Страница:
Собеседник согласно кивнул: он прекрасно понимал, что ему тоже отводится пусть и существенная, но все равно лишь часть задуманной операции. От старика не ускользнуло его движение, но он сделал вид, что интересуется лишь чистотой шерсти своей любимицы. Хотя Асаф не ошибся: для шахматиста такого уровня, каким являлся старик, разработать стратегию лишь до момента завоевания очередного плацдарма на юге Африки достойно оскорбления. Это партия для перворазрядника. Впереди переговоры президентов США и России, и на них делегация должна ехать с козырем, которым можно будет пресечь все попытки России проводить самостоятельную политику на Африканском континенте: какие дружеские отношения, если именно российская сторона развязывает там конфликты? Факты? Ноу проблем, все на пленке, под копиркой, на дисплее. России больше нечего делать на «черном» континенте так же, как и в других регионах мира.
Подобная тактика прекрасно срабатывала в восьмидесятых годах, когда любое решение можно было блокировать одной-единственной фразой: а у вас войска в Афганистане! Лучший итог встречи двух президентов сегодня – отсутствие какого бы то ни было итога. Переговоры должны быть сорваны. Это диктуется национальными интересами страны, и личные симпатии президентов России и США не должны здесь играть решающей роли. Пусть они признаются в любви, когда выйдут на пенсию, а не сейчас, когда наконец есть реальная возможность стать единственной в мире сверхдержавой.
Но даже и это еще не все. С началом войны можно будет обвинить сегодняшнее собственное правительство в потворстве русским и продаже собственных интересов в Африке. И на предстоящих выборах, сыграв как на антивоенных, так и националистических настроениях, попытаться самим прийти к власти. Шахматная партия, в которой не может быть поражения, ибо хороший игрок тактику игры начинает строить не за доской, а задолго до пуска часов.
Глянув на часы, старик поднял брови.
– О, пора на ланч. Благодарю вас за игру. Бай!
Мягко, по-лисьи пожав руку собеседнику, он встал и пружинисто зашагал по шуршащей, посыпанной мелким гранитом дорожке в сторону Метрополитен-музея. Мгновение спустя поднялась с газона и парочка влюбленных. По тому, как дружелюбно завиляла хвостом оглянувшаяся на них колли, опытным глазом можно было заметить, что это телохранители старика. И оставшийся теперь уже в полном одиночестве коротышка подслеповато глядел то им вслед, то на шахматную доску с позорно проигранной белыми партией.
3
4
Подобная тактика прекрасно срабатывала в восьмидесятых годах, когда любое решение можно было блокировать одной-единственной фразой: а у вас войска в Афганистане! Лучший итог встречи двух президентов сегодня – отсутствие какого бы то ни было итога. Переговоры должны быть сорваны. Это диктуется национальными интересами страны, и личные симпатии президентов России и США не должны здесь играть решающей роли. Пусть они признаются в любви, когда выйдут на пенсию, а не сейчас, когда наконец есть реальная возможность стать единственной в мире сверхдержавой.
Но даже и это еще не все. С началом войны можно будет обвинить сегодняшнее собственное правительство в потворстве русским и продаже собственных интересов в Африке. И на предстоящих выборах, сыграв как на антивоенных, так и националистических настроениях, попытаться самим прийти к власти. Шахматная партия, в которой не может быть поражения, ибо хороший игрок тактику игры начинает строить не за доской, а задолго до пуска часов.
Глянув на часы, старик поднял брови.
– О, пора на ланч. Благодарю вас за игру. Бай!
Мягко, по-лисьи пожав руку собеседнику, он встал и пружинисто зашагал по шуршащей, посыпанной мелким гранитом дорожке в сторону Метрополитен-музея. Мгновение спустя поднялась с газона и парочка влюбленных. По тому, как дружелюбно завиляла хвостом оглянувшаяся на них колли, опытным глазом можно было заметить, что это телохранители старика. И оставшийся теперь уже в полном одиночестве коротышка подслеповато глядел то им вслед, то на шахматную доску с позорно проигранной белыми партией.
3
Дежурной пришлось звонить трижды, прежде чем отплававшие свое время абонементники вылезли из бассейна и освободили дорожки для очередной смены. Она оказалась немногочисленной, но зато очень спортивной на вид: десяток худощавых, с накачанными мышцами парней вышли из раздевалки, подошли к краю бассейна и побросали в воду ласты, маски, трубки. Дождавшись, когда снаряжение утонет, повернулись к коренастому, с седыми уходящими под подбородок усами тренеру.
– Все, приступаем. Задержка дыхания, проныривание – самостоятельно.
Пловцы кто солдатиком, кто с кульбитом, кто просто нырнув с тумбы, ушли под воду, к своему снаряжению. Там принялись отыскивать свои комплекты и облачаться в них, чтобы на поверхности появиться уже в полной готовности к предстоящей тренировке.
Тренер вбежал на леера, где, облокотившись на перильца, молча наблюдал за спортсменами грузный мужчина. Тепло и влага распарили его, и он безостановочно вытирал платком грудь под расстегнутой рубашкой.
– Что-то они у вас совсем не Шварценеггеры, – кивнул он вниз.
– Шварценеггеры, Василий Васильевич, пусть ходят по земле, где их габариты имеют значение. А нам работать под водой, – с некоторой долей обиды сказал тренер. Хотя тут же сам попытался сгладить свой выпад, пояснив: – Понимаете, у нас в первую очередь ценятся куражистые парни: кусачие, нацеленные на атаку и в то же время умеющие отскакивать и выжидать удобный момент для нового укуса.
– Да я просто отметил для себя – не богатыри, – пошел на мировую Василий Васильевич, похлопав тренера по руке: все, дескать, нормально, чего взвиваться.
– Силовая борьба, то есть борьба в прямом контакте, победы под водой не приносит, – продолжил тренер, решив оставить последнее слово за собой. – Там, внизу, все подвешенные, так что весовые категории для нас не существуют. Только ловкость, сообразительность и умение задерживать дыхание.
– И сколько же они у вас могут просидеть под водой? – продолжая вытираться, поинтересовался толстяк.
– Сидеть – ерунда, мы боремся. Две минуты – практически все.
Словно в подтверждение слов тренера пловцы один за другим ушли под воду. Пройдя у дна практически весь бассейн, на глубине они развернулись и так же стремительно возвратились обратно. На показавшихся над водой лицах сияли улыбки: не дышать под водой – какая это ерунда!
– Неплохо, – дал оценку и Василий Васильевич. Видимо, от него многое зависело в судьбе группы, и тренер сдержанно и удовлетворенно улыбнулся. – А проплыть они сколько могут? Я имею в виду расстояние.
– Ласты хорошо держат на воде, поэтому мы, отвечая на вопрос: сколько можно проплыть, уточняем: в какой воде? Все зависит от ее температуры, от того, когда замерзнет пловец.
Василий Васильевич, словно над ним поиздевались, усмехнулся и вновь полез под мышки. Тренеру, стоявшему в плавках, видимо, его потливые страдания никак не передавались. Пловцы же тем временем начали подплывать к бортику, брать у тумбы красные ленточки и укреплять их на своих ластах. Затем разделились на пары и стали уходить под воду. Какие финты они там выделывали, какие карусели и гонки друг за другом устраивали и по какой, собственно, логике вели борьбу, Василию Васильевичу понять было сложно. Но, когда одна за другой над водой стали взвиваться руки с сорванными с ласт противника ленточками – победа! – он тоже удовлетворенно покивал головой:
– Да, теперь я вижу, что с моими габаритами там делать нечего. А это вся ваша группа?
– Как вам сказать… Желающих заниматься значительно больше, да очень дорогая вода. Три дорожки чуть ли не в складчину вот купили на этот месяц, а что дальше… Да плюс входной билет по пять тысяч за каждую тренировку. Не всем по карману. Так что если вы в самом деле как-то поможете…
– Я думаю, что это не безнадежное дело. Нам ведь тоже выгодно заниматься благотворительностью – меньше платим в таком случае налоги. Вам польза – и нам выгода. Прости, господи! – помянул он Всевышнего, но креститься не стал.
Тренер, словно боясь поверить в удачу, машинально потыкал себя большими пальцами под ребра – профессиональный жест подводников, когда именно тычки, а не поглаживания, не ощущаемые под водой, приводят в чувство или, наоборот, дают знак сопернику: сдаюсь. А он готов был сдаться любому, кто оплатит воду. На этой ноте его и перехватил полчаса назад незнакомый толстяк у входа в бассейн:
– Здравствуйте. Меня зовут Василий Васильевич. Я несколько раз приходил сюда поплавать и видел ваши тренировки. Очень интересно.
– Спасибо. – Тренер оглядел его грузную фигуру: уж не собирается ли и он пойти в подводные борцы?
– Я ненароком слышал ваш разговор насчет затруднений с оплатой воды. Если пригласите посмотреть тренировку, может, кое-чем смогу вам помочь.
Тренер недоверчиво посмотрел на незнакомца: в честь чего это вдруг такая любезность? Однако тот так добродушно и непосредственно улыбался, что подумалось: а вдруг? Вдруг и в самом деле у мужика бзик на благотворительность или от него жена ушла, и он на радостях готов осчастливить всю остальную часть человечества. Да еще накануне подготовки к чемпионату мира по подводной борьбе в Камеруне, о чем старались не вспоминать, чтобы не травить душу…
– Пойдемте.
И вот мужик вроде бы восторженно смотрит на тренировку группы, и, хотя прояснилась его личная выгода – не платить налоги, все это ерунда по сравнению с тем, что он может сделать для ребят. Неужели сделает?
– Все, решено. Воду за очередной квартал мы вам оплачиваем, – подвел итог Василий Васильевич и отошел в угол, куда не доставало своими лучами солнце. – Только дайте мне список всех, кто ходит или хотел бы ходить на тренировки. У нас ведь тоже своя отчетность, своя бухгалтерия.
– Извините, но я… я еще не верю, – не стал скрывать своей радости тренер. А может, просто не хотел потом разочаровываться, когда вдруг окажется, что все это розыгрыш. Или когда этот толстяк помирится с женой, и остальная часть человечества вместе с ним лишится кусочка счастья.
– Готовьте платежку. Завтра заеду. Если разрешите мне иногда заглядывать сюда – все-таки любопытно, как проходят ваши тренировки, – буду вам признателен.
– Василий Васильевич!..
– А это что у вас за награда? – чтобы прекратить разговор о деньгах, неожиданный доброжелатель указал на длинный шрам, пересекающий наискосок всю грудь тренера.
– Орден Красной Звезды. Прошлая служба в спецназе.
– Тоже под водой?
– На суше от такой раны загнулся бы, а под водой боли особо не чувствуешь, – вроде бы и подтвердил, но и не сказал ничего конкретного о своей прошлой службе тренер.
– Значит, до завтра, – не стал настаивать на подробностях Василий Васильевич. – Не провожайте, я сам.
В ожидавшей в тени за углом шоколадной «БМВ» толстяк некоторое время сидел с открытой дверцей, давая телу немного остыть. Потом взял радиотелефон, потыкал толстыми пальцами в кнопочки, едва не задевая соседние. Откашлявшись, сказал в трубку:
– Все нормально. Выезжаю на Речной.
Отстранил трубку, не давая ей прилипнуть к потному уху. Однако ответ послышался сразу:
– Мы уже отошли от причала. Но там тебя ждет моторка. Догоняй на ней. Не промахнись – пятый островок от бухты Радости.
– Не промахнусь, – успокоил Василий Васильевич скорее себя, чем собеседника. – На Речной вокзал, – приказал он водителю, безмолвно сидевшему за рулем.
Пока машина разворачивалась, Василий Васильевич еще раз оглядел здание бассейна и довольно потер руки: он еще никогда не промахивался…
Впрочем, если бы даже они и ошиблись в расчетах, этот остров не миновали бы все равно: у кромки воды, повизгивая, бегали две обнаженные девицы – разве такое проскочишь! Сплошной загар, не оставивший белых полос на их телах, убедительно свидетельствовал о том, что в таком виде они провели все лето.
Заплатить девочкам столько, что они ублажали взоры своим первозданным видом целыми днями, не обращая внимания на посторонних, – такое мог позволить себе только НРАП, «новый русский американского пошиба», как окрестил для удобства Василий Васильевич своего шефа, Козельского Вадима Дмитриевича. Впрочем, девушки были достойны того, чтобы замереть и позавидовать тому, кто владел ими: молоденькие, белокурые, без единой лишней жиринки, с бедрами четкой округлости, подчеркивающей женственность – еще не до конца разбуженную, но уже постыдно обнаженную и манящую к себе. С острыми грудками и выпертыми вперед, тугими даже на вид сосками. Такие груди не нужно приводить в божеский вид жеманным забрасыванием рук за голову, как вроде бы ненароком делают для снимков потасканные фотомодели.
Девицы замахали руками, и моторист, во все глаза уставившийся на них, направил катер прямо к берегу. Сейчас впиться носом в песок, вылететь пробкой к ногам этих очаровашек – и нет большего счастья, потому как нет и ничего лучше на свете, чем прекрасное женское тело…
– Глаза лопнут, прости господи! – первым пришел в себя Василий Васильевич, заодно приводя в чувство и моториста.
– Лучше пусть глаза, чем брюки, – вздохнул тот, но скорость сбавил и всмотрелся в место, к которому хотел причалить.
Не дожидаясь, когда катер замрет у берега, Василий Васильевич спрыгнул за борт. Угодил в воду – вот что значит спешка и стремление дотронуться до шоколадных упругих тел.
Только больше, чем его желание, проявилась выучка тех, кто завлекал и заманивал. Ускользая из?под рук, оставляя вместо себя только воздух, они повели прибывшего гостя в глубь острова, где над кустарниками лениво курился на солнце дымок костра. Он-то и отрезвил больше всего: девицы – собственность шефа, а собственность без разрешения трогать руками запрещено. В жизни нужно успеть взять хотя бы свое, а чужое только кажется лучше и ближе. Тем более собственность НРАПа. Прошло уже три месяца со дня их первой встречи, и Василий Васильевич успел почувствовать норов нового шефа, который однажды пригласил его пообедать в «Балчуге», и НРАП предложил приличную сумму за какую-то ерунду. Ерунда со временем стала превращаться в более серьезные дела, но и оплачивалась значительно выше. Так что терять такого клиента из-за пигалиц, пусть и голых, – эмоциональные порывы для юнцов, не знающих жизни.
НРАП лежал на песке, издали переворачивая прутиком угли. Конечно, у богатых свои причуды, но зачем Козельскому нужен был костер в жару, оставалось лишь гадать да удивляться.
Чуть поодаль, в одном прыжке от хозяина, не мешая ему думать и в то же время не выпуская его ни на миг из внимания, полулежал телохранитель. Василия Васильевича он знал и покивал ему головой, то ли разрешая подойти к шефу, то ли здороваясь. Девицы резвились чуть дальше, не отвлекая, создавая лишь иллюзию чего-то нереального. По крайней мере Василий Васильевич в подобных ситуациях еще не оказывался, несмотря на то что НРАП поручал ему все новые и новые задания. Может, это особый знак приближения к себе? Может, эти девицы, как добрые феи, открыли последние двери, отделявшие его от шефа?
– Раздевайся, прихвати последнего солнышка этого лета, – предложил Козельский.
Пока Василий Васильевич послушно освобождался от мокрых, облепленных песком туфель и носков, телохранитель поднес шесть бутылок пива – холодных, словно только что вытащенных из морозилки. А может, и в самом деле вытащенных – НРАП мог позволить себе удовольствие иметь переносной холодильник.
Не успел Василий Васильевич насытиться горчичной прохладой пива, как из-за кустов показались двое вальяжных молодящихся седовласых мужичка, наверняка пришедших в большую жизнь из выборного комсомола. Они без спросу взяли по бутылке, заставив посумрачнеть шефа, но по тому, что он не сказал им ни слова, чувствовалась и его определенная зависимость от этих людей.
– Как поездка? – НРАП обернулся к Василию Васильевичу.
– Думаю, удачно. Есть настоящие ихтиандры, по крайней мере под водой они смотрятся предпочтительнее, чем на суше. А главное, немало тех, кто хотел бы заниматься, но не имеет возможности. Все их фамилии и адреса завтра будут у меня, так что через несколько дней смогу доложить по каждой кандидатуре в отдельности.
– Хорошо, очень хорошо, – поблагодарил НРАП и словно в награду протянул еще одну бутылку. – Проверь каждого. Особенно обрати внимание именно на этих, оставивших клуб из-за безденежья. Может, стоит организовать им выезд в какой-нибудь санаторий дня на три, якобы на отдых.
– Деньги…
– Деньги надо считать не сегодняшние, а завтрашние, – перебил Вадим Дмитриевич. – Эти хлопцы потом для нас сделают столько, что окупят сто бассейнов на сто лет. Словом, через два месяца, к началу первенства мира в Камеруне, три-четыре человека должны быть на крючке в готовности выполнить любой мой приказ.
– Есть.
НРАП поднялся, разминаясь, сделал несколько резких взмахов руками.
– Девочки! – прервав деловой разговор, окликнул он промелькнувших за кустами фей.
Те коньками-горбунками встали перед ним – мгновенно и безропотно, ничуть не смущаясь своего вида. Козельский прутиком, которым только что помешивал угли, провел по вжавшимся от щекотки девичьим животикам, затем обвел подавшиеся вперед груди. Прятать несуществующий животик и выставлять грудь – здесь скорее всего у них сработал тысячелетний инстинкт преподнести себя в самой эффектной позе, чем уберечься от щекотки.
– Вы любите друг друга? – спросил Вадим Дмитриевич девушек, и те, ни слова не говоря, обнялись, принялись ласкаться и целоваться – не крикливо, в меру целомудренно, если можно так сказать об их обнаженных телах. Если опять же забыть, что ласка женщины к мужчине более естественна…
– А наших гостей? – остановил фей НРАП, показывая взглядом на очарованно замерших в ожидании подобных ласк «комсомольских членов правительства».
Из мадонн-монахинь те мгновенно превратились в магдалин-развратниц. Словно дьяволицы, набросились они на свои жертвы, и стало ясно, что все продемонстрированное ими до этого было игрой, за которую они получают деньги. А теперь – работа…
– Давай пройдемся немного, – пригласил оставшегося не у дел и не у тел Василия Васильевича хозяин. – Все равно на тебя не хватило.
– Да я что… – начал было тот, но обычно деликатно выслушивавший все до конца НРАП на этот раз перебил:
– Пока есть силы и желание, не отказывай себе в удовольствии обнять женщину. Иначе потом ничего не останется делать, как разрешать это другим. А самому заниматься бизнесом.
Сказал и молча пошел в сторону реки. По тому, как это было сказано, по поведению самого Козельского, равнодушного к девицам, Василия Васильевича осенило: уж не о себе ли самом НРАП говорит? Но он вовремя прикусил язык, поспешно догнал шефа.
– Эти мальчики, – шеф кивнул назад, где остались «комсомолята», – обещают, что за несколько сотен тысяч баксов сумеют подготовить и подсунуть для правительства нужное нам распоряжение по льготам. Думаю, что мы приходим в рынок вовремя. Мы не торопимся, но и не позволяем времени бежать впереди нас.
Он хотел что-то добавить, но сдержался, еще раз подчеркивая тем самым свое умение держать дальний прицел, а не довольствоваться достигнутым. Хотя для Василия Васильевича и нынешнее положение уже гарантировало безбедную жизнь. Оставалось только удивляться, какие разные запросы могут быть у людей…
– Я тебя знаю не так давно, – продолжил НРАП, – но мне кажется, что мы сможем долго и плодотворно работать. Тебе будет позволено многое, еще больше ты получишь. Хочешь иметь такую красавицу?
Василий Васильевич поднял голову и увидел белоснежную яхту, лениво качавшуюся с другой стороны острова. Так вот на чем Козельский приплыл сюда! Но в самом деле красавица!
– Ты будешь иметь такую же или даже лучше. И не здесь, а где-нибудь на Гавайях. Все реально. Сейчас все реально. К пониманию этого пора привыкнуть и не бояться ставить перед собой самые сумасшедшие цели. Но для этого надо поработать. Не послужить, а именно поработать. В одной связке, но каждый на своем участке. Я – как мозговой центр. Ты – на расчистке завалов. Те, кувыркающиеся с девицами, – среди членов правительства и депутатов. Другие, которые сидят в каюте на яхте и которые тебе пока не нужны, – в других областях. Но – работать. И нравы здесь будут суровые.
– Я понимаю, – даже несколько притих Василий Васильевич – настолько жестко говорил НРАП. И, чтобы самому разрядить обстановку, подтверждая свою готовность работать и заслужить подобную яхту, оценил вслух: – А она бесподобна.
– Но сначала два задания. Рядом с Департаментом налоговой полиции есть церквушка. Думаю, ей нужны деньги на ремонт. Я выделю эти деньги и рабочих. Один из них установит на куполе подслушивающее устройство. Авось что-нибудь перехватим, о чем говорят в стенах департамента.
– Удачно.
– Ерунда, – махнул рукой шеф. – У них наверняка есть фиксаторы этих устройств. Но нам важнее другое, и этим будешь заниматься ты. В департаменте – чтобы ты тоже знал – у нас есть человек, которого надо всячески оберегать. Подслушивающее устройство – еще один из отвлекающих маневров. Надо подготовить более глубокий ход, а именно: заиметь еще одного осведомителя среди налоговых полицейских. Чтобы, если вдруг они займутся утечкой информации, сдать им последнего, выводя таким образом из-под удара основного.
Василий Васильевич лишь молча развел руками: однако, планы. Целая глубокоэшелонированная оборона.
– Значит, порешили. Я поговорю теперь уже с теми, кто мается в каюте, а тебе пришлю официанточку. Уговоришь – твоя будет.
Посвистывая, НРАП пошел к яхте. А Василий Васильевич глядел то на него, то на яхту, которая настолько неожиданно стала реальной мечтой, что он попытался высмотреть на ней и фигурку обещанной официантки…
– Все, приступаем. Задержка дыхания, проныривание – самостоятельно.
Пловцы кто солдатиком, кто с кульбитом, кто просто нырнув с тумбы, ушли под воду, к своему снаряжению. Там принялись отыскивать свои комплекты и облачаться в них, чтобы на поверхности появиться уже в полной готовности к предстоящей тренировке.
Тренер вбежал на леера, где, облокотившись на перильца, молча наблюдал за спортсменами грузный мужчина. Тепло и влага распарили его, и он безостановочно вытирал платком грудь под расстегнутой рубашкой.
– Что-то они у вас совсем не Шварценеггеры, – кивнул он вниз.
– Шварценеггеры, Василий Васильевич, пусть ходят по земле, где их габариты имеют значение. А нам работать под водой, – с некоторой долей обиды сказал тренер. Хотя тут же сам попытался сгладить свой выпад, пояснив: – Понимаете, у нас в первую очередь ценятся куражистые парни: кусачие, нацеленные на атаку и в то же время умеющие отскакивать и выжидать удобный момент для нового укуса.
– Да я просто отметил для себя – не богатыри, – пошел на мировую Василий Васильевич, похлопав тренера по руке: все, дескать, нормально, чего взвиваться.
– Силовая борьба, то есть борьба в прямом контакте, победы под водой не приносит, – продолжил тренер, решив оставить последнее слово за собой. – Там, внизу, все подвешенные, так что весовые категории для нас не существуют. Только ловкость, сообразительность и умение задерживать дыхание.
– И сколько же они у вас могут просидеть под водой? – продолжая вытираться, поинтересовался толстяк.
– Сидеть – ерунда, мы боремся. Две минуты – практически все.
Словно в подтверждение слов тренера пловцы один за другим ушли под воду. Пройдя у дна практически весь бассейн, на глубине они развернулись и так же стремительно возвратились обратно. На показавшихся над водой лицах сияли улыбки: не дышать под водой – какая это ерунда!
– Неплохо, – дал оценку и Василий Васильевич. Видимо, от него многое зависело в судьбе группы, и тренер сдержанно и удовлетворенно улыбнулся. – А проплыть они сколько могут? Я имею в виду расстояние.
– Ласты хорошо держат на воде, поэтому мы, отвечая на вопрос: сколько можно проплыть, уточняем: в какой воде? Все зависит от ее температуры, от того, когда замерзнет пловец.
Василий Васильевич, словно над ним поиздевались, усмехнулся и вновь полез под мышки. Тренеру, стоявшему в плавках, видимо, его потливые страдания никак не передавались. Пловцы же тем временем начали подплывать к бортику, брать у тумбы красные ленточки и укреплять их на своих ластах. Затем разделились на пары и стали уходить под воду. Какие финты они там выделывали, какие карусели и гонки друг за другом устраивали и по какой, собственно, логике вели борьбу, Василию Васильевичу понять было сложно. Но, когда одна за другой над водой стали взвиваться руки с сорванными с ласт противника ленточками – победа! – он тоже удовлетворенно покивал головой:
– Да, теперь я вижу, что с моими габаритами там делать нечего. А это вся ваша группа?
