Мое бессмертье неизбежно,
И я спокоен потому.
2
3
СУВЕНИР КРИТИКЕ
КРЫМСКАЯ ТРАГИКОМЕДИЯ
Я – эгофутурист. Всероссно
Твердят: он – первый, кто сказал,
Что все былое – безвопросно,
Чье имя наполняет зал.
Мои поэзы – в каждом доме,
На хуторе и в шалаше.
Я действен даже на пароме
И в каждой рядовой душе.
Я созерцаю – то из рубок,
То из вагона, то в лесу,
Как пьют “Громокипящий кубок”-
Животворящую росу!
Всегда чуждаясь хулиганства,
В последователях обрел
Завистливое самозванство
И вот презрел их, как орел:
Вскрылил – и только. Голубело.
Спокойно небо. Золото
Плеща, как гейзер, солнце пело.
Так: что мне надо, стало то!
Я пел бессмертные поэзы,
Воспламеняя солнце, свет,
И облака – луны плерэзы -
Рвал беззаботно – я, поэт.
Когда же мне надоедала
Покорствующая луна,
Спускался я к горе Гудала,
Пронзовывал ее до дна…
А то в певучей Бордигере
Я впрыгивал лазурно в трам:
Кондуктор, певший с Кавальери
По вечерам, днем пел горам.
Бывал на полюсах, мечтая
Построить дамбы к ним, не то
На бригах долго. Вот прямая
Была б дорога для авто!
Мне стало скучно в иностранах:
Все так обыденно, все так
Мною ожиданно. В романах,
В стихах, в мечтах – все “точно так”.
Сказав планетам: “Приготовьте
Мне век”, спустился я в Москве;
Увидел парня в желтой кофте -
Все закружилось в голове…
Он был отолпен. Как торговцы,
Ругалась мыслевая часть,
Другая – верно, желтокофтцы -
К его ногам горлова пасть.
Я изумился. Все так дико
Мне показалось. Это “он”
Обрадовался мне до крика.
“Не розовеющий ли слон?”-
Подумал я, в восторге млея,
Обескураженный поэт.
Толпа раздалась, как аллея.
“Я. – Маяковский”,– был ответ.
Увы, я не поверил гриму
(Душа прибоем солона)…
Как поводырь, повел по Крыму
Столь розовевшего слона.
И только где-то в смрадной Керчи
Я вдруг открыл, рассеяв сон,
Что слон-то мой – из гуттаперчи,
А следовательно – не слон.
Взорлило облегченно тело,-
Вновь чувствую себя царем!
Поэт! поэт! совсем не дело
Ставать тебе поводырем.
С.-Петербург
21 января 1914
ПОЭЗА ИСТРЕБЛЕНИЯ
III. СТИХИ В НЕНАСТНЫЙ ДЕНЬ
I
II
III
IV
V
VI
ПОЭЗОАНТРАКТ
I. ЗАРНИЦЫ МЫСЛИ
ДИФИРАМБ
Цветов! огня! вина и кастаньет!
Пусть блещет “да”! Пусть онемеет “нет”!
Пусть рассмеется дерзновенное!
Живи, пока живешь. Спеши, спеши
Любить, ловить мгновенное!
Пусть жизнь за счастье сдачи даст гроши,-
Что толку в том, когда – все тленное?!
Пой! хохочи! танцуй! смеши!
Воспламенись! всех жги! и сам гори!
Сгори! – что там беречь?!
Рискуй! рубись! выигрывай пари!
В свой фаэтон сумей момент запрячь!
Сверкай мечом! орлом пари!
Бери!!.
1909. Июль
МОИ ГОД
СТРАННО…
МОЙ МОНАСТЫРЬ
НАДЕЖДЫ НЕТ…
ПЕСНЯ
Велика земля наша славная,
Да нет места в ней сердцу доброму:
Вся пороками позасыпана,
Все цветущее позагублено.
А и дадено добру молодцу
Много-множество добродетелей.
А и ум-то есть, точно молынья,
А и сердце есть, будто солнышко,
И пригож-то он, ровно царский сын,
И хорош-то он, словно ангельчик.
Да не дадено, знать, большой казны,
И пуста мошна, что лес осенью,
А зато не знать ему радости
И прожить всю жизнь прозябаючи…
1909. Август
Мыза Ивановка
ИЗВНЕ
Я РЕЧЬ ДЕРЖУ…
РАЗ НАВСЕГДА
Мой смех ответом суждений язве!
Поэт сознаньем себя велик!
Вы, судьи, – кто вы? вы боги разве,
Что вам доступен небес язык?
Когда кто видел, чтоб к солнцу совы
Свой обращали полночный взор?
Когда кто слышал, что песни зовы
Дороже людям, чем шумный вздор?
О вы, слепые земли пигмеи,
Что вам до звуков святой трубы!-
В безмозглой злобе – всегда вы змеи.
В убогом гневе – всегда рабы.
Смешон и жалок поэт, доступный
Толпе презренной и зверски злой,
Толпе бездарной, толпе преступной,-
Развенчан гений ее хвалой.
Но славен ясно, но славен вечно
Певец, желанный душе певца.
Кто чует смутно, кто жив сердечно -
Тому пою я с зарей лица.
l909. Апрель
“СОБРАТЬЯ”
ВЫ, ТЕ…
МОЙ СТИХ
ЩИТ-СОЛНЦЕ
А ЗНАЕШЬ КРАЙ?…
…А знаешь край, где хижины убоги,
Где голод шлет людей на тяжкий грех,
Где вечно скорбь, где лица вечно строги,
Где отзвучал давно здоровый смех,
И где ни школ, ни доктора, ни книги,
Но где – вино, убийство и… вериги?…
1907
ВСЕ КОНЧЕНО, А СОЛНЦЕ ВНОВЬ ВОСХОДИТ
ВОЗДВИЖЕНЬЕ
Из сел иди, из рощ иди
К широкой лобной площади,
Печальный, сирый люд.
Кричи во всеуслышанье:
“Для праздника Воздвиженья
Погибнет тот, кто лют”.
Пред ним, судьею праведным,
И Тем, Кто мудро правит им,
Разлей, как море, скорбь:
Пусть гибнет безрассудное!..
Святится место судное!
Спины, народ, не горбь!
Сегодня крест страдальческий,-
Как эпилог скитальческий,-
Во храме водружен;
Поставьте ж крест забвения
Вы, цепи жизни звения,
Толпа мужей и жен.
Поставьте в душах любящих
Вы, легионы в рубищах,
Своим невзгодам крест;
Прощеньем награжденные,
Живые, возрожденные,
Заполните окрест!
1909
ЦАРСТВО НЕБЕСНОЕ
РЫЦАРЬ ДУХА
БУНТ ВОЛН
ТЛЕННОСТЬ АДА
ЗДЕСЬ И ТАМ
1
2
3
ИМПРОВИЗАЦИЯ
ПОХОРОННАЯ ИРОНИЯ
ПОЭТУ
ВЕЛИКОМУ СОВРЕМЕННИКУ
На пустынной дороге, у старой часовни,
Где старушка-зима в белой шубе брела,
Где скрипучий мороз забирался под дровни,-
Наша первая встреча, учитель, была.
Кротко встретились мы. Как-то ласково молча,
Мы с тобою пошли в твой приветливый дом.
Отчего эта песня далекая волчья,
Что скучала тогда, мне звучала потом?
Отчего, отчего эти бледные блики
Той особой луны не погасли теперь?
Отчего так близки, так безмерно велики
Этот дом, этот сад, эти сени и дверь?
Всею гаммою чувств, всей душою порывной
Я отдался тебе в незабвенную ночь,
Преклонясь перед скорбью твоей беспрерывной,-
И, – спасибо тебе, – ты не гнал меня прочь.
Гениальный поэт – вдохновенный психолог
И провидец людей с их бездушием душ,
Ты взглянул на меня… Был и грозен и долог
Твой внимательный взгляд. Мне лукавить
к чему ж? -
Я, смутясь, трепетал под невиданным взглядом.
Вдруг ты взял – точно солнце, сверкая лицом!
Ты мне мысль подарил бесконечным нарядом,
Ты мне душу объял неразрывным кольцом.
Мой учитель и друг! мой отец и владетель!
Пусть же сердце играет и бьется во мне!
Я к тебе сохраню, – это видит Спаситель!-
И любовь, и восторг в непробуженном сне!
1909. Март
У К. М. ФОФАНОВА
ПЕВИЦА СТРАСТИ
Не слышу больше я песен страстных,
Горячих песен, любовных песен,
Не вижу взоров ее прекрасных,
И мир печален, и сер, и тесен.
Темнеет небо, и вянут розы;
Тоска мне сердце щемит уныло;
Сгубили юность певицы грозы,
Ее толкнули они в могилу.
В могиле дева – певица страсти.
Как иронична, жестока фраза!
И сердце рвется мое на части:
Как это скоро! как это сразу!..
О, как контрастно звучат два слова:
Смерть – замерзанье, а страсть – кипенье.
Уж не услышу я песен снова,
Не зарыдаю от вдохновенья.
Но что свершилось, то безвозвратно…
Порвались струны, умолкла лира…
Так спи ж спокойно: ты нам понятна,
И я спокоен потому.
2
Очаровательные темы
Меня преследуют весь год.
Но если я “большой” поэмы
Не напишу вовек, пусть тот,
Кто “где же твой Онегин?” ноет,
Вчитается в ту “мелюзгу”,
Какую я даю: “не стоит”
Еще не значит: “не могу”.
В наш век все длительное немо,
А современному уму
Все творчество мое – поэма,
Какой не снилось никому.
Меня преследуют весь год.
Но если я “большой” поэмы
Не напишу вовек, пусть тот,
Кто “где же твой Онегин?” ноет,
Вчитается в ту “мелюзгу”,
Какую я даю: “не стоит”
Еще не значит: “не могу”.
В наш век все длительное немо,
А современному уму
Все творчество мое – поэма,
Какой не снилось никому.
3
Так много разных шалопаев
Владеет “мастерски” стихом -
Петров, Иванов, Николаев,
Что стих становится грехом.
Пусть угрожает мне “Удельной”
Любой желающий болван:
Как хорошо, что я – отдельный,
Что Игорь я, а не Иван!
1914. Июнь
Эст – Тойла
Владеет “мастерски” стихом -
Петров, Иванов, Николаев,
Что стих становится грехом.
Пусть угрожает мне “Удельной”
Любой желающий болван:
Как хорошо, что я – отдельный,
Что Игорь я, а не Иван!
1914. Июнь
Эст – Тойла
СУВЕНИР КРИТИКЕ
Ах, поглядите-ка! Ах, посмотрите-ка!
Какая глупая в России критика:
Зло насмеялася над “Хабанерою”,
Блеснув вульгарною своей манерою.
В сатире жалящей искала лирики,
Своей бездарности спев панегирики.
И не расслышала (иль то – политика?)
Моей иронии глухая критика…
Осталось звонкими, как солнце, нотами
Смеяться автору над идиотами
Да приговаривать: “Ах, посмотрите-ка,
Какая подлая в России критика!”
1910
Какая глупая в России критика:
Зло насмеялася над “Хабанерою”,
Блеснув вульгарною своей манерою.
В сатире жалящей искала лирики,
Своей бездарности спев панегирики.
И не расслышала (иль то – политика?)
Моей иронии глухая критика…
Осталось звонкими, как солнце, нотами
Смеяться автору над идиотами
Да приговаривать: “Ах, посмотрите-ка,
Какая подлая в России критика!”
1910
КРЫМСКАЯ ТРАГИКОМЕДИЯ
И потрясающих утопий
Мы ждем, как розовых слонов
Из меня
Я – эгофутурист. Всероссно
Твердят: он – первый, кто сказал,
Что все былое – безвопросно,
Чье имя наполняет зал.
Мои поэзы – в каждом доме,
На хуторе и в шалаше.
Я действен даже на пароме
И в каждой рядовой душе.
Я созерцаю – то из рубок,
То из вагона, то в лесу,
Как пьют “Громокипящий кубок”-
Животворящую росу!
Всегда чуждаясь хулиганства,
В последователях обрел
Завистливое самозванство
И вот презрел их, как орел:
Вскрылил – и только. Голубело.
Спокойно небо. Золото
Плеща, как гейзер, солнце пело.
Так: что мне надо, стало то!
Я пел бессмертные поэзы,
Воспламеняя солнце, свет,
И облака – луны плерэзы -
Рвал беззаботно – я, поэт.
Когда же мне надоедала
Покорствующая луна,
Спускался я к горе Гудала,
Пронзовывал ее до дна…
А то в певучей Бордигере
Я впрыгивал лазурно в трам:
Кондуктор, певший с Кавальери
По вечерам, днем пел горам.
Бывал на полюсах, мечтая
Построить дамбы к ним, не то
На бригах долго. Вот прямая
Была б дорога для авто!
Мне стало скучно в иностранах:
Все так обыденно, все так
Мною ожиданно. В романах,
В стихах, в мечтах – все “точно так”.
Сказав планетам: “Приготовьте
Мне век”, спустился я в Москве;
Увидел парня в желтой кофте -
Все закружилось в голове…
Он был отолпен. Как торговцы,
Ругалась мыслевая часть,
Другая – верно, желтокофтцы -
К его ногам горлова пасть.
Я изумился. Все так дико
Мне показалось. Это “он”
Обрадовался мне до крика.
“Не розовеющий ли слон?”-
Подумал я, в восторге млея,
Обескураженный поэт.
Толпа раздалась, как аллея.
“Я. – Маяковский”,– был ответ.
Увы, я не поверил гриму
(Душа прибоем солона)…
Как поводырь, повел по Крыму
Столь розовевшего слона.
И только где-то в смрадной Керчи
Я вдруг открыл, рассеяв сон,
Что слон-то мой – из гуттаперчи,
А следовательно – не слон.
Взорлило облегченно тело,-
Вновь чувствую себя царем!
Поэт! поэт! совсем не дело
Ставать тебе поводырем.
С.-Петербург
21 января 1914
ПОЭЗА ИСТРЕБЛЕНИЯ
Меня взорвало это “кубо”,
В котором все бездарно сплошь,-
И я решительно и грубо
Ему свой стих точу, как нож.
Гигантно недоразуменье,-
Я не был никогда безлик:
Да, Пушкин стар для современья,
Но Пушкин – Пушкински велик!
