Страница:
Однако, увидев, как в тот же миг напрягся сосед, готовый встать и уйти, торопливо положила ладонь на его руку:
– Извини. Сорвалось.
Это опять было что-то новое – она умеет извиняться. Ох, нельзя давать женщинам предварительных оценок. Извинилась! Руку протянула! Надо же. А может, вновь ради какой-нибудь интриги?
– Я с Иваном познакомилась года четыре назад, когда еще работала в налоговой инспекции. Регистрировала его охранную фирму, – прояснила наконец Люда одну из загадок.
Это было самым безобидным вариантом их встречи, и Соломатин даже не сдержался:
– Это кое-что проясняет.
– Вы были обречены на встречу друг с другом.
Она знала про них многое, если осмеливалась давать такие оценки. Может, Иван рассказал ей и про встречу в офисе? Насколько нужно иметь близкие отношения, чтобы так вести себя.
Борис снова почувствовал неприязнь, представив: когда-то они с Иваном сидели, а может, и лежали в постели, обсуждая его. Неужели ему всю жизнь оставаться вторым?
– Я в тот вечер прогнала его, – вдруг сообщила Люда. – И попросила больше не приходить.
Лишь чуточку, самую малость отхлебнув из стакана, она встала и, стуча каблучками, вышла. По кафельному полу коридора звук слышался еще звонче, пока не пропал совсем – стала подниматься по ступенькам. А стакан вновь оставила. Он что ей, уборщица? Но черт, приятно слышать подобные признания. Если они, конечно, правдивы и искренни. Но… но в этом случае получается, что Иван вернулся к Наде?
Захотелось увидеть Моржаретова. Чтобы он спросил, что плохого у него в жизни. Полковник, даже если задаст этот вопрос на бегу, на лету, все равно остановится.
Надеясь на встречу, Борис прошел мимо кабинета начопера. Секретарша, узнав его, поправила очки и выставила вперед ладонь, оберегая закрытую дверь:
– Там у него Вараха. Просил никого не пускать.
Вараха так Вараха. Тот тоже, судя по всему, готов ждать, когда у него спросят про жизнь. Хотя скорее всего они вновь делят нефть между сибиряками и центром.
Однако на этот раз Борис оказался далек от истины.
Григорий, сцепив коленями руки и только таким образом не давая им дрожать, рассказывал о своей встрече в гостинице. Слово в слово. Видимо, он прокручивал ее в памяти такое бессчетное количество раз, что выучил наизусть.
– А теперь принимайте решение.
Эта последняя фраза далась Варахе так же тяжело, как и весь разговор, на который он пошел по собственной воле – подполковник сейчас отдавал свою судьбу другим людям.
А Моржаретов не просто выслушивал то, что, собственно, уже знал – он выслушивал это через судьбу человека. Еще сложно было понять, отчего Вараха решился на это объяснение. Приходилось – и почему-то хотелось! – верить, что это искреннее раскаяние. Вдруг Моржаретов поймал себя и на такой мысли, что впервые, только сейчас он осознал: департамент – это в первую очередь судьбы и биографии людей, в нем работающих. Они, первый замес, только создают условия для тех, кто придет в налоговую полицию следом за ними. Минуя ту же самую Контору Глубокого Бурения – КГБ, милицию, Минобороны. Вот у тех, последующих, уже вылезет именно налоговая специфика, которая изменит темп речи, походку, стиль поведения. Которая и сделает в конечном итоге настоящую, профессиональную налоговую полицию.
Мысль эта пришла в голову не случайно. У Моржаретова, закончившего в свое время «вышку» – Высшую школу КГБ, в друзьях-приятелях ходило достаточное количество ее выпускников. И как изменялись они, просидев по нескольку лет в тех или иных странах, – тоже виделось и замечалось. «Американцы» отличались нахрапистостью, наглостью, готовностью браться за любое дело и бороться за него, мало обращая внимания на какие-то душевные треволнения. «Европейцы» – у этих никакой суеты, все по полочкам. Ездят на машинах по сигналам светофора и ходят, кстати, тоже по ним. «Японцы» готовы заколебать чистого славянина стотысячными извинениями и раскланиваниями.
И вот перед ним сидит Вараха, никуда из Москвы не выезжавший, обрусевший хохол, прыгнувший однажды в политику и получивший от нее нокаут. Запутавшийся в жизни, но все-таки остановившийся и сумевший задуматься: а что впереди? И пришедший с этим же вопросом к своему начальнику.
– Вот что, – предложил после некоторого молчания Моржаретов. – Я хотел отправить тебя домой, но там тебе одному, наверное, будет тяжко. Так что иди работай.
Вараха недоверчиво посмотрел на начальника, потом медленно, обреченно вышел. В приемной мелькнул Соломатин, но Серафим Григорьевич впервые сделал вид, что не увидел его. Хотелось побыть одному…
19
20
– Извини. Сорвалось.
Это опять было что-то новое – она умеет извиняться. Ох, нельзя давать женщинам предварительных оценок. Извинилась! Руку протянула! Надо же. А может, вновь ради какой-нибудь интриги?
– Я с Иваном познакомилась года четыре назад, когда еще работала в налоговой инспекции. Регистрировала его охранную фирму, – прояснила наконец Люда одну из загадок.
Это было самым безобидным вариантом их встречи, и Соломатин даже не сдержался:
– Это кое-что проясняет.
– Вы были обречены на встречу друг с другом.
Она знала про них многое, если осмеливалась давать такие оценки. Может, Иван рассказал ей и про встречу в офисе? Насколько нужно иметь близкие отношения, чтобы так вести себя.
Борис снова почувствовал неприязнь, представив: когда-то они с Иваном сидели, а может, и лежали в постели, обсуждая его. Неужели ему всю жизнь оставаться вторым?
– Я в тот вечер прогнала его, – вдруг сообщила Люда. – И попросила больше не приходить.
Лишь чуточку, самую малость отхлебнув из стакана, она встала и, стуча каблучками, вышла. По кафельному полу коридора звук слышался еще звонче, пока не пропал совсем – стала подниматься по ступенькам. А стакан вновь оставила. Он что ей, уборщица? Но черт, приятно слышать подобные признания. Если они, конечно, правдивы и искренни. Но… но в этом случае получается, что Иван вернулся к Наде?
Захотелось увидеть Моржаретова. Чтобы он спросил, что плохого у него в жизни. Полковник, даже если задаст этот вопрос на бегу, на лету, все равно остановится.
Надеясь на встречу, Борис прошел мимо кабинета начопера. Секретарша, узнав его, поправила очки и выставила вперед ладонь, оберегая закрытую дверь:
– Там у него Вараха. Просил никого не пускать.
Вараха так Вараха. Тот тоже, судя по всему, готов ждать, когда у него спросят про жизнь. Хотя скорее всего они вновь делят нефть между сибиряками и центром.
Однако на этот раз Борис оказался далек от истины.
Григорий, сцепив коленями руки и только таким образом не давая им дрожать, рассказывал о своей встрече в гостинице. Слово в слово. Видимо, он прокручивал ее в памяти такое бессчетное количество раз, что выучил наизусть.
– А теперь принимайте решение.
Эта последняя фраза далась Варахе так же тяжело, как и весь разговор, на который он пошел по собственной воле – подполковник сейчас отдавал свою судьбу другим людям.
А Моржаретов не просто выслушивал то, что, собственно, уже знал – он выслушивал это через судьбу человека. Еще сложно было понять, отчего Вараха решился на это объяснение. Приходилось – и почему-то хотелось! – верить, что это искреннее раскаяние. Вдруг Моржаретов поймал себя и на такой мысли, что впервые, только сейчас он осознал: департамент – это в первую очередь судьбы и биографии людей, в нем работающих. Они, первый замес, только создают условия для тех, кто придет в налоговую полицию следом за ними. Минуя ту же самую Контору Глубокого Бурения – КГБ, милицию, Минобороны. Вот у тех, последующих, уже вылезет именно налоговая специфика, которая изменит темп речи, походку, стиль поведения. Которая и сделает в конечном итоге настоящую, профессиональную налоговую полицию.
Мысль эта пришла в голову не случайно. У Моржаретова, закончившего в свое время «вышку» – Высшую школу КГБ, в друзьях-приятелях ходило достаточное количество ее выпускников. И как изменялись они, просидев по нескольку лет в тех или иных странах, – тоже виделось и замечалось. «Американцы» отличались нахрапистостью, наглостью, готовностью браться за любое дело и бороться за него, мало обращая внимания на какие-то душевные треволнения. «Европейцы» – у этих никакой суеты, все по полочкам. Ездят на машинах по сигналам светофора и ходят, кстати, тоже по ним. «Японцы» готовы заколебать чистого славянина стотысячными извинениями и раскланиваниями.
И вот перед ним сидит Вараха, никуда из Москвы не выезжавший, обрусевший хохол, прыгнувший однажды в политику и получивший от нее нокаут. Запутавшийся в жизни, но все-таки остановившийся и сумевший задуматься: а что впереди? И пришедший с этим же вопросом к своему начальнику.
– Вот что, – предложил после некоторого молчания Моржаретов. – Я хотел отправить тебя домой, но там тебе одному, наверное, будет тяжко. Так что иди работай.
Вараха недоверчиво посмотрел на начальника, потом медленно, обреченно вышел. В приемной мелькнул Соломатин, но Серафим Григорьевич впервые сделал вид, что не увидел его. Хотелось побыть одному…
19
Коротышка знал, что спрашивать, и Черевачу поначалу пришлось изрядно поднапрячься и попотеть, вылезая из вводных, которые он задавал.
– Самые распространенные способы передать взрывное устройство охраняемому лицу?
– Букеты цветов, упаковки с подарками, коробки конфет, почтовая корреспонденция, игрушки, видеокассеты и тому подобное.
– Вашу машину блокируют спереди и сзади. Увернуться некуда.
– Можно на максимальной скорости врезаться в переднюю или заднюю часть стоящей впереди машины, чтобы развернуть ее и через брешь вырваться из окружения.
– Забыли о необходимости пристегнуться ремнем безопасности. – Экзаменатор сощурил глазки то ли от подслеповатости, то ли чтобы лучше самому представить ситуацию и не упустить детали.
– Это само собой. Зачем же вылетать через лобовое стекло. Пристегиваться надо обязательно.
– Выход охраняемого лица из дома.
– Минут за десять прохожу весь подъезд, проверяю замки и двери чердака и подвала. Осматриваю близлежащую местность около подъезда – гаражи, клумбы, подъезды напротив. Проверяю, не появилось ли по пути движения мусорных баков, коробок, в которых могут быть оставлены взрывные устройства.
– Автомобиль?
– Автомобиль подается как можно ближе к дверям подъезда. К моменту выхода охраняемого лица дверца автомобиля открыта, мотор включен – тем самым ограничивается время нахождения клиента на улице под возможным контролем.
– Вы вынуждены передвигаться по улице без авто.
– Идти необходимо навстречу движущемуся транспорту. Человека, идущего по ходу движения, легче преследовать, легче захватить и посадить в автомобиль.
Поняв, что в вопросах ничего сверхъестественного нет, что коротышка-слепец идет от жизненных ситуаций, Черевач осмелел и отвечал более полно и уверенно. К тому же многое из того, о чем экзаменовалось, он прошел теоретически в детектив-колледже, а на практике – у себя в офисе. Если по большому счету, то единственный прокол, который произошел у Ивана за его охранную деятельность, – это при встрече с Борисом, когда попался на подножке. Но в налоговой полиции тоже служат не лопухи, так что простительно. Поэтому устроенная ему проверка – задачки для младших классов.
Экзаменатор, словно почувствовав его уверенность, поинтересовался:
– У вас у самого вопросы есть?
– Пять.
– Не много ли?
Спросил тем не менее удовлетворенно: по задаваемым вопросам иной раз узнаешь о человеке больше, чем по его ответам. К тому же он хотел до конца убедиться и в правильности своего выбора: после Василия Васильевича было желание назначить начальником службы безопасности Буслаева. Но расклад мафиозных группировок в России показал, что иногда лучше иметь надежного партнера не рядом, а среди конкурентов. Так что пусть Буслаев отрабатывает свои деньги в «Орионе», а сюда, к Козельскому, надо взять мальчика на побегушках, у которого от собственной «БМВ»глаза вылезут из орбит от счастья. Но и который кое-что умеет. Черевача характеризуют именно таким человеком. И если у него в самом деле есть вопросы, нужно посмотреть, какие они.
Черевач выставил вперед кулак и по очереди раскрыл все пальцы:
– Кто, что, где, когда, как. Весь набор удивлений русского языка.
– Тогда давайте по очереди.
– Кто подлежит охране: только хозяин или члены его семьи, гости и посетители?
– Один он.
– Что подлежит охране: только жизнь и здоровье охраняемого, или имущество тоже?
– Только жизнь и здоровье.
– Где охранять: только в офисе, только на выезде, только в квартире или все в комплексе?
– Квартиру можно исключить.
– Когда охранять: круглосуточно или в какое-то определенное время?
– Минус ночь.
– Как: с применением спецсредств, оружия? Мне полагаться только на себя или будет кто-то еще в охране?
– Насчет применения оружия: клиент должен остаться жив, а дальше будем разбираться. А насчет количества охраны – это, как вы понимаете, зависит от того, насколько боится за свою жизнь клиент. Зная господина Козельского, думаю, охрана будет минимальной. Все?
– Да. Пока.
– Тогда еще один мой вопрос. Вы не чувствуете дискомфорта; вам, бывшему капитану спецназа, приходится заниматься охранной деятельностью?
Иван то ли усмехнулся, то ли просто шумно выдохнул. Вопрос, заданный коротышкой, задавался им caмому себе десятки, если не сотни раз.
– Я служу тому, кто ценит мое мастерство. Армия перестала меня уважать – я из нее ушел. И не жалею. И вряд ли пожалею когда-нибудь.
Последнюю фразу произнес нарочито твердо, словно убеждая самого себя. Но действительно так уж и не пожалеет? Отчего же эта проклятая, вышвырнувшая его из строя армия снится по ночам? Гражданская жизнь столкнула его с множеством офицеров, и через все встречи и разговоры с ними Черевач вынес одно: позови их армия снова – многие бросят «БМВ», деньги, должности и вновь наденут погоны. Нет, они уже другие, они уже заглотили золотого тельца. Но сегодня их еще можно позвать назад. Сегодня таких еще много. И он, капитан запаса Иван Черевач, среди них. Но только бы кто позвал, предложил интересную должность. Не зовут… А крючок заглатывается еще больше.
Но собеседование, если не принимать во внимание всякие внутренние переживания Черевача, кажется, удовлетворило Асафа, и он перешел к более конкретным деталям:
– Мы будем вам хорошо платить. Но вы пойдете не в «личку», не в личную охрану президента фирмы. Здесь он прикрыт. А вот как вы посмотрите на должность начальника службы безопасности всей фирмы?
Это было безумное повышение. По армейским меркам, со взвода – на полк. Как в войну. А что, сейчас война?
– Мы не берем людей с вокзала, вы это прекрасно знаете, – дожимал свою сторону Асаф, уловив некоторое сомнение в глазах собеседника.
– Я не о том. Справлюсь ли? Вы же знаете, что сейчас я работаю обыкновенным охранником.
– Имеющий глаза да рассмотрит, кто как относится к делу, – философски изрек коротышка, и это было тем более смешно, что он напомнил о своей близорукости. – У вас есть практика и, что немаловажно для нас, удостоверение на охранную деятельность. Единственное, что попрошу, – под это ваше разрешение мы возьмем в службу безопасности несколько парней, которые не прошли еще проверку и ничего не заканчивали. Но такая практика повсеместна и, надеюсь, не вызовет у вас возражений.
Иван промолчал. «Чистые» фирмы никогда не пойдут на подлог, им репутация важнее. В Москве, как он слышал, уже около тридцати тысяч вооруженных частных охранников – и сколько из них прикрыто теми, кто получил удостоверение на ношение оружия законно? Получается, что целые батальоны гуляют по столице, но ведь это до первого выстрела, до первой разборки. Оружие, если взято в руки, оно ведь не против белых медведей, а против конкурентов.
Впрочем, об этом пусть болит голова у президента фирмы.
Он отвлекся от своих мыслей и вновь внимательно посмотрел на коротышку: какие еще условия?
– Фирма у нас небольшая, поэтому работы предстоит не так уж и много, – продолжил тот, поймав нужное выражение глаз собеседника. – Будем стараться действовать в рамках закона, ибо контакты с правоохранительными органами нам ни к чему. Согласны?
– Так точно, – неожиданно даже для себя по-военному отрапортовал Черевач. Может, потому, что предстоящая служба предполагалась более военной, чем та, где он значился на вторых ролях до сегодняшнего дня?
Форма ответа тем не менее понравилась собеседнику, и тот не стал скрывать удовлетворения:
– Да, желательна армейская дисциплина. Для всех. Предусмотрите штаты на будущее: в перспективе должны работать отделы наружного наблюдения, оперативно-технический, связи, негласных контактов и даже вышибания денег из «забывчивых» клиентов.
– Людей подбирать самому?
– И самому тоже.
– Мои отношения с президентом?
– Как сложатся. Но чем ближе и доверительнее контакт, тем лучше для работы. Вы должны президента питать информацией. Ваши люди должны знать всех, кто будет приходить в фирму. Обязательно перепроверить всех, кто будет принят на работу. Вы, если уж говорить о серьезной работе, должны будете иметь ребят, которые, образно говоря, могут и подорвать к чертовой матери конкурента, если он лезет на рожон. Тем более занимаемся мы нефтью, а это, сами понимаете…
Иван не понимал – какая разница, чем заниматься. Хотя нефть – да, нефть, говорят, делает большие деньги.
– Ну, так как насчет подорвать конкурента? – вернулся почему-то к своей предыдущей фразе собеседник.
– Если это создает угрозу фирме… – решил не пугать пока отказом Иван.
Порекомендовать его коротышке могла только Людмила. Можно было подивиться ее связям в коммерческом мире, тем более что сама она работала в налоговой полиции. Но кто его знает, может, как раз там и формируются эти связи и выходы. Он даже не удивится, что «Южный крест» – «крыша» той же самой налоговой полиции. А что, очень даже может быть. Где она раньше была, эта служба, когда он ушел из армии? Можно было бы попробовать поступить туда. Интересно, как бы в этом случае они встретились с Соломатиным? Но встретились бы уж точно. И тогда не было бы заискиваний перед коротышкой, раздвоенности в душе.
Ссоры с Надей не случилось бы, потому что за ссорой, по большому счету, стоит его неудовлетворенность своим сегодняшним положением, нервозность, обида на вся и всех за неудачную службу…
Ответ Ивана, даже такой уклончивый, тем не менее удовлетворил экзаменатора, и он раскрыл портфель. Иван уже сто лет не видел чиновников с портфелями, они остались где-то в другой жизни, но вот, выходит, кто-то прорывается со своим скарбом и своими привычками и в настоящее. По крайней мере это похвально. Он тоже ни в чей, ни в этой жизни ни под кого не подстраивался. Он ждал – и вот дождался. Заметили и оценили. К сожалению, не в армии…
– Это аванс, – протянул Асаф небольшую пачку долларов.
