Страница:
* * *
Ему ответили после второго гудка. Голос, который возник в трубке, был странным образом знаком Ставрову, но времени вспоминать, где он раньше слышал его, не было. - Алло? - сказал голос. - Я вас слушаю, говорите... - Моя фамилия Ставров, - сказал Георгий, косясь на Рувинского, который слушал разговор с паралелльного аппарата с секундомером в руке. - Я правильно попал? Это туристическое агентство? - Вы правильно попали, - сказал голос в трубке. - Георгий, дорогой мой, вы очень правильно попали!.. У меня есть к вам очень важное дело. И очень-очень срочное!.. Вы далеко находитесь? - Далеко, - сказал Георгий. Рувинский красноречиво стучал пальцем по стеклу секундомера. Они пришли к выводу, что во избежание того, чтобы их номер засекли, разговаривать с Резидентом надо не больше минуты. - Послушайте, я не могу сейчас долго говорить... Давайте встретимся. - Давайте, - охотно согласился голос в трубке. - Скажите, где вы находитесь, и я... - Я звоню из автомата, - быстро сказал Ставров, и Рувинский показал ему большой палец. - Хорошо, - сказал голос, - тогда, милости прошу, приезжайте вы ко мне... Кстати, вы сейчас один? - Один, - не моргнув глазом, соврал Ставров. - А тот человек, что был с вами в баре?.. Впрочем, это не столь важно, Гера - по крайне мере, в данный момент. Я так понимаю, что вы предлагаете встретиться на нейтральной территории? - Да. - Тогда называйте место и время... - Седьмое небо, - сказал Ставров, невольно усмехаясь. - Знаете такое? - Не-ет, - удивленно сказал голос в трубке. - А без шуток можно?.. - Я не шучу... Просто так называется ресторан в Останкинской телебашне. Встречаемся там в пять часов вечера. Идет? - Я вас понял, - сказал собеседник Ставрова. - Что ж, как прикажете... И отключился. Георгий положил трубку и вопросительно взглянул на Рувинского. - Сорок шесть секунд, - сообщил тот, глядя на циферблат секундомера. - Неплохо, Гера, неплохо. Четырнадцать секунд сэкономил... Ты что задумался? Ставров смотрел невидящим взглядом в стену. - Тебе ничего странного не померещилось за время нашего разговора? - спросил он. Валерий пожал плечами: - Разве только то, что ни он, ни ты не поздоровались и не попрощались друг с другом... прямо как роботы какие-то... И еще он тянул время... Ставров отмахнулся: - Это как раз ерунда, - пробормотал он. - А лично у меня вопросы возникли по трем моментам... - Поделись, - потребовал Рувинский. - Во-первых, голос этого типа я уже слышал раньше, - стал объяснять Георгий. Вот только не могу вспомнить, где... - Ну, правильно, если ты раньше уже встречался с Резидентом, то это неудивительно... Это не тот пьяный, что подвалил к тебе в баре? - Не-ет, - задумчиво протянул Ставров. - А не тот, что спас тебя от погони во время... ну, в общем, когда они Ружину?.. - голос Рувинского предательски дрогнул. Ставров схватил приятеля за рукав. - О! - воскликнул он. - Я понял, чей это голос! - Чей же? - без особого интереса осведомился архитектор. - Твой!.. Ну-ка скажи: "Милости прошу, приезжайте вы ко мне"!.. Рувинский нехотя подчинился. - Вот именно! - воскликнул Ставров. - Это был твой голос, Валерка!.. Слушай, чем же ты так насолил Резиденту, раз он твой голос копирует? - Наверное, этот сукин сын решил поиграть с тобой, - пояснил Рувинский. - На всякий случай хочет ввести тебя в заблуждение... мало ли, а вдруг мы с тобой скорешились? Ему же наш союз невыгоден, потому что объединить усилия мы можем только в том случае, если стремимся нанести вред Ассоциации... А еще два момента? - Во-вторых, Резидент назвал меня Герой, - сказал Ставров. - А это значит, что он очень хорошо меня знает. Вопрос - откуда?.. - От верблюда, - грубо оборвал его Рувинский. - Дурачок ты, Гер! Да у Резидента на тебя, наверное, целое досье имеется, и он не только твое уменьшительное имя должен знать, но и твой размер обуви, имя твоей первой учительницы и на какой части тела у твоей жены есть большая родинка!.. - Но-но! - проворчал Ставров. - При чем здесь моя жена? Нет у нее никаких родинок!.. - Ну нет, так нет, это я так, к слову, - ласковым голосом пояснил Рувинский. Давай третий пункт выкладывай! - Он не ответил на пароль, Валер. - Что-о? - протянул Рувинский. - Ты в этом уверен? - Еще бы! Что ж я, по-твоему, совсем с ума соскочил?.. Когда я спросил у него, правильно ли я попал, и уточнил: "Это туристическое агентство?" - он должен был ответить: "Нет, агентство здесь было раньше, а теперь это ассоциация", понял? Рувинский подошел к окну, тонированному по принципу "зеркало", и, скрестив на груди руки, вгляделся в стену леса по ту сторону дороги. - М-да-а, - сказал он, не оборачиваясь. - Тогда, если ты прав, это может означать массу вариантов. - Например? - Например, Ассоциация по каким-то причинам решила сменить пароль уже после твоей отправки сюда... Или тебя с самого начала собирались "прокинуть"... Еще возможно, что Резидент захотел проверить, как ты отреагируешь на его оплошность... В свете вчерашних событий последняя версия мне представляется самой убедительной, Гера. Ставров сосредоточенно грыз заусенец на указательном пальце. - Ты забыл еще один вариант, Валер, - сказал он наконец. - Причем самый простой и естественный... - Какой? - Человек, который разговаривал со мной, - не Резидент... Рувинский повернулся и улыбнулся одним краешком рта. - Ну, тогда надо начинать не с этого, - сказал он. - Надо спросить себя: а был ли это вообще человек?..
* * *
С высоты трехсот тридцати семи метров город, жарившийся под прямыми лучами лишь слегка склонившегося к горизонту солнца, выглядел как и пятьдесят лет назад. Прекрасно и романтично... В принципе, если не приглядываться к деталям ближайших зданий и улиц, то можно было легко обмануть себя предположением, что в мире всё осталось по-прежнему. Так же к самому горизонту тянулись нескончаемые нагромождения зданий. Так же по блестящим ленточкам дорог тянулись разноцветные коробочки автомобилей, а люди так же выглядели крошечными точками, затерянными среди бетонных громад... Так же над землей висела легкая голубая дымка смога, из-за которой город вдали расплывался и казался нереальным, как декорация к кинофильму. И если продолжать эту игру, то надо всего лишь повернуть голову, и ты увидишь, что Капка стоит на зеленой толще бронированного смотрового стекла в полу и пробует боязливо носком туфельки его на прочность... - Пап, смотри, смотри, а вон поезд поехал! - воскликнул девчоночий голос справа, и Ставров, вздрогнув, покосился в ту сторону. Сердце у него екнуло, но это была, разумеется, вовсе не Капка, а какая-то другая девочка в сопровождении темноволосого мужчины средних лет. Нет, этот мир вовсе не был таким же, как в конце прошлого века. Словно подтверждая это, неподалеку от башни просвистел аэр, похожий на большую птицу с угловатыми крыльями. До него было так близко, что в иллюминаторах можно было разглядеть лица пассажиров. Ставров вздохнул и отвернулся от стекла. Оглядел людей, бродивших по круглой смотровой площадке вдоль высоких окон. Нет, уж, по крайней мере, здесь, внутри башни, многое оставалось прежним. Разве что изменились чуть-чуть форма и вооружение охранников, да рекламные вывески стали совсем другими. А в одном месте прямо по оконному стеклу бежали огненные буквы информационных сообщений: хочешь - читай, не хочешь - смотри сквозь текст на город... Выбирая именно это место для встречи с Резидентом, они с Рувинским руководствовались несколькими соображениями. Во-первых, на каждом шагу в башне дежурили охранники (как сообщил Ставрову архитектор, служба безопасности Останкинской "иглы" была усилена еще пять лет назад, после попытки одной экстремистской группировки захватить обзорную площадку вместе с людьми в качестве заложников, чтобы выдвинуть ряд безумных требований к правительству Евро-Наций), а на входе осуществлялся очень строгий контроль посетителей, так что пронести оружие или что-то в этом роде Резиденту не удалось бы. Во-вторых, наличие охраны на обзорной площадке и вынужденное ожидание прибытия лифта (тоже с охраной) должны были заставить Резидента отказаться от мысли убить Ставрова с помощью каких-то иных средств, не являющихся оружием - кольнуть его отравленной иглой, например. В-третьих, недоступность места встречи для выстрелов снаружи лишала Резидента возможности подстроить засаду в виде снайперов, вооруженных дальнобойными винтовками. И в-четвертых, постоянное присутствие на площадке людей обеспечивало возможность Рувинскому скрытно вести наблюдение за договаривающимися сторонами, а чтобы он мог, в случае чего, вовремя вмешаться, в кармане Ставрова лежал крохотный радиомикрофон, связанный с приемником-наушником в ухе Валерия... Ставров и Рувинский прибыли на обзорную площадку башни за два часа до встречи с Резидентом, чтобы не дать ему возможность проводить какие бы то ни было приготовительные меры. За это время они, правда, успели изрядно намозолить глаза охранникам, расположившимся в удобных низких креслах по всему периметру кольца площадки, но это в их положении даже было к лучшему... В лифтовом "предбаннике" звякнул предупреждающий сигнал, с легким шипением разошлись двойные шлюзовые двери, и очередная порция жаждущих посмотреть на Агломерацию с высоты птичьего полета, неуклюже подталкивая друг друга, вывалилась на площадку. Ставров встал так, чтобы ему была видна кучка вновь прибывших. Почти два десятка человек, включая человек пять-шесть туристов азиатской наружности, с неизменными голокамерами на груди и натянутыми улыбками на лицах, трех-четырех пар родителей, ведущих чад за руку, стайка молоденьких девчонок, и пожилой мужчина высокого роста с узким костистым лицом и прозрачными глазами, судя по выправке бывший милитар, наверняка полковник в отставке, не меньше, а то и генерал... Георгий разочарованно отвернулся к стеклу и посмотрел на настенные часы. Три минуты шестого... Неужели Резидент решил перехитрить нас и устроил засаду где-то поблизости от башни, чтобы расправиться там с нами, когда мы, не дождавшись его здесь, спустимся вниз?.. Нет, все-таки сколько ни пытайся переиграть профессионала, ничего у тебя, дилетанта, из этого не выйдет!.. Краем глаза Ставров уловил, что Рувинский развернулся и скрылся за поворотом круглой стены, явно собираясь взять под контроль соседний лифтовый холл, куда через пять минут должен был прибыть второй лифт. И тут же над его ухом раздался знакомый голос: - Вы не устали меня ждать, Гера? Ставров медленно-медленно, словно опасаясь, что от слишком резкого движения башня покачнется и обрушится, повернулся к говорящему. И не поверил своим глазам: это был тот самый "бывший полковник", с усмешкой взирающий на него. - Вы? - тупо спросил он. - Так это вы - Резидент?.. Он невольно вспомнил описание Рувинского: костлявый старец... абсолютно лысый... со скрипучим голосом... - Не обращайте внимания, это всего лишь маска, - сказал "отставник". Вынужденная мера... А ведь вы меня хотели обвести вокруг пальца, Гера, верно? Встречу назначали в ресторане "Седьмое небо", а сами караулите меня на обзорной площадке... Что же это вы? Нехорошо! Не хватало еще, чтобы он пальцем при всех мне погрозил, подумал Ставров, начиная злиться. - Я забыл вас предупредить, - резко сказал он, - что у меня нет ни копейки денег, а без денег в ресторане мне делать нечего!.. "Старикан" поднял свою сухую руку и похлопал Ставрова по плечу. - Ну-ну, - успокаивающим голосом сказал он, - не лезь в бутылку, сынок... Кстати, сейчас так уже не говорят: "ни копейки" - по той простой причине, что деньги называются юмами. Сокращение - от "юниверсал мани"... то есть, общепринятые деньги... Ну, что ж, раз все в сборе, то можно перебираться за ресторанный столик. Берите своего дружка, который пытается изображать из себя юного следопыта, и пойдемте в это ваше "Седьмое небо"... Делая вид, что не замечает замешательства Ставрова, "отставник" развернулся и твердой походкой направился к узкой лестнице, ведущей вниз, в ресторан. Георгий воззрился на окно и только теперь заметил, что в том месте, где он занимал позицию, стекло отсвечивает так, что в нем отражается внутренность обзорной площадки, и поверх голов низкорослых азиатов отчетливо видна чуть сутулая фигура Рувинского, взгляд которого устремлен именно сюда. Ладно, что ж теперь поделать? Видно, сегодня день такой - прокол за проколом!.. Остается надеяться только на то, что нас двое и что вокруг - люди, так что, пока мы здесь, ничего он нам не сделает... Ставров хмуро повернулся и махнул рукой Рувинскому, подзывая его к себе. - Всё слышал? - спросилГеоргий своего приятеля. - Угу, - промычал тот. По его кислому лицу было видно, что он тоже ошарашен таким поворотом событий. - Ладно, идем за ним, - решил Георгий. - Проколы будем обсуждать потом... Столики в ресторане, несмотря на неурочный час для посещения публикой злачных мест, были почти все заняты, лишь в Бронзовом зале отыскалось свободное местечко, и "старик" не колеблясь занял его. - Что закажем? - осведомился он у друзей, когда от стойки к ним подкатился бойкий официант. - Может быть, кофе? - застенчиво спросил Рувинский Георгия. - Нет уж, возьмем что-нибудь посущественней, - нахально заявил Георгий. По принципу: гулять - так гулять, особенно если за чужой счет. - Но платить будете вы! - Он ткнул пальцем в человека напротив. - Разумеется, - согласился "бывший полковник". И пошептал на ухо официанту. Тот кивнул, резво убежал куда-то за стойку, и почти мгновенно вернулся с подносом, уставленным различной посудой. Ставров и Рувинский не успели и глазом моргнуть, а столик уже буквально ломился от кушаний. Сервировку венчала бутылка фирменного вина "Седьмое небо". - Я предлагаю выпить, - сказал "старик", разливая вино по бокалам. - За наше знакомство!.. - И благовоспитанно пригубил свой бокал. Ставров переглянулся с Рувинским и возразил: - Ну, за это пить пока еще рано. Вы вот, к примеру, нас знаете, а мы вас нет... - Так уж и нет? - усмехнулся "отставник", накалывая на вилку маслину. - Что ж, насчет вашего приятеля я ничего не буду говорить, а с вами, Гера, мы уже не раз встречались... Напомнить? - Напомните, - с вызовом сказал Георгий. - А то что-то с памятью моей стало... "Отставной полковник" напротив него внезапно исчез, и на его месте возник уже знакомый Ставрову молодой человек с невыразительным лицом и в аккуратно отутюженном костюмчике. - Узнаете? - спросил он. - Узнаю, - проворчал Ставров, поглощая мясное ассорти. - Только что толку?.. Ни тогда, ни позже вы мне так и не удосужились представиться. - Зовите меня Май, - посоветовал с готовностью незнакомец. - Вы извините, господа, но чтобы не вызывать ненужных сенсаций, я вернусь в первоначальное состояние. - Облик его подернулся рябью, как вода на глади озера, и за столиком снова возник бывший полковник с надменной физиономией, с сомнением ковыряющийся в салате. - Май, - повторил Рувинский, словно пробуя имя на вкус. - Май... Красиво. Только почему вы выбрали именно этот месяц года? - Вы излишне подозрительны, молодой человек, - вежливо сказал "старик" ("Валерий", в тон ему тут же подсказал Рувинский, светски наклоняя голову). По-вашему, такого имени, как Август, тоже не существует? Или, например, Октябрин? Рувинский неопределенно двинул бровями. - А как насчет отчества? - спросил он. - У нас их нет, - ответствовал человек, назвавшийся Маем. - А фамилий у вас тоже нет? - настаивал архитектор. - Давайте не будем отвлекаться, - сказал Ставров. - И... - А над "и" полагается ставить точки, - подхватил, улыбаясь, Май. - Нет, я не Резидент, Гера. И к вашей Ассоциации не имею никакого отношения... - Кто же вы? - спросил Рувинский. - Это долгая история, - покачал головой человек напротив. - Ничего, у нас как раз сегодня достаточно времени, - сказал Ставров. - Да и ресторан закрывается в одиннадцать... во всяком случае, так было раньше. Мы готовы выслушать вас, Май... И Май рассказал им... Правда, рассказ его оказался таким неправдоподобным, что выглядел фантастикой чистейшей воды. Причем такой, которую не то что печатать в виде книги нельзя - такие вещи неудобно даже произносить вслух в компании нормальных, трезвомыслящих людей... Я не хотел бы, чтобы вы считали меня чужаком, говорил Май, но я действительно пришел в ваш мир из другого времени. Таких, как я, в вашем мире много, мы способны проникнуть куда угодно, и у вас нет и практически не может быть от нас секретов. И еще я хочу, чтобы вы поняли и уяснили раз и навсегда: мы - не враги вашему миру. Мы не приносим вам никакого вреда. Мы только наблюдаем за вами. Может быть, конечно, это покажется вам унизительным, но именно поэтому мы вынуждены действовать тайно, используя кое-какие экстраординарные способности, которыми владеем... Мы - Наблюдатели, и этим всё сказано. Мы строго соблюдаем ту клятву, которую приносим, становясь Наблюдателями, в своем мире: никогда ни во что не вмешиваться во время выполнения заданий в вашем времени. Даже если на наших глазах будут убивать. Даже если будут убивать нас самих, мы имеем право лишь на пассивную защиту - путем бегства... К сожалению, я не могу раскрыть вам все подробности, связанные со стратегией и тактикой Наблюдения. Могу лишь сказать, что, наблюдая за вами, мы вовсе не проводим над вами каких-то экспериментов, как над подопытными крысами. И отнюдь не болезненное любопытство движет нами, заставляя присутствовать в ключевых точках вашей истории... Необходимость Наблюдения продиктована желанием спастись от той гибели, которая