И я, придя к нему на смену,
Его благоговейно чту:
Как он – Татьяну, я Мадлэну
Упорно возвожу в Мечту…
Меж тем как все поэзодедьцы,
И с ними доблестный Парнас,
Смотря, как наглые пришельцы -
О, Хам Пришедший! – прут на нас,
Молчат в волшбе оцепенений,
Не находя ударных слов,
Я, среди них единый гений,
Сказать свое уже готов:
Позор стране, поднявшей шумы
Вкруг шарлатанов и шутов!
Ослы на лбах, “пьеро”-костюмы
И стихотомы… без стихов!
Позор стране, дрожащей смехом
Над вырожденьем! Дайте слез
Тому, кто приравнял к утехам
Призывы в смерть! в свинью! в навоз!
Позор стране, встречавшей “ржаньем”
Глумленье надо всем святым,
Былым своим очарованьем
И над величием своим!
Я предлагаю: неотложно
Опомниться! И твердо впредь
Псевдоноваторов – острожно
Иль игнорирно – но презреть!
Для ободрения ж народа,
Который впал в угрозный сплин,
Не Лермонтова – “с парохода”,
А бурлюков – на Сахалин!
Они – возможники событий,
Где символом всех прав – кастет…
Послушайте меня! поймите!-
Их от сегодня больше нет.
1914. Февраль. С.-Петербург
В котором все бездарно сплошь,-
И я решительно и грубо
Ему свой стих точу, как нож.
Гигантно недоразуменье,-
Я не был никогда безлик:
Да, Пушкин стар для современья,
Но Пушкин – Пушкински велик!
И я, придя к нему на смену,
Его благоговейно чту:
Как он – Татьяну, я Мадлэну
Упорно возвожу в Мечту…
Меж тем как все поэзодедьцы,
И с ними доблестный Парнас,
Смотря, как наглые пришельцы -
О, Хам Пришедший! – прут на нас,
Молчат в волшбе оцепенений,
Не находя ударных слов,
Я, среди них единый гений,
Сказать свое уже готов:
Позор стране, поднявшей шумы
Вкруг шарлатанов и шутов!
Ослы на лбах, “пьеро”-костюмы
И стихотомы… без стихов!
Позор стране, дрожащей смехом
Над вырожденьем! Дайте слез
Тому, кто приравнял к утехам
Призывы в смерть! в свинью! в навоз!
Позор стране, встречавшей “ржаньем”
Глумленье надо всем святым,
Былым своим очарованьем
И над величием своим!
Я предлагаю: неотложно
Опомниться! И твердо впредь
Псевдоноваторов – острожно
Иль игнорирно – но презреть!
Для ободрения ж народа,
Который впал в угрозный сплин,
Не Лермонтова – “с парохода”,
А бурлюков – на Сахалин!
Они – возможники событий,
Где символом всех прав – кастет…
Послушайте меня! поймите!-
Их от сегодня больше нет.
1914. Февраль. С.-Петербург
III. СТИХИ В НЕНАСТНЫЙ ДЕНЬ
В ненастный день взойдет, как солнце,
Моя вселенская душа!
(Заключительные строки “Громокипящего кубка”)
Вере Жуковской
I
Я жив, и жить хочу, и буду
Жить – бесконечный – без конца.
Не подходите, точно к чуду,
К чертам бессмертного лица:
Жизнь – в нашей власти: мы дотоле
Трепещем, бьемся и живем,
Пока в нас много ярой воли
К тому, что жизнью мы зовем.
Смерть торжествует в те мгновенья,
Когда поверил ты в нее,
И нет в тебе сопротивленья:
Смерть – малодушие твое.
Я не могу себе представить
Всем ощущеньем, всей душой,
Как можно этот мир оставить,-
Молчать, истлеть, не быть собой!
Я превозмог порывы гнева:
Убив другого – я убит…
А потому – любимец неба -
Прощу – чтоб жить! – всю боль обид.
Я смел и прям, и прост, и светел.
И смерти явно я бегу.
Я всех простил, я всех приветил,
А большего я не могу!..
Что значит жить? Для вас, – не знаю…
Жить для меня – вдыхать сирень,
В крещенский снег стремиться к маю,
Благословляя новый день
Искать Ее, не уставая,
И петь, и мыслить, и дышать.
Какие нови в чарах мая!
Какая в новях благодать!
И сколько новей в чарах мая,
Ведь столько песен впереди!
Живи, живое восторгая!
От смерти мертвое буди!
Но если ты, в чьих мыслях узость,
Мне скажешь “трус”,– услышишь ты:
– Да здравствует святая трусость
Во имя жизни и мечты!
1914. Октябрь
Жить – бесконечный – без конца.
Не подходите, точно к чуду,
К чертам бессмертного лица:
Жизнь – в нашей власти: мы дотоле
Трепещем, бьемся и живем,
Пока в нас много ярой воли
К тому, что жизнью мы зовем.
Смерть торжествует в те мгновенья,
Когда поверил ты в нее,
И нет в тебе сопротивленья:
Смерть – малодушие твое.
Я не могу себе представить
Всем ощущеньем, всей душой,
Как можно этот мир оставить,-
Молчать, истлеть, не быть собой!
Я превозмог порывы гнева:
Убив другого – я убит…
А потому – любимец неба -
Прощу – чтоб жить! – всю боль обид.
Я смел и прям, и прост, и светел.
И смерти явно я бегу.
Я всех простил, я всех приветил,
А большего я не могу!..
Что значит жить? Для вас, – не знаю…
Жить для меня – вдыхать сирень,
В крещенский снег стремиться к маю,
Благословляя новый день
Искать Ее, не уставая,
И петь, и мыслить, и дышать.
Какие нови в чарах мая!
Какая в новях благодать!
И сколько новей в чарах мая,
Ведь столько песен впереди!
Живи, живое восторгая!
От смерти мертвое буди!
Но если ты, в чьих мыслях узость,
Мне скажешь “трус”,– услышишь ты:
– Да здравствует святая трусость
Во имя жизни и мечты!
1914. Октябрь
II
Во имя зорь весны грядущей
И вешнего разлива рек
Прости обидчика, живущий,
Как человека – человек.
В существование обиды
Душой и разумом не верь,
Враждебные эфемериды
Да изничтожатся теперь!
Да распылится самолюбье,
Как одуванчик золотой!
Цвети, улыбка алогубья,
Эмблема жизни молодой.
Смелее к ближнему с приветом,
А встретишь злобу – отойди,
Не осудив его при этом:
Людей так много впереди.
Непонимающий невинен,
Его винящий виноват.
Грядущий день весенен, дивен,
Сиренен, птичен, солнчен, злат.
И мая новый май сюрпризней
Своею новью огневой.
Во имя ощущенья жизни
Люби живущее, живой!
1914. Ноябрь
Петроград
И вешнего разлива рек
Прости обидчика, живущий,
Как человека – человек.
В существование обиды
Душой и разумом не верь,
Враждебные эфемериды
Да изничтожатся теперь!
Да распылится самолюбье,
Как одуванчик золотой!
Цвети, улыбка алогубья,
Эмблема жизни молодой.
Смелее к ближнему с приветом,
А встретишь злобу – отойди,
Не осудив его при этом:
Людей так много впереди.
Непонимающий невинен,
Его винящий виноват.
Грядущий день весенен, дивен,
Сиренен, птичен, солнчен, злат.
И мая новый май сюрпризней
Своею новью огневой.
Во имя ощущенья жизни
Люби живущее, живой!
1914. Ноябрь
Петроград
III
Мою страну зовут Россией.
Я в ней рожден, ее люблю.
И если б вы меня спросили,
Молю ль победы ей, – молю!
Да, я молю. Но оттого ли,
Что край мой лучше всех краев?…
Везде краса и святость боли,
И скорбь везде, где льется кровь…
И люди все же всюду люди,-
Утонченники ль, дикари ль,-
Ведущие в добре и худе
Свою банальную кадриль.
Я, призывающий к содружью
И к радостям тебя, земля,
Я жажду русскому оружью
Побед затем, что русский – я!
Ах, роднозём, как заусенец,
Докучен, иногда кровав.
Кто мыслит глубже, тот вселенец:
Тогда, как я, мой недруг прав.
Но если недруг прав разбоем,
Самозащитою я свят.
Мы победим. И успокоим,
И оправдаем всех солдат.
Я в ней рожден, ее люблю.
И если б вы меня спросили,
Молю ль победы ей, – молю!
Да, я молю. Но оттого ли,
Что край мой лучше всех краев?…
Везде краса и святость боли,
И скорбь везде, где льется кровь…
И люди все же всюду люди,-
Утонченники ль, дикари ль,-
Ведущие в добре и худе
Свою банальную кадриль.
Я, призывающий к содружью
И к радостям тебя, земля,
Я жажду русскому оружью
Побед затем, что русский – я!
Ах, роднозём, как заусенец,
Докучен, иногда кровав.
Кто мыслит глубже, тот вселенец:
Тогда, как я, мой недруг прав.
Но если недруг прав разбоем,
Самозащитою я свят.
Мы победим. И успокоим,
И оправдаем всех солдат.
IV
Мы победим! Не я, вот, лично:
В стихах – великий; в битвах мал.
Но если надо, – что ж, отлично!
Шампанского! коня! кинжал!
Великий в строфах – зауряден
По паспорту своей страны.
От девушек и виноградин
Поля кровавые видны.
Живой всегда над жизнью властен,
И выбор есть, и есть исход…
Какую же из двух напастей
Мне выбрать, милый мой народ?
Вот если б я был поэтесса!-
На Красный Крест сменил я меч…
Повторны времена Дантеса,
И глупо гениев беречь!..
Но издавна дружащий с риском,
Здесь я останусь невредим,
Тем более, что в очень близком
Мы несомненно победим.
В стихах – великий; в битвах мал.
Но если надо, – что ж, отлично!
Шампанского! коня! кинжал!
Великий в строфах – зауряден
По паспорту своей страны.
От девушек и виноградин
Поля кровавые видны.
Живой всегда над жизнью властен,
И выбор есть, и есть исход…
Какую же из двух напастей
Мне выбрать, милый мой народ?
Вот если б я был поэтесса!-
На Красный Крест сменил я меч…
Повторны времена Дантеса,
И глупо гениев беречь!..
Но издавна дружащий с риском,
Здесь я останусь невредим,
Тем более, что в очень близком
Мы несомненно победим.
V
Провижу день: в цветах застава.
Весна и солнце, и народ
В улыбках дев – любовь и слава.
Войска окончили поход.
Под музыку кавалерийских,
И значит щегольских, полков -
Чужие лица, как у близких,
В лучах расширенных зрачков.
Кирасы каски и кокарды,
Звяк шпор и сабель среброзлат.
Блистательны кавалергарды
В светилах элегантных лат.
И белоконные гусары
Венгерки приспустили с плеч.
Героям девы деят чары,
Брачуясь радые возлечь…
Отрадно в этот день весенний,
В народный, музычный, цветной,
Не чувствовать былых сомнений
Повеселевшею душой.
И что еще всегда томило
Противоречьями дразня,
Теперь так просто, любо, мило,-
Вчерашнее – не для меня.
Привет победе, людям, маю!
Цветам и чувствам молодым!
Я мертвецов не воскрешаю,
Но ярко радуюсь живым!
Весна и солнце, и народ
В улыбках дев – любовь и слава.
Войска окончили поход.
Под музыку кавалерийских,
И значит щегольских, полков -
Чужие лица, как у близких,
В лучах расширенных зрачков.
Кирасы каски и кокарды,
Звяк шпор и сабель среброзлат.
Блистательны кавалергарды
В светилах элегантных лат.
И белоконные гусары
Венгерки приспустили с плеч.
Героям девы деят чары,
Брачуясь радые возлечь…
Отрадно в этот день весенний,
В народный, музычный, цветной,
Не чувствовать былых сомнений
Повеселевшею душой.
И что еще всегда томило
Противоречьями дразня,
Теперь так просто, любо, мило,-
Вчерашнее – не для меня.
Привет победе, людям, маю!
Цветам и чувствам молодым!
Я мертвецов не воскрешаю,
Но ярко радуюсь живым!
VI
Благословляю ваши домы!
Любовь и мир несу в страну.
Я, выгромлявший в небе громы,
Зажегший молнией луну!
Ушедшее непоправимо.
Шампань холопно пролита…
Но жизнь жива! Но жизнь любима!
И есть восторг! И есть мечта!
Вы, культоры гнилого мира,
Мир перестройте до основ!
Бряцай пророчно, Златолира,
Чарунья грез, вещунья снов!
В них – людокосящие войны
Невероятны, – как потоп.
В них – убеждения непробойны
И милосердней антилоп.
Не повторятся впредь ошибки,
Вас устремлявшие к войне!
Тому порукою – улыбки,
Замотыльчившие во мне.
Я верю, я охотно верю
В людскую светлую судьбу.
Нет места в человеке зверю,
Как в гордом места нет рабу!
1914. Ноябрь
Любовь и мир несу в страну.
Я, выгромлявший в небе громы,
Зажегший молнией луну!
Ушедшее непоправимо.
Шампань холопно пролита…
Но жизнь жива! Но жизнь любима!
И есть восторг! И есть мечта!
Вы, культоры гнилого мира,
Мир перестройте до основ!
Бряцай пророчно, Златолира,
Чарунья грез, вещунья снов!
В них – людокосящие войны
Невероятны, – как потоп.
В них – убеждения непробойны
И милосердней антилоп.
Не повторятся впредь ошибки,
Вас устремлявшие к войне!
Тому порукою – улыбки,
Замотыльчившие во мне.
Я верю, я охотно верю
В людскую светлую судьбу.
Нет места в человеке зверю,
Как в гордом места нет рабу!
1914. Ноябрь
ПОЭЗОАНТРАКТ
Пятая книга поэз
I. ЗАРНИЦЫ МЫСЛИ
ДИФИРАМБ
Почему не брать от жизни все,
что она дает.
Генрик Ибсен
Цветов! огня! вина и кастаньет!
Пусть блещет “да”! Пусть онемеет “нет”!
Пусть рассмеется дерзновенное!
Живи, пока живешь. Спеши, спеши
Любить, ловить мгновенное!
Пусть жизнь за счастье сдачи даст гроши,-
Что толку в том, когда – все тленное?!
Пой! хохочи! танцуй! смеши!
Воспламенись! всех жги! и сам гори!
Сгори! – что там беречь?!
Рискуй! рубись! выигрывай пари!
В свой фаэтон сумей момент запрячь!
Сверкай мечом! орлом пари!
Бери!!.
1909. Июль
МОИ ГОД
Я десять месяцев мечтаю,
А два живу и пью вино,-
Тогда для всех я пропадаю,
Но – где и как – не все ль равно!
