Калашников Максим. Третий Проект. Том I "Погружение"

   В 1987 году руководители КГБ и Генштаба договорились о том, что в недрах последнего создается центр прорывных и альтернативных технологий. А воплощать и реализовать их задумывалось на базе предприятий, обслуживающих армию. Инициаторы проекта стремились связать весь ВПК узами прорывных технологий. Ради этого дела патриотически настроенные люди из КГБ и ГРУ забыли историческую вражду.

Свидетельствует генерал Шам

   Главными энтузиастами дела стали два человека: ныне покойный помощник маршала Моисеева, полковник Михаил Бажанов, и генерал-майор госбезопасности Николай Шам, тогдашний заместитель начальника 6-го управления КГБ СССР, экономической контрразведки.
    Наше досье. Николай Алексеевич Шам, 1940 года рождения. В системе КГБ СССР работал с 1966 г. С 1974 г. – в центральном аппарате комитета. В 1985-1991 годах работал первым заместителем начальника 6-го управления. Генеральское звание получил в 1986 году. В 1991 г. стал первым заместителем председателя КГБ СССР. В 1992-м вышел в отставку по состоянию здоровья. Это – по официальной версии. А на самом деле причиной отставки стал острый конфликт с тогдашним «демократическим» главой КГБ Бакатиным – когда тот передал американцам стратегически важную информацию и выдал схемы «прослушки» американского посольства в Москве.
   Включим наш магнитофон, прокрутим запись беседы с нашим единомышленником и близким товарищем…

    — Николай Алексеевич, о вашем управлении легенды до сих пор рассказывают. Это была научно-техническая разведка? Вы добывали секреты западных технологий?
   — Вовсе нет! Мы работали в системе контрразведки, в котором действовало Второе главное управление КГБ СССР. А вот в его составе работали 10-й отдел, который занимался экономикой родной страны, и 9-й, который отслеживал процессы в академической науке. И вот на основе этих отделов сформировали сначала управление «П», а затем, в 1985-м, и 6-е управление комитета госбезопасности. Занялось оно полным спектром экономической контрразведки. А в ее деятельности много аспектов. Мы искали вражескую агентуру внутри страны, занимались защитой государственных секретов, вели работу по предотвращению чрезвычайных ситуаций и их предотвращению. Конечно, собирали научно-техническую информацию, которая могла быть полезной для отечественной экономики. Мы выявляли и негативные процессы в военно-промышленном комплексе, обнаруживали факторы, которые подрывали обороноспособность и безопасность страны. Например, в ракетно-космической отрасли.
    – То есть, приходилось ловить за руку вредителей и саботажников, говоря языком тридцатых годов?
   – Вы зря иронизируете. Таких случаев в истории нашей космической промышленности хватало и в поздние советские времена. Люди совершали умышленные преступления по самым разным побуждениям. Например, на знаменитой фирме Челомея, в НПО машиностроения, контрразведка схватила за руку инженера Анисина, который установил заглушки в четвертую ступень комплекса Д-19 как раз накануне его государственных испытаний. Ракета должна была взорваться на полигоне. Оказалось, что вредитель действовал так из своих личных политических убеждений, ненавидя СССР. В другом случае мы обнаружили порчу кабельных трубопроводов в баллистических ракетах подводных лодок на Красноярском машиностроительном заводе. Оказалось, что эти занимался человек, которого перед этим сняли с поста начальника сборочного цеха, и он решил таким образом скомпрометировать своего преемника. А еще был случай при выполнении программы «Буран-Энергия», когда один ученый из НПО автоматики, решив занять место своего начальства, умышленно внес искажения в программы для бортовых компьютеров космического корабля.
   Так что работы у нас хватало. Помнится, в 1988-м мы решили исследовать, насколько военно-промышленный комплекс СССР зависит от импортного оборудования. Но в результате обнаружили, что в стране на складах и в ящиках лежит так и не установленной на заводах техники почти на 50 миллиардов долларов! Сегодня в это верится с трудом.
    —– А каким образом в поле зрения КГБ попадали необычные изобретения и технологии?
   —Нужно было вести сбор сведений научно-технического характера, которые могли принести пользу экономике и обороноспособности страны. Именно поэтому, например, велся мониторинг академических институтов. Но в начале 1980-х годов в СССР появились первые ростки инновационного бизнеса – инженерные центры и научно-технические творческие клубы молодежи. Тогда косность бюрократической экономики стала ясной почти всем. Отраслевые министерства (по сути дела – государственные корпорации) отвергали новшества, отторгали изобретателей. Немногим лучше дело обстояло и в официальной науке, где господствующие школы не хотели замечать талантливых исследователей. Эти люди устремились в те самые самодеятельные центры и клубы, попадая в наше поле зрения.
   Где-то 1984 году, когда я работал еще в управлении «П», мы увидели, что есть в нашей стране такие технологии, которые не имеют аналогов нигде в мире, и которые сулят СССР настоящие экономические прорывы. Скажем, в тот год я познакомился с Георгием Коломейцевым, который разработал уникальную агротехнологию. Обрабатывая электромагнитными волнами семена растений, он без всякой генной инженерии добивался роста урожайности на 20-30 процентов, в десятки раз снижая затраты удобрений и полностью исключая использование ядохимикатов. Нас тогда поразили картины опытного поля: на растрескавшейся земле росли пшеничные колосья с тяжелыми зернами и мощной корневой системой, которая доставала влагу из глубины почвы. А применение его технологии в животноводстве или в сахароваренной промышленности вообще открывало громадные перспективы: Коломейцев смог останавливать процессы порчи и гниения.
   Таких изобретений нашлось достаточно, и все они не находили поддержки в министерских кабинетах. К тому времени у руля страны встал Михаил Горбачев, и начался лихорадочный поиск рецептов экономического прорыва. Очень быстро выяснилось, что закосневшая система не может его обеспечить. И тогда мы с единомышленниками решили исподволь внедрить в нашу экономику необыкновенные технологии.
   У нас нашлась поддержка в Генштабе, который тогда возглавлял маршал Моисеев, а его помощником работал ныне покойный Михаил Бажанов – очень энергичный человек, истинный патриот. В 1987 году с помощью его начальника удалось создать при Генштабе специальную лабораторию, оформленную как номерная воинская часть. Располагалась она на Фрунзенской улице, и во главе ее стал Бажанов. Почему эту секретную лабораторию создавали при военном ведомстве? Да потому, что необычные изобретения и технологии носили ярко выраженное двойное назначение, и могли не только повысить конкурентоспособность нашей страны, но и стать основой новых видов оружия.
   Уже в том году было найдено и испытано, если мне не изменяет память, около двухсот революционных технологий. То, что мы увидели, кружило голову. Именно тогда лично я понял, что мы способны опередить весь мир. Например, инженер Александр Деев очищал целые водоемы необычным способом: зачерпывал из них стакан воды, ставил его на лабораторный стол – и воздействовал на него своим генератором. И мы видели, как сначала вода становится чистой в стакане – а потом и в удаленном от него пруде, из которого этот стакан зачерпнули. Каким образом ему удавалось это сделать – никто объяснить не мог. Но это работало, и я сам был тому свидетелем! Тогда же мы нашли Александра Плешкова, автора уникальных медицинских разработок, который мог лечить тяжелые заболевания и даже рак. И была еще одна технология, о которой я даже сейчас опущу детали. На одном из испытаний включением небольшого прибора удалось остановить на приличном расстоянии танковый батальон. Направленное воздействие так изменило структуру топлива, что двигатели машин заглохли…

   Выключим запись. Да, генштабовский проект не афишировался. Лаборатории необычной «военной части» развертывались на конспиративных квартирах ГРУ. Одну из них, на Фрунзенской, неоднократно посещал Сергей Кугушев. Несколько явок были и на Старом Арбате. Именно тогда мы увидели, что наша страна при желании способна прорваться в совершенно новый мир. Многое из того, что мы описываем в этой книге, как раз и происходят из «набора 1987 года».
   Но почему попытка Генштаба провалилась? Предоставим-ка слово генералу Шаму:

   — Но та первая попытка не увенчалась успехом. Руководство Генштаба стало отдавать прямые поручения своим отделам – организовать экспертизу той или иной технологии. В те времена к этой работе военные могли привлечь любой научный институт. Однако тут же мы столкнулись с противодействием аппарата и Генштаба, и Минобороны. Многих стала раздражать деятельность бажановской лаборатории. И тогда нас умело «подставили». Когда начальник Генштаба уехал в заграничную командировку, Бажанова неожиданно вызвал к себе министр обороны, маршал Дмитрий Язов. Чем вы там, мол, занимаетесь? А ну-ка доложите! Бажанов два часа рассказывал министру о работах своей части. Когда для примера он продемонстрировал министру технологию Коломейцева, которая позволяет получать фантастические урожаи, Язов просто рассвирепел и заявил: армия должна заниматься прямым делом, а не какой-то там х…ей с кукурузой. Бажанова в 24 часа выставили из Вооруженных сил…

   Бажанов пытался защищать начатое дело. Дескать, не кукурузой единой живы. Мол, у нас есть проект «Черная рука» КБ Челомея. На орбиту выводится двадцатитонный корабль с маневренными двигателями. Он несет баллистические ракеты, и в случае чего может нанести по США в принципе неотразимый удар. Ведь перехватить ракету, которая пикирует отвесно из космоса, просто невозможно. Вся будущая американская противобаллистическая оборона «Звездных войн» была рассчитана на защиту от ракет, летящих по пологой траектории с русской территории. А тут мы сразу ставим американцам красивый мат в гонке вооружений, заставляя их признать поражение.
   Но маршал Язов ничего слышать не хотел.
   А жаль. Попытка была красивой. За тринадцать лет – до нынешнего времени – страна могла сделать совершенно невообразимый бросок вперед.

Тайная миссия «АНТа»

   Тогда патриоты в верхах пошли на вторую попытку. В 1988-м СССР уже лихорадило от взрывов и катастроф, в Карабахе шла война, первые выступления национал-сепаратистов выплескивались на улицы, а старая экономика откровенно разваливалась. Именно в этих условиях генерал Шам кидается в рискованное предприятие:

   – В 1988 году, когда в стране вовсю развернулось кооперативное движение, Шестое управление КГБ СССР пристально следило за ним. И вот один из моих знакомых сказал о том, что есть, мол, перспективный кооператив «АНТ» во главе с Володей Ряшенцевым, бывшим сержантом из 9-го управления КГБ, охраны партийно-советской верхушки, – рассказывает Николай Алексеевич. – Мне сказали, что у Ряшенцева – интересные взгляды, и я согласился с ним встретиться. После долгой беседы в гостинице «Москва» я предложил ему: « Володя, почему бы тебе не создать отдельное направление, которое займется исключительно новыми технологиями?»
   – Да хоть завтра! – ответил он, и вскоре организовал в своем «АНТе» 12-е отделение, попросив у меня людей. Это было то, что нужно. Идея была такова: собрать под знаменами «АНТа» всех изобретателей, которых отторгает системная наука и закосневшее производство и которых мы уже выявили с помощью генштабовской структуры Бажанова. И первым человеком, которого я «сосватал» Ряшенцеву, был Михаил Руденко, талантливый химик, который разработал удивительную технологию производства магнитной пленки для аудио-, видеосистем и для компьютеров. Внедри мы эту технологию тогда – и страна сразу на порядок обгоняла ТДК, БАСФ и прочих зарубежных «акул».
   В лабораторных условиях все получалось. Через тогдашнего главу Военно-промышленной комиссии Совмина СССР Юрия Маслюкова удалось заполучить для эксперимента целый завод. Однако оборудование на том предприятии оказалось настолько изношенным, что пленка выходила хотя и сравнимой по качеству с западными образцами, однако не лучше их. Тогда мы решили организовать свое суперпроизводство уже на новой, кооперативной основе.
   Помимо Руденко, я привел и Ростислава Пушкина, изобретателя необычного двигателя, топливо в цилиндрах которого он придумал сжигать в плазменном образовании. Это сулило сделать его мотор самым экономичным и мощным в мире.
   Третьим гением, который мы ввели тогда в АНТ, стал Александр Хатыбов, математик от Бога. Фактически он создал свою математику, от которой все эксперты приходили в замешательство и панику. Однако мы относились к нему с огромным вниманием. Если не вдаваться в подробности, то метод Хатыбова позволяет в десятки раз быстрее решать сложнейшие математические задачи. Например, знаменитую «задачу коммивояжера».
    – А это что такое?
   – Классическая по трудности задача. Представьте себе, что вы – торговый агент, и вам нужно посетить десятки городов, которые разбросаны по карте там и сям. Как проложить оптимальный маршрут, чтобы побывать в каждом, затратив на это минимальное время? Чем больше пунктов назначения – тем головоломнее задача. Хатыбов щелкал эти задачи, как семечки. Мы проверяли работоспособность его системы с помощью академических ученых, предлагая Хатыбову решить уже решенные в институтах задачи, естественно, не говоря ему о том, что они уже были решены. Результаты превзошли все ожидания: ученый-новатор справлялся с ними за считанные минуты, тогда как у традиционных математиков на это уходили дни, а то и месяцы. То есть, один-единственный советский математик мог устроить революцию в использовании вычислительных машин.
   Через КГБ удалось выбить для Хатыбова квартиру и устроить его на работу в один из институтов Академии наук, который тогда работал над сложнейшей задачей – обнаружением носителей ядерного оружия с помощью аппаратов космической разведки. Но там его не хотели замечать, никакой работы не давали, а потому Хатыбов не только согласился перейти а «АНТ», но и привел с собой нескольких знакомых изобретателей.
   Нашу затею превратить «АНТ» в центр развития прорывных технологий поддержали в шестом секторе Совета министров СССР. Его создали в 1988 году при одном из управлений правительства. Главной задачей шестого сектора стала экспертиза крупных государственных проектов: стоит или не стоит их воплощать? В то время 6-й сектор возглавлял генерал Александр Стерлигов, и именно с ним мы обсуждали идею превратить «АНТ» в образцовый кооператив, который не примитивными «купи-продай» занимается и не производство разваливает, а служит развитию страны. Решили мы рискнуть, потому что советская экономика под влиянием неуемных «реформаторов» разваливалась на глазах.
   Шестой сектор Совмина взял дело на себя и подготовил постановление правительства, по которому создавался государственно-кооперативный концерн «АНТ», а при нем – попечительский совет, в который вошли представители от Госкомитета СССР по науке и технике, прокуратуры, таможенного комитета, КГБ СССР и Госкомитета по экономическим связям. Был в этом совете и я. Права «АНТу» дали самые широкие – безлицензионный вывоз всего, что приносит валютные доходы и ввоз в страну товаров, продажа которых в те годы приносила огромные прибыли – компьютеров и парфюмерии. Деньги, которые выручались от этих сверхприбыльных операций, должны были вкладываться в развитие прорывных технологий, аналога которым в мире не было.
   Но все сгубил авантюризм бывшего сержанта Ряшенцева. Мимо попечительского совета он устроил сделку с продажей десяти танков Т-72 из Нижнего Тагила за рубеж. Все это закончилось разгромной статьей в органе коммунистов-ортодоксов – «Советской России» в феврале 1990 года. Никто ничего не знал о замыслах «АНТа» – поднялся вселенский вой. Коммунистические газеты вопили по поводу наглых кооператоров, демократические – узрели в этом коварные козни коммунистических спецслужб, «приватизирующих» страну. Горбачев умыл руки. Затем началось грандиозное следствие по всем семидесяти отделениям «АНТа», премьер Николай Рыжков пролил слезы. Головы многочисленных начальников покатились по ковровым дорожкам.
   И «АНТ» погиб. Погиб не просто кооператив, а первая попытка создать венчурное предприятие, которое могло выручить экономику СССР…

   Дополним генерала Шама от себя. Есть все основания полагать, что «АНТ» был уничтожен с помощью продуманной провокации западных разведок, которые втемную «прокинули» ее через лидера Компартии РСФСР Полозкова. Запад наносил удар по самому главному звену. Для него-то главным было погубить возможность нового прорыва русских в технологиях. Он увидел, что самые прорывные технологии собраны в одной структуре, оставалось лишь разгромить ее…

Судьба «Протэка»

   – После мы пытались предложить прорывные технологии новому руководству России, выходили на первого российского премьера Ивана Силаева, первого главы ельцинского правительства. Но все заглохло, политика окончательно добила экономику. СССР разваливался. Начальство предвкушало большой раздел собственности, и ему было не до технических новаций. Одни директоры заводов не хотели поднимать производство – им было выгоднее разорить свои предприятия с тем, чтобы потом купить их по дешевке. Другие не могли заняться этим потому, что хозяйственные связи между республиками стали рваться, в экономике воцарился хаос, – рассказывает нам генерал Шам.

   Последней попыткой в этом ряду стала организация концерна «Протэк» в 1989-1990 годах, в который перешли «антовские» технологии. На сей раз у Шаму и Бажанову присоединились и один из авторов этой книги, Сергей Кугушев, и великий русский актер Ролан Быков, имевший тогда большое политическое влияние. Даже первым офисом «Протэка» стал киноцентр Ролана Быкова на Чистых прудах. Концерн уже и в тогда пытался честно внедрить свои технологии уже на российских предприятиях. Тут был и аквазин, прекрасное дешевое топливо, состоящее на несколько десятков процентов из простой воды, и резонансные установки, способные повышать выход нефтепродуктов на перерабатывающих заводах, и уникальная техника для «выращивания» алмазов. Да и многое еще, о чем до сих пор рассказывать больно и страшно…
   Ошибкой ребят из «Протэк» стало еще их искреннее стремление внедрить все в самой России. А вот если бы они продали эти технологии на Запад, то, глядишь, и выжили бы, и нашли деньги для разработки новых технологий.

    — А что делали в это время вы? – спросили мы у генерала Шама.
   — Какое-то время мне было не до инноваций, – ответил Николай Алексеевич. – Страна уже разваливалась. Судьба распорядилась так, что в августе 1991 года 6-е управление КГБ СССР оказалось в стороне от действий ГКЧП. Его просто не втянули в так называемый «путч», и потому меня при «чистках заговорщиков» не тронули. А после даже назначили первым заместителем «демократического» главы КГБ – Вадима Бакатина. Я принципиально не хочу ничего говорить об этом человеке. На меня «навесили» отношения с новыми государствами на юге, в Закавказье, Средней Азии и в Молдавии. Союзные структуры рушились, лилась кровь, «горячие точки» вспыхивали одна за другой. Пришлось насмотреться такой мерзости, в такую грязь окунуться, что и врагу подобного не пожелаю. Здоровье у меня просто не выдержало, и в 1992-м вышел я в отставку…

   Вот так, читатель, погибли контрпроекты нашего ВПК. Они шли по двум главным направлениям – по линии веры и по линии технологий. Но этим проектам не хватило третьего, связующего звена – социально-экономической системы. Да, есть технологии, есть Дух и Вера, но нужен еще и механизм приведения в их действие, в жизнь.

Баталин, последний нарком…

   Между тем, независимо от ВПК, еще одна группа переломить гибельные тенденции в стране, начиная контрпроект – русскую экономическую реформу Баталина.
   Юрий Петрович последний нарком Советского Союза.
   В позднем СССР Юрий Баталин и его шеф, глава Миннефтегазстроя Щербина совершили невозможное. В рекордные сроки они организовали такую совершенную систему производства и поощрения строителей, что «нитки» нефте– и газопроводов из Тюмени и с Севера в Западную Европу оказались построенными в самое сжатое время. (Можно сказать, благодаря этим «трубам» только и существует нынешняя Россияния).
   Баталина заметили в Кремле, и он стал первым назначенцем Андропова. Придя к власти, всесильный шеф КГБ СССР извлек Баталина из Миннефтегазстроя и произвел его в министры труда. На первый взгляд, Минтруд был второстепенным в ряду имперских ведомств. Но это лишь на первый взгляд. Ведь Андропов пытался покончить с Большой сделкой и восстановить роль трудовой этики в России. Поэтому Баталин становился «острием копья» андроповского плана. В последующем Баталина хотели двигать дальше, отводя ему ключевую роль в процессе экономической модернизации страны.
   И вот Юрий Петрович, известный в кругу своих соратников под уважительным прозвищем «нарком», становится автором вполне последовательного и очень разумного проекта модернизации страны. Он создает альтернативу хаотичной горбачевщине. Он не только ее придумал, но и с успехом применил в строительном комплексе. Так какова же была баталинская альтернатива?
   – Баталина я помню как человека выдающегося до гениальности, – рассказывает Сергей Кугушев. – В те времена было просто невозможно представить себе министра и члена ЦК КПСС, который по ночам читает специально переводимые для высших кругов СССР «белые книжки», было просто невозможно. Что такое «белые книжки»? Так называли наиболее интересные труды западных авторов, с которыми по идее должны были знакомиться наши партийные вельможи. Но знать этого блага не ценила, книжки изучали помощники и референты. А вот Баталин такие издания штудировал сам, старательно и вдумчиво.
   Он читал и русских философов, книги которых привозили к нему с Запада. Везли близкие ему люди, в том числе и один из авторов книги, проработавший с Баталиным с 1984 по 1989 год. Смешно! Член ЦК КПСС постигает Бердяева и Соловьева, изданных в Париже.
   Баталин решил: надо собрать под свои стяги всех умных людей, пусть даже их взгляды не совпадают с его воззрениями. Ведь все они могут рассказать нечто полезное, что поможет выкристаллизовать собственную действенную программу. За 1986-1987 годы под его крылом оказались Григорий Меликян и Григорий Явлинский, которого Баталин взял из Института угольной промышленности, Владимир Щербаков с «ВАЗа» (будущий вице-премьер последнего, павловского правительства СССР), Александр Шохин, Симон Кордонский («мозги» политтехнолога Павловского), Константин Кагаловский и ваш покорный слуга. По заказам Баталина работали и Чубайс с Гайдаром. Чубайс трудился в лаборатории комплексных социально-экономических исследований ленинградского Финасово-экономического иститута имени Вознесенского. Он разрабатывал тему «Опыт реформирования в условиях кризиса на примере Венгрии и Югославии». Кстати, хорошо трудился…
   Баталин прекрасно понимал, что старая советская система себя исчерпала, и для того, чтобы изменить положение, надо сделать несколько взаимосвязанных шагов.
   Первое – взять за основание национальный русский путь. Иначе никакие реформы не получатся. Баталин стал просто фанатиком того, что связано с русским топосом и особым путем нашей цивилизации.
   – Я видел у Баталина книгу великого русского экономиста Чаянова, идеолога артельно-кооперативного устройства и трудового деревенского хозяйства, буквально испещренную пометками и подчеркиваниями. Труд Кондратьева о больших экономических циклах он специально выписывал из Ленинской библиотеки, – продолжает Сергей Кугушев. – Баталин знал, что существует русский экономический путь, связанный как с душой-топосом нашего народа, так и с природными особенностями России. Отсюда вытекало то, что у каждого народа есть свои основы хозяйствования. Если на Западе все зиждется на индивидуализме, то у нас – на общине во всех ее проявлениях. Это было бы смешно, если б не было так грустно – но Баталин в 1986-1988 годах писал статьи о громадном экономическом значении общины в журнал «Коммунист», и публиковал их не кто иной, как Егор Тимурович Гайдар! Ирония истории, ничего не скажешь.
   В-третьих, Баталин говорил, что хозяйственная, социальная и бытовая жизнь в России настолько тесно переплетены между собой. Поэтому любое производство у нас должно иметь социальную сторону.
   Четвертым принципом Баталина был постулат о том, что общество должно жить по труду. То есть, трудовая этика.
   Принципом пятым и последним была ставка на накопление. По мнению Баталина, ради своего спасения страна должна меньше потреблять, и больше – накапливать…
   Как и все прагматики, Баталин был уверен в том, что грош цена той теории, которая не воплощена на практике. И Юрий Петрович решил: нужно запустить все эти пять элементов в экономику страны. Надежда заключается в том, что новые структуры и механизмы успеют развиться до тех пор, пока его, Баталина, не прихлопнут противоборствующие силы.