грозит нам и нашим потомкам всего через несколько веков. Понимаете, у любой цивилизации есть выбор одного-единственного варианта развития из множества возможных. И, делая его, так легко ошибиться и выбрать не тот путь, который выводит на бескрайние просторы процветания, а тот, что ведет к пропасти. Наверное, только Бог, если бы он существовал, мог бы знать, сколько обитаемых миров погибло из-за того, что они неправильно просчитали последствия, которые ожидают их на избранной ими линии развития!.. Нашему миру повезло гораздо больше, чем другим. Нам удалось обнаружить в пространственно-временном континууме туннели, по которым можно перемещаться из одного времени в другое. В том числе, и сюда, к вам... Такие туннели мы называем трансгрессорами. Мы работаем во многих мирах с одной целью: понять, в чем заключаются фатальные ошибки цивилизаций. Поняв это, мы сумеем предотвратить собственную гибель... - Значит, наш мир тоже погибнет? - спросил Рувинский. Май опустил глаза в свою тарелку. - Все миры, рано или поздно, погибают, - уклончиво ответил он. - Вопрос только в том, как скоро это случится... - Но вы же наверняка знаете ответ, - сказал Ставров. - Раз уж вы так свободно манипулируете этими самыми туннелями, то должны были побывать у нас и в самом далеком прошлом, и в самом отдаленном будущем, верно? Май неторопливо жевал бутерброд с лососиной. - Что с того, что я знаю ответ? - возразил он. - Вы, видимо, не до конца прониклись тем, что я рассказал вам о нас, Наблюдателях. Ни один Наблюдатель не только не имеет права на физическое вмешательство в происходящее в том мире, в котором работает, но и не должен делиться с людьми, живущими в этом мире, знаниями. Особенно - о том, что их ждет в будущем... Ведь любое знание побуждает людей к действию, а значит, предоставление информации - тоже вмешательство в естественный ход событий, может быть даже, самая опасная его разновидность!.. - А, по-моему, это просто подлость с вашей стороны! - тихо сказал Рувинский. - Я понял, почему вам нельзя вмешиваться в наши дела!.. Вы так упорно напирали на то, что не ставите над нами никаких опытов. Но что же, по-вашему, вы делаете, когда с холодным интересом взираете на то, как в нашем мире гибнут отдельные люди и целые города, если не ставите грандиозный эксперимент? Ведь наблюдение это один из методов эксперимента, и еще неизвестно, самый щадящий он или самый жестокий!.. Это все равно, что если бы ученый-медик, к которому по ошибке явился тяжелобольной, фиксировал, как протекает недуг, как у умирающего появляются судороги, как он, задыхаясь, пытается дышать отказавшими легкими и как именно протекает агония!.. А вмешиваться нельзя - чистота эксперимента нарушится, видите ли!.. Да это же... это же... - Архитектор замялся, пытаясь подобрать подходящее определение, а потом закончил: - это же аморально, понимаете?!.. Май пил вино мелкими глоточками. Потом неторопливо отставил бокал в сторону и сказал: - Вы и правы, и неправы, Валерий. Видите ли, вы пытаетесь судить нас с точки зрения вашей морали - и, наверное, тогда вы правы. Но вы пока не способны представить себе мир, живущий по иным законам и руководствующийся иной моралью, в корне отличающейся от вашей, а ведь это достаточно просто... Ничто в мире не меняется так быстро и резко, как мораль, потому что она обусловлена прежде всего влиянием на систему внешних факторов... Впрочем, системология у вас еще не очень развита... И вообще, друзья, по-моему, мы встретились не для диспута о морали. - А вам не кажется, Май, что между вашими словами и делами существует определенное противоречие? - поинтересовался Ставров. - Вот, например, вы сказали, что не можете вмешиваться в события здесь, у нас... Но вы-то лично вмешивались, и не раз!.. Вспомните, когда вы спасали меня от полиции или от... финансового кризиса... разве вы не нарушали естественный ход событий? - Ну, вот, наконец, мы и подошли к сути, - улыбнулся уголком рта Май. - Именно об этом я и хотел с вами побеседовать. Правда, это больше касается вас, Георгий, но раз уж ваш друг сопровождает вас, то пусть и он услышит это... Я расскажу вам еще одну историю. Много лет назад один из наших Наблюдателей нарушил Клятву. Правда, он сделал это не сознательно... Просто он позволил себе влюбиться в одну женщину из того времени, где тогда работал, но не просчитал нежелательных последствий. Он провел с этой женщиной всего одну ночь, но этого оказалось достаточно, чтобы у нее через положенные девять месяцев на свет появился ребенок... Понимаете, для него это было очередным приключением, досадной слабостью, и, желая забыть об этом, он не только не доложил своему руководству о происшедшем, но и сам не удосужился проверить, что потом стало с объектом его кратковременной страсти. Прошло много лет, и он вновь встретился с той самой женщиной. Он сам пришел к ней, спасаясь от преследователей, которые гнались за ним, раненым... Он искал у нее убежища, но не учел женской психологии. Ночью она выдала его спецслужбе, которая давно уже охотилась за нашими людьми. Это была ваша Ассоциация, которая в то время боролась с нами, пришельцами из другого мира... Наблюдателя поместили в клетку и приковали цепями к стальной решетке, как дикого зверя. Он упорно молчал на всех допросах, но еще в самом начале так получилось, что он во сне проговорился и выдал своим противникам тайну Трансгрессора, ведущего сюда, в середину двадцать первого века. Именно благодаря его невольной оговорке Ассоциация смогла посылать своих агентов в будущее... Но самое страшное ждало Наблюдателя впереди. Однажды к нему, прямо в тюремную камеру, явился один из его коллег, но вместо того, чтобы спасти его от неминуемой гибели, он лишь постарался усугубить осознание Наблюдателем своей вины. Друг рассказал ему, что у него есть в этом времени сын и что его дальнейшее существование в этом мире является тем самым источником причинно-следственных возмущений, которые нарастают с каждым годом и в конце концов способны будут разрушить Ткань Миров.
