Хупер Кей. Послание из ада (Одержимая)

   – Мэгги!!!
   Она пришла в себя. Джон обнимал ее за плечи, не давая упасть. Пугающая тьма отступила, оставив после себя лишь космический холод, проникавший, казалось, до самых костей. Но страшнее этого холода была леденящая душу уверенность…
   – Это он, Окулист, – прошептала Мэгги. – Он ее похитил!..

8

   В бывшей рабочей комнате новоорлеанского полицейского участка разместился штаб уникального оперативного подразделения ФБР. На столах стояли компьютеры, стопками лежали дела и отчеты, вились ленты компьютерных распечаток, стояли переносные доски, к которым кнопками были прикреплены фотографии, диаграммы, планы городских кварталов и домов. На одну из таких досок, сплошь завешанную фотографиями, в задумчивости уставился специальный агент Тони Харт.
   – Ничего не понимаю! – объявил он минут через пять. – Не вижу никакой закономерности.
   – А ты посмотри получше.
   Тони вздохнул.
   – Я уже смотрел, босс. Еще немного, и у меня глаза на лоб вылезут.
   Специальный агент Ной Бишоп оторвался от клавиатуры портативного компьютера и сухо сказал:
   – Может быть, тогда ты наконец увидишь!
   – Лично я уверен, что на нас наслали порчу.
   Бишоп слегка приподнял бровь.
   – Вот именно, порчу! – твердо повторил Тони. – Ваш источник что-то говорил насчет вуду, и я считаю, мы должны учесть эту возможность.
   – Похоже, Тони, тебе необходим отпуск, и как можно скорее.
   – Да бросьте вы! Вы же верите в телепатию и ясновидение, так почему же вы не верите в сглаз?
   – Потому что для телепатии и ясновидения не нужно шить из мешковины никаких кукол, не нужно набивать их человеческими волосами, а потом протыкать раскаленными вязальными спицами.
   Тони ненадолго задумался.
   – Ну, не знаю, босс. С тех пор, как я пришел к вам работать, я видел достаточно много странных вещей.
   – Если ты не отдохнешь как следует, то завтра тебе, пожалуй, начнет казаться, что твой начальник тоже зомби-рован.
   – Я этого не говорил, – быстро ответил Тони. – Хотя отрицать очевидное не в моих правилах.
   Бишоп пропустил шпильку мимо ушей.
   – Подай-ка мне досье на нашего банкира, – сказал он, и Тони протянул ему через стол требуемую папку.
   – Я был бы весьма признателен, если бы вы или Миранда немного помогли нам, – сказал он. – Одно маленькое озарение – и дело в шляпе! Ну что вам стоит, а?
   Не успел он договорить, как Бишоп внезапно побледнел. Глаза его закрылись, воздух с присвистом вырывался изо рта сквозь сжатые зубы.
   Тони пристально смотрел на начальника. На этот раз ему пришлось ждать чуть ли не на две минуты дольше, чем обычно. Наконец веки Бишопа дрогнули. Еще несколько мгновений его пронзительный взгляд устремлялся в бесконечность, потом огонь в глазах погас, и Бишоп, достав из кармана белоснежный носовой платок, смахнул со лба бисеринки пота.
   – Это не по поводу нашего дела? – с надеждой спросил Тони.
   – Ч-черт! – Бишоп потер виски, потом пригладил ладонью слегка растрепавшиеся волосы. Волосы были очень темными, почти черными, и только над левым виском белела широкая, совершенно седая прядь. – Черт!
   Он мрачно посмотрел на Тони, и Тони невольно подобрался.
   – Да что случилось-то? – спросил он.
   – Кто разрешил Квентину перебраться в Сиэтл? – спросил Бишоп.
   Тони заморгал.
   – Значит, не по поводу нашего дела… – протянул он разочарованно. – Жаль. Что касается вашего вопроса, шеф, то я ничего не знаю. Я думал, у Квентина задание в Питтсбурге.
   – Было. Но сейчас ни его, ни Кендры там нет. Вместо того чтобы, как подобает образцовым агентам, работать над отчетом, наша сладкая парочка отправилась в Сиэтл. И теперь у них возникли проблемы. – Бишоп повернулся к двери, и через мгновение в комнату вошла высокая, черноволосая, очень красивая женщина. Она рассеянно потирала висок, ее большие голубые глаза были устремлены на Бишопа.
   – Говорите вслух, пожалуйста, – привычно попросил Тони.
   Женщина мельком посмотрела на него, потом вздохнула и села на свободный стул.
   – Мы не можем никуда ехать, – напомнила она Бишопу. – Во всяком случае, пока.
   – Я знаю, – ответил тот.
   – Квентин способен сам о себе позаботиться. И Кендра тоже. Ты хорошо их подготовил.
   – Возможно, ты права, но это уже ни в какие рамки… Господи Иисусе! Кто-нибудь может мне объяснить, почему я до сих пор его терплю?! – завопил Бишоп в пространство.
   – Потому что он ценный работник. Он отличный следователь и сильный экстрасенс. Мы не можем позволить себе расстаться с ним только потому, что он иногда испытывает твое терпение.
   Бишоп мрачно качнул головой.
   – Может, оно и так, Миранда, – сказал он. – Но сейчас я думаю не о Квентине. Нам понадобились годы и годы, чтобы создать наше подразделение и завоевать хоть какой-то авторитет у правоохранительных агентств и ФБР. Нас только недавно начали воспринимать всерьез!.. И если сейчас, не дай бог, разразится публичный скандал, мы и глазом не успеем моргнуть, как окажемся в режимном отделе. Не знаю, как вам, а мне претит выписывать допуски на работу с никому не нужными пентагоновскими отчетами пятидесятилетней давности, коль скоро я знаю, что способен на большее! Ведь Квентину прекрасно известно, что каждый раз, когда мы вмешиваемся в чужое расследование, это чревато серьезными политическими осложнениями. А он к тому же сделал это неофициально, как частное лицо. Неужели Квентину невдомек, что он поставил под удар нас всех? Ведь если он попадется…
   Миранда улыбнулась:
   – Я помню, как один наш общий знакомый вмешался в расследование очень серьезного дела в Атланте, и тоже неофициально.
   – Это было совсем другое! – огрызнулся Бишоп.
   – Вот как? – Миранда слегка приподняла красиво изогнутые брови. – Кейн – твой друг, а Джон Гэррет – друг Квентина. Мы должны были предвидеть это, когда сестра Джона стала жертвой Окулиста. Рано или поздно Квентин должен был влезть в это дело по уши, а зная его, можно было догадаться, что он предпочтет помочь своему другу неофициально.
   Тони, внимательно прислушивавшийся к разговору, не удержался и спросил:
   – Окулист – это тот самый сексуальный маньяк, о котором пишут сиэтлские газеты?
   Миранда с улыбкой повернулась к нему.
   – С какой стати ты читаешь сиэтлские газеты? – спросила она, и Тони, схваченный за руку, стушевался и покраснел.
   – Проклятье! – пробормотал он вполголоса, но тут же попытался выкрутиться. – Я не знал, в чем дело, – сказал он. – Просто Кендра запросила по модемной связи кое-какую информацию. В обратном адресе значился Сиэтл, и я подумал…
   – Но тебе, разумеется, и в голову не пришло, что нас это тоже может заинтересовать? – перебил Бишоп и снова покачал головой. – Господи, Тони, ты ничем не лучше Квентина! Конспираторы несчастные! Держать вас обоих в узде труднее, чем пасти кошек!
   Тони жизнерадостно ухмыльнулся.
   – Так, может быть, босс, не стоит и стараться?
   – Тем более что наши сотрудники, как кошки, всегда ухитряются упасть на все четыре лапы, – вставила Миранда. – Я одного не могу понять: почему Квентин, Кендра и их друг Тони вдруг решили, что в подразделении, которым командует самый сильный телепат в стране, можно что-то скрыть?
   – Просто мы с Квентином – неунывающие оптимисты.
   – Гм. Иными словами, вы оба надеетесь, что вам все сойдет с рук?
   – Обычно так и бывает, босс.
   Бишоп застонал.
   – Не трать зря силы на этих оболтусов, – посоветовала Миранда. – Все равно их не исправишь.
   – На это я и не рассчитывал, – признался Бишоп, сердито глядя на Тони. – Я уже давно не верю в чудеса. Единственное, чего бы мне хотелось, это чтобы Квентин, Кендра и… и прочие хотя бы время от времени вспоминали, кто здесь начальник. Надеюсь, я прошу не слишком многого, а, Тони?
   – Станет вам легче, если я скажу, что всегда преклонялся перед вашим авторитетом? – спросил Тони. – В конце концов, ведь я же зову вас «боссом»!
   – Думаю, ты делаешь это просто по привычке. Наверняка ты уже забыл, что босс – это человек, которому ты обязан беспрекословно подчиняться.
   – Послушайте, босс, вы же сами всегда говорили, что экстрасенсы – народ чувствительный, легкоранимый, крайне независимый, склонный к самостоятельности и чуждый всякой муштре. Разве мы с Квентином виноваты, что полностью подходим под ваше определение?
   – Вы могли бы, по крайней мере, сделать вид, что соблюдаете правила и инструкции.
   – А мы и делаем вид. – Тони снова улыбнулся. – Иногда. – Его улыбка погасла, и он добавил негромко: – Кстати, босс, мое уважение к вам только что стало еще больше. Вы с Мирандой замечательно потрудились, отвлекая меня от главного. Я действительно чуть не забыл спросить, о чем же было ваше видение…
   – Не так уж и замечательно, – пробормотала Миранда себе под нос.
   – Меня не собьешь, я упорный, – сообщил ей Тони и снова повернулся к Бишопу. – Итак, чего ради вы развели всю эту бодягу? Что вы так старались не сказать мне?
   Миранда обменялась взглядом с Бишопом и покачала головой.
   – Ты нужен нам здесь, Тони.
   – Я знаю. Уверяю вас – я не полечу в Сиэтл вслед за Квентином и Кендрой, что бы вы мне сейчас ни сообщили. Как вы только что сказали, они вполне способны о себе позаботиться. – Но, говоря это, Тони чувствовал, как невольно напрягаются и зудят все его мышцы. Когда же он бросил взгляд на лицо Миранды, у него вдруг появилось нехорошее предчувствие. Она знала. А если Миранда знала, то…
   – Квентин и Кендра влезли в одно довольно сложное дело, – сказал Бишоп. – Но хуже всего то, что они сами не понимают, насколько все запуталось.
   – По-моему, мы занимаемся только самыми сложными и запутанными делами, – заметил Тони, стараясь не думать о том, как много эти двое знают о вещах, которые он предпочел бы сохранить в тайне. – Когда полиция и ФБР бессильны, в дело вступает специальный отряд Бишопа. Так что же вы оба видели?
   – Иногда, – наставительно сказала Миранда, – видения бывают похожи на кинофильм – с ясной картинкой, с началом, серединой и концом. Но это случается редко. Гораздо реже, чем нам хотелось бы. Чаще всего видения напоминают серию образов – застывших, перепутанных, никак не связанных друг с другом. Иногда бывает и так, что вместо одного определенного предсказания мы получаем как бы вариации на тему. А неустойчивая, постоянно меняющаяся ситуация может иметь несколько исходов.
   Тони осклабился.
   – Вы хотите сказать, что не знаете, чем кончится заварушка в Сиэтле? Вы видели несколько вариантов, и по крайней мере один из них оказался достаточно паршивым?
   – Увы, – негромко ответила Миранда. – Только один оказался достаточно благоприятным. На этот раз все шансы против них, Тони. Против всех них.
   – Значит, нужно предупредить Квентина! – Тони сказал это не подумав и был не особенно удивлен, когда услышал ответ Бишопа:
   – Ты сам знаешь, что этого делать нельзя. В подобной ситуации любое предсказание, особенно если оно исходит со стороны, может заставить события развиваться по наименее благоприятному сценарию. Нет, мы ничем не поможем нашим товарищам, если сообщим, что может случиться, а что не может. Им придется самим принимать решения, исходя из конкретных обстоятельств, полагаясь только на свои – как паранормальные, так и обычные – способности. Все остальное только ухудшит положение дел.
   – Не понимаю, – пожал плечами Тони, – что хорошего в способности предвидеть будущее, если не можешь даже предупредить друзей?
   Бишоп сухо улыбнулся.
   – С чего ты вообще взял, что предвидение – хорошая вещь? – Он пожал плечами. – Ты опять начитался сказок, сынок!
   – Черт! – выругался Тони. – Значит, мы ничего им не скажем? Предоставим их… их собственной судьбе?
   – В данном случае, – наставительно сказала Миранда, – судьба не просто оборот речи, а реально действующий фактор, с которым необходимо считаться. В некоторых случаях события должны развиваться, как им предначертано. Так что ответ на твой вопрос – да. Мы предоставим Квентина и Кендру их собственной судьбе, и не потому, что нам так хочется, а потому, что у нас нет другого выхода. Несколько мгновений Тони переводил взгляд с Бишопа на Миранду и обратно, потом проговорил с наигранной легкостью;
   – Как я понимаю, мне представилась блестящая возможность проявить выдержку, дисциплинированность и готовность беспрекословно подчиняться приказам?
   – Боюсь, что да, – кивнул Бишоп.
   – О'кей, – кротко сказал Тони. – В таком случае я, с вашего позволения, схожу посмотрю, как идут дела у Шэрон. Что-то она слишком копается с этим вскрытием. – И, не дожидаясь ответа, он быстро вышел.
   – Знаешь, – сказал Бишоп Миранде, когда дверь за Тони закрылась, – ведь его до сих пор тошнит на вскрытии. Он даже с трудом читает протоколы судебно-медицинских экспертиз!
   – Это его трудности, – жестко ответила та. – Меня другое волнует – правильно ли мы поступили, не дав ему вмешаться?
   Бишоп вздохнул.
   – Откуда я знаю? Ведь ты, наверное, видела то же, что и я, правда? Ситуация настолько нестабильна, что появление еще одного игрока может привести к катастрофе. Квентин и Кендра уже увязли в этом деле по уши. С этим мы ничего не можем поделать. Если отозвать их сейчас, невзирая на обстоятельства, дело кончится кровавой баней для всех остальных. Отправиться туда самим – и все может обернуться еще хуже. Как ты сказала, в данном случае у нас только один выход: положиться на судьбу. А какой она будет? Что ж, поживем – увидим.
   «Они выкарабкаются», – сказала Миранда по телепатическому каналу.
   «Надеюсь, что да. К сожалению, я имел много возможностей убедиться, что судьба – суровый хозяин. Даже если они, как ты говоришь, выкарабкаются, они уже никогда не будут прежними».
   Миранда протянула через стол руку, и их пальцы крепко переплелись. Объяснять, что значит этот жест, было не нужно. Несмотря на то что они постоянно поддерживали друг с другом самый тесный телепатический контакт, часто бывало так, что реальное утешение они могли почерпнуть только в грубом физическом прикосновении.
 
   Выключив мобильный телефон, Мэгги спрятала его обратно в карман.
   – Энди приказал криминалистам еще раз прочесать игровую комнату. В первый раз там не нашли ничего заслуживающего внимания. Очевидно, они заранее были уверены, что преступник схватил ее в прихожей, и работали не слишком внимательно.
   – Значит, – уточнил Джон, – Энди поверил тебе, когда ты сказала, что Окулист напал на Саманту в игровой?
