Страница:
насмешливые искорки, когда он увидел значок на лацкане ее пиджака "Запретим
атомную бомбу!".-- Я же сказал, что ты легко меня здесь найдешь!
-- Надеюсь, я тебе не помешала? -- спросила она, понимая, что взяла
явно не тот тон, дескать, люби меня -- ведь я твоя мать.
-- Нет, что ты, конечно нет,-- ответил он и крикнул: -- Эй, ребята!
Кто-нибудь не побросает за меня? Ко мне пришли. Увидимся позже в доме.-- Он
ее не представил никому из своих друзей.-- Может, немного прогуляемся? Я
покажу тебе здесь все.
-- Рудольф с Джин очень огорчились из-за того, что ты не пришел на
ланч,-- сказала она, когда они отошли от площадки. Снова взяла неверный тон.
Какая жалость!
-- На самом деле? -- спокойно осведомился Билли.-- Мне очень жаль.
-- Рудольф говорит, что неоднократно приглашал тебя к себе, но ты так
ни разу и не пришел.
-- Ну ты же знаешь, как это бывает,-- пожал он плечами.-- Всегда
возникает что-то неожиданное.
-- Все же мне было бы приятно, если бы ты наведывался к нему хотя бы
изредка.
-- Ладно, приду как-нибудь. Обсудим с ним различия между нашими
поколениями. Или как в городке у нас все курят травку. Его газета очень
подробно освещает эти темы.
-- А ты куришь травку?
-- Мать, дорогая, да вернись ты, наконец, в двадцатый век.
-- Не нужно говорить со мной таким снисходительным тоном,-- резко
упрекнула она его.
-- Какой прекрасный день,-- сказал он,-- я так долго тебя не видел. К
чему нам ссориться? Вот это здание -- общежитие, в котором я жил, когда
учился на первом курсе.
-- В этой игре принимала участие твоя девушка? (Он как-то в письме
обмолвился, что неравнодушен к одной девушке из их группы.)
-- Нет. На уик-энд сюда приезжали ее родители, и ей пришлось делать
вид, будто меня не существует в природе. Ее отец меня не выносит, как,
собственно, и я его. Я оказываю на нее дурное, аморальное, развращающее
влияние -- так утверждает он. Просто какой-то неандерталец.
-- Ты можешь сказать хоть одно доброе слово в чей-либо адрес?
-- Конечно могу. Например, об Альбере Камю. Но, к сожалению, он умер.
Кстати, как там поживает другой мой любимец, Эванс Кинселла?
-- Жив-здоров, в отличие от Камю.
-- Какая замечательная новость,-- воскликнул Билли.-- Просто нечто
сенсационное!
Если бы Колин не умер, он не вел бы себя так вызывающе, подумала
Гретхен. Был бы наверняка другим. Рассеянный, деловой человек садится за
руль и врезается в дерево, а последствия этого несчастного случая все
расходятся и расходятся, как круги по воде, распространяясь и на другие
поколения.
-- Ты хоть когда-нибудь приезжаешь в Нью-Йорк?
-- Очень редко.
-- В следующий раз, когда соберешься, дай мне знать,-- сказала она.-- Я
куплю билеты на какое-нибудь шоу. Привози с собой свою девушку, мне хотелось
бы познакомиться с ней.
-- В ней нет ничего особенного,-- попытался разочаровать ее Билли.
-- Все равно, предупреди меня.
-- Обязательно.
-- Ну а как твоя учеба? -- спросила Гретхен.
Билли поморщился.
-- Рудольф говорит, что у тебя далеко не все гладко. Он утверждает, что
тебя могут отчислить из университета. Это вполне реально.
-- Выходит, работа мэра не такая уж напряженная,-- сказал Билли,-- если
он находит время проверять, сколько лекций я прогулял за семестр.
-- Пойми, если тебя отчислят из университета, то заберут в армию. Тебе
это нужно?
-- Наплевать! В армии небось повеселее, чем на некоторых лекциях здесь,
в университете.
-- А обо мне ты никогда не думаешь? -- Опять неверный тон. Абсолютно,
классически неверный. Но уже ничего не исправишь. Птичка вылетела -- не
поймаешь.-- Как ты думаешь, что будет со мной, если тебя пошлют воевать во
Вьетнам?
-- Мужчины воюют, женщины льют слезы,-- ответил Билли.-- Чем мы с тобой
отличаемся от других?
-- Ну а ты предпринимаешь что-нибудь, чтобы изменить ситуацию? Чтобы
остановить войну, например? Очень многие студенты по всей стране трудятся не
покладая рук, день и ночь...
-- Придурки,-- отрезал Билли.-- Только зря тратят время. Война -- это
слишком заманчивый рэкет для сильных мира сего. Плевать им на то, что делают
несколько бьющихся в судорогах молокососов. Если хочешь, я тоже могу
нацепить вот такой же значок. Большие дела! Пентагон просто затрясется от
страха, узнав, что Билли Эбботт выражает протест против атомной бомбы.
-- Билли,-- Гретхен остановилась, посмотрела ему прямо в глаза.-- Ты
вообще чем-нибудь интересуешься?
-- Не особенно,-- спокойно ответил он.-- А что в этом плохого?
-- Мне остается только надеяться, что это -- только поза. Глупая
мальчишеская поза, больше ничего.
-- Нет, мать, это не поза,-- возразил он.-- И я давно уже не мальчик, к
твоему сведению. Я взрослый мужчина и считаю, что все вокруг прогнило. На
твоем месте я временно вообще забыл бы обо мне. Если тебе трудно платить за
мое образование, то можешь не присылать деньги. Если я тебе не нравлюсь,
если ты винишь себя за то, что я стал таким, ты, возможно, права, а может
быть, и нет. Мне, конечно, жаль, что приходится разговаривать с тобой в
таком тоне, но я не хочу быть лицемером. Мне кажется, ты будешь куда
счастливее, если перестанешь вообще беспокоиться обо мне, вернешься к моему
дорогому дяде Рудольфу и твоему дорогому Эвансу Кинселле, а я вернусь на
бейсбольную площадку и продолжу игру.-- И он, резко повернувшись, зашагал по
тропинке к бейсбольной площадке.
Гретхен смотрела ему вслед, покуда он не превратился в маленькую
серо-голубую фигурку вдали, потом и сама медленно, тяжело ступая, поплелась
к припаркованному автомобилю Рудольфа.
Больше незачем было оставаться на весь уик-энд в Уитби. После тихого
семейного обеда в компании Рудольфа и Джин она села на утренний поезд и
возвратилась в Нью-Йорк.
В отеле ее ждала записка от Эванса. Он сообщал, что сегодня вечером не
сможет с ней вместе поужинать.
