Ирина Шевченко. И придет волчица…

   В Лайсе на самом деле многое напоминает кота. Особенно ощущение тепла и умиротворенности, когда он рядом. Словно я все еще на своей любимой Земле, в старой тетиной квартире, сижу на диване, а под боком сонно мурлычет Лушка.
   – Гал, скажи, Иоллар когда-нибудь говорил тебе о Ромаре?
   – Да, немного.
   Ил редко рассказывал о своих знакомых. Но о Ромаре, эльмарском орке-идущем и первом мечнике Сумрачного края, я слышала.
   – Брайт говорит, что он на Таре. Может, это лишь совпадение, но я прошу тебя быть осторожней. С моей репутацией трудно затеряться в Сопределье: любой открывающий с порога сообщит за умеренную плату, в каком из миров можно найти проводника. Спрятаться внутри мира у меня еще получалось, на Таре мы с тобой особо не прятались. Так что если Ром нас ищет, он найдет.
   – Но зачем? Для чего Ромар Меч станет нас искать?
   – Ромар Меч? – усмехнулся кард. – Наверное, только Ил звал его так в последнее время. Остальные давно уже не называют его Мечом. Теперь его зовут Ромар Убийца. И если он нас ищет, то найдет.
 
   В тот день, когда наставник показал мне запись с места пожара, он вдруг решил, что мне нужен дополнительный отдых, и отменил все занятия до следующего почина. И теперь я наслаждалась, вернее, пыталась насладиться вынужденным бездельем.
   Сначала взялась учить Ласси управляться с кером. Малыш быстро освоился, вошел во вкус, и я стала побаиваться, что теперь мне, чтобы куда-нибудь поехать, придется с боем отбирать у племянничка своего Яшку.
   Потом пыталась доказать Маризе, что в ней скрыт кулинарный талант и совсем не обязательно дожидаться меня, чтобы приготовить вкусный и сытный обед. Это мое начинание успехом не увенчалось, ибо если таковой талант у карди и был, то где-то очень-очень глубоко, под обширными медицинскими знаниями и тоской по полуфабрикатам.
   С утра я уходила на нашу полянку, топтала траву и высматривала среди листвы нахальную лафию.
   После обеда, когда солнце палило уже не так жестоко, мы всей семейкой отправлялись на пляж. Купались, загорали, возводили песочную крепость, ели принесенные с собой бутерброды, разрушали песочную крепость (Эн-Ферро тренировал наследника в создании боевых заклинаний). Но даже на отдыхе Лайс избегал Маризу, Мариза шарахалась от Лайса, а мне приходилось объяснять их сыну, отчего его мама и папа совсем не похожи на родителей рыжих девчонок из Уликов: не держатся за руки, не называют друг друга ласковыми именами и не целуются, когда думают, что их никто не видит.
   – Может, они и целуются, – говорила я, наблюдая, как братец украдкой рассматривает хвост фиктивной супруги в том месте, где тот появляется из прорези в коротеньких штанишках-плавках. – Прячутся от нас и целуются.
   Зная легкомысленность господина магистра и его тягу к прекрасному полу, даже странно, что он не пытался закрутить интрижку с поселившейся с ним в одном доме молодой красивой женщиной, да еще и матерью его сына. Хотя вполне вероятно, что именно последний факт его останавливал.
   – Ничего они не целуются, – бурчал в ответ Ласси. – Я вчера специально полдня дома сидел. Папа на чердаке что-то делал, а мама снова книжки читала.
   А может, Лайс и пытался, но Мари его отшила. Вспомнила того своего красивого-знаменитого и ясно дала понять ненужному ухажеру, что он ей неинтересен, а общий ребенок – еще не повод для постели.
   – Но потом же ты ушел? Ушел, а они в то время целовались.
   Вот так и прошло время до весела.
   В выходной, как обычно, пришла Мира из Рыбацкого, забрала в стирку вещи, рассказала последние сплетни.
   К обеду нагрянул Брайт, обрадовал Лайса дланью отсрочки, сожрал полкурицы и допил остававшийся квас.