Ему ответили после второго гудка. Голос, который возник в трубке, был странным образом знаком Ставрову, но времени вспоминать, где он раньше слышал его, не было. - Алло? - сказал голос. - Я вас слушаю, говорите... - Моя фамилия Ставров, - сказал Георгий, косясь на Рувинского, который слушал разговор с паралелльного аппарата с секундомером в руке. - Я правильно попал? Это туристическое агентство? - Вы правильно попали, - сказал голос в трубке. - Георгий, дорогой мой, вы очень правильно попали!.. У меня есть к вам очень важное дело. И очень-очень срочное!.. Вы далеко находитесь? - Далеко, - сказал Георгий. Рувинский красноречиво стучал пальцем по стеклу секундомера. Они пришли к выводу, что во избежание того, чтобы их номер засекли, разговаривать с Резидентом надо не больше минуты. - Послушайте, я не могу сейчас долго говорить... Давайте встретимся. - Давайте, - охотно согласился голос в трубке. - Скажите, где вы находитесь, и я... - Я звоню из автомата, - быстро сказал Ставров, и Рувинский показал ему большой палец. - Хорошо, - сказал голос, - тогда, милости прошу, приезжайте вы ко мне... Кстати, вы сейчас один? - Один, - не моргнув глазом, соврал Ставров. - А тот человек, что был с вами в баре?.. Впрочем, это не столь важно, Гера - по крайне мере, в данный момент. Я так понимаю, что вы предлагаете встретиться на нейтральной территории? - Да. - Тогда называйте место и время... - Седьмое небо, - сказал Ставров, невольно усмехаясь. - Знаете такое? - Не-ет, - удивленно сказал голос в трубке. - А без шуток можно?.. - Я не шучу... Просто так называется ресторан в Останкинской телебашне. Встречаемся там в пять часов вечера. Идет? - Я вас понял, - сказал собеседник Ставрова. - Что ж, как прикажете... И отключился. Георгий положил трубку и вопросительно взглянул на Рувинского. - Сорок шесть секунд, - сообщил тот, глядя на циферблат секундомера. - Неплохо, Гера, неплохо. Четырнадцать секунд сэкономил... Ты что задумался? Ставров смотрел невидящим взглядом в стену. - Тебе ничего странного не померещилось за время нашего разговора? - спросил он. Валерий пожал плечами: - Разве только то, что ни он, ни ты не поздоровались и не попрощались друг с другом... прямо как роботы какие-то... И еще он тянул время... Ставров отмахнулся: - Это как раз ерунда, - пробормотал он. - А лично у меня вопросы возникли по трем моментам... - Поделись, - потребовал Рувинский. - Во-первых, голос этого типа я уже слышал раньше, - стал объяснять Георгий. Вот только не могу вспомнить, где... - Ну, правильно, если ты раньше уже встречался с Резидентом, то это неудивительно... Это не тот пьяный, что подвалил к тебе в баре? - Не-ет, - задумчиво протянул Ставров. - А не тот, что спас тебя от погони во время... ну, в общем, когда они Ружину?.. - голос Рувинского предательски дрогнул. Ставров схватил приятеля за рукав. - О! - воскликнул он. - Я понял, чей это голос! - Чей же? - без особого интереса осведомился архитектор. - Твой!.. Ну-ка скажи: "Милости прошу, приезжайте вы ко мне"!.. Рувинский нехотя подчинился. - Вот именно! - воскликнул Ставров. - Это был твой голос, Валерка!.. Слушай, чем же ты так насолил Резиденту, раз он твой голос копирует? - Наверное, этот сукин сын решил поиграть с тобой, - пояснил Рувинский. - На всякий случай хочет ввести тебя в заблуждение... мало ли, а вдруг мы с тобой скорешились? Ему же наш союз невыгоден, потому что объединить усилия мы можем только в том случае, если стремимся нанести вред Ассоциации... А еще два момента? - Во-вторых, Резидент назвал меня Герой, - сказал Ставров. - А это значит, что он очень хорошо меня знает. Вопрос - откуда?.. - От верблюда, - грубо оборвал его Рувинский. - Дурачок ты, Гер! Да у Резидента на тебя, наверное, целое досье имеется, и он не только твое уменьшительное имя должен знать, но и твой размер обуви, имя твоей первой учительницы и на какой части тела у твоей жены есть большая родинка!.. - Но-но! - проворчал Ставров. - При чем здесь моя жена? Нет у нее никаких родинок!.. - Ну нет, так нет, это я так, к слову, - ласковым голосом пояснил Рувинский. Давай третий пункт выкладывай! - Он не ответил на пароль, Валер. - Что-о? - протянул Рувинский. - Ты в этом уверен? - Еще бы! Что ж я, по-твоему, совсем с ума соскочил?.. Когда я спросил у него, правильно ли я попал, и уточнил: "Это туристическое агентство?" - он должен был ответить: "Нет, агентство здесь было раньше, а теперь это ассоциация", понял? Рувинский подошел к окну, тонированному по принципу "зеркало", и, скрестив на груди руки, вгляделся в стену леса по ту сторону дороги. - М-да-а, - сказал он, не оборачиваясь. - Тогда, если ты прав, это может означать массу вариантов. - Например? - Например, Ассоциация по каким-то причинам решила сменить пароль уже после твоей отправки сюда... Или тебя с самого начала собирались "прокинуть"... Еще возможно, что Резидент захотел проверить, как ты отреагируешь на его оплошность... В свете вчерашних событий последняя версия мне представляется самой убедительной, Гера. Ставров сосредоточенно грыз заусенец на указательном пальце. - Ты забыл еще один вариант, Валер, - сказал он наконец. - Причем самый простой и естественный... - Какой? - Человек, который разговаривал со мной, - не Резидент... Рувинский повернулся и улыбнулся одним краешком рта. - Ну, тогда надо начинать не с этого, - сказал он. - Надо спросить себя: а был ли это вообще человек?..
* * *
С высоты трехсот тридцати семи метров город, жарившийся под прямыми лучами лишь слегка склонившегося к горизонту солнца, выглядел как и пятьдесят лет назад. Прекрасно и романтично... В принципе, если не приглядываться к деталям ближайших зданий и улиц, то можно было легко обмануть себя предположением, что в мире всё осталось по-прежнему. Так же к самому горизонту тянулись нескончаемые нагромождения зданий. Так же по блестящим ленточкам дорог тянулись разноцветные коробочки автомобилей, а люди так же выглядели крошечными точками, затерянными среди бетонных громад... Так же над землей висела легкая голубая дымка смога, из-за которой город вдали расплывался и казался нереальным, как декорация к кинофильму. И если продолжать эту игру, то надо всего лишь повернуть голову, и ты увидишь, что Капка стоит на зеленой толще бронированного смотрового стекла в полу и пробует боязливо носком туфельки его на прочность... - Пап, смотри, смотри, а вон поезд поехал! - воскликнул девчоночий голос справа, и Ставров, вздрогнув, покосился в ту сторону. Сердце у него екнуло, но это была, разумеется, вовсе не Капка, а какая-то другая девочка в сопровождении темноволосого мужчины средних лет. Нет, этот мир вовсе не был таким же, как в конце прошлого века. Словно подтверждая это, неподалеку от башни просвистел аэр, похожий на большую птицу с угловатыми крыльями. До него было так близко, что в иллюминаторах можно было разглядеть лица пассажиров. Ставров вздохнул и отвернулся от стекла. Оглядел людей, бродивших по круглой смотровой площадке вдоль высоких окон. Нет, уж, по крайней мере, здесь, внутри башни, многое оставалось прежним. Разве что изменились чуть-чуть форма и вооружение охранников, да рекламные вывески стали совсем другими. А в одном месте прямо по оконному стеклу бежали огненные буквы информационных сообщений: хочешь - читай, не хочешь - смотри сквозь текст на город... Выбирая именно это место для встречи с Резидентом, они с Рувинским руководствовались несколькими соображениями. Во-первых, на каждом шагу в башне дежурили охранники (как сообщил Ставрову архитектор, служба безопасности Останкинской "иглы" была усилена еще пять лет назад, после попытки одной экстремистской группировки захватить обзорную площадку вместе с людьми в качестве заложников, чтобы выдвинуть ряд безумных требований к правительству Евро-Наций), а на входе осуществлялся очень строгий контроль посетителей, так что пронести оружие или что-то в этом роде Резиденту не удалось бы. Во-вторых, наличие охраны на обзорной площадке и вынужденное ожидание прибытия лифта (тоже с охраной) должны были заставить Резидента отказаться от мысли убить Ставрова с помощью каких-то иных средств, не являющихся оружием - кольнуть его отравленной иглой, например. В-третьих, недоступность места встречи для выстрелов снаружи лишала Резидента возможности подстроить засаду в виде снайперов, вооруженных дальнобойными винтовками. И в-четвертых, постоянное присутствие на площадке людей обеспечивало возможность Рувинскому скрытно вести наблюдение за договаривающимися сторонами, а чтобы он мог, в случае чего, вовремя вмешаться, в кармане Ставрова лежал крохотный радиомикрофон, связанный с приемником-наушником в ухе Валерия... Ставров и Рувинский прибыли на обзорную площадку башни за два часа до встречи с Резидентом, чтобы не дать ему возможность проводить какие бы то ни было приготовительные меры. За это время они, правда, успели изрядно намозолить глаза охранникам, расположившимся в удобных низких креслах по всему периметру кольца площадки, но это в их положении даже было к лучшему... В лифтовом "предбаннике" звякнул предупреждающий сигнал, с легким шипением разошлись двойные шлюзовые двери, и очередная порция жаждущих посмотреть на Агломерацию с высоты птичьего полета, неуклюже подталкивая друг друга, вывалилась на площадку. Ставров встал так, чтобы ему была видна кучка вновь прибывших. Почти два десятка человек, включая человек пять-шесть туристов азиатской наружности, с неизменными голокамерами на груди и натянутыми улыбками на лицах, трех-четырех пар родителей, ведущих чад за руку, стайка молоденьких девчонок, и пожилой мужчина высокого роста с узким костистым лицом и прозрачными глазами, судя по выправке бывший милитар, наверняка полковник в отставке, не меньше, а то и генерал... Георгий разочарованно отвернулся к стеклу и посмотрел на настенные часы. Три минуты шестого... Неужели Резидент решил перехитрить нас и устроил засаду где-то поблизости от башни, чтобы расправиться там с нами, когда мы, не дождавшись его здесь, спустимся вниз?.. Нет, все-таки сколько ни пытайся переиграть профессионала, ничего у тебя, дилетанта, из этого не выйдет!.. Краем глаза Ставров уловил, что Рувинский развернулся и скрылся за поворотом круглой стены, явно собираясь взять под контроль соседний лифтовый холл, куда через пять минут должен был прибыть второй лифт. И тут же над его ухом раздался знакомый голос: - Вы не устали меня ждать, Гера? Ставров медленно-медленно, словно опасаясь, что от слишком резкого движения башня покачнется и обрушится, повернулся к говорящему. И не поверил своим глазам: это был тот самый "бывший полковник", с усмешкой взирающий на него. - Вы? - тупо спросил он. - Так это вы - Резидент?.. Он невольно вспомнил описание Рувинского: костлявый старец... абсолютно лысый... со скрипучим голосом... - Не обращайте внимания, это всего лишь маска, - сказал "отставник". Вынужденная мера... А ведь вы меня хотели обвести вокруг пальца, Гера, верно? Встречу назначали в ресторане "Седьмое небо", а сами караулите меня на обзорной площадке... Что же это вы? Нехорошо! Не хватало еще, чтобы он пальцем при всех мне погрозил, подумал Ставров, начиная злиться. - Я забыл вас предупредить, - резко сказал он, - что у меня нет ни копейки денег, а без денег в ресторане мне делать нечего!.. "Старикан" поднял свою сухую руку и похлопал Ставрова по плечу. - Ну-ну, - успокаивающим голосом сказал он, - не лезь в бутылку, сынок... Кстати, сейчас