— Верёвку ослабляй! — скомандовал Тимка, верёвка сразу же скрылась под водой. Шурка пытался взять вправо, но не смог. Дерево неумолимо неслось на него.
— Ныряй! — закричали все трое.
Шурка, наверное, услышал, потому что в самый последний миг исчез под водой. Лесина, подпрыгивая на волнах, пролетела мимо. Вслед за ней проплыли красноватые куски оторванной коры. Но Шурки не было, хотя верёвка убегала под воду быстро. Таня испугалась. Напрягся Петька, вглядываясь в мутные водовороты. Освободившись от верёвки, Тимка быстро сдёргивал рубашку…
Но Шурку спасать не пришлось. Он вылетел у самого острова. Его перевернуло волной, но он успел зацепиться за выступ скалы. На четвереньках вылез, чуть дыша, как загнанный волчонок, стал развязывать узел на поясе. Поднялся к лопнувшей круглой глыбе, накинул на неё верёвку, затянул петлю, махнул ребятам рукой:
— Переправляйтесь!
И сам устало опустился па песок. Тимка с Петькой заторопились и через полминуты мокрая верёвка, роняя капли, как струна, задрожала над рекой. Привязав к себе на спину мешок, первым стал перебираться Тимка. Он, как крохотный паучок, быстро добрался до середины, забросил на верёвку обе ноги и вскоре был на островке рядом с Шуркой.
Перед тем, как отпустить Таню, Петька обвязал её своим ремнём, петлю забросил па мокрую верёвку и застегнул пряжку.
— Если руки сорвутся, — сказал он, — ремень тебя удержит. Таня перебралась быстро. Оставшись один, Петька запихал в мешок телогрейку, Шуркину одежду, капкан и, окинув взглядом уже затопленный уступ, пополз по верёвке. Тяжёлый мешок, висевший за спиной, и иногда касался белых бурунов, и тогда Петьку дёргало, натягивалась верёвка.
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
— Ныряй! — закричали все трое.
Шурка, наверное, услышал, потому что в самый последний миг исчез под водой. Лесина, подпрыгивая на волнах, пролетела мимо. Вслед за ней проплыли красноватые куски оторванной коры. Но Шурки не было, хотя верёвка убегала под воду быстро. Таня испугалась. Напрягся Петька, вглядываясь в мутные водовороты. Освободившись от верёвки, Тимка быстро сдёргивал рубашку…
Но Шурку спасать не пришлось. Он вылетел у самого острова. Его перевернуло волной, но он успел зацепиться за выступ скалы. На четвереньках вылез, чуть дыша, как загнанный волчонок, стал развязывать узел на поясе. Поднялся к лопнувшей круглой глыбе, накинул на неё верёвку, затянул петлю, махнул ребятам рукой:
— Переправляйтесь!
И сам устало опустился па песок. Тимка с Петькой заторопились и через полминуты мокрая верёвка, роняя капли, как струна, задрожала над рекой. Привязав к себе на спину мешок, первым стал перебираться Тимка. Он, как крохотный паучок, быстро добрался до середины, забросил на верёвку обе ноги и вскоре был на островке рядом с Шуркой.
Перед тем, как отпустить Таню, Петька обвязал её своим ремнём, петлю забросил па мокрую верёвку и застегнул пряжку.
— Если руки сорвутся, — сказал он, — ремень тебя удержит. Таня перебралась быстро. Оставшись один, Петька запихал в мешок телогрейку, Шуркину одежду, капкан и, окинув взглядом уже затопленный уступ, пополз по верёвке. Тяжёлый мешок, висевший за спиной, и иногда касался белых бурунов, и тогда Петьку дёргало, натягивалась верёвка.
ТОКИО. АВДЕЕВУ.
Срочно уточните схему и количество огневых сооружений в Пограничненском укрепрайоне. Для этого используйте все возможности Нулевого. По «Омеге» ждём подтверждения времени вылета диверсионной группы «Феникс».
Вершинин
ГЛАВА 9
Ныряющая в волнах коряга зацепилась за верёвку. Задёргалась, заколотилась, как живая. Петька испугался, быстрей заработал руками и, раскачавшись, прыгнул на остров. Верёвка натянулась и лопнула. Отсюда было видно, как короткий конец вылетел из воды и, словно ремнём, стеганул по стенке хребта.
— Выбирай верёвку! — закричал Тимка.
Подскочили, потянули. Мокрая верёвка ложилась большими кольцами на песок. Шурка осмотрел разрыв, чмокнув губами:
— Жаль, большой кусище пропал.
— Радуйся, что сами не пропали.
Шурка сплюнул:
— Со мной не пропадёшь. В таких делах я фартовее всех.
— Ты хвастунее всех.
Шурка промолчал, потому что у Тимки глаза сузились и не обещали ничего хорошего.
Таня расплела косы, выжала воду из волос, села па камень, чтобы снять башмаки, и заметила на песке какие-то вмятины. С одной стороны они шли часто, с другой — были еле заметны. Таня встревожилась.
— Мальчишки, здесь на острове, наверно, ещё кто-то есть.
Шурка от Таниных слов часто замигал. Петькина рука скользнула в карман к ножу. Тимка вздрогнул, оглянулся назад.
— Мальчишки, здесь, возле меня, посмотрите.
Следы были непонятными. Ни волк, ни рысь, ни изюбрь. Даже медведь таких следов не оставляет. Может, это был человек? Но почему он так передвигался, как будто шёл на локтях или на пятках, не касаясь пальцами мелкого щебня?
Параллельно следам шли по обе стороны редкие, но глубокие ямки. И тоже не определишь, кто их оставил. Щебень и песок осыпались, и разобраться невозможно. Может, кто шёл на костылях, обмотав ноги тряпками?
— Проверим, куда они идут.
Тимка снял с себя рубаху и штаны, бросил на мешки. Отыскал в щебне острый камень, зажал в правой руке. Петька вытащил нож, раскрыл, подал Тане.
— Покараульте вещи, а мы сходим, посмотрим.
Шурка отскочил от мешков:
— Я не буду оставаться. Тоже мне, дурачка нашли, он нас здесь сразу угробит.
Таня взяла у Петьки нож, села на мешок:
— Иди, Шурка, с ними, я одна останусь.
— Ха, ежели это тот самый убивец, он и тебя не пожалеет.
— А я за камень спрячусь, иди, Шурка, иди.
Петька, сердито сопя, сбросил с себя сырую одежду:
— Ладно, пойдём все.
У обвалившейся скалы догнали Тимку. Стали внимательно рассматривать землю. Непонятные следы то шли вверх к камням, то спускались к воде, местами пропадали, смытыеТяни. И сразу следы исчезли.
— Смотрите, наверху пещера, — прошептала Таня.
Петька быстро взял у Тани нож:
— Ждите здесь, я подкрадусь.
— Не лезь, Петька. Ежели он там притаился…
Не дослушав Шурку, согнувшись, Петька бесшумно, как тень, побежал между камней к пещере.
Ребята спрятались за торчащую ребром глыбу и наблюдали за Петькой. Вот он остановился перед тёмным сводом, как будто прислушался, и на цыпочках вошёл в пещеру. Тимка, глядя вверх, втянул от волнения голову в плечи, сжимая в руке острый камень, похожий на кинжал. Петька не показывался. Среди скал шумела разъярённая река. Шлёпали волны. Вода, стекая обратно, тащила за собой мелкие камни. Шаркающий звук пугал Таню. Из пещеры земляным комочком вылетела летучая мышь. Расправила крылья, поднялась выше и скрылась за скалой. Следом за ней вылетело ещё несколько штук, шарахаясь друг от друга, разлетелись в разные стороны. Наконец, появился Петька. Он посмотрел по сторонам и спокойно спустился вниз.
— Бояться нечего, — сказал он, — пещера пустая.
Обследовав склон, ребята никаких следов не обнаружили и повернули обратно.
— Тимка, кто это мог быть?
— Не знаю, Таня. Наверно, зверь какой-нибудь.
Они подходили к своей стоянке, когда Тимка отпрянул назад:
— Ложись!
Упали. Задышали в песок.
— Кто там? — тихо спросил Петька.
— Ворона! Ползите ко мне!
Подползли и стали наблюдать.
— Они зазря не прилетают, — прошептал Тимка, — где-то пожива есть.
Ворона перелетела с одного камня на другой, каркнула осипшим голосом, подпрыгнула и, свистя большими крыльями, поднялась на зубец скалы и опять каркнула.
— Кричи. Кричи. Показывай нам, где жратва лежит, возьмём у тебя маленько.
— Шурка, а как ты думаешь, какая жратва? — Понятно какая: кабарга, коза, изюбрь. У Шурки заблестели глаза: — А может быть и сохатка со скалы бухнулся и лежит себе свеженький, нас ждёт. — Шурка глотнул слюну: — А в нём килограммов триста, не меньше. А следы, я думаю, это он оставил…
Тимка оглянулся назад:
— Тише вы там!
На крик большой вороны прилетели три маленькие и, опасливо поглядывая на ребят, кружились над островом. Вытянув шею, как петух, опять закричала большая ворона и, расправив крылья, резко пошла вниз на другую сторону скал. Три маленькие нестройно поспешили за ней.
Тимка быстро надернул на себя одежду, схватил у Петьки нож, сунул ноги в башмаки.
— Сейчас вернусь, — и побежал вдоль скал. Обогнул одну глыбу, другую и скрылся. Немного полежали молча, потом поднялись. Шурка потёр руки:
— Чую я, мясечка наедимся до отвала.
— Не радуйся раньше времени, может, там и не зверь лежит.
— А кто? — испугался Шурка.
— Никто.
«Карр-карр-карр» разнеслось над островом.
— Ура! — закричал Шурка, — поживу Тимка отобрал.
Четыре вороны вынырнули из-за скал, покружились над ребятами и уныло потянулись в сторону затопленных сосен. Издали казалось, что это они крыльями поднимают белую пену над рекой. Шурка поклонился им вслед:
— Спасибочки за гостинец.
Тимкаподнял на плечи мешок:
— Давайте занесём шмутки в пещеру и пойдём его искать.
Быстро поднялись к пещере. Вещи сложили в тёмном углу подальше от выхода. Шурка как будто чувствовал удачу, настроение у него поднялось.
— А пещера ничего себе, знатная, — сказал он, — если бы харчи были, в ней можно хоть сто пятьдесят шесть лет прожить. Камнями отбиваться. А если обваливаться начнёт, то и выпрыгнуть всегда успеешь.
— Такую пещеру, Шурка, бомбой не развалишь.
— А если, Петька, две сбросить?
— Бесполезно. Хоть сто. В ней дикари жили, а они, ты, Шурка, не думай, не дураки были.
Сам знаю — они огонь придумали.
Как по команде остановились: пахло костром или, вернее, палёной щетиной. Петька, как сумасшедший, ни слова не говоря, вдруг бросился обратно на скалу, исчез в пещере и через мгновенье вылетел оттуда с котелком. Побежали по сыпучему щебню, между водой и скалами. Поглядывали на зазубренные вершины. Но перехода на ту сторону скал не видели. Неожиданно сзади ребят раздался переливистый свист. Оглянулись. В трещине, которую они совсем не заметили, стоял Тимка и махал им рукой.
— Молодцы, что котелок захватили, мяса наварим! — блаженно улыбаясь, он взял у Петьки котелок, спустился к воде, стал споласкивать.
— Косуля там или что ещё побольше? — спросил Шурка.
— Кабан. Молодой кабанчик, — почти пропел Тимка. — Те следы у пещеры были его. Передние ноги перебиты. На коленках шёл, а задними, наверно, упирался. От воды на скалу залез, не удержался и на ту сторону хряпнулся.
— Сало-то на нём есть?
— Есть, Шурка, есть.
Трещина в скале была сквозная. Протиснулись и оказались на небольшой каменистой полянке. Со всех сторон она была плотно огорожена скалами.
Посреди этого дворика трещал костерчик. На камнях три стопки аккуратно вырезанных брусков сала. Шурка подошёл, пощупал руками, понюхал каждый кусочек и, глотая слюну, спросил:
— А где, Тимка, остальное?
— Я только верхний бок вырезал, остальное испортилось. Вон там, в промоине, камнями завалил.
Тимка выбрал кусочек помясистее, положил на крапиву.
— Таня, ты вари суп, а мы коптильню сделаем, а то сало может пропасть.
— Хорошо, Тимка, только соли-то нет.
— Крапивы побольше положи, и без соли сойдёт.
Острыми камнями мальчики вырыли две ямки и соединили их узенькой канавкой. В большую сложили сало, в маленькой развели костёр. На огонь наложили сочного зелёного мха. Обе ямки и канавку закрыли плоскими каменными плитами. Серый дым из маленькой ямки, как по трубе, пополз по канавке в большую и оттуда между плитой и землёй стал пробиваться наружу тонкими струйками.
— Пусть пробивается, тяга лучше будет, — сказал Тимка.
Он отряхнул руки и подошёл к костру. Отгрёб в сторону угли и сдвинул горячий камень. Под ним оказался толстый шипящий кусок сала. Тимка проткнул его палочкой и выдернул. С него капал и вспыхивал в огне жир. От вкусного запаха у Петьки закружилась голова. Быстро, как фокусник, Тимка разрезал кусок па четыре части.
— Ешьте. Заморим червячка, пока суп не сварился. Горячая пища наполнила тело лёгкой усталостью. Захотелось спать. Сняли кипящий котелок с огня, поставили на угли и разлеглись вокруг костра. Смотрели в сереющее небо, нехотя перебрасывались фразами.
— Мальчишки, где будем ночевать?
— Здесь переночуем, огонь побольше разложим и до утра суп будем хлебать.
— А вещи?
— Принесём сюда.
— Да их и там никто не тронет.
— Тимка, наводнение долго продержится?
— Всяко бывает, может, и десять дней держаться.
— Мальчишки, а ловко мы спаслись.
— Лучше не вспоминать.
Шурка вытер ладонью лоб.
— Дождь на меня капнул.
Редкие крупные дождинки шлёпнули Тимку по животу, Таню по ногам. На Петьку не упало ни одной капли. Вскочили на ноги. Тимка снял с угольков котелок и, зевая, громко сказал:
— Пойдёмте в пещеру ночевать и там пошамаем.
Шурка прищурил глаза:
— А тут сало наше никто не стянет?
— Стянуть некому, а вот если дождь разойдётся или вода в реке поднимется, может залить. Караулить надо.
Шурка испугался, как бы его не заставили караулить, и стал всех уверять, что дождя не будет и коптильню не зальёт, она, мол, на бугорке.
— Не бойся, я буду дежурить, — сказал Петька. — Сейчас провожу вас и вернусь обратно.
Через щель ребята выбрались на берег и пошли к пещере. Горячий котелок несли по очереди. Потом хлебали суп и разговаривали о лабиринте Гаусса, о Жаргино, об умершем старике Костоедове, о смерти которого бандит не знает.
Когда начало темнеть, Петька собрался идти сторожить коптильню. Набросил на плечи старую курточку, взял в руки капкан:
— Поставлю его в щели. Утром, когда пойдёте ко мне, будьте осторожны, не попадитесь в него.
Тимка прошептал Петьке па ухо:
— Смотри, ночью река может ещё подняться. Если что, хватай сало и на уступ, который возле щели. Мы отсюда к тебе подберёмся, верёвки сбросим.
— Ладно.
— Я ночью тебя подменю.
— Не надо, зачем двоим мокнуть.
Петька вышел из пещеры и стал спускаться.
— Счастливо тебе, Петька, не трусь там! — крикнула сверху Таня.
Петька благополучно добрался до щели, протиснулся в каменный дворик. Сразу же зарядил капкан и осторожно поставил его в проломе. Костёр, на котором варили суп, прогорел. Угольки, подёрнутые пеплом, едва светились. Петька подошёл к коптильне, поднял плиту. В маленькой ямке сразу же вспыхнуло пламя, и от этого и дворик, и скалы потемнели. Петька сложил в ямку самые толстые сучья, забил плотно сырым мхом и опустил плиту. Наступающая ночь усилила звуки. Казалось, что река стала реветь громче, что волны по острову теперь бьют сильней. Несколько холодных капель упали Петьке на голую шею. Он посмотрел вверх: над скалами, по-видимому, нависла туча, потому что капли дробью барабанили по камням, зашипели на горячих плитах коптильни. Петька заметался. Бросился к пролому, но, вспомнив, что там капкан, отпрянул. Зашарил под скалой, пытаясь найти хоть какую-то выемку, куда, можно было бы забиться.
Дождь припустил. Петька нащупал нависший над землёй каменный козырёк, опустился на колени,Запив и жалила лицо. Острые камни резали ладони. Спина и ноги были уже мокрые, когда Петька залез в свою спасительную нору. Она была низкой и совсем короткой. Чтобы спрятать ноги от дождя, Петьке пришлось подтянуть коленки к подбородку. То ли от усталости, то ли от переживания у Петьки на глазах выступили слезы. А через минуту он уже спал.
Разбудил его холод. Петька протянул руку, нащупал выход, вылез наружу. Дождя не было. Трясясь от озноба, стал искать коптильню. По запаху нашёл её. Камни были тёплые, даже горячие. Петька лёг на спину, во всю длину коптильни. Лежал долго, пока не перестали стучать зубы. Потом перевернулся на живот, прижался ухом к тёплому камню и спокойно задремал.
Петька не видел, что из-за глыбы, лежащей недалеко от коптильни, за ним наблюдают маленькие немигающие глаза.
В голове бухало, как будто разрывались бомбы. Петька застонал и смог встать на колени. Светало. Коптильня и скалы кружились вокруг Петьки в тошнотворном хороводе. Сдавливая руками виски, Петька едва поднялся на ноги. Его стало знобить. От рук, от одежды неприятно пахло дымом. Покачиваясь, отошёл подальше от коптильни и лёг на спину. В глазах вспыхивали красные и зелёные искры, но шум в голове, будто стих. Петька стал глубоко вдыхать сырой предрассветный воздух, и с каждым вздохом становилось легче и легче. Захотелось спать. Он стал зевать и незаметно заснул.
На бушующую реку, на остров, на скалы медленно наползал туман. Петьку разбудил шорох. Кто-то шарился в их коптильне. Петька повернулся на бок, схватил рукой камень и, не таясь, выскочил. Но было уже поздно, что-то тёмное мелькнуло в сторону щели. В три прыжка Петька подскочил к коптильне. Плоский камень был отброшен, рядом с ямой валялись куски копчёного сала. Петька бросился к пролому, закричал, чтобы испугать невидимого пришельца. И сразу там, в щели, раздался металлический лязг капкана, и злобный визг понёсся по просыпающимся скалам.
Таня, Тимка и Шурка шли к Петьке, когда услышали этот пронзительный визг. Как вихрь помчался Тимка на помощь к Петьке. Немного отстав от него, неслась Таня. Чуточку только замешкался Шурка. Сначала он схватился за камень, но поднять его не смог, оглянулся вокруг — ничего подходящего не было, тогда он заскочил в воду, схватил проплывающий сучок, похожий на кочергу, и так наддал, что сразу нагнал Таню, а потом догнал и Тимку.
