Имерманис Анатоль. Призраки отеля 'Голливуд'

   Мун прислушался. В отеле было тихо, но ему чудились крадущиеся шаги, глухие стоны, вздохи. На миг у Муна появилось ощущение, будто гостиницу, да и весь Панотарос населяют призраки. И единственными существами из крови и плоти являются Педро с его вполне реальным аппетитом и американские солдаты, разыскивающие не то химически отравленные осколки, не то секретные устройства.
   Но, вероятно, во всеядной подозрительности, обычно вовсе не свойственной ему, виноваты даже не люди - пусть с некоторыми странностями, но отнюдь не заслуживающие быть зачисленными в преступники.
   Скорее всего виноват сам воздух Панотароса, пропитанный какими-то непонятными зловредными испарениями. Может быть, виной тому воздушная катастрофа, страшные рассказы очевидцев? К счастью, кроме экипажа обоих самолетов, никто не пострадал. Но не исключено, что почти все, с кем приходилось разговаривать, носили в подсознании картину того, что могло бы случиться.
   Что произошло бы, если сто пятьдесят тысяч литров горящего бензина и пылающие части самолетов упали не на окраины, а на центральную площадь? В этой самой гостинице, где сегодня ночью спокойно спала добрая сотня людей, спасательные команды еще сейчас, наверное, разыскивали задавленных обломками, сгоревших людей. А будь бомбы не учебными, а настоящими?
   Внезапно Мун рывком поднялся с постели. Неясное воспоминание, возникшее, пока он мылся под душем, перед тем как переодеться к коктейльной партии, снова ожило. Заглушенное алкоголем, оно тем не менее теплилось в подсознании и сейчас обрело реальные контуры. В памяти Муна отчетливо возникли нестерпимо сверкающее море, расположенный на берегу военный лагерь, разговор с майором Мэлбричем. И двадцать голых мужчин за прозрачными занавесями импровизированных душевых кабин. В одной из них мылся дон Брито, местный житель, дом которого был разрушен реактивным мотором бомбардировщика. Владелец кабачка дон Эрнандо сообщил, что согласно местной молве дон Брито является побочным братом маркиза Кастельмаре. Мун не сомневался, что это соответствует истине. Однако занимал его в эту минуту не сам дон Брито, а мывшийся в соседней кабине худощавый пожилой мужчина с морщинистыми щеками и коротко остриженными волосами. Муну не удалось разглядеть его по-настоящему из-за занавеси. В отличие от остальных кабин она была не прозрачной, а матовой и лишь слегка просвечивающей и именно этим привлекла внимание Муна. Этот человек показался ему удивительно знакомым. Сейчас это ощущение усилилось, на мгновение Муну даже показалось, что стоит ему вспомнить имя этого человека, как что-то сразу прояснится. Но сосредоточиться никак не удавалось, мешал вездесущий миндальный запах, так навязчиво ассоциировавшийся с синильной кислотой и убийством...
   Памятуя, что сравнительно легко можно перебраться с одного балкона на другой, Мун, прежде чем лечь спать, тщательно запер балконную дверь. А теперь раскаивался в этом. Запах с каждой минутой становился все острее. Казалось, он исходил из пола, потолка, пропитал стены, забрался под одеяло, удушьем подкрался к горлу.
   Мун решительно соскочил с кровати, приоткрыл балконную дверь, на всякий случай загородил ее массивным креслом и, положив пистолет под подушку, опять улегся. В комнату ворвался шум моря вместе с его свежим дыханием. Стало сразу легче, мысли прояснились, все предстало в ином освещении, включая мужчину в душевой кабине. Разве мало бывает похожих лиц, случайных совпадений?
   Если трезво посмотреть на вещи, результат сегодняшних расспросов отрицательный. Пока не удалось найти ни малейшего следа людей Рода Гаэтано. А если отбросить разные сумасбродные гипотезы, они были единственными по-настоящему заинтересованными в убийстве матери и сына и похищении дочери.
   Не будь внезапного, совершенно непонятного приказа Шривера о кремации, Мун, пожалуй, был бы в эту минуту склонен стать на точку зрения полковника Бароха-и-Пиноса. Но к чему гадать? Ответ Шривера на его запрос сразу же решит все.
   Следовало бы потушить ночник, но Мун почему-то не решался. Голубоватый, ровно мерцающий свет немного успокаивал. И вместе с тем беспрестанно приказывал возвращаться к дивану, где еще не так давно спал Рол Шривер.
   Чтобы заснуть, Мун представил, как они тут жили - миссис Шривер с сыном в одном номере, Гвендолин в другом. Соединительная дверь разделяла два разных мира. Насколько Мун мог судить по отрывочным рассказам Джошуа Шривера и местных жителей, миссис Шривер была полной противоположностью дочери. Если она не давала Гвендолин денег, то это объяснялось не расчетливостью, а тщетным желанием привить ей собственные взгляды на жизнь. Если ограничивалась двумя номерами, хотя могла себе позволить снять целый этаж, то это делалось не только из боязни привлечь внимание людей Рода Гаэтано. И клад она тоже искала не из-за материальных ценностей. Наоборот, скитание по подземным лабиринтам было для Уны Шривер способом уйти из мира чековых книжек и многочисленных слуг, превративших большой дом Шриверов в комфортабельную тюрьму. И, как ни странно, именно это бегство от действительности показывало, что она расходится с Гвендолин не в сути, а только в путях. Одна находила романтику в старинных кладах, другая - в современных гангстерах.
   Мун принял таблетку снотворного. Стараясь ни о чем не думать, вслушивался в наполняющие гостиницу тихие шорохи и в конце концов заснул. Его разбудил стук. Сначала тихий, он становился все настойчивей. Мун не сразу понял, что стучат в его дверь. Готовый к любому сюрпризу, он вытащил пистолет и, щелкнув предохранителем, отпер. В освещенном коридоре стоял начальник почты.
   - Извините, что разбудил вас, - сказал он.
   - Входите! В чем дело?
   - Телеграмма. Я решил, что это срочно...
   Мун нетерпеливо вскрыл депешу. Она была подписана секретарем Джошуа Шривера и гласила: "Мистер Шривер в шоковом состоянии. Врачи запретили информировать его о вашем запросе. Мне лично о его распоряжении кремировать тела ничего не известно".
   КОЛБАСА "ЭКСТРА"
   Муну снилось что-то ужасное... Грохот, взрывы... Весь в поту он проснулся и прислушался. Где-то внизу грохотали ударные инструменты. К этому шуму присоединились громыхание мебели и чертыхание постояльцев.
   Мун вышел на балкон. Было еще очень рано. Многократно отражаемое в воде солнце медленно вставало на горизонте. Блики разлетались во все стороны, как мячи. Вчерашний африканский ветер сменился приятной прохладой. Табло с метеосводкой показывало шестнадцать градусов. Пляж был пустынным, за исключением нескольких рыбачек, занятых починкой сетей.
   Мун перегнулся через перила и увидел внизу Хью Брауна, окруженного ореолом серебряных саксофонов. Взмах руки - дробь барабанов и грохот ударных тарелок смолк. Двадцать глоток принялись исступленно скандировать хором:
   - Куколка! Куколка! Куколка!
   На соседнем балконе послышались легкие шаги. Мун заглянул в прорезь тента. Киноактриса была в довольно прозрачном пеньюаре. Хью Браун снова взмахнул рукой. От строя музыкантов отделился певец в позолоченной куртке тореадора, на которую ниспадали длинные волосы. Театрально прижав руку к сердцу, он сначала широко раскрыл рот, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, потом запел ритмизованную под рок-н-ролл андалузскую любовную песню. Куколка зааплодировала.
   На соседнем балконе прозвучало что-то наподобие львиного рыка, возвещавшего появление Рамиро...
   Мун залез обратно в кровать, накрылся с головой одеялом и под аккомпанемент вспыхнувшей ссоры опять уснул. Его разбудил стук в дверь.
   - Одну минуту! - Решив, что это Росита, Мун накинул халат и пошел открывать. Его слегка пошатывало.
   - Машина в вашем распоряжении!
   - Машина? - оторопело пробормотал Мун. - Кто вы такой?
   - Сержант Милс! Шофер машины, предоставленной в ваше распоряжение.
   - Генералом? - догадался Мун. - Слишком любезно с его стороны!
   Выпроводив посетителя, Мун принял холодный душ. Машина никак не выходила из головы. Чем он заслужил такое внимание со стороны генерала Дэблдея?
   Холл был пуст. Постояльцы наверстывали вызванный утренней серенадой перерыв во сне. На фоне мраморного и пальмового великолепия дон Бенитес одиноко торчал в своем закутке.
   - Доброе утро, сеньор! - Он проворно вскочил, чтобы приветствовать гостя.
   Только тогда до сознания Муна дошло, что в холле есть еще кто-то, кроме их двоих. Внимательно приглядевшись, он заметил рядом со стеклянной входной дверью глубокое кресло, в котором с головой утопал Милс. Сидевший совершенно неподвижно, он казался скорее частью гостиничной обстановки, нежели живым человеком.
   - Надеюсь, хорошо спали? - с заученной любезностью осведомился портье. - Или вам тоже помешал концерт? Это лучший оркестр Малаги! Откуда у людей берутся такие деньги? Идут слухи, что в море появилась неизвестная подводная лодка. - Дон Бенитес считал своим долгом выложить все новости. Чего только не придумают!
   - Педро заходил?
   - Уж с шести часов ожидает вас. Я ему сказал, что вы едва ли так рано встанете, вот и побежал встречать утренний автобус.
   В эту минуту в дверях появился Педро. Дожевав бутерброд, вытер руку о штаны и протянул Муну.
   - Я вам сегодня нужен? - деловито осведомился он.
   - Уже истратил деньги и хочешь опять подработать? - улыбнулся Мун.
   - Я ведь теперь вам помощник, - возмутился Педро. - А ваши сто песет отданы на хранение дону Бенитесу.
   - Точно! - подтвердил портье. - Педро боится их сразу проесть. Ну как, много людей прибыло сегодня?
   - Только в пансион "Прадо".
   - Ах, эти!.. - Дон Бенитес пренебрежительно кивнул и с грустью добавил: - Вы не думайте, сеньор, они неплохие женщины. Многие из них бывшие батрачки. Вы знаете, сколько у нас платят в деревне? Так что выходит, ты напрасно ходил, - посочувствовал он мальчику. - У них ведь весь багаж умещается в сумочке.
   - Я не из-за заработка! - вспыхнул Педро и, повернувшись к Муну, объяснил: - Теперь я обеспеченный человек. Пошел посмотреть, не вернулся ли доктор Энкарно. Вам ведь очень важно поговорить с ним.
   - Спасибо, Педро! Как вижу, он не приехал.
   - Откуда вы все знаете? - с детской наивностью спросил Педро.
   - На то я и детектив, - отшутился Мун.
   - Тогда я тоже хочу стать детективом! - серьезно объявил Педро. - Что я должен сегодня делать, сеньор Мун?
   - Поедешь со мной в Пуэнте Алсересильо. Подожди меня в моей комнате.
   Первое, что Мун увидел, выйдя на улицу, был окрашенный в маскировочный цвет джип с заведенным мотором. А за баранкой сидел Милс, которого Мун за секунду до этого еще видел в холле. Как и когда он успел выйти, было совершенно непостижимо.
   - Куда везти? - спросил сержант тоном автомата.
   - Спасибо, это недалеко, - отмахнулся Мун.
   Милс ничего не сказал. Но, перейдя площадь и углубившись в узенькую улочку с лавками и мастерскими, Мун убедился, что машина следует по пятам. Очевидно, водитель имел редкостное обыкновение говорить только самое необходимое и исполнять приказы начальника буквально.
   - Ладно, - покорился Мун, отметив про себя, что любезность генерала Дэблдея немного навязчива. - Везите на почту.
   Начальник почты встретил Муна как старого знакомого.
   - Доброе утро, мистер Мун. Все утро трудился, принимая для вас телеграммы. А если учесть доставку нынешней ночью, то мне следовало бы получать второе жалованье от вас.
   Поняв намек, Мун взамен полученных телеграмм вручил начальнику почты двадцать песет. Тот принял их как должное, только счел нужным объяснить:
   - Я, конечно, тоже мог бы, подобно дону Бенитесу, сохранять благородный вид, торгуя грошовыми открытками святых. Мне это претит. Если мы бедны, то в этом виноват не испанский народ, а... - Начальник почты красноречиво показал глазами на портрет Франко. - Слава богу, в последнее время еще спасает туризм, иначе мы бы совсем пропали... Тихо! Это учреждение, а не цирк! Последнее относилось к отчаянной детской потасовке за тонкой перегородкой.
   Начальник почты кинулся наводить порядок, а Мун, бесчувственный к шуму, лихорадочно просматривал огромное, в двести с лишним слов, послание Дональда Кинга.
   Полученная ночью телеграмма личного секретаря Джошуа Шривера допускала два совершенно противоположных толкования. Первое - миллионер не давал приказа кремировать тела жены и сына. Узнав все-таки об отправленной за его подписью фальшивке, он, естественно, счел это подтверждением своих предположений насчет Рода Гаэтано как виновника смерти родных. В таком случае у него оставалось мало надежды на спасение Гвендолин. Именно это полное отчаяние и могло быть причиной нервного шока.
   Но, с другой стороны, Мун не отвергал и вторую возможность - приказ о кремации действительно исходил от Шривера. На это у него могли быть веские причины, они же заставили его отправить телеграмму лично, без ведома секретаря.
   Ответ на запрос Дональду Кингу, кому принадлежит фирма "Всё для туристов", способен был внести некоторую ясность, однако именно его Мун не обнаружил.
   Большую часть телеграммы занимал огромный перечень фирм, принадлежавших юридически или фактически Джошуа Шриверу. Изучение этого утомительного списка Мун отложил.
   "Сведения о фильме Стенли Хьюза запросил у своего голливудского информатора. Надеюсь прислать сегодня вечером", - сообщал Дональд Кинг напоследок.
   Вторая телеграмма была от Дейли:
   "В Нью-Йорке отвратительная погода. Выдача заграничного паспорта задерживается. Обещают не раньше чем через неделю. Передайте испанским красоткам - пусть потерпят еще немного".
   Мун приказал Милсу отвезти его в гостиницу, но по дороге, просматривая телеграмму Дональда Кинга, неожиданно переменил решение.
   В полицейском комиссариате кружились все те же мухи. Дежурный, на этот раз уже другой, в деревянной позе сидел на скамейке. Не будь в его руке испанского издания "Фиесты", можно было бы подумать, что он сидя отдает честь. Место за разукрашенным чернилами столом занимал полковник Бароха-и-Пинос. Он говорил по телефону. Судя по официальному лицу и подтянутому виду, докладывал начальству. Увидев Муна, полковник, поспешно кончив разговор, обратился к нему с любезной улыбкой:
   - Ну, как ваши успехи? Напали на какой-нибудь след? Пройдемте в кабинет! - пригласил полковник.
   - Следы? - вспомнил Мун, рассеянно рассматривая закрывший всю стену аэрофотоснимок Панотароса. - Их столько, что с избытком хватило бы на полдюжину преступлений. Практически это значит, что следов - никаких.
   - А у меня кое-что есть. Из Малаги наконец получены анализы. В одной из банок обнаружены остатки колбасы с большим наличием естественного яда ботулина, образующегося в результате органического распада. - И начальник полиции протянул официальный бланк с тремя подписями и печатью управления малагской полиции.
   Мун не взял его. Он погрузился в тяжелые раздумья. Наконец спросил:
   - Вы посылали мистеру Шриверу только одну телеграмму?
   - Разумеется, нет. На следующий день послал другую, в которой подробно информировал обо всем.
   - В том числе и о марке консервированной колбасы, которой отравились Шриверы и Матосиньосы? - спросил Мун, уже заранее зная ответ.
   - Марка упомянута в медицинском заключении доктора Энкарно. Я счел нужным депешировать мистеру Шриверу его полный текст.
   Мун вышел из полицейского комиссариата совершенно разбитый. Досадливо отмахнувшись от сержанта Милса, он медленно побрел в гостиницу.
   Просматривая список фирм, контролируемых акционерным обществом "Америкэн дивелопмент компани", Мун снова наткнулся на фирму "Всё для туристов". Фирма занималась страхованием на случай испорченного плохой погодой отпуска, прокатом автомашин и домиков-прицепов, производством палаток, надувных лодок, портативных газовых плиток, снаряжения для подводной охоты, а также выпуском небольшого ассортимента консервов. Колбаса "Экстра" являлась изделием этой фирмы, а ее фактическим владельцем был Джошуа Шривер. Узнав из второй, подробной телеграммы начальника панотаросской полиции, что его родные умерли от консервов собственного производства, Шривер, видимо, испугался скандала и поспешно приказал кремировать тела. Муна он не известил потому, что в таком случае пришлось бы объяснить причину. А может быть, просто не успел известить - нервное потрясение вызвало тяжелый шок.
   СНИМОК В ЖУРНАЛЕ
   В гостиницу Мун вошел в чемоданном настроении. Если его что-нибудь и удерживало немедленно потребовать счет, то только намеченная поездка в Пуэнте Алсересильо. Возможно, ему удастся выполнить вторую часть поручения Шривера - выяснить судьбу Гвендолин. Хотя едва ли эта сумасбродка стоила потраченных на нее трудов. В ее похищение Мун больше не верил. Скорее всего после ссоры с матерью она подделала чек, чтобы смыться со своим любовником Крауненом. Ладно, съездит в Пуэнте Алсересильо, а там видно будет.
   - Привет, мистер Мун! - По лестнице спускался генерал Дэблдей. Несмотря на полученное вчера вечером дурное известие, он выглядел бодрым. Стекла пенсне приветливо поблескивали, от него так и веяло утренней свежестью и одеколоном высшего качества.
   - Спасибо за машину! Правда, мне не совсем ясно, как вы отчитаетесь за потраченный на меня бензин, - пошутил Мун.
   - Впишем в графу "Секретные расходы", - рассмеялся генерал Дэблдей. - В этом наше преимущество над любым другим ведомством. Эта мистическая графа покрывает все - от покупки целой страны до эротических потребностей наших сотрудников...
   - И все же ваша любезность ставит меня в затруднительное положение. Вчера вы предоставили в мое распоряжение лейтенанта Роситу Байрд, сегодня Милса...
   - Я делаю это ради мистера Шривера, - подчеркнул генерал. - Так что вы мне ничего не должны.
   - Боюсь, что мистер Шривер останется мною недоволен. У меня такое впечатление, что мне здесь делать нечего, разве только если вы в качестве компенсации за потраченный бензин попросите меня разыскать секретные устройства.
   - Означает ли это, что вы отказываетесь от расследования? поинтересовался генерал.
   - Как вам сказать? Мой единственный реальный шанс - Пуэнте Алсересильо. Если эта поездка ничего не даст, я еще побуду тут несколько деньков, так, для очистки совести.
   - Мистер Шривер будет огорчен.
   - Я не виноват. Не ожидал, что дело окажется столь же туманным, как слухи о русской подводной лодке, - невесело пошутил Мун.
   - К сожалению, это не совсем слухи, - в голосе генерала чувствовалась озабоченность.
   - Неужели?
   Генерал доверительно взял Муна под руку и перешел на шепот:
   - Так и быть, пока поблизости нет майора Мэлбрича, расскажу... Только это строго секретно. Мы перехватили передачу, шифрованную, понимаете? Точный пеленг не удалось установить, но передатчик находится в море и меняет месторасположение. Сначала мы предполагали, что это военное судно испанцев, но командующий флотом заверил меня, что в этом районе нет ни одного боевого корабля.
   - Вы действительно предполагаете, что это русские, которые охотятся за важными секретными устройствами? - усмехнулся Мун.
   - Мы живем в такие времена, когда секреты приходится в одинаковой мере хранить и от врагов и от союзников. Генерал де Голль, например, был бы вовсе не прочь заполучить бесплатно парочку усовершенствованных штуковин, над которыми наши лучшие ученые трудились годами. Приходится держать ухо востро. Майор Мэлбрич уже распорядился вызвать из Роты противолодочные катера со специальной аппаратурой для обнаружения субмарин.
   - Майор? Я-то думал, что он в качестве адъютанта всего-навсего исполняет ваши приказы.
   - В нашем таинственном ведомстве иной сержант имеет больший вес, чем полковник, - рассмеялся генерал, потом разъяснил: - Мой принцип: "Не делай сам того, что могут сделать за тебя другие". По моему предложению ответственность за безопасность района возложена на майора Мэлбрича - пусть принимает меры, какие считает нужными... Я лично больше надеюсь на дешифровку. На этот раз наш радиооператор поймал только самый конец передачи. Если в следующий удастся записать на пленку всю передачу целиком, мы наверняка узнаем, с кем имеем дело. У нас в Пентагоне есть мощнейший электронный мозг - дешифратор, его обслуживают блестящие аналитики.
   - Скажите мне, как только установите, чья это передача, - попросил Мун, которого заинтересовала таинственная радиостанция.
   - Постараюсь. Если вы, в свою очередь, обещаете держать меня в курсе вашего расследования. Как старый знакомый мистера Шривера, я в этом заинтересован не менее вас. И еще одно: в случае надобности можете пользоваться моим прямым проводом.
   Откуда-то вынырнул майор Мэлбрич. Хмуро поздоровавшись с Муном, он испытующе посмотрел на генерала.
   - Не волнуйтесь, майор, своей супруге я не изменял, - заверил его со смехом генерал Дэблдей.
   - Но, может быть, она изменяла вам, пока вы доверяли мистеру Муну семейные тайны? - в тон ему пошутил майор.
   Потом они, разговаривая о чем-то вполголоса, направились к огромной, сверкающей черным лаком генеральской машине, над радиатором которой поднималась высоченная антенна.
   Мун задумчиво прошел к закутку, в котором восседал дон Бенитес. В зеркалах мелькали отражения туристов. Большинство направлялись на пляж, другие исчезали за одной из четырех внутренних дверей. Оттуда доносилось звяканье монет, бульканье наполняющей стаканы жидкости, стук бильярдных шаров, шуршание журнальной бумаги.
   - Мисс Байрд еще не приходила? - осведомился Мун.
   - Давно пришла. Сначала мы поболтали, а потом она пошла наверх.
   - О чем же вы болтали?
   - О сеньоре Рамиро. Он сегодня остался с носом. И падре Антонио тоже. Обычно они оба провожают сеньору Роджерс на купанье. А сегодня она, даже не дождавшись падре Антонио, ушла с этим американским богачом, что разбудил весь отель. Падре Антонио так разозлился, что чуть не назвал ее шлюхой. А сеньор Рамиро с досады заперся у себя в комнате и велел никого к нему не впускать.
   Мун поднялся наверх. Взбираясь по лестнице, он услышал, как на втором этаже захлопнулась дверь, а поравнявшись с коридором, увидел Роситу Байрд.
   - Доброе утро! - приветствовала она его с улыбкой. - Надеюсь, я не запоздала? Задержалась у генерала.
   Мун не стал уличать ее во лжи. Вместо этого спросил:
   - Вы давно знакомы с Рамиро?
   - С каким Рамиро?
   - С будущим мужем Куколки.
   - Ах с этим! Вчера видела его в первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Такие назойливые не в моем вкусе.
   - Вот как? - Мун окинул ее быстрым пронизывающим взглядом. Она выдержала его, не отведя глаз. Застывшее смуглое лицо с раскосыми прорезями глаз казалось потемневшей от древности золотой ацтекской маской, со вставленными в глазницы черными блестящими камнями.
   "Какая красивая женщина! - подумал Мун. - И должно быть, с незаурядным темпераментом. А между тем как хладнокровно лжет!"
   Судя по услышанному на лестнице звуку, захлопнулась дверь вовсе не генеральской комнаты, а та, что находилась напротив. Та, за которой заперся Рамиро.
   Мун пригласил Роситу в свою комнату. Педро, о котором он, как и вчера, совершенно забыл, чувствовал себя как дома. Забравшись с ногами в кресло, мальчик перелистывал иллюстрированный журнал, изъятый Муном у Брауна.
   - К вам заходил новый постоялец маркиза Кастельмаре, - объявил он.
   - Чего он хотел?
   - Не знаю. Я ему сказал, что вы сегодня поедете в Пуэнте Алсересильо и вернетесь поздно. Кстати, в этом городке есть неплохой кабачок, где мы могли бы вкусно поесть. Там нет туристов, поэтому все значительно дешевле.
   Внезапно он вскрикнул. Указательный палец скользнул по журнальному снимку, изображавшему Эвелин Роджерс в обществе Родриго Гаэтано на пляже Санта-Моники.
   - Это ведь... - начал было мальчуган, но, покосившись на Роситу, быстро сказал: - Это сеньора Роджерс, не правда ли?
   - Конечно, она, - улыбаясь, подтвердил Мун, потом любезно обратился к переводчице: - Мисс Байрд, спуститесь, пожалуйста, в холл и скажите Милсу, пусть приготовит машину к отъезду.
   - Я не знаю его.
   - О, узнать его не составит труда. Сначала вы увидите кресло, а потом человека, составляющего с ним одно целое. Не волнуйтесь, приставать к вам с сомнительными комплиментами он не станет.
   Мун сам не понимал, откуда у него вдруг такое шутливое настроение. Очевидно, потому, что при помощи Педро удалось наконец напасть на конкретный след.
   Обождав, пока дверь закрылась, он потрепал великого конспиратора по вихрастой голове.
   - Молодец!.. Кто же из них Краунен?
   - Все детективы умеют читать чужие мысли? - Педро восхищенно взглянул на него.
   - Только когда они сходятся с их собственными.
   - Вот этот, - палец мальчика прирос к одному из телохранителей Родриго Гаэтано.
   Мун склонился, чтобы рассмотреть, какого цвета глаза. Слишком поздно! Как раз на этом месте уже красовалось жирное пятно.
   - Это тот самый, что жил у маркиза. Это он прятался за скалами, когда сеньорита Шривер давала ему деньги, - гордо сообщил Педро.
   Мун взволнованно зашагал по комнате. В эту минуту легкость, с которой он согласился с версией начальника полиции, казалась совершенно непонятной. Вспомнив врученные Шривером снимки, на которых были запечатлены Челмз и другие люди Рода Гаэтано, Мун показал их мальчику.