Хупер Кей. Ночные звонки

   — Ты была занята, и я подумал, что ты забыла об обеде. Кстати, что ты сегодня пьешь? Я забыл спросить утром.
   — Сок. У меня есть томатный.
   — С гамбургерами?!
   — С чем угодно. А ты что предпочитаешь?
   — То же самое. Люблю эксперименты.
   Джипси хотела ответить колкостью, но сочла за лучшее промолчать. Пока Чейз возился с гамбургерами, она молча открыла и разлила по стаканам сок.
   — Слушай, ты не уберешь куда-нибудь этого пса? Того и гляди, я споткнусь об него и сломаю себе шею!
   — Ему сейчас полагается гулять. Зачем ты его впустил?
   — Не люблю конфликтовать с крупными хищниками.
   — Понятно. Буцефал, во двор! — Джипси открыла дверь, и Буцефал выбежал на улицу. Они сели за стол.
   — Хочешь соли? — предложил Чейз, протягивая солонку.
   — Нет, спасибо. — Джипси откусила кусочек и прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. — Похоже, в этом гамбургере чего только нет!
   — Я попросил, чтобы в него положили все, что у них есть, — ответил Чейз. — Чтобы ты потом не говорила, что я не угадал твоих вкусов.
   — Когда потом?
   — Когда мы будем, сгорая от страсти, сжимать друг друга в объятиях.
   — А ты уверен, что так будет?
   — Непременно.
   — О-о!
   — Сколько энтузиазма! — заметил Чейз.
   — Извини. Просто я никогда не слышала подобных фраз, да еще произносимых таким спокойным, деловым тоном.
   — Военное воспитание, — усмехнулся Чейз. — Выдержка и железное спокойствие.
   — Ты бы лучше от них избавился.
   — От чего?
   — От последствий своего военного воспитания. Мы ведь уже установили: я не люблю, когда мной командуют.
   — Я и не командую. Я констатирую факт.
   Значит, мы оба намереваемся, сгорая от безумной страсти, заниматься любовью?
   — Ага!
   — Время и место ты тоже запланировал заранее?
   — Знаешь пословицу про камень и каплю?
   — Ты хочешь сказать…
   — …что твое упрямство долго не продлится.
   — Будь я на твоем месте, я бы остереглась делать такие замечания.
   — Но я на своем месте, моя Цыганочка.
   — Я пока не твоя!
   — Рано или поздно станешь моей. А я — твоим.
   — Только этого мне не хватало! — картинно развела руками Джипси. — Мужчины, который обвиняет моего кота в краже ключей!
   — Может быть, забудем об этом?
   — Никогда не забуду! — твердо пообещала Джипси и невольно хихикнула. — Еще один мой недостаток. Я тебе эти ключи буду вспоминать до конца жизни!
   — Да у тебя, похоже, целый вагон недостатков!
   — Совершенно верно. Прости, Чейз. Не хочу тебя разочаровывать, но, честное слово, тебе лучше провести отпуск с кем-нибудь другим.
   — У меня тоже есть недостатки, Цыганочка. И самый страшный из них — упрямство. Если я что-то задумал, никто и ничто не заставит меня свернуть с избранного пути.

4

   Это заявление Чейза Джипси обдумывала весь остаток дня. Если это ультиматум, думала она, то ему чего-то не хватает. А именно: он так и не сказал, что же собирается делать. Чего, собственно, хочет? Ее, это ясно. Но что конкретно…
   «Не важно! — сердито сказала она себе. — И нечего об этом думать!»
   Но Чейз не оставлял ее в покое. Не то чтобы он безвылазно торчал в доме: нет, ушел сразу после обеда, вежливо заметив, что не хочет отвлекать ее от работы. Но вскоре вернулся. Если быть точной, между тремя и шестью вечера он уходил и возвращался четыре раза. Каждый раз заглядывая к ней, он смущенно уверял, что совсем не хотел бы ее беспокоить. А затем чего-нибудь просил… Так, припомним. В первый раз — сахара, во второй — масла, затем — чашку молока и цветочную вазу. Ваза возбудила любопытство Джипси.