– То есть я принят на службу? – не торопясь брать деньги, спросил Иван.
– Да. Получать, как во всех солидных организациях, будете «зелеными». Или лучше рублями?
Иван не стал играть в рублевый патриотизм и молча забрал доллары. И тут же получил продолжение инструктажа уже как начальник службы безопасности:
– Ваши люди, я повторяю, должны уметь все: вести разведку, стрелять, минировать и разминировать, по глазам узнавать характер человека и его намерения, уметь раскрывать ложные фирмы и вычислять поддельные документы, не спать сутками и пить ведрами или, наоборот, спать сутками и не пить месяцами.
– Если не подойду, не стесняйтесь сказать об этом сразу, – соглашаясь, попросил об единственной услуге Иван.
Плевать, где работать. Лишь бы платили. Это первый раз трудно было сорваться с места. А теперь пошло-поехало. Жизнь одна.
– Не постесняемся, – успокоил коротышка.
Встал из кресла, подошел вразвалочку к окну. Посмотрел на улицу.
– «Москвич» можешь отправить на прежнее место службы, – не оборачиваясь, предложил он. – Отныне в твоем распоряжении «БМВ». – Иван мгновенно уловил это «в твоем». «Вы» закончилось. Он – в услужении.
– Шоколадного цвета, – продолжил коротышка. – Твои женщины любят ездить в машинах шоколадного цвета?
Возникли, практически одновременно, образы Людмилы и жены. Надежда охнет и начнет спрашивать: зачем и откуда. Людмила, даст бог, снимет свой запрет на посещения и, как прежде, приготовит стол и пойдет принимать душ.
К Людмиле. Мужчины не любят, когда женщины задают им вопросы.
– Самые распространенные способы передать взрывное устройство охраняемому лицу?
– Букеты цветов, упаковки с подарками, коробки конфет, почтовая корреспонденция, игрушки, видеокассеты и тому подобное.
– Вашу машину блокируют спереди и сзади. Увернуться некуда.
– Можно на максимальной скорости врезаться в переднюю или заднюю часть стоящей впереди машины, чтобы развернуть ее и через брешь вырваться из окружения.
– Забыли о необходимости пристегнуться ремнем безопасности. – Экзаменатор сощурил глазки то ли от подслеповатости, то ли чтобы лучше самому представить ситуацию и не упустить детали.
– Это само собой. Зачем же вылетать через лобовое стекло. Пристегиваться надо обязательно.
– Выход охраняемого лица из дома.
– Минут за десять прохожу весь подъезд, проверяю замки и двери чердака и подвала. Осматриваю близлежащую местность около подъезда – гаражи, клумбы, подъезды напротив. Проверяю, не появилось ли по пути движения мусорных баков, коробок, в которых могут быть оставлены взрывные устройства.
– Автомобиль?
– Автомобиль подается как можно ближе к дверям подъезда. К моменту выхода охраняемого лица дверца автомобиля открыта, мотор включен – тем самым ограничивается время нахождения клиента на улице под возможным контролем.
– Вы вынуждены передвигаться по улице без авто.
– Идти необходимо навстречу движущемуся транспорту. Человека, идущего по ходу движения, легче преследовать, легче захватить и посадить в автомобиль.
Поняв, что в вопросах ничего сверхъестественного нет, что коротышка-слепец идет от жизненных ситуаций, Черевач осмелел и отвечал более полно и уверенно. К тому же многое из того, о чем экзаменовалось, он прошел теоретически в детектив-колледже, а на практике – у себя в офисе. Если по большому счету, то единственный прокол, который произошел у Ивана за его охранную деятельность, – это при встрече с Борисом, когда попался на подножке. Но в налоговой полиции тоже служат не лопухи, так что простительно. Поэтому устроенная ему проверка – задачки для младших классов.
Экзаменатор, словно почувствовав его уверенность, поинтересовался:
– У вас у самого вопросы есть?
– Пять.
– Не много ли?
Спросил тем не менее удовлетворенно: по задаваемым вопросам иной раз узнаешь о человеке больше, чем по его ответам. К тому же он хотел до конца убедиться и в правильности своего выбора: после Василия Васильевича было желание назначить начальником службы безопасности Буслаева. Но расклад мафиозных группировок в России показал, что иногда лучше иметь надежного партнера не рядом, а среди конкурентов. Так что пусть Буслаев отрабатывает свои деньги в «Орионе», а сюда, к Козельскому, надо взять мальчика на побегушках, у которого от собственной «БМВ»глаза вылезут из орбит от счастья. Но и который кое-что умеет. Черевача характеризуют именно таким человеком. И если у него в самом деле есть вопросы, нужно посмотреть, какие они.
Черевач выставил вперед кулак и по очереди раскрыл все пальцы:
– Кто, что, где, когда, как. Весь набор удивлений русского языка.
– Тогда давайте по очереди.
– Кто подлежит охране: только хозяин или члены его семьи, гости и посетители?
– Один он.
– Что подлежит охране: только жизнь и здоровье охраняемого, или имущество тоже?
– Только жизнь и здоровье.
– Где охранять: только в офисе, только на выезде, только в квартире или все в комплексе?
– Квартиру можно исключить.
– Когда охранять: круглосуточно или в какое-то определенное время?
– Минус ночь.
– Как: с применением спецсредств, оружия? Мне полагаться только на себя или будет кто-то еще в охране?
– Насчет применения оружия: клиент должен остаться жив, а дальше будем разбираться. А насчет количества охраны – это, как вы понимаете, зависит от того, насколько боится за свою жизнь клиент. Зная господина Козельского, думаю, охрана будет минимальной. Все?
– Да. Пока.
– Тогда еще один мой вопрос. Вы не чувствуете дискомфорта; вам, бывшему капитану спецназа, приходится заниматься охранной деятельностью?
Иван то ли усмехнулся, то ли просто шумно выдохнул. Вопрос, заданный коротышкой, задавался им caмому себе десятки, если не сотни раз.
– Я служу тому, кто ценит мое мастерство. Армия перестала меня уважать – я из нее ушел. И не жалею. И вряд ли пожалею когда-нибудь.
Последнюю фразу произнес нарочито твердо, словно убеждая самого себя. Но действительно так уж и не пожалеет? Отчего же эта проклятая, вышвырнувшая его из строя армия снится по ночам? Гражданская жизнь столкнула его с множеством офицеров, и через все встречи и разговоры с ними Черевач вынес одно: позови их армия снова – многие бросят «БМВ», деньги, должности и вновь наденут погоны. Нет, они уже другие, они уже заглотили золотого тельца. Но сегодня их еще можно позвать назад. Сегодня таких еще много. И он, капитан запаса Иван Черевач, среди них. Но только бы кто позвал, предложил интересную должность. Не зовут… А крючок заглатывается еще больше.
Но собеседование, если не принимать во внимание всякие внутренние переживания Черевача, кажется, удовлетворило Асафа, и он перешел к более конкретным деталям:
– Мы будем вам хорошо платить. Но вы пойдете не в «личку», не в личную охрану президента фирмы. Здесь он прикрыт. А вот как вы посмотрите на должность начальника службы безопасности всей фирмы?
Это было безумное повышение. По армейским меркам, со взвода – на полк. Как в войну. А что, сейчас война?
– Мы не берем людей с вокзала, вы это прекрасно знаете, – дожимал свою сторону Асаф, уловив некоторое сомнение в глазах собеседника.
– Я не о том. Справлюсь ли? Вы же знаете, что сейчас я работаю обыкновенным охранником.
– Имеющий глаза да рассмотрит, кто как относится к делу, – философски изрек коротышка, и это было тем более смешно, что он напомнил о своей близорукости. – У вас есть практика и, что немаловажно для нас, удостоверение на охранную деятельность. Единственное, что попрошу, – под это ваше разрешение мы возьмем в службу безопасности несколько парней, которые не прошли еще проверку и ничего не заканчивали. Но такая практика повсеместна и, надеюсь, не вызовет у вас возражений.
Иван промолчал. «Чистые» фирмы никогда не пойдут на подлог, им репутация важнее. В Москве, как он слышал, уже около тридцати тысяч вооруженных частных охранников – и сколько из них прикрыто теми, кто получил удостоверение на ношение оружия законно? Получается, что целые батальоны гуляют по столице, но ведь это до первого выстрела, до первой разборки. Оружие, если взято в руки, оно ведь не против белых медведей, а против конкурентов.
Впрочем, об этом пусть болит голова у президента фирмы.
Он отвлекся от своих мыслей и вновь внимательно посмотрел на коротышку: какие еще условия?
– Фирма у нас небольшая, поэтому работы предстоит не так уж и много, – продолжил тот, поймав нужное выражение глаз собеседника. – Будем стараться действовать в рамках закона, ибо контакты с правоохранительными органами нам ни к чему. Согласны?
– Так точно, – неожиданно даже для себя по-военному отрапортовал Черевач. Может, потому, что предстоящая служба предполагалась более военной, чем та, где он значился на вторых ролях до сегодняшнего дня?
Форма ответа тем не менее понравилась собеседнику, и тот не стал скрывать удовлетворения:
– Да, желательна армейская дисциплина. Для всех. Предусмотрите штаты на будущее: в перспективе должны работать отделы наружного наблюдения, оперативно-технический, связи, негласных контактов и даже вышибания денег из «забывчивых» клиентов.
– Людей подбирать самому?
– И самому тоже.
– Мои отношения с президентом?
– Как сложатся. Но чем ближе и доверительнее контакт, тем лучше для работы. Вы должны президента питать информацией. Ваши люди должны знать всех, кто будет приходить в фирму. Обязательно перепроверить всех, кто будет принят на работу. Вы, если уж говорить о серьезной работе, должны будете иметь ребят, которые, образно говоря, могут и подорвать к чертовой матери конкурента, если он лезет на рожон. Тем более занимаемся мы нефтью, а это, сами понимаете…
Иван не понимал – какая разница, чем заниматься. Хотя нефть – да, нефть, говорят, делает большие деньги.
– Ну, так как насчет подорвать конкурента? – вернулся почему-то к своей предыдущей фразе собеседник.
– Если это создает угрозу фирме… – решил не пугать пока отказом Иван.
Порекомендовать его коротышке могла только Людмила. Можно было подивиться ее связям в коммерческом мире, тем более что сама она работала в налоговой полиции. Но кто его знает, может, как раз там и формируются эти связи и выходы. Он даже не удивится, что «Южный крест» – «крыша» той же самой налоговой полиции. А что, очень даже может быть. Где она раньше была, эта служба, когда он ушел из армии? Можно было бы попробовать поступить туда. Интересно, как бы в этом случае они встретились с Соломатиным? Но встретились бы уж точно. И тогда не было бы заискиваний перед коротышкой, раздвоенности в душе.
Ссоры с Надей не случилось бы, потому что за ссорой, по большому счету, стоит его неудовлетворенность своим сегодняшним положением, нервозность, обида на вся и всех за неудачную службу…
Ответ Ивана, даже такой уклончивый, тем не менее удовлетворил экзаменатора, и он раскрыл портфель. Иван уже сто лет не видел чиновников с портфелями, они остались где-то в другой жизни, но вот, выходит, кто-то прорывается со своим скарбом и своими привычками и в настоящее. По крайней мере это похвально. Он тоже ни в чей, ни в этой жизни ни под кого не подстраивался. Он ждал – и вот дождался. Заметили и оценили. К сожалению, не в армии…
– Это аванс, – протянул Асаф небольшую пачку долларов.
– То есть я принят на службу? – не торопясь брать деньги, спросил Иван.
– Да. Получать, как во всех солидных организациях, будете «зелеными». Или лучше рублями?
Иван не стал играть в рублевый патриотизм и молча забрал доллары. И тут же получил продолжение инструктажа уже как начальник службы безопасности:
– Ваши люди, я повторяю, должны уметь все: вести разведку, стрелять, минировать и разминировать, по глазам узнавать характер человека и его намерения, уметь раскрывать ложные фирмы и вычислять поддельные документы, не спать сутками и пить ведрами или, наоборот, спать сутками и не пить месяцами.
– Если не подойду, не стесняйтесь сказать об этом сразу, – соглашаясь, попросил об единственной услуге Иван.
Плевать, где работать. Лишь бы платили. Это первый раз трудно было сорваться с места. А теперь пошло-поехало. Жизнь одна.
– Не постесняемся, – успокоил коротышка.
Встал из кресла, подошел вразвалочку к окну. Посмотрел на улицу.
– «Москвич» можешь отправить на прежнее место службы, – не оборачиваясь, предложил он. – Отныне в твоем распоряжении «БМВ». – Иван мгновенно уловил это «в твоем». «Вы» закончилось. Он – в услужении.
– Шоколадного цвета, – продолжил коротышка. – Твои женщины любят ездить в машинах шоколадного цвета?
Возникли, практически одновременно, образы Людмилы и жены. Надежда охнет и начнет спрашивать: зачем и откуда. Людмила, даст бог, снимет свой запрет на посещения и, как прежде, приготовит стол и пойдет принимать душ.
К Людмиле. Мужчины не любят, когда женщины задают им вопросы.
20
– А где Василий Васильевич? – Тренер, которого Иван узнал по седым усам, даже огляделся вокруг.
– Он перешел на другую работу, – как и посоветовал коротышка, ответил Черевач. – Но дело его живет, а идеи – тем более.
– Вы хотите сказать, что поездка на соревнования остается в силе?
В это трудно было поверить, но тренер все же задал этот вопрос, приготовившись, правда, тут же разочароваться отказом. Завтра – последний день подачи заявок на участие в первенстве, Василий Васильевич не появляется уже который день – о чем еще можно думать!
– Деньги выделены, можете подавать заявку и сообщать во все свои спортивные инстанции, чтобы занимались билетами, визами и тому подобным.
У тренера нервно начали подрагивать руки, но он даже не замечал этого. Смотрел сверху на голубой прямоугольник бассейна, где плавали его спортсмены. Слух о приезде шоколадной «БМВ» уже пронесся среди пловцов, и теперь они поглядывали вверх, где стоял их тренер, и старались угадать результаты переговоров. Против обыкновения, даже не ныряли, словно боясь пропустить основной момент. В поездку на чемпионат они верили еще меньше и оттого, наверное, способны были еще держаться на воде. Задрожи у них так же, как у тренера, руки и ноги, вот бы когда камнем пошли на дно. Но все равно – как хотелось всем им стать действующими лицами неведомого чуда. А чудо – оно как раз в руках у хозяина «БМВ».
– Я могу сказать это ребятам? – пошел на хитрость тренер, надеясь, что уж им врать не станут. И можно будет окончательно убедиться, насколько серьезен ответ.
И тут Черевач вдруг подумал о собственном сыне. А ведь он никуда у него не ходит – ни в секции, ни в кружки. Не плавает, не прыгает, не бегает, не летает. Он не ждет сообщений о поездке на соревнования. Он ни разу, в конце концов, не был у него на службе! Что стоило захватить его хотя бы сегодня, дать посмотреть, чем занимаются почти его сверстники.
Вместо ответа тренеру он сам поднял вверх сжатый кулак – мы победим! Бассейн замер, и, когда тренер вскинул в радостном порыве уже обе руки, вода вспенилась: вместо «ура» и рукоплесканий все до одного пловца ушли под воду. И Иван их понял: там их стихия, их дом, там им радоваться. Жаль, что нет рядом сына…
– Рассчитывайте, что основной костяк – это шесть человек вместе с вами, – перешел к конкретным делам Иван. Достал записку с именами, составленную еще Василием Васильевичем. – У вас в группе есть Сергей, Василий и Иван. Их включить обязательно.
– Есть ребята посильнее, – начал было тренер, но тут же вспомнил, в каком он положении и от кого зависит. Примиряюще поднял руки: как скажете.
– Это вроде гуманитарной помощи, – пояснил Черевач. – Президент сказал, чтобы в группе обязательно были те, кто дальше Москвы никуда не выезжал и вряд ли выедет в ближайшие годы. Пригласи их ко мне на два слова.
Стараясь сдерживать себя, чтобы не поскакать как мальчишка по ступеням, тренер спустился вниз. Его тут же окружили пловцы, тюленями выбросившие свои тела из воды на бортик. Трое парней затопали наверх, оставшиеся посмотрели им вслед, но тренер вернул их внимание к себе.
– Привет вам. – Черевач пожал мокрые руки представших перед ним ребят. Еще по-мальчишески угловатые, но уже спортивно подтянутые, с хорошо развитыми плечами, они ответили крепким рукопожатием. – Президент нашей фирмы приказал включить вас в список персонально, так что вас я уже поздравляю с поездкой на чемпионат, – сообщил, как и было велено, им персонально новость Иван.
Хорошо, что позади них были леера. Все трое нащупали их у себя за спиной, прислонились – такие известия нельзя сообщать на высоте, можно и упасть. По мальчишеским усатым – под тренера – лицам пролетел вихрь радости, и Иван, чтобы не смущать ребят, отвернулся к воде.
– Но доверие должны будете оправдать, – будто бы мимоходом сообщил он. – Сотни долларов, затраченные на вашу поездку, на дороге не валяются.
– Да мы… – начали одновременно все трое и так же одновременно замолчали.
Похлопав каждого по плечам, Иван пошел к выходу. Он не сомневался, что его приезд породил больше вопросов, чем ответов, но большего, собственно, не знал и он. Просто хорошо, что эту новость привез именно он, а не какой-то неизвестный и всюду пока всплывающий Василий Васильевич – приятно делать людям приятное!
Вчера и Людмила, принимая цепочку с кулончиком, забыв о своем приговоре больше не принимать его у себя, бросилась на шею, обцеловала. А когда он молча подвел ее к окну и показал на свою новую машину, развела руками: ну, теперь ты король, куда уж нам.
– Поздравляю.
– Тебе спасибо. Это, насколько я понял, ты предложила мою кандидатуру?
– Предложить мало. Нужно уметь еще самому понравиться, – скромно ушла от ответа Люда.
– Поедем, отметим где-нибудь мое новое назначение? – предложил Иван. Люда любит красивые вещи, а подъехать на «БМВ» к той же «Праге» – чем не знак благодарности за услугу!
– Никуда не поедем. Здесь отметим, – как всегда, решительно и бесповоротно решила хозяйка.
А для него здесь – еще лучше. Может, он ей и «Прагу»-то предлагал лишь для того, чтобы она предложила остаться у нее…
… У машины его нагнал тренер в наспех наброшенных одеждах: он словно боялся, что с отъездом «БМВ» исчезнет и реальность предстоящей поездки. Он не придумал, что спросить в первую очередь, ему просто хотелось еще раз услышать про далекий и загадочный Камерун.
Иван сам пришел ему на помощь:
– Сегодня к семнадцати часам президент ждет тебя в офисе со всеми предложениями по поездке. Постарайся сделать их как можно полнее.
– А… бутылочку или что-то еще с собой захватить? – попросил совета спецназовец.
– Никаких бутылочек, – остановил его Иван. – Лучше когда-нибудь я к тебе своего сына приведу. Потренируешь?
– Приводите. Всему научим, – без колебаний отдал себя в рабство тренер.
– Тогда до вечера. Не опаздывай.
– Не опоздаю.
Он в самом деле пришел за полчаса и маялся около дома напротив, выжидая время. Иван глядел на него в окно, но подзывать не стал: каждому овощу свой срок. Но к президенту завел сам.
Десяти минут беседы между ними хватило на то, чтобы тренеру выйти из кабинета совершенно счастливым и ничего не соображающим. Он трижды, забываясь каждый раз, попрощался с Иваном, на улице подпрыгнул на месте, дав вырваться клубку эмоций, потряс кулаком и побежал в сторону метро. Запусти его в этот миг на соревнования – все первые места были бы у России. Иван, подсматривавший за ним из своего кабинета, вдруг почувствовал, что завидует ему. Нет, новая должность пока не обременяла, до него уже здесь было все отлажено и разложено по полочкам – кому куда можно и чего нельзя. Президент не докучал, решая все вопросы через коротышку и личного телохранителя, который подчинялся только ему, без захода на начальника охраны. Можно было бы расценить это как недоверие, но Иван махнул рукой на подобные мелочи: меньше проблем.
Но вот чего-то для души, для самоотдачи все же не хватало. Но и додумываться, искать причины неудовлетворенности не хотелось. Да и какое, по большому счету, нужно удовлетворение, когда есть «БМВ», зарплата в «зелененьких», Людмила, которая примет в любой момент и сама принесет кофе в постель…
С появлением в Москве Бориса стала чаще вспоминаться жена. Скорее всего потому, что раньше знал: он может вернуться к ней в любой момент. И никуда она не денется, примет. Покочевряжится, но пустит. А теперь он в этом не совсем уверен. Теперь она может и хлопнуть перед его носом дверью: ей есть кого ждать. И оказалось, что не так уж и безразлична она ему. Что помнятся и светлые моменты в их совместной жизни. И можно признаться, что чаще в их спорах он сам был не прав. В конце концов, у них сын…
Но все равно это проблемы еще завтрашнего дня. Сегодня ему хорошо и с Людмилой. Правда, и тут Соломатин влез, но между ними больше служебного романа, чем человеческих привязанностей. Пусть поищет себе что-нибудь другое.
На вечер у Ивана намечалась еще одна встреча – и вновь с одним из сотрудников налоговой полиции. Людмила лишь поначалу воспринималась им как полицейская, да и объявившийся там же Борис больше удивил своим появлением в Москве, чем в департаменте. Теперь же то, что этот список знакомств продолжается, даже забавляло.
– Схема прежняя, – наставлял перед встречей вездесущий Асаф. – Василий Васильевич сменил работу, поэтому отныне все контакты – через тебя. Ты никого и ничего не знаешь, ты лишь ретранслятор, – определил он роль Черевача.
«Ретранслятор» – это хорошо. Это почти что тумбочка. Дожил.
– А если он не пойдет со мной на контакт?
Коротышка на этот раз хотел что-то резко ответить, но все же сдержался. Ликвидация Василия Васильевича оказалась себе дороже и создала все же больше трудностей, чем удовлетворения. Но оглядываться назад смысла теперь уже не было, и он не жалел времени на то, чтобы за оставшиеся дни своего пребывания в Москве поднатаскать нового начальника службы безопасности. Козельский, зарывшись с головой в нефть, нашел свое счастье в сделках, что и радовало, и настораживало одновременно: не пропустил бы ответного удара, ведь в слишком большие сферы влез.
– Он перешел на другую работу, – как и посоветовал коротышка, ответил Черевач. – Но дело его живет, а идеи – тем более.
– Вы хотите сказать, что поездка на соревнования остается в силе?
В это трудно было поверить, но тренер все же задал этот вопрос, приготовившись, правда, тут же разочароваться отказом. Завтра – последний день подачи заявок на участие в первенстве, Василий Васильевич не появляется уже который день – о чем еще можно думать!
– Деньги выделены, можете подавать заявку и сообщать во все свои спортивные инстанции, чтобы занимались билетами, визами и тому подобным.
У тренера нервно начали подрагивать руки, но он даже не замечал этого. Смотрел сверху на голубой прямоугольник бассейна, где плавали его спортсмены. Слух о приезде шоколадной «БМВ» уже пронесся среди пловцов, и теперь они поглядывали вверх, где стоял их тренер, и старались угадать результаты переговоров. Против обыкновения, даже не ныряли, словно боясь пропустить основной момент. В поездку на чемпионат они верили еще меньше и оттого, наверное, способны были еще держаться на воде. Задрожи у них так же, как у тренера, руки и ноги, вот бы когда камнем пошли на дно. Но все равно – как хотелось всем им стать действующими лицами неведомого чуда. А чудо – оно как раз в руках у хозяина «БМВ».
– Я могу сказать это ребятам? – пошел на хитрость тренер, надеясь, что уж им врать не станут. И можно будет окончательно убедиться, насколько серьезен ответ.
И тут Черевач вдруг подумал о собственном сыне. А ведь он никуда у него не ходит – ни в секции, ни в кружки. Не плавает, не прыгает, не бегает, не летает. Он не ждет сообщений о поездке на соревнования. Он ни разу, в конце концов, не был у него на службе! Что стоило захватить его хотя бы сегодня, дать посмотреть, чем занимаются почти его сверстники.
Вместо ответа тренеру он сам поднял вверх сжатый кулак – мы победим! Бассейн замер, и, когда тренер вскинул в радостном порыве уже обе руки, вода вспенилась: вместо «ура» и рукоплесканий все до одного пловца ушли под воду. И Иван их понял: там их стихия, их дом, там им радоваться. Жаль, что нет рядом сына…
– Рассчитывайте, что основной костяк – это шесть человек вместе с вами, – перешел к конкретным делам Иван. Достал записку с именами, составленную еще Василием Васильевичем. – У вас в группе есть Сергей, Василий и Иван. Их включить обязательно.
– Есть ребята посильнее, – начал было тренер, но тут же вспомнил, в каком он положении и от кого зависит. Примиряюще поднял руки: как скажете.
– Это вроде гуманитарной помощи, – пояснил Черевач. – Президент сказал, чтобы в группе обязательно были те, кто дальше Москвы никуда не выезжал и вряд ли выедет в ближайшие годы. Пригласи их ко мне на два слова.
