Ильин Павел. Воспоминания юнги Захара Загадкина

   Тирренское море знакомо человеку с незапамятной поры. В наши дни все берега этого моря, все его острова и островки отлично известны, изучены и описаны.
   Не раз доводилось плавать Тирренским морем и мне. Почти все попутные острова я знал не только по местоположению, но даже по внешнему виду. Вообразите же мое удивление, когда вскоре после восхода солнца неожиданно показался слева у горизонта большой остров, окутанный легчайшим маревом тумана и как бы висящий в воздухе над морем. Почему неожиданно? Да потому, что между Стромболи и южным побережьем Италии больших островов нет. А тут явственно виднелся гористый берег, а на нем каменные дома, башня с круглым куполом, рыбацкие парусные лодки у причалов... Вода, как зеркало, отражала постройки и лодки.
   "Что за чудеса? -- подумал я. -- Откуда в этих местах взяться острову, да еще с городом на побережье?.."
   Утро было на редкость ясное и спокойное. В небе ни облачка, в воздухе ни ветерка. Казалось, природа еще не пробудилась от ночного сна. Дежурный помощник капитана стоял на мостике неподвижно, как статуя, и смотрел прямо вперед. Неужели он ничего не заметил?
   Неописуемое волнение охватило меня. Может быть, судьба уготовила юнге Загадкину сделать географическое открытие и он нашел землю, которой еще нет на картах?
   Я ринулся к мостику, чтобы заявить помощнику капитана о появлении таинственного острова, но вовремя спохватился. Ошибка в научных предположениях недопустима; прежде чем оповещать о каком-либо открытии, следует проверить собственные знания. Круто переменив курс, я побежал в каюту кока, который накануне купил в Неаполе карту Тирренского моря.
   В каюте никого не было. Вероятно, кок уже ушел готовить завтрак. Дрожащими руками я развернул карту. Сердце радостно забилось: никаких островов между Стромболи и Южной Италией на карте не было!
   В это мгновение сзади раздался хорошо знакомый укоризненный голос:
   -- Эх, Захар, Захар...
   Я оглянулся. Каюта была по-прежнему пуста.
   -- Не торопись, юнга, не смеши людей... -- произнес тот же голос.
   Тут только я заметил небезызвестного вам попугая Жако. Он качался на жердочке, укрепленной возле койки, и по обычной попугайской привычке повторял слова, часто слышанные от своего хозяина.
   "Что ты понимаешь, дурная птица!" -- рассердился я и стремглав помчался обратно наверх: надо было спешить -- неведомый остров мог скрыться с горизонта. На палубе все было в порядке. Неведомый остров, как и раньше, виднелся на горизонте. Но теперь сомнений уже не было: юнга Загадкин сделал важное географическое открытие.
   Я был вне себя от счастья. Во второй половине XX века увидеть новый, никому не известный остров! И где? В превосходно знакомом мореплавателям Тирренском море. Да еще какой остров! Не вулканический, внезапно изверженный из земных недр силами природы, а обитаемый, с большим городом на побережье! Интересно, на каком языке говорят жители этого города?..
   Мне представилось, как новую землю нанесут на карты, а рядом с точкой, обозначающей дорогой для меня клочок суши, поставят заветные слова: "Остров Захара Загадкина". Имя мое узнает все человечество!
   Палуба была еще безлюдна. Хотелось забить в пожарный колокол, пальцы тянулись к сигнальной веревке, но в последнюю секунду возникло другое решение. С криками: "Все на палубу! Скорей, скорей, открыт новый остров!" --я побежал вниз.
   Крики всполошили команду. Один за другим люди поднимались на палубу.
   -- Видите, видите? -- торжествующе спрашивал я, показывая на горизонт. -- Этот остров открыт мной! Это остров Захара Загадкина!
   Матросы как завороженные смотрели на открытую мною землю.
   Поднялся на палубу и капитан, отдыхавший после вахты.
