Иванов Борис. Джокер и Палач

   — Тут что-то не то с билетами... — бросила она в трубку мобильника.
   Хотя стрела и не умертвила Чувырлу, он отскочил от решетки как ужаленный, громко взвизгнув нечто в том смысле, что он ранен. Его обрез остался лежать на полу вестибюля.
   Действительно, стрела таки задела его ухо — правое — и рана довольно сильно кровоточила. Вратарь с презрительной миной отодвинул его в сторону, снял свой пулемет с предохранителя и дал предположительно в направлении, откуда прилетела стрела, длинную очередь. Как и практически все огнестрельное оружие боевого назначения, его пулемет работал почти бесшумно — был слышен только частый лязг затвора.
   Но должное впечатление на драконоводов он произвел. На головы затаившейся тройки защитников инкубатора посыпались щепа и штукатурка. Все трое отползли подальше от перил, огораживающих галерею. Янек, однако, ожесточенно кряхтя, взводил свой заряженный заново арбалет.
   — Вот что, — шепотом произнес Швед, — ты, Коста, марш в инкубатор. Будешь держать последний рубеж обороны. Возьми еще и арбалет Мутти. Ну, в нашем «оружейном» шкафу. И про штык не забудь. Но, в первую очередь, свяжись по мобильнику с Пуделем. Возьми вот мою мобилу. Там, в памяти, Пуделев номер. Экстренный. Взялся он нас «крышевать» — так пусть «крышует»! Эти все кладки да денежки — его интерес, не наш. Давай быстро! А мы тут постараемся потянуть время. Типа начать переговоры.
   Коста кивнул и, передвигаясь на четвереньках, скрылся в двери. Его трясло. «Ни фига себе — последний рубеж! — говорил ему его внутренний голос. — Два арбалета и штык против пулемета и еще трех стволов. Вот и изволь пугать ежа голой задницей! И какого ж черта Швед сразу-то Пуделя не дернул, урод? Да и Пудель тоже козел еще тот! “Покуда я с вами, ребята, — не стоит бояться таких вещей”. Ага, щщща-с-с! Козел!!»
   Но отступать-то было некуда.
   Точнее — было. Можно было просто уйти черным ходом. Но Косте это даже в голову не пришло. Героем он был или дурнем, судите сами.
   Коста запер за собой дверь коридора, ведущего к инкубатору, и рухнул на корточки. Нервно и сбиваясь стал набирать номер «экстренного канала» Пуделя.

* * *

   — Эй! — выкрикнул Швед. — Эй! Что вам надо?! Давайте объяснимся!
   Билли ответил ему очень по существу и очень категорично:
   — Ты жив еще, сученыш?! Так, прими к сведению: если стрельнешь еще раз, твой дружок на части разлетится!
   Билли спокойно протянул руку и подхватил оставленный Чувырлой на полу вестибюля обрез. Потом, не вытаскивая руку из решетки, направил ствол в живот беспамятного Мутти.
   — Спускайтесь вы все сюда. Бросайте оружие и отпирайте дверь. И без фокусов! — Он перевел прицел на руку Мутти. — Поотстреляю руки-ноги! Для начала. Считаю до трех. Раз!
   Раздался глухой хлопок и — молниеносно — страшноватый хруст-чавканье пули, входящей в живую плоть.
   — Слышал? — крикнул Билли. — Это был левый локоть...
   — Не стреляй больше! — торопливо выкрикнул Швед. — Сейчас открою...
   Он обменялся взглядом с Янеком, поднялся на ноги и сомнамбулой — пошатываясь и отрешенно глядя перед собой — стал судорожными шажками спускаться по лестнице.
   Билли терпеливо дожидался его. Под недвижным Мутти расплывалась лужа крови.
   Швед бросил на пол нож, арбалет, поднял с пола ключ-карточку, сунул ее в щель замка и отступил на шаг назад. Тут же получил мощный удар в физиономию и тряпичной грудой остался лежать у стены. Налетчики, всей четверкой, словно океанская вода в пробоину корабельного дна, ворвались в дом. Чувырла приотстал, держась за покалеченное ухо, и аккуратно затворил внешнюю — стальную — дверь. Чтоб — не «светилась».
   Янек, положив нож и арбалет на пол и подняв руки, как можно медленнее стал отступать в гостиную. И тут же заработал от Билли «в грызло». Раз. И еще раз. И, как и Швед, остался лежать в сторонке, уткнувшись вышеупомянутым и в кровь разбитым «грызлом» в давно не чищенный ковер.
   — Где четвертый? — деловито осведомился Билли. — И деньги где?
   — Да хрен же его знает! — раздраженно отозвался Чувырла, озабоченно лелеявший покалеченное ухо. — Они редко когда вчетвером вместе собираются. Вечно у них кто-то где-то по делу шляется...
   — Ну, его ждать у нас времени нет! — мрачно констатировал Вратарь и двинул Янека ботинком под ребра. — Эй ты, где шуршики?!
   Янек был безгласен. И, кажется, даже бездыханен.
   Билл мотнул головой в сторону Шустрика.
   — Давай сюда того... Что внизу оставили. Того, что поменьше. А вы, — он кивнул теперь Вратарю и Чувырле, — ищите здесь. Насквозь все...
   Вратарь бросил свой пулемет на журнальный столик и принялся деловито потрошить содержимое шкафов и комодов, составлявших меблировку комнаты. Чувырла весьма натурально принялся изображать, что простукивает стены. Шустрик отправился за оставленным у подножия лестницы Шведом.
   Швед уже почти пришел в себя, но с большим трудом шевелил разбитыми губами.
   — Где деньги? — проникновенным голосом спросил его Билл и закрепил свой вопрос крепкой зуботычиной.
   Ответ поэтому был представлен уж вконец невразумительным мычанием.
   — Он говорит: «в инкубаторе», — перевел эти звуки на понятный посторонним язык Чувырла.
   — Это где?! — зло спросил Билли. — Покажи!
   — Тогда отпустите, — покорно согласился Швед, с трудом выговаривая слова.
   Билли кивнул Шустрику. Тот отпустил завернутые за спину руки Шведа и толкнул его на середину комнаты. Швед пошатнулся, чуть было не перепутал двери и с безнадежным выражением покалеченного лица подергал дверь коридора, ведущего к инкубатору.
   Шустрик помог ему — парой выстрелов в замок и ударом кованого сапога в торец двери. Та отворилась, и вся компания двинулась к следующей — бронированной — двери в глубине прохода.
   — Здесь? — осведомился Билли. — Как открывается? А впрочем...
   Он кивнул Шустрику. Тот вытащил из кармана и прилепил к двери в районе замка небольшую таблетку. Не больше тех, что принимают с похмелья или просто от головной боли. Все подались назад. В руках у Шустрика появился маленький пульт — вроде тех, которыми управляются кары, поставленные на автомат. Шустрик надавил кнопку — и у всех в коридоре заложило уши.
   Взрыв благополучно отворил дверь.
   И первым в нее ломанул Вратарь.
   Напрасно, надо сказать. Из темного просвета в сгрудившихся нападавших ударили сразу две арбалетных стрелы. Одна насквозь прошила плечо Вратаря, вторая чиркнула по стене и ушла «в молоко».
   Все прижались к стенам. Кроме озверевшего Вратаря — с торчащим из плеча стальным стержнем он шагнул в дышащее жаром нутро инкубатора. Стоявший прямо за дверью Коста выставил перед собой штык.
   Будь он профессионалом-десантником, у одуревшего от злости и боли Вратаря не было бы шансов справиться с ним. Но Коста был человеком мирным. И он мог бы еще нажать на спусковой крючок или отправить снаряд в вообще невидимого противника. Но резать живого человека злой сталью... Для этого как-никак нужно преодолеть некий внутренний барьер. Коста преодолеть его не успел.
   Вратарь ударил парня головой в лицо, и тот рухнул к его ногам.
   — Ур-р-род! — прорычал Вратарь и отстегнул с пояса палаш.
   В общем-то, это было последнее, что он успел сделать в жизни.
   В глубине коридора раздался звук, напоминающий работу какого-то станка или допотопной швейной машинки. Звук этот издавал собственный, Вратаря, пулемет, неосмотрительно оставленный им в гостиной. А палил из него «восставший из мертвых» Янек.
   Вратаря разнесло в клочья.
   Быстроту реакции проявил только Билли. Он швырнул Шведа на Янека, а вслед ему запустил свой кинжал. В Шведа, к счастью, не пришлось ни одного заряда: Янек вовремя прекратил стрельбу. А вот кинжал пришелся Янеку рукоятью в лоб, и тот грянулся навзничь как подрубленный.
   Билли подошел к Янеку и оттянул веко, проверяя, жив ли. Тот был жив. Билли аккуратно подобрал и кинжал, и пулемет.
   — П-прикончи козла... — призвал его насмерть перепуганный Чувырла.
   А Шустрик уже принялся снимать с предохранителя свой «узи».
   — Отставить самодеятельность! — скомандовал Билли. — Берем деньги, яйца и уходим. Все оставляем как есть.
   Нет, Билли не был гуманистом. Он просто просчитывал ситуацию на пару ходов дальше, чем его подручные. Никто из ограбленных и измордованных драконоводов ни за что не обратится к властям. Просто ввиду преступности самого их бизнеса. И от трупа Вратаря они, «зоологи», как-нибудь избавятся. Эта «мокруха» будет совершенно справедливо висеть на них. Впрочем, никто Вратаря доискиваться не станет. Да он и сам, в конце концов, виноват. А вот «мочить» ограбленных «зоологов» не стоило. Тут дело неизвестно как могло обернуться. Другая совсем статья. Такую «мокруху» скрыть нелегко. В общем, возня с трупами и конфликт с Законом были Билли совершенно не нужны.
   Поэтому он лишь еще раз отправил Шведа в нокаут и занялся делом.
   Прямо при входе в «инкубатор» стояла довольно объемистая дорожная сумка. Билли расстегнул ее, присвистнул и тут же застегнул.
   — Тащи в машину, — кивнул он Шустрику. — И быстро возвращайся. А мы пошарим тут еще чуть-чуть.

* * *

   Незадолго перед тем, как Шустрик, груженный денежными знаками, вывалился из дверей дома номер 33, Ботаническую улицу огласило звонкое поцокивание конских копыт. По тихой улице следовал на своей знаменитой белой в яблоках кобыле сэр Смыга. Был он в печали и был сильно навеселе. И то и другое по случаю прощальной выпивки за упокой преславного Коннетабля Стрита.
   Однако профессионализм, свойственный Рыцарям Дорог, не покинул его слегка замутненного спиртным сознания. Конечно, заметив парочку поперек всяких правил припаркованных каров, он — в трезвом уме — не стал бы тратить на них время. В пределах Семи Городов с такими делами Орден предоставлял возиться департаменту транспорта Городской Стражи. Но сегодня столь возмутительное нарушение законов людских и божеских просто поразило исполняющего обязанности Коннетабля в самое сердце.
   Сперва он отчитал как следует девушку, чего-то ожидавшую за рулем кара по правой стороне Ботанической.
   Штрафовать ее, впрочем, не стал. Девица была не то чтобы ох как хороша, но присутствовала в ней какая-то прелесть яблони-дичка. Той, что растет на заброшенных пустошах сама по себе. Сэр Смыга таких уважал. Девушка сделала вид, что трогает свой фургончик, а сэр Смыга подался в тупичок, по левой стороне, и занялся нахалом, остановившим там свой грузовой пикап. Нахал в этот момент забрасывал на заднее сиденье своего кара здоровенную дорожную сумку. Сэр Смыга наклонился с седла и положил ему руку на плечо.
   Шустрик дернулся и, чуть не свернув себе шею, уставился на столь необычный на городских улицах феномен. Рыцаря Дорог запросто можно встретить где-нибудь на Тракте. Там им и место. Но что потребовалось этому чучелу на цивильной Ботанической?!
   — Рыцарь Дорог Смыга, — представилось чучело, постукивая пальцем свободной руки по своей бляхе. — Предъявите ваши права.
   — Хозяин сейчас выйдет, — заверил его Шустрик. — Я не за рулем. Но мы сейчас уедем... Только загрузимся.
   Про себя он решал дилемму — плохо ли или же хорошо то, что его «узи» спрятан под застегнутым плащом.
   — Здесь стоянка запрещена, — наставительно сообщило ему чучело. — Знак видите? Только остановка. Так что подождем водителя...
   — У нас поломка. Да вы посмотрите! — взмолился Шустрик, открывая перед чучелом дверцу кара.
   — Куда посмотреть? — не поняло чучело.
   — Сюда вот, — досадливо пояснил Шустрик, указывая куда-то под кузов.
   Чучело нагнулось и добросовестно попыталось посмотреть в указанном направлении. Этого только и надо было Шустрику. Он подхватил поводья, почти выпущенные из рук наездника, мгновенно набросил их тому на шею и рванул.
   Преславный сэр вылетел из стремян и, широко расставив ноги, маковкой лихо ударил в мостовую. После чего вырубился и грянулся плашмя оземь.
   Шустрик деловито закинул его в пикап, а знаменитую кобылу пребольно огрел ее же поводьями. Та резво поскакала в неизвестном направлении, а из дома 33 вывалились Билли — при пулемете покойного Вратаря — и Чувырла — тоже при грузе вида весьма сомнительного. В этот раз Билли задержался, чтобы прикрыть дверь. Чувырла же с примерным упорством одной рукой волок за собой тяжеленный контейнер. Другой он придерживал пострадавшее ухо. Добравшись до машины, он прохрипел: «Помоги!»
   — Что это? — Шустрик помогал ему определить контейнер в кузов.
   — Яйцы, — пояснил Билли с иронической усмешкой. — Драконьи. А это что?!
   Он кивнул на уложенного между сиденьями сэра.
   — Рыцарь Дорог, — пожал плечами Шустрик. — При всех вензелях. Даже с траурной повязкой. Разве не видишь?
   — Что с ним? — ошарашенно таращился Билли. — И на кой он нам?
   — Возможно, перелом основания черепа, — флегматично предположил Шустрик, — а может, просто сотрясение. Да ни на кой он нам не нужен. Лишний свидетель...
   — Ладно, — решил Билли. — Рулим домой. Там разберемся.

* * *

   Микаэлла в своем зеркальце заметила только мелькнувшие в воздухе сапоги докучливого всадника. Она снова взяла было трубку мобильника, но, что сказать, не сообразила. Ситуация была не предусмотрена кодовой таблицей.
   Из тупичка вылетела кобыла без седока и галопом понеслась по улице. Куда-то вдаль. Чуть погодя оттуда же выкатил пикап Билли. Он явно тронулся в обратный путь. Микаэлла присмотрелась к нему.
   — Все, — сказала она в трубку. — Билеты я вам отправила. Их почему-то только три. Но у них льготные цены. У всех.
   «Льготными ценами» в кодовой таблице Тимоти означил стволы.
   Она вытащила из пепельницы чинарик от «Голуаз», отряхнула и закурила снова. Затем тронула фургончик и не торопясь порулила по параллельным улицам к Воровскому переулку. Навстречу, чуть не «бортанув» ее, пронеслись два «форда». В каждом сидели по паре злобного вида темнокожих «афроазиатов». Один — за рулем, второй — в открытую — при «пушке».
   Люди Пуделя с опозданием спешили на место происшествия.

* * *

   Шкаф, загораживающий дверь в офис Билли, со скрипом и скрежетом отъехал в сторону. Трое экспроприаторов осторожно, стараясь не производить особого шума, вошли в комнату. Сян и Гринни принялись устанавливать на место шкаф. Тимоти окинул помещение взглядом.
   Офис как офис. Стационарный комп на столе, стеллаж с папками каких-то распечаток, сейф, вешалка для одежды... Он заглянул в шкаф, так удачно заслонявший дверь в соседнюю комнату — благо Сян и Гринни уже водрузили его на место и он был не заперт. Вообще, Тимоти было непонятно, для чего здесь нужен шкаф.
   С первого взгляда он был как-то неуместен в этом аскетическом и безликом интерьере. Похоже, что он был самодельным — еще, наверное, времен первых переселенцев. Теперь загадка назначения этого предмета меблировки для Тимоти разрешилась.
   Шкаф оказался мини-часовенкой Пестрой Веры. Внутри к его задней стенке крепились штук двадцать алтариков богов этой странной религии. Религии, которую никто не принимал всерьез. Но которая расползлась неведомо откуда по всему Обитаемому Космосу.
   На отдельных полочках было укреплено несколько амулетов — оберегов, посвященных бесам той же когорты, что и боги, только чином пониже. Тимоти косо ухмыльнулся, заметив среди них притаившегося — в бутылке из-под спиртного, разумеется, — Бутылочника. Горького беса пьяниц. Должно быть, кому-то из банды Буффало Билла был свойствен древний порок приверженности к спиртному. Слава богу, что все эти предметы шутейного поклонения были надежно зафиксированы на своих местах. Иначе — после ночного визита Гринни — беспорядок в шкафу навел бы бандитов на определенные соображения. Тимоти передернуло при этой мысли.
   Скорее всего, шкаф-часовня стоял здесь со времен первых обитателей этого жилища и переходил вместе с самим жилищем от хозяина к хозяину. Может, таково было условие аренды. Не отказался от него и Билли. Бандиты всегда суеверны.
   Из шкафа тянуло знакомым всем жителям Семи Городов ароматом. Тимоти присмотрелся повнимательнее. Кто-то из налетчиков, идя на дело, принес жертву — спалил понюшку «грезника» на алтарике Наглого бога Грабежа и Разбоя, Кар-ар-Раана. Пепел был еще теплым.

Глава 7
БОГ ПОБЕД

   Роман Плонски, лучший сыскарь Ордена «Своих», устало откинулся на спинку сиденья своего кара.
   — Да, — сказал он в трубку мобильника. — Да, шеф. Опять та же история. Разговор не удалось прослушать. Я с ним с ума сойду, с этим Челлини. Все его передвижения и контакты предсказать может только Господь Бог. Постарайтесь выяснить у Шаленого, о чем же все-таки они говорили в том китайском ресторанчике. Тут можно кое-что проверить. Конечно, «глушилка» у Челлини что надо. Кстати, неплохо было бы поинтересоваться, где Святая Конгрегация такие берет? Однако кое-что нам таки удалось. Разговор с Шаленым мы засняли не на видео — его тоже «глушилка» гасит, а по старинке — на светочувствительную пленку. Через зеркало. Уже проявили и перевели на видео. Теперь мне срочно нужен человек, который может читать по губам. Такие есть в заведениях для глухонемых.
   — Будет тебе такой человек, — заверил его сэр Байер. — Сегодня же будет.

* * *

   Шишел никак не мог избавиться от того ощущения, что все, с кем он связался в этой странной затее, — либо обманутые, либо обманывающие. С этим ощущением он и вернулся в свой дом. Достал из шкафа Джокера — тот продолжал сохранять вид некоей пародии на настольный компьютер. Поставил его перед собой и долго рассматривал. Джокер был абсолютно невозмутим. Шишел вернул его на место.
   Дмитрий пододвинул к себе обычный, нарочито массивный настольный комп и вывел на экран файл, в который сбросил всё, что ему показалось интересным из ворованных хакерами дневников Рафаэля Фландерса. Даже не столько интересным, сколько просто мало-мальски понятным. Потому что непонятного в записях этих было мегабайт на пять-шесть. Но ему, Шишелу, не впервой было читать дневники странных людей. Хотя он бы рассмеялся в глаза тому, кто назвал бы его интеллектуалом. Впрочем, добродушно рассмеялся бы.

* * *

   «Я не могу понять, — писал исследователь артефактов Предтеч и один из первопроходцев Скимитары, — ради чего я пытаюсь разобраться в череде нелепых и непоследовательных поступков, мною совершенных после моей встречи с той странностью, которую я назвал — не знаю почему — Джокером.
   Скимитара... Воистину один из самых загадочных Миров, с которыми приходилось сталкиваться Человечеству. Планета, гораздо менее приспособленная для обитания на ней разумных существ, чем, скажем, например, та же Зараза. Планета пустынь и бедной кислородом атмосферы. Не знаю, как выглядела на самом деле кривая турецкая сабля, в честь которой окрестили четвертую от здешнего «солнца» землеподобную планету. Но действительно с расстояния в две-три сотни тысяч километров он выглядит грозно — ядовито-желтый серп Скимитары.
   Мне довелось провести в общей сложности пятнадцать лет на этом продутом жарким ветром, высушенном беспощадным жаром Звезды, тяжело вращающемся шаре. Там было нескучно.
   Впрочем, к чему я барабаню по клавишам, рассказывая о Скимитаре? Уже написана не одна монография и бесчисленное количество статей и тому подобной макулатуры. Только мной и только о Скимитаре. Я же не затем сел за эту писанину, чтобы рассказать кому-то всем известные вещи. Или, по крайней мере, такие, которые можно легко найти в Сети, если уж возникнет надобность.
   Я просто хочу разобраться в собственных поступках последних лет. Точнее — месяцев.
   Последний мой год на Скимитаре был ничуть не более скучен, чем первый. Там было в чем покопаться. Похоже, что Предтечи использовали эту планету как некий «запасник» — склад, в котором содержали всяческие свои чудеса, пригодные для завоевания новых и новых Миров. Здешние подземелья — даже только те, что найдены мною, — потребуют не один десяток лет просто на их инвентаризацию.
   Но сейчас не о них.
   Я хочу хоть как-то связать в единое целое свои мысли о Джокере. О том странном создании неизвестно чьих рук, что однажды пришло к нашему «вигваму» издалека. Откуда точно — не знаю до сих пор.
   Почему я окрестил его Джокером? Честно говоря, не знаю и сам. Просто ему очень подходило это имя. И он, как и его карточный тезка, был непредсказуем и многолик.
   Но пусть все будет по порядку.
   Как я уже сказал, шел последний год моей «вахты» на Скимитаре. Бурный период открытия и исследования артефактов Предтеч на ней давно ушел в прошлое. Всего-то и народу, который позволяли содержать средства Престола на этой безжизненной планетке, было не более двух дюжин. Притом большинство из них — не на поверхности, а на исследовательком сателлите, выведенном на орбиту вокруг Скимитары. Собственно, это был отслуживший свое транспортный лайнер со снятыми маршевыми двигателями и приспособленный под работу небольшой группы исследователей и обеспечение системы связи с Заразой.
   На нашей же «исследовательской станции» нас было всего двое. И никого больше на тысячи километров окрест. Компанию мне составлял интереснейший тип — Джонатан Стрит. Полный дилетант в вопросах космоархеологии. Но при этом огромный энтузиаст раскопок и всего с ними связанного. Почему именно его — из многих куда более достойных кандидатур — включили в состав экспедиции, я выяснил только ближе к концу нашей «вахты». Сэр Джонатан просто оплатил все расходы на свой перелет до Скимитары и обратно. И, естественно, на свое проживание в нашем герметизированном «вигваме». Я, честно говоря, не догадывался, что в Закрытом Мире имеются настолько богатые любители покопаться в наследстве Предтеч. Притом копаться, обливаясь потом в скафандре и рискуя нарваться на находки, достаточно опасные для жизни и здоровья. Наследие Предтеч богато на неприятные сюрпризы!
   Впрочем, мы с моим напарником, похоже, понравились друг другу. В особой любви, правда, не признавались, но неплохо ладили на всем протяжении нашего совместного пребывания на Скимитаре. А это было бы довольно трудно, в случае если бы оба жильца довольно тесного и не слишком комфортабельного герметического купола не проявили бездны терпения и доброй воли.
   Единственный раз что-то вроде неприязни проскользнуло между нами как раз именно по поводу моей находки. Если это я, конечно, нашел Джокера, а не он меня.
   А нашел я его чуть ли не у самого тамбура нашего купола. Сначала я принял его за причудливый осколок скалы. И только немного спустя меня посетила простая мысль — что я как-то не понимаю: откуда здесь взяться новому элементу пейзажа, если окрест нет ни одного живого существа? Что до действия природных стихий, то об этом смешно было даже и говорить. Скимитара, иссушенная и каменистая, была почти лишена пригодной для дыхания атмосферы. На ней, собственно, не происходило никаких климатических катаклизмов. Тектоническая же деятельность ее недр угасла уже десятки миллионов лет назад. Кроме того, было бы нелепо думать, что землетрясения или обвала я мог по рассеянности не заметить. Грех рассеянности мне свойствен. Но не до такой же степени!
   Оставалось предполагать, что нелепый камень (да и не камень вовсе, как это обнаружилось при внимательном его осмотре) привез сюда и выгрузил поближе ко входу в «вигвам» мой напарник — сэр Джонатан Стрит. Привез, да и позабыл об этом пустяке. Это было для него, в общем-то, характерно. Хотя... Хотя уже несколько минут спустя после того, как я подошел к находке, я понял, что это конечно же не был просто камень».

* * *

   Шишел отвлекся и воззрился на шкаф, в котором был заперт Джокер. Да уж, конечно, «просто камнем» это назвать было нельзя. Он удержал себя от попытки заглянуть в шкаф. Его, конечно, мучило любопытство. Во что бы еще могло преобразиться за это время его странное приобретение? И на какие еще вопросы может оно дать ответ? Впрочем, многолетний опыт подсказывал Шишелу, что излишнее любопытство к предметам Магии — штука предосудительная. Предосудительная и часто чреватая далеко идущими последствиями.
   Поэтому он не стал тревожить своего таинственного гостя и снова перевел взгляд на дисплей своего компа.

* * *

   Фландерс вел свой рассказ дальше:
   «Вы знаете, — уведомил я за ужином достопочтенного сэра, — эта статуя, которую вы привезли, достаточно интересна. Совсем не похожа на обычные изделия Предтеч.
   — Статуя? — озадаченно уставился на меня он, утирая с бороды соевый соус. — Это вы про ту, которая “Венера— не Венера...”?
   — Нет-нет! — возразил я. — Та “статуэтка”, которую вы в прошлом году нашли в развалинах Седой башни — это, скорее всего, не изваяние, а просто кусок скалы, которому природные силы придали довольно любопытную форму. Но она решительно не имеет отношения к археологии. Сейчас я ее храню просто в качестве забавного пресс-папье...
   — Тогда о чем же вы? — поразился мой напарник. У него даже вилка с насаженным на нее куском тушенки застыла в воздухе не донесенная до рта. Я пожал плечами:
   — А вы не считаете статуей тот предмет, что вы оставили у Рыжего камня?
   — Какой такой предмет?
   Недоумение сэра Стрита было глубоким и, вне всякого сомнения, неподдельным.
   — Этакий сатир, — пояснил я. — Точнее, изваяние чего-то, что подходит под образ сатира, выполненное из металла и камня. Несомненно, искусственное изделие. Вы, наверное, позабыли об этой находке...