   – Да, он мне поверил. – Мэгги слабо улыбнулась. – Опыт приучил его доверять моей интуиции.
   Этот разговор происходил уже в машине, припаркованной чуть левее парадного крыльца особняка Митчеллов, но Джон до сих пор даже не попытался включить мотор. Повернувшись, он внимательно изучал лицо Мэгги.
   – Но ты не показывала ему того, что показала мне, – сказал он. – Почему?
   Мэгги изо всех сил старалась сдержать дрожь, но усталость брала свое, и ее бил озноб. Больше всего Мэгги хотелось поскорее попасть домой, забраться в горячую ванну, послушать какую-нибудь спокойную музыку и попытаться забыть обо всем хотя бы ненадолго.
   – Так почему же? – повторил Джон.
   – Потому что в этом не было необходимости, – ответила Мэгги. Она чувствовала себя слишком измотанной, чтобы придумать какой-нибудь более убедительный ответ. – Единственное, что Энди от меня нужно, это портреты возможных преступников. И поскольку я доказала, что он может полагаться на результаты моей работы, он никогда не спрашивал, как я их добиваюсь.
   – Иными словами, я требую от тебя больше, чем Энди?
   Мэгги так и подмывало сказать, что он вообще требует от нее слишком многого, но она сдержалась. Вместо ответа она открыла свой альбом на предпоследней странице и повернула так, чтобы Джону было виднее.
   Джон вздрогнул и отшатнулся.
   Перед ним был портрет Кристины, какой она была до того, как кислота непоправимо изуродовала ее лицо и поломала жизнь. Только потом он понял, почувствовал, что видит нечто большее, чем рисунок углем на плотной желтоватой бумаге. Гораздо большее. Прямые темные волосы средней длины обрамляли изящное овальное лицо, на котором выделялись большие, как будто чуть влажные глаза. Губы слегка улыбались, а на левой щеке виднелась едва заметная ямочка, которая делала набросок необычайно живым.
   Это была его сестра, какой он ее помнил. Казалось, она вот-вот рассмеется или стрельнет в его сторону глазами, как она всегда делала, когда Джон казался ей забавным или, напротив, когда испытывал ее терпение, разыгрывая из себя «мудрого старшего брата», как она сама выражалась.
   – Господи… – пробормотал он.
   Мэгги аккуратно вынула лист из альбома и протянула ему.
   – Если бы это было все, что было тебе от меня нужно, тебе не пришлось бы напрягаться и пытаться поверить в то, чего ты не понимаешь, – сказала она. – Я знала твою сестру, я нарисовала ее портрет… В конце концов, я, как все художники, умею рисовать портреты. Ничего сверхъестественного в этом нет.
   – В этом я как раз и сомневаюсь, – пробормотал Джон, бережно беря портрет в руки. – Но все равно спасибо.
   – Не за что. А теперь, если не возражаешь, я хотела бы домой. Я знаю, ты собирался отвезти меня к своему другу Квентину, но мне необходимо отдохнуть.
   Джон кивнул.
   – Квентин говорил мне, что после такой работы тебе обязательно нужно побыть одной в каком-нибудь спокойном и безопасном месте.
   – Квентин прав, – подтвердила Мэгги.
   Джон достал с заднего сиденья кейс и аккуратно убрал в него рисунок, потом включил зажигание и тронул машину с места. Они проехали несколько миль, прежде чем он снова заговорил.
   – Так что же еще мне от тебя нужно?
   – Тебе нужна правда, – ответила Мэгги без колебаний.
   – Правда о Кристине?
   – Обо всем. Ты хочешь знать, почему она покончила с собой, но не только. Ты твердо решил отыскать человека, который поломал ей жизнь, и…
   Джон нахмурился.
   – И…?
   Мэгги отвернулась к окну. Был ли Бью прав, когда предупреждал ее насчет Джона? Обычно он не ошибался, а раз так, значит, ей нужно быть очень, очень осторожной.
   – Мэгги?
   – …И еще ты хочешь, чтобы он сполна заплатил за все, что он сделал. Вот почему ты веришь, что в конце концов я смогу тебе помочь. Нормальны или паранормальны мои способности, не имеет для тебя особого значения.
   Джон немного подумал, потом медленно произнес:
   – Почему-то мне кажется, что сначала ты собиралась сказать что-то совсем другое.
   Мэгги ничего не ответила, и после непродолжительного молчания Джон заговорил снова:
   – Ладно, тогда ответь мне вот на какой вопрос. Почему ты так уверена, что Саманту Митчелл похитил именно Окулист? Допустим, ее действительно похитили, она не сбежала от мужа, который активно занимался с ней сексом, несмотря на беременность. Но почему именно Окулист?
   Мэгги помолчала.
   – Потому что я почувствовала: это он, – ответила она.
   – Ты почувствовала – что?
   – Ощущение было скорее физическим. То, как он схватил ее сзади, как обхватил руками за талию, как он прижимался к ней всем телом, пока она боролась, стараясь вырваться. Все это было слишком похоже на предыдущие случаи.
   – И ты чувствовала это потому, что это чувствовали все женщины?
   – Да.
   – И это происходило, когда ты допрашивала их, верно? Когда они рассказывали тебе о своих ощущениях?
   Мэгги кивнула.
   – Ты бывала в домах, откуда были похищены предыдущие жертвы?
   – Нет. Я ездила только к Лауре Хьюз, поскольку она была выкрадена прямо из своей квартиры в охраняемом кондоминиуме. Трех остальных Окулист похитил из довольно многолюдных мест. Это могло смазать всю картину.
   – Картину? – уточнил Джон.
   – Если угодно, я могу назвать свои впечатления психическими вибрациями или психосоматическими полями. Суть от этого не изменится.
   – Помнится, совсем недавно ты утверждала, что ты никакой не экстрасенс, не эспер.
   – Я всегда так отвечаю, если не знаю, кто спрашивает.
   Он бросил на нее быстрый взгляд.
   – Уж не хочешь ли ты сказать, что теперь ты знаешь… и доверяешь мне?
   Мэгги усмехнулась.
   – В твоем случае я просто надеялась, что такой ответ поможет мне избежать новых вопросов. К сожалению, я ошиблась.
   Джон невесело хохотнул:
   – О'кей, очко в твою пользу. Но ведь я действительно хочу разобраться…
   – И поверить?
   – И поверить, – подтвердил он. – Хотя это будет нелегко. Дело в том, что за всю свою жизнь я еще никогда не сталкивался ни с чем подобным и ничего не знаю об экстрасенсорной перцепции.
   – А тебе не нравится, когда ты чего-то не знаешь?
   – Очень не нравится.
   – Гордыня?
   Он немного подумал:
   – В том числе. Но, как видишь, гордыня не мешает мне задавать вопросы.
   – Это я заметила. – Мэгги замолчала и молчала до тех пор, пока Джон не свернул на служебную стоянку возле полицейского участка. Только там, уже открыв дверцу своего автомобиля, она повернулась к нему и сказала:
   – Я вовсе не против вопросов, Джон, но сейчас я слишком устала. Поэтому, если ты согласен, давай отложим их на более позднее время.
   – Ты придешь к нам в отель? – спросил он. – Когда отдохнешь, разумеется. Мне кажется, нам обязательно нужно рассказать Квентину о том, что ты сегодня почувствовала, и послушать, что он скажет. Быть может, они с Кендрой помогут нам.
   – С Кендрой?
   Джон поморщился, гадая, уж не с помощью ли своих таинственных способностей Мэгги вынудила его проболтаться о том, о чем он предпочитал до поры до времени помалкивать.
   – Да, Кендра – его напарница.
   – Квентин полицейский? – Мэгги открыла дверцу своего автомобиля, но садиться не спешила. – Он – коп?
   – Квентин здесь неофициально.
   – Понятно. Откуда он? Из какого подразделения?
   – Квентин – федеральный агент, – неохотно сказал Джон. – Он работает в ФБР.
   – Очаровательно! – Мэгги нахмурилась. – А если Драммонд узнает?
   – Будет много вони и брызг, – признал Джон. – И, возможно, кое-кому придется долго отмываться, но я все-таки надеюсь, что он не узнает. Во всяком случае – до тех пор, пока у нас не появятся конкретные сведения, которые помогут его людям отправить Окулиста за решетку до конца его поганой жизни. Победителей, как известно, не судят.
   Мэгги покачала головой.
   – Я вижу, ты любишь риск!
   – Наверное, – нетерпеливо бросил Джон. – Так ты приедешь сегодня в отель?
   Мэгги твердо знала, что ни о каком «наверное» тут не может быть и речи, но она слишком устала, чтобы волноваться еще и из-за этого.
   – Хорошо, – покорно согласилась она. – Я отдохну часа два, и, если после этого буду чувствовать себя сносно, я тебе позвоню. Номер твоего мобильника у меня есть.
   Джон кивнул и вместо того, чтобы сесть в машину и уехать, неожиданно запер ее.
   – Мне нужно кое о чем поговорить с Энди, – объяснил он, поймав удивленный взгляд Мэгги.
   Мэгги в сердцах захлопнула дверцу своего автомобиля.
   – Может, мне пойти с тобой? Или записать все, что я говорила тебе в доме Митчеллов, чтобы Энди мог подтвердить мои слова?
   Джон, который успел сделать несколько шагов по направлению к дверям, остановился.
   – Неужели ты еще и читаешь мысли? – спросил он.
   – Догадаться нетрудно. – Мэгги пожала плечами. – Во всяком случае, мне кажется, что я начинаю постигать твою логику.
   Губы Джона дрогнули в улыбке.
   – Это хорошо или плохо? – спросил он.
   – Пока не знаю. Когда узнаю, я тебе сообщу.
   Он рассмеялся.
   – Что ж, пусть будет так. Что касается твоего предложения, то ничего записывать не надо. – Он снова улыбнулся. – Я и так все отлично помню.
   – Ну, это-то меня не удивляет. Ладно, Джон, пока. – Мэгги села в машину, закрыла дверь и запустила двигатель. Ожидая, пока мотор немного прогреется, она следила в зеркало заднего вида, как Джон идет к дверям полицейского участка.
   – ФБР… – пробормотала Мэгги вполголоса. – Что ж, это, пожалуй, первая хорошая новость.
 
   Опустив телефонную трубку на рычаг, Энди посмотрел на Джона и нахмурился.
   – О'кей, я проверил, – сказал он. – Ты слышал, Томас Митчелл все подтвердил, хотя, боюсь, он был немало озадачен моими вопросами. Да, недели полторы назад они с женой действительно едва не поссорились из-за волнистых попугайчиков. Еще за неделю до этого Саманта действительно порезалась осколком карманного зеркальца. Примерно в то же самое время у самого Митчелла состоялся крупный разговор с тестем. – Энди покачал головой. – Теперь бедняга точно решит, что полиция по какой-то причине поставила его на «прослушку».
   – Я хочу поподробнее узнать насчет попугаев, – попытался отвлечь его Джон. – Почему они ссорились?
   – Саманта Митчелл хотела завести пару волнистых попугайчиков, а муж возражал, потому что боялся аллергической реакции. Короче говоря, это могло оказаться вредно для младенца. Послушай, Джон…
   – И кто победил?
   – Саманта победила. Попугаи уже заказаны, на днях их должны были доставить… Черт побери, Джон, как ты обо всем этом узнал?
   Джон ответил почти не раздумывая. Во-первых, объяснение могло быть только одно, а во-вторых, если кто-то из копов и был способен отнестись к способностям Мэгги спокойно, то только Энди.
   – Мэгги сказала, – ответил он. – Она ходила по дому Митчеллов и говорила все это и другие вещи.