   -- Поздравляю, Загадкин, -- сказал он, удивленно взглянув на горизонт. Улыбка скользнула по его лицу, и он добавил: -- Но зачем так истошно кричать, юнга? Я нигде не читал, чтобы Колумб вопил, когда впервые увидел берега Америки...
   -- Товарищ капитан, прикажите спустить катер, -- попросил я. -- И позвольте тоже поехать на берег...
   -- Немного обождем, -- ответил капитан. -- На подходах к неведомой суше могут встретиться и неведомые опасности... Благоразумие требует потерпеть несколько минут.
   Но за эти несколько минут случилась беда, непоправимая беда...
   Мне отчаянно не повезло. Острова моего имени нет на картах, на его гористые берега так и не высадился ни один человек, хотя многие из команды нашего судна собственными глазами видели этот остров, видели городские дома, башню с круглым куполом, рыбацкие парусники у причалов.
   Острова Захара Загадкина на картах нет. Что же произошло? Это такая обидная история, что даже не хочется говорить о ней. Может быть, доскажете ее за меня?
   Салют в Баренцевом море
   Как ни спешили мы попасть в Мурманск к праздникам, а не удалось. Утро 7 ноября застало наше судно в Баренцевом море, вблизи северного побережья Норвегии. И еще неприятность: надо ж было так случиться, что в ночь на 8 ноября именно мне выпала очередь нести вахту на палубе! Без того невесело встречать праздник на чужбине, а тут даже посидеть вечерком в корабельном красном уголке не придется...
   Ничего не поделаешь, такова служба флотская, а все же на душе тоскливо.
   Товарищи утешают, говорят, праздничную радиопередачу, Захар, ты и на палубе услышишь, репродуктор на судне замечательный, никакой шум моря его не заглушит, да и погода стоит спокойная.
   Хорошо, конечно, голос Москвы послушать, однако обидно, что праздничного салюта не увижу: телевизора на корабле у нас нет. А я люблю салют смотреть. Очень уж торжественно и красиво лучи прожекторов по ночному небу играют. Посетовал коку на свою участь, а тот и скажи: -- Знаешь, Захар, наверняка обещать не могу, но кое-что постараюсь сделать. Телевизор не телевизор, а есть у меня другое хитрое устройство, давно работаю над ним. Если к вечеру удастся пустить его в ход, тогда ты и другие товарищи салют увидите. Повторяю: обещать не могу, не все от меня зависит, да и деталей некоторых не хватает... Что верно, то верно -- наш кок известный любитель техники, постоянно что-нибудь мастерит, изобретает. У себя в камбузе он к котлам особые пластинки приладил, от пластинок провод провел и теперь, когда суп или кофе закипают, пластинки сами огонь под котлами сбавляют. Большой выдумщик наш кок. Может быть, в самом деле пустит к празднику свое устройство?..
   Наступает вечер. Несу вахту на палубе, слушаю праздничную передачу из Москвы. Немного веселее стало, особенно когда нам, всем плавающим по морям и океанам, привет передали. Незаметно подошло время салюта. Музыка в репродукторе стихла. Раздался бой часов со Спасской башни Кремля, потом донеслись до нас первые залпы орудийного салюта. Сейчас в Москве взыграют прожекторы, взлетят в ночь цветные веера ракет.
   Кончилась пушечная пальба, нет ничего в небе над нами, только звезды в высоте мигают. Досадно, подвело кока его хитрое устройство.
   А тут и радио замолчало. Наверное, прервалась связь с Москвой. Только подумал об этом -- на горизонте прожекторный луч вспыхнул. Пробежал по небу, за ним второй, третий, четвертый, пятый... И пошло, и пошло! Такая чудесная игра света началась!