– Как вам сказать… Желающих заниматься значительно больше, да очень дорогая вода. Три дорожки чуть ли не в складчину вот купили на этот месяц, а что дальше… Да плюс входной билет по пять тысяч за каждую тренировку. Не всем по карману. Так что если вы в самом деле как-то поможете…
– Я думаю, что это не безнадежное дело. Нам ведь тоже выгодно заниматься благотворительностью – меньше платим в таком случае налоги. Вам польза – и нам выгода. Прости, господи! – помянул он Всевышнего, но креститься не стал.
Тренер, словно боясь поверить в удачу, машинально потыкал себя большими пальцами под ребра – профессиональный жест подводников, когда именно тычки, а не поглаживания, не ощущаемые под водой, приводят в чувство или, наоборот, дают знак сопернику: сдаюсь. А он готов был сдаться любому, кто оплатит воду. На этой ноте его и перехватил полчаса назад незнакомый толстяк у входа в бассейн:
– Здравствуйте. Меня зовут Василий Васильевич. Я несколько раз приходил сюда поплавать и видел ваши тренировки. Очень интересно.
– Спасибо. – Тренер оглядел его грузную фигуру: уж не собирается ли и он пойти в подводные борцы?
– Я ненароком слышал ваш разговор насчет затруднений с оплатой воды. Если пригласите посмотреть тренировку, может, кое-чем смогу вам помочь.
Тренер недоверчиво посмотрел на незнакомца: в честь чего это вдруг такая любезность? Однако тот так добродушно и непосредственно улыбался, что подумалось: а вдруг? Вдруг и в самом деле у мужика бзик на благотворительность или от него жена ушла, и он на радостях готов осчастливить всю остальную часть человечества. Да еще накануне подготовки к чемпионату мира по подводной борьбе в Камеруне, о чем старались не вспоминать, чтобы не травить душу…
– Пойдемте.
И вот мужик вроде бы восторженно смотрит на тренировку группы, и, хотя прояснилась его личная выгода – не платить налоги, все это ерунда по сравнению с тем, что он может сделать для ребят. Неужели сделает?
– Все, решено. Воду за очередной квартал мы вам оплачиваем, – подвел итог Василий Васильевич и отошел в угол, куда не доставало своими лучами солнце. – Только дайте мне список всех, кто ходит или хотел бы ходить на тренировки. У нас ведь тоже своя отчетность, своя бухгалтерия.
– Извините, но я… я еще не верю, – не стал скрывать своей радости тренер. А может, просто не хотел потом разочаровываться, когда вдруг окажется, что все это розыгрыш. Или когда этот толстяк помирится с женой, и остальная часть человечества вместе с ним лишится кусочка счастья.
– Готовьте платежку. Завтра заеду. Если разрешите мне иногда заглядывать сюда – все-таки любопытно, как проходят ваши тренировки, – буду вам признателен.
– Василий Васильевич!..
– А это что у вас за награда? – чтобы прекратить разговор о деньгах, неожиданный доброжелатель указал на длинный шрам, пересекающий наискосок всю грудь тренера.
– Орден Красной Звезды. Прошлая служба в спецназе.
– Тоже под водой?
– На суше от такой раны загнулся бы, а под водой боли особо не чувствуешь, – вроде бы и подтвердил, но и не сказал ничего конкретного о своей прошлой службе тренер.
– Значит, до завтра, – не стал настаивать на подробностях Василий Васильевич. – Не провожайте, я сам.
В ожидавшей в тени за углом шоколадной «БМВ» толстяк некоторое время сидел с открытой дверцей, давая телу немного остыть. Потом взял радиотелефон, потыкал толстыми пальцами в кнопочки, едва не задевая соседние. Откашлявшись, сказал в трубку:
– Все нормально. Выезжаю на Речной.
Отстранил трубку, не давая ей прилипнуть к потному уху. Однако ответ послышался сразу:
– Мы уже отошли от причала. Но там тебя ждет моторка. Догоняй на ней. Не промахнись – пятый островок от бухты Радости.
– Не промахнусь, – успокоил Василий Васильевич скорее себя, чем собеседника. – На Речной вокзал, – приказал он водителю, безмолвно сидевшему за рулем.
Пока машина разворачивалась, Василий Васильевич еще раз оглядел здание бассейна и довольно потер руки: он еще никогда не промахивался…
Впрочем, если бы даже они и ошиблись в расчетах, этот остров не миновали бы все равно: у кромки воды, повизгивая, бегали две обнаженные девицы – разве такое проскочишь! Сплошной загар, не оставивший белых полос на их телах, убедительно свидетельствовал о том, что в таком виде они провели все лето.
Заплатить девочкам столько, что они ублажали взоры своим первозданным видом целыми днями, не обращая внимания на посторонних, – такое мог позволить себе только НРАП, «новый русский американского пошиба», как окрестил для удобства Василий Васильевич своего шефа, Козельского Вадима Дмитриевича. Впрочем, девушки были достойны того, чтобы замереть и позавидовать тому, кто владел ими: молоденькие, белокурые, без единой лишней жиринки, с бедрами четкой округлости, подчеркивающей женственность – еще не до конца разбуженную, но уже постыдно обнаженную и манящую к себе. С острыми грудками и выпертыми вперед, тугими даже на вид сосками. Такие груди не нужно приводить в божеский вид жеманным забрасыванием рук за голову, как вроде бы ненароком делают для снимков потасканные фотомодели.
Девицы замахали руками, и моторист, во все глаза уставившийся на них, направил катер прямо к берегу. Сейчас впиться носом в песок, вылететь пробкой к ногам этих очаровашек – и нет большего счастья, потому как нет и ничего лучше на свете, чем прекрасное женское тело…
– Глаза лопнут, прости господи! – первым пришел в себя Василий Васильевич, заодно приводя в чувство и моториста.
– Лучше пусть глаза, чем брюки, – вздохнул тот, но скорость сбавил и всмотрелся в место, к которому хотел причалить.
Не дожидаясь, когда катер замрет у берега, Василий Васильевич спрыгнул за борт. Угодил в воду – вот что значит спешка и стремление дотронуться до шоколадных упругих тел.
Только больше, чем его желание, проявилась выучка тех, кто завлекал и заманивал. Ускользая из?под рук, оставляя вместо себя только воздух, они повели прибывшего гостя в глубь острова, где над кустарниками лениво курился на солнце дымок костра. Он-то и отрезвил больше всего: девицы – собственность шефа, а собственность без разрешения трогать руками запрещено. В жизни нужно успеть взять хотя бы свое, а чужое только кажется лучше и ближе. Тем более собственность НРАПа. Прошло уже три месяца со дня их первой встречи, и Василий Васильевич успел почувствовать норов нового шефа, который однажды пригласил его пообедать в «Балчуге», и НРАП предложил приличную сумму за какую-то ерунду. Ерунда со временем стала превращаться в более серьезные дела, но и оплачивалась значительно выше. Так что терять такого клиента из-за пигалиц, пусть и голых, – эмоциональные порывы для юнцов, не знающих жизни.
НРАП лежал на песке, издали переворачивая прутиком угли. Конечно, у богатых свои причуды, но зачем Козельскому нужен был костер в жару, оставалось лишь гадать да удивляться.
Чуть поодаль, в одном прыжке от хозяина, не мешая ему думать и в то же время не выпуская его ни на миг из внимания, полулежал телохранитель. Василия Васильевича он знал и покивал ему головой, то ли разрешая подойти к шефу, то ли здороваясь. Девицы резвились чуть дальше, не отвлекая, создавая лишь иллюзию чего-то нереального. По крайней мере Василий Васильевич в подобных ситуациях еще не оказывался, несмотря на то что НРАП поручал ему все новые и новые задания. Может, это особый знак приближения к себе? Может, эти девицы, как добрые феи, открыли последние двери, отделявшие его от шефа?
– Раздевайся, прихвати последнего солнышка этого лета, – предложил Козельский.
Пока Василий Васильевич послушно освобождался от мокрых, облепленных песком туфель и носков, телохранитель поднес шесть бутылок пива – холодных, словно только что вытащенных из морозилки. А может, и в самом деле вытащенных – НРАП мог позволить себе удовольствие иметь переносной холодильник.
Не успел Василий Васильевич насытиться горчичной прохладой пива, как из-за кустов показались двое вальяжных молодящихся седовласых мужичка, наверняка пришедших в большую жизнь из выборного комсомола. Они без спросу взяли по бутылке, заставив посумрачнеть шефа, но по тому, что он не сказал им ни слова, чувствовалась и его определенная зависимость от этих людей.
– Как поездка? – НРАП обернулся к Василию Васильевичу.
– Думаю, удачно. Есть настоящие ихтиандры, по крайней мере под водой они смотрятся предпочтительнее, чем на суше. А главное, немало тех, кто хотел бы заниматься, но не имеет возможности. Все их фамилии и адреса завтра будут у меня, так что через несколько дней смогу доложить по каждой кандидатуре в отдельности.
– Хорошо, очень хорошо, – поблагодарил НРАП и словно в награду протянул еще одну бутылку. – Проверь каждого. Особенно обрати внимание именно на этих, оставивших клуб из-за безденежья. Может, стоит организовать им выезд в какой-нибудь санаторий дня на три, якобы на отдых.
– Деньги…
– Деньги надо считать не сегодняшние, а завтрашние, – перебил Вадим Дмитриевич. – Эти хлопцы потом для нас сделают столько, что окупят сто бассейнов на сто лет. Словом, через два месяца, к началу первенства мира в Камеруне, три-четыре человека должны быть на крючке в готовности выполнить любой мой приказ.
– Есть.
НРАП поднялся, разминаясь, сделал несколько резких взмахов руками.
– Девочки! – прервав деловой разговор, окликнул он промелькнувших за кустами фей.
Те коньками-горбунками встали перед ним – мгновенно и безропотно, ничуть не смущаясь своего вида. Козельский прутиком, которым только что помешивал угли, провел по вжавшимся от щекотки девичьим животикам, затем обвел подавшиеся вперед груди. Прятать несуществующий животик и выставлять грудь – здесь скорее всего у них сработал тысячелетний инстинкт преподнести себя в самой эффектной позе, чем уберечься от щекотки.
– Вы любите друг друга? – спросил Вадим Дмитриевич девушек, и те, ни слова не говоря, обнялись, принялись ласкаться и целоваться – не крикливо, в меру целомудренно, если можно так сказать об их обнаженных телах. Если опять же забыть, что ласка женщины к мужчине более естественна…
– А наших гостей? – остановил фей НРАП, показывая взглядом на очарованно замерших в ожидании подобных ласк «комсомольских членов правительства».
Из мадонн-монахинь те мгновенно превратились в магдалин-развратниц. Словно дьяволицы, набросились они на свои жертвы, и стало ясно, что все продемонстрированное ими до этого было игрой, за которую они получают деньги. А теперь – работа…
– Давай пройдемся немного, – пригласил оставшегося не у дел и не у тел Василия Васильевича хозяин. – Все равно на тебя не хватило.
– Да я что… – начал было тот, но обычно деликатно выслушивавший все до конца НРАП на этот раз перебил:
– Пока есть силы и желание, не отказывай себе в удовольствии обнять женщину. Иначе потом ничего не останется делать, как разрешать это другим. А самому заниматься бизнесом.
Сказал и молча пошел в сторону реки. По тому, как это было сказано, по поведению самого Козельского, равнодушного к девицам, Василия Васильевича осенило: уж не о себе ли самом НРАП говорит? Но он вовремя прикусил язык, поспешно догнал шефа.
– Эти мальчики, – шеф кивнул назад, где остались «комсомолята», – обещают, что за несколько сотен тысяч баксов сумеют подготовить и подсунуть для правительства нужное нам распоряжение по льготам. Думаю, что мы приходим в рынок вовремя. Мы не торопимся, но и не позволяем времени бежать впереди нас.
Он хотел что-то добавить, но сдержался, еще раз подчеркивая тем самым свое умение держать дальний прицел, а не довольствоваться достигнутым. Хотя для Василия Васильевича и нынешнее положение уже гарантировало безбедную жизнь. Оставалось только удивляться, какие разные запросы могут быть у людей…
– Я тебя знаю не так давно, – продолжил НРАП, – но мне кажется, что мы сможем долго и плодотворно работать. Тебе будет позволено многое, еще больше ты получишь. Хочешь иметь такую красавицу?
Василий Васильевич поднял голову и увидел белоснежную яхту, лениво качавшуюся с другой стороны острова. Так вот на чем Козельский приплыл сюда! Но в самом деле красавица!
– Ты будешь иметь такую же или даже лучше. И не здесь, а где-нибудь на Гавайях. Все реально. Сейчас все реально. К пониманию этого пора привыкнуть и не бояться ставить перед собой самые сумасшедшие цели. Но для этого надо поработать. Не послужить, а именно поработать. В одной связке, но каждый на своем участке. Я – как мозговой центр. Ты – на расчистке завалов. Те, кувыркающиеся с девицами, – среди членов правительства и депутатов. Другие, которые сидят в каюте на яхте и которые тебе пока не нужны, – в других областях. Но – работать. И нравы здесь будут суровые.
– Я понимаю, – даже несколько притих Василий Васильевич – настолько жестко говорил НРАП. И, чтобы самому разрядить обстановку, подтверждая свою готовность работать и заслужить подобную яхту, оценил вслух: – А она бесподобна.
– Но сначала два задания. Рядом с Департаментом налоговой полиции есть церквушка. Думаю, ей нужны деньги на ремонт. Я выделю эти деньги и рабочих. Один из них установит на куполе подслушивающее устройство. Авось что-нибудь перехватим, о чем говорят в стенах департамента.
– Удачно.
– Ерунда, – махнул рукой шеф. – У них наверняка есть фиксаторы этих устройств. Но нам важнее другое, и этим будешь заниматься ты. В департаменте – чтобы ты тоже знал – у нас есть человек, которого надо всячески оберегать. Подслушивающее устройство – еще один из отвлекающих маневров. Надо подготовить более глубокий ход, а именно: заиметь еще одного осведомителя среди налоговых полицейских. Чтобы, если вдруг они займутся утечкой информации, сдать им последнего, выводя таким образом из-под удара основного.
Василий Васильевич лишь молча развел руками: однако, планы. Целая глубокоэшелонированная оборона.
– Значит, порешили. Я поговорю теперь уже с теми, кто мается в каюте, а тебе пришлю официанточку. Уговоришь – твоя будет.
Посвистывая, НРАП пошел к яхте. А Василий Васильевич глядел то на него, то на яхту, которая настолько неожиданно стала реальной мечтой, что он попытался высмотреть на ней и фигурку обещанной официантки…
4
Козельский ошибся, предполагая, что на яхте маялись в его отсутствие: в отдраенные иллюминаторы каюты тек прохладный воздух от реки, гости попивали легкое вино, неназойливо поглаживая официантку, крутившуюся в свое удовольствие тут же.
Зачем Вадим Дмитриевич разделил приглашенных на группы, никто не задавался вопросом: в мире бизнеса каждому отведена своя роль и своя полочка. Очень редко устойчивая, качающаяся при малейшем движении. С нее даже, если когда и захочешь подпрыгнуть повыше, сразу же будь готов и к тому, что можешь вообще кувыркнуться вниз, ломая крылья и лапы. Так что более, чем прозорливость, бизнесмену необходима выдержка, умение не гнать волну там, где она сама придет через какое-то время и вынесет тебя на гребень.
Но хозяина встретили на яхте тем не менее гулом одобрения. Он и сам вскинул в радушном приветствии руки: все, теперь я ваш. Единственное, что не вызвало восторга, – его решение отослать позагорать на берег официантку. А как было удобно: протяни руку – и под ладонью женское тело. Не жены – с притуплённым чувством восхищения, не любовницы – с ее недовольными притязаниями, а просто приятной на глаз женщины, которой ты ничего не должен и ничем не обязан…
– Думаю, особо представлять никого здесь не нужно, – начал Козельский, не пожелав замечать сожаления, с которым собравшиеся проводили официантку. – Но хочу подчеркнуть общее, что нас если еще не объединило, но может сплотить. Мы поодиночке пытаемся заняться нефтью и всем остальным, с ней связанным.
– Пытаемся, – выделил и подчеркнул главное во вступлении самый пожилой из собравшихся. Остальные согласно кивнули.
Словно ободренный поддержкой, хозяин яхты встал с кресла, куда перед этим удобно уселся.
– Нам нужно признаться самим себе, что нас не подпустят к этой сфере те, кто работает в ней долгое время.
Пожилой вновь не выдержал:
– Совершенно верно. Все, кто занимается нефтью, знают друг друга десятки лет. И это, конечно, нужно учитывать.
Он или по натуре страдал нетерпеливостью, или просто хотел показаться с лучшей стороны среди остальных, но на этот раз его реплика показалась назойливой, и НРАП сделал вид, будто ее не было вообще. Участники сбора чутко уловили это и словно по команде снисходительно посмотрели на гадкого утенка, попытавшегося на прописных истинах выбиться не просто в лебеди, а чуть ли не в вожаки.
– Государственные структуры, имеющие монополию на квоты, лицензии, практически самоустранились от нефтяных дел и живут только на проценты, получаемые от акционерных обществ, которыми окружили себя, – продолжал рисовать общую картину Козельский.
Собравшиеся невольно замерли в ожидании очередной реплики своего пожилого собрата, но тот оказался, судя по всему, скорым на учебу и сделал вид, что понятия не имеет, отчего возникла пауза. Удовлетворился установившейся атмосферой на яхте и ее хозяин.
– С божьей помощью или случайно, но между московской и сибирской группировками вбит клин. – Он не стал уточнять, что это за клин: все прекрасно помнили про убийства в Берлине и Сан?Франциско, расписанные практически во всех газетах. – После убийств в Москве депутата Госдумы и чиновника-коммерсанта из правительства ослабла, скажем так, партия тех, кто больше всех ратовал за государственный контроль над сырьевыми ресурсами страны. И именно в этот момент появляемся мы – та третья сила, которая должна перехватить инициативу.
Сказанное прозвучало настолько красиво и пафосно, что Вадим Дмитриевич чуть смущенно, словно его уже уличили в чужих афоризмах, опустился опять в кресло. Оттуда, приподняв бокал, как будто чокаясь с каждым, отпил глоток. Его поддержали, как бы затушевывая неловкость, которую ощутил вдруг хозяин. Как нельзя кстати сейчас тут оказалась бы официантка, наполнявшая до этого бокалы, но, видимо, ее тоже время от времени надо было выпускать на солнышко.
– Что еще посоветовали умные люди, – вновь вернул к себе внимание оратор, – так это поостеречься налоговой полиции. Если мы и можем где проколоться, то это только на ней.
– Создана 18 марта 1992 года, – продемонстрировал необычайную осведомленность теперь уже самый молодой из компании. В его реплике прозвучало отнюдь не уважение к учреждению, а, пожалуй, желание держать дистанцию.
Однако Козельский, уловивший эту нотку, поспешил добавить:
– Если мы хотим долго и спокойно работать, то как раз сейчас, когда все убегают от налоговой полиции и пытаются спрятаться, нам надо пойти ей навстречу. Во-первых, – вновь перешел он на конкретный и четкий язык, – нужно попытаться устроить кого-нибудь из наших людей туда на службу. Хоть дворником, хоть оперативником, хоть самим Директором департамента. Провалится в первый раз – засылать во второй, третий, четвертый. В налоговой полиции не такая уж и большая зарплата, а идейных становится все меньше и меньше. Так что нужно постараться и подкупить кое-кого. Далее. Если мы хотим смотреть уже не на три, а на четыре шага вперед, необходимо взять налоговую полицию на очень крупный крючок.
Зачем Вадим Дмитриевич разделил приглашенных на группы, никто не задавался вопросом: в мире бизнеса каждому отведена своя роль и своя полочка. Очень редко устойчивая, качающаяся при малейшем движении. С нее даже, если когда и захочешь подпрыгнуть повыше, сразу же будь готов и к тому, что можешь вообще кувыркнуться вниз, ломая крылья и лапы. Так что более, чем прозорливость, бизнесмену необходима выдержка, умение не гнать волну там, где она сама придет через какое-то время и вынесет тебя на гребень.
Но хозяина встретили на яхте тем не менее гулом одобрения. Он и сам вскинул в радушном приветствии руки: все, теперь я ваш. Единственное, что не вызвало восторга, – его решение отослать позагорать на берег официантку. А как было удобно: протяни руку – и под ладонью женское тело. Не жены – с притуплённым чувством восхищения, не любовницы – с ее недовольными притязаниями, а просто приятной на глаз женщины, которой ты ничего не должен и ничем не обязан…
– Думаю, особо представлять никого здесь не нужно, – начал Козельский, не пожелав замечать сожаления, с которым собравшиеся проводили официантку. – Но хочу подчеркнуть общее, что нас если еще не объединило, но может сплотить. Мы поодиночке пытаемся заняться нефтью и всем остальным, с ней связанным.
– Пытаемся, – выделил и подчеркнул главное во вступлении самый пожилой из собравшихся. Остальные согласно кивнули.
Словно ободренный поддержкой, хозяин яхты встал с кресла, куда перед этим удобно уселся.
– Нам нужно признаться самим себе, что нас не подпустят к этой сфере те, кто работает в ней долгое время.
Пожилой вновь не выдержал:
– Совершенно верно. Все, кто занимается нефтью, знают друг друга десятки лет. И это, конечно, нужно учитывать.
Он или по натуре страдал нетерпеливостью, или просто хотел показаться с лучшей стороны среди остальных, но на этот раз его реплика показалась назойливой, и НРАП сделал вид, будто ее не было вообще. Участники сбора чутко уловили это и словно по команде снисходительно посмотрели на гадкого утенка, попытавшегося на прописных истинах выбиться не просто в лебеди, а чуть ли не в вожаки.
– Государственные структуры, имеющие монополию на квоты, лицензии, практически самоустранились от нефтяных дел и живут только на проценты, получаемые от акционерных обществ, которыми окружили себя, – продолжал рисовать общую картину Козельский.
Собравшиеся невольно замерли в ожидании очередной реплики своего пожилого собрата, но тот оказался, судя по всему, скорым на учебу и сделал вид, что понятия не имеет, отчего возникла пауза. Удовлетворился установившейся атмосферой на яхте и ее хозяин.
– С божьей помощью или случайно, но между московской и сибирской группировками вбит клин. – Он не стал уточнять, что это за клин: все прекрасно помнили про убийства в Берлине и Сан?Франциско, расписанные практически во всех газетах. – После убийств в Москве депутата Госдумы и чиновника-коммерсанта из правительства ослабла, скажем так, партия тех, кто больше всех ратовал за государственный контроль над сырьевыми ресурсами страны. И именно в этот момент появляемся мы – та третья сила, которая должна перехватить инициативу.
Сказанное прозвучало настолько красиво и пафосно, что Вадим Дмитриевич чуть смущенно, словно его уже уличили в чужих афоризмах, опустился опять в кресло. Оттуда, приподняв бокал, как будто чокаясь с каждым, отпил глоток. Его поддержали, как бы затушевывая неловкость, которую ощутил вдруг хозяин. Как нельзя кстати сейчас тут оказалась бы официантка, наполнявшая до этого бокалы, но, видимо, ее тоже время от времени надо было выпускать на солнышко.
– Что еще посоветовали умные люди, – вновь вернул к себе внимание оратор, – так это поостеречься налоговой полиции. Если мы и можем где проколоться, то это только на ней.
– Создана 18 марта 1992 года, – продемонстрировал необычайную осведомленность теперь уже самый молодой из компании. В его реплике прозвучало отнюдь не уважение к учреждению, а, пожалуй, желание держать дистанцию.
Однако Козельский, уловивший эту нотку, поспешил добавить:
– Если мы хотим долго и спокойно работать, то как раз сейчас, когда все убегают от налоговой полиции и пытаются спрятаться, нам надо пойти ей навстречу. Во-первых, – вновь перешел он на конкретный и четкий язык, – нужно попытаться устроить кого-нибудь из наших людей туда на службу. Хоть дворником, хоть оперативником, хоть самим Директором департамента. Провалится в первый раз – засылать во второй, третий, четвертый. В налоговой полиции не такая уж и большая зарплата, а идейных становится все меньше и меньше. Так что нужно постараться и подкупить кое-кого. Далее. Если мы хотим смотреть уже не на три, а на четыре шага вперед, необходимо взять налоговую полицию на очень крупный крючок.