так уже не говорят: "ни копейки" - по той простой причине, что деньги называются юмами. Сокращение - от "юниверсал мани"... то есть, общепринятые деньги... Ну, что ж, раз все в сборе, то можно перебираться за ресторанный столик. Берите своего дружка, который пытается изображать из себя юного следопыта, и пойдемте в это ваше "Седьмое небо"... Делая вид, что не замечает замешательства Ставрова, "отставник" развернулся и твердой походкой направился к узкой лестнице, ведущей вниз, в ресторан. Георгий воззрился на окно и только теперь заметил, что в том месте, где он занимал позицию, стекло отсвечивает так, что в нем отражается внутренность обзорной площадки, и поверх голов низкорослых азиатов отчетливо видна чуть сутулая фигура Рувинского, взгляд которого устремлен именно сюда. Ладно, что ж теперь поделать? Видно, сегодня день такой - прокол за проколом!.. Остается надеяться только на то, что нас двое и что вокруг - люди, так что, пока мы здесь, ничего он нам не сделает... Ставров хмуро повернулся и махнул рукой Рувинскому, подзывая его к себе. - Всё слышал? - спросилГеоргий своего приятеля. - Угу, - промычал тот. По его кислому лицу было видно, что он тоже ошарашен таким поворотом событий. - Ладно, идем за ним, - решил Георгий. - Проколы будем обсуждать потом... Столики в ресторане, несмотря на неурочный час для посещения публикой злачных мест, были почти все заняты, лишь в Бронзовом зале отыскалось свободное местечко, и "старик" не колеблясь занял его. - Что закажем? - осведомился он у друзей, когда от стойки к ним подкатился бойкий официант. - Может быть, кофе? - застенчиво спросил Рувинский Георгия. - Нет уж, возьмем что-нибудь посущественней, - нахально заявил Георгий. По принципу: гулять - так гулять, особенно если за чужой счет. - Но платить будете вы! - Он ткнул пальцем в человека напротив. - Разумеется, - согласился "бывший полковник". И пошептал на ухо официанту. Тот кивнул, резво убежал куда-то за стойку, и почти мгновенно вернулся с подносом, уставленным различной посудой. Ставров и Рувинский не успели и глазом моргнуть, а столик уже буквально ломился от кушаний. Сервировку венчала бутылка фирменного вина "Седьмое небо". - Я предлагаю выпить, - сказал "старик", разливая вино по бокалам. - За наше знакомство!.. - И благовоспитанно пригубил свой бокал. Ставров переглянулся с Рувинским и возразил: - Ну, за это пить пока еще рано. Вы вот, к примеру, нас знаете, а мы вас нет... - Так уж и нет? - усмехнулся "отставник", накалывая на вилку маслину. - Что ж, насчет вашего приятеля я ничего не буду говорить, а с вами, Гера, мы уже не раз встречались... Напомнить? - Напомните, - с вызовом сказал Георгий. - А то что-то с памятью моей стало... "Отставной полковник" напротив него внезапно исчез, и на его месте возник уже знакомый Ставрову молодой человек с невыразительным лицом и в аккуратно отутюженном костюмчике. - Узнаете? - спросил он. - Узнаю, - проворчал Ставров, поглощая мясное ассорти. - Только что толку?.. Ни тогда, ни позже вы мне так и не удосужились представиться. - Зовите меня Май, - посоветовал с готовностью незнакомец. - Вы извините, господа, но чтобы не вызывать ненужных сенсаций, я вернусь в первоначальное состояние. - Облик его подернулся рябью, как вода на глади озера, и за столиком снова возник бывший полковник с надменной физиономией, с сомнением ковыряющийся в салате. - Май, - повторил Рувинский, словно пробуя имя на вкус. - Май... Красиво. Только почему вы выбрали именно этот месяц года? - Вы излишне подозрительны, молодой человек, - вежливо сказал "старик" ("Валерий", в тон ему тут же подсказал Рувинский, светски наклоняя голову). По-вашему, такого имени, как Август, тоже не существует? Или, например, Октябрин? Рувинский неопределенно двинул бровями. - А как насчет отчества? - спросил он. - У нас их нет, - ответствовал человек, назвавшийся Маем. - А фамилий у вас тоже нет? - настаивал архитектор. - Давайте не будем отвлекаться, - сказал Ставров. - И... - А над "и" полагается ставить точки, - подхватил, улыбаясь, Май. - Нет, я не Резидент, Гера. И к вашей Ассоциации не имею никакого отношения... - Кто же вы? - спросил Рувинский. - Это долгая история, - покачал головой человек напротив. - Ничего, у нас как раз сегодня достаточно времени, - сказал Ставров. - Да и ресторан закрывается в одиннадцать... во всяком случае, так было раньше. Мы готовы выслушать вас, Май... И Май рассказал им... Правда, рассказ его оказался таким неправдоподобным, что выглядел фантастикой чистейшей воды. Причем такой, которую не то что печатать в виде книги нельзя - такие вещи неудобно даже произносить вслух в компании нормальных, трезвомыслящих людей... Я не хотел бы, чтобы вы считали меня чужаком, говорил Май, но я действительно пришел в ваш мир из другого времени. Таких, как я, в вашем мире много, мы способны проникнуть куда угодно, и у вас нет и практически не может быть от нас секретов. И еще я хочу, чтобы вы поняли и уяснили раз и навсегда: мы - не враги вашему миру. Мы не приносим вам никакого вреда. Мы только наблюдаем за вами. Может быть, конечно, это покажется вам унизительным, но именно поэтому мы вынуждены действовать тайно, используя кое-какие экстраординарные способности, которыми владеем... Мы - Наблюдатели, и этим всё сказано. Мы строго соблюдаем ту клятву, которую приносим, становясь Наблюдателями, в своем мире: никогда ни во что не вмешиваться во время выполнения заданий в вашем времени. Даже если на наших глазах будут убивать. Даже если будут убивать нас самих, мы имеем право лишь на пассивную защиту - путем бегства... К сожалению, я не могу раскрыть вам все подробности, связанные со стратегией и тактикой Наблюдения. Могу лишь сказать, что, наблюдая за вами, мы вовсе не проводим над вами каких-то экспериментов, как над подопытными крысами. И отнюдь не болезненное любопытство движет нами, заставляя присутствовать в ключевых точках вашей истории... Необходимость Наблюдения продиктована желанием спастись от той гибели, которая грозит нам и нашим потомкам всего через несколько веков. Понимаете, у любой цивилизации есть выбор одного-единственного варианта развития из множества возможных. И, делая его, так легко ошибиться и выбрать не тот путь, который выводит на бескрайние просторы процветания, а тот, что ведет к пропасти. Наверное, только Бог, если бы он существовал, мог бы знать, сколько обитаемых миров погибло из-за того, что они неправильно просчитали последствия, которые ожидают их на избранной ими линии развития!.. Нашему миру повезло гораздо больше, чем другим. Нам удалось обнаружить в пространственно-временном континууме туннели, по которым можно перемещаться из одного времени в другое. В том числе, и сюда, к вам... Такие туннели мы называем трансгрессорами. Мы работаем во многих мирах с одной целью: понять, в чем заключаются фатальные ошибки цивилизаций. Поняв это, мы сумеем предотвратить собственную гибель... - Значит, наш мир тоже погибнет? - спросил Рувинский. Май опустил глаза в свою тарелку. - Все миры, рано или поздно, погибают, - уклончиво ответил он. - Вопрос только в том, как скоро это случится... - Но вы же наверняка знаете ответ, - сказал Ставров. - Раз уж вы так свободно манипулируете этими самыми туннелями, то должны были побывать у нас и в самом далеком прошлом, и в самом отдаленном будущем, верно? Май неторопливо жевал бутерброд с лососиной. - Что с того, что я знаю ответ? - возразил он. - Вы, видимо, не до конца прониклись тем, что я рассказал вам о нас, Наблюдателях. Ни один Наблюдатель не только не имеет права на физическое вмешательство в происходящее в том мире, в котором работает, но и не должен делиться с людьми, живущими в этом мире, знаниями. Особенно - о том, что их ждет в будущем... Ведь любое знание побуждает людей к действию, а значит, предоставление информации - тоже вмешательство в естественный ход событий, может быть даже, самая опасная его разновидность!.. - А, по-моему, это просто подлость с вашей стороны! - тихо сказал Рувинский. - Я понял, почему вам нельзя вмешиваться в наши дела!.. Вы так упорно напирали на то, что не ставите над нами никаких опытов. Но что же, по-вашему, вы делаете, когда с холодным интересом взираете на то, как в нашем мире гибнут отдельные люди и целые города, если не ставите грандиозный эксперимент? Ведь наблюдение это один из методов эксперимента, и еще неизвестно, самый щадящий он или самый жестокий!.. Это все равно, что если бы ученый-медик, к которому по ошибке явился тяжелобольной, фиксировал, как протекает недуг, как у умирающего появляются судороги, как он, задыхаясь, пытается дышать отказавшими легкими и как именно протекает агония!.. А вмешиваться нельзя - чистота эксперимента нарушится, видите ли!.. Да это же... это же... - Архитектор замялся, пытаясь подобрать подходящее определение, а потом закончил: - это же аморально, понимаете?!.. Май пил вино мелкими глоточками. Потом неторопливо отставил бокал в сторону и сказал: - Вы и правы, и неправы, Валерий. Видите ли, вы пытаетесь судить нас с точки зрения вашей морали - и, наверное, тогда вы правы. Но вы пока не способны представить себе мир, живущий по иным законам и руководствующийся иной моралью, в корне отличающейся от вашей, а ведь это достаточно просто... Ничто в мире не меняется так быстро и резко, как мораль, потому что она обусловлена прежде всего влиянием на систему внешних факторов... Впрочем, системология у вас еще не очень развита... И вообще, друзья, по-моему, мы встретились не для диспута о морали. - А вам не кажется, Май, что между вашими словами и делами существует определенное противоречие? - поинтересовался Ставров. - Вот, например, вы сказали, что не можете вмешиваться в события здесь, у нас... Но вы-то лично вмешивались, и не раз!.. Вспомните, когда вы спасали меня от полиции или от... финансового кризиса... разве вы не нарушали естественный ход событий? - Ну, вот, наконец, мы и подошли к сути, - улыбнулся уголком рта Май. - Именно об этом я и хотел с вами побеседовать. Правда, это больше касается вас, Георгий, но раз уж ваш друг сопровождает вас, то пусть и он услышит это... Я расскажу вам еще одну историю. Много лет назад один из наших Наблюдателей нарушил Клятву. Правда, он сделал это не сознательно... Просто он позволил себе влюбиться в одну женщину из того времени, где тогда работал, но не просчитал нежелательных последствий. Он провел с этой женщиной всего одну ночь, но этого оказалось достаточно, чтобы у нее через положенные девять месяцев на свет появился ребенок... Понимаете, для него это было очередным приключением, досадной слабостью, и, желая забыть об этом, он не только не доложил своему руководству о происшедшем, но и сам не удосужился проверить, что потом стало с объектом его кратковременной страсти. Прошло много лет, и он вновь встретился с той самой женщиной. Он сам пришел к ней, спасаясь от преследователей, которые гнались за ним, раненым... Он искал у нее убежища, но не учел женской психологии. Ночью она выдала его спецслужбе, которая давно уже охотилась за нашими людьми. Это была ваша Ассоциация, которая в то время боролась с нами, пришельцами из другого мира... Наблюдателя поместили в клетку и приковали цепями к стальной решетке, как дикого зверя. Он упорно молчал на всех допросах, но еще в самом начале так получилось, что он во сне проговорился и выдал своим противникам тайну Трансгрессора, ведущего сюда, в середину двадцать первого века. Именно благодаря его невольной оговорке Ассоциация смогла посылать своих агентов в будущее... Но самое страшное ждало Наблюдателя впереди. Однажды к нему, прямо в тюремную камеру, явился один из его коллег, но вместо того, чтобы спасти его от неминуемой гибели, он лишь постарался усугубить осознание Наблюдателем своей вины. Друг рассказал ему, что у него есть в этом времени сын и что его дальнейшее существование в этом мире является тем самым источником причинно-следственных возмущений, которые нарастают с каждым годом и в конце концов способны будут разрушить Ткань Миров.