1967 год
Джонни Хит сидел в самолете, летевшем в Даллас, и рылся в бумагах в
своем пухлом портфеле. Рудольф, сидевший рядом, рылся в своем, таком же
пухлом. Он должен был вскоре представить на городской совет бюджет на
следующий год и, недовольно нахмурившись, листал предварительную смету
Счетного департамента. Цены неуклонно росли. Полиции, пожарникам,
преподавательскому составу государственных школ, мелким чиновникам -- всем
им полагалось повышение зарплаты. К тому же у него нешуточную тревогу
вызывал рост числа людей, получающих пособия по социальному обеспечению,
особенно среди негритянского населения города. В ближайших планах было
строительство завода по очистке городских стоков. Все поголовно протестовали
против роста налогов, искали всевозможные лазейки, а федеральная финансовая
помощь и помощь штата оставались на прежнем уровне. Ну вот, даже на высоте
тридцати тысяч футов приходится заниматься финансовыми вопросами, подумал
он.
Джонни Хит в кресле рядом тоже занимался финансовыми вопросами, но ему
было легче, так как приходилось ломать голову над своими собственными
деньгами и капиталом. После смерти отца Брэд Найт перевел свой офис из Тулсы
в Даллас, и сейчас они летели в Техас, чтобы поговорить о судьбе своих
капиталовложений в его нефтяную компанию "Питер Найт и сын". Такова была
главная цель их поездки. Брэд утратил прежнее чутье опытного бизнесмена, и
им с Джонни приходилось вкладывать деньги в одну пустую скважину за другой.
Да и те нефтяные колодцы, которые вступили в эксплуатацию, то и дело
сталкивались с целым рядом катастрофических неприятностей -- то в нефти
появлялась соленая вода, то обрушивался глинистый сланец, то у
геологоразведчиков на пути возникали непредвиденные твердые геологические
формации, и для бурения требовались дополнительные затраты. Джонни Хит,
проведя свое негласное расследование, пришел к выводу, что Брэд "химичит",
дает в отчетах ложную информацию и ворует таким образом у них деньги, и
большие деньги, причем занимается этим уже давно. Представленные Джонни
Рудольфу цифры показались тому вполне убедительными, но он не торопился
принимать против Брэда какие-либо меры, пока все не выяснит с ним при
разговоре с глазу на глаз. Разве мог человек, которого он так давно знал,
оказаться такой свиньей? Просто невероятно, даже несмотря на Вирджинию
Калдервуд.
Самолет приземлился, но в аэропорту Брэда не было. Он не пришел их
встретить. Вместо себя он прислал своего помощника -- крупного, высокого
мужчину в соломенной шляпе, в матерчатом пиджаке в полоску, с узким
галстуком-шнурком. Он от лица мистера Найта принес им извинения (тот был
занят на каких-то важных переговорах, по словам помощника), отвез их в своем
"кадиллаке", оснащенном кондиционером, по шоссе, на котором то и дело от
адской жары возникали странные миражи, до отеля в центре Далласа, где Брэд
снял им номер с гостиной и двумя спальнями.
Отель был новый, и номера были декорированы так, чтобы, по мысли
дизайнера, затмить все, что существовало в этой области в эпоху Второй
империи1.
На длинном столе у стены выстроилась батарея из шести бутылок бурбона,
шести -- шотландского виски, шести бутылок джина и водки плюс бутылка
вермута, ведерко, набитое кубиками льда, несколько дюжин бутылочек
кока-колы, целая корзина лимонов, громадное блюдо с какими-то диковинными
фруктами и масса стаканов и стаканчиков разных размеров и конфигурации.
-- Пиво и шампанское -- в холодильнике,-- сказал помощник,-- если это
вам больше нравится. Вы у нас уважаемые гости мистера Найта.
-- Мы завтра улетаем,-- сказал Рудольф.
-- Мистер Найт распорядился, чтобы я устроил вас с комфортом,
джентльмены,-- ответил помощник.-- Не забывайте, вы находитесь в Техасе!
-- Если бы у защитников Аламо1 оказалась под рукой вся эта выпивка, то
они держались бы там до сих пор,-- сострил Рудольф.
Помощник вежливо засмеялся, сообщив им, что мистер Найт наверняка
освободится к пяти часам вечера. Сейчас было только чуть больше трех.
-- Не забудьте,-- сказал он прощаясь,-- если вам что-то понадобится, то
немедленно звоните мне в контору.
-- Вот она, показуха,-- сказал Джонни, обводя рукой апартаменты и
длинный стол с горой выпивки.
Рудольф почувствовал легкое раздражение из-за Джонни -- вечно он суется
со своими подозрениями.
-- Мне нужно сделать несколько звонков,-- сказал он.-- Когда придет
Брэд, постучи.
Рудольф вошел в свою спальню, закрыл за собой дверь.
Первым делом он позвонил домой. Он старался звонить Джин хотя бы трижды
в день. Рудольф все же внял совету Гретхен и теперь не держал крепких
напитков в доме, но ведь в Уитби было полно магазинов, торгующих ими, и еще
больше баров. Но сегодня у него не было никаких причин для беспокойства.
Джин казалась такой беззаботной, такой веселой. Она везла Инид на детскую
вечеринку, первую в ее жизни. Два месяца назад Джин попала в аварию, будучи
в нетрезвом состоянии за рулем, а их малышка сидела на заднем сиденье.
Машину она разбила вдребезги, но за исключением нескольких пустяковых
царапин ни одна из них серьезно не пострадала.
-- Ну как там, в Далласе? -- спросила она.
-- Техасцам, по-видимому, нравится,-- ответил Рудольф.-- Но для
остального человечества он просто невыносим.
-- Когда возвращаешься?
-- Постараюсь быстрее.
-- Давай поторапливайся,-- сказала Джин. Он не сказал ей, почему они
полетели с Джонни в Техас. Не хотел ее расстраивать, пока до конца не
прояснит ситуацию.
Потом позвонил в мэрию и подозвал к телефону своего секретаря,
молодого, чуть женственного, никогда не унывающего молодого человека.
Сегодня он не был таким безмятежным, как обычно. Утром перед зданием
редакции газеты "Сентинел" состоялась шумная студенческая демонстрация из-за
опубликованной в нем редакционной статьи в пользу продолжения существования
в университете кафедры подготовки офицеров-резервистов. Рудольф сам лично
одобрил статью, так как она была написана в умеренном тоне и не призывала к
принудительной военной подготовке. По его мнению, на кафедру должны были
приходить те студенты, которые хотели связать свое будущее с военной
карьерой, и те пылкие патриоты, готовые в любую минуту в случае
необходимости выступить на защиту своей страны. Но голос разума, увы, так и
не сумел переубедить студентов, заставить их смягчить свою позицию. В окна
полетели камни, и пришлось вызывать полицию. Секретарь сообщил, что ему
звонил президент университета Дорлэкер, он был в дурном настроении и
возмущался, говорил дословно следующее: "Если он мэр, то почему его нет на
рабочем месте?" Рудольф не хотел раскрывать перед секретарем характер своей
деловой поездки. В его офисе, оказывается, побывал шеф местной полиции
Оттман, он был сильно удручен случившимся.