   Что ни луч, то разным цветом горит -- красным, малиновым, желтым, зеленым. Движутся по небосклону струи света, то сходятся в пучок, то разбегаются по сторонам и каждый миг меняют окраску. Только что луч был оранжевым, а стал лиловым, пунцовым, голубоватым, нежно-золотым. Снопы света вытягиваются в длину, потухают, снова заливают пламенем небосклон. Отражая игру огня, меняется и цвет моря -- из синего делается сиреневым, розоватым, пурпурным, бледно-желтым.
   Славно работали прожектористы, удивительно быстро меняли стекла в своих огромных лампах. Внезапно вдоль горизонта развернулась широкая огненная лента и тут же взметнулась высоко вверх. Она изгибалась, точно колеблемая ветром, потом снизу у нее появилась серебристая бахрома, а сама лента стала напоминать занавес. Волнистые складки занавеса растягивались, сжимались, опять растягивались, он горел, искрился, переливался, трепетал и вдруг... рассыпался на тысячи лучей.
   И все исчезло, на темном небе остались только яркие звезды.
   Я был потрясен салютом! Хотел тут же поблагодарить кока, поздравить его, однако усомнился: хоть и большой он выдумщик, а вряд ли такое ему под силу... Все-таки корабельный повар, а не великий изобретатель... Впрочем, изобретатели -- народ дотошный, от них всего ожидать можно. Ведь многие из них тоже не были известны, пока не прославились первым своим изобретением. Пожалуй, и с нашим коком так будет, если он в самом деле придумал устройство, чтобы без телевизора смотреть салют за тысячи километров, показывать в небе чудесные световые картины. Жаль, что в технике разбираюсь слабо, не решить мне этот вопрос...
   Подслушанный разговор
   Нехорошо подслушивать посторонний разговор, еще хуже передавать его, попросту говоря -- сплетничать. Мне самому это понятно, да все против моей воли вышло. Забрался я после дежурства в укромный уголок на палубе, книжку раскрыл, как вдруг слышу -- товарищи рядом беседуют. Голоса громкие, морские, чужие слова сами по себе в уши лезут, ц книжка, на грех, попалась малоинтересная. Поэтому в умышленном подслушивании юнгу Загадкина прошу не винить. Не стоило бы вспоминать о том случае, если б разговор очень занятным не оказался.
   Началось с того, что я услышал голос корабельного радиста, такого же выдумщика, как наш кок. Говорит радист с хрипотцой, по ней и определил, кто хозяин голоса.
   -- Давно это было, я тогда еще комсомольский значок на своей куртке носил, -- рассказывает радист. -- В ту пору в нашем городке Горьковской области одна бабка жила, противная-препротивная. Не такая уж старая или немощная была, а работать ни за что не хотела, от любого дела отлынивала, даже самого легкого. За птицей смотреть отказывалась, сторожихой быть не желала. Словом, не бабка, а лодырь. К тому же выпивать любила. Вы спросите, где для выпивки деньги брала? А она целыми часами на церковной паперти сидела, милостыню просила. Что днем соберет, то к ночи пропьет. Кто не знал бабку, подавал монетку-другую -- поди угадай, что она пьяница. А от тех, кто с нашей или соседней улицы, поживы у нее было мало.
   Помню, сидит она у церкви, разные жалостные слова произносит, а ей, как положено, вежливо отвечают:
   -- Бог подаст, бабка.
   Бабка злющая, огрызается на такой ответ: "Захочет и подаст, вам назло подаст!"
   И вот ведь какое необыкновенное происшествие с этой бабкой приключилось. Выходит она ранним утром из хаты, где жила, а по всему ее дворику деньги рассыпаны. И все серебряные! Земля словно после дождя мокрая, монетки тоже мокрые, так повсюду и поблескивают.
   Обрадовалась бабка, собрала деньги в мешок, к соседям кинулась, серебро показывает. Соседи ахают, удивляются, а она им одно твердит: "Вот мне и подал бог. Вам, безбожникам, назло вместе с дождем с неба прислал!" Такую пропаганду божественную развела, что дальше некуда.
   Обежала бабка соседей, от них прямиком в магазин направилась, протягивает продавцу свое небесное серебро и вино взамен просит.
   Продавец посмотрел на деньги, обратно возвращает: "Не могу монеты принять, у меня их кассир в банке не возьмет: хоть и русские, да не нашей, не советской чеканки".
   Те, кто в магазине был, обступили продавца, интересуются деньгами, некоторые на зуб пробуют, не фальшивые ли. Серебро как серебро, но верно, чеканка не наша, царские гербы на нем выдавлены. Прав продавец, не примут монету в банке.
   Бабка на своем настаивает, спорит с продавцом, говорит:
   -- Деньги с неба получены, мне их бог послал, обязаны принять!..
   -- Значит, ошибся бог, -- посмеивается продавец, -- либо ангелы в небесной канцелярии напутали. Пожалуй, хлебнули лишнего и не из той кладовой монетки достали...
   Шутки шутками, а в городке полный переполох, умов смятение: деньги хотя не наши, но все же серебряные, притом действительно на бабкин двор с неба упали... После того происшествия трудно стало нам, комсомольцам, антирелигиозную пропаганду вести. Много хлопот было, пока разобрались, в чем дело, и другим разъяснить сумели. А небесные деньги бабка потом в музей сдала, там ей уплатили за них советскими рублями. Куда она те рубли направила, сами догадываетесь...
   -- И у меня на родине похожее было, только не с деньгами, а с рыбой, --раздается другой голос, заливистый, будто петушиный: так у нас младший помощник штурмана разговаривает. -- Поселок наш степной, у станции Целина в Ростовской области расположен. Ни рек, ни озер в ближней округе нет, потому свежая рыба редко у нас бывала. А однажды посыпалась она на поселок из... облаков! Не так чтобы велика рыба, а все же свежая, прудовая. Иные улицы богато завалила. В тот день большое удовольствие поселковые кошки получили.
   И пошли рассказы о разных чудесных историях. Один слышал, что где-то лягушки не из болота, а из тучи прыгали, другой о спелых апельсинах, которые наподобие града с пеба сыпались. Третий о дожде из раков вспоминает, четвертый -- о красном снеге, что в северных местностях выпадает, пятый -- о том, как из облаков кровь льется...
   Я и позабыл, что у меня книжка в руках, сижу слушаю, слово боюсь пропустить. Всех говоривших по голосам признал -- люди солидные, небылицы будто бы не должны сочинять. Однако моряки иногда преувеличивать любят, особенно если о чем-нибудь необыкновенном рассказывают. Вот и разбери, правду говорят или выдумывают. Очень меня это заинтересовало, а спросить неловко. Все они старше меня, как им задаешь вопрос: "А вы, товарищи, не сочиняете?"
   Коварный кок
   Мы вышли из Одессы во Владивосток. Это было первое мое дальнее плавание, и, готовясь к нему, я ознакомился по карте с морями и океанами, которые предстояло пересечь нашему судну, с портовыми городами, где следовало брать или сдавать грузы. Голова была полна географических названий, и я радовался, что каждое название вскоре превратится в живые картины волн, берегов, причалов, гаваней.
   К концу вторых суток пути мы оставили за кормой Черное море и вступили в Босфор -- узкий пролив между Европой и Азией. Спустя несколько часов корабль бросил якорь в бухте Золотой Рог, где расположен большой турецкий город Стамбул. Мы быстро сдали часть груза и тут же отправились далее.
   -- Знаешь ли, Захар, что, прежде чем попасть во Владивосток, мы снова окажемся в Босфоре и снова бросим якорь в бухте .Золотой Рог? -- спросил корабельный кок, когда мы прошли Дарданеллы и плыли лазурным Эгейским морем.
   Я отрицательно покачал головой:
   -- Неправда, по дороге на Дальний Восток возвращаться в Стамбул мы не будем...
   -- Будем или не будем -- разговор другой, а через Босфор обязательно пройдем, непременно бросим якорь и в бухте Золотой Рог. Не хочешь ли биться об заклад? Ставлю десяток пирожных против коробка спичек, что окажусь прав, -- предположил кок, самый завзятый спорщик на нашем судне.
   Я не сомневался, что кок шутит, но все-таки еще раз взглянул на карту. Ну конечно, шутит, хочет посмеяться надо мной!.. И я решительно ответил:
   -- Давай спорить! Мы ударили по рукам.
   Протекло несколько недель. Плавание близилось к концу. Мы шли Японским морем. До Владивостока оставалось менее суток хода, и я уже ощущал на языке вкус выигранных мною пирожных.
   Но, представьте себе, коварный кок был прав! Не возвращаясь к морскому проливу между Европой и Азией, мы снова прошли через Босфор и вторично бросили якорь в бухте Золотой Рог!
   Кок взял у меня выигранный на спор коробок спичек и назидательно произнес:
   -- Помни, Захар, что из двух спорщиков один всегда ошибается. Поэтому, прежде чем биться об заклад, проверяй свои знания. А теперь марш в камбуз! Угощу не пирожными -= сам понимаешь, они тобой не заслужены, -- а такой едой, которой Золотой Рог славился издавна, да и теперь славится, хотя многие с непривычки боятся положить ее в рот, Но ты не бойся, еда очень вкусная...
   Необыкновенная Европа
   Наше судно держало курс из Аравийского моря к мысу Доброй Надежды. Индийский океан был спокоен, и ничто не предвещало каких-либо чрезвычайных происшествий. Однако, когда мы проходили широким проливом между Южной Африкой и одним большим островом, неожиданно произошла серьезная поломка в машинном отделении. Судно остановилось. Механики заявили, что на ремонт им потребуется около шести часов. Это было очень досадно, но помочь механикам я не мог и подумал, что надо воспользоваться непредвиденной остановкой, чтобы хорошенько осмотреть Европу.
   Сказано -- сделано. С разрешения капитана сажусь в шлюпку, быстро добираюсь до берега и за несколько часов обхожу пешком всю Европу. Впечатлениями от интересной прогулки я вскоре поделился в письме к брату.
   "Ну, это беспардонные враки! -- возмутился брат в ответном письме. --Ты, Захар, сочиняешь небылицы похлеще знаменитого барона Мюнхаузена. Как можно за несколько часов обойти пешком всю Европу? И разве она находится в Индийском океане, у берегов Африки? Выдумываешь, братец..." Но я ничего не выдумывал!
   Честное слово, я говорил правду. Я и впрямь был в Европе, находящейся в Индийском океане, в Европе, которую можно обойти пешком за несколько часов.
   Необыкновенная Азия
   Вы, конечно, знаете, что Азия -- величайшая по размерам часть света: она занимает сорок два миллиона квадратных километров, и на ее обширных пространствах расположены земли многих государств.
   Хорошо знал это и я, но вот какой любопытный случай произошел во время перехода нашего судна из Владивостока к австралийскому порту Дарвин.
   Мы покинули родные советские берега, взяли попутный груз на Филиппинах, а затем направились к Арафурскому морю. К югу от этого моря лежал нужный нам город-порт Дарвин, названный так в честь великого английского ученого Чарлза Дарвина, посетившего север Австралии во время плавания на корабле "Бигль".
   Корабль шел как раз над знаменитой Филиппинской впадиной Тихого океана, глубина которой превышает десять с половиной километров. Я стоял на палубе, бесстрашно поглядывая на чудовищную, заполненную водой пропасть под своими ногами, когда услышал за спиной голос корабельного кока:
   -- Мы плывем к экватору, Захар, и завтра к вечеру должны пересечь его. Знаешь ли ты, что до наступления этой знаменательной минуты тебе посчастливится снова увидеть берега
   Азии?
   -- Берега Азии? Нет, это невозможно, они давно остались за нашей кормой...