   — Как ты думаешь, Герман, что он задумал? — спросила она, как только Чейз исчез в четвертый раз. (Германом она окрестила пишущую машинку.) Герман не удостоил ее ответом — зато в следующей же строчке повторил одно и то же слово три раза. Хорошо, когда все вокруг одушевленное, подумала Джипси. Всегда есть на кого свалить вину за свои ошибки.
   Она все еще тупо смотрела на Германа, когда Чейз появился в пятый раз. На этот раз он прошел прямо к столу, решительно вынул из Германа недопечатанный лист и взглянул на Джипси с мрачной усмешкой театрального злодея.
   — Пойдешь добровольно или мне тащить тебя силой?
   — Куда? — удивленно спросила Джипси.
   — Ко мне в гостиную, разумеется. Если быть точным, ко мне домой.
   — Зачем мне идти к тебе домой?
   — Ты приглашена на ужин.
   — Ты приглашаешь или приказываешь?
   — Приглашаю. Весьма настойчиво.
   — А если я вежливо откажусь?
   — Перекину тебя через плечо и унесу. И не спрашивай, когда я тебя отпущу и отпущу ли вообще. Так что лучше тебе пойти по доброй воле, — сурово закончил он.
   Джипси тяжко вздохнула. Она понимала, что сопротивление бесполезно, да была и не в силах сопротивляться.
   — Ладно, пойду по доброй воле. Но даешь ли ты слово чести джентльмена, что я смогу вернуться домой, как только захочу?
   Чейз приложил руку к сердцу и отвесил церемонный поклон.
   — Слово чести джентльмена.
   Джипси подозрительно покосилась в его сторону, но молча встала.
   — Это званый вечер или простая дружеская вечеринка?
   — Разумеется, вечеринка. Званые вечера начинаются позже. Можешь не переодеваться, только надень что-нибудь на ноги.
   Джипси молча полезла под кровать за сандалиями, На одной из них спал Корсар: он громко выразил недовольство, но Джипси не обратила внимания на его ворчание. Чейз ждал ее в холле.
   Они через лужайку направились к его дому. Путь был недолгим: Джипси вслед за Чейзом прошла на соседний участок через калитку в низкой ограде, разделяющей оба владения. Чейз распахнул двойные двери и ввел Джипси внутрь дома.
   Переступив порог, Джипси очутилась в просторном холле. Темно-красный ковер на полу, светлая поверхность стен, высокий потолок — все это зрительно увеличивало и без того просторное помещение. Мебель была современной и удобной. На диване с обивкой цвета слоновой кости лежали в живописном беспорядке разноцветные яркие подушки. У дальней стены Джипси увидела книжный шкаф; там же находились стереосистема и телевизор.
   Если и остальные комнаты выглядят также… Джипси глубоко вдохнула, понимая, что Чейз следит за ее реакцией.
   — Ты сам обставлял дом? — спросила она наконец.
   — Да, весь. Хочешь отправиться на экскурсию?
   — Хочу!
   Комнаты понравились Джипси еще больше, чем холл. Она осмотрела три спальни, две ванные, большой кабинет, столовую, отделанную в восточном стиле, кухню, современному оснащению которой позавидовали бы даже профессиональные повара, и джакузи.
   Джакузи занимала комнатку, отделанную красным деревом. Одна стеклянная дверь вела оттуда на кухню, другая — в хозяйскую спальню. Стены оплетала вьющаяся зелень, и казалось, что ванна стоит посреди тропического леса.
   Джипси долго смотрела на это великолепие, придумывая какую-нибудь безопасную реплику.
   — Мне казалось, что ты не знаток садоводства, — заметила она наконец.
   — Верно, не знаток. Но комнатные цветы меня почему-то любят. На этом экскурсия закончена, мэм. Будьте добры спуститься в столовую, где вас ждет ужин.
   Джипси молча последовала за ним. Заговорила она, лишь увидев стол, накрытый на двоих.
   — Теперь я понимаю, зачем тебе понадобилась ваза!