-- Возникли серьезные, очень серьезные осложнения,-- сказал он.-- Мэру
лучше побыстрее вернуться. Уже дважды звонили из главного полицейского
управления в Олбани. Состоялась еще шумная демонстрация чернокожих, они
вручили петицию, что-то насчет плавательного бассейна.
-- Ладно, достаточно, Уолтер,-- устало прервал его Рудольф.
Положив трубку, он лег на голубое, шелковое, скользкое покрывало. Он,
как мэр города, получал десять тысяч долларов в год, но отдавал все эти
деньги на нужды благотворительности. Бескорыстное служение обществу --
ничего не поделаешь.
Он встал, получив постыдное удовольствие от оставленных на покрывале
грязных следов от своих ботинок, и вошел в гостиную. Джонни, сидя за
громадным письменным столом, в жилетке, изучал разложенные бумаги.
-- Этот сукин сын неплохо нас нагрел -- в этом не может быть никаких
сомнений,-- сказал он.
-- Оставь все это на потом,-- посоветовал Рудольф.-- Сейчас я слишком
занят, разыгрывая роль преданного слуги народа, приносящего в жертву всего
себя.-- Плеснув в стакан со льдом кока-колы, он подошел к окну, посмотрел на
Даллас. Город сверкал на жарком солнце, устремляясь вверх со дна бесплодной
долины бессмысленным вулканическим извержением металла, смешанного со
стеклом,-- последствие какого-то космического катаклизма.
Рудольф вернулся в спальню, назвал телефонистке номер телефона шефа
полиции в Уитби. Ожидая звонка, принялся разглядывать себя в зеркале. Да, он
действительно похож на утомленного человека, которому нужен отдых.
Интересно, когда у него произойдет первый сердечный приступ? По статистике,
в Америке инфаркты случаются только у бизнесменов -- он где-то читал об
этом. Но теоретически он уже давно покончил с бизнесом. Профессора живут
долго, почти вечно, как и большинство генералов,-- об этом он тоже где-то
читал.
Судя по голосу Оттмана в трубке, тот пребывал в скорбном настроении. Но
он всегда был таким. Свое ремесло -- борьба с преступностью -- судя по
всему, он считал унизительным. Бейли, бывший шеф полиции, которого Рудольф
посадил за решетку, всегда казался таким добродушным, веселым, счастливым
человеком, и Рудольф жалел о том, что его пришлось посадить. Честному
человеку трудно избежать приступов меланхолии.
-- Мы разворошили осиное гнездо, господин мэр,-- печально сказал
Оттман.-- Офицер Слаттери сегодня в восемь тридцать утра поймал
первокурсника в Уитби. Он курил марихуану. Подумать только -- в восемь
тридцать утра! (Оттман, человек семейный, строго придерживался распорядка
дня, и утренние часы для него были святы.) Обыскав его, полицейский
обнаружил при нем унцию с лишним наркотика. Перед тем как отправить его в
тюрьму, он долго с парнем беседовал. Нарушитель признался, что в общежитии,
по крайней мере, пятьдесят его сверстников курят гашиш и марихуану. Если мы
там произведем обыск, то найдем никак не меньше фунта зелья. У парня есть
адвокат, и к вечеру его придется отпустить под залог. Но этот адвокат уже
наверняка растрепался кому-нибудь о случившемся, и что теперь прикажете
делать нам? Позже мне позвонил президент Дорлэкер и посоветовал больше
никогда не показываться в студенческом городке. За кого же он в таком случае
меня принимает? Университет Уитби -- это вам не Гавана и не Буэнос-Айрес,
клянусь богом, и он находится в черте города, а закон везде закон, клянусь
богом.
Да, неплохой денек я выбрал для поездки в Даллас, подумал Рудольф.
-- Шеф, подождите минутку, дайте подумать.
-- Если я не смогу появляться на территории университета, господин
мэр,-- решительно заявил начальник полиции,-- то можете принять мою отставку
хоть сейчас.
Уж эти честные служаки, подумал Рудольф. Когда-нибудь он сам попробует
марихуану и посмотрит, из-за чего весь этот шум. Может, именно это нужно
Джин?
-- Между прочим, адвокат задержанного -- это и адвокат Леона
Гаррисона,-- сообщил ему Оттман.-- Он уже побывал у меня, интересовался, что
мы намерены в этой связи предпринять. Говорит, что нужно срочно созвать
чрезвычайное совещание совета попечителей университета.
-- Ладно, шеф,-- примирительно сказал Рудольф.-- Позвоните Дорлэкеру и
скажите, что переговорили со мной и я распорядился провести обыск в
общежитии сегодня в восемь вечера. Разрешение на обыск получите у судьи
Сатерли. Только пусть ваши парни оставят свои дубинки дома. Мне не нужны
ничьи увечья. Все, конечно, в городе вскоре узнают об этом, и может быть, у
пацанов хватит ума, чтобы выбросить всю эту дрянь до нашего обыска в
общежитии.
-- Вы не знаете этих современных ребят,-- печально сказал Оттман.-- Им
не хватает здравого смысла подтереть себе задницу!
Рудольф назвал ему номер своего телефона в отеле и велел перезвонить
вечером, как только будет завершен обыск у студентов. Положив трубку, он
допил коку. В самолете их накормили какой-то ужасной дрянью, и теперь он
чувствовал сильную изжогу. К тому же, по своей глупости, он опрокинул пару
коктейлей "манхэттен", которые стюардесса любезно поставила на его поднос.
Почему-то он всегда, находясь в воздухе, пил "манхэттен". И никогда этого не
делал на земле. Интересно, почему? Не кроется ли в этом тайный смысл?
Зазвонил телефон. Ему показалось, что это телефон в спальне Джонни.
Подождал немного -- пусть тот возьмет трубку. Но оказалось, звонил его
телефон. Он поднял трубку.
-- Алло!
-- Руди? -- он узнал голос Гретхен.
-- Да, это я.
С того момента, когда она сказала, что Джин алкоголичка, в их
отношениях явно наступило охлаждение. Гретхен оказалась права, но от этого
охлаждение лишь усиливалось.
-- Я позвонила тебе домой,-- ответила Джин. Она сказала, где ты.
Надеюсь, я тебя не побеспокоила? -- Гретхен сама казалась чем-то
озабоченной.
-- Нет, нет,-- солгал Рудольф.-- Я тут бездельничаю на этом знаменитом
курорте -- Далласе на водах. Откуда звонишь?
-- Из Лос-Анджелеса. Не стала бы тебе звонить, но я сейчас просто с ума
схожу.
Она выбрала подходящее время и место, чтобы сходить с ума, подумал он.
-- Что стряслось? -- спросил Рудольф.
-- Это все из-за Билли. Ты знал, что месяц назад он бросил университет?
-- Нет,-- признался Рудольф.-- Ты же знаешь, что он никогда не
нашептывает мне на ухо свои секреты.
-- Он сейчас в Нью-Йорке, живет с какой-то девицей...
-- Гретхен, дорогая,-- пытался урезонить ее Рудольф.-- В Нью-Йорке не
меньше полумиллиона юношей возраста твоего Билли живут с какой-нибудь
девушкой. Радуйся, что не с мальчиком.
-- Но дело не в этом,-- сказала Гретхен.-- Его призывают в армию, ведь
он уже больше не студент.
-- Ну, может, это и к лучшему,-- предположил Рудольф.-- Армия за пару
лет может сделать из него настоящего мужчину.
-- У тебя же самого маленькая дочь,-- с горечью сказала Гретхен.-- Как
ты можешь так разговаривать со мной? У меня только один сын. Не думаю, что,
если ему прострелят голову, он станет настоящим мужчиной.
-- Успокойся, Гретхен, это не значит, что раз парня призывают, то через
два месяца его автоматически убьют. А сколько парней дослуживают весь срок и
возвращаются домой без единой царапины.
-- Именно поэтому я и звоню тебе,-- продолжала Гретхен.-- Я прошу тебя
сделать все, чтобы он действительно вернулся домой без единой царапины.
-- Да что я могу?
-- Ты знаешь многих в Вашингтоне.
-- Но никто, поверь, не сможет освободить призывника от воинской
службы, если он бросил университет и если у него отличное состояние
здоровья. Никто, даже люди из Вашингтона.
-- Ну, я не столь уверена в этом,-- возразила Гретхен,-- по крайней
мере, если судить по тому, что я слышала или читала. Я не прошу тебя
отмазать Билли от службы в армии.
-- В таком случае, о чем же ты меня просишь?
-- Постарайся использовать свои связи, чтобы Билли, если его заберут,
не послали во Вьетнам.
Рудольф тяжело вздохнул. Все дело в том, что он в самом деле знал
кое-кого из влиятельных людей в Вашингтоне, которые могли бы это сделать и
которые, вероятно, это сделали бы, попроси он их о таком одолжении. Но он
больше всего на свете презирал эту мелочную закулисную дипломатию с целью
добиться каких-то привилегий. Такие происки подрывали его незыблемые
нравственные устои, ставили под сомнение истинную причину его вступления на
ниву служения обществу. Другое дело -- мир бизнеса.
В мире бизнеса всегда можно обратиться к кому-то из влиятельных лиц,
попросить найти доходное местечко для своего племянника или кузена. Все это
вполне нормально. Все зависело от того, скольким вы были обязаны такому
человеку, что ожидаете получить от него в будущем, и вообще, нравится ли он
вам. Да, в таком случае можно помочь племяннику или кузену и сделать это не
моргнув глазом, без зазрения совести. Но использовать власть, чтобы отвести
от сына сестры угрозу гибели, власть, которой ты добился с помощью голосов
твоих избирателей, людей, которым ты обещал служить верой и правдой и
представлять их интересы, неукоснительно соблюдая закон, нет, это --
совершенно другое. Ведь тысячи других парней, таких же как Билли, такого же
возраста, забирают в армию, и они могут быть убиты, а он, Рудольф, активно
этому содействует и молча одобряет.
-- Гретхен,-- сказал он, повышая голос, чтобы не мешало гудение в
трубке,-- может быть, тебе поискать иной способ...
-- Кроме тебя, есть только один человек, который может мне помочь,--
сказала Гретхен, закипая от гнева.-- Это брат Колина Берка. Он -- генерал,
служит в ВВС. Но он сейчас во Вьетнаме. Я уверена, что он вывернулся бы
наизнанку, только бы Билли никогда не услышал ни одного боевого выстрела.
-- Да не кричи ты,-- сказал Рудольф, отстраняя от уха трубку.-- Я тебя
отлично слышу.
-- Послушай, что я тебе скажу.-- Теперь она уже не кричала, а орала,
словно у нее началась истерика.-- Если ты отказываешься мне помочь, то я
приеду в Нью-Йорк и заберу с собой Билли. Мы с ним уедем либо в Канаду, либо
в Швецию. И я растрезвоню повсюду, почему так поступаю.
-- Боже, Гретхен, опомнись,-- пытался успокоить ее Рудольф.-- Что с
тобой? Что у тебя, климакс?
Он слышал, как она швырнула трубку на том конце провода. Медленно
поднявшись, он подошел к окну, снова обвел взглядом Даллас. Город не менялся
-- смотри на него хоть из спальни, хоть из салона.
Семья, подумал он. Сам не зная почему, он всегда пытался защитить свою
семью. Он помогал отцу у печей, доставлял клиентам выпечку, поддерживал мать
до самой смерти. Занимался темными делишками с детективами, ему пришлось
вынести эту ужасную сцену с Вилли Эбботтом, это он помог Гретхен добиться
развода с ним, он завязал дружеские отношения с ее вторым мужем. Сделал
большие деньги для Тома, чтобы тот мог покончить со своей дикой жизнью, к
которой его принудили жизненные обстоятельства. Прилетел с другого края
континента на похороны Колина Берка, чтобы поддержать семью. Взял на себя
всю тяжесть ответственности, когда решил забрать этого насмешника,
неблагодарного Билли, из школы, где ему приходилось несладко; он устроил его
в университет Уитби, хотя по его оценкам в аттестате зрелости ему была
прямая дорога в техническое училище. Он разыскал Тома в гостинице "Эгейская"
ради матери, все разузнал о Западной Пятьдесят третьей улице, вернул долг
Тома Шульцу, заплатил адвокату, чтобы Том нашел своего сына и развелся с
этой проституткой...
Он не ждал от них благодарности, горько размышлял Рудольф. Он делал все
не ради благодарности, а ради того, чтобы быть всегда честным с самим собой.
Он сознавал свои обязательства перед собой и перед другими, и если бы он их
не выполнял, то не смог бы спокойно жить.
Но как выполнить эти обязательства до конца, если они постоянно
множатся? Это и было проблемой.
Он снова подошел к телефону, заказал разговор с Гретхен в
Лос-Анджелесе. Услышав в трубке ее голос, он сказал:
-- Ладно, Гретхен. По пути домой я остановлюсь в Вашингтоне, посмотрю,
что мне удастся сделать для тебя. Прошу только об одном -- не нужно так
волноваться.
-- Спасибо тебе, Руди,-- тихо ответила она.-- Я знала, что ты позвонишь
и поможешь.
Брэд, как и говорил его помощник, пришел в отель в пять тридцать. От
техасского жаркого солнца и техасских крепких напитков рожа его стала еще
краснее. Он явно отяжелел, расширился в объеме. На нем был темный летний
костюм в полоску, мятая голубая рубашка с большими жемчужными запонками.
-- Простите, что не смог встретить вас в аэропорту,-- начал он с
порога.-- Надеюсь, мой помощник сделал для вас все, что нужно,-- он плеснул
в стакан на кубики со льдом бурбона и, весь сияя, смотрел на своих друзей.--
Ну, давно было пора, ребята, нанести мне визит, приехать сюда, на юг,
собственными глазами увидеть, откуда к вам текут денежки. Мы сейчас вводим в
эксплуатацию новую скважину, и может быть, завтра я найму самолет и мы
атомную бомбу!".-- Я же сказал, что ты легко меня здесь найдешь!
-- Надеюсь, я тебе не помешала? -- спросила она, понимая, что взяла
явно не тот тон, дескать, люби меня -- ведь я твоя мать.
-- Нет, что ты, конечно нет,-- ответил он и крикнул: -- Эй, ребята!
Кто-нибудь не побросает за меня? Ко мне пришли. Увидимся позже в доме.-- Он
ее не представил никому из своих друзей.-- Может, немного прогуляемся? Я
покажу тебе здесь все.
-- Рудольф с Джин очень огорчились из-за того, что ты не пришел на
ланч,-- сказала она, когда они отошли от площадки. Снова взяла неверный тон.
Какая жалость!
-- На самом деле? -- спокойно осведомился Билли.-- Мне очень жаль.
-- Рудольф говорит, что неоднократно приглашал тебя к себе, но ты так
ни разу и не пришел.
-- Ну ты же знаешь, как это бывает,-- пожал он плечами.-- Всегда
возникает что-то неожиданное.
-- Все же мне было бы приятно, если бы ты наведывался к нему хотя бы
изредка.
-- Ладно, приду как-нибудь. Обсудим с ним различия между нашими
поколениями. Или как в городке у нас все курят травку. Его газета очень
подробно освещает эти темы.
-- А ты куришь травку?
-- Мать, дорогая, да вернись ты, наконец, в двадцатый век.
-- Не нужно говорить со мной таким снисходительным тоном,-- резко
упрекнула она его.
-- Какой прекрасный день,-- сказал он,-- я так долго тебя не видел. К
чему нам ссориться? Вот это здание -- общежитие, в котором я жил, когда
учился на первом курсе.
-- В этой игре принимала участие твоя девушка? (Он как-то в письме
обмолвился, что неравнодушен к одной девушке из их группы.)
-- Нет. На уик-энд сюда приезжали ее родители, и ей пришлось делать
вид, будто меня не существует в природе. Ее отец меня не выносит, как,
собственно, и я его. Я оказываю на нее дурное, аморальное, развращающее
влияние -- так утверждает он. Просто какой-то неандерталец.
-- Ты можешь сказать хоть одно доброе слово в чей-либо адрес?
-- Конечно могу. Например, об Альбере Камю. Но, к сожалению, он умер.
Кстати, как там поживает другой мой любимец, Эванс Кинселла?
-- Жив-здоров, в отличие от Камю.
-- Какая замечательная новость,-- воскликнул Билли.-- Просто нечто
сенсационное!
Если бы Колин не умер, он не вел бы себя так вызывающе, подумала
Гретхен. Был бы наверняка другим. Рассеянный, деловой человек садится за
руль и врезается в дерево, а последствия этого несчастного случая все
расходятся и расходятся, как круги по воде, распространяясь и на другие
поколения.
-- Ты хоть когда-нибудь приезжаешь в Нью-Йорк?
-- Очень редко.
-- В следующий раз, когда соберешься, дай мне знать,-- сказала она.-- Я
куплю билеты на какое-нибудь шоу. Привози с собой свою девушку, мне хотелось
бы познакомиться с ней.
-- В ней нет ничего особенного,-- попытался разочаровать ее Билли.
-- Все равно, предупреди меня.
-- Обязательно.
-- Ну а как твоя учеба? -- спросила Гретхен.
Билли поморщился.
-- Рудольф говорит, что у тебя далеко не все гладко. Он утверждает, что
тебя могут отчислить из университета. Это вполне реально.
-- Выходит, работа мэра не такая уж напряженная,-- сказал Билли,-- если
он находит время проверять, сколько лекций я прогулял за семестр.
-- Пойми, если тебя отчислят из университета, то заберут в армию. Тебе
это нужно?
-- Наплевать! В армии небось повеселее, чем на некоторых лекциях здесь,
в университете.
-- А обо мне ты никогда не думаешь? -- Опять неверный тон. Абсолютно,
классически неверный. Но уже ничего не исправишь. Птичка вылетела -- не
поймаешь.-- Как ты думаешь, что будет со мной, если тебя пошлют воевать во
Вьетнам?
-- Мужчины воюют, женщины льют слезы,-- ответил Билли.-- Чем мы с тобой
отличаемся от других?
-- Ну а ты предпринимаешь что-нибудь, чтобы изменить ситуацию? Чтобы
остановить войну, например? Очень многие студенты по всей стране трудятся не
покладая рук, день и ночь...
-- Придурки,-- отрезал Билли.-- Только зря тратят время. Война -- это
слишком заманчивый рэкет для сильных мира сего. Плевать им на то, что делают
несколько бьющихся в судорогах молокососов. Если хочешь, я тоже могу
нацепить вот такой же значок. Большие дела! Пентагон просто затрясется от
страха, узнав, что Билли Эбботт выражает протест против атомной бомбы.
-- Билли,-- Гретхен остановилась, посмотрела ему прямо в глаза.-- Ты
вообще чем-нибудь интересуешься?
-- Не особенно,-- спокойно ответил он.-- А что в этом плохого?
-- Мне остается только надеяться, что это -- только поза. Глупая
мальчишеская поза, больше ничего.
-- Нет, мать, это не поза,-- возразил он.-- И я давно уже не мальчик, к
твоему сведению. Я взрослый мужчина и считаю, что все вокруг прогнило. На
твоем месте я временно вообще забыл бы обо мне. Если тебе трудно платить за
мое образование, то можешь не присылать деньги. Если я тебе не нравлюсь,
если ты винишь себя за то, что я стал таким, ты, возможно, права, а может
быть, и нет. Мне, конечно, жаль, что приходится разговаривать с тобой в
таком тоне, но я не хочу быть лицемером. Мне кажется, ты будешь куда
счастливее, если перестанешь вообще беспокоиться обо мне, вернешься к моему
дорогому дяде Рудольфу и твоему дорогому Эвансу Кинселле, а я вернусь на
бейсбольную площадку и продолжу игру.-- И он, резко повернувшись, зашагал по
тропинке к бейсбольной площадке.
Гретхен смотрела ему вслед, покуда он не превратился в маленькую
серо-голубую фигурку вдали, потом и сама медленно, тяжело ступая, поплелась
к припаркованному автомобилю Рудольфа.
Больше незачем было оставаться на весь уик-энд в Уитби. После тихого
семейного обеда в компании Рудольфа и Джин она села на утренний поезд и
возвратилась в Нью-Йорк.
В отеле ее ждала записка от Эванса. Он сообщал, что сегодня вечером не
сможет с ней вместе поужинать.
1967 год
Джонни Хит сидел в самолете, летевшем в Даллас, и рылся в бумагах в
своем пухлом портфеле. Рудольф, сидевший рядом, рылся в своем, таком же
пухлом. Он должен был вскоре представить на городской совет бюджет на
следующий год и, недовольно нахмурившись, листал предварительную смету
Счетного департамента. Цены неуклонно росли. Полиции, пожарникам,
преподавательскому составу государственных школ, мелким чиновникам -- всем
им полагалось повышение зарплаты. К тому же у него нешуточную тревогу
вызывал рост числа людей, получающих пособия по социальному обеспечению,
особенно среди негритянского населения города. В ближайших планах было
строительство завода по очистке городских стоков. Все поголовно протестовали
против роста налогов, искали всевозможные лазейки, а федеральная финансовая
помощь и помощь штата оставались на прежнем уровне. Ну вот, даже на высоте
тридцати тысяч футов приходится заниматься финансовыми вопросами, подумал
он.
Джонни Хит в кресле рядом тоже занимался финансовыми вопросами, но ему
было легче, так как приходилось ломать голову над своими собственными
деньгами и капиталом. После смерти отца Брэд Найт перевел свой офис из Тулсы
в Даллас, и сейчас они летели в Техас, чтобы поговорить о судьбе своих
капиталовложений в его нефтяную компанию "Питер Найт и сын". Такова была
главная цель их поездки. Брэд утратил прежнее чутье опытного бизнесмена, и
им с Джонни приходилось вкладывать деньги в одну пустую скважину за другой.
Да и те нефтяные колодцы, которые вступили в эксплуатацию, то и дело
сталкивались с целым рядом катастрофических неприятностей -- то в нефти
появлялась соленая вода, то обрушивался глинистый сланец, то у
геологоразведчиков на пути возникали непредвиденные твердые геологические
формации, и для бурения требовались дополнительные затраты. Джонни Хит,
проведя свое негласное расследование, пришел к выводу, что Брэд "химичит",
дает в отчетах ложную информацию и ворует таким образом у них деньги, и
большие деньги, причем занимается этим уже давно. Представленные Джонни
Рудольфу цифры показались тому вполне убедительными, но он не торопился
принимать против Брэда какие-либо меры, пока все не выяснит с ним при
разговоре с глазу на глаз. Разве мог человек, которого он так давно знал,
оказаться такой свиньей? Просто невероятно, даже несмотря на Вирджинию
Калдервуд.
Самолет приземлился, но в аэропорту Брэда не было. Он не пришел их
встретить. Вместо себя он прислал своего помощника -- крупного, высокого
мужчину в соломенной шляпе, в матерчатом пиджаке в полоску, с узким
галстуком-шнурком. Он от лица мистера Найта принес им извинения (тот был
занят на каких-то важных переговорах, по словам помощника), отвез их в своем
"кадиллаке", оснащенном кондиционером, по шоссе, на котором то и дело от
адской жары возникали странные миражи, до отеля в центре Далласа, где Брэд
снял им номер с гостиной и двумя спальнями.
Отель был новый, и номера были декорированы так, чтобы, по мысли
дизайнера, затмить все, что существовало в этой области в эпоху Второй
империи1.
На длинном столе у стены выстроилась батарея из шести бутылок бурбона,
шести -- шотландского виски, шести бутылок джина и водки плюс бутылка
вермута, ведерко, набитое кубиками льда, несколько дюжин бутылочек
кока-колы, целая корзина лимонов, громадное блюдо с какими-то диковинными
фруктами и масса стаканов и стаканчиков разных размеров и конфигурации.
-- Пиво и шампанское -- в холодильнике,-- сказал помощник,-- если это
вам больше нравится. Вы у нас уважаемые гости мистера Найта.
-- Мы завтра улетаем,-- сказал Рудольф.
-- Мистер Найт распорядился, чтобы я устроил вас с комфортом,
джентльмены,-- ответил помощник.-- Не забывайте, вы находитесь в Техасе!
-- Если бы у защитников Аламо1 оказалась под рукой вся эта выпивка, то
они держались бы там до сих пор,-- сострил Рудольф.
Помощник вежливо засмеялся, сообщив им, что мистер Найт наверняка
освободится к пяти часам вечера. Сейчас было только чуть больше трех.
-- Не забудьте,-- сказал он прощаясь,-- если вам что-то понадобится, то
немедленно звоните мне в контору.
-- Вот она, показуха,-- сказал Джонни, обводя рукой апартаменты и
длинный стол с горой выпивки.
Рудольф почувствовал легкое раздражение из-за Джонни -- вечно он суется
со своими подозрениями.
-- Мне нужно сделать несколько звонков,-- сказал он.-- Когда придет
Брэд, постучи.
Рудольф вошел в свою спальню, закрыл за собой дверь.
Первым делом он позвонил домой. Он старался звонить Джин хотя бы трижды
в день. Рудольф все же внял совету Гретхен и теперь не держал крепких
напитков в доме, но ведь в Уитби было полно магазинов, торгующих ими, и еще
больше баров. Но сегодня у него не было никаких причин для беспокойства.
Джин казалась такой беззаботной, такой веселой. Она везла Инид на детскую
вечеринку, первую в ее жизни. Два месяца назад Джин попала в аварию, будучи
в нетрезвом состоянии за рулем, а их малышка сидела на заднем сиденье.
Машину она разбила вдребезги, но за исключением нескольких пустяковых
царапин ни одна из них серьезно не пострадала.
-- Ну как там, в Далласе? -- спросила она.
-- Техасцам, по-видимому, нравится,-- ответил Рудольф.-- Но для
остального человечества он просто невыносим.
-- Когда возвращаешься?
-- Постараюсь быстрее.
-- Давай поторапливайся,-- сказала Джин. Он не сказал ей, почему они
полетели с Джонни в Техас. Не хотел ее расстраивать, пока до конца не
прояснит ситуацию.
Потом позвонил в мэрию и подозвал к телефону своего секретаря,
молодого, чуть женственного, никогда не унывающего молодого человека.
Сегодня он не был таким безмятежным, как обычно. Утром перед зданием
редакции газеты "Сентинел" состоялась шумная студенческая демонстрация из-за
опубликованной в нем редакционной статьи в пользу продолжения существования
в университете кафедры подготовки офицеров-резервистов. Рудольф сам лично
одобрил статью, так как она была написана в умеренном тоне и не призывала к
принудительной военной подготовке. По его мнению, на кафедру должны были
приходить те студенты, которые хотели связать свое будущее с военной
карьерой, и те пылкие патриоты, готовые в любую минуту в случае
необходимости выступить на защиту своей страны. Но голос разума, увы, так и
не сумел переубедить студентов, заставить их смягчить свою позицию. В окна
полетели камни, и пришлось вызывать полицию. Секретарь сообщил, что ему
звонил президент университета Дорлэкер, он был в дурном настроении и
возмущался, говорил дословно следующее: "Если он мэр, то почему его нет на
рабочем месте?" Рудольф не хотел раскрывать перед секретарем характер своей
деловой поездки. В его офисе, оказывается, побывал шеф местной полиции
Оттман, он был сильно удручен случившимся.
-- Возникли серьезные, очень серьезные осложнения,-- сказал он.-- Мэру
лучше побыстрее вернуться. Уже дважды звонили из главного полицейского
управления в Олбани. Состоялась еще шумная демонстрация чернокожих, они
вручили петицию, что-то насчет плавательного бассейна.
-- Ладно, достаточно, Уолтер,-- устало прервал его Рудольф.
Положив трубку, он лег на голубое, шелковое, скользкое покрывало. Он,
как мэр города, получал десять тысяч долларов в год, но отдавал все эти
деньги на нужды благотворительности. Бескорыстное служение обществу --
ничего не поделаешь.
Он встал, получив постыдное удовольствие от оставленных на покрывале
грязных следов от своих ботинок, и вошел в гостиную. Джонни, сидя за
громадным письменным столом, в жилетке, изучал разложенные бумаги.
-- Этот сукин сын неплохо нас нагрел -- в этом не может быть никаких
сомнений,-- сказал он.
-- Оставь все это на потом,-- посоветовал Рудольф.-- Сейчас я слишком
занят, разыгрывая роль преданного слуги народа, приносящего в жертву всего
себя.-- Плеснув в стакан со льдом кока-колы, он подошел к окну, посмотрел на
Даллас. Город сверкал на жарком солнце, устремляясь вверх со дна бесплодной
долины бессмысленным вулканическим извержением металла, смешанного со
стеклом,-- последствие какого-то космического катаклизма.
Рудольф вернулся в спальню, назвал телефонистке номер телефона шефа
полиции в Уитби. Ожидая звонка, принялся разглядывать себя в зеркале. Да, он
действительно похож на утомленного человека, которому нужен отдых.
Интересно, когда у него произойдет первый сердечный приступ? По статистике,
в Америке инфаркты случаются только у бизнесменов -- он где-то читал об
этом. Но теоретически он уже давно покончил с бизнесом. Профессора живут
долго, почти вечно, как и большинство генералов,-- об этом он тоже где-то
читал.
Судя по голосу Оттмана в трубке, тот пребывал в скорбном настроении. Но
он всегда был таким. Свое ремесло -- борьба с преступностью -- судя по
всему, он считал унизительным. Бейли, бывший шеф полиции, которого Рудольф
посадил за решетку, всегда казался таким добродушным, веселым, счастливым
человеком, и Рудольф жалел о том, что его пришлось посадить. Честному
человеку трудно избежать приступов меланхолии.
-- Мы разворошили осиное гнездо, господин мэр,-- печально сказал
Оттман.-- Офицер Слаттери сегодня в восемь тридцать утра поймал
первокурсника в Уитби. Он курил марихуану. Подумать только -- в восемь
тридцать утра! (Оттман, человек семейный, строго придерживался распорядка
дня, и утренние часы для него были святы.) Обыскав его, полицейский
обнаружил при нем унцию с лишним наркотика. Перед тем как отправить его в
тюрьму, он долго с парнем беседовал. Нарушитель признался, что в общежитии,
по крайней мере, пятьдесят его сверстников курят гашиш и марихуану. Если мы
там произведем обыск, то найдем никак не меньше фунта зелья. У парня есть
адвокат, и к вечеру его придется отпустить под залог. Но этот адвокат уже
наверняка растрепался кому-нибудь о случившемся, и что теперь прикажете
делать нам? Позже мне позвонил президент Дорлэкер и посоветовал больше
никогда не показываться в студенческом городке. За кого же он в таком случае
меня принимает? Университет Уитби -- это вам не Гавана и не Буэнос-Айрес,
клянусь богом, и он находится в черте города, а закон везде закон, клянусь
богом.
Да, неплохой денек я выбрал для поездки в Даллас, подумал Рудольф.
-- Шеф, подождите минутку, дайте подумать.
-- Если я не смогу появляться на территории университета, господин
мэр,-- решительно заявил начальник полиции,-- то можете принять мою отставку
хоть сейчас.
Уж эти честные служаки, подумал Рудольф. Когда-нибудь он сам попробует
марихуану и посмотрит, из-за чего весь этот шум. Может, именно это нужно
Джин?
-- Между прочим, адвокат задержанного -- это и адвокат Леона
Гаррисона,-- сообщил ему Оттман.-- Он уже побывал у меня, интересовался, что
мы намерены в этой связи предпринять. Говорит, что нужно срочно созвать
чрезвычайное совещание совета попечителей университета.
-- Ладно, шеф,-- примирительно сказал Рудольф.-- Позвоните Дорлэкеру и
скажите, что переговорили со мной и я распорядился провести обыск в
общежитии сегодня в восемь вечера. Разрешение на обыск получите у судьи
Сатерли. Только пусть ваши парни оставят свои дубинки дома. Мне не нужны
ничьи увечья. Все, конечно, в городе вскоре узнают об этом, и может быть, у
пацанов хватит ума, чтобы выбросить всю эту дрянь до нашего обыска в
общежитии.
-- Вы не знаете этих современных ребят,-- печально сказал Оттман.-- Им
не хватает здравого смысла подтереть себе задницу!
Рудольф назвал ему номер своего телефона в отеле и велел перезвонить
вечером, как только будет завершен обыск у студентов. Положив трубку, он
допил коку. В самолете их накормили какой-то ужасной дрянью, и теперь он
чувствовал сильную изжогу. К тому же, по своей глупости, он опрокинул пару
коктейлей "манхэттен", которые стюардесса любезно поставила на его поднос.
Почему-то он всегда, находясь в воздухе, пил "манхэттен". И никогда этого не
делал на земле. Интересно, почему? Не кроется ли в этом тайный смысл?
Зазвонил телефон. Ему показалось, что это телефон в спальне Джонни.
Подождал немного -- пусть тот возьмет трубку. Но оказалось, звонил его
телефон. Он поднял трубку.
-- Алло!
-- Руди? -- он узнал голос Гретхен.
-- Да, это я.
С того момента, когда она сказала, что Джин алкоголичка, в их
отношениях явно наступило охлаждение. Гретхен оказалась права, но от этого
охлаждение лишь усиливалось.
-- Я позвонила тебе домой,-- ответила Джин. Она сказала, где ты.
Надеюсь, я тебя не побеспокоила? -- Гретхен сама казалась чем-то
озабоченной.
-- Нет, нет,-- солгал Рудольф.-- Я тут бездельничаю на этом знаменитом
курорте -- Далласе на водах. Откуда звонишь?
-- Из Лос-Анджелеса. Не стала бы тебе звонить, но я сейчас просто с ума
схожу.
Она выбрала подходящее время и место, чтобы сходить с ума, подумал он.
-- Что стряслось? -- спросил Рудольф.
-- Это все из-за Билли. Ты знал, что месяц назад он бросил университет?
-- Нет,-- признался Рудольф.-- Ты же знаешь, что он никогда не
нашептывает мне на ухо свои секреты.
-- Он сейчас в Нью-Йорке, живет с какой-то девицей...
-- Гретхен, дорогая,-- пытался урезонить ее Рудольф.-- В Нью-Йорке не
меньше полумиллиона юношей возраста твоего Билли живут с какой-нибудь
девушкой. Радуйся, что не с мальчиком.
-- Но дело не в этом,-- сказала Гретхен.-- Его призывают в армию, ведь
он уже больше не студент.
-- Ну, может, это и к лучшему,-- предположил Рудольф.-- Армия за пару
лет может сделать из него настоящего мужчину.
-- У тебя же самого маленькая дочь,-- с горечью сказала Гретхен.-- Как
ты можешь так разговаривать со мной? У меня только один сын. Не думаю, что,
если ему прострелят голову, он станет настоящим мужчиной.
-- Успокойся, Гретхен, это не значит, что раз парня призывают, то через
два месяца его автоматически убьют. А сколько парней дослуживают весь срок и
возвращаются домой без единой царапины.
-- Именно поэтому я и звоню тебе,-- продолжала Гретхен.-- Я прошу тебя
сделать все, чтобы он действительно вернулся домой без единой царапины.
-- Да что я могу?
-- Ты знаешь многих в Вашингтоне.
-- Но никто, поверь, не сможет освободить призывника от воинской
службы, если он бросил университет и если у него отличное состояние
здоровья. Никто, даже люди из Вашингтона.
-- Ну, я не столь уверена в этом,-- возразила Гретхен,-- по крайней
мере, если судить по тому, что я слышала или читала. Я не прошу тебя
отмазать Билли от службы в армии.
-- В таком случае, о чем же ты меня просишь?
-- Постарайся использовать свои связи, чтобы Билли, если его заберут,
не послали во Вьетнам.
Рудольф тяжело вздохнул. Все дело в том, что он в самом деле знал
кое-кого из влиятельных людей в Вашингтоне, которые могли бы это сделать и
которые, вероятно, это сделали бы, попроси он их о таком одолжении. Но он
больше всего на свете презирал эту мелочную закулисную дипломатию с целью
добиться каких-то привилегий. Такие происки подрывали его незыблемые
нравственные устои, ставили под сомнение истинную причину его вступления на
ниву служения обществу. Другое дело -- мир бизнеса.
В мире бизнеса всегда можно обратиться к кому-то из влиятельных лиц,
попросить найти доходное местечко для своего племянника или кузена. Все это
вполне нормально. Все зависело от того, скольким вы были обязаны такому
человеку, что ожидаете получить от него в будущем, и вообще, нравится ли он
вам. Да, в таком случае можно помочь племяннику или кузену и сделать это не
моргнув глазом, без зазрения совести. Но использовать власть, чтобы отвести
от сына сестры угрозу гибели, власть, которой ты добился с помощью голосов
твоих избирателей, людей, которым ты обещал служить верой и правдой и
представлять их интересы, неукоснительно соблюдая закон, нет, это --
совершенно другое. Ведь тысячи других парней, таких же как Билли, такого же
возраста, забирают в армию, и они могут быть убиты, а он, Рудольф, активно
этому содействует и молча одобряет.
-- Гретхен,-- сказал он, повышая голос, чтобы не мешало гудение в
трубке,-- может быть, тебе поискать иной способ...
-- Кроме тебя, есть только один человек, который может мне помочь,--
сказала Гретхен, закипая от гнева.-- Это брат Колина Берка. Он -- генерал,
служит в ВВС. Но он сейчас во Вьетнаме. Я уверена, что он вывернулся бы
наизнанку, только бы Билли никогда не услышал ни одного боевого выстрела.
-- Да не кричи ты,-- сказал Рудольф, отстраняя от уха трубку.-- Я тебя
отлично слышу.
-- Послушай, что я тебе скажу.-- Теперь она уже не кричала, а орала,
словно у нее началась истерика.-- Если ты отказываешься мне помочь, то я
приеду в Нью-Йорк и заберу с собой Билли. Мы с ним уедем либо в Канаду, либо
в Швецию. И я растрезвоню повсюду, почему так поступаю.
-- Боже, Гретхен, опомнись,-- пытался успокоить ее Рудольф.-- Что с
тобой? Что у тебя, климакс?
Он слышал, как она швырнула трубку на том конце провода. Медленно
поднявшись, он подошел к окну, снова обвел взглядом Даллас. Город не менялся
-- смотри на него хоть из спальни, хоть из салона.
Семья, подумал он. Сам не зная почему, он всегда пытался защитить свою
семью. Он помогал отцу у печей, доставлял клиентам выпечку, поддерживал мать
до самой смерти. Занимался темными делишками с детективами, ему пришлось
вынести эту ужасную сцену с Вилли Эбботтом, это он помог Гретхен добиться
развода с ним, он завязал дружеские отношения с ее вторым мужем. Сделал
большие деньги для Тома, чтобы тот мог покончить со своей дикой жизнью, к
которой его принудили жизненные обстоятельства. Прилетел с другого края
континента на похороны Колина Берка, чтобы поддержать семью. Взял на себя
всю тяжесть ответственности, когда решил забрать этого насмешника,
неблагодарного Билли, из школы, где ему приходилось несладко; он устроил его
в университет Уитби, хотя по его оценкам в аттестате зрелости ему была
прямая дорога в техническое училище. Он разыскал Тома в гостинице "Эгейская"
ради матери, все разузнал о Западной Пятьдесят третьей улице, вернул долг
Тома Шульцу, заплатил адвокату, чтобы Том нашел своего сына и развелся с
этой проституткой...
Он не ждал от них благодарности, горько размышлял Рудольф. Он делал все
не ради благодарности, а ради того, чтобы быть всегда честным с самим собой.
Он сознавал свои обязательства перед собой и перед другими, и если бы он их
не выполнял, то не смог бы спокойно жить.
Но как выполнить эти обязательства до конца, если они постоянно
множатся? Это и было проблемой.
Он снова подошел к телефону, заказал разговор с Гретхен в
Лос-Анджелесе. Услышав в трубке ее голос, он сказал:
-- Ладно, Гретхен. По пути домой я остановлюсь в Вашингтоне, посмотрю,
что мне удастся сделать для тебя. Прошу только об одном -- не нужно так
волноваться.
-- Спасибо тебе, Руди,-- тихо ответила она.-- Я знала, что ты позвонишь
и поможешь.
Брэд, как и говорил его помощник, пришел в отель в пять тридцать. От
техасского жаркого солнца и техасских крепких напитков рожа его стала еще
краснее. Он явно отяжелел, расширился в объеме. На нем был темный летний
костюм в полоску, мятая голубая рубашка с большими жемчужными запонками.
-- Простите, что не смог встретить вас в аэропорту,-- начал он с
порога.-- Надеюсь, мой помощник сделал для вас все, что нужно,-- он плеснул
в стакан на кубики со льдом бурбона и, весь сияя, смотрел на своих друзей.--
Ну, давно было пора, ребята, нанести мне визит, приехать сюда, на юг,
собственными глазами увидеть, откуда к вам текут денежки. Мы сейчас вводим в
эксплуатацию новую скважину, и может быть, завтра я найму самолет и мы