   -- Кому невозможно, а кому возможно, -- невозмутимо ответил кок. --Больше того: я доверяю тебе, юнга, и потому открою одну из самых сокровенных географических тайн. Да будет ведомо тебе, что Азия отнюдь не материк, как ты ошибочно считаешь, а... острова, построенные кораллами. И еще: от крайнего севера и до крайнего юга, от крайнего востока и до крайнего запада. Азия принадлежит... Голландии! Да, эта маленькая страна ухитрилась подчинить своей власти всю Азию! Что скажешь, юнга? Пожалуй, придется забыть выученное на уроках в школе?..
   Кок торжествующе смотрел на меня. Но я знал, что хотя он и не любит привирать, но не прочь подшутить над неосторожным человеком. Поэтому, опасаясь подвоха, я благоразумно промолчал.
   И что же? Как ни удивительно, а кок оказался прав. Наступило завтра, и он показал мне на горизонте коралловые рифы и берега Азии.
   Я не последовал нелепому совету и не забыл того, чему учился на уроках географии в школе, но в памяти сохранил и Азию, неожиданно увиденную среди экваториальных вод Тихого океана.
   Холодная Африка
   Туман постепенно редел, но небо по-прежнему окутывала плотная пелена свинцово-серых облаков. Было холодно, дул резкий, пронизывающий ветер. Я стоял на палубе, зябко поеживаясь на ветру, и мечтал о дне, когда подойдет конец этому бесконечному плаванию в неприветливых водах студеного северо-восточного моря.
   Туман продолжал рассеиваться, и вдали показались неясные очертания берега.
   -- Как ты думаешь, Захар, что видим мы перед собой? -- спросил корабельный кок, который, зачем-то выйдя на палубу, заметил, что я всматриваюсь в возникающую из тумана землю.
   Вы, наверное, помните, что наш кок -- мужчина коварный и любит задавать каверзные вопросы. Поэтому, прежде чем ответить, я еще раз взглянул на приближавшуюся неведомую мне землю.
   Многочисленные льдины белели у обрывистого берега, покрытого снегом. Было время прилива, и с моря стремительно бежали волны: ветер срывал клочья пены с их гребней, на наши лица падали колкие ледяные брызги.
   -- Не вижу ничего особенного, -- подумав, ответил я. --- Обычная для этих вод картина...
   -- Ошибаешься, юнга. Как всегда, ошибаешься. Мы на полном ходу приближаемся к... Африке. Не пройдет и полу часа, как ты отчетливо увидишь африканский берег.
   -- Где?.. В этом море?.,
   - Да, Захарушка. Как ни огорчительно для тебя, но это так. Ты привык думать, что Африка -- это зной, пышная тропическая растительность... А не хочешь ли повидать холодную Африку, где климат и растительность такие же, как на Камчатке, а люди по девять-десять месяцев в году не расстаются с ватными брюками и курткой? Разные есть Африки, и тебе, как мореплавателю, не мешало бы это знать, Захар..,
   Конечно, я не поверил коку. Но, уверяю вас, он опять оказался прав! Я убедился в этом собственными глазами.
   Америка в... Азии
   Что такое Америка? Думаю, большинство моих читателей без труда ответят на этот незамысловатый вопрос. Я услышу от вас, что Америка -- часть света в Западном полушарии, состоящая из двух больших материков: Северной Америки и Южной Америки, соединенных длинным и узким Панамским перешейком. Многие добавят, что открыта она в 1492 году Христофором Колумбом, а названа по имени итальянца Америго Веспуччи, на рубеже XV и XVI веков посетившего и описавшего Новый Свет, как долгое время величали земли, открытые Колумбом на западе Атлантического океана. Так?
   Вообще-то так, но вместе с тем н не совсем так. Поэтому, чтобы не попасть впросак, не торопитесь отвечать, если вам зададут, казалось бы, простой вопрос: "Что такое Америка?" В то плавание, когда в студеных водах далекого северо-восточного моря я впервые увидел холодную Африку, меня подстерегала еще одна географическая неожиданность.
