Имерманис Анатоль. Призраки отеля 'Голливуд'

   - Журналисты! - перехватив его взгляд, зашептал дон Бенитес. - Налетели как коршуны! Вы уже слыхали? Говорят, будто осколки не химически отравленные...
   - А радиоактивные? - закончил Мун.
   - Тише! - зашипел портье, но так громко, словно скорее желал обратного. - Не дай бог, услышат туристы! В отеле не останется ни одного человека! Хозяин мне за это оторвет голову. Между прочим, подпольная станция "Пиренеи" передавала уже несколько дней назад про водородные бомбы. - Шепот дона Бенитеса стал еще более громким и зловещим. - Доброе утро, сеньора Стайнхантер! Как спали? Надеюсь, хорошо? - Дон Бенитес поклонился пожилой американке.
   - Счет! - Она дрожащими пальцами вынула чековую книжку. - Вечером я уезжаю. Закажите мне билет на автобус.
   - Уезжать, когда такая погода? - Дон Бенитес развел руками. - Неужели вам у нас не нравится? И затем, сеньора, здесь столько ваших соотечественников! Ради одного этого стоит остаться.
   - Но эти ужасные слухи! По радио сообщили, будто наши летчики потеряли атомную бомбу.
   - Да разве в наше время можно верить тому, что сообщают радио и газеты? - возмутился дон Бенитес. - Они врут даже тогда, когда молчат о каком-нибудь происшествии.
   - Хорошо, я подумаю. А пока наведите справку, выдадут ли мне страховку за испорченный отдых, если придется уехать из-за этой истории.
   - Обязательно! - Дон Бенитес проводил американку поклоном и таким же громким шепотом снова заговорил с Муном: - Да, еще одна новость! Только что из Америки прибыл какой-то профессор, самый крупный специалист по лучевой болезни.
   - Что? По лучевой болезни? - Миссис Стайнхантер рывком обернулась. - Я уезжаю! Немедленно! Достаньте мне машину! - Ее истерический голос разнесся по всему холлу.
   Дона Бенитеса тотчас обступили туристы. Портье пытался их успокоить, но в таких неопределенных выражениях, что нагнал еще больше страха. Пообещав заказать билеты на автобус и прислать горничных для упаковки чемоданов, дон Бенитес повернулся к Муну:
   - Вот видите! А что будет дальше? Я просто в отчаянии. Если так будет продолжаться, сеньору Девилье придется закрыть отель.
   - Что-то не вижу своего помощника Педро, - вспомнил Мун.
   - Он болен.
   - Что с ним? - встревожился Мун.
   - Думаю, что просто переел. Какой парадокс, сеньор Мун, - человеку становится плохо оттого, что он впервые в жизни наелся досыта! Вы случайно не знаете, кто-нибудь из ученых подсчитал, сколько килограммов хлеба можно купить вместо одной водородной бомбы?
   Разговор прервало появление майора Мэлбрича, пригласившего журналистов к генералу. Мун присоединился - было любопытно, как представитель американской контрразведки будет выкручиваться из пахнущей международным скандалом ситуации. Майор окинул его хмурым взглядом, но в присутствии газетчиков не осмелился остановить.
   Генеральский номер показался Муну просторнее, чем в прошлый раз. Возможно, оттого, что окна были раскрыты настежь, балконная и соединительная двери широко распахнуты. Повсюду стояли вазы с розами - пунцовыми, чайными, молочно-белыми. К их густому аромату примешивался запах дорогого одеколона. Все производило прямо-таки праздничное впечатление - всё, кроме забившегося в самый дальний угол человека в штатском, высокого, худощавого, с узким интеллигентным лицом, пересеченным глубокими морщинами. Мельком взглянув на Муна, он снова отвернулся.
   Журналисты, шумно ввалившись в комнату, бесцеремонно расселись вокруг стола, на котором стояли четыре микрофона и заботливо приготовленные хозяином сигареты и сигары. Только один из них, француз с гасконской бородкой, предпочел собственную трубку.
   - Извините за вторжение, генерал! - Мун подождал, пока тот пожал руки гостям. - Как вижу, я попал на пресс-конференцию. Может быть, мне лучше уйти?
   - Прошу! - Генерал Дэблдей радушным жестом указал на кресло. - К тому же это просто небольшая дружеская беседа. Пресс-конференции обычно созываются, чтобы разоблачать или, наоборот, скрывать. Сегодня же я и мои сотрудники познакомят вас с одними только фактами... Разрешите, господа, представить: самая очаровательная девушка американской армии, лейтенант Росита Байрд, наш переводчик и по совместительству хозяйка этого импровизированного приема!
   В соединительных дверях появилась Росита с подносом в руках. В запотевших фужерах, бокалах, рюмках переливалась разноцветная влага, искрился лед, сама она в накрахмаленном белом кителе, плотно облегающей бедра короткой юбке и туфлях на шпильках походила на обольстительную стюардессу с рекламного плаката. Генерал дал журналистам время полюбоваться ею, потом продолжал:
   - Французский переводчик - сержант Санэрмон, между прочим, происходит из старинного французского рода, переселившегося при Людовике Пятнадцатом в Новый Орлеан.
   Журналист с гасконской бородкой объявил с ужасным галльским акцентом, что и сам прекрасно говорит по-английски, второй француз тоже отказался от перевода.
   - Тем лучше. Сержант Санэрмон, вы свободны... Сок, господа, апельсиновый, грейпфрутовый, ананасный? Или чего-нибудь покрепче? Рекомендую "Манхэттенский проект", майор Мэлбрйч - мастер по его изготовлению...
   Журналисты взяли бокалы. Француз с гасконской бородкой предпочел собственную фляжку, объявив, что до обеда не пьет ничего, кроме аперитива. Его коллега снял с плеча репортерский магнитофон.
   - Не утруждайтесь, - остановил его генерал. - В соседней комнате четыре прекрасных стереомагнитофона. После беседы каждый из вас получит готовую запись. Итак, начнем! Вас, должно быть, интересует, почему мы пригласили представителей прессы с некоторым запозданием?
   - Простите, мы сами явились, никто нас не приглашал, - заявил один из испанцев.
   - Но вы все же здесь, и это лучшее доказательство, что я ничего не собираюсь от вас утаивать, кроме возраста мисс Роситы. Это единственный государственный секрет, который я не вправе раскрыть.
   Журналисты встретили шутку одобрительным смехом, к которому присоединился сам генерал. Только француз с гасконской бородкой ядовито заметил:
   - Почему же вы дурачили мир химически отравленными осколками?
   - Справедливое замечание, - генерал кивнул. - Попытаюсь вам объяснить. У нас, контрразведчиков, есть поговорка: "Единственный враг, против которого нет защиты, - это паника". Кроме того, бомбардировщик потерял важные секретные устройства, поэтому, с точки зрения военной тайны, привлекать внимание к Панотаросу было бы просто непростительно.
   - Они уже найдены? - спросил второй испанец.
   - Нет. Не стану от вас скрывать - именно по этой причине мы вначале опровергли сообщение шведского журналиста Свена Крагера. Оно бы осталось ничем не подтвержденной газетной сенсацией, не будь заявления известной предсказательницы Минервы Зингер. Как ни прискорбно, но мои сограждане больше верят астрологам, чем правительственным сообщениям. Это заявление вызвало целую бурю телефонных звонков, и президент, для которого общественное мнение выше соображений секретности, распорядился...
   В дверь постучали. Майор Мэлбрич открыл. Увидев падре Антонио и сопровождавшего его местного священника, вопросительно взглянул на генерала.
   - Впускайте, впускайте! Милости прошу...
   - Местные жители встревожены. - Падре Антонио шагнул в комнату. - Они попросили нас, своих духовных пастырей, узнать всю правду, как бы жестока она ни была.
   - Во-первых, падре, разрешите поблагодарить за изумительные розы из вашего сада. - Генерал крепко пожал ему руку и пояснил журналистам: Сегодня мой день рождения. И самый лучший подарок для меня то, что могу заявить вам: для тревоги нет больше никаких оснований. Майор Мэлбрич расскажет вам о достигнутых результатах.
   В отличие от генерала майор не стремился к популярности. Его речь была лаконична, как донесение, и чем-то напоминала безукоризненно прямой пробор.
   - После нескольких дней, потраченных на предварительную разведку, нам удалось обозначить район разброса. Основная масса расколовшейся бомбы, к счастью, пробила свод Черной пещеры и упала на дно подземного озера, откуда мы при помощи магнитных улавливателей и детекторов радиоактивности извлекли уже почти все осколки. Остальные же, упавшие в окрестностях пещеры, были найдены уже раньше. Работы в Черной пещере будут закончены сегодня вечером.
   - А какие работы ведутся на склоне горы? - спросил второй француз.
   - Ищем секретные устройства, - коротко сказал майор.
   - А сейчас у меня для вас приготовлена маленькая сенсация. - Генерал встал. - Несколько лет назад журналистов занимало исчезновение профессора Старка, одного из крупнейших специалистов в мире по лучевой болезни. Вы, должно быть, помните, что он без всякой причины прекратил работу в исследовательском институте и внезапно уехал из Чикаго. Появились даже слухи, будто его похитили русские. Так вот, профессор Старк работает на нас! - Генерал сделал паузу, которую заполнили удивленные возгласы, и, насладившись эффектом, выстрелил заключительную ракету: - Профессор, встаньте и покажитесь прессе!
   - Что? - рассеянно отозвался сидевший в углу худощавый человек. - Вы говорили обо мне?
   Один из испанских журналистов схватился за фотоаппарат, но генерал с улыбкой остановил его:
   - Смотреть и даже щупать - сколько угодно! А фотографировать воспрещается. Высокое начальство считает профессора секретным объектом. Как видите, ему в целях обеспечения военной тайны пришлось даже сбрить бороду.
   Первым засмеялся француз с гасконской бородкой. Но и остальные по достоинству оценили тонкое подтрунивание генерала над шпиономанией.
   - Так вот, - продолжал генерал, - профессор подтвердит вам, что благодаря принятым мерам предосторожности местным жителям ничего не грозит, кроме разве алкоголизма. Мне докладывали, что после выплаченной нами щедрой компенсации посещение злачных мест резко возросло. Что касается последствий радиоактивного заражения почвы, то Панотарос по-прежнему останется одним из самых здоровых мест на земном шаре.
   - А как насчет моря? - спросил один из испанцев. - Ведь не исключено, что часть осколков упала в залив, а вода, насколько мне известно, увеличивает радиоактивность.
   - Совершенно исключено! Но, считаясь с тем, что такие слухи могут возникнуть, завтра сюда прибудут члены испанского правительства. Сопровождать их будет наш посол. Мы решили устроить водный праздник, в программу которого входит также купание. Звезду этого праздника вы сейчас увидите!
   Майор Мэлбрич уже стоял у двери. Как только генерал дал знак, она распахнулась, и в комнату ворвался поток ослепительных лучей. На Куколке было предельно короткое платье из скрепленных цепочкой металлических пластин. Многократно отраженный ими солнечный свет бил прямо в глаза. Мун невольно зажмурился.
   - Пожалуйста! - улыбнулся генерал. - Эвелин Роджерс, звезда Голливуда. Сейчас можете и глядеть, и фотографировать!
   Минут десять журналисты бомбардировали Куколку вопросами и усердно заполняли блокноты.
   Генерал терпеливо ждал, пока журналисты удовлетворят свое любопытство.
   - А теперь дадим миссис Эвелин небольшую передышку. Завтра перед водным праздником вы все приглашены на торжественный завтрак в замке маркиза Кастельмаре. Род маркиза - древнейший в Испании, равно как и его замок, построенный в восьмом веке. Там же вечером состоится банкет. Я надеюсь, что присутствие блистательной Эвелин Роджерс и ваши корреспонденции помогут пресечь измышления и кривотолки. Испания - дружественная нам страна, и будет очень обидно, если из-за этой злосчастной бомбы, которой опасаться больше нечего, Панотарос лишится туристов.
   - Позвольте мне один вопрос. - Хотя Мун и намеревался быть единственным молчаливым участником этого блистательного словесного фейерверка, но все же не выдержал: - Мне стало известно, что в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое марта экипаж рухнувшего на Панотарос бомбардировщика получил приказ начать атомную атаку. Мир был на грани гибели.
   - Генерал, разрешите мне. - Майор Мэлбрич шагнул вперед. - Это ничем не подтвержденные слухи.
   Генерал Дэблдей весь напрягся. Однако уже через секунду его лицо разгладила лукавая улыбка:
   - Полно, майор! Вы пытались поддержать официальную версию, и это делает вам честь. Но если уж быть откровенным, то до конца. Да, произошла глупейшая, но, к счастью, вовремя исправленная ошибка. Наблюдатели нашей радарной базы в Гренландии приняли лунную рефракцию за массированный налет русских. Вы должны знать, какие там условия, - нечто среднее между монастырем и тюремной одиночкой. Единственные развлечения - полярное сияние и белые медведи, так что слегка тронуться не так уж трудно. Туда бы мисс Эвелин, она бы сразу вылечила их. Но разве нашему начальству объяснить такое, если оно даже черные чулки в сетку считает изобретением дьявола... Да, по атомной тревоге была поднята в воздух вся стратегическая авиация. Но ошибку немедленно обнаружили. Так что этот случай лишний раз подтверждает, что принятая нами система двойной и тройной проверки действует безотказно.
   Муну в этот момент почему-то вспомнилось первое посещение цирка. Когда мать спросила, что ему больше всего понравилось, он без колебания ответил: "Дядя фокусник. То, что он склеит перерезанную пилой тетю, я знал заранее. Но за какое время он еще умудрился спрятать в ее шляпку большущий букет цветов?"
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   СВЕТЯЩИЙСЯ СКЕЛЕТ
   ПИСЬМО ГВЕНДОЛИН
   В коридоре Муна нагнал профессор Старк.
   - Я вас, кажется, уже где-то встречал, - сказал он, близоруко разглядывая Муна.
   - Да, много лет назад у профессора Хольмана.
   - У Хольмана? Как же, помню это блаженное время, когда можно было ходить в гости к друзьям, - вздохнул профессор.
   - Я вас тоже не сразу узнал, вы сильно изменились за эти годы.
   - Неудивительно! Был ученым, а стал засекреченным объектом. - Профессор грустно засмеялся. - Зайдемте ко мне! Не хочется упускать случай поболтать о былых временах. Завтра меня могут опять упрятать в ящик за семью замками.
   - В котором вас доставили в Панотарос пять дней назад и извлекли только сегодня, - улыбнулся Мун. - Вы должны быть благодарны Минерве Зингер. Не будь ее, вам пришлось бы скрываться в военном лагере. Сейчас вы хотя бы живете в гостинице.
   - Я и тут под неусыпным наблюдением, - грустно вздохнул Старк. - У профессора Хольмана я мог говорить все что вздумается. А сейчас... - Он развел руками.
   - Извините! Сеньор Мун, вас просят к телефону. - По лестнице бежал дон Бенитес.
   - Хорошо, иду.
   - Только не забудьте, что я жду вас, - напомнил профессор Старк.
   Мун немного удивился, когда дон Бенитес, вместо того чтобы поставить телефон на прилавок, втолкнул его в свой тесный закуток.
   - Лучше, чтобы никто не слышал, - объяснил он еле уловимым голосом. Это Билль Ритчи.
   - Из Мадрида?
   - Нет. У него для вас важная новость. Не называйте его по имени!
   Мун взял телефонную трубку.
   - Это вы, мистер Мун? - раздался взволнованный голос Ритчи.
   - Да, я вас слушаю.
   - Я в Малаге. Приезжайте сюда. Я не один.
   - С вами приехала Гвендолин? - Как бы Мун ни был уверен, что донесение Роберто Лимы предлог, чтобы выманить его из Панотароса, бессвязные слова старого актера можно было истолковать только таким образом.
   - Нет, вас обманули. Я сидел весь вечер в этом кабаке. Ну, "У семи разбойников" на площади Пуэрта-дель-Соль. Гвендолин не пришла. Как вы мне велели, я расспросил официантов, хозяина, даже посетителей. Такой и в помине там не было. На всякий случай я еще раз зашел сегодня перед отлетом. Вижу доктор. Совершенно пьян. Судя по тому, как он швырял деньги на стойку, доктор здорово разбогател.
   - Какой доктор? - Муну даже показалось, что пьян скорее сам Билль Ритчи.
   - Ну тот, который лечил меня бесплатно. Помните, я вам о нем рассказывал много хорошего.
   "Доктор Энкарно?" - чуть не вырвалось у Муна. Но он сдержался и лишь прошептал:
   - Он узнал вас?
   Сердце лихорадочно билось. Слова Билля Ритчи при всей их намеренной уклончивости ни к кому иному, кроме доктора Энкарно, не могли относиться.
   - Сначала не узнал, он был очень пьян. А потом...
   - Что потом? Что потом? - судорожно повторял Мун, а в голове звенела одна настойчивая мысль: "Надо лететь в Мадрид, разыскать там доктора Энкарно. Лететь! Немедленно!"
   Билль Ритчи все не отвечал. Наконец после целой вечности в трубке раздался чужой голос:
   - Сеньор Мун? Будьте вечером на крепостном валу. Мы вас там найдем.
   И тогда Мун скорее чутьем, чем разумом, понял, что ехать в Мадрид незачем.
   ...Номер профессора выходил на площадь. На ней сооружали что-то наподобие триумфальной арки, стук топоров все время врывался в их беседу. Профессор тоже курил сигары, и Мун с удовольствием воспользовался его бразильскими "Супериор". Извлеченная из чемодана бутылка "Наполеона" способствовала установлению непринужденной атмосферы. Но как только Мун заговорил о радиоактивности, профессор с улыбкой сослался на военную тайну.
   - Единственное, что могу вам сказать: вместе со мной прибыла самая совершенная аппаратура, когда-либо использованная для обнаружения зараженных частиц. Такая же находилась на борту самолета "Глоб-мастер", потерпевшего несколько дней назад аварию в горах.
   Постепенно беседа приняла теоретический характер.
   - Лучевая болезнь еще мало изучена, и против нее нет эффективных средств. Пересадка костного мозга, примененная французами для спасения югославских ученых, не всегда дает положительные результаты. Люди умирают и будут умирать до тех пор, пока не добьются абсолютного запрета любых испытаний ядерного оружия.
   - А Панотарос? - Мун надеялся, что коньяк развяжет профессору язык.
   - Прошу без провокаций. - Профессор понимающе улыбнулся. - Видите ли, серьезной опасности в данном случае подвергался только тот, кто находился в непосредственной близости от расколовшейся бомбы, причем достаточный срок, чтобы гамма-лучи оказали свое воздействие.
   - Вы что-нибудь понимаете в отравлениях? - внезапно спросил Мун.
   - Не больше любого врача. Во время войны мне пришлось работать на госпитальном судне, там каждому в первую очередь приходилось быть хирургом. После капитуляции к нам доставили нескольких получивших серьезные лучевые ожоги японцев. Этому обстоятельству я и обязан своей теперешней специальностью.
   Мун все же решился рассказать про смерть Шриверов и свои предположения. Перечисление симптомов заставило профессора нахмуриться.
   - Видите ли, эти недомогания присущи множеству болезней, начиная от некоторых желудочных заболеваний до лучевой включительно. Но, учитывая, что перед этим двое местных жителей также отравились колбасными консервами, я на месте доктора Энкарно скорее всего поставил бы тот же диагноз.
   - Вы забываете, что исчезла дочь Шривера. Так что дело вряд ли в консервах.
   - Одно не противоречит другому. - Профессор покачал головой. - Яд, известный под названием ботулин, является продуктом естественного органического распада. Но его научились создавать синтетическим путем. Например, уже несколько лет ботулин находится на вооружении нашей армии. Его можно шприцем впрыснуть в банку, прокол будет почти незаметным.
   Их прервал громкий стук в дверь.
   - Войдите, - пригласил профессор.
   - Тысячи извинений! - В дверях показалась голова. - Я маркиз Кастельмаре! Сеньор Мун, не могли бы вы выйти на минутку?
   В коридоре Мун столкнулся с доном Бенитесом и доном Брито. Тяжело дыша, они тащили скатанный ковер. Потеряв равновесие, портье выронил картину, которую ухитрился зажать под мышкой. Маркиз подхватил ее и, чуть не стукнув Муна по голове, пробормотал:
   - Девять тысяч извинений! Кстати, в вашей комнате висит какой-то бородатый тип. Он вполне сойдет за моего деда по материнской линии - герцога Вильяэрмосу.
   - Может быть, вы объясните...
   - Завтра приезжает жених моей дочери, он сопровождает министра. Надо привести замок в приличный вид. Чего только не сделаешь ради счастья дочери! Да, совсем забыл. Приглашаю вас на банкет. Не удивляйтесь, генерал Дэблдей выдал мне пособие... Великим инквизиторам есть чему поучиться у него! Так вы одолжите мне для фамильной галереи этого типа?
   - Если вас не смущает, что он крутит шарманку, пожалуйста.
   - Это как раз удачно! Герцог обожал музыку! - И, вихрем ворвавшись в комнату, маркиз забрался на стол и рванул картину к себе. На месте, где до этого торчал гвоздь, образовалась огромная дыра. Маркиз спрыгнул со стола и заметался по комнате.
   - Вы не возражаете, если я прихвачу заодно и эту вазу? А это зеркало? Какая аристократическая пепельница!
   - Она с видом отеля "Голливуд", - предупредил Мун.
   - Ничего, сойдет, под окурками все равно не будет видно. Дон Брито, тащите это красное кресло, оно по цвету как раз подходит к гобеленам из Малагского художественного музея.
   Сам маркиз проворно схватил другое кресло. Пытался взвалить себе на спину, но со стоном опустил на пол.
   Дон Брито, еле подавив крик, бросился к нему на помощь, но маркиз отстранил его нетерпеливым жестом:
   - Чепуха! Сеньор Мун еще подумает бог весть что! Тащите мебель в машину и ждите меня! - Обождав, пока его добровольные помощники вышли, маркиз повернулся к Муну: - Не обращайте внимания! Просто голова что-то кружится в последнее время. Немного отдышусь, и все пройдет.
   - Вам следовало бы обратиться к врачу, - посоветовал Мун.
   - Что же, так и сделаю. - Маркиз через силу выдавил из себя улыбку. Дождусь доктора Энкарно и пойду к нему с исповедью.
   - Доктора Энкарно? - тревожно переспросил Мун, вспоминая телефонный разговор с Биллем Ритчи.
   - А как же! У меня предчувствие, что он скоро вернется. - Маркиз многозначительно посмотрел на своего собеседника. - Кстати, о пропавшем письме. Думаю, что и оно скоро найдется.
   - Еще одно предчувствие?
   - На этот раз скорее результат логического размышления. Хоть я и не такое светило, как знаменитый Мун и его не менее знаменитый помощник Дейли... Между прочим, несмотря на ваши отчаянные призывы, он что-то долго не едет. И самое удивительное, вас это совершенно не огорчает.
   - Лишь потому, что вы со своей проницательностью полностью заменяете его. - Мун предпочел отделаться шуткой. - Как же с письмом?
   - Я говорил с доном Бенитесом и сынишкой начальника почты. Они, естественно, мало что помнят - воздушная катастрофа и смерть Шриверов не самое подходящее лекарство для укрепления памяти. Но, имея в виду именно эту нервозную атмосферу, можно предположить, что девятнадцатого марта, когда Хуанито принес письмо, портье машинально расписался за него и отложил в сторону, поскольку миссис Шривер отсутствовала. А на следующий день, узнав о ее смерти, так же машинально написал "Адресат выбыл" и отослал обратно.
   Мун порывисто вскочил.
   - По вашему лицу видно, что вы собираетесь бежать на почту, - остановил его маркиз. - Хотя и не разделяете моего убеждения, что письмо предназначалось для матери, а не для дочери. Не будем гадать. Начальник почты по моей просьбе отправился в Пуэнте Алсересильо и с минуты на минуту должен вернуться. А теперь помогите мне добраться до машины...
   В гостинице следы охватившей Панотарос паники становились все заметнее. Грохотали двери, взад и вперед сновали горничные. Суетились нагруженные сумками, фотоаппаратами и плащами постояльцы. Лестницей всецело завладели оборванцы, встретившие Муна в день приезда. Согнувшись под тяжестью чемоданов, они спускались вниз, складывали поклажу в холле и с веселыми криками снова бежали наверх. Для них поспешное бегство туристов означало возможность заработать хоть несколько грошей. Мун, к своей радости, заметил среди них Педро. Судя по огромному, взваленному на спину чемодану, его недомогание прошло.
   - Зайди ко мне! - окликнул его Мун.
   - Хорошо, только отнесу багаж этой сеньоры.
   Мун проводил тяжело опиравшегося на его плечо маркиза к нагруженному мебелью, картинами и коврами армейскому "студебеккеру" и заботливо усадил рядом с водителем. Когда он вернулся, Педро, пританцовывая от нетерпения, уже поджидал его в холле.
   - Какое-нибудь поручение? - спросил он с надеждой в голосе.
   - Посмотрим! - Мун улыбнулся. - Но если откровенно ответишь на несколько вопросов, то я, так и быть, готов доверить тебе одну секретную миссию. Пойдем ко мне!
   Педро расцвел. Но уже первый вопрос был встречен упрямым молчанием.
   - Не знаю, - выдавил он из себя.
   - Не знаешь, что было в свертке, который Рол Шривер принес в день своего рождения? - С тех пор как было установлено, что Шриверы в день своей смерти не сопровождали дона Камило в Коста-Асул, таинственный сверток не давал Муну покоя. - Ты тогда ведь пришел вместе с ним. Лучше скажи, что не хочешь отвечать.
   - Не могу, - честно признался Педро. - Маркиз меня тоже расспрашивал, он мой лучший друг, но я и ему ничего не сказал.
   - Почему?
   - Рол просил никому не рассказывать про веревку, - по-детски проговорился Педро.
   - Значит, это была веревка?.. Ничего, ничего, не расстраивайся! Я ведь это уже давно знал, - соврал Мун. - Только хотел проверить, умеешь ли ты молчать. А он тебе говорил, зачем она ему понадобилась?
   - Нет. Только сказал, что должна быть очень длинной и прочной. Мы достали у одного рыбака капроновую, он собирался вязать из нее сеть. Ролу пришлось заплатить столько, что можно целый год есть до отвала, зато она была чуть не с километр длиной. Возможно, Рол собирался исследовать какую-нибудь большую пещеру.