   А вечером…
   – Здравствуй, открывающая.
   – Здравствуй, идущий.
   Сидевший на крыльце Эн-Ферро в секунду преодолел десяток гиаров и вырос крепостной стеной между мной и нежданным гостем, только-только ступившим на наше подворье.
   – Здравствуй, идущий, – усмехнулся пришедший, даже не вздрогнув, когда разбуженный стремительным броском карда ветерок прошелся по его волосам.
   – Здравствуй, идущий.
   Я невольно улыбнулась. Официальные приветственные фразы напомнили земной анекдот про вежливого ежика и Али-Бабу с его сорока разбойниками: «Здравствуй, Али-баба!» – «Здравствуй, ежик!», «Здравствуй, первый разбойник!» – «Здравствуй, ежик!» И так еще тридцать девять раз. А потом не менее вежливое прощание.
   – Нервный ты стал, Эн-Ферро.
   – Жизнь такая.
   И Профессор с Земли, и пожилой магистр с Тара рассказали бы вам, что орки – это очень сильно изменившиеся эльфы. Первый уверял бы, что произошло это по воле темного властелина, второй – что под воздействием тысяч лет параллельного развития в иных природных условиях и в искаженном магическом поле. Магистр Пилаг добавил бы сюда свои измышления на тему возможного вмешательства ученых-генетиков или тайных экспериментов Хранителей. Но как бы то ни было, все они сошлись бы на том, что у этих народов были общие предки.
   И эльмарские орки в своем эволюционном отрыве не так уж далеко ушли от эльфов своего мира, думала я, рассматривая поверх братского плеча заявившегося к нам мужчину. Сходства с местными орками в нем не наблюдалось. Разве что такой же высокий и широкоплечий, но без громоздкости. Длинные темные волосы, собранные в хвост, и черные глаза делали его похожим на уроженца южных областей империи. Небольшие, слегка вытянутые назад и заостренные уши наводили на мысль о дальних саатарских предках. А выступающие в улыбке клыки успешно скрывались, стоило ему плотно сомкнуть губы. Вряд ли на Таре в Ромаре признали бы орка – скорее здесь его принимают за человека, у которого в роду, с одной стороны, был как минимум один эльф, а с другой, судя по смуглой коже, – рейланцы или алионцы.
   – В дом не пригласишь? – спросил он у Лайса.
   – В этом доме тебя не ждали, Ром.
   Жаркий летний вечер обещал стать еще жарче.
   – Давайте лучше на улице посидим, – предложила я со всем возможным дружелюбием. – В доме душно, да и свет зажигать не хочется – комары налетят.
   – Можно и на улице, – сказал Меч, которого теперь зовут Убийцей.
   Он говорит на каэрро, а значит, на нем сейчас один из драконьих амулетов, коими снабжают идущих на станциях. И одет он по местной моде: кожаные штаны, свободная серая рубашка с широким отложным воротником, на поясе тощий кошель и обтянутая тканью фляга, а через плечо небрежно переброшена дорожная сумка. Не вписываются в общую картину лишь торчащие по обе стороны от его головы рукояти мечей – на Каэтаре оружие носят на поясе. И не такое оружие.
   – Давайте на улице, – смягчился Эн-Ферро. – Кстати, знакомьтесь. Ромар, идущий. Моя сестра Галла, открывающая, как ты понял.
   – Рад встрече, Галла – поклонился орк.
   – Взаимно, – улыбнулась я во все тридцать два.
   Эн-Ферро подозрительно покосился в мою сторону. Я ответила ободряющим подмигиванием: ничего, встречались мы уже с убийцами, потерпим и Убийцу. Нужно же узнать, какие демоны принесли его на Тар?
   – Зачем ты пришел, Ром? – без обиняков начал Лайс, едва мы устроились на скамейке.
   – А ты ничего не хочешь мне рассказать?
   – Если бы я хотел тебе что-нибудь рассказать, то сам искал бы тебя, а не наоборот.
   – Я искал не тебя.
   – Работа или личный интерес?
   – Работа.
   В отличие от меня они понимали, о чем говорят.