   Мы покинули неприветливые воды этого студеного моря и полным ходом шли на юг, к новому, великолепному отечественному порту у дальневосточных берегов Азии. Там судно собирались поставить на ремонт, а многим из команды, в том числе мне, дать очередной отпуск. Как ни хорошо в море, а дома все же лучше. И мы с нетерпением мечтали о дне, когда, сойдя на сушу, сядем в поезд, который повезет нас домой.
   -- До чего медленно тянутся последние часы плавания! -- поделился я с коком своими чувствами. -- Одно утешение: каждая минута приближает нас к родным берегам...
   -- Ты хочешь сказать -- к берегам Америки?
   -- Вот уж неуместная шутка! -- вспылил я, возмутившись до глубины души. -- При чем тут Америка? Мы идем к берегам Азии, а не Америки!
   -- Шутка? Отнюдь, я говорю вполне серьезно. Не горячись, юнга, ты ведь не раз убеждался, что корабельный кок не бросает слова на ветер. А потому не спорь, не выдавай прискорбного своего невежества...
   Как можно не спорить, когда наука всецело на твоей стороне? И все же "пуганая ворона куста боится", не без основания утверждает пословица. Невольно вспомнились неприятности, постигшие меня с холодной Африкой, с необыкновенной Азией, вспомнилась Европа, собственными глазами виденная в Индийском океане. В географии, решил я, возможны всяческие сюрпризы, и спорить с коком не стал. И поступил разумно.
   Произошло невероятное на первый взгляд событие. Чем ближе подходили мы к берегам Азии, тем ближе делались и берега Америки! Клянусь вам, что это было именно так! И вот наступила наконец минута, когда нежданно-негаданно для себя я нашел Америку в... Азии!
   -- Хороша находка? -- язвительно спросил кок, подстерегавший знаменательную минуту.
   Судно как раз обогнуло в то время невысокий мыс, и перед нами открылся вдающийся в сушу залив.
   Корабль пересек залив и направился к удивительно тихой, спокойной бухте. Каменистые сопки полукольцом охватывали ее, подступая к самой воде.
   У подножия сопок, как бы врезанный в них, лежал большой город. Над закованными в бетон набережными высились портальные краны. У причалов и на рейде стояли десятки океанских судов.
   -- Хороша находка? -- смеясь, повторил кок.
   -- Находка замечательная, -- согласился я.
   Что можете вы добавить к моему рассказу, и как правильнее писать в последних фразах слово "находка" -- со строчной буквы или с прописной?
   Беседа морских волков
   Случилось так, что приехал я из очередного отпуска, а корабля в порту нет, ожидают его завтра или послезавтра. Как быть? Сдал вещевой мешок в камеру хранения, отправился в Дом моряка и получил там койку в номере-общежитии. Номер большой, на пять человек. Вечером знакомлюсь с товарищами. Все, словно на подбор, народ бывалый, настоящие морские волки. Поиграли мы в домино, а когда стук костяшек наскучил, принялись вспоминать разные занятные истории из своей жизни. Сперва слушали меня, дивились приключениям, о которых вы уже знаете, потом слово стали брать другие.
   -- Грешный человек, обожаю яичницу, -- начал первый морской волк.-- Но только из свежих яиц, не из порошка. А перед выходом в плавание снабдили нас таким запасом яичного порошка, что ежедневные омлеты из него до смерти надоели всей команде, а мне в особенности. Поверите, до того стосковался по домашней яичнице-глазунье, что даже во сне ее видел! И вот приближаемся к большому порту, Рассчитываю сойти на берег, купить яиц, да экая незадача --назначают меня старшим по разгрузке и погрузке. Однако сообразил, окликнул товарища, который собрался в город, прошу взять для меня на базаре лукошко яиц.