Стараясь сдерживать себя, чтобы не поскакать как мальчишка по ступеням, тренер спустился вниз. Его тут же окружили пловцы, тюленями выбросившие свои тела из воды на бортик. Трое парней затопали наверх, оставшиеся посмотрели им вслед, но тренер вернул их внимание к себе.
– Привет вам. – Черевач пожал мокрые руки представших перед ним ребят. Еще по-мальчишески угловатые, но уже спортивно подтянутые, с хорошо развитыми плечами, они ответили крепким рукопожатием. – Президент нашей фирмы приказал включить вас в список персонально, так что вас я уже поздравляю с поездкой на чемпионат, – сообщил, как и было велено, им персонально новость Иван.
Хорошо, что позади них были леера. Все трое нащупали их у себя за спиной, прислонились – такие известия нельзя сообщать на высоте, можно и упасть. По мальчишеским усатым – под тренера – лицам пролетел вихрь радости, и Иван, чтобы не смущать ребят, отвернулся к воде.
– Но доверие должны будете оправдать, – будто бы мимоходом сообщил он. – Сотни долларов, затраченные на вашу поездку, на дороге не валяются.
– Да мы… – начали одновременно все трое и так же одновременно замолчали.
Похлопав каждого по плечам, Иван пошел к выходу. Он не сомневался, что его приезд породил больше вопросов, чем ответов, но большего, собственно, не знал и он. Просто хорошо, что эту новость привез именно он, а не какой-то неизвестный и всюду пока всплывающий Василий Васильевич – приятно делать людям приятное!
Вчера и Людмила, принимая цепочку с кулончиком, забыв о своем приговоре больше не принимать его у себя, бросилась на шею, обцеловала. А когда он молча подвел ее к окну и показал на свою новую машину, развела руками: ну, теперь ты король, куда уж нам.
– Поздравляю.
– Тебе спасибо. Это, насколько я понял, ты предложила мою кандидатуру?
– Предложить мало. Нужно уметь еще самому понравиться, – скромно ушла от ответа Люда.
– Поедем, отметим где-нибудь мое новое назначение? – предложил Иван. Люда любит красивые вещи, а подъехать на «БМВ» к той же «Праге» – чем не знак благодарности за услугу!
– Никуда не поедем. Здесь отметим, – как всегда, решительно и бесповоротно решила хозяйка.
А для него здесь – еще лучше. Может, он ей и «Прагу»-то предлагал лишь для того, чтобы она предложила остаться у нее…
… У машины его нагнал тренер в наспех наброшенных одеждах: он словно боялся, что с отъездом «БМВ» исчезнет и реальность предстоящей поездки. Он не придумал, что спросить в первую очередь, ему просто хотелось еще раз услышать про далекий и загадочный Камерун.
Иван сам пришел ему на помощь:
– Сегодня к семнадцати часам президент ждет тебя в офисе со всеми предложениями по поездке. Постарайся сделать их как можно полнее.
– А… бутылочку или что-то еще с собой захватить? – попросил совета спецназовец.
– Никаких бутылочек, – остановил его Иван. – Лучше когда-нибудь я к тебе своего сына приведу. Потренируешь?
– Приводите. Всему научим, – без колебаний отдал себя в рабство тренер.
– Тогда до вечера. Не опаздывай.
– Не опоздаю.
Он в самом деле пришел за полчаса и маялся около дома напротив, выжидая время. Иван глядел на него в окно, но подзывать не стал: каждому овощу свой срок. Но к президенту завел сам.
Десяти минут беседы между ними хватило на то, чтобы тренеру выйти из кабинета совершенно счастливым и ничего не соображающим. Он трижды, забываясь каждый раз, попрощался с Иваном, на улице подпрыгнул на месте, дав вырваться клубку эмоций, потряс кулаком и побежал в сторону метро. Запусти его в этот миг на соревнования – все первые места были бы у России. Иван, подсматривавший за ним из своего кабинета, вдруг почувствовал, что завидует ему. Нет, новая должность пока не обременяла, до него уже здесь было все отлажено и разложено по полочкам – кому куда можно и чего нельзя. Президент не докучал, решая все вопросы через коротышку и личного телохранителя, который подчинялся только ему, без захода на начальника охраны. Можно было бы расценить это как недоверие, но Иван махнул рукой на подобные мелочи: меньше проблем.
Но вот чего-то для души, для самоотдачи все же не хватало. Но и додумываться, искать причины неудовлетворенности не хотелось. Да и какое, по большому счету, нужно удовлетворение, когда есть «БМВ», зарплата в «зелененьких», Людмила, которая примет в любой момент и сама принесет кофе в постель…
С появлением в Москве Бориса стала чаще вспоминаться жена. Скорее всего потому, что раньше знал: он может вернуться к ней в любой момент. И никуда она не денется, примет. Покочевряжится, но пустит. А теперь он в этом не совсем уверен. Теперь она может и хлопнуть перед его носом дверью: ей есть кого ждать. И оказалось, что не так уж и безразлична она ему. Что помнятся и светлые моменты в их совместной жизни. И можно признаться, что чаще в их спорах он сам был не прав. В конце концов, у них сын…
Но все равно это проблемы еще завтрашнего дня. Сегодня ему хорошо и с Людмилой. Правда, и тут Соломатин влез, но между ними больше служебного романа, чем человеческих привязанностей. Пусть поищет себе что-нибудь другое.
На вечер у Ивана намечалась еще одна встреча – и вновь с одним из сотрудников налоговой полиции. Людмила лишь поначалу воспринималась им как полицейская, да и объявившийся там же Борис больше удивил своим появлением в Москве, чем в департаменте. Теперь же то, что этот список знакомств продолжается, даже забавляло.
– Схема прежняя, – наставлял перед встречей вездесущий Асаф. – Василий Васильевич сменил работу, поэтому отныне все контакты – через тебя. Ты никого и ничего не знаешь, ты лишь ретранслятор, – определил он роль Черевача.
«Ретранслятор» – это хорошо. Это почти что тумбочка. Дожил.
– А если он не пойдет со мной на контакт?
Коротышка на этот раз хотел что-то резко ответить, но все же сдержался. Ликвидация Василия Васильевича оказалась себе дороже и создала все же больше трудностей, чем удовлетворения. Но оглядываться назад смысла теперь уже не было, и он не жалел времени на то, чтобы за оставшиеся дни своего пребывания в Москве поднатаскать нового начальника службы безопасности. Козельский, зарывшись с головой в нефть, нашел свое счастье в сделках, что и радовало, и настораживало одновременно: не пропустил бы ответного удара, ведь в слишком большие сферы влез.