Страница:
«Я сам сейчас обижусь! – самоуверенно отрезал юный маг. – Не учи ученого».
Сам Артур, как натура более художественная, уши эльфов, конечно, отметил, но не стал уделять им особого внимания. Галеш не соврал – лесные воины действительно были… ну, не прекрасны, это менестрель по своему обыкновению преувеличил, эльфы были правильными. Такими же правильными, как деревья, трава, цветы и листья. Как снежинки зимой или дождь летом.
Человек, он часто кажется чужим, неуместным даже в собственном доме, не говоря уж о диком лесе. Это музыкантам и сказочникам пристало рассказывать о хайдуках, что душой сродняются со смертельной сечей, или о крестьянах, как неотъемлемой и обязательной части поля. На самом же деле даже священник в храме далеко не всегда уместен.
А еще у эльфов не было при себе оружия. Во всяком случае, Артур не разглядел у них ничего похожего на мечи, копья или луки с арбалетами. А ведь как-то они расстреливали бедолаг, слишком далеко заходящих в Серый лес. И Сегед штурмовали не одной только магией.
Двое нелюдей вели их через бурелом, ступали легко, неслышно, будто скользили над травой, над усыпавшими землю хвоинками. Один из провожатых то и дело вовсе насквозь проходил через поваленные стволы и нетерпеливо морщился, когда люди мешкали, обходя преграду.
Второй был вежливее, хоть и ненамного.
С самого начала эльфы не сочли нужным даже представиться гостям. Представляться они, конечно, были не обязаны, тем более что гости незваные, но Артур сделал в памяти закладку. Так. Просто. Мало ли когда еще доведется встретиться с этими двумя. И с теми, кто незримо шел рядом, тоже, по-видимому, пренебрегая человеческими путями, шагая насквозь там, где пройти было нельзя.
– Если вы умеете так, – кивнул рыцарь на нетерпеливого проводника, в очередной раз скользнувшего бесплотной тенью, – зачем вообще оставлять проходы?
– Для тебя, – отрезал второй. И в дальнейшие объяснения вдаваться не пожелал.
Артур предпочел счесть странные слова образцом эльфийского юмора, но младший сразу преисполнился самых худших подозрений. И украдкой сунул в ладонь брату стеклянную палочку телепорта.
Дальше шли молча. Лес постепенно менялся. Незнакомые деревья проглядывали между привычных сосен и меловых стволов берез. Незнакомые цветы. Нет, Артур не считал себя знатоком лесной растительности, но знал совершенно точно, что в Долине отродясь не водилось медных кленов с серебряной листвой. Медных не потому, что цвета такого, а потому, что металлических. И уж, конечно, никогда в Сером лесу не текло ручьев с россыпями самоцветов на дне. И крохотным – с ноготь – пестрым птицам не место было возле кустов шиповника.
Шиповника, кстати, самого обычного – яркие розовые и белые цветы на гибких колючих ветках.
В конце июля.
В темном лесу.
Обычный такой шиповник.
На карте Серый лес выглядел длинным, неровным овалом, протянувшимся с севера на юг, от Сегедского тракта до границы Рудных болот на юге Аграма. Эльфы же, если верить Галешу, обосновались ближе к северо-западной окраине леса и, пока не возвели люди стену от Златой рощи до самого Сегеда, развлекались тем, что нападали на хайдуков, караваны и простых путников.
Это если верить Галешу.
Про вылазки эльфов рассказывал не только менестрель, а вот о том, где именно в лесу следовало их искать, ни от кого, кроме Галеша, Артур не слышал.
И что-то тут не сходилось.
Либо музыкант врал. Либо эльфы по Серому лесу кочевали. Либо умели они не только насквозь проходить древесные стволы и стрелять из луков, этих самых луков при себе не имея. Потому что пути через лес с юго-востока на северо-запад, как шли сейчас, было полторы недели. Быстрее, чем в обход, с учетом того, что идти приходится пешими, но именно недели и именно полторы. Десять дней с поправкой на неизбежные помехи.
А к ставке Илвира Высокого надменные проводники вывели отряд за три часа.
Артур с Альбертом даже переглядываться не стали удивленно. И так ясно, что ничего не ясно.
– Быстро как-то дошли, – пробормотал Галеш, – но место, кажется, то самое. Дома вот…
И действительно – дома. Ажурные, с серебряным блеском стены. Острые скаты крыш. Дыма из труб не хватает, да бреха собачьего, а так – деревня деревней. И дорожки от дома к дому протоптаны. Это у эльфов-то, которые пройдут – травинка не примнется.
И ни единой живой души вокруг.
Нет. На человеческое село это все-таки не походило. А походило на…
– Походный лагерь! – осенило Артура. – Могу поспорить, что эти их домики в пять минут разобрать можно.
– Можно, – подтвердили из пустоты. – Следуйте за светом, смертные, Илвир Высокий готов принять вас в Зале Советов.
«Финтифлюшка какая-то! А гонору!» – насмешливо прокомментировал рыцарь, разглядев, кто говорит с ними. Маленький светящийся шарик, похожий на комок пуха из гнезда лайтгаги. Отличный, кстати, пух. Верный промысел для многих хайдуков – лайтгагачьи гнезда обшаривать, когда птенцы уже на крыло встали. Знатные дамы за него любые деньги платить готовы. И на украшения он годен, и в прическу – чтоб капельки света в волосах таинственно поблескивали, и на шали, боа там всякие. Правда, шаль такую себе разве что герцогская женушка могла позволить.
Храмовники этим пухом спальные мешки набивали. Удобно. С лицевой стороны – камуфляж, с внутренней – свет, неяркий, но издали заметный. Попал кто из братьев в беду, лошадь ногу сломала или еще что – вызывай помощь, выворачивай спальник тыльной стороной наружу и жди. Хоть днем, хоть ночью – свои издалека увидят, а нечисть от света этого подальше держаться будет.
«Умный ты, братец, спасу нет, – хмыкнул Альберт. – Какой гонор? Это ведь то же самое, что ваши рации, просто летает».
«Да? – Артур с сомнением пригляделся к пуховому комочку. – А так не скажешь».
Зал Советов оказался небольшой полянкой, как загон огороженной все теми же кружевными стенами из серебра. Поляна так и кишела светящимися шариками. Они роились в воздухе, сбивались в стайки, разлетались по углам. Одни исчезали, на их место являлись другие, потусклее, повисев неподвижно, наливались светом, словно восстанавливали силы и, в свою очередь, уступали место следующим.
Красиво было. Как будто звезды расположились здесь на дневку, чтобы ночью подняться обратно в темное небо.
А лошадей пришлось оставить снаружи.
Альберт, прежде чем войти в Зал Советов, вытащил мэджик-бук из большого кармана на спине своего жилета.
– Миротворца захвати, – посоветовал он Артуру. Тот кивнул. Стараясь не делать резких движений, перевесил топор с седла на пояс.
– Никто не обидит тебя, рыцарь, – тут же заявил комок пуха, – впрочем, если ты боишься меня, возьми с собой еще и меч.
– Точно, – Альберт, не спросив у Галеша, цапнул с его седла волшебный клинок. Сунул брату: – Держи, – задумчиво поглядел на подвешенный к седлу арбалет…
– Сам понесешь, – предупредил Артур.
– Ладно, – вздохнул маг, – если что, тебе другой выдадут.
– Если «что»? – не понял Галеш, уже расчехливший гитару.
Альберт смерил его жалостливым взглядом и промолчал.
… А Илвир Высокий оказался слепцом.
Он действительно был высок ростом – на голову выше Артура. Бесстрастное, длинное лицо с узким подбородком и широкими, острыми скулами слегка пугало. И непривычными для человеческого взгляда чертами, и пустыми бельмами огромных, вытянутых к вискам глазниц. Надменный и строгий, Илвир ждал, пока гости приблизятся, а пушистые комочки света кружились над его головой.
– Ближе не нужно, – холодно прозвучало сразу со всех сторон, когда до эльфа осталось шагов десять, – оставайтесь на месте, смертные.
Они послушно остановились. В чужой монастырь, как известно, не след соваться со своим уставом. И даже Артур, непривычный к подобной пренебрежительной брезгливости, счел за лучшее делать так, как велено.
Стояли. Смотрели на гордого слепца. Тот хоть и не мог видеть, а казалось, тоже смотрит. Не на гостей – не было эльфу дела до смертных, – слепые глаза видели что-то недоступное зрячим.
– Ты пришел, – изрек наконец Илвир.
В первый раз за все время губы его шевельнулись, обнажив острые треугольные клыки. Кажется, так он улыбался. Неживая улыбка на неподвижном лице.
– Я вижу, смертный, ты не знаешь еще, какая судьба тебе уготована. Но ты здесь. И Меч с тобой. Ты хотел спрашивать – я позволяю тебе это. Возможно, ты даже услышишь ответ. Итак?
– Говори, Артур, – прошептал Галеш, – спрашивай, пока можно.
– Благодарю за разрешение, Илвир, – церемонно произнес рыцарь.
И неожиданно получил в ответ еще одну страшноватую улыбку.
– Тебя оскорбляет мое пренебрежение, смертный? Потерпи. Очень скоро все мы склонимся перед тобой. И как твоя жизнь зависит сейчас от моей прихоти, так моя судьба окажется в твоей власти. Позволь же мне говорить с тобой так, как привык я разговаривать с твоим народом. Последняя уступка гордости. Я жду твоих вопросов, рыцарь Храма.
– Зачем вы здесь?
– Чтобы отыскать Меч и того, кто станет Мечом. Наша миссия завершена, смертный. Мы готовы уйти, мы устали от вас больше, чем вы от нас. – Илвир помолчал, медленно кивнул. – Ты хочешь подробностей? Изволь. Но сначала позволь мне оглянуться твоими глазами.
– Что это значит?
– О, ничего опасного для тебя. Что ты видишь вокруг, смертный? Просто лес, где привычные тебе деревья сплетаются ветвями с чужими, невиданными ранее. Просто лагерь в этом лесу, шатры из серебра, комары и сырость от близких ручьев. Просто слепого эльфа, позволяющего себе тон, недопустимый по отношению к таким, как ты. К рыцарям Храма. Бесстрашным истребителям всего злого и доброго, что кажется опасным для людей. Я прав, смертный?
– Да.
– Благодарю, – сказал Илвир так же церемонно и насмешливо, как несколькими минутами раньше благодарил его Артур, – я видел твоими глазами. Теперь ты посмотри вместе со мной. И пусть моя слепота не будет тебе помехой.
По-птичьи резко повернулось узкое лицо, длинный палец указал на Галеша:
– Пой, музыкант. Тебе не нужны чужие глаза, чтобы видеть.
И под пальцами Галеша зазвучала мелодия, какую не могли родить гитарные струны: тонко, прерывисто запела флейта – птицы, пробующие на вкус воздух нового утра, тяжким вздохом откликнулся орган – туманный рассвет, плывущий над росистыми травами, медью – цимбалы, капли солнца на каплях воды.
Там нет времени, и пространства покорны. Там ночь сменяет день лишь потому, что звезды так же прекрасны, как яркое солнце. Там не убивают. Не умирают. Не ведают зла.
И не ведают Бога.
– Вы пришли к нам, – вплелся в музыку равнодушный голос Илвира, – пришли незваными, нежеланными, опасными. Не гости – нищая и злая толпа, ворвавшаяся в хрустальный замок.
– Мы пришли, – повторил вслед за эльфом Галеш, такой же равнодушный. И даже глаза менестреля глядели слепо, не способные увидеть мир вокруг.
Безнадежно и гневно.
От страха.
– Красиво, – презрительно повторил эльф, – ты полагаешь это красивым, смертный? Да, вы находите красоту лишь в разрушении, вы оскверняете все, к чему прикасаетесь, и говорите потом: это красиво и грустно. Что ж, я объясню. Тебе, смертный, я объясню все, чего ты не понимаешь. Помнишь, ты проклял того, по чьей вине не можешь вернуться в свой дом? Проклял, не ведая тогда, как не ведаешь и сейчас, какую силу имеют твои слова. Ничтожная букашка, обреченная на великую судьбу, ты смеешь нарушать законы и хочешь остаться безнаказанным…
«Артур! – Альберт встал рядом, чуть позади, стряхнул с пальцев и разбросал вокруг вязкое сияние защитного поля. – Н-нам, кажется, пора».
«Подожди, – попросил рыцарь, – успеется».
– Противоестественный союз разума и невежества. – Илвир пренебрежительно поморщился. – Ты мог бы стать великим волшебником, маленький колдун, но предпочитаешь оставаться фокусником. Сейчас не время для твоих трюков, прибереги их для более благодарных зрителей. Ты готов слушать меня, рыцарь?
– Я только это и делаю, – заметил Артур, отодвинув брата подальше за спину – очень уж нехорошо сверкнули глаза младшего. Еще хуже будет, если он озадачит Илвира каким-нибудь из своих «фокусов» раньше, чем эльф ответит на все вопросы.
Интересно, почему все, кроме Флейтиста, склонны при первом знакомстве Альберта недооценивать?
Дивные земли. Чудесные, как Парадиз, воспетый в сказках ваших жрецов.
Вы быстро учитесь, рыцарь, и хорошо научились убивать нас.
– Потом про меч спросишь. – хмуро сказал Альберт. – Мне про купол не все понятно. Если Долина была закрыта, как же тогда Большой мир? Скажи ему, пусть уточнит даты. Кто окружил нас пузырем, когда, где… А то дурь какая-то выходит.
– М-да… – Артур покрутил волшебный клинок в руках. – Илвир, ты, наверное, прав насчет невежества, но нельзя ли привязать все, что ты рассказал, к человеческому летосчислению? Видишь ли, Единая Земля соседствует с другими за горами на севере, но там никогда не слышали об эльфах. Когда ваша госпожа возвела невидимую стену?
– Сколь глупы вы оба! – устало ответил Илвир Высокий. – Есть великое множество пространств, сосуществующих, не подозревая о том. У ваших земель и нашего мира давным-давно общая граница, но почему ты думаешь, колдун, что это мешает вам одновременно граничить и со множеством иных миров? Я повторяю еще раз: Сияющая-в-Небесах окружила вас стеной лишь тогда, когда граница оказалась нарушена. Сто лет назад. По вашему календарю – в третий день второго месяца весны.
– Это когда мы побратались, – будничным тоном заметил Альберт. – Говорил я тебе, что обряд всем пяти княжествам икнется.
– Ты и про купол говорил, – с уважением добавил Артур, – помнишь?
– Что он из-за нас появился? Говорил. А ты мне не поверил.
– Дурак.
– О! – Младший был доволен. – Дошло наконец-то. Ладно, что там с мечом?
– Принявший его обретет великую силу, – на сей раз Илвир не стал дожидаться, пока Артур передаст ему слова брата, – сам станет Силой. Для всех нас великая удача в том, что инициация произойдет в этом пространстве и в этом времени. Меч может нападать, а может защищаться. Ты – Защитник, рыцарь, а значит, на долгое время и люди, и дивные существа будут избавлены от бед. Ты не позволишь злу приблизиться, но не станешь подвигать нас на войну. И сердце мое исполнено радости, а гордость уязвлена. Смертный… Всегда смертный – повелитель, равный Сияющей-в-Небесах. Но чего ты ждешь? Или мало того, что я уже сказал? Достань клинок из ножен, остальное он сделает сам.
– Да что он сделает? – Артур потряс головой. – Зачем тебе я?
– Ты – один из немногих, кто способен стать Мечом.
– А почему тебе не взять его и не поискать кого-нибудь среди эльфов? Всем лучше будет. И гордость при тебе, и клинок при деле.
– Почему я? – тоскливо вопросил Илвир у безмятежных древесных крон. – Почему не Учителя? Не Воспитующие? Объяснять недоумкам законы мироздания – это их дело. Я – воин… Меч, – он нервно оскалился, – нельзя просто взять. Нужна плата, неужели это непонятно? И ни у кого из нас нет того, что требует Меч в обмен на силу. Ни у кого из нас нет бессмертной души, рыцарь.
– Так, – сказал Артур, отступая к выходу из Зала Советов и подталкивая туда же Альберта, – понял, – Артур прихватил за шиворот растерянного Галеша, – пошел бы ты к рогатому, – посоветовал Артур Илвиру.
– У вас осталось десять дней, – эльф не тронулся с места, – у всех вас, людей. Осень не наступит, смертный. Десять дней – и все. Вас больше не будет.
– Первое августа, – сосчитал Альберт, выметаясь за серебряные ворота. – Братец, числа двадцать девятого стоит нанести визит господину Ольжеху. Ага? По-моему, в Теневой Лагуне довольно уютно.
Сияющие стрелы ударили им под ноги. Вздрогнула земля. Жесткие стебли травы оплели ноги, мешая идти.
Теперь ясно было, почему эльфы обходятся без оружия: вместо луков и стрел в руках лесных воинов переливались полосы света.
Новый залп. Уже прицельный.
– Фокусник, значит, – обиделся Альберт, когда стрелы разлетелись, ударившись в защитные поля, – в противоестественном, так его, союзе. Артур, может, в телепорт?
– К лошадям, – скомандовал рыцарь.
Поля под очередным ударом сильно заискрили.
Артур свистнул негромко, но пронзительно, и Серко с места в карьер рванул навстречу хозяину. Стерлядка и мерин Галеша заржали, вытянув морды.
Однако тоже побежали – к седлу привязаны, куда тут денешься?
И лишь забросив младшего на лошадь, убедившись, что Галеш, которому страшно мешала гитара, тоже забрался на своего мерина, Артур разрешил:
– В телепорт!
А во дворе профессорского дома, под ржание испуганных лошадей, младший язвительно заявил:
– Спорим, праведник, что ты рад здесь оказаться.
– Впервые в жизни, – признался Артур.
А Галеш, потянув его за рукав, заметил буднично:
– Тори здесь. На Волчьей мельнице.
Альберт демонстративно закатил глаза, раздал последние активаторы телепорта и очень взрослым тоном сказал:
– Что за жизнь? Ни минуты покоя.
Он даже испугаться не успел. Боишься ведь всегда либо перед боем, либо после, когда все уже заканчивается. А тут все сразу пошло по выверенной схеме. Как в задаче: первое действие, второе действие, третье…
Мэджик-бук. Пальцы по кнопкам – не глядя.
Старший держит лошадь по уздцы.
Телепорт.
И опять: оглядывается Артур, обстановку оценивает Артур, диспозицию выбирает тоже Артур. Альберт видит его глазами, но все активные действия – сейчас работа старшего.
Зато безупречны заклинания.
Повреждать врага нельзя, значит, контроль.
Посторонней мыслью – они всегда есть, такие, но очень редко отливаются в различимую форму: «контроль» – это бело-синие колоды большинства храмовников. А у старшего колода синяя с черным – связать противника и лететь в атаку.
Повреждать нельзя.
… Тори…
Арчи?
Ешкин корень, ну до чего похожи!
Первое, за что цепляется взгляд, – и ведь должен был привыкнуть, но сейчас, как в первый раз, как сто лет назад… Глаза.
Синие-синие. Яркие.
Страшные.
Вот он какой, Зако Золотой Витязь.
Красавец.
И улыбается. Весело так.
Мысли – отдельно. Пальцы – отдельно. Летят по кнопкам.
Ах, цветные кружева поверх гибкого золота.
Получи, Тори, подавись, красавец. Мало кто из магов умеет сплетать столько заклинаний одновременно. Вообще никто не умеет.
«Медуза», «хангри вормсы» в ее нитях, поверх всего – «паутина», файт-поле на Миротворца… кто сказал, что на старшего не действует магия? Защитные поля. Поглощающие… эх, Варга нет, пригодился бы сейчас.
И стазис-купол под рукой.
На всякий случай.
На самый крайний случай. Стазис из тех заклинаний, от каких рассыпаются мэджик-диски.
Все как в Цитадели Павших. Только вместо Змея – Тори. Красавчик сусальный, аж стыдно за такого правнука.
Младший отвлекает демона… ведьму… да не важно. Задача Артура: дать Галешу подобраться к Тори вплотную.
Все как в Цитадели Павших. Только вместо высоких стен и донжона – старая мельница. Плохое место. И так-то плохое, а уж сейчас, когда из узких окошек бьют молнии и очередями вылетают огненные шары, и вовсе никудышное.
Тори успел укрыться под защитой каменных стен. И выкурить его оттуда пока что не очень получается.
Все как в Цитадели Павших. Там бой пошел совсем не так, как загадывали. Здесь – тоже.
Тори, скованная «медузой», довольно быстро нейтрализовала «хангри вормсов». И, получив относительную свободу, разразилась в ответ на выпады Альберта целым залпом атакующих заклятий. Она не пыталась связать противника – то ли не умела, то ли пренебрегала магией контроля, – но и без этого на несколько секунд Альберт был вынужден уйти в глухую оборону.
Тут уж досталось и старшему. Досталось бы, будь Артур уязвим для магических атак.
Сам Артур, как натура более художественная, уши эльфов, конечно, отметил, но не стал уделять им особого внимания. Галеш не соврал – лесные воины действительно были… ну, не прекрасны, это менестрель по своему обыкновению преувеличил, эльфы были правильными. Такими же правильными, как деревья, трава, цветы и листья. Как снежинки зимой или дождь летом.
Человек, он часто кажется чужим, неуместным даже в собственном доме, не говоря уж о диком лесе. Это музыкантам и сказочникам пристало рассказывать о хайдуках, что душой сродняются со смертельной сечей, или о крестьянах, как неотъемлемой и обязательной части поля. На самом же деле даже священник в храме далеко не всегда уместен.
А еще у эльфов не было при себе оружия. Во всяком случае, Артур не разглядел у них ничего похожего на мечи, копья или луки с арбалетами. А ведь как-то они расстреливали бедолаг, слишком далеко заходящих в Серый лес. И Сегед штурмовали не одной только магией.
Двое нелюдей вели их через бурелом, ступали легко, неслышно, будто скользили над травой, над усыпавшими землю хвоинками. Один из провожатых то и дело вовсе насквозь проходил через поваленные стволы и нетерпеливо морщился, когда люди мешкали, обходя преграду.
Второй был вежливее, хоть и ненамного.
С самого начала эльфы не сочли нужным даже представиться гостям. Представляться они, конечно, были не обязаны, тем более что гости незваные, но Артур сделал в памяти закладку. Так. Просто. Мало ли когда еще доведется встретиться с этими двумя. И с теми, кто незримо шел рядом, тоже, по-видимому, пренебрегая человеческими путями, шагая насквозь там, где пройти было нельзя.
– Если вы умеете так, – кивнул рыцарь на нетерпеливого проводника, в очередной раз скользнувшего бесплотной тенью, – зачем вообще оставлять проходы?
– Для тебя, – отрезал второй. И в дальнейшие объяснения вдаваться не пожелал.
Артур предпочел счесть странные слова образцом эльфийского юмора, но младший сразу преисполнился самых худших подозрений. И украдкой сунул в ладонь брату стеклянную палочку телепорта.
Дальше шли молча. Лес постепенно менялся. Незнакомые деревья проглядывали между привычных сосен и меловых стволов берез. Незнакомые цветы. Нет, Артур не считал себя знатоком лесной растительности, но знал совершенно точно, что в Долине отродясь не водилось медных кленов с серебряной листвой. Медных не потому, что цвета такого, а потому, что металлических. И уж, конечно, никогда в Сером лесу не текло ручьев с россыпями самоцветов на дне. И крохотным – с ноготь – пестрым птицам не место было возле кустов шиповника.
Шиповника, кстати, самого обычного – яркие розовые и белые цветы на гибких колючих ветках.
В конце июля.
В темном лесу.
Обычный такой шиповник.
На карте Серый лес выглядел длинным, неровным овалом, протянувшимся с севера на юг, от Сегедского тракта до границы Рудных болот на юге Аграма. Эльфы же, если верить Галешу, обосновались ближе к северо-западной окраине леса и, пока не возвели люди стену от Златой рощи до самого Сегеда, развлекались тем, что нападали на хайдуков, караваны и простых путников.
Это если верить Галешу.
Про вылазки эльфов рассказывал не только менестрель, а вот о том, где именно в лесу следовало их искать, ни от кого, кроме Галеша, Артур не слышал.
И что-то тут не сходилось.
Либо музыкант врал. Либо эльфы по Серому лесу кочевали. Либо умели они не только насквозь проходить древесные стволы и стрелять из луков, этих самых луков при себе не имея. Потому что пути через лес с юго-востока на северо-запад, как шли сейчас, было полторы недели. Быстрее, чем в обход, с учетом того, что идти приходится пешими, но именно недели и именно полторы. Десять дней с поправкой на неизбежные помехи.
А к ставке Илвира Высокого надменные проводники вывели отряд за три часа.
Артур с Альбертом даже переглядываться не стали удивленно. И так ясно, что ничего не ясно.
– Быстро как-то дошли, – пробормотал Галеш, – но место, кажется, то самое. Дома вот…
И действительно – дома. Ажурные, с серебряным блеском стены. Острые скаты крыш. Дыма из труб не хватает, да бреха собачьего, а так – деревня деревней. И дорожки от дома к дому протоптаны. Это у эльфов-то, которые пройдут – травинка не примнется.
И ни единой живой души вокруг.
Нет. На человеческое село это все-таки не походило. А походило на…
– Походный лагерь! – осенило Артура. – Могу поспорить, что эти их домики в пять минут разобрать можно.
– Можно, – подтвердили из пустоты. – Следуйте за светом, смертные, Илвир Высокий готов принять вас в Зале Советов.
«Финтифлюшка какая-то! А гонору!» – насмешливо прокомментировал рыцарь, разглядев, кто говорит с ними. Маленький светящийся шарик, похожий на комок пуха из гнезда лайтгаги. Отличный, кстати, пух. Верный промысел для многих хайдуков – лайтгагачьи гнезда обшаривать, когда птенцы уже на крыло встали. Знатные дамы за него любые деньги платить готовы. И на украшения он годен, и в прическу – чтоб капельки света в волосах таинственно поблескивали, и на шали, боа там всякие. Правда, шаль такую себе разве что герцогская женушка могла позволить.
Храмовники этим пухом спальные мешки набивали. Удобно. С лицевой стороны – камуфляж, с внутренней – свет, неяркий, но издали заметный. Попал кто из братьев в беду, лошадь ногу сломала или еще что – вызывай помощь, выворачивай спальник тыльной стороной наружу и жди. Хоть днем, хоть ночью – свои издалека увидят, а нечисть от света этого подальше держаться будет.
«Умный ты, братец, спасу нет, – хмыкнул Альберт. – Какой гонор? Это ведь то же самое, что ваши рации, просто летает».
«Да? – Артур с сомнением пригляделся к пуховому комочку. – А так не скажешь».
Зал Советов оказался небольшой полянкой, как загон огороженной все теми же кружевными стенами из серебра. Поляна так и кишела светящимися шариками. Они роились в воздухе, сбивались в стайки, разлетались по углам. Одни исчезали, на их место являлись другие, потусклее, повисев неподвижно, наливались светом, словно восстанавливали силы и, в свою очередь, уступали место следующим.
Красиво было. Как будто звезды расположились здесь на дневку, чтобы ночью подняться обратно в темное небо.
А лошадей пришлось оставить снаружи.
Альберт, прежде чем войти в Зал Советов, вытащил мэджик-бук из большого кармана на спине своего жилета.
– Миротворца захвати, – посоветовал он Артуру. Тот кивнул. Стараясь не делать резких движений, перевесил топор с седла на пояс.
– Никто не обидит тебя, рыцарь, – тут же заявил комок пуха, – впрочем, если ты боишься меня, возьми с собой еще и меч.
– Точно, – Альберт, не спросив у Галеша, цапнул с его седла волшебный клинок. Сунул брату: – Держи, – задумчиво поглядел на подвешенный к седлу арбалет…
– Сам понесешь, – предупредил Артур.
– Ладно, – вздохнул маг, – если что, тебе другой выдадут.
– Если «что»? – не понял Галеш, уже расчехливший гитару.
Альберт смерил его жалостливым взглядом и промолчал.
… А Илвир Высокий оказался слепцом.
Он действительно был высок ростом – на голову выше Артура. Бесстрастное, длинное лицо с узким подбородком и широкими, острыми скулами слегка пугало. И непривычными для человеческого взгляда чертами, и пустыми бельмами огромных, вытянутых к вискам глазниц. Надменный и строгий, Илвир ждал, пока гости приблизятся, а пушистые комочки света кружились над его головой.
– Ближе не нужно, – холодно прозвучало сразу со всех сторон, когда до эльфа осталось шагов десять, – оставайтесь на месте, смертные.
Они послушно остановились. В чужой монастырь, как известно, не след соваться со своим уставом. И даже Артур, непривычный к подобной пренебрежительной брезгливости, счел за лучшее делать так, как велено.
Стояли. Смотрели на гордого слепца. Тот хоть и не мог видеть, а казалось, тоже смотрит. Не на гостей – не было эльфу дела до смертных, – слепые глаза видели что-то недоступное зрячим.
– Ты пришел, – изрек наконец Илвир.
В первый раз за все время губы его шевельнулись, обнажив острые треугольные клыки. Кажется, так он улыбался. Неживая улыбка на неподвижном лице.
– Я вижу, смертный, ты не знаешь еще, какая судьба тебе уготована. Но ты здесь. И Меч с тобой. Ты хотел спрашивать – я позволяю тебе это. Возможно, ты даже услышишь ответ. Итак?
– Говори, Артур, – прошептал Галеш, – спрашивай, пока можно.
– Благодарю за разрешение, Илвир, – церемонно произнес рыцарь.
И неожиданно получил в ответ еще одну страшноватую улыбку.
– Тебя оскорбляет мое пренебрежение, смертный? Потерпи. Очень скоро все мы склонимся перед тобой. И как твоя жизнь зависит сейчас от моей прихоти, так моя судьба окажется в твоей власти. Позволь же мне говорить с тобой так, как привык я разговаривать с твоим народом. Последняя уступка гордости. Я жду твоих вопросов, рыцарь Храма.
– Зачем вы здесь?
– Чтобы отыскать Меч и того, кто станет Мечом. Наша миссия завершена, смертный. Мы готовы уйти, мы устали от вас больше, чем вы от нас. – Илвир помолчал, медленно кивнул. – Ты хочешь подробностей? Изволь. Но сначала позволь мне оглянуться твоими глазами.
– Что это значит?
– О, ничего опасного для тебя. Что ты видишь вокруг, смертный? Просто лес, где привычные тебе деревья сплетаются ветвями с чужими, невиданными ранее. Просто лагерь в этом лесу, шатры из серебра, комары и сырость от близких ручьев. Просто слепого эльфа, позволяющего себе тон, недопустимый по отношению к таким, как ты. К рыцарям Храма. Бесстрашным истребителям всего злого и доброго, что кажется опасным для людей. Я прав, смертный?
– Да.
– Благодарю, – сказал Илвир так же церемонно и насмешливо, как несколькими минутами раньше благодарил его Артур, – я видел твоими глазами. Теперь ты посмотри вместе со мной. И пусть моя слепота не будет тебе помехой.
По-птичьи резко повернулось узкое лицо, длинный палец указал на Галеша:
– Пой, музыкант. Тебе не нужны чужие глаза, чтобы видеть.
И под пальцами Галеша зазвучала мелодия, какую не могли родить гитарные струны: тонко, прерывисто запела флейта – птицы, пробующие на вкус воздух нового утра, тяжким вздохом откликнулся орган – туманный рассвет, плывущий над росистыми травами, медью – цимбалы, капли солнца на каплях воды.
Просто лес. Просто лагерь в лесу. И над серебряными стенами Зала Советов высятся деревья, прямые, стройные, устремленные кронами в ясное небо, до которого не достать им, будь они и в сотни раз выше. А в невидимой отсюда дали небо – такое же. Синее. Высокое. Там деревья из золота и серебра соседствуют с живыми, неведомыми людям. Там драгоценными ожерельями вьются по ветвям цветы. Там, мелькая солнечными пятнами на шерсти, бродит по траве единорог. А птицы не боятся подпевать флейтам и скрипкам.
Небо.
Звезды
Прозрачная свежесть и запах листвы.
Серебряных листьев.
Звездная радуга – стройною аркой.
Звонкая лютня, гордая арфа.
Яркий костер, полыхающий жарко.
Шелковый шорох зеленого шарфа.
Свечи кипрея – малиновым шелком…
Там нет времени, и пространства покорны. Там ночь сменяет день лишь потому, что звезды так же прекрасны, как яркое солнце. Там не убивают. Не умирают. Не ведают зла.
И не ведают Бога.
– Вы пришли к нам, – вплелся в музыку равнодушный голос Илвира, – пришли незваными, нежеланными, опасными. Не гости – нищая и злая толпа, ворвавшаяся в хрустальный замок.
– Мы пришли, – повторил вслед за эльфом Галеш, такой же равнодушный. И даже глаза менестреля глядели слепо, не способные увидеть мир вокруг.
Безнадежно и гневно.
– Вы пришли и остались, и начали перестраивать наш дом так, как сочли нужным. Зачем? По какому праву? По праву сильного, быть может? Нет, смертный, вы всего лишь животные – грязное стадо, бегущее от хищников. Стадо, способное растоптать любую преграду, но не от силы, у вас нет сил.
… Сюда, где ночь и мгла, судьба нас завела,
И тень от вражеских ворот раскинула крыла.
Мы сведены, как сводят брови,
Слепит глазницы едкий дым,
Но будет май, и встанут травы вровень
С руническим надгробием моим…
С руническим надгробием моим.
От страха.
И хищные твари, гнавшие вас, пришли по вашим следам. Мы вынуждены были защищаться, смертный. Мы защищали наш мир от вашей войны…
Здесь птицы не поют, деревья не растут,
Корона вражеских зубцов венчает наш приют.
Уже горит вторая башня
И тонут лестницы в гробах.
Мы не от гордости своей бесстрашны
То цвет отчаянья белеет на гербах…
– Достаточно, – поднял руку Артур, – достаточно Илвир. Это все красиво и грустно, и я сожалею о том, что мы причинили вам столько беспокойства. Но среди людей принято думать, что это вы пришли к нам. Пришли и начали убивать. А мы – защищались. От хищных тварей, которых вы ненавидите так же, как люди. И от вас, куда более опасных, чем любая тварь. Может быть, ты объяснишь мне, как это вышло?
И нет пути по бездорожью.
Бессчетна вражеская рать.
Скрепи сердца, как плащ скрепляют брошью,
Еще не вышло время все переиграть.
Взметнутся в небо искры
Берилловых корон.
Наш вечный пост, он был не нами избран…
– Красиво, – презрительно повторил эльф, – ты полагаешь это красивым, смертный? Да, вы находите красоту лишь в разрушении, вы оскверняете все, к чему прикасаетесь, и говорите потом: это красиво и грустно. Что ж, я объясню. Тебе, смертный, я объясню все, чего ты не понимаешь. Помнишь, ты проклял того, по чьей вине не можешь вернуться в свой дом? Проклял, не ведая тогда, как не ведаешь и сейчас, какую силу имеют твои слова. Ничтожная букашка, обреченная на великую судьбу, ты смеешь нарушать законы и хочешь остаться безнаказанным…
«Артур! – Альберт встал рядом, чуть позади, стряхнул с пальцев и разбросал вокруг вязкое сияние защитного поля. – Н-нам, кажется, пора».
«Подожди, – попросил рыцарь, – успеется».
– Противоестественный союз разума и невежества. – Илвир пренебрежительно поморщился. – Ты мог бы стать великим волшебником, маленький колдун, но предпочитаешь оставаться фокусником. Сейчас не время для твоих трюков, прибереги их для более благодарных зрителей. Ты готов слушать меня, рыцарь?
– Я только это и делаю, – заметил Артур, отодвинув брата подальше за спину – очень уж нехорошо сверкнули глаза младшего. Еще хуже будет, если он озадачит Илвира каким-нибудь из своих «фокусов» раньше, чем эльф ответит на все вопросы.
Интересно, почему все, кроме Флейтиста, склонны при первом знакомстве Альберта недооценивать?
– Мы защищались от вас, – как учитель, повторяющий материал для нерадивых учеников, напомнил Илвир, – но отнюдь не сразу мы решились на открытое столкновение. Очень долго наш народ просто избегал вас. Не из страха. Мы не боялись вас и не боимся. Из брезгливости. Сияющая-в-Небесах – люди назвали бы ее Богиней, но для нас она госпожа – непроницаемой стеной отделила ваш грязный мир от нашего, прекрасного и чистого. И, накрытые этим куполом, вы, как паучий колокол в воду, все глубже проваливались в наши земли, не зная, даже не подозревая о том, что вокруг вас лежат иные земли.
Ветер ли гонит листву,
Я ли прощаюсь навеки?
Небо горит под ногами и пеплом восходит к земле…
Облачных крыльев канву
Пеною вздыбили реки,
Смыв отпечатки следов наших ног на песке
Дивные земли. Чудесные, как Парадиз, воспетый в сказках ваших жрецов.
– Твое проклятие, смертный, разрушило стену. Твое проклятие, сказанное в плохой день и воистину в черный для мира час, было услышано. И исполнено. Мы потеряли величайшую из наших святынь, охраняющую и хранимую. Меч – основа миропорядка – исчез из мира. Мы лишились опоры. Лишились защиты. Вы же, грязные, невежественные твари, получили великий дар, не зная о том и не умея этим даром воспользоваться. – Илвир покривил губы не то насмешливо, не то горько. – Вы не умеете. Мы – не способны. Видишь, как странно все получается, смертный. И я, Илвир Высокий, верная стрела из колчана Сияющей-в-Небесах, повел своих бойцов в проклятые земли. Чтобы вернуть Меч и найти человека, что станет Мечом, и спасти мой мир. Или погибнуть.
Гордость с Отчаяньем долго скакали в седле.
Поздно.
Гибкое тело твое не для тленья в земле
Мерзлой,
Встань!
Слышишь звучание Музыки Сфер?
Это конец!
Встарь
Судьбы сплетались в оправу колец.
Вы быстро учитесь, рыцарь, и хорошо научились убивать нас.
– Ты хотел знать, зачем мы нападали на вас? Да лишь затем, чтобы защитить себя. Ваши земли – сплетение множества дорог, тайных путей, неведомых и недоступных вам. Сколько несчастных, следуя по ним, выходило прямо под удары ваших мечей! Духи, гении, феи, призраки, майи – для непохожих на людей приговор один: смерть. Вы не ведаете жалости. И тем более страшно, что в своем невежестве вы сами волею случая можете ступить на одну из дорог, ведущих в наш мир. Этот лес – брешь в стене. Пробоина, закрыть которую долг мой и моих бойцов. И вот после стольких лет мы вознаграждены. Меч вернулся. Вместе с тем, кто станет Мечом. И сейчас ты держишь в руках не просто оружие – Силу. Воплощенную в тело Меча Силу, ту самую, которой поклоняешься ты сам, рыцарь. Ту самую, что заставляет тебя быть защитником своего народа. Ту, что ведет твое сердце по единственно верному пути, и путь этот близок к завершению. Дальше тебе предстоит другая дорога.
Что же теперь?
Месть
белую лестницу краем плащей,
Лечь
на перекрестие ржавых мечей,
Спать
лишь в погребальном рыдании струн,
Стать
гербовой надписью, вязью из рун…
– Сколько слов… – в некотором ошеломлении пробормотал Артур. – Ты хочешь сказать, этот меч – от Господа? Но Он же сказал «не убий».
Жгут ли сухую листву
Или последние вехи?
Тлеет ли сердце мое
Вместе с пламенем ваших сердец?
Чайки ли к морю зовут,
Я ли прощаюсь навеки?
Гордость с Отчаяньем в сговоре.
Это – конец.
– Потом про меч спросишь. – хмуро сказал Альберт. – Мне про купол не все понятно. Если Долина была закрыта, как же тогда Большой мир? Скажи ему, пусть уточнит даты. Кто окружил нас пузырем, когда, где… А то дурь какая-то выходит.
– М-да… – Артур покрутил волшебный клинок в руках. – Илвир, ты, наверное, прав насчет невежества, но нельзя ли привязать все, что ты рассказал, к человеческому летосчислению? Видишь ли, Единая Земля соседствует с другими за горами на севере, но там никогда не слышали об эльфах. Когда ваша госпожа возвела невидимую стену?
– Сколь глупы вы оба! – устало ответил Илвир Высокий. – Есть великое множество пространств, сосуществующих, не подозревая о том. У ваших земель и нашего мира давным-давно общая граница, но почему ты думаешь, колдун, что это мешает вам одновременно граничить и со множеством иных миров? Я повторяю еще раз: Сияющая-в-Небесах окружила вас стеной лишь тогда, когда граница оказалась нарушена. Сто лет назад. По вашему календарю – в третий день второго месяца весны.
– Это когда мы побратались, – будничным тоном заметил Альберт. – Говорил я тебе, что обряд всем пяти княжествам икнется.
– Ты и про купол говорил, – с уважением добавил Артур, – помнишь?
– Что он из-за нас появился? Говорил. А ты мне не поверил.
– Дурак.
– О! – Младший был доволен. – Дошло наконец-то. Ладно, что там с мечом?
– Принявший его обретет великую силу, – на сей раз Илвир не стал дожидаться, пока Артур передаст ему слова брата, – сам станет Силой. Для всех нас великая удача в том, что инициация произойдет в этом пространстве и в этом времени. Меч может нападать, а может защищаться. Ты – Защитник, рыцарь, а значит, на долгое время и люди, и дивные существа будут избавлены от бед. Ты не позволишь злу приблизиться, но не станешь подвигать нас на войну. И сердце мое исполнено радости, а гордость уязвлена. Смертный… Всегда смертный – повелитель, равный Сияющей-в-Небесах. Но чего ты ждешь? Или мало того, что я уже сказал? Достань клинок из ножен, остальное он сделает сам.
– Да что он сделает? – Артур потряс головой. – Зачем тебе я?
– Ты – один из немногих, кто способен стать Мечом.
– А почему тебе не взять его и не поискать кого-нибудь среди эльфов? Всем лучше будет. И гордость при тебе, и клинок при деле.
– Почему я? – тоскливо вопросил Илвир у безмятежных древесных крон. – Почему не Учителя? Не Воспитующие? Объяснять недоумкам законы мироздания – это их дело. Я – воин… Меч, – он нервно оскалился, – нельзя просто взять. Нужна плата, неужели это непонятно? И ни у кого из нас нет того, что требует Меч в обмен на силу. Ни у кого из нас нет бессмертной души, рыцарь.
– Так, – сказал Артур, отступая к выходу из Зала Советов и подталкивая туда же Альберта, – понял, – Артур прихватил за шиворот растерянного Галеша, – пошел бы ты к рогатому, – посоветовал Артур Илвиру.
– У вас осталось десять дней, – эльф не тронулся с места, – у всех вас, людей. Осень не наступит, смертный. Десять дней – и все. Вас больше не будет.
– Первое августа, – сосчитал Альберт, выметаясь за серебряные ворота. – Братец, числа двадцать девятого стоит нанести визит господину Ольжеху. Ага? По-моему, в Теневой Лагуне довольно уютно.
Сияющие стрелы ударили им под ноги. Вздрогнула земля. Жесткие стебли травы оплели ноги, мешая идти.
Теперь ясно было, почему эльфы обходятся без оружия: вместо луков и стрел в руках лесных воинов переливались полосы света.
Новый залп. Уже прицельный.
– Фокусник, значит, – обиделся Альберт, когда стрелы разлетелись, ударившись в защитные поля, – в противоестественном, так его, союзе. Артур, может, в телепорт?
– К лошадям, – скомандовал рыцарь.
Поля под очередным ударом сильно заискрили.
Артур свистнул негромко, но пронзительно, и Серко с места в карьер рванул навстречу хозяину. Стерлядка и мерин Галеша заржали, вытянув морды.
Однако тоже побежали – к седлу привязаны, куда тут денешься?
И лишь забросив младшего на лошадь, убедившись, что Галеш, которому страшно мешала гитара, тоже забрался на своего мерина, Артур разрешил:
– В телепорт!
А во дворе профессорского дома, под ржание испуганных лошадей, младший язвительно заявил:
– Спорим, праведник, что ты рад здесь оказаться.
– Впервые в жизни, – признался Артур.
А Галеш, потянув его за рукав, заметил буднично:
– Тори здесь. На Волчьей мельнице.
Альберт демонстративно закатил глаза, раздал последние активаторы телепорта и очень взрослым тоном сказал:
– Что за жизнь? Ни минуты покоя.
Он даже испугаться не успел. Боишься ведь всегда либо перед боем, либо после, когда все уже заканчивается. А тут все сразу пошло по выверенной схеме. Как в задаче: первое действие, второе действие, третье…
Мэджик-бук. Пальцы по кнопкам – не глядя.
Старший держит лошадь по уздцы.
Телепорт.
И опять: оглядывается Артур, обстановку оценивает Артур, диспозицию выбирает тоже Артур. Альберт видит его глазами, но все активные действия – сейчас работа старшего.
Зато безупречны заклинания.
Повреждать врага нельзя, значит, контроль.
Посторонней мыслью – они всегда есть, такие, но очень редко отливаются в различимую форму: «контроль» – это бело-синие колоды большинства храмовников. А у старшего колода синяя с черным – связать противника и лететь в атаку.
Повреждать нельзя.
… Тори…
Арчи?
Ешкин корень, ну до чего похожи!
Первое, за что цепляется взгляд, – и ведь должен был привыкнуть, но сейчас, как в первый раз, как сто лет назад… Глаза.
Синие-синие. Яркие.
Страшные.
Вот он какой, Зако Золотой Витязь.
Красавец.
И улыбается. Весело так.
Мысли – отдельно. Пальцы – отдельно. Летят по кнопкам.
Ах, цветные кружева поверх гибкого золота.
Получи, Тори, подавись, красавец. Мало кто из магов умеет сплетать столько заклинаний одновременно. Вообще никто не умеет.
«Медуза», «хангри вормсы» в ее нитях, поверх всего – «паутина», файт-поле на Миротворца… кто сказал, что на старшего не действует магия? Защитные поля. Поглощающие… эх, Варга нет, пригодился бы сейчас.
И стазис-купол под рукой.
На всякий случай.
На самый крайний случай. Стазис из тех заклинаний, от каких рассыпаются мэджик-диски.
Все как в Цитадели Павших. Только вместо Змея – Тори. Красавчик сусальный, аж стыдно за такого правнука.
Младший отвлекает демона… ведьму… да не важно. Задача Артура: дать Галешу подобраться к Тори вплотную.
Все как в Цитадели Павших. Только вместо высоких стен и донжона – старая мельница. Плохое место. И так-то плохое, а уж сейчас, когда из узких окошек бьют молнии и очередями вылетают огненные шары, и вовсе никудышное.
Тори успел укрыться под защитой каменных стен. И выкурить его оттуда пока что не очень получается.
Все как в Цитадели Павших. Там бой пошел совсем не так, как загадывали. Здесь – тоже.
Тори, скованная «медузой», довольно быстро нейтрализовала «хангри вормсов». И, получив относительную свободу, разразилась в ответ на выпады Альберта целым залпом атакующих заклятий. Она не пыталась связать противника – то ли не умела, то ли пренебрегала магией контроля, – но и без этого на несколько секунд Альберт был вынужден уйти в глухую оборону.
Тут уж досталось и старшему. Досталось бы, будь Артур уязвим для магических атак.