   – Орки? Окнир?
   – Орки. Окнир, – дважды кивнул Ромар. – У каждого были свои причины его найти.
   – Ты искал Иоллара? – дошло до меня.
   – Да. Знал, что он на Таре, но делал ставку на Западные земли. Потерял два месяца. И опоздал.
   Он говорил без эмоций, без сожаления – просто признавал уже свершившееся.
   – Ты все равно не вернул бы его на Эльмар без проводника. А Лайс на это не согласился бы.
   – Гал, – брат коснулся моей руки, – иди к Маризе.
   – Лайс?!
   – Да, я не согласился бы возвращать Ила на Эльмар. Довольна? Теперь иди.
   Душный вечер. Незваный гость. Мечи за спиной. И сам он Меч. Только зовут его теперь…
   – Ты ведь не затем искал его, Убийца, – прошипела я, когда все встало на свои места. – Тебя не вернуть его наняли.
   – Не вернуть, – спокойно согласился он. – Я не проводник, открывающая.
   – Галла, иди в дом.
   – Лайс!
   – Иди, прошу тебя. Мы поговорим, и я все тебе объясню.
   – Поговоришь? С этим… А давай я его убью, а? Вот возьму и убью – мне раз плюнуть!
   – Я знаю, – невозмутимо кивнул орк. – Слышал о тебе в городе, Галла. Но убивать воина магией бесчестно. Ты способна на бесчестные поступки?
   – А то, что собирался сделать ты, было бы честно?
   – Да. У него был бы шанс.
   – У него не было шансов против тебя, Ром, – вздохнул Эн-Ферро. – Он был всего лишь учеником, ты учителем.
   – Он был лучшим моим учеником, – возразил Убийца.
   – Разве он не проиграл тебе те два боя?
   – Проиграл. Но другие мои ученики даже не рискнули бросить мне вызов. А он это сделал дважды. Он был хорошим воином. И я пришел, чтобы ты рассказал мне, как он умер.
   – Лучше я расскажу, куда тебе пойти! – вскипела я.
   – Галла! Иди в дом, я сказал.
   – А не то что?
   Лайс устало провел по лицу ладонью.
   – Иди в дом, – попросил он на чистом кассаэл, неподвластном переводчикам идущих. – Тебе нельзя волноваться.
   – Я не оставлю тебя наедине с этим типом, – ответила я на том же языке.
   – Он ничего мне не сделает.
   – Лайс, он хотел убить Ила! Он Убийца. Он…
   – Да, он Убийца. Но мою смерть ему не заказывали. Он пришел поговорить об Иолларе. Это нормально…
   – Нормально для наемного убийцы?
   – Нормально для учителя, который хочет узнать о судьбе ученика. Иди к Маризе. Готовьте ужин, накрывайте на стол. Я вернусь и все объясню.
   – Хорошо. Но будь осторожен.
   – Ром, нам лучше прогуляться. – Кард снова заговорил на каэрро.
   – Как скажешь.
   Эльмарец поднялся со скамьи и повернулся ко мне:
   – Доброй ночи, принцесса. Я так понимаю, сегодня мы уже не увидимся.
   – Я надеюсь, мы никогда уже не увидимся, Убийца.
 
   – Твоя сестра знает, что она носит на шее?
   – Знает, – поморщился Лайс. – Интересно, хоть кто-нибудь в Сопределье не знает этого?
   Они спустились с холма на берег. Здесь было не так душно – от моря веяло прохладой.
   – Мальчик разнес семейную легенду по многим мирам, а потом стал ее частью. Расскажи мне, как он погиб.
   – Когда ты приехал в Марони, Ром?
   – Неделю назад.
   – Здесь говорят – длань.
   – Я знаю, но длань – это пять дней, а я в городе уже семь.
   – И семи дней тебе не хватило, чтобы все разузнать?
   – Нет. Иначе я не пришел бы к тебе. Расскажи мне о нем.
   – Сначала скажи, как ты вообще согласился на эту работу. Ил уважал тебя.
   – Я его тоже. Потому и согласился. Я дал бы ему шанс, другой – нет.
   – Ты сказал, что наем был двусторонним. Орков я еще понимаю, законный претендент на стальную корону им не нужен. Но как Окнир мог заказать убийство сына?
   – Князю больше не нужен сын, вышедший из-под его контроля. Скоро у него будет новый наследник, и вряд ли тебе доверят его воспитание.
   – Меня это не расстраивает.
   – Как он умер, Эн-Ферро?
   – Он собирался на Саатар. В Марони как раз появился Гайли. Помнишь его? Он предложил Илу перебраться в посольство, а какой-то маг-эльфоненавистник решил это посольство взорвать. Все эльфы были на приеме у герцога. О том, что в здании есть кто-то еще, колдун не знал: пришел с тремя сообщниками, наткнулся на Иоллара. Или колдун был слабоват, или Ил оказался быстрее, но мага и его людей он убил. Только выбраться из дома уже не смог. Сгорел.
   – Сгорел заживо?
   Лайс вздрогнул.
   – Я спрашиваю, он сгорел заживо или умер, а после сгорел?
   – Не знаю. Да и какая теперь разница?
   – Разница есть, Эн-Ферро.
   Идущий вынул из сумки небольшой мешочек. Распустил тесемки и высыпал на песок что-то темное.
   – Что это? – заинтересовался кард.
   – Земля с того места, где он погиб. Ты ведь знаешь наши традиции: прах умершего орка должен быть развеян над Морем Высохших Слез. Я собирался сделать это по возвращении на Эльмар.
   – Почему передумал?
   – Я видел два таких моря в глазах той, которую ты называешь своей сестрой. Думаю, этого более чем достаточно для достойных похорон.
   Несколько минут они молча смотрели на плавающие вдали огни рыбацких судов и зависшие над заливом звезды.
   – Когда ты уходишь, Ром?
   – Еще не решил. Ты рассказал мне слишком мало, и я должен сам во всем разобраться.
   – Ты знаешь, что Эльмар закрыли на карантин? В ближайшие несколько лет ты не сможешь вернуться домой.
   – Значит, мне не нужно спешить.
 
   Галла
   Лайс пришел раньше, чем мое беспокойство переросло в панику. С порога нарочито бодро потребовал хлеба в виде полноценного ужина и зрелищ в виде светового шара от Ласси. Малыш с заданием справился на «отлично». Ужин заслужил звания скудной трапезы отшельника. Хотела бы я взглянуть на отшельника, поедающего запеченных гусей с овощным рагу и запивающего это все сухим каларским.
   – Рассказывай, – потребовала я, когда Мариза с сыном ушли с кухни. – С чего это ты любезничаешь с наемником, который собирался убить твоего друга?
   – Я говорил не с наемником, а с учителем своего друга, Галчонок. Знаю, что это сложно, но постарайся понять. В каждом мире, в каждой стране этого мира своя уникальная культура, свои традиции и свой образ мышления. Ромар – орк. Эльмарский орк Сумрачного края. Даже когда врата позвали его и он стал ходить в другие миры, он не изменил своим принципам. А его принципы не запрещают убивать, в том числе и за деньги. Для него эта работа ничем не хуже любой другой. Единственное, что отличает его от прочих наемников, – это то, что он никогда не убивает исподтишка. Он Ромар Меч, и меч – его единственное оружие. У каждого, кого он убил, был шанс защитить свою жизнь.
   Незначительный шанс, если вспомнить, что рассказывал о нем Иоллар. Но Ил уважал Ромара, восхищался им. Даже завидовал немного, но не как мечнику, а как идущему, тому, чья свобода не ограничена рамками одного мира. Именно из-за Ромара Ил упросил Лайса отвести его на Каэлер, в Школу Огненного Клинка, туда, где учился когда-то молодой эльмарский орк, ставший впоследствии лучшим бойцом Сумрачного края. Из-за Ромара он провел там несколько лет, чтобы стать мастером и в очередной раз бросить вызов учителю. И я верю, что третий бой он бы у него выиграл…
   – Наверное, ты прав, Лайс. Лучше сотня таких Убийц, чем один обладающий даром гад, никому не дающий даже призрачного шанса на спасение.