   Чейз с церемонным поклоном усадил ее и молча исчез на кухне.
   Джипси проводила его взглядом, затем перевела взгляд на вазу. В ней стоял один-единственный бутон — цветок персика. Почему Чейз выбрал этот цветок? Может быть, он что-нибудь значит? Этого Джипси не знала.
   Одно она знала точно: уже в третий раз за последние три дня она, не умея плавать, отважно бросается в реку. В первые два раза ее спасало чудо: но когда-нибудь и у господа бога кончится терпение!
   Никогда в жизни Джипси не пробовала фазана под соусом вишисуаз. Да и остальные блюда, приготовленные Чейзом, явились для нее не меньшим откровением. Ужин был великолепен, но порой, вспомнив, что она сидит за великолепно накрытым столом и поглощает королевские кушанья в джинсах и домашней маечке, Джипси не могла сдержать усмешку.
   Впрочем, может быть, ее веселость вызывалась и «соком» Чейза.
   — Что это такое?
   — Сок. У тебя ведь сегодня соковый день.
   — Чейз, это не сок! Я же чувствую, что это спиртное!
   — Сок — понятие широкое.
   — Первый раз в жизни я нарушаю традицию — и все из-за тебя!
   — Пришла пора расширить свой горизонт.
   — Ты выражаешься, словно реклама бюро путешествий!
   — Извини.
   — Но мне это нравится.
   — Очень рад. Так вот, это…
   — Не говори, не надо, — поспешно прервала его она.
   — Почему?
   — Если ты положил туда истолченную сушеную жабу, я не хочу об этом знать.
   — Нет, жабы точно нет.
   — Отлично. Вот и не говори, что это.
   — Ваше желание — для меня закон. Мадам, не хотите ли еще… э-э… сока?
   — Чейз, ты что, хочешь меня напоить? Чейз состроил оскорбленную физиономию:
   — И ты можешь подозревать меня!..
   — Еще как могу, — отрезала она, подозрительно вглядываясь в его лицо.
   — Грудной младенец собьет тебя с ног быстрее, чем эта штука, — заверил Чейз.
   — Странные у тебя представления о младенцах. Хорошо, но учти: убирать посуду будешь сам. Я боюсь за твой фарфор.
   — Ради бога. Я сам уберу со стола и принесу десерт. — И Чейз взялся за дело.
   — А что на десерт?
   — Торт «Аляска».
   — Я начинаю подозревать, — сухо заметила Джип-си, — что ты вовсе не архитектор, а шеф-повар.
   — Вроде того.
   — Скажите же мне, шеф-повар, чему я обязана такой честью?
   — Честью? — Он поставил перед ней роскошный торт.
   — Честью отведать ваше угощение.
   — Я пытаюсь тебя соблазнить, неужели не ясно?
   Джипси очень порадовалась, что рот у нее в этот момент был пуст — иначе она бы неминуемо подавилась.
   — Понятно. — Она промокнула губы салфеткой — в первую очередь для того, чтобы Чейз не заметил ее улыбки. — Путь к женскому сердцу лежит через желудок?
   — Да, полагаю, фазан поможет мне добиться своего, — совершенно серьезно ответил Чейз. — А не фазан, так… э-э… фирменный сок.
   Джипси изумленно уставилась на него. Ради всего святого, как этому человеку удается сохранять на лице убийственную серьезность?
   — Должна тебе сказать, — заметила она, принимаясь за торт, — у тебя оригинальная манера соблазнения. Я никогда не слышала, чтобы нужный эффект достигался грубой правдой.
   — Вовсе не грубой! — оскорбленно запротестовал Чейз.
   Джипси никак не отреагировала на его слова.
   — Неужели не сработало? — грустно спросил он.
   — Не-а. — Джипси не стала распространяться на эту тему. Разумеется, она ни за что не признается, что была почти готова сдаться. Откровенное признание Чейза вернуло ей рассудок: теперь чем скорее она отсюда уберется, тем лучше.
   — Ты не устала соблюдать традиции? — спросил между тем Чейз. — Неужели не хочется перемен, неожиданностей, приключений?
   — Можно подумать, ты приглашаешь меня на сафари, — ответила Джипси, не поднимая глаз от торта.
   Чейз замолчал, и остаток ужина прошел в тишине. Затем Чейз проводил Джипси в гостиную, прихватив недопитый ею бокал. Она не протестовала и не пыталась сбежать — по-видимому, коварный напиток оказал свое неотвратимое действие.
   Однако действие было не то, на которое надеялся Чейз. Впрочем, Джипси не верила, что он действительно собирался уложить ее в постель. Скорее просто хотел подразнить и вывести из равновесия. Пока что он вел себя как истый джентльмен.
   Итак, сок не свалил Джипси с ног и не замутил ясность мысли, однако разбудил дремавшую в ней мстительность, которую Джипси обычно держала на привязи.
   Она решила преподать Чейзу урок.
   Когда Чейз, убрав посуду, вернулся в гостиную, Джипси металась по комнате, словно тигрица в клетке. В центре сверкающего кофейного столика стоял ее пустой бокал.
   — Джипси!
   Она развернулась и, не сбавляя скорости, бросилась к нему в объятия.
   — Ты, кажется, говорил что-то о страстной ночи? — промурлыкала она, глядя ему прямо в глаза.
   Чейз машинально обнял ее и теперь держал так осторожно, словно в руках у него была не девушка, а бомба с горящим фитилем.
   — Я так говорил? — пробормотал он.
   — Разумеется. Так чего же мы ждем?
   — Пока ты протрезвеешь, — мрачно проворчал Чейз. Джипси сверкнула гневным взглядом и вырвалась из его рук, при этом лишь чудом сохранив равновесие.
   — Разве ты не собирался напоить меня и воспользоваться моей беспомощностью? — обвиняюще спросила она.
   — Конечно, нет, черт побери! Я не говорил ничего подобного!
   — Так ты меня отвергаешь? — завопила Джипси, хватаясь за сердце.
   — Нет, не отвергаю! Джипси…
   — Не прикасайся ко мне! — вскричала Джипси трагическим голосом и отступила на шаг. — Несчастный, ты сам потерял свой единственный шанс!
   Одно долгое мгновение Чейз глядел на нее свирепо, словно на злейшего врага. Но постепенно ярость сменилась понимающей улыбочкой.
   — Цыганочка, ты играешь с огнем! «Черт возьми, быстро же он меня раскусил!» — с досадой подумала Джипси. Сообразив, что выйти с честью из такой ситуации все равно не удастся, она слегка улыбнулась и пожала плечами.
   — Все ясно! — протянул он.
   — Не воображай того, чего нет. Благодарю вас за прекрасный ужин, а теперь, пожалуй, я пойду.
   — Не стоит благодарности. Я провожу тебя.
   Джипси удивило, что он сдается без сопротивления. И почему так озорно блестят его глаза? Уже дважды сегодня он заявлял, что собирается ее соблазнить, но так и не сделал ни одной попытки!
   До дома Джипси они дошли в молчании. С каждым шагом Джипси все сильнее нервничала. Мужчина, шедший рядом, заставлял ее сердце биться сильнее, а тело — напрягаться в сладком волнении.
   На улице стояли сумерки. Солнечный свет окрашивает мир яркими красками, ночью все становится черно-белым; но сейчас исчезли даже эти цвета, и мир растаял в серой полумгле.
   У дверей Чейз остановился и, взяв ее за руку, повернул лицом к себе. Джипси с опаской подняла глаза, не зная, чего ей ждать. Сердце ее бешено забилось: ей казалось, что она плывет в лодочке по бурному и опасному морю.
   — Можно мне поцеловать тебя на прощание? — тихо спросил он, положив ей руки на плечи.
   Джипси хотела твердо и без лишних слов ответить «нет» — но, к своему удивлению, молча кивнула.
   Чейз сжал ее лицо в ладонях и наклонил голову. В его поцелуе не было ни страсти, ни безумного желания — он едва прикоснулся губами к ее губам, нежно и бережно. Было что-то удивительно трогательное в этом поцелуе.
