Страница:
– Для меня это не имеет никакого значения. Даже наоборот - так лучше, - он усмехнулся, в сладком бездумьи зарывшись носом в её волосы. - Никогда не понимал дурёх, считающих что под подолом их главное богатство. Наоборот, если женщину не любит никто, то она попросту ущербная.
– Странный ты, - выдохнула ведьмочка и подняла голову.
Она хотела что-то добавить, но Александр тихонько засмеялся.
– А у тебя глаза светятся - как у кошки в потёмках…
– И что? Это и тебя так сильно пугает? - Лючике замерла испуганной птичкой, лишь бешено билось её сердце ведьмы.
– Наоборот… - Александр наклонился к её ушку и шепнул три вовсе не предназначенных для посторонних ушей слова.
Но таких важных и сладких для любой настоящей женщины, что в полнеба полыхнула белым светом далёкая зарница. А боги, благословляя, щедро сыпанули сверху искрами падающих звёзд. Только взгляд Лючике сиял куда ярче - тем внутренним светом женских глаз, ради которого стоит пройти через полмира. Пришлось ласковым поцелуем прикрыть один огонёк, затем другой.
Но она лукаво приоткрыла один глаз и, хитро прищурившись, мурлыкнула:
– Странно… я ведь чувствую, чего хочет благородный дон - но отчего-то не спешит затащить в свою постельку одну отнюдь не возражающую ведьмочку…
– Знаешь, малышка… а ведь этот вечер один у нас такой. Особенный. Потом таких не будет. Словно в последнем шаге перед пропастью - либо упадёшь, либо полетишь, - от этих слов Александра Лючике в удивлении распахнула глаза.
– Надо же, - она улыбнулась. - Оказывается, светлый дон такой романтичный… Выходит, не все мужчины просто озабоченные самцы?
Как мало надо, чтобы почувствовать себя одним-единственным, самым лучшим на свете! Хотя женщины прекрасно знают об этой малости и при случае изощрённо ею пользуются.
Но как же сладостно попасть в сети древнего женского коварства…
– Вот так мы с сестрой и попали в Изек, - как-то совсем буднично закончила рассказ Лючике.
А задумчиво идущий рядом старлей почти воочию видел, как старый лорд Наоми последним взглядом провожает уезжающего на дальнюю полночь преданного слугу. И покачивающуюся на спине лошади корзину, где в сладком сне сопели две его дочурки. И как лорд, нахмурившись, резко оборвал взгляд, словно выбрасывая прочь всякие мысли о своих детях. А затем, поворотив коня, обнажил меч. Вдвоём с младшим братом он спокойно, лицом к лицу встретил отряд солдат с красно-жёлтым флажками на пиках, преследующих опального дворянина.
Последний из выживших вырвал клинок из груди поверженного лорда. Пошатнулся, харкнул струёй показавшейся почти чёрной крови - и упал рядом, обняв врага словно в последнем жесте приветствия. Смерть примирила их всех - двоих мятежных братьев и отряд до конца исполнивших свой долг солдат. И лишь несколько дотоле круживших в вышине стервятников стали постепенно спускаться, намереваясь устроить пиршество посреди ровной как стол степи…
– Отец присягал прежнему королю - и отказался признать власть захватившего трон узурпатора, - голос Лючике едва слышным шёпотом сорвался с уст. Она вздохнула и покачала головой. - А потом был Изек, годы полунищенского существования. Попытки заработать, да немного Совет помогал. Когда старый слуга умер, мы уже немного умели кое-что по домашней работе. А там обнаружили, что неплохо получается шить - так и втянулись.
Александр остановился, вновь обнял слегка вздрагивающую от слёз ведьмочку. Погладил - вернее, взлохматил столь полюбившиеся волосы. Постоял, чуть покачиваясь вместе с ней и вглядываясь в ночную темноту грустным взглядом.
– Домой не думали вернуться?
Лючике вздохнула.
– А что нас там ждёт? Если и признают дочерей из клана Наоми, о котором приказано забыть - сразу сделают так, чтобы нас не стало, - она подняла лицо. - А теперь мой дом там, где ты. И за Мицуко не беспокойся - шьёт она получше меня, да и сын одного лорда давно её руки просит.
– Слышишь, Александр? Там - где - ты! - она так затрясла призадумавшегося о превратностях судьбы старлея, что тот очнулся.
– Знаешь, Лю - а ведь я мой дом тоже не представляю без тебя.
Он ухмыльнулся.
– А ты, ведьмочка моя ненаглядная, оказывается, знатная леди?
Вытерев о надёжное плечо подозрительно блестящие глаза, Лючике фыркнула с возмущением.
– Ой, да ладно… хоть ты и уверял, что на своей родине сирота безродный - только моим-то взглядом куда виднее. Сплошные графья да адмиралы в предках, даже одна… княгиня?.. затесалась.
Она отстранилась легонько и тут же покачнулась.
– Это ж надо так расчувствоваться - ноги не идут, - и не успела даже возмущённо пискнуть, как две крепкие руки подхватили её и закружили под завидющим взглядом небес.
– Как здорово! - Лючике раскинула в стороны руки, словно катаясь в кружащем её вихре. Затем обвила шею Александра руками, замолотила ножками в воздухе - останови, мол. Бросила лукавый взгляд вверх, на звёзды. - А вы не подглядывайте!
И нашла его губы своими…
К удивлению Тиль, вернувшиеся утром старшие вовсе не походили на пару уставших и довольных любовников. Наоборот, они зашли в трактирную залу чинно и совсем по-благородному. Так что девчушке только и осталось, что втихомолку удивиться да умчаться распорядиться насчёт умыться-потрапезничать. Да погрузить в дорожные сумы провизии - их светлость пожелали после завтрака отправляться дале. Да подсадить в седло сонно покачивающегося Флисси…
Третий день неспешного пути постепенно затянул всю компанию в своё мягкое очарование. Здесь места потянулись уже более-менее обжитые и разнообразные - не чета голой как стол и унылой степи. Правда, в деревни заезжать по молчаливому уговору не стали, ночевали в стогах. Перелески, рощи и даже какое-то подобие дороги, на которой несколько раз попадались хорошо охраняемые караваны. Бревенчатый мосток через сонную речушку, в которой тихо колыхались камыши, и вовсе настроил Александра на ностальгический лад. Словно едешь где-нибудь по нашей средней полосе, ей-богу…
Он вспомнил властное и деловитое лицо Бати, простоватую ухмылку Митрохина и доверчивую физиономию Вовки. Злую вибрацию и подрагивание выведенного на форсаж турбореактивного движка и уже полузабытый запах авиационного топлива. Как же, казалось, давно всё это было!..
– Туда, - Лючике огляделась сразу за речкой и решительно повернула вверх по течению.
Александр очнулся от своих зачарованных раздумий и с вопросом посмотрел на неё.
– Вечер, - коротко объяснила ведьмочка. - А там можно остановиться на ночлег, и удобнее чем в чистом поле.
Переглянувшись с пожимающей озадаченно плечами Тиль, он кивнул, да и поворотил коня направо. И в самом деле - солнце уже величественно садилось там, откуда они приехали.
Попетляв вдоль постепенно ставшего крутым и даже чуть обрывистым берега, и оставив позади тронутую алыми и золотым цветом осени рощу, путешественники остановились в восторге, наблюдая незабываемую картину. Спрятавшись в уютном обрамлении лесочка, отгородившись им от всего мира, у небольшой плотины притулилась мельница, и скрип её колеса да шум воды приятно разнообразил слух после однообразия пути. В окнах уже горели огоньки, из трубы вился дымок, и таким мирным очарованием веяло от этой картины, что старлей от умиления чуть слезу не пустил. Надо же…
– А русалки в запруде не водятся, часом? - спросил он, поглядывая в тёмную глубину меж кувшинок.
К вящему удивлению, Лючике отнеслась к его словам с полной серьёзностью. Она спрыгнула со своей гнедой кобылки (а чёрные кони признавали только его, Александра - да кое-как Тиль с домовёнком), и нагнулась к воде. Ополоснула ладони, нарушив сонную безмятежность водяной глади, пошептала что-то, высоко брызнула.
– Отчего ж не водятся? Сразу две водяницы, тут они, - ответствовала ведьма, вновь беря свою лошадку под уздцы. - Только они уже вознамерились на зиму засыпать. Или вызвать пред ясные очи, мой дон?
Она пытливо, с лукавым прищуром взглянула в глаза, и Александр вдруг осознал, что Лючике не шутит.
– Нет, ну ты серьёзно? - на всякий случай поинтересовался он. - А людей они на дно не утаскивают? Говорят, песнями заманивают да щекочут…
– Глупости какие, - фыркнула та, пожав плечами. - Кто сам не хочет быть утянутым, того они не тронут.
Втихомолку подивившись всяким имеющим место быть странностям, старлей стукнул обушком в высокие тёсаные ворота. Ну, прямо тебе какое-то Берендеево царство…
– И хто ж там на ночь глядючи? - нелюбезный голос с той стороны как-то не настраивал на мирный лад.
Ответствовав в том духе, что трое с половиной путешественников готовы заплатить за ночлег да ужин, а утром тронуться дале, Александр усмехнулся, потрепал по белеющей в полумраке макушке Тиль. Подумал немного, тронул коня - ровно на один шаг. Обнял одной рукой Лючике, легонько цапнул её губами за ушко - так, что даже сам почувствовал, как у женщины сыпануло сладкими мурашками меж лопаток. Прижался на миг к упругому теплу, вдохнул будоражащий запах женского тела.
– Искуситель, - шёпотом выдохнула ведьмочка, ответив на его поцелуй.
Видимо, осторожные взгляды сквозь щели забора и перешёптывания с той стороны всё-таки к чему-то привели, потому что ворота стукнули, послышался звук отодвигаемого массивого запора, и одна створка приоткрылась.
Бородатый мужичок в подпояске и с фонарём в руках сторожко осмотрел путешественников. Хмыкнул, завидев Флисси.
– Ну раз с половиной, тоды заезжайте, ваши светлости…
В хате оказалось просторно и довольно чисто - видать, не бедствует мельник. Не без любопытства оглядев добротный дом и бросив пожитки в угол выделенной комнаты, Александр усмехнулся, завидев как полосатый, неимоверной толщины котяра распушил хвост на скромно устроившегося под лавкой домовёнка.
– Мышей выведешь, Флисси? - к его удивлению, тот ловко ухватил кота на плечо и меховым клубком укатился в сторону поскрипывающего за стеной мельничного колеса.
– О, оце дило, - мельник улыбнулся. - Зараз жинка ужин сготовит, уж звыняйте - гостей не ждали. Подождать придётся…
Заверив, что ничего страшного, старлей полюбопытствовал, не возбраняется ли здешними обычаями помыться с дороги. Хозяин пожал плечами - дескать, не обессудьте. Баня не топлена, он там ремонт затеял. Если благородным господам не холодно, можно искупаться в пруду.
– Купальня с того боку, недалеко от плотины. Только это, водяниц сильно не пужайте.
Заверив, что русалки, водяные и прочие лешие не пострадают, если не полезут первыми, Александр уцепил за локоток Лючике и, прихватив на всякий случай становящийся мало-помалу привычным револьвер, отправился в указанном направлении. За ними топотала Тиль с полотенцами и чистой одеждой, угрюмая в предвкушении окунания в холоднющую воду.
В самом деле, в десятке шагов от плотины, в тени нескольких таинственно шуршащих ив обнаружилась полоска белеющего в темноте песка.
Вода действительно оказалась обжигающе холодной - да в самом-то деле, примерно начало октября уже - но что такое окунуться и смыть с себя въевшуюся, казалось, до костей смешанную с потом дорожную пыль, это надо прочувствовать. Александр плескался и отфыркивался в своё удовольствие, прыгнув в воду с разбегу, отчего столб воды поднялся едва ли не до обеих нескромно взирающих лун.
Зато Лючике вошла в пруд тихонько. Подула на лунное отражение, прошептала ему что-то такое, от чего сидящая на бережке и сторожащая пожитки Тиль вся покрылась гусиной кожей. А потом, как чудесное видение из волшебного сна, неспешно и почти неслышно скользнула в воду.
Они встретились на середине. Встретились, скользя в лунном сиянии, словно им оказался наполнен спрятавшийся меж холмов и рощ пруд.
– М-м, а ты тёплый, - Лючике осторожно пресекла кое-какие поползновения, улыбнулась.
Заплыла сзади, волнующе прижалась всем телом к спине, обняв руками и ногами, выдохнула в ухо:
– Смотри, сегодня особенная ночь - такая бывает раз в двенадцать лет…
В самом деле, обе висящие в небе луны оказались круглыми до неестественности. Словно два фонарика или два отчего-то разных глаза небесного зверя смотрели вниз, заливая двоих, мельничную запруду и всю великую землю призрачным сиянием. В такое время куда охотнее верилось во всякое запретное и оттого такое манящее колдовство, чем в громыхающую машинами цивилизацию и холодный рационализм. И Александр проникся. В один миг словно ухнул в манящую пропасть, разом осознав, что и этот мир с его странностями, и его не менее удивительные обитатели - реальны.
Будто просыпаясь в диковинном сне, он вдруг всем естеством расслышал удивительную музыку вселенского мироздания, с весёлым шорохом пересыпающего песчинки вечности. Вот в незримых часах уже заканчивается песок наверху, просыпаясь сквозь ладони деловито насупленного смотрителя времени.
Ещё немного осталось, ещё только щепотка…
– Есть! Поехали!.. - прошептал человек, с трудом открыв сжавшиеся от непонятного волнения губы.
– Ты тоже почувствовал это?.. - Лючике сместилась наперёд, и её волнующие прелести приласкали кожу на груди.
Сияющие глаза её смеялись.
– Вот теперь я верю - что мы с тобой рождены друг для друга, и наша встреча не случайна. Всё в небесах - предопределено. Ну, здравствуй, милый мой… сколько же лет я тебя ждала… во сколько лиц заглядывала - не мелькнёт ли в них луч света… тот самый, единственный и неповторимый… сколько жизней пришлось выстрадать… но всё же, я - тебя - нашла.
– Вы слышите, небеса? Нашла, и спасибо вам! - звонко выкрикнула ведьмочка.
Тиль уныло сидела на бережку, поёживаясь от ощущения прохлады и своей очереди купаться - вода оказалась на пробу и в самом деле холоднющая. Но когда от парочки, целующейся на самой середине залитой лунным сиянием водной глади, донеслись тёплые, ласковые волны сладостного и неведомого ощущения, она еле слышно застонала. О светлый Беор, неужто? Неужели такое бывает - чтобы поднимающаяся от ног сладкая истома так заливала всё тело, заставляя выгибаться от блаженства и мурлыкать, мурлыкать…
Проснулась она резко. Настороженно вскинулась в груды одежд и полотенец, на которой прикорнула - и первое же, что почувствовала, это оказался внимательно изучающий взгляд. Хм-м, любопытно!
Перед ней прямо на песке расположились две слабо светящиеся, полупрозрачные озёрные девы. Одна спокойно расчёсывала отливающие зеленью длинные волосы, другая просто валялась, подперев голову рукой и разглядывая Тиль с непонятным выражением лица. Водяницы оказались на диво похожими - не иначе, как сёстры, подумала удивлённая девчушка - но опасностью от них не веяло. Уж это-то всякого повидавшая сирота учуяла бы сразу.
Потому-то она и не потянулась ладонью к впившемуся в бок эфесу шпаги. Лишь умостилась поудобнее, зыркнула завидущим оком на уже возвращающихся взрослых и осторожно прошептала:
– Ой, а говорили, вы уже спите.
Та, что расчёсывала волосы странно мерцающим, чудной формы гребешком, насмешливо фыркнула.
– Ага, уснёшь тут - как от чувств этих двоих ещё вода в озере не вскипела, сама удивляюсь. Давно таких не встречала. Вот и пережидаем на бережку.
Тиль хмыкнула, во все глаза таращась на дев. Вот бы и ей лет через несколько выглядеть такой же красотулькой! Правду говорят, наверное, что сила природы даёт не только мудрость ума, но и совершенство тела. Хотя сквозь обеих русалок и просвечивала зеркально дробящаяся вода, а лица плывущих странно преломлялись и шли радужными разводами, девчушка осторожно протянула руку, вытянула пальчик - и еле дыша прикоснулась к протянутой навстречу ладони озёрной девы.
– Вау! - против ожидания, водяница не оказалась ни призрачно-бесплотной, ни по-лягушачьи холодной.
Русалка усмехнулась понимающе, подалась вперёд одним грациозным и текучим движением, чмокнула в нос оторопевшую Тиль, и исчезла. Равно как и её сестра - лишь на узкой полоске песка остались два отливающих странным блеском пятна. Во как интересно…
– Ну, о чём шепталась с русалками? В гости не зазывали? - Александр вынес на берег тихо хохочущую ведьмочку, с которой драгоценными каплями стекала вода.
Тиль уже развернула здоровущее полотенце, сразу закутала Лючике волосы, обернула её. Подсунула под ноги прихваченные у дородной мельничихи меховые шлёпанцы.
– Не-е, ваша светлость, просто поглазели друг на дружку. Я её пальцем за руку потрогала - не мара ли? А одна меня в нос чмокнула, - с непонятной гордостью ответила девчушка и тут же ухватила второе полотенце - для хозяина.
Стараясь особо не пялиться на него, подпрыгнула - но до головы не достала всё равно. У-у, здоровый…
Лючике помогла. Посмотрела на Тиль строгими глазами с уже ставшими почти родными волчьими огоньками в них, кивнула в сторону пруда.
– И без писка, - она вдруг нагнулась и шепнула прямо в любопытно подставленное девчоночье ухо. - Сегодня особая ночь. Искупаешься - и на всю жизнь от прыщей избавишься…
Тиль разом навострила уши, ибо последнее время это дело действительно стало её уж очень донимать. Быстро разделась, снова попробовала ногой воду.
– Бр-р-р! - передёрнулась она, и даже в тени под ивами стало заметно, какими пупырышками она покрылась. - Холоднючая…
Осторожно пробуя невидимое под отблесками лунного сияния дно, она вошла поглубже, отсвечивая голой попой. По-девчоночьи присела и оттолкнулась вперёд.
– Уа-а-ай! Ужас какой-то, - пожаловалась она, быстро-быстро загребая ручонками по-собачьи и высоко держа голову.
Александр даже усмехнулся, пыхая трубкой и чувствуя плечом тепло девичьего тела. Тиль поплавала немного, поплескалась. С визгом вылетела на берег, заметив совсем рядом под водой улыбающееся лицо озёрной девы.
– Чуть на дно не утащила, - наябедничала она, тут же нырнув в полотенце и трясясь от озноба всем телом.
Попрыгала на одной ноге, склонив набок голову и вытрясая из ушей воду. Постепенно согрелась, и даже зашла опять на мелководье, меланхолично взбалтывая щиколотками лунное серебро.
– А вообще, и правда, здорово, - Тиль в конце концов согласилась, отмахиваясь от ненароком попавшего в лицо клуба дыма и забавно морща носик.
Александр уже оделся, накинул на плечи Лючике плащ. Подождал, пока девчушка, прыгая на одной ноге и ругаясь на потёмки, попадёт ногой в штанину. Всё-таки она шлёпнулась на песок, огорчённо всплеснув руками. Пришлось отряхнуть Тиль, завернуть во все шмотки и посадить на плечо. Благо ведьмочка не возражала, лишь прихватила торчащую из песка шпагу и шла рядом, загадочно поблёскивая глазами.
Но после ужина, мельком глянув на уже сопящую в постели Тиль, она улыбнулась, прошептала над ней что-то, от чего даже стоящему в дверях Александру на миг захотелось спать. Прихватив пару одеял, Лючике невозмутимо осведомилась у хозяина насчёт сеновала, и в сопровождении нетерпеливо волнующегося парня прошествовала туда.
А дальше всё оказалось просто прекрасно…
(Skipped)
Чуть съёжившись под плащом и осторожно выглядывая из-под капюшона, Александр прищурился в надоедливый сеющийся дождик, пытаясь на глазок определить высоту оказавшихся совсем близко древесных гигантов - по-другому разум просто отказывался называть этих укрывшихся золотом и багрянцем исполинов растительного мира. И по всему выходило, что где-то под сотню метров. Воистину и есть Высокий Лес, вовсе не поэтическое преувеличение.
– И откуда такое диво? - вздохнул он зачарованно.
Далеко позади остались и деревни с их туповатыми, но всё же постоянно норовящими схитрить крестьянами, и обычные леса, и холмы с их просто наводящим уныние однообразием. И вот впереди вот он - Высокий Лес, и никак не меньше.
– Говорят, от магии, - вздохнула Лючике, потрепав свою кобылку по мокрой гриве. Та встряхнула шеей недовольно, трусливо фыркнула и попыталась повернуть прочь. - Вроде и немного её… знаешь - как будто где-то на самом дне души дрожит неслышно от напряжения струна. Но хорошая сила, чистая.
Зато оба чёрных коня отнеслись к разлившейся впереди магии равнодушно - если не сказать наплевательски. Этой ночью в полуразвалившейся заброшенной избушке, надёжно укрытой от всего мира дремучими лесами, Александр шёпотом спросил разомлевшую от ласк ведьмочку обо всех непонятках. О драконе и зелёных уродцах на золотых грифонах, о светящихся окнах в небесах, которые нанизывал на себя кажущийся отсюда совсем нереальным Ил. О более чем странных чёрных конях и о многом другом. Однако Лючике вскинула руку в предупреждающем жесте - и её пальчик закрыл губы смущённого старлея.
– Ти-ихо, - еле слышно выдохнула в самое ухо ведьмочка. - Ничего такого не было. Принято считать, что всё это видения только, и всё. Прими как есть, в общем.
Правда, по поводу коняшек она всё же, помявшись, шепнула - дескать, скорее всего, никакие они не обычные животные.
– Кэльпи, и никак иначе - я так разумею, - не столько от звуков голоса, сколько от интонаций с Александра разом слетела приятная расслабленная дремота.
– Кто такие, почему не знаю? - осторожно спросил он.
Два огонька умиротворённо-розового света повисли над ним, и он почувствовал, как ладошка ведьмы закрыла ему губы.
– Демоны. А вот к худу ли это, к добру - того не ведаю. Забудь, пожалуйста, - попросила она.
Старлей скосил глаза в затянутое полупрозрачным бычьим пузырём окошко, за которым начало уже не то, чтобы светать - только сереть. А затем жадно нашёл с готовностью подставленные губки - и вновь окунулся в ласковые и желанные безумства, благо с молодой красивой ведьмой это оказалось настолько хорошо, что не шло ни в какое сравнение с предыдущими, почти смытыми потоком нежности воспоминаниями о других. Единство не только тел, но и исстрадавшихся друг по другу душ, высвеченное не контролирующей свою Силу, безнадёжно утонувшей в сладком забытьи чародейкой, оказалось настолько неимоверным, что ой-ой-ой…
Благо Лючике что-то определённо ворожила по утрам - несмотря на почти бессонную ночь, подремать пару часов в седле оказывалось вполне достаточным. И вот вынырнувший из дрёмы Александр уже со смесью почтения и восторга взирает на выросший перед путешественниками огромный лес.
Из-под великоватого для неё плаща Тиль высунулся домовёнок. Сердито фыркнул на сырость, равнодушно принюхался вперёд. Дёрнул ушком с серебрящимися на мехе дождинками - и не мешкая спрятался обратно. Ну что ж, если даже малыш Флисси озабоченности не проявляет, то впечатление Александра о том, что всё идёт как надо, в первом приближении можно считать верным. И всё же он на всякий случай поинтересовался - а нет ли пути в обход или наезженой дороги через этот странный лес?
– Если тут деревья такие, то здешние волки или медведи слонами покажутся…
Ведьма пожала плечами, втихомолку что-то химича. Александр уже приспособился - и чуть ли не явственно ощущал незримо исходящие от неё волны чего-то сладко-запретного. А на все осторожные расспросы Лючике честно отвечал, что ничуть его это не тревожит и даже не беспокоит. Ну, разве что иной раз возникает желание подхватить одну симпатичную ведьмочку на руки и закружить на радостях. Та улыбалась и расслабленно-удивлённо ответствовала, что "странный ты, мой благородный дон"…
Менее впечатлительная Тиль хоть и глазела вперёд с эдаким восторгом да острасткой, но первая тронула каблуками бока своего коня.
– Мой дон, поехали - зима на носу, а нам бы до какого пристанища добраться…
С девчонкой иной раз просто невозможно было не согласиться, а потому старлей только изобразил ногой намёк на движение, а чёрный, лоснящийся от воды красавец уже зачавкал по сырой пожухлой траве.
Подобие еле заметной дороги окончательно зачахло на опушке. И Лючике, в некоей почтительности чуть понизив голос, заметила, что если Лес захочет, то откроет путь - да такой, что дней за десять на ту сторону выйти можно.
– А если не захочет? - обернулась в седле неугомонная Тиль, кажущаяся вдвое более толстой из-за спрятанного за пазуху Флисси.
– Тогда и за месяц не проедешь, лучше сразу возвращаться, - от этих слов девчушка с хмурым лицом притормозила и оказалась в хвосте процессии.
Вблизи впечатление оказалось ещё более впечатляющим. Толщина подпирающих небо стволов выглядела настолько внушительной, что Александр сообразил - тут даже с бензопилой делать нечего. Впрочем, одна только мысль о насилии над такой величавой красотой казалась кощунством. Тем не менее, приглядевшись, старлей обнаружил, что листья и трава всё же самых обычных размеров. Да и кустарник тоже не стал непреодолимым препятствием на пути. Раздвинулся, сыро шурша под ногами лошадей - и путешественники вступили под высокие и на удивление светлые своды.
Прелая листва мягко спружинила под ногами, когда старлей спрыгнул, и это оказалось приятным разнообразием после чавкающей осенней сырости - если не сказать грязи. Отвернувшись к белеющему меж стволов просвету, Александр некоторое время смотрел туда. Ну вот что-то протестовало в нём - нечто этак легонько скреблось на дне души. Даже не опасение, всего лишь тень его. И всё же, следовало признать, что скорее всего это самая обычная мнительность.
Обернувшись, бывший старлей самым внимательным образом осмотрел предстоящий путь. Исполины стояли словно каменные, горделиво вытянув вверх могучие стволы. Одни с гладкой, отсвечивающей белёсо-зеленоватой корой. Другие напротив - изборождённые столь прихотливыми и глубокими морщинами да наплывами, что поневоле проникаешься уважением к почтенным долгожителям. Лишь где-то вверху еле слышно шуршал о листву дождь, да иногда шаловливо гулял поверху ветерок.
– Странный ты, - выдохнула ведьмочка и подняла голову.
Она хотела что-то добавить, но Александр тихонько засмеялся.
– А у тебя глаза светятся - как у кошки в потёмках…
– И что? Это и тебя так сильно пугает? - Лючике замерла испуганной птичкой, лишь бешено билось её сердце ведьмы.
– Наоборот… - Александр наклонился к её ушку и шепнул три вовсе не предназначенных для посторонних ушей слова.
Но таких важных и сладких для любой настоящей женщины, что в полнеба полыхнула белым светом далёкая зарница. А боги, благословляя, щедро сыпанули сверху искрами падающих звёзд. Только взгляд Лючике сиял куда ярче - тем внутренним светом женских глаз, ради которого стоит пройти через полмира. Пришлось ласковым поцелуем прикрыть один огонёк, затем другой.
Но она лукаво приоткрыла один глаз и, хитро прищурившись, мурлыкнула:
– Странно… я ведь чувствую, чего хочет благородный дон - но отчего-то не спешит затащить в свою постельку одну отнюдь не возражающую ведьмочку…
– Знаешь, малышка… а ведь этот вечер один у нас такой. Особенный. Потом таких не будет. Словно в последнем шаге перед пропастью - либо упадёшь, либо полетишь, - от этих слов Александра Лючике в удивлении распахнула глаза.
– Надо же, - она улыбнулась. - Оказывается, светлый дон такой романтичный… Выходит, не все мужчины просто озабоченные самцы?
Как мало надо, чтобы почувствовать себя одним-единственным, самым лучшим на свете! Хотя женщины прекрасно знают об этой малости и при случае изощрённо ею пользуются.
Но как же сладостно попасть в сети древнего женского коварства…
– Вот так мы с сестрой и попали в Изек, - как-то совсем буднично закончила рассказ Лючике.
А задумчиво идущий рядом старлей почти воочию видел, как старый лорд Наоми последним взглядом провожает уезжающего на дальнюю полночь преданного слугу. И покачивающуюся на спине лошади корзину, где в сладком сне сопели две его дочурки. И как лорд, нахмурившись, резко оборвал взгляд, словно выбрасывая прочь всякие мысли о своих детях. А затем, поворотив коня, обнажил меч. Вдвоём с младшим братом он спокойно, лицом к лицу встретил отряд солдат с красно-жёлтым флажками на пиках, преследующих опального дворянина.
Последний из выживших вырвал клинок из груди поверженного лорда. Пошатнулся, харкнул струёй показавшейся почти чёрной крови - и упал рядом, обняв врага словно в последнем жесте приветствия. Смерть примирила их всех - двоих мятежных братьев и отряд до конца исполнивших свой долг солдат. И лишь несколько дотоле круживших в вышине стервятников стали постепенно спускаться, намереваясь устроить пиршество посреди ровной как стол степи…
– Отец присягал прежнему королю - и отказался признать власть захватившего трон узурпатора, - голос Лючике едва слышным шёпотом сорвался с уст. Она вздохнула и покачала головой. - А потом был Изек, годы полунищенского существования. Попытки заработать, да немного Совет помогал. Когда старый слуга умер, мы уже немного умели кое-что по домашней работе. А там обнаружили, что неплохо получается шить - так и втянулись.
Александр остановился, вновь обнял слегка вздрагивающую от слёз ведьмочку. Погладил - вернее, взлохматил столь полюбившиеся волосы. Постоял, чуть покачиваясь вместе с ней и вглядываясь в ночную темноту грустным взглядом.
– Домой не думали вернуться?
Лючике вздохнула.
– А что нас там ждёт? Если и признают дочерей из клана Наоми, о котором приказано забыть - сразу сделают так, чтобы нас не стало, - она подняла лицо. - А теперь мой дом там, где ты. И за Мицуко не беспокойся - шьёт она получше меня, да и сын одного лорда давно её руки просит.
– Слышишь, Александр? Там - где - ты! - она так затрясла призадумавшегося о превратностях судьбы старлея, что тот очнулся.
– Знаешь, Лю - а ведь я мой дом тоже не представляю без тебя.
Он ухмыльнулся.
– А ты, ведьмочка моя ненаглядная, оказывается, знатная леди?
Вытерев о надёжное плечо подозрительно блестящие глаза, Лючике фыркнула с возмущением.
– Ой, да ладно… хоть ты и уверял, что на своей родине сирота безродный - только моим-то взглядом куда виднее. Сплошные графья да адмиралы в предках, даже одна… княгиня?.. затесалась.
Она отстранилась легонько и тут же покачнулась.
– Это ж надо так расчувствоваться - ноги не идут, - и не успела даже возмущённо пискнуть, как две крепкие руки подхватили её и закружили под завидющим взглядом небес.
– Как здорово! - Лючике раскинула в стороны руки, словно катаясь в кружащем её вихре. Затем обвила шею Александра руками, замолотила ножками в воздухе - останови, мол. Бросила лукавый взгляд вверх, на звёзды. - А вы не подглядывайте!
И нашла его губы своими…
К удивлению Тиль, вернувшиеся утром старшие вовсе не походили на пару уставших и довольных любовников. Наоборот, они зашли в трактирную залу чинно и совсем по-благородному. Так что девчушке только и осталось, что втихомолку удивиться да умчаться распорядиться насчёт умыться-потрапезничать. Да погрузить в дорожные сумы провизии - их светлость пожелали после завтрака отправляться дале. Да подсадить в седло сонно покачивающегося Флисси…
Третий день неспешного пути постепенно затянул всю компанию в своё мягкое очарование. Здесь места потянулись уже более-менее обжитые и разнообразные - не чета голой как стол и унылой степи. Правда, в деревни заезжать по молчаливому уговору не стали, ночевали в стогах. Перелески, рощи и даже какое-то подобие дороги, на которой несколько раз попадались хорошо охраняемые караваны. Бревенчатый мосток через сонную речушку, в которой тихо колыхались камыши, и вовсе настроил Александра на ностальгический лад. Словно едешь где-нибудь по нашей средней полосе, ей-богу…
Он вспомнил властное и деловитое лицо Бати, простоватую ухмылку Митрохина и доверчивую физиономию Вовки. Злую вибрацию и подрагивание выведенного на форсаж турбореактивного движка и уже полузабытый запах авиационного топлива. Как же, казалось, давно всё это было!..
– Туда, - Лючике огляделась сразу за речкой и решительно повернула вверх по течению.
Александр очнулся от своих зачарованных раздумий и с вопросом посмотрел на неё.
– Вечер, - коротко объяснила ведьмочка. - А там можно остановиться на ночлег, и удобнее чем в чистом поле.
Переглянувшись с пожимающей озадаченно плечами Тиль, он кивнул, да и поворотил коня направо. И в самом деле - солнце уже величественно садилось там, откуда они приехали.
Попетляв вдоль постепенно ставшего крутым и даже чуть обрывистым берега, и оставив позади тронутую алыми и золотым цветом осени рощу, путешественники остановились в восторге, наблюдая незабываемую картину. Спрятавшись в уютном обрамлении лесочка, отгородившись им от всего мира, у небольшой плотины притулилась мельница, и скрип её колеса да шум воды приятно разнообразил слух после однообразия пути. В окнах уже горели огоньки, из трубы вился дымок, и таким мирным очарованием веяло от этой картины, что старлей от умиления чуть слезу не пустил. Надо же…
– А русалки в запруде не водятся, часом? - спросил он, поглядывая в тёмную глубину меж кувшинок.
К вящему удивлению, Лючике отнеслась к его словам с полной серьёзностью. Она спрыгнула со своей гнедой кобылки (а чёрные кони признавали только его, Александра - да кое-как Тиль с домовёнком), и нагнулась к воде. Ополоснула ладони, нарушив сонную безмятежность водяной глади, пошептала что-то, высоко брызнула.
– Отчего ж не водятся? Сразу две водяницы, тут они, - ответствовала ведьма, вновь беря свою лошадку под уздцы. - Только они уже вознамерились на зиму засыпать. Или вызвать пред ясные очи, мой дон?
Она пытливо, с лукавым прищуром взглянула в глаза, и Александр вдруг осознал, что Лючике не шутит.
– Нет, ну ты серьёзно? - на всякий случай поинтересовался он. - А людей они на дно не утаскивают? Говорят, песнями заманивают да щекочут…
– Глупости какие, - фыркнула та, пожав плечами. - Кто сам не хочет быть утянутым, того они не тронут.
Втихомолку подивившись всяким имеющим место быть странностям, старлей стукнул обушком в высокие тёсаные ворота. Ну, прямо тебе какое-то Берендеево царство…
– И хто ж там на ночь глядючи? - нелюбезный голос с той стороны как-то не настраивал на мирный лад.
Ответствовав в том духе, что трое с половиной путешественников готовы заплатить за ночлег да ужин, а утром тронуться дале, Александр усмехнулся, потрепал по белеющей в полумраке макушке Тиль. Подумал немного, тронул коня - ровно на один шаг. Обнял одной рукой Лючике, легонько цапнул её губами за ушко - так, что даже сам почувствовал, как у женщины сыпануло сладкими мурашками меж лопаток. Прижался на миг к упругому теплу, вдохнул будоражащий запах женского тела.
– Искуситель, - шёпотом выдохнула ведьмочка, ответив на его поцелуй.
Видимо, осторожные взгляды сквозь щели забора и перешёптывания с той стороны всё-таки к чему-то привели, потому что ворота стукнули, послышался звук отодвигаемого массивого запора, и одна створка приоткрылась.
Бородатый мужичок в подпояске и с фонарём в руках сторожко осмотрел путешественников. Хмыкнул, завидев Флисси.
– Ну раз с половиной, тоды заезжайте, ваши светлости…
В хате оказалось просторно и довольно чисто - видать, не бедствует мельник. Не без любопытства оглядев добротный дом и бросив пожитки в угол выделенной комнаты, Александр усмехнулся, завидев как полосатый, неимоверной толщины котяра распушил хвост на скромно устроившегося под лавкой домовёнка.
– Мышей выведешь, Флисси? - к его удивлению, тот ловко ухватил кота на плечо и меховым клубком укатился в сторону поскрипывающего за стеной мельничного колеса.
– О, оце дило, - мельник улыбнулся. - Зараз жинка ужин сготовит, уж звыняйте - гостей не ждали. Подождать придётся…
Заверив, что ничего страшного, старлей полюбопытствовал, не возбраняется ли здешними обычаями помыться с дороги. Хозяин пожал плечами - дескать, не обессудьте. Баня не топлена, он там ремонт затеял. Если благородным господам не холодно, можно искупаться в пруду.
– Купальня с того боку, недалеко от плотины. Только это, водяниц сильно не пужайте.
Заверив, что русалки, водяные и прочие лешие не пострадают, если не полезут первыми, Александр уцепил за локоток Лючике и, прихватив на всякий случай становящийся мало-помалу привычным револьвер, отправился в указанном направлении. За ними топотала Тиль с полотенцами и чистой одеждой, угрюмая в предвкушении окунания в холоднющую воду.
В самом деле, в десятке шагов от плотины, в тени нескольких таинственно шуршащих ив обнаружилась полоска белеющего в темноте песка.
Вода действительно оказалась обжигающе холодной - да в самом-то деле, примерно начало октября уже - но что такое окунуться и смыть с себя въевшуюся, казалось, до костей смешанную с потом дорожную пыль, это надо прочувствовать. Александр плескался и отфыркивался в своё удовольствие, прыгнув в воду с разбегу, отчего столб воды поднялся едва ли не до обеих нескромно взирающих лун.
Зато Лючике вошла в пруд тихонько. Подула на лунное отражение, прошептала ему что-то такое, от чего сидящая на бережке и сторожащая пожитки Тиль вся покрылась гусиной кожей. А потом, как чудесное видение из волшебного сна, неспешно и почти неслышно скользнула в воду.
Они встретились на середине. Встретились, скользя в лунном сиянии, словно им оказался наполнен спрятавшийся меж холмов и рощ пруд.
– М-м, а ты тёплый, - Лючике осторожно пресекла кое-какие поползновения, улыбнулась.
Заплыла сзади, волнующе прижалась всем телом к спине, обняв руками и ногами, выдохнула в ухо:
– Смотри, сегодня особенная ночь - такая бывает раз в двенадцать лет…
В самом деле, обе висящие в небе луны оказались круглыми до неестественности. Словно два фонарика или два отчего-то разных глаза небесного зверя смотрели вниз, заливая двоих, мельничную запруду и всю великую землю призрачным сиянием. В такое время куда охотнее верилось во всякое запретное и оттого такое манящее колдовство, чем в громыхающую машинами цивилизацию и холодный рационализм. И Александр проникся. В один миг словно ухнул в манящую пропасть, разом осознав, что и этот мир с его странностями, и его не менее удивительные обитатели - реальны.
Будто просыпаясь в диковинном сне, он вдруг всем естеством расслышал удивительную музыку вселенского мироздания, с весёлым шорохом пересыпающего песчинки вечности. Вот в незримых часах уже заканчивается песок наверху, просыпаясь сквозь ладони деловито насупленного смотрителя времени.
Ещё немного осталось, ещё только щепотка…
– Есть! Поехали!.. - прошептал человек, с трудом открыв сжавшиеся от непонятного волнения губы.
– Ты тоже почувствовал это?.. - Лючике сместилась наперёд, и её волнующие прелести приласкали кожу на груди.
Сияющие глаза её смеялись.
– Вот теперь я верю - что мы с тобой рождены друг для друга, и наша встреча не случайна. Всё в небесах - предопределено. Ну, здравствуй, милый мой… сколько же лет я тебя ждала… во сколько лиц заглядывала - не мелькнёт ли в них луч света… тот самый, единственный и неповторимый… сколько жизней пришлось выстрадать… но всё же, я - тебя - нашла.
– Вы слышите, небеса? Нашла, и спасибо вам! - звонко выкрикнула ведьмочка.
Тиль уныло сидела на бережку, поёживаясь от ощущения прохлады и своей очереди купаться - вода оказалась на пробу и в самом деле холоднющая. Но когда от парочки, целующейся на самой середине залитой лунным сиянием водной глади, донеслись тёплые, ласковые волны сладостного и неведомого ощущения, она еле слышно застонала. О светлый Беор, неужто? Неужели такое бывает - чтобы поднимающаяся от ног сладкая истома так заливала всё тело, заставляя выгибаться от блаженства и мурлыкать, мурлыкать…
Проснулась она резко. Настороженно вскинулась в груды одежд и полотенец, на которой прикорнула - и первое же, что почувствовала, это оказался внимательно изучающий взгляд. Хм-м, любопытно!
Перед ней прямо на песке расположились две слабо светящиеся, полупрозрачные озёрные девы. Одна спокойно расчёсывала отливающие зеленью длинные волосы, другая просто валялась, подперев голову рукой и разглядывая Тиль с непонятным выражением лица. Водяницы оказались на диво похожими - не иначе, как сёстры, подумала удивлённая девчушка - но опасностью от них не веяло. Уж это-то всякого повидавшая сирота учуяла бы сразу.
Потому-то она и не потянулась ладонью к впившемуся в бок эфесу шпаги. Лишь умостилась поудобнее, зыркнула завидущим оком на уже возвращающихся взрослых и осторожно прошептала:
– Ой, а говорили, вы уже спите.
Та, что расчёсывала волосы странно мерцающим, чудной формы гребешком, насмешливо фыркнула.
– Ага, уснёшь тут - как от чувств этих двоих ещё вода в озере не вскипела, сама удивляюсь. Давно таких не встречала. Вот и пережидаем на бережку.
Тиль хмыкнула, во все глаза таращась на дев. Вот бы и ей лет через несколько выглядеть такой же красотулькой! Правду говорят, наверное, что сила природы даёт не только мудрость ума, но и совершенство тела. Хотя сквозь обеих русалок и просвечивала зеркально дробящаяся вода, а лица плывущих странно преломлялись и шли радужными разводами, девчушка осторожно протянула руку, вытянула пальчик - и еле дыша прикоснулась к протянутой навстречу ладони озёрной девы.
– Вау! - против ожидания, водяница не оказалась ни призрачно-бесплотной, ни по-лягушачьи холодной.
Русалка усмехнулась понимающе, подалась вперёд одним грациозным и текучим движением, чмокнула в нос оторопевшую Тиль, и исчезла. Равно как и её сестра - лишь на узкой полоске песка остались два отливающих странным блеском пятна. Во как интересно…
– Ну, о чём шепталась с русалками? В гости не зазывали? - Александр вынес на берег тихо хохочущую ведьмочку, с которой драгоценными каплями стекала вода.
Тиль уже развернула здоровущее полотенце, сразу закутала Лючике волосы, обернула её. Подсунула под ноги прихваченные у дородной мельничихи меховые шлёпанцы.
– Не-е, ваша светлость, просто поглазели друг на дружку. Я её пальцем за руку потрогала - не мара ли? А одна меня в нос чмокнула, - с непонятной гордостью ответила девчушка и тут же ухватила второе полотенце - для хозяина.
Стараясь особо не пялиться на него, подпрыгнула - но до головы не достала всё равно. У-у, здоровый…
Лючике помогла. Посмотрела на Тиль строгими глазами с уже ставшими почти родными волчьими огоньками в них, кивнула в сторону пруда.
– И без писка, - она вдруг нагнулась и шепнула прямо в любопытно подставленное девчоночье ухо. - Сегодня особая ночь. Искупаешься - и на всю жизнь от прыщей избавишься…
Тиль разом навострила уши, ибо последнее время это дело действительно стало её уж очень донимать. Быстро разделась, снова попробовала ногой воду.
– Бр-р-р! - передёрнулась она, и даже в тени под ивами стало заметно, какими пупырышками она покрылась. - Холоднючая…
Осторожно пробуя невидимое под отблесками лунного сияния дно, она вошла поглубже, отсвечивая голой попой. По-девчоночьи присела и оттолкнулась вперёд.
– Уа-а-ай! Ужас какой-то, - пожаловалась она, быстро-быстро загребая ручонками по-собачьи и высоко держа голову.
Александр даже усмехнулся, пыхая трубкой и чувствуя плечом тепло девичьего тела. Тиль поплавала немного, поплескалась. С визгом вылетела на берег, заметив совсем рядом под водой улыбающееся лицо озёрной девы.
– Чуть на дно не утащила, - наябедничала она, тут же нырнув в полотенце и трясясь от озноба всем телом.
Попрыгала на одной ноге, склонив набок голову и вытрясая из ушей воду. Постепенно согрелась, и даже зашла опять на мелководье, меланхолично взбалтывая щиколотками лунное серебро.
– А вообще, и правда, здорово, - Тиль в конце концов согласилась, отмахиваясь от ненароком попавшего в лицо клуба дыма и забавно морща носик.
Александр уже оделся, накинул на плечи Лючике плащ. Подождал, пока девчушка, прыгая на одной ноге и ругаясь на потёмки, попадёт ногой в штанину. Всё-таки она шлёпнулась на песок, огорчённо всплеснув руками. Пришлось отряхнуть Тиль, завернуть во все шмотки и посадить на плечо. Благо ведьмочка не возражала, лишь прихватила торчащую из песка шпагу и шла рядом, загадочно поблёскивая глазами.
Но после ужина, мельком глянув на уже сопящую в постели Тиль, она улыбнулась, прошептала над ней что-то, от чего даже стоящему в дверях Александру на миг захотелось спать. Прихватив пару одеял, Лючике невозмутимо осведомилась у хозяина насчёт сеновала, и в сопровождении нетерпеливо волнующегося парня прошествовала туда.
А дальше всё оказалось просто прекрасно…
(Skipped)
Чуть съёжившись под плащом и осторожно выглядывая из-под капюшона, Александр прищурился в надоедливый сеющийся дождик, пытаясь на глазок определить высоту оказавшихся совсем близко древесных гигантов - по-другому разум просто отказывался называть этих укрывшихся золотом и багрянцем исполинов растительного мира. И по всему выходило, что где-то под сотню метров. Воистину и есть Высокий Лес, вовсе не поэтическое преувеличение.
– И откуда такое диво? - вздохнул он зачарованно.
Далеко позади остались и деревни с их туповатыми, но всё же постоянно норовящими схитрить крестьянами, и обычные леса, и холмы с их просто наводящим уныние однообразием. И вот впереди вот он - Высокий Лес, и никак не меньше.
– Говорят, от магии, - вздохнула Лючике, потрепав свою кобылку по мокрой гриве. Та встряхнула шеей недовольно, трусливо фыркнула и попыталась повернуть прочь. - Вроде и немного её… знаешь - как будто где-то на самом дне души дрожит неслышно от напряжения струна. Но хорошая сила, чистая.
Зато оба чёрных коня отнеслись к разлившейся впереди магии равнодушно - если не сказать наплевательски. Этой ночью в полуразвалившейся заброшенной избушке, надёжно укрытой от всего мира дремучими лесами, Александр шёпотом спросил разомлевшую от ласк ведьмочку обо всех непонятках. О драконе и зелёных уродцах на золотых грифонах, о светящихся окнах в небесах, которые нанизывал на себя кажущийся отсюда совсем нереальным Ил. О более чем странных чёрных конях и о многом другом. Однако Лючике вскинула руку в предупреждающем жесте - и её пальчик закрыл губы смущённого старлея.
– Ти-ихо, - еле слышно выдохнула в самое ухо ведьмочка. - Ничего такого не было. Принято считать, что всё это видения только, и всё. Прими как есть, в общем.
Правда, по поводу коняшек она всё же, помявшись, шепнула - дескать, скорее всего, никакие они не обычные животные.
– Кэльпи, и никак иначе - я так разумею, - не столько от звуков голоса, сколько от интонаций с Александра разом слетела приятная расслабленная дремота.
– Кто такие, почему не знаю? - осторожно спросил он.
Два огонька умиротворённо-розового света повисли над ним, и он почувствовал, как ладошка ведьмы закрыла ему губы.
– Демоны. А вот к худу ли это, к добру - того не ведаю. Забудь, пожалуйста, - попросила она.
Старлей скосил глаза в затянутое полупрозрачным бычьим пузырём окошко, за которым начало уже не то, чтобы светать - только сереть. А затем жадно нашёл с готовностью подставленные губки - и вновь окунулся в ласковые и желанные безумства, благо с молодой красивой ведьмой это оказалось настолько хорошо, что не шло ни в какое сравнение с предыдущими, почти смытыми потоком нежности воспоминаниями о других. Единство не только тел, но и исстрадавшихся друг по другу душ, высвеченное не контролирующей свою Силу, безнадёжно утонувшей в сладком забытьи чародейкой, оказалось настолько неимоверным, что ой-ой-ой…
Благо Лючике что-то определённо ворожила по утрам - несмотря на почти бессонную ночь, подремать пару часов в седле оказывалось вполне достаточным. И вот вынырнувший из дрёмы Александр уже со смесью почтения и восторга взирает на выросший перед путешественниками огромный лес.
Из-под великоватого для неё плаща Тиль высунулся домовёнок. Сердито фыркнул на сырость, равнодушно принюхался вперёд. Дёрнул ушком с серебрящимися на мехе дождинками - и не мешкая спрятался обратно. Ну что ж, если даже малыш Флисси озабоченности не проявляет, то впечатление Александра о том, что всё идёт как надо, в первом приближении можно считать верным. И всё же он на всякий случай поинтересовался - а нет ли пути в обход или наезженой дороги через этот странный лес?
– Если тут деревья такие, то здешние волки или медведи слонами покажутся…
Ведьма пожала плечами, втихомолку что-то химича. Александр уже приспособился - и чуть ли не явственно ощущал незримо исходящие от неё волны чего-то сладко-запретного. А на все осторожные расспросы Лючике честно отвечал, что ничуть его это не тревожит и даже не беспокоит. Ну, разве что иной раз возникает желание подхватить одну симпатичную ведьмочку на руки и закружить на радостях. Та улыбалась и расслабленно-удивлённо ответствовала, что "странный ты, мой благородный дон"…
Менее впечатлительная Тиль хоть и глазела вперёд с эдаким восторгом да острасткой, но первая тронула каблуками бока своего коня.
– Мой дон, поехали - зима на носу, а нам бы до какого пристанища добраться…
С девчонкой иной раз просто невозможно было не согласиться, а потому старлей только изобразил ногой намёк на движение, а чёрный, лоснящийся от воды красавец уже зачавкал по сырой пожухлой траве.
Подобие еле заметной дороги окончательно зачахло на опушке. И Лючике, в некоей почтительности чуть понизив голос, заметила, что если Лес захочет, то откроет путь - да такой, что дней за десять на ту сторону выйти можно.
– А если не захочет? - обернулась в седле неугомонная Тиль, кажущаяся вдвое более толстой из-за спрятанного за пазуху Флисси.
– Тогда и за месяц не проедешь, лучше сразу возвращаться, - от этих слов девчушка с хмурым лицом притормозила и оказалась в хвосте процессии.
Вблизи впечатление оказалось ещё более впечатляющим. Толщина подпирающих небо стволов выглядела настолько внушительной, что Александр сообразил - тут даже с бензопилой делать нечего. Впрочем, одна только мысль о насилии над такой величавой красотой казалась кощунством. Тем не менее, приглядевшись, старлей обнаружил, что листья и трава всё же самых обычных размеров. Да и кустарник тоже не стал непреодолимым препятствием на пути. Раздвинулся, сыро шурша под ногами лошадей - и путешественники вступили под высокие и на удивление светлые своды.
Прелая листва мягко спружинила под ногами, когда старлей спрыгнул, и это оказалось приятным разнообразием после чавкающей осенней сырости - если не сказать грязи. Отвернувшись к белеющему меж стволов просвету, Александр некоторое время смотрел туда. Ну вот что-то протестовало в нём - нечто этак легонько скреблось на дне души. Даже не опасение, всего лишь тень его. И всё же, следовало признать, что скорее всего это самая обычная мнительность.
Обернувшись, бывший старлей самым внимательным образом осмотрел предстоящий путь. Исполины стояли словно каменные, горделиво вытянув вверх могучие стволы. Одни с гладкой, отсвечивающей белёсо-зеленоватой корой. Другие напротив - изборождённые столь прихотливыми и глубокими морщинами да наплывами, что поневоле проникаешься уважением к почтенным долгожителям. Лишь где-то вверху еле слышно шуршал о листву дождь, да иногда шаловливо гулял поверху ветерок.