Словно в ответ на ее мысли, над ближними деревьями взлетел дикий вопль, и голос был уже не вполне эльфийский. Она побежала на звук и вскоре услышала лязганье стали.
Она перескочила через узловатый клубок корней и вылетела на полянку. Глазам ее предстала Торн, сражающаяся с Горлистом. Воин-дроу заметил ее и замер на полушаге. Он мгновенно опомнился и мощным взмахом меча отбил выпад эльфийки. Затем проскочил мимо нее и вскинул клинок над головой, перехва-тывая и отражая новый удар, нацеленный ему в шею.
Лириэль подняла руку, останавливая Торн.
– Иди охотиться на кого-нибудь другого, – проронила она. – Это мой бой, и я долго ждала его.
– Слишком долго, – прорычал Горлист.
Он одним прыжком сократил дистанцию между ними, занося меч над головой и ревя от ярости, которую все это время вынужден был сдерживать.
Она успела выхватить меч и, держа его обеими руками, заслониться от удара. Клинки сшиблись с такой силой, что она пошатнулась и попятилась.
Горлист спешил закрепить преимущество. Он взвился в высоком прыжке, ловко увернулся от ответного выпада Лириэль и ударил снова, почти в то же место. Остриё его меча угодило ей в грудь, точно туда, где поверх глубокого ожога покоился Летящий На Крыльях Ветра. Амулет спас ее, но она задохнулась от боли. Воин расхохотался, неистово, торжествующе. Он полоснул лезвием по ее плечу, вспарывая рубашку и оставляя на коже длинную болезненную полосу.
– Теперь ты помечена тоже, – злорадствовал он. – Твоя первая рана. Посмотрим, сколько их ты сможешь выдержать до того, как умрешь. – Брызги слюны слетали с его губ.
Меч его устремился ей прямо в лицо. Лириэль изловчилась парировать удар и отбить клинок, и тот запутался в ее волосах. Горлист рывком высвободил его, вырвав клок волос из ее головы.
– Вторая. – И он снова замахнулся.
Два дроу танцевали на берегу реки, мечи их звенели смертельным дуэтом, но долгая ночь и могущественные заклинания истощили силы Лириэль. Ей казалось, что она движется под водой, что все ее действия замедленны, как в ночном кошмаре. Жаждущему мести дроу не единожды удалось преодолеть ее защиту.
Его клинок чиркнул по костяшкам пальцев ее руки, держащей меч, оставляя широкую красную полосу. Кровь заструилась по ладони и по рукояти меча, которую та сжимала.
Горлист сделал глубокий выпад. Лириэль заслонилась, зная наверняка, что за этим последует. Как она и ожидала, воин сделал резкое круговое движение рукой, и меч вылетел из ее влажных пальцев. Горлист поддел падающее оружие ногой и зашвырнул его в реку.
Лириэль поднырнула под его следующий удар и откатилась в сторону, выхватывая метательные ножи. Она бросила их один за другим в наступающего врага. Тот отбил их взмахом меча и продолжал приближаться.
Она снова перекатилась, хватая один нож за другим и швыряя в Горлиста, а тот с пренебрежительной легкостью отбивал их все. Холодные воды реки сомкнулись вокруг нее, и безысходность обрушилась на Лириэль. Оружия у нее больше не осталось, все заклинания были истрачены.
Она вскочила и с дерзкой гордостью взглянула в лицо врага. Это было единственное, что ей еще оставалось.
Огромный черный Медведь остановился на опушке леса и осмотрел поле боя затуманенными от боли глазами. На камнях валялись тела погибших, и воронье уже темной тучей кружило в утреннем небе.
Раненая лапа медведя подломилась, и он упал. Фиодор кожей ощутил прикосновение холодной рашемаарской земли.
Обнаженный, истекающий кровью, промерзший до костей, он рывком поднялся и поискал взглядом что-нибудь из одежды. Найти ее оказалось делом несложным, кругом были разбросаны вещи, послетавшие с берсерков в миг прихода боевой ярости. Он отыскал пару башмаков – судя по размеру, его брата Петияра, рубаху и штаны. Шнуровка на груди рубашки и по бокам штанин полопалась, когда владелец одежды обратился в медведя, но это было не страшно. По рашемаарскому обычаю, на всю одежду воинов нашивались запасные тесемки, в память о временах, когда берсерки могли менять облик по своей воле.
Фиодор быстро, насколько позволяли трясущиеся руки, продел новые завязки в петли и затянул их. Он надел башмаки Петияра и огляделся, ища свой меч.
Кругом валялось разное оружие, и рашеми, и дроу, но он не стал подбирать его. Согласно обычаю, черный меч – последний, которым он владеет.
Он поискал взглядом Лириэль. Колдуньи в черных одеждах вместе с другими женщинами обходили поле боя. Ее среди них не было.
Туман боевой ярости потихоньку рассеивался, и Фиодор начал вспоминать, когда и где в последний раз видел подругу. Ее подстерегали жрица Ллос и смертельно опасный воин-дроу, мастерски владеющий мечом. Лириэль приказала ему оставить ее.
И он ушел.
Фиодор повернулся и заковылял в лес. У него не было сил, не было меча. У него не осталось ничего, кроме эльфийской девушки, которую он любил, и мысли, что ему больше никогда не нужно будет покидать Рашемен.
Вода вокруг Лириэль вдруг забурлила и приняла знакомые очертания голубой генази. Азар свирепо улыбнулась дроу, глаза ее горели ярким безумным огнем. Она протягивала Лириэль ее меч, брошенный Горлистом в реку.
– Иллитид хотела, чтобы ты умерла, – объявила она. – Живи, ей назло!
Лириэль не успела ответить, не успела даже схватить и вскинуть меч. Горлист был уже рядом. Он не видела, как мчится к ней Фиодор, летя с почти невероятной скоростью, дарованной боевой яростью берсерка.
Молодой рашеми бросился между девушкой и воином, принимая на себя удар, предназначенный Лириэль. Меч дроу ударил сильно и точно. Фиодор тяжело упал на колени, и вся сила последней его ярости улетела прочь, будто вздох.
Отчаянный крик Лириэль взлетел над поляной. Она кинулась на Горлиста и начала рвать его зубами и ногтями, будто дикий зверь. Они вместе повалились на землю, но более сильный воин быстро подмял ее под себя.
Он поймал ее яростно машущие руки и заломил их ей над головой. Удерживая их одной рукой, другой он потянулся к висящему на поясе ножу и занес его для последнего удара.
Вдруг дроу застыл, рука упала, шея напряглась в беззвучном вопле. Темно-красный фонтан ударил из раскрытого рта, и огонь ненависти погас наконец в его глазах. Он медленно перевалился набок и затих. В горле у него торчал меч Лириэль.
Над ним стояла Азар.
– Иллитид хотела, чтобы ты умерла, – объяснила она Лириэль, – и этот подлый мужчина – тоже. – Она протянула дроу тонкую голубую руку.
Лириэль уцепилась за нее, и генази помогла ей подняться. Девушка подбежала к Фиодору и упала на колени рядом с ним. Как во сне, она услышала перестук конских копыт и увидела рядом с собой огненную голову Шарларры.
– Что я могу сделать? – тихо спросила эльфийка.
Дроу встретилась с ней взглядом.
– У него был меч – с черным незаточенным клинком. Найди и принеси его.
Эльфийка вскочила и взлетела на коня. Лунный Камень помчался к полю боя, словно понимал, что время, отпущенное им, быстро иссякает. Шарларра смахнула слезы и осмотрела поляну.
Глаза ее наконец высмотрели крепкую женщину лет примерно тридцати. Черные косы женщины растрепались, на рубахе были пятна крови. Двое мальчуганов цеплялись за ее юбку, а на плече ее покоился черный меч.
Шарларра спрыгнула с коня возле женщины.
– Лириэль послала меня отыскать меч Фиодора. Не спрашивай меня зачем. Это он?
Голубые, как зимнее небо, глаза женщины были суровы.
– Это он, и мне не нужно ни о чем спрашивать. Воин Рашемена всегда умирает с мечом в руке.
Глава 20
Она перескочила через узловатый клубок корней и вылетела на полянку. Глазам ее предстала Торн, сражающаяся с Горлистом. Воин-дроу заметил ее и замер на полушаге. Он мгновенно опомнился и мощным взмахом меча отбил выпад эльфийки. Затем проскочил мимо нее и вскинул клинок над головой, перехва-тывая и отражая новый удар, нацеленный ему в шею.
Лириэль подняла руку, останавливая Торн.
– Иди охотиться на кого-нибудь другого, – проронила она. – Это мой бой, и я долго ждала его.
– Слишком долго, – прорычал Горлист.
Он одним прыжком сократил дистанцию между ними, занося меч над головой и ревя от ярости, которую все это время вынужден был сдерживать.
Она успела выхватить меч и, держа его обеими руками, заслониться от удара. Клинки сшиблись с такой силой, что она пошатнулась и попятилась.
Горлист спешил закрепить преимущество. Он взвился в высоком прыжке, ловко увернулся от ответного выпада Лириэль и ударил снова, почти в то же место. Остриё его меча угодило ей в грудь, точно туда, где поверх глубокого ожога покоился Летящий На Крыльях Ветра. Амулет спас ее, но она задохнулась от боли. Воин расхохотался, неистово, торжествующе. Он полоснул лезвием по ее плечу, вспарывая рубашку и оставляя на коже длинную болезненную полосу.
– Теперь ты помечена тоже, – злорадствовал он. – Твоя первая рана. Посмотрим, сколько их ты сможешь выдержать до того, как умрешь. – Брызги слюны слетали с его губ.
Меч его устремился ей прямо в лицо. Лириэль изловчилась парировать удар и отбить клинок, и тот запутался в ее волосах. Горлист рывком высвободил его, вырвав клок волос из ее головы.
– Вторая. – И он снова замахнулся.
Два дроу танцевали на берегу реки, мечи их звенели смертельным дуэтом, но долгая ночь и могущественные заклинания истощили силы Лириэль. Ей казалось, что она движется под водой, что все ее действия замедленны, как в ночном кошмаре. Жаждущему мести дроу не единожды удалось преодолеть ее защиту.
Его клинок чиркнул по костяшкам пальцев ее руки, держащей меч, оставляя широкую красную полосу. Кровь заструилась по ладони и по рукояти меча, которую та сжимала.
Горлист сделал глубокий выпад. Лириэль заслонилась, зная наверняка, что за этим последует. Как она и ожидала, воин сделал резкое круговое движение рукой, и меч вылетел из ее влажных пальцев. Горлист поддел падающее оружие ногой и зашвырнул его в реку.
Лириэль поднырнула под его следующий удар и откатилась в сторону, выхватывая метательные ножи. Она бросила их один за другим в наступающего врага. Тот отбил их взмахом меча и продолжал приближаться.
Она снова перекатилась, хватая один нож за другим и швыряя в Горлиста, а тот с пренебрежительной легкостью отбивал их все. Холодные воды реки сомкнулись вокруг нее, и безысходность обрушилась на Лириэль. Оружия у нее больше не осталось, все заклинания были истрачены.
Она вскочила и с дерзкой гордостью взглянула в лицо врага. Это было единственное, что ей еще оставалось.
Огромный черный Медведь остановился на опушке леса и осмотрел поле боя затуманенными от боли глазами. На камнях валялись тела погибших, и воронье уже темной тучей кружило в утреннем небе.
Раненая лапа медведя подломилась, и он упал. Фиодор кожей ощутил прикосновение холодной рашемаарской земли.
Обнаженный, истекающий кровью, промерзший до костей, он рывком поднялся и поискал взглядом что-нибудь из одежды. Найти ее оказалось делом несложным, кругом были разбросаны вещи, послетавшие с берсерков в миг прихода боевой ярости. Он отыскал пару башмаков – судя по размеру, его брата Петияра, рубаху и штаны. Шнуровка на груди рубашки и по бокам штанин полопалась, когда владелец одежды обратился в медведя, но это было не страшно. По рашемаарскому обычаю, на всю одежду воинов нашивались запасные тесемки, в память о временах, когда берсерки могли менять облик по своей воле.
Фиодор быстро, насколько позволяли трясущиеся руки, продел новые завязки в петли и затянул их. Он надел башмаки Петияра и огляделся, ища свой меч.
Кругом валялось разное оружие, и рашеми, и дроу, но он не стал подбирать его. Согласно обычаю, черный меч – последний, которым он владеет.
Он поискал взглядом Лириэль. Колдуньи в черных одеждах вместе с другими женщинами обходили поле боя. Ее среди них не было.
Туман боевой ярости потихоньку рассеивался, и Фиодор начал вспоминать, когда и где в последний раз видел подругу. Ее подстерегали жрица Ллос и смертельно опасный воин-дроу, мастерски владеющий мечом. Лириэль приказала ему оставить ее.
И он ушел.
Фиодор повернулся и заковылял в лес. У него не было сил, не было меча. У него не осталось ничего, кроме эльфийской девушки, которую он любил, и мысли, что ему больше никогда не нужно будет покидать Рашемен.
Вода вокруг Лириэль вдруг забурлила и приняла знакомые очертания голубой генази. Азар свирепо улыбнулась дроу, глаза ее горели ярким безумным огнем. Она протягивала Лириэль ее меч, брошенный Горлистом в реку.
– Иллитид хотела, чтобы ты умерла, – объявила она. – Живи, ей назло!
Лириэль не успела ответить, не успела даже схватить и вскинуть меч. Горлист был уже рядом. Он не видела, как мчится к ней Фиодор, летя с почти невероятной скоростью, дарованной боевой яростью берсерка.
Молодой рашеми бросился между девушкой и воином, принимая на себя удар, предназначенный Лириэль. Меч дроу ударил сильно и точно. Фиодор тяжело упал на колени, и вся сила последней его ярости улетела прочь, будто вздох.
Отчаянный крик Лириэль взлетел над поляной. Она кинулась на Горлиста и начала рвать его зубами и ногтями, будто дикий зверь. Они вместе повалились на землю, но более сильный воин быстро подмял ее под себя.
Он поймал ее яростно машущие руки и заломил их ей над головой. Удерживая их одной рукой, другой он потянулся к висящему на поясе ножу и занес его для последнего удара.
Вдруг дроу застыл, рука упала, шея напряглась в беззвучном вопле. Темно-красный фонтан ударил из раскрытого рта, и огонь ненависти погас наконец в его глазах. Он медленно перевалился набок и затих. В горле у него торчал меч Лириэль.
Над ним стояла Азар.
– Иллитид хотела, чтобы ты умерла, – объяснила она Лириэль, – и этот подлый мужчина – тоже. – Она протянула дроу тонкую голубую руку.
Лириэль уцепилась за нее, и генази помогла ей подняться. Девушка подбежала к Фиодору и упала на колени рядом с ним. Как во сне, она услышала перестук конских копыт и увидела рядом с собой огненную голову Шарларры.
– Что я могу сделать? – тихо спросила эльфийка.
Дроу встретилась с ней взглядом.
– У него был меч – с черным незаточенным клинком. Найди и принеси его.
Эльфийка вскочила и взлетела на коня. Лунный Камень помчался к полю боя, словно понимал, что время, отпущенное им, быстро иссякает. Шарларра смахнула слезы и осмотрела поляну.
Глаза ее наконец высмотрели крепкую женщину лет примерно тридцати. Черные косы женщины растрепались, на рубахе были пятна крови. Двое мальчуганов цеплялись за ее юбку, а на плече ее покоился черный меч.
Шарларра спрыгнула с коня возле женщины.
– Лириэль послала меня отыскать меч Фиодора. Не спрашивай меня зачем. Это он?
Голубые, как зимнее небо, глаза женщины были суровы.
– Это он, и мне не нужно ни о чем спрашивать. Воин Рашемена всегда умирает с мечом в руке.
Глава 20
ПОЛЕТ ВОРОНА
Фиодор в объятиях Лириэль шевельнулся. Глаза его открылись и встретились с ее взглядом.
Ей хотелось сказать так много, но все, что она смогла произнести, было:
– Я послала за твоим мечом.
Слабая улыбка тронула его губы.
– Летящая На Крыльях Ветра, – выговорил он. – Душа и сила земли. Конечно, ты должна понимать такие вещи.
Слова его окончательно сломили ее. Она прижалась щекой к его лицу и пыталась отогнать подступающую тьму – волну ни с чем не сравнимого горя и отчаяния.
– Послушай меня, маленький вороненок, – слабеющим голосом заговорил он. – Я умер в тот самый день, как покинул Рашемен. Какие приключения мы пережили с тобой после этого, какие чудеса я повидал. – Он отыскал ее руку и поднес к губам. – Ты вернула меня домой, как и предсказывала Зофия.
В лице Фиодора был покой, в глазах – глубокая удовлетворенность, но Лириэль этого было мало.
– Ты говорил мне, что правда всегда выходит наружу, что добро сильнее зла. Мы столько прошли вместе. Почему теперь мы должны потерять друг друга?
– Смерть – не то же самое, что потеря. Мы сделали то, что должны были. И стали тем, кто мы есть.
Он тяжело, неровно задышал, потом сделал один глубокий спокойный вдох.
Лириэль баюкала его в объятиях, и слезы катились по ее лицу.
– Нет, – молила она. – Дождись своего меча. Подожди еще хоть чуть-чуть. Не уходи. Не оставляй меня одну.
Там и нашли ее Торн и Шарларра. Дроу прижималась щекой к голове Фиодора. Глаза ее были закрыты, все худенькое тело содрогалось от мучительных рыданий.
Конь эльфийки тихонько заржал и ткнулся носом ей в плечо. Шарларра проследила за взглядом Лунного Камня и увидела призрак молодого рашеми, стоящий возле горюющей дроу.
Эльфийка подошла и положила руку на плечо Лириэль. Дроу подняла на нее пустые глаза. Шарларра протянула ей меч.
Дроу горько усмехнулась.
– Слишком поздно. Он ушел.
Торн взяла ее за подбородок и развернула лицом к стерегущему её призраку.
– Пока еще мет. Я знаю эту землю. Ее не так-то просто покинуть. Ты просила его остаться?
Дроу молча кивнула, не отрывая взгляда от лица друга.
– Я не хотела оставаться одна, – прошептала она, – но я не это имела в виду.
Шарларра опустилась на колени подле Лириэль и осторожно высвободила тело рашеми из ее рук. Она опустила Фиодора на землю, потом положила ему на грудь черныймеч и сложила руки воина поверх него. Они с Торн помогли Лириэль подняться.
Лириэль долгие мгновения стояла между телом и душой своего возлюбленного.
Прервала молчание Торн. Она посмотрела на медлящего призрака и твердо сказала:
– Нас ждут быстрый бег и хорошая охота. Нас троих.
Призрак Фиодора перевел взгляд с Торн на Шарларру. Эльфийка кивнула. Наконец он взглянул на Лириэль, прощаясь и моля.
В мозгу Лириэль возник четкий образ: битва за остров Руафим, когда Фиодор претерпел совсем другое превращение, отправив душу в облике птицы вырвать Лириэль из рук Ллос. Она кивнула и закрыла глаза, прислушиваясь к музыке места, которому принадлежал Фиодор.
Песнь Рашемена хлынула в ее сердце, она становилась все громче, потому что ее подхватывали все новые и новые голоса. Вот вступил знакомый глубокий голос, похожий на бас Фиодора, как тень похожа на того, кто ее отбрасывает. Ему вторил женский голос. Родители Фиодора. Она знала это абсолютно точно.
Голоса друзей, чьих имен она не знала, заполняли ее разум, выкрикивали веселые колкости. Лица начали обретать форму. Там был тот бородатый друг, который встречал их у ворот Дерновии. Был юный Петияр. Был дикий снежный кот, спокойно дожидавшийся Фиодора, словно любимая собака – хозяина.
Там был Дом.
Лириэль почувствовала, как душа ее выскользнула на свободу, увидела свою маленькую черную фигурку, повисшую на руках у двух эльфийских женщин, связавших с ней свои судьбы.
И она полетела, расправив черные крылья на холодном рашемаарском ветру. Сильные руки обхватали ее за шею, но она ощущала тяжесть своего друга лишь сердцем. Полет закончился слишком быстро, и дух ворона, в которого обратилась Лириэль, присел отдохнуть на толстую ветку – может быть, того самого мифического дерева, на ветвях которого покоится весь мир. Призрак Фиодора обнял ее в последний раз и исчез.
Ее золотые глаза поискали его, но дальше ей пути не было. Заставить себя вернуться она тоже не могла. Что осталось ей там, в знакомом мире, кроме ускользающего света звезд и долгих теней?
Сильный шлепок неожиданно и резко вернул ее душу обратно в тело.
Лириэль открыла глаза. Над ней склонилась литари, занесшая уже ладонь для следующей пощечины – своего фирменного способа приводить в чувство. Дроу перехватила ее руку.
– Только попробуй, и будешь бегать на трех ногах вместо четырех, – предупредила она.
– Ты о чем? – осторожно спросила Шарларра.
Дроу с трудом поднялась на ноги.
– Объясни ей. Мне надо еще кое-что сделать.
Втроем они взвалили тело Фиодора на красивого серого коня. Лириэль стояла и смотрела им вслед, и глаза ее были сухи. Все слова прощания были уже сказаны.
Ее же ждала еще одна битва. Она должна сделать это сегодня, так или иначе.
Она обернулась и совсем не удивилась, увидев поджидающую ее Шакти Ханцрин. Взгляд Лириэль упал на возбужденно извивающиеся скелеты змей на боку жрицы, и она покорно вздохнула.
– Давай покончим с этим.
– Мать Триль желает, чтобы ты вернулась обратно в Мензоберранзан, – провозгласила Шакти.
Эта весть повергла Лириэль в изумленное молчание. Прошло немало времени, прежде чем она спросила:
– Ты должна доставить меня туда? Живой?
– Если того захотела бы Триль, да.
На кончике языка Лириэль вертелся вопрос, а чего хочет Громф. С того самого дня, как она покинула Подземье, она не знала наверняка, должны ли были те, кого он посылал ей вдогонку, отыскать ее или убить.
На самом деле это не имело значения. Лириэль считала, что отец ее мертв. Пират Хрольф, который любил ее, которому не надо было от нее ничего, лишь бы она была счастлива, умер на Руафиме.
Она сумела выдавить презрительную полуулыбку.
– Очень ли тебя шокирует, если я скажу, что пожелания Триль – не самое первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь?
– Значит, ты не вернешься?
– Нет. Можешь убить меня или хотя бы попытаться.
Шакти кивнула, будто ожидала этого.
– Если дроу Мензоберранзана узнают, что ты жива, они не перестанут искать тебя. Ты это знаешь.
Лириэль кивнула.
– Есть другой путь. – Малиновые глаза указали на маску, привязанную к поясу Лириэль.
Та сразу поняла и отцепила маску. Шакти повесила ее себе на пояс. Маска помнила свою предыдущую владелицу, и жрица обрела облик Лириэль – и кое-что еще.
Все темное величие Ллос засияло в ставших теперь янтарными глазах жрицы.
– Вот чего ты лишилась, – произнесла Шакти, и голос ее был полон силы. – Ты сделала свой выбор, предпочла служение власти. И что ты получила взамен? Ты лишилась милости Эйлистри. Ты одна. Ты ничто.
Мрачный смех взлетел по ветру, и свет безумия исчез из глаз Шакти. Оставшееся в них удовлетворение было ее собственным.
– Что бы ни заявляла Мать Триль, она хочет твоей смерти. Ты утратила благорасположение Ллос, что еще важнее. Полагаю, Архимаг быстро смирится с потерей дочери, но если Громф заподозрит, что ты жива, и станет слишком докучать требованиями вернуть тебя обратно, у нас будет, средство успокоить его. Лучше всего, если он станет рассматривать это, – Шакти умолкла и пренебрежительно указала на свое новое лицо, – как пешку в своих жалких маленьких интригах, Триль будет знать об этих играх, и благодаря мне мы сможем постоянно расстраивать планы этого глупца.
– Громфа не так-то просто одурачить, и ты не владеешь магическими заклинаниями. Но я думаю, что у тебя и на это есть решение.
Глаза Шакти обратились на Летящий На Крыльях Ветра.
Лириэль без колебаний протянула амулет жрице. С его помощью Фиодор обрел свободу. Теперь он освободит ее тоже. Его сила исчерпана. И все зло, что он должен был совершить, тоже уже свершилось. Пусть Шакти узнает об этом как-нибудь в другой раз.
– А наемники?
Шакти сразу поняла, что она имеет в виду.
– Они, конечно, не должны вернуться в Мензоберранзан. Что произошло здесь и что это значит для дроу – тайна, и она должна быть сохранена как можно дольше. Я вернусь в город одна.
– Ты хочешь убить меня. Почему же?..
Жрица перевела взгляд та Горлиста, лежащего с мечом в горле.
– Этот мужчина тоже хотел убить тебя. Он хотел этого больше всего на свете. И это сделало его слепым и упрямым.
– Да к тому же еще и мертвым.
– Это логическое следствие слепоты и упрямства. – Шакти отвязала от пояса маску. Опять в своем собственном облике, она взглянула на Лириэль в последний раз. В глазах ее горела вся безграничная ненависть Абисса.
– Однажды ты победила меня. Я усвоила этот урок. Проклятие дроу – не поддающаяся контролю ненависть. Если я смогу уйти и оставить тебя в живых, я буду знать, что выдержу любое испытание.
Лириэль промолчала в ответ. Очевидно, не одна она сильно изменилась за последние несколько месяцев.
– Ты станешь великой Правящей Матерью, – сказала она Шакти.
Улыбка дроу была холодной и довольной.
– Я знаю.
Хриплый крик прозвучал над головой, и темная крылатая тень заскользила по затянутому облаками небу. Она кружила над одним и тем же местом, указывая на затаившегося врага – скорее всего, одного из мужчин-дроу, спасшихся бегством после проигранного боя.
Торн мельком подумала, что надо будет научить новых сестер по стае тому, что она знает о воронах. И самой ей тоже есть чему поучиться у них. К дроу она уже присмотрелась и видела ее силу. Что же до Шарларры, то в любом эльфе, который ездит на теу-келита – одном из легендарных лунных коней Эвермета, – сокрыты глубины, достойные изучения. Историю о том, как такой конь покинул священный остров, наверняка стоит послушать.
Глубокое удовлетворение, неведомое ей прежде, наполнило душу литари. Она скользнула в свое волчье обличье и присоединилась к охоте.
Ей хотелось сказать так много, но все, что она смогла произнести, было:
– Я послала за твоим мечом.
Слабая улыбка тронула его губы.
– Летящая На Крыльях Ветра, – выговорил он. – Душа и сила земли. Конечно, ты должна понимать такие вещи.
Слова его окончательно сломили ее. Она прижалась щекой к его лицу и пыталась отогнать подступающую тьму – волну ни с чем не сравнимого горя и отчаяния.
– Послушай меня, маленький вороненок, – слабеющим голосом заговорил он. – Я умер в тот самый день, как покинул Рашемен. Какие приключения мы пережили с тобой после этого, какие чудеса я повидал. – Он отыскал ее руку и поднес к губам. – Ты вернула меня домой, как и предсказывала Зофия.
В лице Фиодора был покой, в глазах – глубокая удовлетворенность, но Лириэль этого было мало.
– Ты говорил мне, что правда всегда выходит наружу, что добро сильнее зла. Мы столько прошли вместе. Почему теперь мы должны потерять друг друга?
– Смерть – не то же самое, что потеря. Мы сделали то, что должны были. И стали тем, кто мы есть.
Он тяжело, неровно задышал, потом сделал один глубокий спокойный вдох.
Лириэль баюкала его в объятиях, и слезы катились по ее лицу.
– Нет, – молила она. – Дождись своего меча. Подожди еще хоть чуть-чуть. Не уходи. Не оставляй меня одну.
Там и нашли ее Торн и Шарларра. Дроу прижималась щекой к голове Фиодора. Глаза ее были закрыты, все худенькое тело содрогалось от мучительных рыданий.
Конь эльфийки тихонько заржал и ткнулся носом ей в плечо. Шарларра проследила за взглядом Лунного Камня и увидела призрак молодого рашеми, стоящий возле горюющей дроу.
Эльфийка подошла и положила руку на плечо Лириэль. Дроу подняла на нее пустые глаза. Шарларра протянула ей меч.
Дроу горько усмехнулась.
– Слишком поздно. Он ушел.
Торн взяла ее за подбородок и развернула лицом к стерегущему её призраку.
– Пока еще мет. Я знаю эту землю. Ее не так-то просто покинуть. Ты просила его остаться?
Дроу молча кивнула, не отрывая взгляда от лица друга.
– Я не хотела оставаться одна, – прошептала она, – но я не это имела в виду.
Шарларра опустилась на колени подле Лириэль и осторожно высвободила тело рашеми из ее рук. Она опустила Фиодора на землю, потом положила ему на грудь черныймеч и сложила руки воина поверх него. Они с Торн помогли Лириэль подняться.
Лириэль долгие мгновения стояла между телом и душой своего возлюбленного.
Прервала молчание Торн. Она посмотрела на медлящего призрака и твердо сказала:
– Нас ждут быстрый бег и хорошая охота. Нас троих.
Призрак Фиодора перевел взгляд с Торн на Шарларру. Эльфийка кивнула. Наконец он взглянул на Лириэль, прощаясь и моля.
В мозгу Лириэль возник четкий образ: битва за остров Руафим, когда Фиодор претерпел совсем другое превращение, отправив душу в облике птицы вырвать Лириэль из рук Ллос. Она кивнула и закрыла глаза, прислушиваясь к музыке места, которому принадлежал Фиодор.
Песнь Рашемена хлынула в ее сердце, она становилась все громче, потому что ее подхватывали все новые и новые голоса. Вот вступил знакомый глубокий голос, похожий на бас Фиодора, как тень похожа на того, кто ее отбрасывает. Ему вторил женский голос. Родители Фиодора. Она знала это абсолютно точно.
Голоса друзей, чьих имен она не знала, заполняли ее разум, выкрикивали веселые колкости. Лица начали обретать форму. Там был тот бородатый друг, который встречал их у ворот Дерновии. Был юный Петияр. Был дикий снежный кот, спокойно дожидавшийся Фиодора, словно любимая собака – хозяина.
Там был Дом.
Лириэль почувствовала, как душа ее выскользнула на свободу, увидела свою маленькую черную фигурку, повисшую на руках у двух эльфийских женщин, связавших с ней свои судьбы.
И она полетела, расправив черные крылья на холодном рашемаарском ветру. Сильные руки обхватали ее за шею, но она ощущала тяжесть своего друга лишь сердцем. Полет закончился слишком быстро, и дух ворона, в которого обратилась Лириэль, присел отдохнуть на толстую ветку – может быть, того самого мифического дерева, на ветвях которого покоится весь мир. Призрак Фиодора обнял ее в последний раз и исчез.
Ее золотые глаза поискали его, но дальше ей пути не было. Заставить себя вернуться она тоже не могла. Что осталось ей там, в знакомом мире, кроме ускользающего света звезд и долгих теней?
Сильный шлепок неожиданно и резко вернул ее душу обратно в тело.
Лириэль открыла глаза. Над ней склонилась литари, занесшая уже ладонь для следующей пощечины – своего фирменного способа приводить в чувство. Дроу перехватила ее руку.
– Только попробуй, и будешь бегать на трех ногах вместо четырех, – предупредила она.
– Ты о чем? – осторожно спросила Шарларра.
Дроу с трудом поднялась на ноги.
– Объясни ей. Мне надо еще кое-что сделать.
Втроем они взвалили тело Фиодора на красивого серого коня. Лириэль стояла и смотрела им вслед, и глаза ее были сухи. Все слова прощания были уже сказаны.
Ее же ждала еще одна битва. Она должна сделать это сегодня, так или иначе.
Она обернулась и совсем не удивилась, увидев поджидающую ее Шакти Ханцрин. Взгляд Лириэль упал на возбужденно извивающиеся скелеты змей на боку жрицы, и она покорно вздохнула.
– Давай покончим с этим.
– Мать Триль желает, чтобы ты вернулась обратно в Мензоберранзан, – провозгласила Шакти.
Эта весть повергла Лириэль в изумленное молчание. Прошло немало времени, прежде чем она спросила:
– Ты должна доставить меня туда? Живой?
– Если того захотела бы Триль, да.
На кончике языка Лириэль вертелся вопрос, а чего хочет Громф. С того самого дня, как она покинула Подземье, она не знала наверняка, должны ли были те, кого он посылал ей вдогонку, отыскать ее или убить.
На самом деле это не имело значения. Лириэль считала, что отец ее мертв. Пират Хрольф, который любил ее, которому не надо было от нее ничего, лишь бы она была счастлива, умер на Руафиме.
Она сумела выдавить презрительную полуулыбку.
– Очень ли тебя шокирует, если я скажу, что пожелания Триль – не самое первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь?
– Значит, ты не вернешься?
– Нет. Можешь убить меня или хотя бы попытаться.
Шакти кивнула, будто ожидала этого.
– Если дроу Мензоберранзана узнают, что ты жива, они не перестанут искать тебя. Ты это знаешь.
Лириэль кивнула.
– Есть другой путь. – Малиновые глаза указали на маску, привязанную к поясу Лириэль.
Та сразу поняла и отцепила маску. Шакти повесила ее себе на пояс. Маска помнила свою предыдущую владелицу, и жрица обрела облик Лириэль – и кое-что еще.
Все темное величие Ллос засияло в ставших теперь янтарными глазах жрицы.
– Вот чего ты лишилась, – произнесла Шакти, и голос ее был полон силы. – Ты сделала свой выбор, предпочла служение власти. И что ты получила взамен? Ты лишилась милости Эйлистри. Ты одна. Ты ничто.
Мрачный смех взлетел по ветру, и свет безумия исчез из глаз Шакти. Оставшееся в них удовлетворение было ее собственным.
– Что бы ни заявляла Мать Триль, она хочет твоей смерти. Ты утратила благорасположение Ллос, что еще важнее. Полагаю, Архимаг быстро смирится с потерей дочери, но если Громф заподозрит, что ты жива, и станет слишком докучать требованиями вернуть тебя обратно, у нас будет, средство успокоить его. Лучше всего, если он станет рассматривать это, – Шакти умолкла и пренебрежительно указала на свое новое лицо, – как пешку в своих жалких маленьких интригах, Триль будет знать об этих играх, и благодаря мне мы сможем постоянно расстраивать планы этого глупца.
– Громфа не так-то просто одурачить, и ты не владеешь магическими заклинаниями. Но я думаю, что у тебя и на это есть решение.
Глаза Шакти обратились на Летящий На Крыльях Ветра.
Лириэль без колебаний протянула амулет жрице. С его помощью Фиодор обрел свободу. Теперь он освободит ее тоже. Его сила исчерпана. И все зло, что он должен был совершить, тоже уже свершилось. Пусть Шакти узнает об этом как-нибудь в другой раз.
– А наемники?
Шакти сразу поняла, что она имеет в виду.
– Они, конечно, не должны вернуться в Мензоберранзан. Что произошло здесь и что это значит для дроу – тайна, и она должна быть сохранена как можно дольше. Я вернусь в город одна.
– Ты хочешь убить меня. Почему же?..
Жрица перевела взгляд та Горлиста, лежащего с мечом в горле.
– Этот мужчина тоже хотел убить тебя. Он хотел этого больше всего на свете. И это сделало его слепым и упрямым.
– Да к тому же еще и мертвым.
– Это логическое следствие слепоты и упрямства. – Шакти отвязала от пояса маску. Опять в своем собственном облике, она взглянула на Лириэль в последний раз. В глазах ее горела вся безграничная ненависть Абисса.
– Однажды ты победила меня. Я усвоила этот урок. Проклятие дроу – не поддающаяся контролю ненависть. Если я смогу уйти и оставить тебя в живых, я буду знать, что выдержу любое испытание.
Лириэль промолчала в ответ. Очевидно, не одна она сильно изменилась за последние несколько месяцев.
– Ты станешь великой Правящей Матерью, – сказала она Шакти.
Улыбка дроу была холодной и довольной.
– Я знаю.
Хриплый крик прозвучал над головой, и темная крылатая тень заскользила по затянутому облаками небу. Она кружила над одним и тем же местом, указывая на затаившегося врага – скорее всего, одного из мужчин-дроу, спасшихся бегством после проигранного боя.
Торн мельком подумала, что надо будет научить новых сестер по стае тому, что она знает о воронах. И самой ей тоже есть чему поучиться у них. К дроу она уже присмотрелась и видела ее силу. Что же до Шарларры, то в любом эльфе, который ездит на теу-келита – одном из легендарных лунных коней Эвермета, – сокрыты глубины, достойные изучения. Историю о том, как такой конь покинул священный остров, наверняка стоит послушать.
Глубокое удовлетворение, неведомое ей прежде, наполнило душу литари. Она скользнула в свое волчье обличье и присоединилась к охоте.