Каннингем Элейн. Крылья ворона

   Лириэль кивнула.
   – Печально. – Глаза ее расширились, когда она поняла связь. – Так ты хочешь сказать, что, если твой народ будет гибнуть в стычках с дроу, я стану вторым Призраком?
   Фиодор долго не отвечал.
   – Пока я жив, нет, – поклялся он.
   – А, ну тогда все будет хорошо, – легкомысленно заявила Лириэль, поддразнивая его и надеясь этим дурацким, но любимым людьми выражением изгнать печаль из его глаз. – Тебя очень трудно убить – Ллос знает, я пыталась.
   Ее богохульная шутка заставила Фиодора слабо улыбнуться, и он снова потянулся к руке дроу, но не успел коснуться ее, как это сделал некто другой.
   Внезапный лютый холод пронизал Лириэль, сковал ее тело и душу, словно объятия злого духа.
   После первого шока Лириэль узнала знакомое ощущение, то самое, которому она так радовалась во время недолгого пребывания в Арак-Тинилит. В ту пору юная дроу относилась к Ллос с симпатией. Богиня слушала молившихся ей и вознаграждала за преданность, даруя магию. Такие щедрость и заботливость были ранее Неведомы Лириэль. Теперь она лучше узнала эту богиню. Ллос вовсе не любящая мать; Ллос – это сила, которая развращает и разрушает.
   Ревнивая сила.
   Взгляд Лириэль скользнул по лицу Фиодора, и ее мысленному взору опять предстало богослужение, обычное для Мензоберранзана: жрица, торопливо идущая к жертвеннику Ллос, держит в окровавленных ладонях поднос с еще трепещущим сердцем своего возлюбленного. Такого проявления преданности требовала Ллос. Едва лишь тлеющие угольки страсти грозили вспыхнуть чистым ярким пламенем, сердечные пожары дроу заливались кровью.
   Она оттолкнула протянутую Фиодором руку и попятилась, крепко обхватив себя руками и мотая головой из стороны в сторону в яростном отрицании.
   Фиодор непроизвольно шагнул к ней. Она шарахнулась от него и вскинула руку, отчаянно стремясь удержать его на расстоянии.
   – Уходи. Уходи! – кричала она.
   Он глядел, как она продолжает пятиться, уставившись на палубу огромными от ужаса глазами. С внезапной уверенностью, дарованной видением, Фиодор понял, что она не столько убегает от чего-то, сколько пытается увести это за собой прочь.
   И тогда Фиодор увидел тень – огромный паук с головой прекрасной эльфийской женщины. Встающая луна была точно позади Лириэль, и тень кралась следом за дроу, двигалась с ней вместе, будто была ее собственной.
   Повинуясь порыву, Фиодор выхватил меч и ударил паучью тень в самое сердце. Лезвие глубоко вонзилось в доски палубы. Прежде чем он успел выпустить рукоять, струя силы – холодной, темной и злой – ударила в меч и швырнула рашеми в воздух. Он ударился о борт с жутким глухим стуком.
   – Беги, – умоляла Лириэль, – или плыви. Что угодно, только уходи!
   Он не мог понять муку, звенящую в ее голосе, но не мог и оставить ее одну сражаться в этом поединке. Он оттолкнулся от борта и побежал. Вместо того чтобы снова атаковать, он подхватил Лириэль на руки и встал с нею так, чтобы их общая тень накрыла тень Паучьей Королевы.
   – Ты не имеешь власти над Лириэль, – тихо произнес он, прямо обращаясь к затаившемуся злу. – Ты порвала с ней, а она – с тобой.
   Слабый издевательский смешок зазвенел в его мозгу.
   Волк всегда волк, – насмехался невероятно красивый женский голос, говоря на странном наречии, которое он каким-то образом понимал.
   Лириэль закрыла уши ладонями.
   – Она слышала нас, – безнадежно прошептала дроу. – Фиодор, оставь меня.
   – Нет.
   – Ты не понимаешь! Никакой мужчина не может встать между жрицей и ее богиней и остаться в живых!
   – Ну и что? Ты же не жрица.
   – Я была ею, – сказала Лириэль, – и Ллос не собирается отпускать меня.
   – У нее нет выбора, – твердо ответил Фиодор. – Никакой бог, никакая богиня не может силой заставить свободную душу поклоняться себе. Ты хочешь быть свободной от нее?
   – Да!
   – Скажи ей это.
   – Я уже говорила.
   – Еще раз, – убеждал Фиодор, – и потом еще. Откажись от бога трижды, и все ваши связи с ним будут разорваны. Так говорится во всех старинных преданиях.
   Похоже, попробовать стоило. Лириэль кивнула и сделала глубокий вдох.
   – Госпожа Ллос, я не твоя жрица. Мать Ллос, я больше не твое дитя, – прошептала она.
   Холод стал сильнее. Лириэль видела, что лицо ее друга побледнело, губы стали синевато-серыми. Страх за него вновь вернулся к ней, и она попыталась вырваться. Фиодор покачал головой, сильнее прижимая ее к себе, и укутал их обоих своим плащом. Общее тепло заструилось по их телам, гоня прочь тьму и стужу.
   Дроу и ее рыцарь, едва дыша, прижались друг к другу и ждали ответа темной богини.
   Время шло, и они не слышали ничего, кроме голосов занятых работой матросов да плеска воды за бортом.
   Лириэль выскользнула из объятий Фиодора и шагнула вперед. Тень, бежавшая перед ней в лунном свете, была ее собственная – тень маленькой стройной дроу, расправившей плечи и дерзко вскинувшей голову.
   Она подавила мгновенную слабость облегчения и тускло улыбнулась Фиодору.
   – Когда я в следующий раз начну тебя дразнить насчет твоих заплесневелых сказок, напомни мне об этой минуте.
   – Лучше нам обоим забыть ее, – возразил он. – Все это принадлежит прошлому, и пусть там и останется.
   – А оно останется? – Голос ее был неожиданно серьезен.
   – Ты должна сделать так, чтобы осталось. Не произноси это имя. Не делай ничего, что могло бы способствовать ее возвращению.
   – Эй, Первый Топор! – окликнул грубый мужской голос.
   Они оба обернулись на зов. Фиодор непродолжительное время носил этот титул и был боевым вождем Руафима. Некоторые из сражавшихся тогда рядом с ним плыли сейчас на «Нарвале».
   Несколько моряков бросили работу и недоуменно таращились на дроу и ее спутника, пытаясь понять причины необъяснимой вспышки Лириэль. Большинству, однако, было не до этого – они перевязывали раненых, скидывали за борт трупы булливагов и смывали с палубы кровь. Один мужчина стоял отдельно от остальных, указывая на луну окровавленной шваброй. Фиодор узнал его, это был Хальрик, седой ветеран, бывалый воин и моряк. На фоне луны взмахивали темные птичьи крылья, и вид их был ему знаком.
   – Ворон? – прошептал он.
   Лириэль подошла к нему, заслоняя глаза рукой от яркого сияния луны. Эта тайна самым тесным образом была связана с ними обоими. Фиодор любил называть ее «маленький вороненок», и за время странствий по Поверхности она уже немало узнала об этих умных, удивительных птицах, чтобы высоко оценить такое сравнение и понять, что за этим прозвищем стоит некое странное предвидение.
   – Разве они летают не только днем? И ведь мы в двух, а то и трех днях пути от суши!
   Он кивнул.
   – Это не простая птица.
   – Полная луна, – глубокомысленно заметил один из моряков. – Самое время для странных гостей. Я как-то раз убил оборотня, и как раз в полнолуние.
   – Полнолуние там или нет, но это предзнаменование, – пробормотал другой. Пальцы его начертили в воздухе охранительный знак, и он подозрительно взглянул на дроу. – Дурное предзнаменование!
   – Если верить историям, что рассказывает Первый Топор, то нет, – стоял на своем Хальрик. – Если его послушать, то вороны служат посыльными из одного мира в другой. Важная же это должна быть весть, чтобы сухопутная птица забралась так далеко в море.
   – Должно быть, так, – согласился победитель оборотней, следя взглядом за снижающейся по спирали птицей. – Она садится. Кто здесь умеет разговаривать с воронами?
   Никто не шевельнулся. Птица заложила крутой вираж и снова взмыла ввысь. Фиодор разглядел светлую полоску на сверкающем черном крыле.
   – Знак Эйлистри, – тихо сказал он.
   Лириэль тоже заметила серебряные перья, и глаза ее расширились. Она вскинула кулак, поддерживая одну руку другой. Ворон тут же устремился вниз и опустился ей на запястье. Оттуда он перепрыгнул на стоящую рядом бочку и закивал в знак приветствия.
   – Я прилетел из храма Променад, от верховной жрицы Квили Веладорн, – объявил ворон резким, слегка хрипловатым голосом. – Я принес весть для Лириэль Бэнр, дочери Первого Дома Мензоберранзана.
   Лириэль обежала взглядом любопытствующих людей, собравшихся поглазеть на это диво. Глаза ее задержались на лорде Каладорне. Что-то в его лице – настороженный умный взгляд, оценивающе сжатые губы – заставило ее вспомнить все былые подозрения. Похожее выражение бывало у бардов дроу, когда на их глазах совершались особо выдающиеся предательства и убийства и песни об этом уже складывались в их головах, хотя сами деяния еще даже не завершились. Этот Каладорн тоже поет кому-то свои песни, в этом Лириэль была сейчас вполне, вполне уверена.
   – Если вы не возражаете, это личный разговор, – раздраженно бросила она.
   – Ну уж нет, только не на моем корабле, – парировал Айбн. – Никаких вестей, ни на корабль, ни с него, без моего ведома.
   Ворон уставился на рыжебородого пирата блестящими черными глазами.
   – В таком случае, капитан, я советую вам не заходить в Глубоководье. Там вам грозит опасность. Вы должны отправиться прямиком в Гавань Черепа.
   Загорелые щеки Айбна покрылись румянцем. Глаза Лириэль сузились.
   – Минуточку, но разве не именно это мы собираемся сделать?
   – Я передумал, – коротко ответил Айбн. – Последний заход в Гавань Черепа был неудачным, а закончился и того хуже. Кому, как не тебе, это знать. Мы с трудом удрали оттуда, и местные обитатели не скоро это забудут.
   – Теперь у нас другой корабль и другой капитан, – возразил Фиодор. – Сдается мне, что куда более рискованно оставить без внимания предостережение леди Квили.
   Каладорн Кассалантер легонько прищелкнул языком.
   – При всем уважении к этой жрице-дроу, у вас гораздо больше шансов наткнуться на неприятности в этом подземном городе, чем на улицах Глубоководья. В порту меня будут встречать значительные силы, и мы не ожидаем никаких проблем.
   «Так и есть, – мрачно подумала Лириэль, – за всем этим стоит Каладорн». Похоже, Айбну предложили за нее неплохой выкуп, а кому, как не лорду Глубоководья, заключать такую сделку?
   Однако, если они считают, что ее так легко взять, они плохо знают таланты темных эльфов по части членовредительства!
   Лириэль постаралась, чтобы эти мысли не отразились на ее лице, и озадаченно улыбнулась знатному обитателю Глубоководья.
   – В Гавани Черепа порой приходится понервничать, – согласилась она, – но если то, что ты говоришь о Глубоководье, – правда, то почему Квили предупреждает меня не ходить туда?
   – Я не осмеливаюсь толковать ее мысли, но могу заверить в одном: Глубоководье – город, где царит закон, – твердо ответил Каладорн.
   – Возможно, но могу спорить, что вы не часто видите у себя дроу, – бросила она.
   Айбн вытащил трубку изо рта.
   – Этот человек говорит, что у них уважают закон. Дальнейшее не обсуждается.
   Лириэль в ответ нахмурилась и нетерпеливо, резко вскинула руку к небесам. Клуб вонючего дыма вылетел из трубки капитана и окутал его слегка мерцающим зеленым облаком. Айбн, покачиваясь, добрел до борта и свесился за борт.
   – Надеюсь, Кзорш плывет не слишком близко к кораблю, – прокомментировала Лириэль.
   Фиодор подавил вздох и вновь обернулся к Каладорну.
   – Если дроу в Глубоководье, – редкость, появление Лириэль будет замечено, и вести об этом станут распространяться.
   – Ну уж! Разве ей есть нужда скрываться?
   – Для меня главное – уцелеть, – бросила в ответ дроу. – Можешь считать это моим капризом. Каладорн покачал головой.
   – Впечатляюще, но неверно. Я уверяю тебя, все будет хорошо. Я и кое-кто из моих партнеров оплачиваем плавание этого корабля, и приняты все меры, чтобы обеспечить его безопасность. Это решение мое и капитана. – Он вопросительно взглянул на Айбна.
   Вонючий дым рассеялся, но капитан все еще висел на поручне. Загорелое лицо приняло отчетливо зеленоватый оттенок.
   – Никакой Гавани Черепа, – пробормотал Айбн слабым голосом, но решительно.
   – А как насчет предупреждения, что принес ворон? – настаивал Фиодор.
   – Глубоководье – город, где уважают закон, – повторил Каладорн. – Если дроу не будет делать ничего дурного, ей нечего бояться.
   Фиодор сжал зубы.
   – Если ты ошибаешься, лорд Каладорн, если опасность ждет Лириэль в твоем Глубоководье, кто, кроме меня, станет сражаться за нее? Ты? Твои «партнеры»?
   Дворянин скрестил руки на груди.
   – Похоже, ты очень уж уверен, что придется сражаться.
   – У меня есть для этого основания, – резко ответил Фиодор. – Можешь ли ты на самом деле утверждать, что добрые горожане вашего законопослушного города станут улыбаться и махать руками при виде дроу? Едва корабль войдет в порт, Лириэль и я окажемся вдвоем среди врагов, и ты это отлично знаешь – ты и, наверное, твои партнеры тоже, те, которые, как ты говоришь, будут встречать тебя в порту со значительными силами.
   Долгое мгновение мужчины смотрели друг на друга. Наконец Каладорн дрогнул под холодным, обвиняющим взглядом рашеми.
   – Я не собираюсь причинять дроу вреда, но, возможно, в городе найдутся те, кто хотел бы этого, – признал он.
   – Ты станешь говорить в ее защиту? – нажимал Фиодор.
   – Я не могу, – категорично ответил Каладорн, – по причинам, которые не намерен обсуждать. Знаете ли вы еще кого-нибудь в Глубоководье? Кого-нибудь, кто сможет помочь ей проскользнуть незамеченной, если это будет возможно, и станет говорить за нее, если понадобится?
   Воспоминание взорвалось в мозгу Лириэль: случайная, но счастливая встреча с человеком. Он оказался достаточно умен, чтобы раскусить ее, но не подать виду своим скучным спутникам, что знатная леди в костюме темного эльфа на самом деле настоящая дроу.
   Этот человек знал дорогу в Гавань Черепа, и он знал Квили. Возможно, он даже был одним из сторонников Эйлистри. Во время битвы за сокровищницу дракона, несколько лунных месяцев назад, Лириэль заметила в отряде жриц нескольких людей и даже одного хафлинга. Уж по крайней мере, этот человек сможет переслать Квили сообщение.
   – Может, и знаем, – медленно произнесла она. – Мы встретились на костюмированном балу на лугу за стенами Глубоководья. Мне не назвали его имени, но я могу описать его. Светлые волосы, серые глаза. Ростом с Каладорна. Скор на улыбку и шутку. Я видела, что он играл на таком инструменте со струнами спереди и деревянным основанием, таким пузатым, что казалось, эта штука вот-вот родит.
   – Лютня, – добавил Фиодор.
   Настороженное выражение, с которым Каладорн выслушал описание Лириэль, говорило о том, что он знает человека, о котором она говорит и которого от всей души хотел бы не знать.
   – Какие цвета он носит?
   Дроу нетерпеливо передернула плечами; она все еще не понимала озабоченность людей цветом предметов.
   – Если ты говоришь о цвете его одежды и украшений, то это зеленый, – пришел на помощь Фиодор. – А если о гербах, то я заметил на одном из его колец нечто похожее на герб: голова единорога и ворон.
   Раздражение появилось на лице Каладорна.
   – Естественно, – проворчал он. – Пожелай когда угодно Джудит отыскать своего братца, ей нужно просто нанять предсказателя, чтобы тот посмотрел, где будет ближайшая заварушка!
   – Ты знаешь этого человека, – отметила Лириэль. – Назови его и его род и орден, к которому он принадлежит, – или чем там определяется общественное положение в этом вашем законопослушном городе.
   – Положение и богатство тесно связаны. Глубоководьем правят торговые дома, – пояснил Фиодор.
   Горожанин покачал головой.
   – Знатные дома не имеют власти в городе, – поправил он, – Положим, семейство Танн богаче троих богов вместе взятых, но Данила – младший сын. Младший из шестерых, по-моему. Данила довольно занятный, но это лучшее, что можно о нем сказать.
   Лириэль мысленно не согласилась с ним и соответственно утвердилась в своем мнении насчет Каладорна. У дроу младшие дети скрывают свои амбиции, а порой и свои способности до тех пор, пока не будут готовы занять вожделенное место.
   – Можешь ли ты связаться с этим Данилой из Дома Танн?
   Каладорн колебался.
   – Я смогу отправить посыльного, когда корабль причалит.
   Она категорично покачала головой:
   – Не пойдет. Я не позволю кораблю войти в порт до тех пор, пока он не будет встречать нас с Фиодором на причале, в достаточном сопровождении физической и магической силы, чтобы обеспечить нам безопасное перемещение по Глубоководью. Заверьте его, что я вознагражу его за эту услугу. Просто чтобы избежать недоразумений, скажите также, что предателям дроу платят той же монетой.
   Каладорн долго смотрел на слабую серебряную полоску между морем и небом, лицо его было подчеркнуто невыразительным – по крайней мере, нечеловеческим меркам. Лириэль же заинтересованно смотрела, как чувства на лице человека сменяют друг друга. Наконец он вновь повернулся к ним и коротко поклонился ей.
   – Отлично. Я сделаю, как ты просишь.
   Лириэль и Фиодор смотрели, как он быстро уходит прочь. Ворон прочистил горло.
   – Ваш ответ, принцесса?
   Дроу кинула взгляд на крылатого посланника.
   – Передай Квили то, что было сказано здесь, и скажи, что мы постараемся добраться до нее как можно быстрее.
   Черные крылья засвистели, ворон скрылся в ночи. Поняв, что представление окончено, моряки вернулись кто к работе, кто к отдыху.
   Фиодор дождался, когда они остались одни, прежде чем заговорить.
   – Сдается мне, что лорд Каладорн сделает то, о чем ты просила, и кое-что еще кроме этого.
   Дроу вскинула бровь.
   – Ты заметил, да? Если он может послать весточку этому человеку до того, как мы прибудем в порт, значит, он так же может и предупредить остальных. Ладно, пусть. Не мешало бы немножко развлечься.
   В этот миг с кормы донесся яростный женский вопль. Лириэль с удовольствием смотрела, как Айбн борется с ожившей генази, выкрикивая цветистые предостережения своим людям держаться подальше, пока он волок сопротивляющееся, изрыгающее проклятия создание к борту. Совсем рядом двое матросов, спотыкаясь, тащили за ноги тушу булливага. Фиодор помог им перевалить, мертвого монстра через поручень.
   Покончив с этим, он криво улыбнулся дроу.
   – Я бы только хотел уточнить, вороненок, что ты понимаешь под развлечением.
   Дроу придвинулась поближе и объяснила, жарким шепотом и с красочными подробностями. Когда она остановилась, чтобы перевести дыхание, Фиодор покачал головой в полупритворном удивлении.
   – Ночная вахта начинается через четыре часа. Хватит ли нам времени для всего этого?
   Она искоса взглянула на него и решительно направилась к трюму.
   – Не знаю, – небрежно бросила она. – До сих пор никто еще не сумел дожить до конца первого часа.
   Рашеми хихикнул, но смех его угас, когда Лириэль не поддержала его.
   – Ты ведь пошутила, правда? – поинтересовался он.
   Из-под палубы не донеслось ни звука. Спустя мгновение Фиодор пожал плечами и полез вниз по трапу. Ночь была прекрасна, луна светла, а умереть можно и множеством гораздо менее приятных способов.

Глава 3
ГЛУБОКИЕ ВОДЫ

   Глубоко под «Играющим Нарвалом» Кзорш плыл на восток, лично следя за тем, чтобы путешествие дроу проходило относительно спокойно. Все вокруг, однако, говорило о том, что на этот раз его задача окажется не из легких.
   Туши булливагов лениво погружались все глубже, кровь спиралями закручивалась в темной воде. Скоро сюда соберутся акулы, предшественницы других, медлительных, но еще более ужасных падальщиков.
   Люди-мореплаватели знают лишь поверхность моря, разбираются в ее настроениях и капризах. Глубины для них – нечто безграничное и загадочное, именуемое в песнях и легендах «безмолвными чертогами Умберли». Море, каким знал его Кзорш, было отнюдь не безмолвным. Пузырьки бормотали и лопались, совершая свой путь к звездам. По слабому шелесту колышимой водой травы можно было точно определять приливы и отливы, течения, глубины. Косяки рыб щелкали и повизгивали, проплывая в темной воде. Затихающее вдали низкое ворчливое кваканье сопровождало отступление булливагов. Песнь далекого стада китов вздымалась и опадала, назойливая и заунывная. Осторожное пощелкивание, почти неслышное за многообразными голосами моря, предупредило Кзорша, что впереди засада.
   Он снял с пояса оружие: славный нож, откованный наземными эльфами, и один из драгоценных метательных «крабов». Собираясь использовать преимущество внезапности, он подтянул поближе гарпун и нырнул к густым зарослям морской травы.
   Несколько морских эльфов показались из укромных мест, рассыпались и перегруппировались, пытаясь окружить Кзорша. Одна из них, крупная женщина с бритой головой, чтобы лучше были видны эффектные зелено-серебряные отметины на коже, была ему знакома. Он заметил трезубец в ее руках и угрюмую целеустремленность на лице.
   Кзорш вскинул гарпун острием вверх в знак мира.
   – Приветствую тебя, Коралэй. Тебе нужен именно я, или ловушка была приготовлена для другого?
   Женщина опустила гарпун, но продолжала держать его наготове.
   – Булливаги собрались в стаю и пели боевые песни. Почему ты не попросил помощи?
   – Она была не нужна, – ответил Кзорш.
   К Коралэй подплыл еще один эльф, молодой мужчина, строивший из себя бывалого мореплавателя, но чей гарпун еще не был обагрен кровью в бою.
   – Зачем Кзоршу, великому морскому рейнджеру, наша помощь? – с издевкой проговорил он. – Зачем ему морские эльфы вообще, когда Кзорш считает своим другом всякое чудовище из глубин?
   Кзорш напрягся, услышав этот язвительный намек на Ситтла, долгое время бывшего его другом и напарником, который лишь недавно был разоблачен как вероломный предатель Морского Народа. Ситтл оказался маленти, мутантом из злобного племени сахуагинов. Как у всех маленти, черная душа Ситтла была сокрыта под внешностью морского эльфа.
   – Если ты обвиняешь меня в измене, – холодно бросил Кзорш, – то идешь против Совета Волн. Судьи рассмотрели это дело и объявили меня невиновным.
   – Маленти сделал из тебя дурака, – упорствовал юнец.
   – Он одурачил нас всех. – Тон, которым произнесла это Коралэй, требовал закрыть тему. Она прямо посмотрела на разведчика. – Мы здесь не для того, чтобы покататься на вчерашних волнах.
   Кзорш кивнул, ожидая продолжения.
   – На этот корабль напало множество булливагов. В море вернулось всего одиннадцать, живых и мертвых. Ты слывешь другом людей. Ты не оставил бы один из их кораблей в лапах этих чудовищ, покуда мог бы сражаться.
   – Благодарю тебя за эти слова, – осторожно сказал Кзорш.
   – И все же ты здесь.
   Долгие мгновения они глядели друг на друга.
   – С булливагами справились, – наконец произнес он.
   – С такой уймой? – недоверчиво переспросила она. – Что же за человеческие существа плывут на этом корабле?
   – Большей частью норманнские пираты. С ними воин из страны, что лежит далеко к востоку, и могущественный маг.
   Лицо женщины посуровело.
   – Расскажи об этом использующем магию.
   Кзорш развел руками.
   – Сражение выиграно. О чем тут еще говорить?
   – Я слышала пространные истории о другом недавно выигранном сражении, – возразила Коралэй, – о сражении на суше и на море за Руафим. Там тоже была магия. Скажи мне честно: жрица-дроу с Руафима находится на борту этого корабля?
   – Зачем тебе это знать? Что это даст тебе?
   Глаза Коралэй сузились.
   – Странный ответ для рейнджера, чей долг – информировать свой народ.
   – Информировать, да, но также и защищать, – добавил Кзорш. Чтобы ответ его не оставил места для сомнений, он вновь наклонил гарпун в боевую позицию.
   Изумленные пузырьки вырвались из губ морских эльфов.
   – Ты собираешься защищать эту ужасную дроу от своего собственного народа? – воскликнул один из них.
   Морской рейнджер перевел взгляд на спросившего.
   – Ты когда-нибудь встречался с ней?
   Эльф моргнул.
   – Нет.
   – В таком случае я со всем почтением настаиваю, что ты не вправе судить ее. Лириэль – принцесса в своей стране, с детства обучавшаяся магии. Она – испытанный друг как людей с Руафима, так и Морского Народа. Возможно, тебе будет интересно узнать, что она тоже росла на историях о злых, ужасных эльфах, с одной только разницей: негодяями в сказках ее детства выступали светлокожие эльфы небес и моря!
   Коралэй нахмурилась.
   – Это не одно и то же.
   – Разве? – переспросил Кзорш. – Быть и казаться – это не одно и то же. Черная, как ночь, кожа – не доказательство злого сердца, равно как честное, знакомое лицо – не гарантия дружелюбия. Урок, преподанный маленти Ситтлом, начертан кровавыми рунами.
   Предводительница эльфов долго молча смотрела на него.
   – Мы обдумаем твои слова. Подумаешь ли ты над моими?
   Кзорш почтительно склонил голову.
   – Как ты говоришь, быть и казаться – не одно и то же. Мы часто видим то, что ожидаем увидеть, или то, что хотим увидеть. Возможно, ты прав насчет этой дроу. Она сражалась на твоей стороне и дала тебе магическое оружие. Говорят даже, что она пообещала учить тебя Утраченному Искусству. – Она вопросительно приподняла бровь.
   – Это правда, – признал Кзорш.
   – Все это замечательно, ~ согласилась она. – Может, мы ошибаемся, когда смотрим на эту дроу и видим одно лишь зло, но не может ли быть такого, что и ты видишь лишь то хорошее, что она показала тебе, и отказываешься заглянуть глубже?