Как лютик, упоенный лютней,-
Я человек не из людей…
И, право, как-то жить уютней
С идеей: пить из-за идей.
1909. Март
А два живу и пью вино,-
Тогда для всех я пропадаю,
Но – где и как – не все ль равно!
Как лютик, упоенный лютней,-
Я человек не из людей…
И, право, как-то жить уютней
С идеей: пить из-за идей.
1909. Март
СТРАННО…
Мы живем, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет…
1909
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет…
1909
МОЙ МОНАСТЫРЬ
Мой монастырь – не в сводах камня,
Не на далеких островах,-
В устоях духа нерушимых,
В идее: жизнь земная – прах.
Мой монастырь – не в песнопеньях,
Не в облегчении молитв,-
В делах, где принцип справедливость,
В непониманьи смысла битв.
Мой монастырь – не в истязаньи
Бездушной плоти, – в грезе вширь,
В неверии в бессмертье ада
И в вере в Рай – мой монастырь.
1907
Не на далеких островах,-
В устоях духа нерушимых,
В идее: жизнь земная – прах.
Мой монастырь – не в песнопеньях,
Не в облегчении молитв,-
В делах, где принцип справедливость,
В непониманьи смысла битв.
Мой монастырь – не в истязаньи
Бездушной плоти, – в грезе вширь,
В неверии в бессмертье ада
И в вере в Рай – мой монастырь.
1907
НАДЕЖДЫ НЕТ…
Глупец и трус способны жизнь любить:
Кто понял жизнь – тому надежды нет.
Но я живу и даже жажду жить,
Хотя и жду вседневно новых бед.
Я жизнь люблю, хотя не верю ей,-
Она не даст ни счастья, ни любви.
Приди же, смерть, приди ко мне скорей,
Чтоб я не ждал, и сразу все порви…
1909. Октябрь
Кто понял жизнь – тому надежды нет.
Но я живу и даже жажду жить,
Хотя и жду вседневно новых бед.
Я жизнь люблю, хотя не верю ей,-
Она не даст ни счастья, ни любви.
Приди же, смерть, приди ко мне скорей,
Чтоб я не ждал, и сразу все порви…
1909. Октябрь
ПЕСНЯ
М. И. Кокорину
Велика земля наша славная,
Да нет места в ней сердцу доброму:
Вся пороками позасыпана,
Все цветущее позагублено.
А и дадено добру молодцу
Много-множество добродетелей.
А и ум-то есть, точно молынья,
А и сердце есть, будто солнышко,
И пригож-то он, ровно царский сын,
И хорош-то он, словно ангельчик.
Да не дадено, знать, большой казны,
И пуста мошна, что лес осенью,
А зато не знать ему радости
И прожить всю жизнь прозябаючи…
1909. Август
Мыза Ивановка
ИЗВНЕ
Я не живу душой на свете,
Хотя реально в нем живу;
Но где мой край, где шири эти,-
Я вам навряд ли назову.
Мне непонятна жизнь земная,
Темна, ненужна и гадка;
Зачем мне жить – не понимаю:
Я здесь без чувств, без языка…
Ведь жизнь души моей – в пространстве,
Ни на земле, ни на луне,
Ни в миге и ни в постоянстве,
Но царства злобного – извне.
Хотя реально в нем живу;
Но где мой край, где шири эти,-
Я вам навряд ли назову.
Мне непонятна жизнь земная,
Темна, ненужна и гадка;
Зачем мне жить – не понимаю:
Я здесь без чувств, без языка…
Ведь жизнь души моей – в пространстве,
Ни на земле, ни на луне,
Ни в миге и ни в постоянстве,
Но царства злобного – извне.
Я РЕЧЬ ДЕРЖУ…
Я речь держу… Да слушает, кто хочет!-
Черствеет с каждым днем суровый мир.
Порок гремит, сверкает и грохочет.
Он – бог земли! Он – мировой кумир!
Я речь держу… Да слушает, кто может!-
Искусство попирается стопой.
Его огонь болотный мрак тревожит,
Его огонь ослаб перед толпой.
Я речь держу… Да слушает, кто верит!-
Настанет день – искусство станет звук:
Никто значенья строго не измерит,
И, может быть, никто не примет мук.
Я речь держу… Да слушает, кто близок!-
Настанет день, день эпилога чувств.
Тот день убьет (зачем же он так низок?)
Вселенную – искусство из искусств!
1909. Июнь
Мыза Ивановка
Черствеет с каждым днем суровый мир.
Порок гремит, сверкает и грохочет.
Он – бог земли! Он – мировой кумир!
Я речь держу… Да слушает, кто может!-
Искусство попирается стопой.
Его огонь болотный мрак тревожит,
Его огонь ослаб перед толпой.
Я речь держу… Да слушает, кто верит!-
Настанет день – искусство станет звук:
Никто значенья строго не измерит,
И, может быть, никто не примет мук.
Я речь держу… Да слушает, кто близок!-
Настанет день, день эпилога чувств.
Тот день убьет (зачем же он так низок?)
Вселенную – искусство из искусств!
1909. Июнь
Мыза Ивановка
РАЗ НАВСЕГДА
Уделом поэта
И было, и будет – страданье.
Мирра Лохвицкая
И помни: от века из терний
Поэта заветный венок.
Валерий Брюсов
Мой смех ответом суждений язве!
Поэт сознаньем себя велик!
Вы, судьи, – кто вы? вы боги разве,
Что вам доступен небес язык?
Когда кто видел, чтоб к солнцу совы
Свой обращали полночный взор?
Когда кто слышал, что песни зовы
Дороже людям, чем шумный вздор?
О вы, слепые земли пигмеи,
Что вам до звуков святой трубы!-
В безмозглой злобе – всегда вы змеи.
В убогом гневе – всегда рабы.
Смешон и жалок поэт, доступный
Толпе презренной и зверски злой,
Толпе бездарной, толпе преступной,-
Развенчан гений ее хвалой.
Но славен ясно, но славен вечно
Певец, желанный душе певца.
Кто чует смутно, кто жив сердечно -
Тому пою я с зарей лица.
l909. Апрель
“СОБРАТЬЯ”
Все – Пушкины, все – Гёте, все – Шекспиры.
Направо, влево, сзади, впереди…
Но большинство из лириков – без лиры,
И песни их звучат не из груди…
Все ремесло, безвкусие и фокус,
Ни острых рифм, ни дерзостных мазков!
И у меня на “фокус” рифма – “флокус”,
А стиль других – стиль штопаных носков.
Изношены, истрепаны, банальны
Теперь стихи, как авторы стихов.
Лубочно вдохновенны и подвальны
Их головы – без нужного голов.
Титаны – все, а вместе с тем – все крохи,
Швейцар, столяр, извозчик и купец -
Все, все поют, смеша, как скоморохи,
Гадливость вызывая, как скопец.
И хочется мне крикнуть миллионам
Бездарностей, взращенных в кабаке:
“Приличней быть в фуражке почтальоном,
Чем лириком в дурацком колпаке”.
1909. Июнь
Мыза Ивановка
Направо, влево, сзади, впереди…
Но большинство из лириков – без лиры,
И песни их звучат не из груди…
Все ремесло, безвкусие и фокус,
Ни острых рифм, ни дерзостных мазков!
И у меня на “фокус” рифма – “флокус”,
А стиль других – стиль штопаных носков.
