Страница:
– Нет! Деннис? – На мгновение Дженни показалось, что она неправильно поняла сестру.
– Ты бы посмотрела сейчас на себя, – улыбнулась Ева.
– Но это невозможно. Он не может… приехать. Как он смеет? Деннис все испортит…
– Не будь такой категоричной, Дженни. По-моему, это даже интересно. Он ведь приедет не только на свадьбу. Деннис прилетит из Америки с женой и дочерьми за несколько дней до церемонии, и у нас появится немного времени, чтобы… акклиматизироваться.
– Господи, но ты же никогда не встречалась с его женой и детьми?
– Нет, конечно. Я и его-то видела всего несколько раз с тех пор… Ну, ты знаешь.
– О Господи! – повторила Дженни. – Не могу поверить, что мы опять его увидим. Крыса!
– Я знаю, – засмеялась Ева. – Довольно мужественный поступок – встретиться с нами лицом к лицу да еще привезти жену и дочерей-подростков.
– Подростков? – Дженни ухватилась за это слово. – Неужели он так давно тебя оставил?
– Шестнадцать лет. Он даже не упомянул о детях, когда возник передо мной через три года, чтобы попросить развода. А ведь они уже родились… иначе его дочери не могли бы сейчас быть подростками.
– Зачем, ради всего святого, Тому понадобилось приглашать его на свадьбу?
– Деннис его отец. Том тоже собирается стать отцом, вот и решил, что ребенок захочет знать своего деда. Меня это не удивляет, хотя, конечно, я не в восторге от его затеи.
– Думаешь, он чувствует себя виноватым?
– Деннис? Нет. Вряд ли такое слово есть в его словаре. Ну… возможно, он ощутит внезапный приступ сожаления и тогда выпишет им чек, пошлет его и сразу станет чувствовать себя гораздо лучше. – Ева, покрутив в руках бокал, сделала глоток. – Меня беспокоит, что мальчики всегда немного идеализировали отца. А теперь, когда дети стали взрослыми, есть шанс, что им удастся разобраться во всем самим. – Ева фыркнула при мысли, что ее сыновья стали взрослыми. Разве мать способна поверить, что ее дети действительно стали взрослыми? – По крайней мере я надеюсь, что они увидят, что он собой представляет, – предположила она. – И это может стать для них большим разочарованием.
– Наверняка так и будет. Но ничего страшного, – сказала Дженни. – Зато они поймут, какая у них замечательная мама. У тебя с ними такие хорошие отношения, Ева. Ты можешь гордиться.
– Спасибо. Ладно, хватит говорить о нас. Лучше расскажи, как у вас дела с Дэвидом, о своих прелестных ребятишках.
– У нас все хорошо. Все прекрасно, – с улыбкой ответила Дженни. Потом, сделав небольшой глоток, неожиданно добавила: – Можно мне задать тебе вопрос о Деннисе?
– Конечно. Мне нечего скрывать.
– Ты все еще переживаешь о том, что случилось?
– Господи, конечно, нет, – немедленно ответила Ева. – Теперь я только благодарна ему за то, что он нас бросил.
– И что, не осталось даже осадка на сердце?
– Осадка? Никакого. Деннис исчез из моей жизни окончательно и бесповоротно. – И с неожиданной откровенностью добавила: – Единственный человек, который оставил осадок в моем сердце, это Джозеф.
– Джозеф тоже придет? – Дженни пролила немного вина на свой свитер.
– Разумеется. Он из нашей семьи, отец Анны и Робби.
– Прости, Ева. Мне всегда нравился Джозеф.
– Да? Мне тоже. – Ева улыбнулась сестре, стараясь отогнать грусть, сразу возникшую при упоминании о Джозефе.
– У него все в порядке?
– Похоже. Он только что обручился.
– Боже… Беременная индийская новобрачная, давно пропавший муж, экс-любовник и его невеста… Похоже, это будет лучшая свадьба на свете, – усмехнулась Дженни, пытаясь поднять сестре настроение.
– Дженни, именно потому, что я не живу на викторианской вилле в Винчестере с мужем-адвокатом и двумя детьми, я сейчас в норме.
– А как насчет бойфренда? – спросила Дженни.
– Что?
– Почему бы тебе не завести бойфренда? Деннис будет с женой, у Джозефа тоже кто-то есть…
Ева кивнула.
– Итак, у тебя появился друг. Рассказывай скорее. – Дженни с любопытством наклонилась к сестре.
– Не совсем друг. – Ева усмехнулась. – И наши отношения недостаточно серьезные, чтобы приглашать его на свадьбу Тома. Нет, придется мне идти одной. – Она засмеялась. – У меня четверо детей. Я никогда не бываю одна. Ладно, что мы будем делать завтра?
– Давай поедем куда-нибудь на пикник, если повезет с погодой. И если согласится папа, – предложила Дженни.
– Отлично. Хорошая идея.
Глава 20
Глава 21
– Ты бы посмотрела сейчас на себя, – улыбнулась Ева.
– Но это невозможно. Он не может… приехать. Как он смеет? Деннис все испортит…
– Не будь такой категоричной, Дженни. По-моему, это даже интересно. Он ведь приедет не только на свадьбу. Деннис прилетит из Америки с женой и дочерьми за несколько дней до церемонии, и у нас появится немного времени, чтобы… акклиматизироваться.
– Господи, но ты же никогда не встречалась с его женой и детьми?
– Нет, конечно. Я и его-то видела всего несколько раз с тех пор… Ну, ты знаешь.
– О Господи! – повторила Дженни. – Не могу поверить, что мы опять его увидим. Крыса!
– Я знаю, – засмеялась Ева. – Довольно мужественный поступок – встретиться с нами лицом к лицу да еще привезти жену и дочерей-подростков.
– Подростков? – Дженни ухватилась за это слово. – Неужели он так давно тебя оставил?
– Шестнадцать лет. Он даже не упомянул о детях, когда возник передо мной через три года, чтобы попросить развода. А ведь они уже родились… иначе его дочери не могли бы сейчас быть подростками.
– Зачем, ради всего святого, Тому понадобилось приглашать его на свадьбу?
– Деннис его отец. Том тоже собирается стать отцом, вот и решил, что ребенок захочет знать своего деда. Меня это не удивляет, хотя, конечно, я не в восторге от его затеи.
– Думаешь, он чувствует себя виноватым?
– Деннис? Нет. Вряд ли такое слово есть в его словаре. Ну… возможно, он ощутит внезапный приступ сожаления и тогда выпишет им чек, пошлет его и сразу станет чувствовать себя гораздо лучше. – Ева, покрутив в руках бокал, сделала глоток. – Меня беспокоит, что мальчики всегда немного идеализировали отца. А теперь, когда дети стали взрослыми, есть шанс, что им удастся разобраться во всем самим. – Ева фыркнула при мысли, что ее сыновья стали взрослыми. Разве мать способна поверить, что ее дети действительно стали взрослыми? – По крайней мере я надеюсь, что они увидят, что он собой представляет, – предположила она. – И это может стать для них большим разочарованием.
– Наверняка так и будет. Но ничего страшного, – сказала Дженни. – Зато они поймут, какая у них замечательная мама. У тебя с ними такие хорошие отношения, Ева. Ты можешь гордиться.
– Спасибо. