Страница:
Второй момент – это введение в СССР финансовой системы Людвига Эрхарда. Но не той, которую он разработал в 1947 году для побежденной Германии, а ту, которую он создавал для гитлеровского министра экономики Яльмара Шахта. Напомним, что суть гитлеровской финансовой системы заключалась в том, что внутри Германии она была вполне рыночной и обеспечивала свободный переток ресурсов из одной отрасли в другую. Но при этом она, словно скорлупой, изолировалась от остального мира, от доллара и фунта стерлингов. Торговля же с остальным миром шла по клиринговой схеме. То есть, нет конвертируемости немецкой марки в доллар и наоборот, нет никаких спекуляций с валютами на биржах, нет торговцев иноземными деньгами. Если кто-то хочет купить что-то в Германии, он должен ей что-то продать, заработать рейхсмарки – и на них приобрести желаемое.
Фон Витте пытался предупредить наших «реформаторов»: ни в коем случае не делайте рубль конвертируемым! Ибо как только это случится, из России, словно пылесосом, вытянет самые ценные ресурсы, а богатства побегут из страны, словно табун обезумевших лошадей.
В-третьих, фон Витте предложил нам сейчас довести до конца дело Столыпина. Столыпинскую реформу, то бишь.
Фон Витте ходил с этими предложениями даже к Ельцину. Но, пожалуй, прельстить этим планом правителей захваченной «трофейщиками» страны было так же трудно, как и торговать свининой в Тель-Авиве. Но если бы русские сделали так, то на месте нынешней жалкой Россиянии поднялась бы «Империя Инкорпорейтед»…
«Русская весна» Нормана Спинрада
Снова Китеж
ГЛАВА 8. ХРОНИКИ ОБЪЯВЛЕННОЙ СМЕРТИ
Крах СССР как частный случай теории жесткой турбулентности
Три акта русской трагедии
Фон Витте пытался предупредить наших «реформаторов»: ни в коем случае не делайте рубль конвертируемым! Ибо как только это случится, из России, словно пылесосом, вытянет самые ценные ресурсы, а богатства побегут из страны, словно табун обезумевших лошадей.
В-третьих, фон Витте предложил нам сейчас довести до конца дело Столыпина. Столыпинскую реформу, то бишь.
Фон Витте ходил с этими предложениями даже к Ельцину. Но, пожалуй, прельстить этим планом правителей захваченной «трофейщиками» страны было так же трудно, как и торговать свининой в Тель-Авиве. Но если бы русские сделали так, то на месте нынешней жалкой Россиянии поднялась бы «Империя Инкорпорейтед»…
«Русская весна» Нормана Спинрада
Что это такое? Еще в 1991-м, накануне гибели нашей Империи, увидела свет фантастическая книжка Нормана Спинрада «Русская весна». Кстати, издали ее кооператоры, которые сотрудничали с Центром Ролана Быкова. Не удержимся, процитируем немного. Больно уж за душу берет.
Жаль. Чертовски жаль. А ведь что могло бы получиться? Дадим-ка слово старине Спинраду…
«…Новости бизнеса: сегодня в Мюнхене «Красная Звезда» сообщила о закупке 36 процентов продукции пивоваренной империи «Левенбрау».Да, свежо предание – а верится с трудом. А ведь Спинрад, когда писал все это в 1991 году, был не так уж и фантазировал. Был ведь у нас еще в 1988-м зародыш «Красной Звезды» – государственно-кооперативный концерн «АНТ».
–Это откроет советскому потребителю доступ к хорошему немецкому пиву и ослабит наше дикарское пристрастие к водке, вызывающей болезни печени. Сверх того мы получим рынок для излишков зерна и средства для создания солидного производства хмеля на Украине, – заявил Валерий Жорес, председатель «Красной Звезды». – Нам даже не придется платить валютой, – добавил он. –»Левенбрау» поставляет нам оборудование в обмен на поставку зерна со скидкой пятьдесят процентов от уровня мировых цен в течение десяти лет.
В Великой Красной Машине –новый кавалер ордена социалистической предприимчивости!»
«…В советской экономике не было более агрессивного предприятия, и европейцы с некоторым беспокойством окрестили его «Большой Красной Машиной». Эта фирма была детищем Русской Весны – «нового мышления» и идеи «Единой Европы от Атлантики до Урала»… Эта фирма (полное название: «Красная Звезда, акционерное общество с ограниченной ответственностью») ловко вписалась в Объединенную Европу, хотя 60 процентов акций принадлежали Советскому правительству. Остальные свободно обращались на Большой бирже: это было затеяно для того, чтобы фирма считалась транснациональной европейской компанией. «Красная Звезда» так и работала. Она продавало русское зерно, масло, минералы, меха, мебель, станки, икру, медицинское оборудование, услуги по запуску спутников, рассекреченную аэрокосмическую технологию и, как утверждали некоторые, даже гашиш из Средней Азии. Половина доходов в виде товаров народного потребления переводилась в Союз, половина реинвестировалась в Европе, заглатывая акции европейских корпораций так же эффективно, как японцы – американскую недвижимость. …
На Западе его знали как «большую Красную машину», а здесь, в Москве – как «СССР, Инкорпорейтед». Капиталистическая транснациональная корпорация, имевшая за спиной капитал всей нации, – дьявольски успешный пример социалистического предпринимательства, спасшего, как говорили, саму перестройку, начав заполнять магазинные полки и сделав возможной частичную конвертируемость рубля…»
Под стать мощи корпорации – и ее здание на Охотном ряду. Храмина о тридцати этажах – со стенами из розового стекла, цоколем черного мрамора и полосато красно-золотой, как у церкви, «луковицей» купола, увенчанной огромной красной звездой.
«…Когда «Красная Звезда» решила найти в Париже подходящее место, чтобы продемонстрировать советский шик, она учредила предприятие, в котором ей принадлежало сорок процентов акций, остальные шестьдесят отошли к французским фирмам. И был построен банкетный зал, в котором верхушка корпорации с удовольствием устраивала большие приемы, поднимая тем самым престиж «Красной Звезды». Зал, разумеется, был оформлен в русском стиле, что тоже было в моде и тоже приносило немалую выгоду. Так появился «Ля Декорюс», законодатель мод для всей Европы, а фирмы, подконтрольные «Красной Звезде», принялись беспардонно эксплуатировать популярный стиль во всем – начиная с мебели и одежды и кончая столиками в закусочных и пакетами для завтраков. Была даже построена станция метро под названием «Плас Рюс», в ту пору все кругом было в русском стиле…
…Этот образчик русского стиля был построен с оглядкой на традиционную церковную архитектуру и научную фантастику былых времен. Здание увенчивал купол-луковица, скрытые лазерные светильники расцвечивали купол разноцветными, рвущимися вверх спиралями. Дом походил и на старинный собор, и на летающую тарелку в мусульманском стиле, и на космический корабль, гротескный славянский фаллос, готовый вот-вот вырваться из пут земного притяжения.
Изысканности в нем не было, да она и не числилась среди эстетических основ «русского стиля», который был призван демонстрировать лишь техноромантический блеск. Интерьеры здания соответствовали его внешнему виду, только были еще лучше приспособлены для современных увеселений. Эстрадную площадку поместили в прозрачном пластиковом пузыре, описывающем под потоком круги и снабженном, как спутник на карикатуре, парой хромированных орлиных крыльев. Внутри пузыря квартет музыкантов в щегольских асимметричных смокингах негромко наигрывал на синтезаторах и электробалалайках причудливые вариации на темы русских народных песен.
…Стены у зала как бы отсутствовали. Его окружали голографические панорамы – рекламные виды Советского Союза: кишащая людьми заснеженная улица Горького переходила в жаркое черноморское побережье, за ним был весенний закат над тундрой, потом рассвет в Ташкенте и еще – вечерний Невский проспект. Высоко наверху, там, где описывала круги эстрадная площадка, громоздились мостики и переходы, вынесенные на кронштейнах с кольцевого балкона: прозрачный пластик, сияющий хром, матовая сталь. Решетки, укосины, имитирующие космические фермы, смотрелись как повисший над головой космоград…»
Жаль. Чертовски жаль. А ведь что могло бы получиться? Дадим-ка слово старине Спинраду…
«…Сейчас старинный «Боинг-747» компании «Пан Уорлд» выруливал к главному терминалу аэропорта «Шарль де Голль», и на гудронированной рулежке…, Джерри увидел еще двух «Антоновых»…
…«Антонов-300», самолет, давший русским долгожданный выход на мировой рынок, когда-то возил на себе космические челноки. (Спинрад неточно описывает шестимоторный Ан-225 «Мрия», самый большой лайнер мира, который мог перевозить на себе воздушно-космический корабль-челнок «Буран». Первый полет – 1989 г. – прим.авт.) И вот на этого монстра … дополнительно установили два двигателя. Самый большой в мире самолет стал крупным авиалайнером. С полным запасом горючего в гигантских баках он мог перевезти тысячу пассажиров с багажом на расстояние в десять тысяч километров, при скорости восемьсот километров в час – с сомнительным, правда, комфортом. Но плюс к тому – сто человек в просторном и роскошном первом классе на верхней палубе, на месте опор для челнока. Все это делало самолет самым рентабельным в мире…
Понятно, что столь тяжелая машина нуждалась в длинной взлетно-посадочной полосе – таких не было в большинстве коммерческих аэропортов. Русские решили проблему в своей примитивной и неумной силовой манере: они установили выносную консоль за основным шасси и водрузили на ней батарею твердотопливных ускорителей – очевидно, двигатели от старых ракет средней дальности…
В «Рокуэлле», где создавали гиперзвуковые бомбардировщики, исполняющие «Полет валькирий» под многоголосый аккомпанемент кассетных бомб, над «Антоновым» потешались.
Но оказалось, что этот реликт эпохи технологического средневековья вблизи чем-то привлекателен. Было в нем нечто такое, чем непременно восхитились бы Жюль Верн и Раби Голдберг. Старенький «Боинг-747», сам когда-то считавшийся крупнейшим авиалайнером, теперь бочком пробирался к терминалу мимо «Антонова» и казался рядом с ним маленьким – как самолеты внутренних линий рядом с «боингами» на лос-анжелесской земле всего четырнадцать часов и полмира назад.
Напоминает какую-то карикатуру на русскую технологию, подумал Джерри, когда «Антонов» оказался вблизи. Огромный, мощный и грубый, будто собранный из деталей, найденных на помойке, – склеенных жевательной резинкой и прикрученных проволокой. Но зато он дешев и работает, напомнил себе Джерри. Ты, конечно, можешь смеяться над тем, как русские его делают, но они-то смеются всю дорогу к банку!»
Снова Китеж
Да, выбор у нас в конце 1980-х годов был. Но верхи его бездарно упустили. Важно другое. Книга Спинрада появляется в США в 1989-м, в то самое время, когда идею «Корпорации СССР» вбрасывает в умы русских фон Витте, когда Бэй выдвигает проект «БЭР».
То, что описывает Спинрад, до боли, до безобразия совпадает с идеями Витте и с планами Бэя. Ни Витте, ни Бэй, ни Спинрад никак не связаны друг с другом. Но кажется, будто они все действуют по мановению некоего неведомого центра, нерусского, но не питающего никакого желания мириться с превращением США в единственную сверхдержаву мира. И средства, о вложении которых в «СССР Инк» говорят и Витте, и Бэй – это не американские, а европейские и арабские капиталы. И арабы к нам не зря приезжали.
Мы не верим в такие совпадения. Может быть, в самой Америке тогда были большие люди, которые противились торжеству глобального «трофеизма» в своей стране, не хотели власти финансовых спекулянтов. Кто знает, может они уповали на то, что Сверхкорпорация Россия выкажет такой научно-технический прогресс, что заставит и Америку ставить не на одни компьютеры и денежные спекуляции. Может, они понимали, что Россия превращается в страну полностью победившего трофеизма и потому пытались остановить это страшное явление. Не шли ли те сигналы русским от еще сохранившихся в Америке созидателей, и поныне борющихся со своими трофейщиками?
А жаль. Чертовски жаль. Военно-промышленный проект прекрасно сочетался бы с теми проектами, которые предлагали нам в Западной Европе, с «БЭР» или корпорацией «Красная звезда». И Баталин ведь, к тому времени уже опрокинутый, думал делать то же самое.
Трагедия Баталина в том и состоит, что действовал он независимо от патриотов в Генштабе, КГБ и Оборонном отделе ЦК КПСС. Они-то собирали кулак из прорывных технологий, а Юрий Петрович не имел ни технологической составляющей, ни оформленной новой идеологии взамен загнившей коммунистической.
А к тому времени, как наши западные доброжелатели стали предлагать свои планы создания «СССР-инкорпорейтед», Баталина уже убрали из высших эшелонов. А ведь сойдись тогда все усилия – и русские избегали национальной катастрофы, сохраняли великую Империю и сегодня были бы по-прежнему сильным народом. СССР 2000-х годов мог идти своим курсом, как великолепный дредноут, мощно гудя турбинами.
Враг ломал наши планы по отдельности, как разрозненные прутья из древней притчи, бил нас поодиночке, как разобщенные княжьи дружины на Калке. Вот тут бы и сложить прутья в связку, в фашину! Не сложилось. Компартия СССР связующей роли сыграть уже не могла, а ничего подобного западному масонству, сионизму или Закрытой сети США, у русских просто не оказалось. Вот и рухнуло все, вот и наступила позорная, унизительная смута.
Пришедший на смену Горбачеву Ельцин все делал только наперекор всем тем проектам, о которых мы здесь поведали. Он не соединял, а дробил, не копил, а пропивал, не усиливал, а лишь ослаблял.
Но тогда, читатель, после долгого пребывания в пучине, снова начал всплывать русский Китеж, этот наследник Святой Руси. Увы, ему так и не довелось подняться из темных вод. Лишь показались на какой-то исторический миг золоченые кресты и полумесяцы его храмов – и град чудесный опять канул…
Жаль…
То, что описывает Спинрад, до боли, до безобразия совпадает с идеями Витте и с планами Бэя. Ни Витте, ни Бэй, ни Спинрад никак не связаны друг с другом. Но кажется, будто они все действуют по мановению некоего неведомого центра, нерусского, но не питающего никакого желания мириться с превращением США в единственную сверхдержаву мира. И средства, о вложении которых в «СССР Инк» говорят и Витте, и Бэй – это не американские, а европейские и арабские капиталы. И арабы к нам не зря приезжали.
Мы не верим в такие совпадения. Может быть, в самой Америке тогда были большие люди, которые противились торжеству глобального «трофеизма» в своей стране, не хотели власти финансовых спекулянтов. Кто знает, может они уповали на то, что Сверхкорпорация Россия выкажет такой научно-технический прогресс, что заставит и Америку ставить не на одни компьютеры и денежные спекуляции. Может, они понимали, что Россия превращается в страну полностью победившего трофеизма и потому пытались остановить это страшное явление. Не шли ли те сигналы русским от еще сохранившихся в Америке созидателей, и поныне борющихся со своими трофейщиками?
А жаль. Чертовски жаль. Военно-промышленный проект прекрасно сочетался бы с теми проектами, которые предлагали нам в Западной Европе, с «БЭР» или корпорацией «Красная звезда». И Баталин ведь, к тому времени уже опрокинутый, думал делать то же самое.
Трагедия Баталина в том и состоит, что действовал он независимо от патриотов в Генштабе, КГБ и Оборонном отделе ЦК КПСС. Они-то собирали кулак из прорывных технологий, а Юрий Петрович не имел ни технологической составляющей, ни оформленной новой идеологии взамен загнившей коммунистической.
А к тому времени, как наши западные доброжелатели стали предлагать свои планы создания «СССР-инкорпорейтед», Баталина уже убрали из высших эшелонов. А ведь сойдись тогда все усилия – и русские избегали национальной катастрофы, сохраняли великую Империю и сегодня были бы по-прежнему сильным народом. СССР 2000-х годов мог идти своим курсом, как великолепный дредноут, мощно гудя турбинами.
Враг ломал наши планы по отдельности, как разрозненные прутья из древней притчи, бил нас поодиночке, как разобщенные княжьи дружины на Калке. Вот тут бы и сложить прутья в связку, в фашину! Не сложилось. Компартия СССР связующей роли сыграть уже не могла, а ничего подобного западному масонству, сионизму или Закрытой сети США, у русских просто не оказалось. Вот и рухнуло все, вот и наступила позорная, унизительная смута.
Пришедший на смену Горбачеву Ельцин все делал только наперекор всем тем проектам, о которых мы здесь поведали. Он не соединял, а дробил, не копил, а пропивал, не усиливал, а лишь ослаблял.
Но тогда, читатель, после долгого пребывания в пучине, снова начал всплывать русский Китеж, этот наследник Святой Руси. Увы, ему так и не довелось подняться из темных вод. Лишь показались на какой-то исторический миг золоченые кресты и полумесяцы его храмов – и град чудесный опять канул…
Жаль…
ГЛАВА 8. ХРОНИКИ ОБЪЯВЛЕННОЙ СМЕРТИ
Крах СССР как частный случай теории жесткой турбулентности
…Громадный Советский Союз оказался колоссом на глиняных ногах. При всех своих необъятных размерах, кажущейся мощи его власти и армии, несмотря на хваленые бастионы промышленности, он рухнул от слабых толчков. Он рассыпался от передач зарубежных «радиоголосов», газетных кампаний, выступлений юмористов, телевизионных передач и уличных митингов. Позор ему! По-настоящему прочные страны не разваливаются от таких пустяков. И поделом этому СССР – если он не выдержал таких смехотворно малых воздействий. То, что нежизнеспособно, должно умереть, падающего же – толкни…
Признайтесь, читатель: подобные рассуждения вы слышите едва ли не каждый день. Таким презрением к собственной стране сочатся даже высоколобые интеллектуалы. Такие обвинения еще гремят в спорах уцелевших индустриалов где-нибудь в дешевых пивных. Таким мусором забивают головы молодым.
Но это – либо дремучая глупость, либо циничная ложь, которой мерзавцы скрывают свое предательство. Умным людям давным-давно известно: слабые воздействия способы разрушить самые прочные конструкции. Надо только знать, как их применять. Мы говорим: в нынешнем мире таким же образом можно развалить любую страну. Даже такую мощную и богатую, как Соединенные Штаты.
То, что поразило Россию, мы называем геномом объявленной смерти. Давайте вкратце обрисуем алгоритм уничтожения Красной Империи.
Один из важнейших выводов синергетики – науки об управлении хаосом – гласит: любую систему в нужный момент можно столкнуть на ту или иную траекторию даже слабым толчком. Одним из самых последних достижений синергетики стала теория самоподдерживающейся критичности и ее применение к моделированию процессов жесткой турбулентности. Так называются режимы, когда встречаются внешний и внутренний процессы, вступают друг с другом в резонанс, и система разрушается. Сначала разрушаются пропорции. Потом – рвутся связи. Напоследок рассыпаются элементы системы, и наступает хаос.
Отличная иллюстрация этого принципа – известная еще по школьному курсу физики история с мостом и ротой солдат. Всякий, даже самый массивный мост, едва заметно колеблется. В старину был случай: рота солдат решила пройти строевым шагом через каменный мост. Мерные удары слабых человеческих ног вошли в резонанс с едва заметными колебаниями массивного пролета, раскачивая конструкцию с каждым шагом – и мост рухнул, будто его взорвали приличным зарядом пороха. Два фактора, внешний и внутренний, наложились друг на друга. И вот уже двести лет армейские части через мосты ходят не в ногу.
Время с 1987 года – это период в экономической истории нашей страны, который можно описать, используя образы и генома самоубийства, и алгоритма самоподдерживающихся разрушений. Попробуем внятно, простым русским языком изложить то, как из-за резонансных воздействий рухнула наша великая страна. Ведь если отбросить весь «белый шум» тысяч путаных газетных статей и тонны лжи, то процесс, в общем-то, элементарен.
Признайтесь, читатель: подобные рассуждения вы слышите едва ли не каждый день. Таким презрением к собственной стране сочатся даже высоколобые интеллектуалы. Такие обвинения еще гремят в спорах уцелевших индустриалов где-нибудь в дешевых пивных. Таким мусором забивают головы молодым.
Но это – либо дремучая глупость, либо циничная ложь, которой мерзавцы скрывают свое предательство. Умным людям давным-давно известно: слабые воздействия способы разрушить самые прочные конструкции. Надо только знать, как их применять. Мы говорим: в нынешнем мире таким же образом можно развалить любую страну. Даже такую мощную и богатую, как Соединенные Штаты.
То, что поразило Россию, мы называем геномом объявленной смерти. Давайте вкратце обрисуем алгоритм уничтожения Красной Империи.
Один из важнейших выводов синергетики – науки об управлении хаосом – гласит: любую систему в нужный момент можно столкнуть на ту или иную траекторию даже слабым толчком. Одним из самых последних достижений синергетики стала теория самоподдерживающейся критичности и ее применение к моделированию процессов жесткой турбулентности. Так называются режимы, когда встречаются внешний и внутренний процессы, вступают друг с другом в резонанс, и система разрушается. Сначала разрушаются пропорции. Потом – рвутся связи. Напоследок рассыпаются элементы системы, и наступает хаос.
Отличная иллюстрация этого принципа – известная еще по школьному курсу физики история с мостом и ротой солдат. Всякий, даже самый массивный мост, едва заметно колеблется. В старину был случай: рота солдат решила пройти строевым шагом через каменный мост. Мерные удары слабых человеческих ног вошли в резонанс с едва заметными колебаниями массивного пролета, раскачивая конструкцию с каждым шагом – и мост рухнул, будто его взорвали приличным зарядом пороха. Два фактора, внешний и внутренний, наложились друг на друга. И вот уже двести лет армейские части через мосты ходят не в ногу.
Время с 1987 года – это период в экономической истории нашей страны, который можно описать, используя образы и генома самоубийства, и алгоритма самоподдерживающихся разрушений. Попробуем внятно, простым русским языком изложить то, как из-за резонансных воздействий рухнула наша великая страна. Ведь если отбросить весь «белый шум» тысяч путаных газетных статей и тонны лжи, то процесс, в общем-то, элементарен.
Три акта русской трагедии
Итак, год 1986-й. Позднесоветская «элита» не готова к новому прорыву и не хочет его. В свою очередь, некогда великий советский народ, превратившийся незаметно из нации победителей в стадо обывателей, принял нормы потребительского общества, причем в намного более грубой, неприкрытой и бесстыдной форме, нежели на Западе. Эта гибельная комбинация устремлений «верхов» и вожделений «низов» породила внутреннюю волну опасных колебаний. В ее основе лежала банальная, скользкая и малодушная страсть приобретательства. «Элита» искала самый легкий способ перевода народного в личное, и быстро его нашла. А народ стремился к «халяве» и росту уровня жизни без трудовых усилий, причем к росту быстрому и немедленному.
Для этого сгодились кооперативы, массой возникавшие в стране. Как вы помните, вместо производительных кооперативов, суливших экономический подъем и формирование массовой армии настоящих предпринимателей, стали плодиться хищные торгово-закупочные структуры, которые перекачивали ресурсы из реального сектора в сферу безудержного потребления, «воровского рынка». Вся деятельность таких «кооператоров» сводилась к тому, что ресурсы с госпредприятий брались по низким государственным ценам, за копейки, и продавались на свободном рынке уже за рубли или гнались на экспорт за доллары. Но если есть присвоенный ресурс, нужен был механизм его перераспределения. И потому тут же появились биржи. По мысли их создателей, они должны были дополнить плановую экономику. На самом же деле они служили лишь для того, чтобы мелкие ручейки «хапизма» и воровства слить в полноводную реку. То, что удалось урвать от государства, концентрировалось на биржах. Настала эпоха трескучей, но недолговечной славы Борового, Московской товарной биржи и «Алисы» Германа Стерлигова. Биржи вскакивали на теле страны быстро и часто, как тифозная сыпь.
Тут же возникла новая проблема. В стране тогда было мало денег. А те, у кого деньги были, отнюдь не собирались покупать ресурсы по биржевым ценам. Они вообще ничего не хотели создавать или производить. Не хотели ничего покупать на биржах и заводы. Ну зачем им, скажем, биржевая нефть, если они получают ее очень дешево от государства? Выход у зарождающегося класса мародеров-«трофейщиков» был только один: продать присвоенное за рубеж, где денег много. Но мешала монополия государства на внешнюю торговлю. Позднесоветская «элита», войдя во вкус «Большого хапка», эту монополию сломала, и кооперативы принялись торговать с Западом.
Разрушение монополии государства произошло не в итоге какого-то заговора или операции Центрального разведуправления США – оно стало логическим завершением естественного процесса, который был запущен «Большой сделкой», алчностью и «трофеизмом» коммунистической верхушки СССР. Предательством «элиты», если называть вещи своими именами. Уже в 1990-м году процесс шел на всех парах.
Три элемента «Горбачев-капитализьма» (кооперативы-«трофейщики», биржевая лихорадка и слом внешнеторговой монополии государства) нарушили внешние пропорции нашей экономики. Почему?
Потому что она стала напоминать человека, в пищевод которого вставили трубку для отвода питательной массы куда-то в сторону. Пусть и не слишком хорошо и точно, но поздний Советский Союз базировал свою экономику на межотраслевых балансах и пропорциях. В Госплане СССР считали, какая доля должна быть у тяжелой индустрии, у легкой и пищевой, сколько надо добыть сырья, чтобы обеспечить отрасли, сколько закупить за рубежом. Но когда ресурсы стали тратиться вне пропорций, уходя куда-то вовне, начался хаос. Баланс стал невозможен, образовалась дыра, сквозь которую улетали и сырье, и товары, и деньги, за них полученные.
То есть, сама правящая верхушка стала опасно раскачивать страну изнутри. Умным американцам, которые вели целенаправленную борьбу с русскими, оставалось лишь наложить на эту мощную внутреннюю волну слабые волны внешних воздействий. Они радостно потерли руки и сказали: «Вот и пришел наш час!». Теперь мы, в обмен на ценнейшие русские ресурсы, сбагрим вам, дуракам, те западные товары, которые в СССР считаются великим дефицитом. Это и будет нашей внешней волной, которая в итоге сформирует крайне искаженный курс доллара по отношению к рублю. За каждый доллар вы отдадите пачку своих рублей.
И начался невероятно выгодный для американцев обмен по формуле «золото – на стеклянные бусы». Из России задешево плыл поистине бесценный ресурс, который оглупевшие русские отдавали за то, что за границей стоило совсем недорого. За эту дребедень, за устаревшие компьютеры, бросовый ширпотреб и некачественные пищевые продукты из страны вывозили целые составы титана, древесины, редкоземельных и цветных металлов, продукции химической промышленности и, само собой, нефти.
Все это вызвало рост цен в нашей стране и развал финансовой системы. Рубли печатались безудержно, магазины опустели. Две волны наложились друг на друга: внутренняя (разгул «трофеизма», разворовывания страны) и внешняя (неимоверный перекос в сторону доллара). Прошла первая стадия режима самоподдерживающейся критичности, когда летят к черту пропорции. Начался катастрофический дисбаланс – ведь нарушилась пропорция сравнительной доходности торговли и производства. Торговать стало неизмеримо выгоднее, чем что-то производить. Уход ресурсов за границу вызывал рост цен в стране и увеличивал издержки производства. С другой стороны, для доморощенных бизнесменов бартерная торговля стала сверхприбыльным занятием. Ведь можно было отправлять «за бугор» сырье, которое дома обходилось буквально в копейки, из-за кордона – завозить и очень дорого сбывать в России дефицитные товары, делая сотни и тысячи процентов «навара». А если производить стало невыгодно, то экономика ушла из реального сектора в «добывание трофеев».
Стало неинтересно производить что-либо для нищих соотечественников. В первую очередь при Горбачеве стали сворачивать выпуск дешевых товаров и товаров повседневного спроса. В стране начался товарный голод, магазинные прилавки опустели – возросла социальная напряженность, начались массовые акции протеста и вспышки ненависти к собственной стране. Распространились национализм и сепаратистские тенденции.
Пытаясь сохранить уровень жизни, люди были вынуждены тратить все больше денег на потребление. Накопление прекратилось. Доля потребления в падающем национальном доходе уродливо разрослась. В этот момент запускается центральное звено генома саморазрушения. Из-за общего развала системы необходимость поддерживать текущее функционирование стала пожирать ресурсы для развития. Самый сильный удар пришелся как раз на те отрасли, которые представляют конкурентную угрозу Западу: на авиапром, космос, ядерную индустрию, на оборонно-высокотехнологичный комплекс. Русские продолжают в ускоренном темпе проедать Россию. Получаемые деньги лихорадочно пускали на «ножки Буша» и финскую колбасу, вместо того, чтобы тратить средства на новые технологии и предприятия. Но даже это уже не могло компенсировать падения эффективности экономики, а вослед за этим – и жизненного уровня.
Как результат наступает глубочайшая деморализация общества, начинается его распад, разгул безмозглой митинговщины и почти родо-племенного, антимперского национализма. Быть русским становится позорным, слово «русский» звучит как синоним грязного, кровавого и нелепого, связывается в умах с чередой катастроф и провалов. Власти Росфедерации во главе с Ельциным разваливают союзный бюджет, ведут переговоры с грузинскими и прибалтийскими сепаратистами. Класс «трофейщиков», почуяв новые веяния, перебегает от слабеющего Горби к Ельцину. В конце концов грянуло 19 августа 1991 года, Ельцин влез на танк, и…
В декабре 1991 года Советский Союз погибает. Заканчивается первый этап действия алгоритма русского самоубийства. Кузбасские шахтеры шлют восторженные телеграммы антикоммунисту Дудаеву, захватившему власть в Чечне…
Начинается второй акт. Но еще до расчленения СССР в высших кругах вызревает новое мнение. Старосоветская система выжить не может. Значит, спасти страну от социального взрыва можно, лишь включив ее в западную экономику. А для того, чтобы включить, нужно внутри страны сделать то же самое, что и на Западе. Отсюда появляются Гайдар, Чубайс и вся плеяда «пламенных и бескорыстных» «молодых реформаторов», комиссаров новой революционной бури.
К моменту их прихода в декабре 1991-го пропорции нашей экономики уже были нарушены. Теперь настал черед связей. С одной стороны, Гайдар, считая принятие западных условий для страны единственным спасением, собрался по-большевистски, в одночасье построить рынок. А, с другой стороны, вся воспроизводственная структура оставалась советской, монопольной. Рынок же в условиях монополии ведет к разгулу цен, к дикому росту затрат на производство (инфляции издержек). Это и произошло. Запад вбросил в Россию товарную массу, рубль продолжил стремительное обесценивание, а жизненный уровень русских стремительно падал – на фоне ломящихся от товаров магазинов. При этом накопление в нашей экономике свелось почти к полному нулю. На смену развитию пришла деградация.
Для этого сгодились кооперативы, массой возникавшие в стране. Как вы помните, вместо производительных кооперативов, суливших экономический подъем и формирование массовой армии настоящих предпринимателей, стали плодиться хищные торгово-закупочные структуры, которые перекачивали ресурсы из реального сектора в сферу безудержного потребления, «воровского рынка». Вся деятельность таких «кооператоров» сводилась к тому, что ресурсы с госпредприятий брались по низким государственным ценам, за копейки, и продавались на свободном рынке уже за рубли или гнались на экспорт за доллары. Но если есть присвоенный ресурс, нужен был механизм его перераспределения. И потому тут же появились биржи. По мысли их создателей, они должны были дополнить плановую экономику. На самом же деле они служили лишь для того, чтобы мелкие ручейки «хапизма» и воровства слить в полноводную реку. То, что удалось урвать от государства, концентрировалось на биржах. Настала эпоха трескучей, но недолговечной славы Борового, Московской товарной биржи и «Алисы» Германа Стерлигова. Биржи вскакивали на теле страны быстро и часто, как тифозная сыпь.
Тут же возникла новая проблема. В стране тогда было мало денег. А те, у кого деньги были, отнюдь не собирались покупать ресурсы по биржевым ценам. Они вообще ничего не хотели создавать или производить. Не хотели ничего покупать на биржах и заводы. Ну зачем им, скажем, биржевая нефть, если они получают ее очень дешево от государства? Выход у зарождающегося класса мародеров-«трофейщиков» был только один: продать присвоенное за рубеж, где денег много. Но мешала монополия государства на внешнюю торговлю. Позднесоветская «элита», войдя во вкус «Большого хапка», эту монополию сломала, и кооперативы принялись торговать с Западом.
Разрушение монополии государства произошло не в итоге какого-то заговора или операции Центрального разведуправления США – оно стало логическим завершением естественного процесса, который был запущен «Большой сделкой», алчностью и «трофеизмом» коммунистической верхушки СССР. Предательством «элиты», если называть вещи своими именами. Уже в 1990-м году процесс шел на всех парах.
Три элемента «Горбачев-капитализьма» (кооперативы-«трофейщики», биржевая лихорадка и слом внешнеторговой монополии государства) нарушили внешние пропорции нашей экономики. Почему?
Потому что она стала напоминать человека, в пищевод которого вставили трубку для отвода питательной массы куда-то в сторону. Пусть и не слишком хорошо и точно, но поздний Советский Союз базировал свою экономику на межотраслевых балансах и пропорциях. В Госплане СССР считали, какая доля должна быть у тяжелой индустрии, у легкой и пищевой, сколько надо добыть сырья, чтобы обеспечить отрасли, сколько закупить за рубежом. Но когда ресурсы стали тратиться вне пропорций, уходя куда-то вовне, начался хаос. Баланс стал невозможен, образовалась дыра, сквозь которую улетали и сырье, и товары, и деньги, за них полученные.
То есть, сама правящая верхушка стала опасно раскачивать страну изнутри. Умным американцам, которые вели целенаправленную борьбу с русскими, оставалось лишь наложить на эту мощную внутреннюю волну слабые волны внешних воздействий. Они радостно потерли руки и сказали: «Вот и пришел наш час!». Теперь мы, в обмен на ценнейшие русские ресурсы, сбагрим вам, дуракам, те западные товары, которые в СССР считаются великим дефицитом. Это и будет нашей внешней волной, которая в итоге сформирует крайне искаженный курс доллара по отношению к рублю. За каждый доллар вы отдадите пачку своих рублей.
И начался невероятно выгодный для американцев обмен по формуле «золото – на стеклянные бусы». Из России задешево плыл поистине бесценный ресурс, который оглупевшие русские отдавали за то, что за границей стоило совсем недорого. За эту дребедень, за устаревшие компьютеры, бросовый ширпотреб и некачественные пищевые продукты из страны вывозили целые составы титана, древесины, редкоземельных и цветных металлов, продукции химической промышленности и, само собой, нефти.
Все это вызвало рост цен в нашей стране и развал финансовой системы. Рубли печатались безудержно, магазины опустели. Две волны наложились друг на друга: внутренняя (разгул «трофеизма», разворовывания страны) и внешняя (неимоверный перекос в сторону доллара). Прошла первая стадия режима самоподдерживающейся критичности, когда летят к черту пропорции. Начался катастрофический дисбаланс – ведь нарушилась пропорция сравнительной доходности торговли и производства. Торговать стало неизмеримо выгоднее, чем что-то производить. Уход ресурсов за границу вызывал рост цен в стране и увеличивал издержки производства. С другой стороны, для доморощенных бизнесменов бартерная торговля стала сверхприбыльным занятием. Ведь можно было отправлять «за бугор» сырье, которое дома обходилось буквально в копейки, из-за кордона – завозить и очень дорого сбывать в России дефицитные товары, делая сотни и тысячи процентов «навара». А если производить стало невыгодно, то экономика ушла из реального сектора в «добывание трофеев».
Стало неинтересно производить что-либо для нищих соотечественников. В первую очередь при Горбачеве стали сворачивать выпуск дешевых товаров и товаров повседневного спроса. В стране начался товарный голод, магазинные прилавки опустели – возросла социальная напряженность, начались массовые акции протеста и вспышки ненависти к собственной стране. Распространились национализм и сепаратистские тенденции.
Пытаясь сохранить уровень жизни, люди были вынуждены тратить все больше денег на потребление. Накопление прекратилось. Доля потребления в падающем национальном доходе уродливо разрослась. В этот момент запускается центральное звено генома саморазрушения. Из-за общего развала системы необходимость поддерживать текущее функционирование стала пожирать ресурсы для развития. Самый сильный удар пришелся как раз на те отрасли, которые представляют конкурентную угрозу Западу: на авиапром, космос, ядерную индустрию, на оборонно-высокотехнологичный комплекс. Русские продолжают в ускоренном темпе проедать Россию. Получаемые деньги лихорадочно пускали на «ножки Буша» и финскую колбасу, вместо того, чтобы тратить средства на новые технологии и предприятия. Но даже это уже не могло компенсировать падения эффективности экономики, а вослед за этим – и жизненного уровня.
Как результат наступает глубочайшая деморализация общества, начинается его распад, разгул безмозглой митинговщины и почти родо-племенного, антимперского национализма. Быть русским становится позорным, слово «русский» звучит как синоним грязного, кровавого и нелепого, связывается в умах с чередой катастроф и провалов. Власти Росфедерации во главе с Ельциным разваливают союзный бюджет, ведут переговоры с грузинскими и прибалтийскими сепаратистами. Класс «трофейщиков», почуяв новые веяния, перебегает от слабеющего Горби к Ельцину. В конце концов грянуло 19 августа 1991 года, Ельцин влез на танк, и…
В декабре 1991 года Советский Союз погибает. Заканчивается первый этап действия алгоритма русского самоубийства. Кузбасские шахтеры шлют восторженные телеграммы антикоммунисту Дудаеву, захватившему власть в Чечне…
Начинается второй акт. Но еще до расчленения СССР в высших кругах вызревает новое мнение. Старосоветская система выжить не может. Значит, спасти страну от социального взрыва можно, лишь включив ее в западную экономику. А для того, чтобы включить, нужно внутри страны сделать то же самое, что и на Западе. Отсюда появляются Гайдар, Чубайс и вся плеяда «пламенных и бескорыстных» «молодых реформаторов», комиссаров новой революционной бури.
К моменту их прихода в декабре 1991-го пропорции нашей экономики уже были нарушены. Теперь настал черед связей. С одной стороны, Гайдар, считая принятие западных условий для страны единственным спасением, собрался по-большевистски, в одночасье построить рынок. А, с другой стороны, вся воспроизводственная структура оставалась советской, монопольной. Рынок же в условиях монополии ведет к разгулу цен, к дикому росту затрат на производство (инфляции издержек). Это и произошло. Запад вбросил в Россию товарную массу, рубль продолжил стремительное обесценивание, а жизненный уровень русских стремительно падал – на фоне ломящихся от товаров магазинов. При этом накопление в нашей экономике свелось почти к полному нулю. На смену развитию пришла деградация.