Изношены, истрепаны, банальны
Теперь стихи, как авторы стихов.
Лубочно вдохновенны и подвальны
Их головы – без нужного голов.
Титаны – все, а вместе с тем – все крохи,
Швейцар, столяр, извозчик и купец -
Все, все поют, смеша, как скоморохи,
Гадливость вызывая, как скопец.
И хочется мне крикнуть миллионам
Бездарностей, взращенных в кабаке:
“Приличней быть в фуражке почтальоном,
Чем лириком в дурацком колпаке”.
1909. Июнь
Мыза Ивановка
ВЫ, ТЕ…
Вы, те, что носите на плечах мертвый шар,
Наполненный Бог весть какой ничтожной дрянью,
Сумели ли бы вы зажечь в себе пожар
Такой, как я зажег за недоступной гранью?
Вы, те, что учитесь, чтоб ничего не знать,
Вы, незнакомые с восторгом восприятья,
Вы, пролетарии и блещущая знать,
Я вас не допущу до нового распятья.
Все светозарное в вас пробуждает злость,-
Будь это Сам Господь или поэта строфы.
Но помните одно: забит последний гвоздь,
Что кован для Креста, – и нет второй Голгофы!
1909. Июнь
Мыза Ивановка
Наполненный Бог весть какой ничтожной дрянью,
Сумели ли бы вы зажечь в себе пожар
Такой, как я зажег за недоступной гранью?
Вы, те, что учитесь, чтоб ничего не знать,
Вы, незнакомые с восторгом восприятья,
Вы, пролетарии и блещущая знать,
Я вас не допущу до нового распятья.
Все светозарное в вас пробуждает злость,-
Будь это Сам Господь или поэта строфы.
Но помните одно: забит последний гвоздь,
Что кован для Креста, – и нет второй Голгофы!
1909. Июнь
Мыза Ивановка
МОЙ СТИХ
Мой стих – пощечина
Условиям земли.
Чья мысль отточена,
Внемли!
Эй вы, иуды-братья,
Сжигайте песнь мою:
Всему проклятья
Пою!..
1909. Июнь
Мыза Ивановка
Условиям земли.
Чья мысль отточена,
Внемли!
Эй вы, иуды-братья,
Сжигайте песнь мою:
Всему проклятья
Пою!..
1909. Июнь
Мыза Ивановка
ЩИТ-СОЛНЦЕ
Солнце – мой щит от ночного щемящего ужаса.
Я прибегаю ко власти Высоких Защит.
С первым лучом да отпрянет злой дух, разоружася.
И да слепит его очи мой солнечный щит.
Скроется ночь, омертвив беспокойные шорохи,
Тайны свои захватив для грядущей сестры…
Тайна ночей – не огонь ли в чуть тлеющем порохе?
Взоры ночей не цветами ли гроба пестры?
Ночи безумны, и нас призывают к безумию…
Старое здание молит, клянет и трещит…
Мечется сердце, а мысль непогоды угрюмее…
Что бы и было, когда бы не солнце, мой щит…
1909
Я прибегаю ко власти Высоких Защит.
С первым лучом да отпрянет злой дух, разоружася.
И да слепит его очи мой солнечный щит.
Скроется ночь, омертвив беспокойные шорохи,
Тайны свои захватив для грядущей сестры…
Тайна ночей – не огонь ли в чуть тлеющем порохе?
Взоры ночей не цветами ли гроба пестры?
Ночи безумны, и нас призывают к безумию…
Старое здание молит, клянет и трещит…
Мечется сердце, а мысль непогоды угрюмее…
Что бы и было, когда бы не солнце, мой щит…
1909
А ЗНАЕШЬ КРАЙ?…
Ты знаешь край, где все обильем дышит?
Гр. А. К. Толстой
…А знаешь край, где хижины убоги,
Где голод шлет людей на тяжкий грех,
Где вечно скорбь, где лица вечно строги,
Где отзвучал давно здоровый смех,
И где ни школ, ни доктора, ни книги,
Но где – вино, убийство и… вериги?…
1907
ВСЕ КОНЧЕНО, А СОЛНЦЕ ВНОВЬ ВОСХОДИТ
ПАРАЛЛЕЛЬ
Борец за благоденствие страны
Жизнь отдает, не зная колебанья,
Но зная хорошо, что суждены
Ему, герою, муки и страданья.
С презрением смотря на палачей,
С улыбкою на эшафот он всходит,
Но ясен смысл смеющихся очей:
– Все кончено, а солнце вновь восходит.
Так героиня, знавшая сердец,
В нее влюбленных, силу, ад и пламя,
Почувствовав, что всем мечтам конец,
На море смотрит грустными глазами.
Блестящий, яркий солнечный восход
Ее на размышления наводит.
Она твердит, смотря на лоно вод:
– Все кончено, а солнце вновь восходит.
1906
Жизнь отдает, не зная колебанья,
Но зная хорошо, что суждены
Ему, герою, муки и страданья.
С презрением смотря на палачей,
С улыбкою на эшафот он всходит,
Но ясен смысл смеющихся очей:
– Все кончено, а солнце вновь восходит.
Так героиня, знавшая сердец,
В нее влюбленных, силу, ад и пламя,
Почувствовав, что всем мечтам конец,
На море смотрит грустными глазами.
Блестящий, яркий солнечный восход
Ее на размышления наводит.
Она твердит, смотря на лоно вод:
– Все кончено, а солнце вновь восходит.
1906
ВОЗДВИЖЕНЬЕ
Посв. А. Н. Иерусалимскому
Из сел иди, из рощ иди
К широкой лобной площади,
Печальный, сирый люд.
Кричи во всеуслышанье:
“Для праздника Воздвиженья
Погибнет тот, кто лют”.
Пред ним, судьею праведным,
И Тем, Кто мудро правит им,
Разлей, как море, скорбь:
Пусть гибнет безрассудное!..
Святится место судное!
Спины, народ, не горбь!
Сегодня крест страдальческий,-
Как эпилог скитальческий,-
Во храме водружен;
Поставьте ж крест забвения
Вы, цепи жизни звения,
Толпа мужей и жен.
Поставьте в душах любящих
Вы, легионы в рубищах,
Своим невзгодам крест;
Прощеньем награжденные,
Живые, возрожденные,
Заполните окрест!
1909
ЦАРСТВО НЕБЕСНОЕ
Рыцарям честным идейного мужества,
Всем за свободу свершившим чудесное,
Павшим со славой за дело содружества -
Царство небесное.
Верным и любящим гражданам нации,
Объединенным могилою тесною,
Детям сознательным цивилизации -
Царство небесное.
Всем закаленным в стремлении пламени,
Всем, испытавшим мучения крестные,
Витязям доблестным честного знамени -
Царство небесное.
Вечная слава героям несдавшимся!
Вечная память и имя известное!
Всем потрудившимся, всем исстрадавшимся
Царство небесное.
1909
Всем за свободу свершившим чудесное,
Павшим со славой за дело содружества -
Царство небесное.
Верным и любящим гражданам нации,
Объединенным могилою тесною,
Детям сознательным цивилизации -
Царство небесное.
Всем закаленным в стремлении пламени,
Всем, испытавшим мучения крестные,
Витязям доблестным честного знамени -
Царство небесное.
Вечная слава героям несдавшимся!
Вечная память и имя известное!
Всем потрудившимся, всем исстрадавшимся
Царство небесное.
1909
РЫЦАРЬ ДУХА
СИМВОЛ
Человек, заковавший свой разум
В строгих принципов духа кольчугу,
Этим к небу возносится разом,
Примыкая к почетному кругу.
Взявши меч справедливости в руки,
Что гимнастикой развиты веры,
Он идет под штандартом науки
Показать нам отваги примеры.
Ждет его не один уже недруг:
Смотришь, Ложь подползает ехидной,
То Соблазн на ретивом коне вдруг
Пристает к нему с речью бесстыдной.
Не смущается доблестный витязь,
На удар отвечает ударом,
Грозно кличет: “с пути расступитесь!”
И глаза его пышут пожаром.
Наказуя гордыней объятых,
Он – смиренных и правых защита.
Сердце светлое спрятано в латах,
И душа в них великая скрыта.
Да, мечи из божественных кузниц
Обладают могучею силой
И, свободными делая узниц,
Палачам угрожают могилой.
1907
В строгих принципов духа кольчугу,
Этим к небу возносится разом,
Примыкая к почетному кругу.
Взявши меч справедливости в руки,
Что гимнастикой развиты веры,
Он идет под штандартом науки
Показать нам отваги примеры.
Ждет его не один уже недруг:
Смотришь, Ложь подползает ехидной,
То Соблазн на ретивом коне вдруг
Пристает к нему с речью бесстыдной.
Не смущается доблестный витязь,
На удар отвечает ударом,
Грозно кличет: “с пути расступитесь!”
И глаза его пышут пожаром.
Наказуя гордыней объятых,
Он – смиренных и правых защита.
Сердце светлое спрятано в латах,
И душа в них великая скрыта.
Да, мечи из божественных кузниц
Обладают могучею силой
И, свободными делая узниц,
Палачам угрожают могилой.
1907
БУНТ ВОЛН
Небо грустно и сиренево,
Как моих мечтаний фон.
Вновь дыханием осеннего
Ветра парус оживлен.
…Воды сильны, воды зелены,
Как идейные юнцы:
Непонятны гор расщелины
Волнам, словно нам – отцы.
Уговоры ветра ласковы,
Он волнует, манит ввысь,
И, кипучие, от ласки вы
Речки-мамы отреклись.
Вы бушуете, взволнованы
Светозарною мечтой,
Тайной мыслью околдованы,
Вызывая все на бой.
И песок, и камни с рыбами
Вы кидаете, грозя
Уничтожить, их ушибами
Награждая и разя.
Все могучими расстреляно!..
Уважая смелый риск,
Вы в гранитные расщелины
Шлете бездну светлых брызг.
Разукрашенный сединами
Возмущается утес
И с другими исполинами
Шлет в ответ огонь угроз.
Вы смеетесь, волны белые,
Над угрозой стариков
И, отважные и смелые,
Шлете брызги вновь и вновь.
Но как дряхлые расщелины
Не опасны для воды,-
Так и брызги, что нацелены
В них, – бесцельны и пусты.
1907
Как моих мечтаний фон.
Вновь дыханием осеннего
Ветра парус оживлен.
…Воды сильны, воды зелены,
Как идейные юнцы:
Непонятны гор расщелины
Волнам, словно нам – отцы.
Уговоры ветра ласковы,
Он волнует, манит ввысь,
И, кипучие, от ласки вы
Речки-мамы отреклись.
Вы бушуете, взволнованы
Светозарною мечтой,
Тайной мыслью околдованы,
Вызывая все на бой.
И песок, и камни с рыбами
Вы кидаете, грозя
Уничтожить, их ушибами
Награждая и разя.
Все могучими расстреляно!..
Уважая смелый риск,
Вы в гранитные расщелины
Шлете бездну светлых брызг.
Разукрашенный сединами
Возмущается утес
И с другими исполинами
Шлет в ответ огонь угроз.
Вы смеетесь, волны белые,
Над угрозой стариков
И, отважные и смелые,
Шлете брызги вновь и вновь.
Но как дряхлые расщелины
Не опасны для воды,-
Так и брызги, что нацелены
В них, – бесцельны и пусты.
1907
ТЛЕННОСТЬ АДА
(ИНТУИТИВНЫЙ ЭТЮД)
Человек в немом общеньи
С духом мертвого бессмертным -
В вечном перевоплощеньи,
В восприятии инертном.
Дух проходит много стадий,
Совершенствуясь величьем;
Только в высшем он разряде
Будет одарен безличьем.
Все земные оболочки
Только временны и тленны
И нужны для проволочки
Достиженья неизменно.
Интуитивностью слуха
Я вдаюсь в предположенье -
Совершенствованья духа
До известного мгновенья;
Дух достиг культурной точки,
Предназначенной судьбою,
И, уйдя из оболочки,
Кончил навсегда с землею;
В этом – Рай, – души победа;
В чем же ад, – вопрос уместный:
Не испытанные ль беды
В оболочке бренной тесной?
Этим рушу ада вечность:
Ад – в искании предела
Перехода в бесконечность
Пред последней смертью тела;
Мне твердят инстинкты слуха:
Злые духи есть явленье
Совершенствованья духа
В формах перевоплощенья.
Резюмирую: нет злобы
В окончательном пределе,
И живет она особо
Только в воплощенном теле,
Да в моменты перехода;
Солнце правды торжествует,
С голубого небосвода
Нас надеждою дарует.
Рай – в конечном достиженьи
Духом вечного безличья,
В бестелесном воплощеньи
Совершенного величья.
l907
С духом мертвого бессмертным -
В вечном перевоплощеньи,
В восприятии инертном.
Дух проходит много стадий,
Совершенствуясь величьем;
Только в высшем он разряде
Будет одарен безличьем.
Все земные оболочки
Только временны и тленны
И нужны для проволочки
Достиженья неизменно.
Интуитивностью слуха
Я вдаюсь в предположенье -
Совершенствованья духа
До известного мгновенья;
Дух достиг культурной точки,
Предназначенной судьбою,
И, уйдя из оболочки,
Кончил навсегда с землею;
В этом – Рай, – души победа;
В чем же ад, – вопрос уместный:
Не испытанные ль беды
В оболочке бренной тесной?
Этим рушу ада вечность:
Ад – в искании предела
Перехода в бесконечность
Пред последней смертью тела;
Мне твердят инстинкты слуха:
Злые духи есть явленье
Совершенствованья духа
В формах перевоплощенья.
Резюмирую: нет злобы
В окончательном пределе,
И живет она особо
Только в воплощенном теле,
Да в моменты перехода;
Солнце правды торжествует,
С голубого небосвода
Нас надеждою дарует.
Рай – в конечном достиженьи
Духом вечного безличья,
В бестелесном воплощеньи
Совершенного величья.
l907
ЗДЕСЬ И ТАМ
РЕФРЕНЫ
1
Тайна смерти непонятна
Для больших умов;
Разгадать, – мы, вероятно,
Не имеем слов.
Мне догадка шепчет внятно:
“Верь моим словам:
Непонятное – понятно,
Но не здесь, а Там”.
Для больших умов;
Разгадать, – мы, вероятно,
Не имеем слов.
Мне догадка шепчет внятно:
“Верь моим словам:
Непонятное – понятно,
Но не здесь, а Там”.
2
Мысль работает тревожно:
“Жил, всю жизнь греша,
И тебе навряд ли можно
Рая ждать, душа”.
Друг, твое сомненье ложно;
Верь моим словам:
“Невозможное возможно,
Но не здесь, а Там”.
“Жил, всю жизнь греша,
И тебе навряд ли можно
Рая ждать, душа”.
Друг, твое сомненье ложно;
Верь моим словам:
“Невозможное возможно,
Но не здесь, а Там”.
3
Жил ты с другом беззаботно,
Гимны пел судьбе;
Друг любимый безотчетно
Жертвой пал в борьбе.
Дружий дух ушел обратно
Словно фимиам…
“Невозвратное – возвратно,
Но не здесь, а Там”.
1907
Гимны пел судьбе;
Друг любимый безотчетно
Жертвой пал в борьбе.
Дружий дух ушел обратно
Словно фимиам…
“Невозвратное – возвратно,
Но не здесь, а Там”.
1907
ИМПРОВИЗАЦИЯ
Как смеют хоронить утром, когда на небе солнце?
Как смеют ковать цепи, когда не скован венец?
Как смеют срывать розу, когда она благоухает?
Как смеют бросать женщину, когда она полна
любви?
Как смеют пить воду, когда в воде падаль?
Как смеют улыбаться, когда существует скорбь?
Как смеют надеяться, когда есть разочарованье?
Как смеют жить, когда жизни нет?!..
1910. Август
Как смеют ковать цепи, когда не скован венец?
Как смеют срывать розу, когда она благоухает?
Как смеют бросать женщину, когда она полна
любви?
Как смеют пить воду, когда в воде падаль?
Как смеют улыбаться, когда существует скорбь?
Как смеют надеяться, когда есть разочарованье?
Как смеют жить, когда жизни нет?!..
1910. Август
ПОХОРОННАЯ ИРОНИЯ
Мы помолимся, когда придем на вынос:
Господи! Спаси нас, Господи, спаси нас!
И подумаем, склоняясь над могилой:
Господи! Помилуй, Господи, помилуй!
И о жизни мы помыслим в нашем тайном:
Господи! Подай нам, Господи, подай нам!..
1910. Июнь
Господи! Спаси нас, Господи, спаси нас!
И подумаем, склоняясь над могилой:
Господи! Помилуй, Господи, помилуй!
И о жизни мы помыслим в нашем тайном:
Господи! Подай нам, Господи, подай нам!..
1910. Июнь
ПОЭТУ
Лишь гении доступны для толпы!
Но ведь не все же гении – поэты?!
Не изменяй намеченной тропы
И помни: кто, зачем и где ты.
Не пой толпе! Ни для кого не пой!
Для песни пой, не размышляя – кстати ль!..
Пусть песнь твоя – мгновенья звук пустой,-
Поверь, найдется почитатель.
Пусть индивидума клеймит толпа:
Она груба, дика, она – невежда.
Не льсти же ей: лесть – счастье для раба,
А у тебя – в цари надежда…
l907
Но ведь не все же гении – поэты?!
Не изменяй намеченной тропы
И помни: кто, зачем и где ты.
Не пой толпе! Ни для кого не пой!
Для песни пой, не размышляя – кстати ль!..
Пусть песнь твоя – мгновенья звук пустой,-
Поверь, найдется почитатель.
Пусть индивидума клеймит толпа:
Она груба, дика, она – невежда.
Не льсти же ей: лесть – счастье для раба,
А у тебя – в цари надежда…
l907
ВЕЛИКОМУ СОВРЕМЕННИКУ
День 20 ноября 1907 г.
В северном небе играют огни,
Вечную жизнь возвещают они.
Мирра Лохвицкая
На пустынной дороге, у старой часовни,
Где старушка-зима в белой шубе брела,
Где скрипучий мороз забирался под дровни,-
Наша первая встреча, учитель, была.
Кротко встретились мы. Как-то ласково молча,
Мы с тобою пошли в твой приветливый дом.
Отчего эта песня далекая волчья,
Что скучала тогда, мне звучала потом?
Отчего, отчего эти бледные блики
Той особой луны не погасли теперь?
Отчего так близки, так безмерно велики
Этот дом, этот сад, эти сени и дверь?
Всею гаммою чувств, всей душою порывной
Я отдался тебе в незабвенную ночь,
Преклонясь перед скорбью твоей беспрерывной,-
И, – спасибо тебе, – ты не гнал меня прочь.
Гениальный поэт – вдохновенный психолог
И провидец людей с их бездушием душ,
Ты взглянул на меня… Был и грозен и долог
Твой внимательный взгляд. Мне лукавить
к чему ж? -
Я, смутясь, трепетал под невиданным взглядом.
Вдруг ты взял – точно солнце, сверкая лицом!
Ты мне мысль подарил бесконечным нарядом,
Ты мне душу объял неразрывным кольцом.
Мой учитель и друг! мой отец и владетель!
Пусть же сердце играет и бьется во мне!
Я к тебе сохраню, – это видит Спаситель!-
И любовь, и восторг в непробуженном сне!
1909. Март
У К. М. ФОФАНОВА
(ОДИН ИЗ ВЕЧЕРОВ У ПОЭТА)
Мигая, лампа освещала,
Как ландыш, чистые листы.
Лицо поэта озаряла
Улыбка ласковой мечты.
Я, углубляясь в воплощенья
Его измученной души,
Слыхал, как сердце в упоенье
Мне пело: “Стихни… не дыши…”
С миражем в вдохновенном взгляде
Я аромат элегий пил.
Дышало маем от тетради,
Сиренью пахло от чернил!
Как много разных ощущений
Я в этот вечер восприял:
Страданий, бодрости, стремлений,
Поверив снова в идеал.
И в пору зимнюю пахнуло
На нас вдруг раннею весной.
Поэт молчал, жена вздохнула,
Тоскливо пробил час ночной.
1907
Мигая, лампа освещала,
Как ландыш, чистые листы.
Лицо поэта озаряла
Улыбка ласковой мечты.
Я, углубляясь в воплощенья
Его измученной души,
Слыхал, как сердце в упоенье
Мне пело: “Стихни… не дыши…”
С миражем в вдохновенном взгляде
Я аромат элегий пил.
Дышало маем от тетради,
Сиренью пахло от чернил!
Как много разных ощущений
Я в этот вечер восприял:
Страданий, бодрости, стремлений,
Поверив снова в идеал.
И в пору зимнюю пахнуло
На нас вдруг раннею весной.
Поэт молчал, жена вздохнула,
Тоскливо пробил час ночной.
1907
ПЕВИЦА СТРАСТИ
(ПАМЯТИ МИРРЫ ЛОХВИЦКОЙ)
Не слышу больше я песен страстных,
Горячих песен, любовных песен,
Не вижу взоров ее прекрасных,
И мир печален, и сер, и тесен.
Темнеет небо, и вянут розы;
Тоска мне сердце щемит уныло;
Сгубили юность певицы грозы,
Ее толкнули они в могилу.
В могиле дева – певица страсти.
Как иронична, жестока фраза!
И сердце рвется мое на части:
Как это скоро! как это сразу!..
О, как контрастно звучат два слова:
Смерть – замерзанье, а страсть – кипенье.
Уж не услышу я песен снова,
Не зарыдаю от вдохновенья.
Но что свершилось, то безвозвратно…
Порвались струны, умолкла лира…
Так спи ж спокойно: ты нам понятна,
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента