Страница:
Не оставались внакладе и США, давшие деньги на раскрутку этой пружины. В администрации Рейгана выработалось три подхода к событиям в Афганистане.
1. «Вьетнам Москвы». Превратить Афганистан в советский Вьетнам. Обескровить СССР путем увеличения издержек его пребывания там и удерживать там его как можно дольше, расстраивая ресурсы, подрывая внутреннюю стабильность СССР и международный престиж.
2. «Боковой эффект». Афганистан должен стать отвлекающим эффектом, главное — не он. Действительный вопрос — отработка баланса между США и СССР в пользу США. Согласно этому пункту жизненно важные интересы США должны сосредоточиться в другом регионе, куда СССР, увязнув в Афганистане, не сможет дотянуться. Чем дольше Советский Союз поведет войну на афганской земле, тем прочнее утвердятся США в необходимых регионах.
3. «Торговля по кусочкам». США должны торговаться с СССР: мы уменьшаем свою помощь моджахедам, СССР — в Латинской Америке или в том регионе, который выгоден сейчас США. К тому же помощь моджахедам позволяет привлекательно выглядеть на международной арене.
Вот и все «беспокойство» «друзей» Афганистана. Да только знать бы обо всем этом моджахедам, знать, что дается им строго дозированное количество оружия с определенным количеством боеприпасов. Знать в конечном итоге, за чьи интересы они идут воевать с винтовкой против танков. Знать, как подло и грубо о них вытирают ноги новые «друзья» [44]. Шурави хоть воевали открыто. Но тем не менее пелись песни, газели:
Так войну продолжала политика...
Документ (справка отдела Среднего Востока МИД СССР в ЦК КПСС):
«8 февраля 1980 года.
При этом направляю материалы с высказываниями А. Банисадра, избранного 25 января с. г. на пост президента Исламской Республики Иран.
21 января, выступая в Исфахане, Банисадр заявил: «Я считаю Афганистан частью Ирана. Советское нападение на Афганистан я рассматриваю как нападение на Иран».
5 января 1980 года. Нью-Йорк.
Зал заседаний Совета Безопасности заполнялся медленно, и Михаил Аверкиевич Харламов, даже не глядя на часы, понял: заседание, как всегда, начнется с опозданием. Это было первое недоразумение, с которым он столкнулся, приехав работать в Нью-Йорк: переносы, опоздания были в Совете Безопасности делом обычным, словно заседал не высший совет ООН, а профком отстающего завода.
А казалось, сегодня уж точно все начнется минута в минуту. ООН гудит в связи с вводом ограниченного контингента советских войск в Афганистан. 52 страны, почти треть состава ООН, направили позавчера Генеральному секретарю Организации письмо с настоятельной просьбой собрать Совет Безопасности по этому вопросу.
Вчера из Кабула прилетел новый министр иностранных дел Шах Мухаммед Дост и, как говорили в кулуарах, еще на трапе самолета выразил свой протест против вмешательства во внутренние дела Афганистана. Тем не менее Курт Вальдхайм заседание Совета назначил, и через несколько минут всё определится. Хотя что — «всё»?
Харламов оглядел зал. Трояновский уже занял свое место и записывал что-то в свои листочки. Он пожелал выступать первым, Москва порекомендовала сразу идти в бой, категорически настаивая на отмене повестки дня. События в Афганистане — дело двух стран, между которыми заключен Договор о взаимопомощи, в том числе и в военной области, и которые свои обязательства выполнили. И больше это никого не касается.
Касается. Еще как касается. Вот занял свое место Макгенри, представитель США. По алфавиту в наименовании стран он и Трояновский сидят практически рядом, и однажды, когда в зал заседаний каким-то образом — еще одно удивление для Харламова — проникли американские молодчики одной из антисоветских группировок и вылили на Макгенри банку красной краски, видимо считая, что чернокожий представитель Соединенных Штатов «покраснел» и проводит недостаточно жесткую политику в отношении социалистических стран, алые брызги в тот раз попали и на костюм Трояновского. Еще тогда подумалось: как же близко мы все находимся друг от друга. Да только ошиблись молодчики: не думал «краснеть» Макгенри и, вероятнее всего, сегодня докажет это.
Хотя, судя по письму, Соединенные Штаты желают одного: показать, что главными действующими лицами здесь являются развивающиеся страны. Вперед будут выставляться они, создавая фон всемирного осуждения ввода войск, а это уже политика. Американцы никогда не забывают о политике, вернее, они всегда сначала думают о ней, чего не скажешь, к сожалению, о наших. Войска в Афганистане уже десять дней, а кроме бесконечных ссылок на 51-ю статью и просьбы добиваться отмены повестки дня Москва порекомендовать ничего не может. Да что рекомендации, дали хотя бы просто информацию, а здесь сами бы уж разобрались, о чем и как говорить. Неужели за Родину болеют только в Москве?
Гул постепенно начал стихать — занял центральное место председателя Жак Лепретт. Сегодня он проводит первое свое заседание в качестве председателя, значит, начнет с новогодних поздравлений. Надо полагать, что основная часть выступлений тоже пройдет в реверансах: сначала Чэнь Чу за прекрасное руководство Советом в декабре, затем Лепретту — уже в качестве аванса. Без подобных любезностей не обходится ни одно заседание, приходящееся на начало месяца. А может, так и надо, если хочешь достичь своих целей? Эх политика, шлюха истории...
Наконец Жак Лепретт начал поздравления с Новым, 1980 годом. Объявил повестку дня —письмо 52 стран. Долго перечислял их. Первые — Австралия, Багамские Острова, Бангладеш, Бахрейн... Но это первые опять же по алфавиту, за него всегда очень удобно прятаться. Центральные фигуры здесь — США, Китай и Великобритания. Трояновский в своем первом слове должен отметить это сразу же, чтобы ни у кого не оставалось иллюзий, будто советская делегация ничего не ведает и не смыслит в дипломатических вариациях на тему Афганистана. Выступление Олега Александровича планируется где-то минут на десять, он должен налегать на сознательность и самостоятельность государств в решении вопросов, касающихся только двух стран. Следом обещал выступить Флорин и от имени ГДР тоже потребовать снять с повестки, дня данный вопрос...
— И какова позиция в нашей партии? — Трояновский, разложив вчера вечером аргументы своего доклада с учетом мнения Флорина, пристально посмотрел на своего заместителя. Он явно намекал на то, что в свое время Харламов возглавлял Шахматную федерацию СССР, имел первый разряд, а сложившаяся ситуация как раз и требовала просчитать ходы еще в дебюте. В конце концов, Трояновскому нужна была просто поддержка, хотя бы моральная: было ясно, что ему предстоит практически в одиночку отстаивать интересы страны в сеансе одновременной игры с пятьюдесятью двумя соперниками.
— Надо исходить из того, что повестка дня все равно будет утверждена, — сделал несколько ходов вперед Харламов. — На мой взгляд, после ее утверждения вам надо будет выступить где-то в середине дискуссии. Пусть сначала изольют желчь западники и те, кто отрабатывает у них свой хлеб. После вас, видимо, неплохо было бы послушать Доста — это стало бы хорошей связкой. Судьба партии решается главным ходом, а не в эндшпиле, — перешел и он на язык шахмат.
Они до полуночи колдовали над текстами, пытались предугадать мнения противников, подсчитывали голоса поддержки. И убеждались вновь и вновь: да, нужно атаковать, лучший вид обороны — это наступление.
...Когда слово взял Трояновский, Михаил Аверкиевич, устроив поудобнее покалеченную ногу, замер. Олег Александрович поприветствовал Лепретта на посту председателя, тот благодарно кивнул. Но это все прелюдия, все ждут главного. Вот Трояновский подвинул к себе листочки, все замерли... Нет, он просто выражает озабоченность, что в результате закулисных маневров США до сих пор не принята в Совет Безопасности Куба как представитель от латиноамериканских стран. Макгенри усмехнулся, он понимает, что это только пристрелка, но все равно ему неприятно: для битья выставлялись вроде бы другие.
— Делегация Советского Союза решительно возражает против рассмотрения в Совете Безопасности так называемого вопроса о положении в Афганистане, как это предлагается в письме от третьего января представителями США, Соединенного Королевства, Китая и поддерживающих их стран, — перешел наконец к главному Олег Александрович.
Сказал затем о неоднократных обращениях афганского руководства оказать помощь, о засылке банд на территорию республики. Интонацией выделил — как все же умело надо пользоваться интонацией, — что рассмотрение сегодняшнего вопроса на руку тем кругам, которые как раз и осуществляют вооруженное вмешательство во внутренние дела Афганистана.
— Советская делегация призывает членов Совета Безопасности проявить благоразумие и осмотрительность, с тем чтобы не допустить использования Совета Безопасности в неблаговидных целях.
Закончив выступление, Трояновский оглядел «подкову» — сидевших за столом членов Совета. Это хорошо, что он не опустил голову, а вот под его взглядом некоторые уткнулись в бумаги. Хорошо, пока хорошо. А вот берет слово и Флорин.
— От Афганистана не исходит никакой опасности ни миру, ни соседним государствам. Тем более те, которые расположены от него на расстоянии в тысячи километров, и подписали данное письмо.
Трояновский этого не подчеркивал, здесь важно не повторяться, не делать пустые ходы. Так, кто следующий?
По минуте, не больше, выступили представители Бангладеш и Норвегии, настаивая на обсуждении вопроса. «Пока психологический перевес в нашу пользу», — «вел партию» Харламов. И тут же подобрался: слово предоставили Чэнь Чу.
— Массовое вторжение Советского Союза в Афганистан является неприкрытым актом агрессии. Китайская делегация решительно отвергает абсурдное заявление советского представителя и считает, что Совет Безопасности должен устранить замешательство, вызванное выступлением советского представителя.
Ага, замешательство, значит, есть. Если его почувствовал один из самых ярых противников, значит, у остальных более благоприятное чувство. Идем дальше.
Жак Лепретт, словно послушавшись Михаила Аверкиевича, оглядел членов Совета, приглашая к продолжению разговора. Однако больше желающих выступить не оказалось. Инициатива переходила к председательствующему. Как-то он ею воспользуется?
Начал витиевато — про предварительные консультации, сопоставление точек зрения. Значит, повестка будет утверждена. А это что за список? Ого, еще четырнадцать стран просят принять участие в прениях. Итого — двадцать восемь государств, включая Афганистан. Дост и Сахак входят в зал по отдельности, садятся на свободные места. Бисмеллах пока никак не выразил своего отношения к происходящим событиям, но чувствуется, что он подавлен и растерян. Будет ли Дост менять его здесь, в ООН? И как выступит сам? Его выступления ждут, оно много будет значить. Если по уму, то даже Трояновскому, может быть, не стоит спешить. Надо, чтобы сами афганцы стали выразителями воли своего государства, надо дать всем понять, что это они в первую очередь заинтересованы в присутствии наших войск. От того, насколько им это удастся, во многом будет зависеть позиция других делегаций. Кто же первым начнет разговор? Ах, англичанин, господин Антони Парсонс. Что ж, приготовимся...
Нет, разговор опять о другом. Антони Парсонс лишь желает подчеркнуть, что присутствие на заседании нового министра иностранных дел Афганистана вовсе не означает, будто Соединенное Королевство признало новое руководство в Кабуле.
Это же самое, словно эхо, повторили португалец, Макгенри, активные сегодня представители Бангладеш, Китая, Норвегии. А вот Трояновский, наоборот, поблагодарил Совет, что пригласили Доста принять участие в сегодняшней работе. Последнюю фразу вновь выделил: да-да, идет обычная работа Совета, ничего сверхъестественного не происходит.
Михаил Аверкиевич сделал пометки в блокнотике о первых впечатлениях, И хотя стенограмма заседания через день-два появится в секретариате и можно будет получить личный экземпляр, журналистская привычка самому записывать события срабатывала безукоризненно: порой важнее ведь знать не что говорится, а как говорится.
Наконец начались прения по повестке дня. Слово взял Янго, представитель Филиппин. «Как будто больше всех озабочен вводом войск», — не смог сдержать ехидства Харламов. Да, события сегодняшнего дня будут развиваться скорее всего как раз вопреки логике. Тяжелая артиллерия вступит в бой в самый критический момент.
Все верно. Филиппинец не осуждал и не поддерживал ввод войск, он только потребовал фактов и обстоятельств всех событий, которые произошли в Афганистане. «Эх, дорогой, нам бы самим эти факты», — забыв, что мгновение назад он иронизировал над Янго, теперь почти дружелюбно посмотрел на выступающего Харламов. Вновь возникло ощущение шахматной игры: партия играется с закрытыми глазами да еще в зачет кому-то неизвестному.
Следующее слово — Пакистану. Сейчас, конечно, будут слезы. Сладкие слезы — от переизбытка лжи и лицемерия.
— Народ и правительство Пакистана испытывают чувства братства к народу Афганистана...
Господи, говорил бы это кому-нибудь другому. Ах-ах, отношение Пакистана к соседу не изменилось даже со сменой правительства. А засылка банд? А снабжение беженцев оружием и создание лагерей? Что? Приток беженцев создал тяжелое бремя для и без того скудных запасов страны? Так кого жалеть надо? Хорошо, что хоть цифру назвал: на 1 января 1980 года в Пакистане находится 387 575 беженцев. Хоть какая-то польза от выступления.
Слово — Досту. Наконец-то. Пока тот шел к свободному месту за «подковой», Харламов следил за Бисмеллахом. Сахак, опустив голову, обхватив ее руками, сидел, чуть раскачиваясь. Да, положению афганского посла не позавидуешь. Американцы начнут давить на него, уговаривать, чтобы он действовал только от правительства Амина. С Кампучией им это удалось. Поддастся ли Сахак? Совсем недавно они с ним вспоминали Джелалабад: Харламов дважды был в Афганистане, а во время последней поездки посадил в Джелалабаде на берегу арыка два эвкалипта. Потом спрашивал у бывавших там: эвкалипты не только принялись, но вокруг них посадили новые деревья, и теперь можно говорить, что на берегу арыка растет целая роща. Сахак обещал в очередной отпуск сфотографировать ее...
Дост начал свою речь негромко, но без растерянности, словно всю жизнь был министром и только и делал, что выступал в ООН.
— В период правления Амина некоторые западные страны выражали озабоченность по поводу убийств и массовых репрессий ни в чем не повинных афганцев. Сегодня, когда этот диктатор не избежал своей участи, они проливают по нему слезы. Это — явно двуличная позиция.
Ну что ж, позиция Афганистана тоже окончательно стала для всех ясна. Друзья и враги тоже определились. Разведка боем закончилась. Впрочем, и первое заседание тоже.
Во время обеденного перерыва Олег Александрович подошел к Харламову:
— Может, вам лучше побыть на рабочем месте?
И стало ясно, что все это время Трояновский надеялся получить хоть какую-то дополнительную информацию. Неужели Москва не понимает, что сейчас важно выстоять? Или она надеется на право вето? Так это легче всего. Кто-то очень дальновидно продумал это право. Впрочем, почему кто-то? Пять великих держав — США, Китай, Великобритания, Франция и Советский Союз, формулируя Устав ООН, оставили за собой два главных права: постоянное представительство в высшем органе Организации — Совете Безопасности и право вето — отклонение любого проекта решения вне зависимости от результатов голосования. Конечно, есть еще Генеральная Ассамблея, где принимают участие в работе все члены ООН, а не только пятнадцать, как в Совете Безопасности. Но если решения Совета обязательны к выполнению любой страной, то это же самое решение, принятое Генассамблеей, имеет лишь рекомендательные функции. Пожелание, и не более того.
Поэтому как бы ни повернулись события сейчас, у Олега Александровича в запасе беспроигрышный козырь. Все это знают, поэтому разговор будет рассчитан на эмоции. Телеграфные агентства разнесут выступления каждого участника заседания по всей планете, и именно сейчас, здесь формируется отношение к акции Советского Союза по поводу ввода войск. Информацию! Полцарства за информацию!
— Я позвоню, Олег Александрович. Если что-то есть дополнительно, я тут же сообщу, — согласился Харламов.
Однако Москва молчала. И Харламов впервые, наверное, осознал, как это губительно — иметь право вето. Иметь более сильное оружие, чем у других. Когда можно не утруждать себя в выборе выражений, друзей, а в конечном счете и в выборе политики и средств ее проведения. И уже не только о себе думал, но и о Штатах, вовсю размахивающих этим правом, о Китае, о любой страде, хоть мало-мальски приподнявшейся над другими. Эх, двадцатый век... А ведь не будь права вето, Москва бы крутилась, она бы думала, советовалась, анализировала, поминутно выходила на связь, — она, а не они здесь, в Нью-Йорке.
Через два часа, когда зал стал заполняться после перерыва, Харламов с порога покачал головой на вопросительный взгляд Трояновского — ничего нового.
Трояновскому, снова первому, предоставили слово. Пересказывать тому ход событий в Афганистане, который стал известен после выступления того же пакистанца, — это заведомо было проигрывать в информационной насыщенности и давать повод для все новых и новых вопросов, требующих конкретных ответов. Трояновский пошел на параллели: когда африканцы сражаются за свою независимость, когда палестинцы воюют против Израиля на оккупированных землях, то США и их союзники не выбирают слов, заявляя о недопустимости применения оружия. Когда же банды мятежников в Афганистане поднимают восстания против своих правительств, то их тут же берут под защиту.
— Мы думали, что империалистические силы, убедившись в необратимости процессов в Афганистане, оставят его в покое, будут считаться с реальностями, — продолжал Трояновский.
Вообще-то, несмотря на кажущуюся лояльность, мягкость советского посла, здесь уже многие испытали на себе его точные, жесткие эмоциональные удары. Олег Александрович в лучших традициях дипломатии мог после витиеватых фраз вдруг взорваться, компенсируя недостаток информации именно эмоциональностью, умением заглянуть в такие уголки вопроса, о которых никто и не догадывался.
Он и сейчас, собственно, намекал, что, предоставь вдруг возможность тем же Штатам войти в Афганистан, они бы сделали это не моргнув глазом [45]. И никого бы не предупреждали, а тем более не слушали бы советы. А мы вот обсуждаем, делимся впечатлениями...
— СССР не намеревался и не намерен вмешиваться в вопросы, касающиеся государственного и общественного устройства Афганистана. Советская помощь Афганистану не направлена ни на одну из соседних стран. СССР подчеркивает, что желает поддерживать с ними нормальные, дружеские отношения.
И затем вновь — о концентрации американского флота в Персидском заливе: а что это он делает в такой дали от родных берегов? О лицемерии Пекина, последние два десятилетия постоянно прибегающего к военным авантюрам против соседей.
— Нельзя не обратить внимание еще на одно обстоятельство. — Трояновский сделал небольшую паузу, привлекая внимание. — В числе стран, которые поддержали США в их попытках раздуть вопрос, оказалось семнадцать государств, на территории которых находятся американские войска. Может, мы и этот вопрос начнем рассматривать? И позволительно спросить, почему правительства этих стран рассматривают это положение как нормальное. Когда же другое государство, в данном случае Афганистан, приглашает к себе на помощь войска дружественной ему страны, то они считают это противозаконным и видят в этом угрозу международному миру. Нам кажется, что тем развивающимся странам, которые оказались втянутыми в нынешнюю кампанию по так называемому афганскому вопросу, не мешало бы призадуматься, кому на руку они играют.
Трояновский кивнул, благодаря слушателей. Харламов не успел почувствовать реакции зала, как руку мгновенно поднял китайский представитель. Сегодня в его адрес раздалось множество пусть и дежурных, но благодарностей за мудрое руководство Советом Безопасности в декабре месяце, психологически он сейчас в выгодном положении: раз я мудр, то слушайте.
Михаил Аверкиевич попытался было записывать за Чэнь Чу, но вскоре стал помечать только эпитеты, которыми изобиловала речь китайца. И чего здесь только не было — и «бессмысленная и безрассудная политика СССР», и «массированное вопиющее вооруженное вторжение», и «отвратительная советская агрессия», «наглая провокация против народов всего мира», и что «Советские Вооруженные Силы продолжают прибывать в Афганистан нескончаемым потоком, вопиющим образом грабя, жестоко подавляя афганское население»!
— Советский Союз помимо наращивания передовых военных сил в Европе ускорил продвижение на юг в попытке выйти к Индийскому океану, осуществить контроль над морскими путями транспортировки нефти, захватить нефтепроизводящие районы, выйти во фланг Европе, поставить под непосредственную угрозу Южную Азию и тем самым господствовать в мире, — закончил на высокой и трагической ноте Чэнь Чу.
Кажется, улыбнулись все присутствующие, даже Макгенри: операцию по захвату мирового господства Советским Союзом китаец разработал блестяще. «Надо бы передать это в Генштаб», — не стал скрывать улыбки и Харламов. Это хорошо, что Чэнь Чу выступил. Что так выступил. «Мудрого» вице-председателя всерьез никто не воспринял, несмотря на всю цветастость речи. О, а он еще и не закончил, только перевел дух. Что еще?
— СССР по сути дела является самым злобным врагом и «третьего мира», и всех народов.
Браво. Еще что-нибудь бы в этом же духе!
— СССР показал себя как самый большой агрессор и гегемонист нашего времени, — добавил посол.
Молодец. Умница, Чэнь Чу. Только неужели так сильна злоба на Советский Союз, что уже не видит, как наступает обратный эффект от выступления? А Трояновский, кстати, как-то говорил, что всю жизнь мечтал поработать в Китае, что влюблен в эту страну, ее традиции, культуру. Вот, работайте, Олег Александрович, все в ваших руках.
Остальные выступления этого дня ничего нового не принесли, они только раздвигали два берега, две позиции. Болгары и поляки вполне аргументировано показали, что обсуждение афганского вопроса юридически не обосновано, политически неправильно и непродуктивно по сути. Захлебывались в гневе Колумбия, Кампучия, Саудовская Аравия и Новая Зеландия. Очень сдержанно, на удивление корректно выступили сэр Антони Парсонс и Эральп — Великобритания и Турция однозначно заявили, что не желали бы терять дружественных связей с СССР из-за Афганистана.
— Ну, что скажете? — возвращаясь вечером в резиденцию, спросил Трояновский. Он выглядел усталым. Да что выглядел — так оно и было на самом деле. Руки его недвижимо лежали на коленях, плечи были опущены, он не поворачивал головы и не реагировал на проносящиеся мимо машины.
— Думаю, ничего страшного. По крайней мере, партия не проиграна, — искренне поделился впечатлениями Харламов.
— Но и не выиграна. Надо подготовиться к завтрашнему дню. Займитесь-ка, пожалуйста, своим вторым любимым делом — просмотрите подшивки газет за последний два года: что писали об Афганистане и в каких красках. Надо их подловить на их же высказываниях.
— Добро. Макгенри будет выступать, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Михаил Аверкиевич.
— Завтра первым.
— Из наших кто? — Харламов имел в виду представителей социалистических стран. На развивающиеся страны надежды практически не было. Как однажды выразился господин Табмен из Либерии, «когда сражаются слоны, гибнет трава». А то, что на заседании идет борьба блока НАТО и Варшавского Договора, всем яснее ясного.
— Венгрия. Холлаи уже подходил.
— А чехи? Вьетнам?
— Холлаи хочет выступить в первой половине дня. Затем, если обсуждение не закончим, а мы точно не закончим, выступят Флорин, Гулинский и Ха Ван Лау. Боюсь, как бы Ван Лау не начал сводить счеты с Чэнь Чу. Он сказал, что в его выступлении околичностей не будет, он прямо заявит: именно потому, что Пекин и США теряют в связи с Афганистаном в этом регионе свои козыри, и теряют их безвозвратно, они и подняли весь этот шум и гам. А вы завтра все же побудьте на связи, хорошо?
1. «Вьетнам Москвы». Превратить Афганистан в советский Вьетнам. Обескровить СССР путем увеличения издержек его пребывания там и удерживать там его как можно дольше, расстраивая ресурсы, подрывая внутреннюю стабильность СССР и международный престиж.
2. «Боковой эффект». Афганистан должен стать отвлекающим эффектом, главное — не он. Действительный вопрос — отработка баланса между США и СССР в пользу США. Согласно этому пункту жизненно важные интересы США должны сосредоточиться в другом регионе, куда СССР, увязнув в Афганистане, не сможет дотянуться. Чем дольше Советский Союз поведет войну на афганской земле, тем прочнее утвердятся США в необходимых регионах.
3. «Торговля по кусочкам». США должны торговаться с СССР: мы уменьшаем свою помощь моджахедам, СССР — в Латинской Америке или в том регионе, который выгоден сейчас США. К тому же помощь моджахедам позволяет привлекательно выглядеть на международной арене.
Вот и все «беспокойство» «друзей» Афганистана. Да только знать бы обо всем этом моджахедам, знать, что дается им строго дозированное количество оружия с определенным количеством боеприпасов. Знать в конечном итоге, за чьи интересы они идут воевать с винтовкой против танков. Знать, как подло и грубо о них вытирают ноги новые «друзья» [44]. Шурави хоть воевали открыто. Но тем не менее пелись песни, газели:
Нет звания выше моджахеда,
Так было всегда и так будет.
Начинается песнь о газавате —
О священной войне правоверных.
Бог всегда был другом моджахедов.
Когда мы идем в бой,
В панике бегут с поля битвы
Войска трусливых шурави.
Даже мертвый моджахед не закрывает глаз,
Не опускает их перед врагом.
Тела мертвых залиты кровью,
Но от нее захлебнутся все русские,
Шурави ходят как нищие бедняки,
Ломятся в каждую деревню.
Да сгинут все они,
Нищие грабители и разбойники.
Я, Али Мухаммад, поэт из Локари,
Я иду в бой вместе с моджахедами.
Они бьют врагов под звуки моих песен.
Смерть проклятым шурави!
Так войну продолжала политика...
Документ (справка отдела Среднего Востока МИД СССР в ЦК КПСС):
«8 февраля 1980 года.
При этом направляю материалы с высказываниями А. Банисадра, избранного 25 января с. г. на пост президента Исламской Республики Иран.
21 января, выступая в Исфахане, Банисадр заявил: «Я считаю Афганистан частью Ирана. Советское нападение на Афганистан я рассматриваю как нападение на Иран».
5 января 1980 года. Нью-Йорк.
Зал заседаний Совета Безопасности заполнялся медленно, и Михаил Аверкиевич Харламов, даже не глядя на часы, понял: заседание, как всегда, начнется с опозданием. Это было первое недоразумение, с которым он столкнулся, приехав работать в Нью-Йорк: переносы, опоздания были в Совете Безопасности делом обычным, словно заседал не высший совет ООН, а профком отстающего завода.
А казалось, сегодня уж точно все начнется минута в минуту. ООН гудит в связи с вводом ограниченного контингента советских войск в Афганистан. 52 страны, почти треть состава ООН, направили позавчера Генеральному секретарю Организации письмо с настоятельной просьбой собрать Совет Безопасности по этому вопросу.
Вчера из Кабула прилетел новый министр иностранных дел Шах Мухаммед Дост и, как говорили в кулуарах, еще на трапе самолета выразил свой протест против вмешательства во внутренние дела Афганистана. Тем не менее Курт Вальдхайм заседание Совета назначил, и через несколько минут всё определится. Хотя что — «всё»?
Харламов оглядел зал. Трояновский уже занял свое место и записывал что-то в свои листочки. Он пожелал выступать первым, Москва порекомендовала сразу идти в бой, категорически настаивая на отмене повестки дня. События в Афганистане — дело двух стран, между которыми заключен Договор о взаимопомощи, в том числе и в военной области, и которые свои обязательства выполнили. И больше это никого не касается.
Касается. Еще как касается. Вот занял свое место Макгенри, представитель США. По алфавиту в наименовании стран он и Трояновский сидят практически рядом, и однажды, когда в зал заседаний каким-то образом — еще одно удивление для Харламова — проникли американские молодчики одной из антисоветских группировок и вылили на Макгенри банку красной краски, видимо считая, что чернокожий представитель Соединенных Штатов «покраснел» и проводит недостаточно жесткую политику в отношении социалистических стран, алые брызги в тот раз попали и на костюм Трояновского. Еще тогда подумалось: как же близко мы все находимся друг от друга. Да только ошиблись молодчики: не думал «краснеть» Макгенри и, вероятнее всего, сегодня докажет это.
Хотя, судя по письму, Соединенные Штаты желают одного: показать, что главными действующими лицами здесь являются развивающиеся страны. Вперед будут выставляться они, создавая фон всемирного осуждения ввода войск, а это уже политика. Американцы никогда не забывают о политике, вернее, они всегда сначала думают о ней, чего не скажешь, к сожалению, о наших. Войска в Афганистане уже десять дней, а кроме бесконечных ссылок на 51-ю статью и просьбы добиваться отмены повестки дня Москва порекомендовать ничего не может. Да что рекомендации, дали хотя бы просто информацию, а здесь сами бы уж разобрались, о чем и как говорить. Неужели за Родину болеют только в Москве?
Гул постепенно начал стихать — занял центральное место председателя Жак Лепретт. Сегодня он проводит первое свое заседание в качестве председателя, значит, начнет с новогодних поздравлений. Надо полагать, что основная часть выступлений тоже пройдет в реверансах: сначала Чэнь Чу за прекрасное руководство Советом в декабре, затем Лепретту — уже в качестве аванса. Без подобных любезностей не обходится ни одно заседание, приходящееся на начало месяца. А может, так и надо, если хочешь достичь своих целей? Эх политика, шлюха истории...
Наконец Жак Лепретт начал поздравления с Новым, 1980 годом. Объявил повестку дня —письмо 52 стран. Долго перечислял их. Первые — Австралия, Багамские Острова, Бангладеш, Бахрейн... Но это первые опять же по алфавиту, за него всегда очень удобно прятаться. Центральные фигуры здесь — США, Китай и Великобритания. Трояновский в своем первом слове должен отметить это сразу же, чтобы ни у кого не оставалось иллюзий, будто советская делегация ничего не ведает и не смыслит в дипломатических вариациях на тему Афганистана. Выступление Олега Александровича планируется где-то минут на десять, он должен налегать на сознательность и самостоятельность государств в решении вопросов, касающихся только двух стран. Следом обещал выступить Флорин и от имени ГДР тоже потребовать снять с повестки, дня данный вопрос...
— И какова позиция в нашей партии? — Трояновский, разложив вчера вечером аргументы своего доклада с учетом мнения Флорина, пристально посмотрел на своего заместителя. Он явно намекал на то, что в свое время Харламов возглавлял Шахматную федерацию СССР, имел первый разряд, а сложившаяся ситуация как раз и требовала просчитать ходы еще в дебюте. В конце концов, Трояновскому нужна была просто поддержка, хотя бы моральная: было ясно, что ему предстоит практически в одиночку отстаивать интересы страны в сеансе одновременной игры с пятьюдесятью двумя соперниками.
— Надо исходить из того, что повестка дня все равно будет утверждена, — сделал несколько ходов вперед Харламов. — На мой взгляд, после ее утверждения вам надо будет выступить где-то в середине дискуссии. Пусть сначала изольют желчь западники и те, кто отрабатывает у них свой хлеб. После вас, видимо, неплохо было бы послушать Доста — это стало бы хорошей связкой. Судьба партии решается главным ходом, а не в эндшпиле, — перешел и он на язык шахмат.
Они до полуночи колдовали над текстами, пытались предугадать мнения противников, подсчитывали голоса поддержки. И убеждались вновь и вновь: да, нужно атаковать, лучший вид обороны — это наступление.
...Когда слово взял Трояновский, Михаил Аверкиевич, устроив поудобнее покалеченную ногу, замер. Олег Александрович поприветствовал Лепретта на посту председателя, тот благодарно кивнул. Но это все прелюдия, все ждут главного. Вот Трояновский подвинул к себе листочки, все замерли... Нет, он просто выражает озабоченность, что в результате закулисных маневров США до сих пор не принята в Совет Безопасности Куба как представитель от латиноамериканских стран. Макгенри усмехнулся, он понимает, что это только пристрелка, но все равно ему неприятно: для битья выставлялись вроде бы другие.
— Делегация Советского Союза решительно возражает против рассмотрения в Совете Безопасности так называемого вопроса о положении в Афганистане, как это предлагается в письме от третьего января представителями США, Соединенного Королевства, Китая и поддерживающих их стран, — перешел наконец к главному Олег Александрович.
Сказал затем о неоднократных обращениях афганского руководства оказать помощь, о засылке банд на территорию республики. Интонацией выделил — как все же умело надо пользоваться интонацией, — что рассмотрение сегодняшнего вопроса на руку тем кругам, которые как раз и осуществляют вооруженное вмешательство во внутренние дела Афганистана.
— Советская делегация призывает членов Совета Безопасности проявить благоразумие и осмотрительность, с тем чтобы не допустить использования Совета Безопасности в неблаговидных целях.
Закончив выступление, Трояновский оглядел «подкову» — сидевших за столом членов Совета. Это хорошо, что он не опустил голову, а вот под его взглядом некоторые уткнулись в бумаги. Хорошо, пока хорошо. А вот берет слово и Флорин.
— От Афганистана не исходит никакой опасности ни миру, ни соседним государствам. Тем более те, которые расположены от него на расстоянии в тысячи километров, и подписали данное письмо.
Трояновский этого не подчеркивал, здесь важно не повторяться, не делать пустые ходы. Так, кто следующий?
По минуте, не больше, выступили представители Бангладеш и Норвегии, настаивая на обсуждении вопроса. «Пока психологический перевес в нашу пользу», — «вел партию» Харламов. И тут же подобрался: слово предоставили Чэнь Чу.
— Массовое вторжение Советского Союза в Афганистан является неприкрытым актом агрессии. Китайская делегация решительно отвергает абсурдное заявление советского представителя и считает, что Совет Безопасности должен устранить замешательство, вызванное выступлением советского представителя.
Ага, замешательство, значит, есть. Если его почувствовал один из самых ярых противников, значит, у остальных более благоприятное чувство. Идем дальше.
Жак Лепретт, словно послушавшись Михаила Аверкиевича, оглядел членов Совета, приглашая к продолжению разговора. Однако больше желающих выступить не оказалось. Инициатива переходила к председательствующему. Как-то он ею воспользуется?
Начал витиевато — про предварительные консультации, сопоставление точек зрения. Значит, повестка будет утверждена. А это что за список? Ого, еще четырнадцать стран просят принять участие в прениях. Итого — двадцать восемь государств, включая Афганистан. Дост и Сахак входят в зал по отдельности, садятся на свободные места. Бисмеллах пока никак не выразил своего отношения к происходящим событиям, но чувствуется, что он подавлен и растерян. Будет ли Дост менять его здесь, в ООН? И как выступит сам? Его выступления ждут, оно много будет значить. Если по уму, то даже Трояновскому, может быть, не стоит спешить. Надо, чтобы сами афганцы стали выразителями воли своего государства, надо дать всем понять, что это они в первую очередь заинтересованы в присутствии наших войск. От того, насколько им это удастся, во многом будет зависеть позиция других делегаций. Кто же первым начнет разговор? Ах, англичанин, господин Антони Парсонс. Что ж, приготовимся...
Нет, разговор опять о другом. Антони Парсонс лишь желает подчеркнуть, что присутствие на заседании нового министра иностранных дел Афганистана вовсе не означает, будто Соединенное Королевство признало новое руководство в Кабуле.
Это же самое, словно эхо, повторили португалец, Макгенри, активные сегодня представители Бангладеш, Китая, Норвегии. А вот Трояновский, наоборот, поблагодарил Совет, что пригласили Доста принять участие в сегодняшней работе. Последнюю фразу вновь выделил: да-да, идет обычная работа Совета, ничего сверхъестественного не происходит.
Михаил Аверкиевич сделал пометки в блокнотике о первых впечатлениях, И хотя стенограмма заседания через день-два появится в секретариате и можно будет получить личный экземпляр, журналистская привычка самому записывать события срабатывала безукоризненно: порой важнее ведь знать не что говорится, а как говорится.
Наконец начались прения по повестке дня. Слово взял Янго, представитель Филиппин. «Как будто больше всех озабочен вводом войск», — не смог сдержать ехидства Харламов. Да, события сегодняшнего дня будут развиваться скорее всего как раз вопреки логике. Тяжелая артиллерия вступит в бой в самый критический момент.
Все верно. Филиппинец не осуждал и не поддерживал ввод войск, он только потребовал фактов и обстоятельств всех событий, которые произошли в Афганистане. «Эх, дорогой, нам бы самим эти факты», — забыв, что мгновение назад он иронизировал над Янго, теперь почти дружелюбно посмотрел на выступающего Харламов. Вновь возникло ощущение шахматной игры: партия играется с закрытыми глазами да еще в зачет кому-то неизвестному.
Следующее слово — Пакистану. Сейчас, конечно, будут слезы. Сладкие слезы — от переизбытка лжи и лицемерия.
— Народ и правительство Пакистана испытывают чувства братства к народу Афганистана...
Господи, говорил бы это кому-нибудь другому. Ах-ах, отношение Пакистана к соседу не изменилось даже со сменой правительства. А засылка банд? А снабжение беженцев оружием и создание лагерей? Что? Приток беженцев создал тяжелое бремя для и без того скудных запасов страны? Так кого жалеть надо? Хорошо, что хоть цифру назвал: на 1 января 1980 года в Пакистане находится 387 575 беженцев. Хоть какая-то польза от выступления.
Слово — Досту. Наконец-то. Пока тот шел к свободному месту за «подковой», Харламов следил за Бисмеллахом. Сахак, опустив голову, обхватив ее руками, сидел, чуть раскачиваясь. Да, положению афганского посла не позавидуешь. Американцы начнут давить на него, уговаривать, чтобы он действовал только от правительства Амина. С Кампучией им это удалось. Поддастся ли Сахак? Совсем недавно они с ним вспоминали Джелалабад: Харламов дважды был в Афганистане, а во время последней поездки посадил в Джелалабаде на берегу арыка два эвкалипта. Потом спрашивал у бывавших там: эвкалипты не только принялись, но вокруг них посадили новые деревья, и теперь можно говорить, что на берегу арыка растет целая роща. Сахак обещал в очередной отпуск сфотографировать ее...
Дост начал свою речь негромко, но без растерянности, словно всю жизнь был министром и только и делал, что выступал в ООН.
— В период правления Амина некоторые западные страны выражали озабоченность по поводу убийств и массовых репрессий ни в чем не повинных афганцев. Сегодня, когда этот диктатор не избежал своей участи, они проливают по нему слезы. Это — явно двуличная позиция.
Ну что ж, позиция Афганистана тоже окончательно стала для всех ясна. Друзья и враги тоже определились. Разведка боем закончилась. Впрочем, и первое заседание тоже.
Во время обеденного перерыва Олег Александрович подошел к Харламову:
— Может, вам лучше побыть на рабочем месте?
И стало ясно, что все это время Трояновский надеялся получить хоть какую-то дополнительную информацию. Неужели Москва не понимает, что сейчас важно выстоять? Или она надеется на право вето? Так это легче всего. Кто-то очень дальновидно продумал это право. Впрочем, почему кто-то? Пять великих держав — США, Китай, Великобритания, Франция и Советский Союз, формулируя Устав ООН, оставили за собой два главных права: постоянное представительство в высшем органе Организации — Совете Безопасности и право вето — отклонение любого проекта решения вне зависимости от результатов голосования. Конечно, есть еще Генеральная Ассамблея, где принимают участие в работе все члены ООН, а не только пятнадцать, как в Совете Безопасности. Но если решения Совета обязательны к выполнению любой страной, то это же самое решение, принятое Генассамблеей, имеет лишь рекомендательные функции. Пожелание, и не более того.
Поэтому как бы ни повернулись события сейчас, у Олега Александровича в запасе беспроигрышный козырь. Все это знают, поэтому разговор будет рассчитан на эмоции. Телеграфные агентства разнесут выступления каждого участника заседания по всей планете, и именно сейчас, здесь формируется отношение к акции Советского Союза по поводу ввода войск. Информацию! Полцарства за информацию!
— Я позвоню, Олег Александрович. Если что-то есть дополнительно, я тут же сообщу, — согласился Харламов.
Однако Москва молчала. И Харламов впервые, наверное, осознал, как это губительно — иметь право вето. Иметь более сильное оружие, чем у других. Когда можно не утруждать себя в выборе выражений, друзей, а в конечном счете и в выборе политики и средств ее проведения. И уже не только о себе думал, но и о Штатах, вовсю размахивающих этим правом, о Китае, о любой страде, хоть мало-мальски приподнявшейся над другими. Эх, двадцатый век... А ведь не будь права вето, Москва бы крутилась, она бы думала, советовалась, анализировала, поминутно выходила на связь, — она, а не они здесь, в Нью-Йорке.
Через два часа, когда зал стал заполняться после перерыва, Харламов с порога покачал головой на вопросительный взгляд Трояновского — ничего нового.
Трояновскому, снова первому, предоставили слово. Пересказывать тому ход событий в Афганистане, который стал известен после выступления того же пакистанца, — это заведомо было проигрывать в информационной насыщенности и давать повод для все новых и новых вопросов, требующих конкретных ответов. Трояновский пошел на параллели: когда африканцы сражаются за свою независимость, когда палестинцы воюют против Израиля на оккупированных землях, то США и их союзники не выбирают слов, заявляя о недопустимости применения оружия. Когда же банды мятежников в Афганистане поднимают восстания против своих правительств, то их тут же берут под защиту.
— Мы думали, что империалистические силы, убедившись в необратимости процессов в Афганистане, оставят его в покое, будут считаться с реальностями, — продолжал Трояновский.
Вообще-то, несмотря на кажущуюся лояльность, мягкость советского посла, здесь уже многие испытали на себе его точные, жесткие эмоциональные удары. Олег Александрович в лучших традициях дипломатии мог после витиеватых фраз вдруг взорваться, компенсируя недостаток информации именно эмоциональностью, умением заглянуть в такие уголки вопроса, о которых никто и не догадывался.
Он и сейчас, собственно, намекал, что, предоставь вдруг возможность тем же Штатам войти в Афганистан, они бы сделали это не моргнув глазом [45]. И никого бы не предупреждали, а тем более не слушали бы советы. А мы вот обсуждаем, делимся впечатлениями...
— СССР не намеревался и не намерен вмешиваться в вопросы, касающиеся государственного и общественного устройства Афганистана. Советская помощь Афганистану не направлена ни на одну из соседних стран. СССР подчеркивает, что желает поддерживать с ними нормальные, дружеские отношения.
И затем вновь — о концентрации американского флота в Персидском заливе: а что это он делает в такой дали от родных берегов? О лицемерии Пекина, последние два десятилетия постоянно прибегающего к военным авантюрам против соседей.
— Нельзя не обратить внимание еще на одно обстоятельство. — Трояновский сделал небольшую паузу, привлекая внимание. — В числе стран, которые поддержали США в их попытках раздуть вопрос, оказалось семнадцать государств, на территории которых находятся американские войска. Может, мы и этот вопрос начнем рассматривать? И позволительно спросить, почему правительства этих стран рассматривают это положение как нормальное. Когда же другое государство, в данном случае Афганистан, приглашает к себе на помощь войска дружественной ему страны, то они считают это противозаконным и видят в этом угрозу международному миру. Нам кажется, что тем развивающимся странам, которые оказались втянутыми в нынешнюю кампанию по так называемому афганскому вопросу, не мешало бы призадуматься, кому на руку они играют.
Трояновский кивнул, благодаря слушателей. Харламов не успел почувствовать реакции зала, как руку мгновенно поднял китайский представитель. Сегодня в его адрес раздалось множество пусть и дежурных, но благодарностей за мудрое руководство Советом Безопасности в декабре месяце, психологически он сейчас в выгодном положении: раз я мудр, то слушайте.
Михаил Аверкиевич попытался было записывать за Чэнь Чу, но вскоре стал помечать только эпитеты, которыми изобиловала речь китайца. И чего здесь только не было — и «бессмысленная и безрассудная политика СССР», и «массированное вопиющее вооруженное вторжение», и «отвратительная советская агрессия», «наглая провокация против народов всего мира», и что «Советские Вооруженные Силы продолжают прибывать в Афганистан нескончаемым потоком, вопиющим образом грабя, жестоко подавляя афганское население»!
— Советский Союз помимо наращивания передовых военных сил в Европе ускорил продвижение на юг в попытке выйти к Индийскому океану, осуществить контроль над морскими путями транспортировки нефти, захватить нефтепроизводящие районы, выйти во фланг Европе, поставить под непосредственную угрозу Южную Азию и тем самым господствовать в мире, — закончил на высокой и трагической ноте Чэнь Чу.
Кажется, улыбнулись все присутствующие, даже Макгенри: операцию по захвату мирового господства Советским Союзом китаец разработал блестяще. «Надо бы передать это в Генштаб», — не стал скрывать улыбки и Харламов. Это хорошо, что Чэнь Чу выступил. Что так выступил. «Мудрого» вице-председателя всерьез никто не воспринял, несмотря на всю цветастость речи. О, а он еще и не закончил, только перевел дух. Что еще?
— СССР по сути дела является самым злобным врагом и «третьего мира», и всех народов.
Браво. Еще что-нибудь бы в этом же духе!
— СССР показал себя как самый большой агрессор и гегемонист нашего времени, — добавил посол.
Молодец. Умница, Чэнь Чу. Только неужели так сильна злоба на Советский Союз, что уже не видит, как наступает обратный эффект от выступления? А Трояновский, кстати, как-то говорил, что всю жизнь мечтал поработать в Китае, что влюблен в эту страну, ее традиции, культуру. Вот, работайте, Олег Александрович, все в ваших руках.
Остальные выступления этого дня ничего нового не принесли, они только раздвигали два берега, две позиции. Болгары и поляки вполне аргументировано показали, что обсуждение афганского вопроса юридически не обосновано, политически неправильно и непродуктивно по сути. Захлебывались в гневе Колумбия, Кампучия, Саудовская Аравия и Новая Зеландия. Очень сдержанно, на удивление корректно выступили сэр Антони Парсонс и Эральп — Великобритания и Турция однозначно заявили, что не желали бы терять дружественных связей с СССР из-за Афганистана.
— Ну, что скажете? — возвращаясь вечером в резиденцию, спросил Трояновский. Он выглядел усталым. Да что выглядел — так оно и было на самом деле. Руки его недвижимо лежали на коленях, плечи были опущены, он не поворачивал головы и не реагировал на проносящиеся мимо машины.
— Думаю, ничего страшного. По крайней мере, партия не проиграна, — искренне поделился впечатлениями Харламов.
— Но и не выиграна. Надо подготовиться к завтрашнему дню. Займитесь-ка, пожалуйста, своим вторым любимым делом — просмотрите подшивки газет за последний два года: что писали об Афганистане и в каких красках. Надо их подловить на их же высказываниях.
— Добро. Макгенри будет выступать, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Михаил Аверкиевич.
— Завтра первым.
— Из наших кто? — Харламов имел в виду представителей социалистических стран. На развивающиеся страны надежды практически не было. Как однажды выразился господин Табмен из Либерии, «когда сражаются слоны, гибнет трава». А то, что на заседании идет борьба блока НАТО и Варшавского Договора, всем яснее ясного.
— Венгрия. Холлаи уже подходил.
— А чехи? Вьетнам?
— Холлаи хочет выступить в первой половине дня. Затем, если обсуждение не закончим, а мы точно не закончим, выступят Флорин, Гулинский и Ха Ван Лау. Боюсь, как бы Ван Лау не начал сводить счеты с Чэнь Чу. Он сказал, что в его выступлении околичностей не будет, он прямо заявит: именно потому, что Пекин и США теряют в связи с Афганистаном в этом регионе свои козыри, и теряют их безвозвратно, они и подняли весь этот шум и гам. А вы завтра все же побудьте на связи, хорошо?