   Джипси ощутила, как расслабляются напряженные мускулы и весь мир куда-то плывет… Руки ее, словно по собственной воле, обняли Чейза.
   «Если это и есть соблазнение, — подумала она, — зачем я так долго сопротивлялась? Это же так прекрасно!»
   Где-то внутри зародился легкий трепет — словно забила крылышками бабочка. Дрожь все росла, становилась все сильнее, пока все тело Джипси не затрепетало, словно внутри у нее беспокойно метались тысячи крошечных бабочек.
   Когда Чейз наконец оторвался от ее губ, Джипси почувствовала себя так, будто потеряла что-то очень важное, хотя сама не понимала что. Она вся дрожала, ей было трудно дышать.
   «Он меня околдовал!» — подумала она.
   — Спокойной ночи, Цыганочка, — хрипловато проговорил Чейз и потянулся вперед, чтобы открыть ей дверь. Джипси с трудом заставила себя опустить руки.
   — Спокойной ночи, — мягко проговорила она и проскользнула в дом. Она оглянулась через плечо, мгновение поколебалась, затем тихо прикрыла за собой дверь.
   Она юркнула в свой уголок, бросилась на кушетку и свернулась клубочком, уставившись в пустой экран телевизора. Долгое время она сидела так без движения. Корсар вспрыгнул на диван и замурлыкал, словно маленький моторчик. Джипси рассеянно погладила его. Буцефал подошел и улегся на ковер у ее ног.
   Джипси грустно улыбнулась.
   — Вы хотите меня успокоить? — спросила она. В ответ кот заурчал, а пес стукнул хвостом по полу. — Спасибо, ребята, но, боюсь, это не в ваших силах.
   Она еще долго сидела на кушетке, прислушиваясь к тишине, царящей в доме, и к голосу рассудка. Но слышала лишь настойчивый шепот желания. Наконец Джипси поднялась и отправилась в ванную, надеясь, что все ее заботы улетучатся вместе с горячим паром.
   Она ошибалась.
   На несколько минут Джипси выпустила Корсара и Буцефала на улицу, затем позвала их обратно и заперла черный ход. Сама она бродила по первому этажу, пока наконец, утомившись от безделья, не решила лечь спать. Было уже за полночь, когда она легла и завернулась в одеяло. Несколько минут она смотрела в потолок; затем спихнула Корсара со своей ноги, погладила Буцефала, примостившегося возле кровати, и выключила настольную лампу.
   Десять минут спустя зазвонил телефон. Джипси сняла трубку, не включая света и удивляясь, кто это звонит в такой час.
   — Алло!
   — Думай обо мне, любовь моя, — произнес глубокий мужской голос.
   Первым побуждением Джипси было повесить трубку. Только не хватало ей сейчас маньяка — любителя непристойных разговоров! Но что-то в голосе ее насторожило. Может быть, это Чейз? Да больше и некому! Что ж, примем игру!
   — Я увижу тебя во сне, — соблазнительно промурлыкала она, включаясь в игру.
   — И сны твои будут сладкими?
   — Сладкими, как мед.
   — Я мог бы сделать их еще слаще, — предложил незнакомец.
   — Все вы любите давать пустые обещания.
   — Дай мне шанс!
   — Настоящий мужчина… э-э… рассчитывает лишь на собственные силы.
   — А что делает настоящая женщина?
   — Ждет.
   — У тебя старомодные представления о женщине.
   — Да… отчасти. — Джипси уже наслаждалась этой странной полночной беседой.
   Незнакомец негромко рассмеялся.
   — Сладких снов тебе, дорогая.
   Джипси услышала гудки и повесила трубку.
   — Все чудесатей и чудесатей, — пробормотала она свои любимые слова из далекого детства, улыбаясь во тьме.
   Скоро она заснула.
   Джипси всегда спала шесть часов — ни больше, ни меньше. Удивительно стойкая и постоянная привычка для столь безалаберной особы. Очевидно, ее биологические часы были настроены на шесть часов сна — и ни секундой больше! Но пока не кончились эти шесть часов, Джипси не пробудилась бы даже от звуков иерихонской трубы.
   Утром она, как обычно, оделась, умылась, покормила собаку и кошку и выпустила их во двор. Выглянув в окно, оценила сегодняшнюю погоду — пасмурно и дождливо. Воскресенье было «свободным днем», и Джипси выбрала холодный чай.
   Сегодня ее обещали навестить родители, и Джипси предусмотрительно отперла парадную дверь, чтобы они могли войти — один бог знает, где она будет, когда они здесь появятся!
   Джипси налила себе еще стакан холодного чая, заправила в Германа лист бумаги и села за работу.
   Тем временем лето вступило в свои права. Дождь прекратился, и из-за тучи выглянуло солнышко. Собака и кошка весело носились по двору. Джипси прихлебывала чай и раздумывала над своим романом.
   На этот раз ей удалось совершенно выкинуть из головы Чейза. И слава богу: ведь, если мысли о нем будут не давать ей работать, они не смогут стать даже друзьями. Это Джипси знала наверняка. Она готова была простить ближнему что угодно, но только не помехи в работе.
   Около десяти часов Джипси услышала шум подъезжающей машины, но не поднялась с места. Если это родители, они и так войдут, а любой другой постучится.
   Несколько минут спустя в комнату уже входил ее отец — высокий, юношески стройный человек. Черные волосы его слегка серебрились на висках, из-под грозных бровей ласково смотрели на мир синие глаза. На лице его отражалась доброта и в то же время — несокрушимая твердость: редкое сочетание, особенно в наши дни.
   Такие лица всегда интересуют художников — и мать Джипси не раз писала своего мужа.
   Джипси подставила щеку для поцелуя.
   — Привет, папа, — сказала она рассеянно.
   — Здравствуй, дорогая. — Отец чмокнул ее в щеку и прислонился к столу. — Кстати, — спросил он спокойно, — что это за человек сидит на дереве у тебя во дворе?
   Джипси поморщилась, обнаружив, что сделала ошибку в слове.
   — Это Чейз, — коротко ответила она.
   — Твой поклонник, дорогая?
   — Сосед. — Джипси закончила абзац и остановилась, обдумывая следующий. — Ты не спрашивал, зачем он залез на дерево?
   — Мне показалось, что это его личное дело, — немного смущенно ответил отец.
   Джипси слегка улыбнулась и вынула из Германа законченную страницу.
   — Наверно, Корсар опять украл ключи, — весело объяснила она.
   Аллен Тейлор даже не моргнул.
   — Когда же Корсар пошел на преступление в первый раз?
   — Вчера. А где мама?
   — Скорее всего помогает Чейзу спуститься. Она пошла посмотреть, не нужно ли ему помочь.
   — Ой-ой-ой! Папочка, подожди минутку: я закончу страницу и после этого весь день буду в вашем распоряжении. — Джипси очень старалась не думать о Чейзе и своей матери. Но все же… хотела бы она посмотреть, как встретятся эти двое!
   Когда она вынимала из машинки последнюю страницу, вновь раздался голос отца. Он держал в руках снятый с полки сувенир от загадочного рыцаря в маске.
   — А это что такое?
   — А как ты думаешь? Очевидно, серебряная пуля.
   — Посеребренная, — педантично поправил отец.
   — Очень может быть, — ответила Джипси.
   — Откуда она у тебя?
   — По-моему, это тоже очевидно.
   — Ясно. — И он положил сувенир обратно на полку.
   У отца Джипси было одно непревзойденное достоинство: он знал, что иногда лучше не задавать вопросов.
   В гостиной послышались голоса. Выйдя туда, Джипси столкнулась с матерью и Чейзом. У Чейза был такой растерянный вид, что Джипси едва не расхохоталась.
   Матери и дочери порой выглядят как сестры; Джипси и ее мать были похожи, как близнецы. Тот же рост, тот же вес, те же черные кудри и огромные серые глаза. Даже одеты одинаково — обе в свитерах и джинсах. Мало того — свитер на Ребекке был точно того же цвета, что и на дочери!
   Ребекка Тейлор, урожденная Торн, выглядела удивительно моложаво. Если бы не серебряная прядь на левом виске, ее было бы не отличить от дочери. Другим был и ее голос — низкий, хрипловатый, полный степенного достоинства, приходящего с годами. Двигалась Ребекка быстро, но плавно, и Джипси рядом с ней казалась непоседливой девчонкой.
   — Привет, мама! — поздоровалась Джипси и обняла мать. — Я вижу, с Чейзом ты уже познакомилась.
   — Да. Джипси, тебе стоит поговорить с Корсаром. Что за привычка — воровать ключи!
   — Обязательно, мамочка. — Джипси подавила смех и повернулась к отцу. — Папа, это Чейз Митчелл. Чейз, познакомься — Аллен Тейлор, мой отец.
   Чейз машинально протянул руку. С лица его не сходило глубокое изумление.
   День прошел словно в сказке. Родители Джипси обладали драгоценным талантом: куда бы ни занесла их судьба, они тут же устраивались как дома. Кроме того, им, несомненно, понравился Чейз. А Чейзу — они. Он все еще открывал рот при виде Ребекки — особенно когда Джип-си стояла рядом, — однако вскоре освоился и разговаривал с Тейлорами как со старыми друзьями.
   Ребекка вызвалась приготовить обед. Джипси предусмотрительно упомянула о кулинарном мастерстве Чейза, и мама потащила его за собой. Вскоре обнаружилось, что холодильник пуст, и отец с дочерью отправились в магазин. С собой они взяли Корсара и Буцефала, которых Ребекка безжалостно выставила из кухни.
 
   Только поздно вечером Джипси осталась одна. В голове ее вертелись обрывки сегодняшних разговоров — словно сцены из ненаписанной пьесы.
   — Почему ты не предупредила, что вы с матерью похожи друг на друга как две капли воды? Какого дурака я свалял там, на дереве!
   — Рядом с мамой дураков нет — есть только интересные люди.
   — Хотел бы я в это поверить!
   — Это так и есть. Моя мама принимает человека на дереве как должное.
   — Любой нормальный человек, если его застанут на дереве, спрыгнет и кинется бежать без оглядки!
   — А ты нормальный?
   — Видимо, нет.
 
   — Он рыжий.
   — Да, мама.
   — Вспыльчивый?
   — Пока не замечала. Но мы познакомились только в пятницу.
   — У него удивительные глаза. Как ты думаешь, он согласится мне позировать?
   — Думаю, с охотой. Ему нравятся твои картины.
   — И к тому же прекрасно готовит…
   — Да, мама. Он учился в военной школе.
   — Оно и видно.
   — Что видно?
   — Ходит, словно солдат на параде.
   — Гм… не замечала.
   — Разумеется, дорогая.
   — Мама!..
 
   — Дорогая, этот твой Чейз мне понравился.
   — Папа, он не мой.
   — Ты лучше ему это скажи!
   — Пробовала. Не слышит.
   — У него хороший вкус.
   — Папа, ты необъективен.
   — Я вполне способен объективно оценить свою дочь.
 
   — Джипси, Корсар сидит в раковине.
   — Значит, пить хочет. Мама, ты не нальешь ему воды в миску?
   — Чейз, зачем вы впустили Буцефала?
   — Извините, Ребекка, но он постучался хвостом.
   — Вы впускаете в дом всякого, кто постучит?
   — Только собак и хорошеньких женщин.
 
   — Чейз, о чем это ты говорил с мамой? Вид у тебя совершенно обалделый!
   — Еще бы! Ребекка рассказала мне, как ухаживал за ней Аллен. Неудивительно, что ты не хотела об этом рассказывать!
   — Я не хотела рассказывать, потому что это их личное дело. И не принимай эту историю слишком близко к сердцу.
   — Ты хочешь сказать: «Не пытайся воспользоваться этой идеей»?