   – Но Ил убил его, эльфы не пострадали, договоры на открытие порта подписаны. А значит, и этот бой он выиграл. Верно?
   – Верно.
   Я обещала, что больше не стану плакать, солнце мое, и я не стану, хоть слезы уже просятся из глаз.
   – Хочешь, я посуду вымою? – предложил заметивший мое настроение Эн-Ферро.
   – А я?
   – А ты спать пойдешь. И так устала за день, как на станции – идущие один за другим шастают: сперва Брайт, потом Ромар. Хорошо хоть Гайли уехал.
   – Точно. Если бы еще раз услышала: «Здравствуй, открывающая», не выдержала бы. Анекдот про вежливого ежика и Али-Бабу знаешь?
   – Про какую бабу?
   – Темнота! Ладно, мой посуду, а я тебе сказку расскажу.
   – Сказку? Ты же анекдот обещала!
   Утро началось с пронзительного женского визга, топота босых ног и хлопанья дверей. И удивительного открытия: в отличие от кошек карди боятся мышей.
   – Ласси, поймай эту тварь! Сыночек, миленький, поймай!
   Маленький серый комочек удобно устроился под стулом, и ловить его никто не собирался: перепуганная Мариза висела на заспанном господине магистре, обхватив его руками, ногами и хвостом, а их сын светился улыбкой, видя, что мама и папа в кои-то веки обнимаются.
   – Ласси-и-и!
   Пришлось нарушить сцену семейного счастья – от ее визга закладывало уши, да и Лайс не выдержал бы долгих «объятий». Мышонок удивленно пискнул, оказавшись в моей руке, племянник разочарованно шмыгнул носом, а карди, повисев на фиктивном супруге еще пару секунд, смущенно сползла на пол.
   – Пап, а можно я его оставлю? – запрыгал вокруг Ласси. – Теть Галла?
   Мнения матери он, естественно, не спрашивал.
   – Да, – выдал рассеянно Эн-Ферро.
   – Нет, – твердо ответила я. – У тебя же скоро котенок будет. Пойди во дворе его выпусти.
   Хвост Маризе определенно шел. Как и ажурное белье, даже с большой натяжкой не претендовавшее на звание пижамы. Неудивительно, что из ее спальни впечатленного братца пришлось выводить чуть ли не за руку.
 
   Школа началась с магистра Келая, вновь встречавшего меня удивленным взглядом. Кажется, все уже свыклись с мыслью о том, что тэсс Галла Эн-Ферро не собирается ни умирать, ни бросать это славное учебное заведение, а он все еще сомневается.
   – Доброе утро, магистр! – Я одарила его лучезарнейшей из своих улыбок.
   – Доброе утро, тэсс Галла, – кивнул он, переводя взгляд мне за спину, где из портала уже появлялись первые лишенные заслуженных каникул ученики.
   Странный он.
   – Здравствуй, Галла, – пропела летящая вниз по лестнице Гейнра. – Наставник еще занят.
   – Здра… Чем?
   Вы пытались когда-нибудь разговаривать с ветром? И не пробуйте. Мне это не удалось – ураган по имени Гейнра уже хлопнул входной дверью.
   А чем был занят наставник, я поняла, как только вломилась в его кабинет.
   – А, тэсс Галла, – кивнул, отвлекшись от каких-то бумаг, магистр Салзар. – В вашем доме, должно быть, не принято стучать в двери?
   – В ее доме, наверное, вообще нет дверей! – гневно проревел Медведь.
   И только Триар приветствовал меня доброй старческой улыбкой:
   – Мы немного заняты, Галла. Прости.
   Тэр Марко поглядел, как я растерянно переминаюсь с ноги на ногу, не зная, уйти мне или набраться еще большей наглости и спросить, что они делают, и насупился еще больше:
   – Галла!
   – Поняла. Испаряюсь.
   И испарилась.
 
   – Как она это делает? – удивленно приподнял брови Ворон.
   Такой скоростной телепортации азгарец в жизни не видел: только была, и уже нет.
   – Догоните и спросите, – хихикнул Триар.
   – Не вздумайте, – серьезно предостерег старший наставник. – Галла использует рассеянный след. Неизвестно, куда по такому вынесет.
   – Мастер телепортации?
   – Возможно.
   – Марко имеет в виду, что, возможно, и телепортации тоже, – с довольной улыбкой вставил старик. – Телепортации, телекинеза, мысленного воздействия… Чему еще ты ее учишь?
   – Не правилам хорошего тона, это точно, – усмехнулся Салзар. – Да я и не думаю, что вы чему-либо ее учите, магистр.
   – Вы тоже заметили? – нахмурился Медведь.
   – Заметил. Наверняка стоит вам перейти к новой теме, объяснить основы, как ваша ученица принимается самостоятельно плести заклинания, не вписывающиеся в классические каноны.
   – О чем он, Марко? – встрепенулся Триар.
   – Я о том, что не всем требуются наставники.
   – Ерунда! На самостоятельное овладение даром уходят десятки лет.
   – Не всегда. Вы же преподаете историю, должны помнить легенду о Велерине. Она выучилась всему сама уже к двадцати годам. Поэтому-то маги Каэтара ее невзлюбили, и она ушла к эльфам. Вероятно, вашу Галлу ждет та же судьба. Не зря же принц Кэллиан ее обхаживал?
   – Для нее найдется работа и в Марони, – отрезал Медведь.
   – Даже так? – что-то поняв, посерьезнел некромант. – Тогда срочно начинайте учить ее хорошим манерам.
   – Сегодня же приступлю. А пока давайте вернемся к столбам. Вы полагаете, магистр Феаст мог…
 
   Галла
   С тех пор как не стало моего ясноглазого солнца, я еще ни разу так не смеялась.
   Выпроводив азгарского некроманта и старичка-историка, наставник позвал меня в кабинет и заявил, что не станет обучать волшебству до тех пор, пока я не прекращу вести себя как неотесанная деревенская девка. Обещание никогда больше не входить без стука его не удовлетворило, и мне всучили для изучения аж три книженции, в которых описывались всевозможные расшаркивания.
   Одна из книг называлась «Воспитание учтивости у девиц» и начиналась словами: «Каждая юная тэсс, желающая иметь успех в обществе и со временем удачно выйти замуж…»
   Вот здесь-то я и расхохоталась. Смеялась я громко и долго, почти до слез…
 
   – «…а вырез на платье должен быть не слишком глубок…» – лафия оторвалась от книги. – У меня не слишком глубокий вырез, чародейка?
   – Да у тебя все платье – сплошной вырез!
   – Так и задумано. Дальше читать?
   – Нет. Не могу заниматься и одновременно слушать, как правильно держать веер. Уже пару раз пыталась обмахнуться мечом. Лучше расскажи, кто тебя грамоте научил.
   – А, – тряхнула она головой, – был один. Говорил, что человека из меня сделает, а после женится. В город забрал, читать учил, писать учил, еду настоящую есть учил… А потом умер.
   – До дна выпила? – скривилась я.
   – Нет, я с ним аккуратненько. Нравился он мне. – Майла улыбнулась, мечтательно прикрыв глаза. – И замуж хотелось. Интересно же, когда замуж… Убили его. Тогда всех убивали. Мужчин убивали, женщин убивали, детей убивали. Война называется. И к нам пришли. Его убили. Меня убили.
   – А потом? – Я присела на траву рядом с ней.
   – А потом я встала и в лес ушла. И его забрала. Возле родничка похоронила, здесь рядышком. Прихожу иногда, когда вспомню.
   – Странная ты, лафия.
   – Обычная, – пожала она голыми плечиками. – А вот ты странная, чародейка. Со мной разговариваешь. Книжки смешные читаешь. Железкой своей машешь. Нашла бы себе нормального мужчину…
   – Нормальные мужчины на дороге не валяются, чтобы их находить.
   – А тот, что в кустах сидит, тебе не нравится? – прошептала она мне как подружке.
   – В каких кустах? – так же тихо спросила я, подтягивая к себе меч.
   – В тех. Давно уже сидит. Сразу на меня смотрел, а когда ты танцевать начала – на тебя.
   В кустах, значит? Ну-ну, сейчас поглядим, что это за тайный поклонник вооруженных чародеек и образованной нечисти.
   – Мужчина! – позвала я игривым голоском, предварительно выставив щит. – Выходите, мы вас заметили!
   – Благоразумная юная тэсс не должна начинать знакомство с мужчиной первой, – тихо процитировала начитанная майла.
   – Где ты тут нашла благоразумных? Мужчи-ина!
   М-да. Так только портовые шлюхи орут, подзывая потенциальных клиентов. Не удивлюсь, если засевший в густой растительности наблюдатель, выбравшись, с ходу предложит мне горсть красненьких.
   – Мое почтение, принцесса, – приподнялась над зеленью голова.
   Ромар Убийца. Остатки хорошего настроения моментально улетучились.
   – Засунь свое почтение себе в…
   – Фи, – скривилась лафия. – Тебе никакие книжки не помогут. Такой вежливый тэр, а ты ему грубишь.
   При виде вероятного источника питания в майле проснулись охотничьи инстинкты.
   – Идите к нам, добрый тэр, – улыбнулась она призывно, – и не обращайте внимания на эту невоспитанную особу.
   Такой сложной дилеммы передо мной еще не стояло: я уже сплела одно миленькое заклинаньице, но использовать его на выслеживавшего меня орка или же на развязную нежить – решить не могла.
   – Благодарю вас, милая тэсс, – как по книжке раскланялся идущий. – Простите мое поведение, но, наблюдая за вами, я и в мыслях не имел ничего постыдного.
   Майла с сожалением вздохнула.
   – Я увидел, как ваша подруга упражняется с мечом…
   – Задолбать меня решили своим этикетом?! – Я с дасадой рассеяла неиспользованное плетение. – Я ей не подруга! Она никакая не милая тэсс! А ты говори, что тебе от меня надо, и проваливай!
   Невозмутимости идущего могли позавидовать скалы. Я еще вчера заметила, что он абсолютно непробиваемый, а сегодня, когда орк как ни в чем не бывало выбрался из окружающего поляну кустарника, чтобы галантно припасть к ручке лесной соблазнительницы, лишний раз в этом убедилась.
   – Досточтимый тэр Ромар, – решила я сменить тактику, – не соблаговолите ли объяснить, почему вы проводите этот замечательный день, лежа в кустах, вместо того чтобы раз и навсегда убраться из моей жизни?
   – Уже лучше, – прокомментировала наглая майла.
   – Я не следил за тобой, открывающая, если ты это имела в виду. Сюда меня привели другие дела.
   – И эти дела так тебя измотали, что ты решил вздремнуть в этих чудных колючих кустиках?
   – Нет. Я услышал голоса и решил посмотреть. А когда увидел, чем ты занята, меня это заинтересовало. Профессиональное любопытство.
   – Надеюсь, твое любопытство удовлетворено в полной мере. Эй, майла, напомни мне, как вежливо прощаться, покуда я снова не послала многоуважаемого тэра.
   Лафия за моей спиной промолчала.
   – Не стоит, принцесса. Я уйду и без прощания. Но если позволишь…
   – Не позволю!
   – Я лишь хотел спросить, сколько лет ты обучалась искусству меча и кто был твоим учителем.
   – Сколько лет? – Боги пресветлые, как бы я была вам благодарна, если бы мое счастье, как и наши занятия, длилось хотя бы год. – О каких годах ты говоришь, Убийца? У меня было всего три месяца. Три коротких месяца. Потому что тот, кто был моим учителем…
   Я обещала больше не плакать, солнце мое, но как же это бывает трудно.
   – Не спрашивайте ее об этом, тэр, – вдруг вступилась за меня лафия. – Люди не любят рассказывать про такое. Это грустно.
   – Не стану, милая тэсс, – кивнул орк. – Это действительно грустно.
   Лицемер!