В расщелине шла драка, потому что крики стали пронзительнее. Тимка выхватил из Шуркиных рук коряжину и бросился туда.
«Наверно, там диверсант, который идёт в Жаргино», — подумала Таня, но, проскочив через пролом, увидела странную картину. В стороне от коптильни, лязгая зубами, крутился на месте бурый лохматый зверь. Когда он кидался на Петьку, подскакивал Тимка и тыкал зверя коряжиной. Когда зверь разворачивался, его хлестал прутом Петька. Молнией сверкали его зубы. Шурка Подметкин в боевой позе стоял возле коптильни.
Вдруг зверь бросился на Таню.
— Беги! — закричал Петька. В воздухе свистнул его прут. От Петькиного удара зверь развернулся на месте, поТяни заревел и бросился на скалу. Капкан, ударившись о камень, отлетел. Освобождённый зверь замелькал в расселинах. На вершине скалы он опять рявкнул и скатился на сторону.
— Гнусь таёжная, — сказал вслед росомахе Тимка, плюнул на землю. Петька тоже сплюнул:
— Оружие бы нам, какое, я бы её проучил…
Копчёное сало они сложили в мешок, коптильню завалили камнями, замаскировали все следы, как будто здесь никто и не был, и пошли в пещеру. Шурка шёл впереди, поплёвывал на ладони и потирал места, слегка обожжённые углями. Сейчас ребята заметили, что вода в реке намного спала, потому что слева, выше острова, показались среди волн макушки затопленных сосен. Дожидаясь, пока полностью спадёт вода и можно перейти речку вброд, Петькин отряд провёл на острове три дня. Жили в пещере. На ночь у выхода настораживали капкан.
— Ничего, Таня, не переживай, к нашему возвращению волосы у тебя отрастут, и косы будут ещё длиннее.
— А я, Петька, и не переживаю.
— Выбирай верёвку! — закричал Тимка.
Подскочили, потянули. Мокрая верёвка ложилась большими кольцами на песок. Шурка осмотрел разрыв, чмокнув губами:
— Жаль, большой кусище пропал.
— Радуйся, что сами не пропали.
Шурка сплюнул:
— Со мной не пропадёшь. В таких делах я фартовее всех.
— Ты хвастунее всех.
Шурка промолчал, потому что у Тимки глаза сузились и не обещали ничего хорошего.
Таня расплела косы, выжала воду из волос, села па камень, чтобы снять башмаки, и заметила на песке какие-то вмятины. С одной стороны они шли часто, с другой — были еле заметны. Таня встревожилась.
— Мальчишки, здесь на острове, наверно, ещё кто-то есть.
Шурка от Таниных слов часто замигал. Петькина рука скользнула в карман к ножу. Тимка вздрогнул, оглянулся назад.
— Мальчишки, здесь, возле меня, посмотрите.
Следы были непонятными. Ни волк, ни рысь, ни изюбрь. Даже медведь таких следов не оставляет. Может, это был человек? Но почему он так передвигался, как будто шёл на локтях или на пятках, не касаясь пальцами мелкого щебня?
Параллельно следам шли по обе стороны редкие, но глубокие ямки. И тоже не определишь, кто их оставил. Щебень и песок осыпались, и разобраться невозможно. Может, кто шёл на костылях, обмотав ноги тряпками?
— Проверим, куда они идут.
Тимка снял с себя рубаху и штаны, бросил на мешки. Отыскал в щебне острый камень, зажал в правой руке. Петька вытащил нож, раскрыл, подал Тане.
— Покараульте вещи, а мы сходим, посмотрим.
Шурка отскочил от мешков:
— Я не буду оставаться. Тоже мне, дурачка нашли, он нас здесь сразу угробит.
Таня взяла у Петьки нож, села на мешок:
— Иди, Шурка, с ними, я одна останусь.
— Ха, ежели это тот самый убивец, он и тебя не пожалеет.
— А я за камень спрячусь, иди, Шурка, иди.
Петька, сердито сопя, сбросил с себя сырую одежду:
— Ладно, пойдём все.
У обвалившейся скалы догнали Тимку. Стали внимательно рассматривать землю. Непонятные следы то шли вверх к камням, то спускались к воде, местами пропадали, смытыеТяни. И сразу следы исчезли.
— Смотрите, наверху пещера, — прошептала Таня.
Петька быстро взял у Тани нож:
— Ждите здесь, я подкрадусь.
— Не лезь, Петька. Ежели он там притаился…
Не дослушав Шурку, согнувшись, Петька бесшумно, как тень, побежал между камней к пещере.
Ребята спрятались за торчащую ребром глыбу и наблюдали за Петькой. Вот он остановился перед тёмным сводом, как будто прислушался, и на цыпочках вошёл в пещеру. Тимка, глядя вверх, втянул от волнения голову в плечи, сжимая в руке острый камень, похожий на кинжал. Петька не показывался. Среди скал шумела разъярённая река. Шлёпали волны. Вода, стекая обратно, тащила за собой мелкие камни. Шаркающий звук пугал Таню. Из пещеры земляным комочком вылетела летучая мышь. Расправила крылья, поднялась выше и скрылась за скалой. Следом за ней вылетело ещё несколько штук, шарахаясь друг от друга, разлетелись в разные стороны. Наконец, появился Петька. Он посмотрел по сторонам и спокойно спустился вниз.
— Бояться нечего, — сказал он, — пещера пустая.
Обследовав склон, ребята никаких следов не обнаружили и повернули обратно.
— Тимка, кто это мог быть?
— Не знаю, Таня. Наверно, зверь какой-нибудь.
Они подходили к своей стоянке, когда Тимка отпрянул назад:
— Ложись!
Упали. Задышали в песок.
— Кто там? — тихо спросил Петька.
— Ворона! Ползите ко мне!
Подползли и стали наблюдать.
— Они зазря не прилетают, — прошептал Тимка, — где-то пожива есть.
Ворона перелетела с одного камня на другой, каркнула осипшим голосом, подпрыгнула и, свистя большими крыльями, поднялась на зубец скалы и опять каркнула.
— Кричи. Кричи. Показывай нам, где жратва лежит, возьмём у тебя маленько.
— Шурка, а как ты думаешь, какая жратва? — Понятно какая: кабарга, коза, изюбрь. У Шурки заблестели глаза: — А может быть и сохатка со скалы бухнулся и лежит себе свеженький, нас ждёт. — Шурка глотнул слюну: — А в нём килограммов триста, не меньше. А следы, я думаю, это он оставил…
Тимка оглянулся назад:
— Тише вы там!
На крик большой вороны прилетели три маленькие и, опасливо поглядывая на ребят, кружились над островом. Вытянув шею, как петух, опять закричала большая ворона и, расправив крылья, резко пошла вниз на другую сторону скал. Три маленькие нестройно поспешили за ней.
Тимка быстро надернул на себя одежду, схватил у Петьки нож, сунул ноги в башмаки.
— Сейчас вернусь, — и побежал вдоль скал. Обогнул одну глыбу, другую и скрылся. Немного полежали молча, потом поднялись. Шурка потёр руки:
— Чую я, мясечка наедимся до отвала.
— Не радуйся раньше времени, может, там и не зверь лежит.
— А кто? — испугался Шурка.
— Никто.
«Карр-карр-карр» разнеслось над островом.
— Ура! — закричал Шурка, — поживу Тимка отобрал.
Четыре вороны вынырнули из-за скал, покружились над ребятами и уныло потянулись в сторону затопленных сосен. Издали казалось, что это они крыльями поднимают белую пену над рекой. Шурка поклонился им вслед:
— Спасибочки за гостинец.
Тимкаподнял на плечи мешок:
— Давайте занесём шмутки в пещеру и пойдём его искать.
Быстро поднялись к пещере. Вещи сложили в тёмном углу подальше от выхода. Шурка как будто чувствовал удачу, настроение у него поднялось.
— А пещера ничего себе, знатная, — сказал он, — если бы харчи были, в ней можно хоть сто пятьдесят шесть лет прожить. Камнями отбиваться. А если обваливаться начнёт, то и выпрыгнуть всегда успеешь.
— Такую пещеру, Шурка, бомбой не развалишь.
— А если, Петька, две сбросить?
— Бесполезно. Хоть сто. В ней дикари жили, а они, ты, Шурка, не думай, не дураки были.
Сам знаю — они огонь придумали.
Как по команде остановились: пахло костром или, вернее, палёной щетиной. Петька, как сумасшедший, ни слова не говоря, вдруг бросился обратно на скалу, исчез в пещере и через мгновенье вылетел оттуда с котелком. Побежали по сыпучему щебню, между водой и скалами. Поглядывали на зазубренные вершины. Но перехода на ту сторону скал не видели. Неожиданно сзади ребят раздался переливистый свист. Оглянулись. В трещине, которую они совсем не заметили, стоял Тимка и махал им рукой.
— Молодцы, что котелок захватили, мяса наварим! — блаженно улыбаясь, он взял у Петьки котелок, спустился к воде, стал споласкивать.
— Косуля там или что ещё побольше? — спросил Шурка.
— Кабан. Молодой кабанчик, — почти пропел Тимка. — Те следы у пещеры были его. Передние ноги перебиты. На коленках шёл, а задними, наверно, упирался. От воды на скалу залез, не удержался и на ту сторону хряпнулся.
— Сало-то на нём есть?
— Есть, Шурка, есть.
Трещина в скале была сквозная. Протиснулись и оказались на небольшой каменистой полянке. Со всех сторон она была плотно огорожена скалами.
Посреди этого дворика трещал костерчик. На камнях три стопки аккуратно вырезанных брусков сала. Шурка подошёл, пощупал руками, понюхал каждый кусочек и, глотая слюну, спросил:
— А где, Тимка, остальное?
— Я только верхний бок вырезал, остальное испортилось. Вон там, в промоине, камнями завалил.
Тимка выбрал кусочек помясистее, положил на крапиву.
— Таня, ты вари суп, а мы коптильню сделаем, а то сало может пропасть.
— Хорошо, Тимка, только соли-то нет.
— Крапивы побольше положи, и без соли сойдёт.
Острыми камнями мальчики вырыли две ямки и соединили их узенькой канавкой. В большую сложили сало, в маленькой развели костёр. На огонь наложили сочного зелёного мха. Обе ямки и канавку закрыли плоскими каменными плитами. Серый дым из маленькой ямки, как по трубе, пополз по канавке в большую и оттуда между плитой и землёй стал пробиваться наружу тонкими струйками.
— Пусть пробивается, тяга лучше будет, — сказал Тимка.
Он отряхнул руки и подошёл к костру. Отгрёб в сторону угли и сдвинул горячий камень. Под ним оказался толстый шипящий кусок сала. Тимка проткнул его палочкой и выдернул. С него капал и вспыхивал в огне жир. От вкусного запаха у Петьки закружилась голова. Быстро, как фокусник, Тимка разрезал кусок па четыре части.
— Ешьте. Заморим червячка, пока суп не сварился. Горячая пища наполнила тело лёгкой усталостью. Захотелось спать. Сняли кипящий котелок с огня, поставили на угли и разлеглись вокруг костра. Смотрели в сереющее небо, нехотя перебрасывались фразами.
— Мальчишки, где будем ночевать?
— Здесь переночуем, огонь побольше разложим и до утра суп будем хлебать.
— А вещи?
— Принесём сюда.
— Да их и там никто не тронет.
— Тимка, наводнение долго продержится?
— Всяко бывает, может, и десять дней держаться.
— Мальчишки, а ловко мы спаслись.
— Лучше не вспоминать.
Шурка вытер ладонью лоб.
— Дождь на меня капнул.
Редкие крупные дождинки шлёпнули Тимку по животу, Таню по ногам. На Петьку не упало ни одной капли. Вскочили на ноги. Тимка снял с угольков котелок и, зевая, громко сказал:
— Пойдёмте в пещеру ночевать и там пошамаем.
Шурка прищурил глаза:
— А тут сало наше никто не стянет?
— Стянуть некому, а вот если дождь разойдётся или вода в реке поднимется, может залить. Караулить надо.
Шурка испугался, как бы его не заставили караулить, и стал всех уверять, что дождя не будет и коптильню не зальёт, она, мол, на бугорке.
— Не бойся, я буду дежурить, — сказал Петька. — Сейчас провожу вас и вернусь обратно.
Через щель ребята выбрались на берег и пошли к пещере. Горячий котелок несли по очереди. Потом хлебали суп и разговаривали о лабиринте Гаусса, о Жаргино, об умершем старике Костоедове, о смерти которого бандит не знает.
Когда начало темнеть, Петька собрался идти сторожить коптильню. Набросил на плечи старую курточку, взял в руки капкан:
— Поставлю его в щели. Утром, когда пойдёте ко мне, будьте осторожны, не попадитесь в него.
Тимка прошептал Петьке па ухо:
— Смотри, ночью река может ещё подняться. Если что, хватай сало и на уступ, который возле щели. Мы отсюда к тебе подберёмся, верёвки сбросим.
— Ладно.
— Я ночью тебя подменю.
— Не надо, зачем двоим мокнуть.
Петька вышел из пещеры и стал спускаться.
— Счастливо тебе, Петька, не трусь там! — крикнула сверху Таня.
Петька благополучно добрался до щели, протиснулся в каменный дворик. Сразу же зарядил капкан и осторожно поставил его в проломе. Костёр, на котором варили суп, прогорел. Угольки, подёрнутые пеплом, едва светились. Петька подошёл к коптильне, поднял плиту. В маленькой ямке сразу же вспыхнуло пламя, и от этого и дворик, и скалы потемнели. Петька сложил в ямку самые толстые сучья, забил плотно сырым мхом и опустил плиту. Наступающая ночь усилила звуки. Казалось, что река стала реветь громче, что волны по острову теперь бьют сильней. Несколько холодных капель упали Петьке на голую шею. Он посмотрел вверх: над скалами, по-видимому, нависла туча, потому что капли дробью барабанили по камням, зашипели на горячих плитах коптильни. Петька заметался. Бросился к пролому, но, вспомнив, что там капкан, отпрянул. Зашарил под скалой, пытаясь найти хоть какую-то выемку, куда, можно было бы забиться.
Дождь припустил. Петька нащупал нависший над землёй каменный козырёк, опустился на колени,Запив и жалила лицо. Острые камни резали ладони. Спина и ноги были уже мокрые, когда Петька залез в свою спасительную нору. Она была низкой и совсем короткой. Чтобы спрятать ноги от дождя, Петьке пришлось подтянуть коленки к подбородку. То ли от усталости, то ли от переживания у Петьки на глазах выступили слезы. А через минуту он уже спал.
Разбудил его холод. Петька протянул руку, нащупал выход, вылез наружу. Дождя не было. Трясясь от озноба, стал искать коптильню. По запаху нашёл её. Камни были тёплые, даже горячие. Петька лёг на спину, во всю длину коптильни. Лежал долго, пока не перестали стучать зубы. Потом перевернулся на живот, прижался ухом к тёплому камню и спокойно задремал.
Петька не видел, что из-за глыбы, лежащей недалеко от коптильни, за ним наблюдают маленькие немигающие глаза.
ЦЕНТРУ (ИЗ ТОКИО)Петька закашлялся и проснулся. В горле пощипывало. Тошнило. Он попытался встать, но руки и ноги не слушались. Угарный дым, выползающий из-под плиты, бил Петьке прямо в лицо. Теряя сознание, Петька выгнулся дугой и скатился с коптильни вниз, на камни, охлаждённые дождём и туманом. Лежал долго. Пришёл в себя от того, что почувствовал биение сердца. Перед глазами неслись какие-то колдуны, ведьмы и смеялись, и касались холодными пальцами лица.
В Пограничненском укрепрайоне 122 дота, 131 дзот. Двадцать шесть километров противотанковых рвов. Схема передана мною по «Омеге».
Операцию «Феникс» Берлин по требованию японцев отложил на неопределённый срок. Японцы требуют от немцев присылку особого самолёта, способного делать беспосадочные полёты из Маньчжурии к Байкалу и обратно. Взлетая с особых секретных аэродромов, он будет сбрасывать диверсантов в районы Забайкальской железной дороги. Он же забросит группу «Феникс».
Авдеев
В голове бухало, как будто разрывались бомбы. Петька застонал и смог встать на колени. Светало. Коптильня и скалы кружились вокруг Петьки в тошнотворном хороводе. Сдавливая руками виски, Петька едва поднялся на ноги. Его стало знобить. От рук, от одежды неприятно пахло дымом. Покачиваясь, отошёл подальше от коптильни и лёг на спину. В глазах вспыхивали красные и зелёные искры, но шум в голове, будто стих. Петька стал глубоко вдыхать сырой предрассветный воздух, и с каждым вздохом становилось легче и легче. Захотелось спать. Он стал зевать и незаметно заснул.
На бушующую реку, на остров, на скалы медленно наползал туман. Петьку разбудил шорох. Кто-то шарился в их коптильне. Петька повернулся на бок, схватил рукой камень и, не таясь, выскочил. Но было уже поздно, что-то тёмное мелькнуло в сторону щели. В три прыжка Петька подскочил к коптильне. Плоский камень был отброшен, рядом с ямой валялись куски копчёного сала. Петька бросился к пролому, закричал, чтобы испугать невидимого пришельца. И сразу там, в щели, раздался металлический лязг капкана, и злобный визг понёсся по просыпающимся скалам.
Таня, Тимка и Шурка шли к Петьке, когда услышали этот пронзительный визг. Как вихрь помчался Тимка на помощь к Петьке. Немного отстав от него, неслась Таня. Чуточку только замешкался Шурка. Сначала он схватился за камень, но поднять его не смог, оглянулся вокруг — ничего подходящего не было, тогда он заскочил в воду, схватил проплывающий сучок, похожий на кочергу, и так наддал, что сразу нагнал Таню, а потом догнал и Тимку.
В расщелине шла драка, потому что крики стали пронзительнее. Тимка выхватил из Шуркиных рук коряжину и бросился туда.
«Наверно, там диверсант, который идёт в Жаргино», — подумала Таня, но, проскочив через пролом, увидела странную картину. В стороне от коптильни, лязгая зубами, крутился на месте бурый лохматый зверь. Когда он кидался на Петьку, подскакивал Тимка и тыкал зверя коряжиной. Когда зверь разворачивался, его хлестал прутом Петька. Молнией сверкали его зубы. Шурка Подметкин в боевой позе стоял возле коптильни.
Вдруг зверь бросился на Таню.
— Беги! — закричал Петька. В воздухе свистнул его прут. От Петькиного удара зверь развернулся на месте, поТяни заревел и бросился на скалу. Капкан, ударившись о камень, отлетел. Освобождённый зверь замелькал в расселинах. На вершине скалы он опять рявкнул и скатился на сторону.
— Гнусь таёжная, — сказал вслед росомахе Тимка, плюнул на землю. Петька тоже сплюнул:
— Оружие бы нам, какое, я бы её проучил…
Копчёное сало они сложили в мешок, коптильню завалили камнями, замаскировали все следы, как будто здесь никто и не был, и пошли в пещеру. Шурка шёл впереди, поплёвывал на ладони и потирал места, слегка обожжённые углями. Сейчас ребята заметили, что вода в реке намного спала, потому что слева, выше острова, показались среди волн макушки затопленных сосен. Дожидаясь, пока полностью спадёт вода и можно перейти речку вброд, Петькин отряд провёл на острове три дня. Жили в пещере. На ночь у выхода настораживали капкан.
ТОКИО. АВДЕЕВУ.В дни вынужденного сидения на острове в Петькином отряде произошло значительное событие. Появился боевой лук и стрелы с каменными наконечниками. Наконечники ребята нашли в песке, в дальнем углу пещеры. А лук сделал Тимка. Сначала лук получился неудачный, потому что вместо тетивы натянули верёвку, стрела летела недалеко и вихляла в воздухе. И тут Петька вспомнил, что в отцовских книгах он читал про древних охотников тангутов. Они делали тетиву не из ремней и даже не из жил, а из женских волос. Через несколько минут Тимка с Петькой уже плели тетиву из волос. Таня сидела рядом с Шуркой и молча наблюдала за их работой.
…Срочно узнайте техническую характеристику дальнеполетного спецсамолета и освоена ли немцами эта модификация для массового выпуска.
Вершинин
— Ничего, Таня, не переживай, к нашему возвращению волосы у тебя отрастут, и косы будут ещё длиннее.
— А я, Петька, и не переживаю.
ГЛАВА 10
Луна, сиявшая из-за хребта, так и не смогла одолеть высоты. Она застряла в каменных зазубринах и смотрелась сейчас круглым молочным пятном. Небо быстро синело.
Петька сладко зевнул, поёжился от утренней прохлады и стал будить свой отряд. Вчера вечером вода спала совсем, и бешеная река снова превратилась в мелкий ручей. О наводнении напоминали только завалы вырванных деревьев, кучи камней, разбросанных по всей долине да клочки грязной травы, зацепившейся за макушки сосен. Ребята спросонья, запинаясь о камни, спустились к ручью, умылись. И молча, подняв мешки на плечи, перешли по воде к подножью хребта. Он был мрачным и неприступным. Здесь подниматься нечего было и думать. Почти отвесные утёсы доставали до облаков.Тимка, что хочет пить. Не обращая на него внимания, шли, не сбавляя шагу.
Перед самыми сумерками в хребте стали попадаться глубокие трещины, заросшие по краям кустарником. Кое-где виднелись осыпи. У первого же небольшого ущелья остановились на ночлег. Место было открытое, и костра на всякий случай разжигать не стали. Легли на тёплые плиты, подложив под головы мешки.
— Петька, — спросил, засыпая, Шурка, — а, сколько километров отсюда до японцев?
— Спи, Шурка, не бойся, две тысячи километров, а можем, и больше.
Карниз кончился неожиданно. Началась крутизна, и пришлось подниматься на четвереньках. Справа увидели небольшую лощину. Ползком по узкой кромке перебрались туда. Отошли подальше от края и сбросили с себя мешки. Огляделись. Лощина шла на юг и была дном неглубокого, но, по-видимому, длинного ущелья. От камней, от стен ущелья несло теплом. Белый, осыпавшийся с уступов песок отражал солнце.
Лёгкие мотыльки беззвучно порхали над кустиками шиповника. И вот тут-то чуть не случилась беда. Позади Тимки послышался шорох. Тимка вскочил, обернулся. Прямо на него ползла, делая быстрые зигзаги, толстая змея. Он бросился вверх, но вдруг отпрыгнул в сторону. Оказывается, там, наверху, лежала, нежась на солнце, такая же длинная змея, только потоньше.
Змеи развернулись головами в сторону ребят и, готовясь к прыжку, старались незаметно скрутиться в кольца. Непонятно, почему мальчишки стояли, как загипнотизированные. Змеи продолжали сворачиваться. Таня, отпихнув мальчишек, кинула камнем со всей силы. И вгорячах промахнулась. Змеи пошли в атаку. Но их уже встретил целый град камней. Тонкая змея кинулась в трещину, еле затащив расплюснутый ударом хвост. Толстую, которая подкрадывалась к Тимке, ребята расхлестали камнями. Она ещё извивалась, когда Петька схватил её за хвост и, размахнувшись, шмякнул о скалу. Змея обмякла, как мокрая верёвка.
Отдыхать ребята не стали и, взяв свою поклажу, пересекли лощину и медленно, щурясь от солнца, пошли по дну ущелья вверх.Тимка, лук и стрелы.
Ущелье вывело ребят на горные луга. Трава здесь была темно-зелёная и свежая, как будто только что обрызганная тёплым дождиком. По всему лугу, как обгоревшие немецкие танки, лежали чёрные глыбы гранита. Небольшие скалы на северной стороне утонули в мелком щебне и местами заросли тяжёлым мхом. Тимка сказал, что возле этих скал обязательно будет ручеёк. Прошли туда, но ручейка не оказалось. Он высох, наверное, ещё ранней весной. Там, где он протекал, лежали теперь плоские тёплые камни, да покачивались огромные седые уши лопухов. Ребята насобирали сухих веток, коряжин и принесли все к гранитной глыбе.
— Попить бы маленько, — плаксиво сказал Шурка.
— Разводите костёр, а я воды добуду, напьёмся вдоволь.
Тимкаработал быстро — наполненный котелок принёс к костру:
— Пейте понемногу.
— Тимка, а от такой воды с нами ничего не случится, животы не заболят?
— Не бойся, Таня, она ещё пользительнее. Такой водой бабка Носониха нутренности лечит. — Тимка сам отхлебнул несколько глотков и поставил котелок на огонь.
— Варенье вам сготовлю.
— Из чего, Тимка?
— Сами увидите из чего, пойдём со мной, Петька.
Они сходили к высохшему ручью, навырывали лопухов, принесли к костру и стали обрабатывать. Листья отбросили, а корневища искрошили мелко, как табак, и сложили в котелок. Закипевшая вскоре вода превратилась в густой кисель. Тимка сел совсем рядом с костром и терпеливо помешивал варево.
С той стороны хребта закатилось солнце, потому сразу сделалось темно. Снизу потянуло прохладой. Петька запихал в костёр белый обломок дерева, сухого, как порох. Этот обломок, принесённый откуда-то ручьём и обкатанный на камнях, походил на согнутую спину человека.
От большого огня варево в котелке запыхтело, словно гречневая каша. Тимка почерпнул с самого дна, попробовал:
Петька сладко зевнул, поёжился от утренней прохлады и стал будить свой отряд. Вчера вечером вода спала совсем, и бешеная река снова превратилась в мелкий ручей. О наводнении напоминали только завалы вырванных деревьев, кучи камней, разбросанных по всей долине да клочки грязной травы, зацепившейся за макушки сосен. Ребята спросонья, запинаясь о камни, спустились к ручью, умылись. И молча, подняв мешки на плечи, перешли по воде к подножью хребта. Он был мрачным и неприступным. Здесь подниматься нечего было и думать. Почти отвесные утёсы доставали до облаков.Тимка, что хочет пить. Не обращая на него внимания, шли, не сбавляя шагу.
Перед самыми сумерками в хребте стали попадаться глубокие трещины, заросшие по краям кустарником. Кое-где виднелись осыпи. У первого же небольшого ущелья остановились на ночлег. Место было открытое, и костра на всякий случай разжигать не стали. Легли на тёплые плиты, подложив под головы мешки.
— Петька, — спросил, засыпая, Шурка, — а, сколько километров отсюда до японцев?
— Спи, Шурка, не бойся, две тысячи километров, а можем, и больше.
ЦЕНТРУ (ИЗ ТОКИО)Было ещё прохладно, когда ребята, проглотив по кусочку копчёного сала, начали восхождение на хребет. По ущелью прошли с полкилометра и в конце его по каменным осыпям выбрались на широкий карниз, ровный, как беговая дорожка. По нему шли долго. Карниз петлял по утёсам, делался то шире, то сужался, но неуклонно шёл к вершине хребта. Тимка с Петькой внимательно смотрели под ноги, потому что ещё в начале пути им показалось, что здесь кто-то уже проходил.
Удалось узнать через Семнадцатого, серийного производства дальнеполетных «юнкерсов» не планируется. Намечено выпустить всего 15 самолётов. Характеристика: два мотора по 1400 л. с. Вооружение — 4 пулемёта калибра 7,92 мм. Максимальная скорость 465 км в час. Экипаж четыре человека. Дальность полёта с полной загрузкой шесть тысяч пятьсот километров. Один из этих самолётов будет предоставлен Японии. Вчера представитель японского ведомства Токутава посетил здесь диверсантов, входящих в группу «Феникс».
Авдеев
Карниз кончился неожиданно. Началась крутизна, и пришлось подниматься на четвереньках. Справа увидели небольшую лощину. Ползком по узкой кромке перебрались туда. Отошли подальше от края и сбросили с себя мешки. Огляделись. Лощина шла на юг и была дном неглубокого, но, по-видимому, длинного ущелья. От камней, от стен ущелья несло теплом. Белый, осыпавшийся с уступов песок отражал солнце.
Лёгкие мотыльки беззвучно порхали над кустиками шиповника. И вот тут-то чуть не случилась беда. Позади Тимки послышался шорох. Тимка вскочил, обернулся. Прямо на него ползла, делая быстрые зигзаги, толстая змея. Он бросился вверх, но вдруг отпрыгнул в сторону. Оказывается, там, наверху, лежала, нежась на солнце, такая же длинная змея, только потоньше.
Змеи развернулись головами в сторону ребят и, готовясь к прыжку, старались незаметно скрутиться в кольца. Непонятно, почему мальчишки стояли, как загипнотизированные. Змеи продолжали сворачиваться. Таня, отпихнув мальчишек, кинула камнем со всей силы. И вгорячах промахнулась. Змеи пошли в атаку. Но их уже встретил целый град камней. Тонкая змея кинулась в трещину, еле затащив расплюснутый ударом хвост. Толстую, которая подкрадывалась к Тимке, ребята расхлестали камнями. Она ещё извивалась, когда Петька схватил её за хвост и, размахнувшись, шмякнул о скалу. Змея обмякла, как мокрая верёвка.
Отдыхать ребята не стали и, взяв свою поклажу, пересекли лощину и медленно, щурясь от солнца, пошли по дну ущелья вверх.Тимка, лук и стрелы.
Ущелье вывело ребят на горные луга. Трава здесь была темно-зелёная и свежая, как будто только что обрызганная тёплым дождиком. По всему лугу, как обгоревшие немецкие танки, лежали чёрные глыбы гранита. Небольшие скалы на северной стороне утонули в мелком щебне и местами заросли тяжёлым мхом. Тимка сказал, что возле этих скал обязательно будет ручеёк. Прошли туда, но ручейка не оказалось. Он высох, наверное, ещё ранней весной. Там, где он протекал, лежали теперь плоские тёплые камни, да покачивались огромные седые уши лопухов. Ребята насобирали сухих веток, коряжин и принесли все к гранитной глыбе.
— Попить бы маленько, — плаксиво сказал Шурка.
— Разводите костёр, а я воды добуду, напьёмся вдоволь.
Тимкаработал быстро — наполненный котелок принёс к костру:
— Пейте понемногу.
— Тимка, а от такой воды с нами ничего не случится, животы не заболят?
— Не бойся, Таня, она ещё пользительнее. Такой водой бабка Носониха нутренности лечит. — Тимка сам отхлебнул несколько глотков и поставил котелок на огонь.
— Варенье вам сготовлю.
— Из чего, Тимка?
— Сами увидите из чего, пойдём со мной, Петька.
Они сходили к высохшему ручью, навырывали лопухов, принесли к костру и стали обрабатывать. Листья отбросили, а корневища искрошили мелко, как табак, и сложили в котелок. Закипевшая вскоре вода превратилась в густой кисель. Тимка сел совсем рядом с костром и терпеливо помешивал варево.
С той стороны хребта закатилось солнце, потому сразу сделалось темно. Снизу потянуло прохладой. Петька запихал в костёр белый обломок дерева, сухого, как порох. Этот обломок, принесённый откуда-то ручьём и обкатанный на камнях, походил на согнутую спину человека.
От большого огня варево в котелке запыхтело, словно гречневая каша. Тимка почерпнул с самого дна, попробовал: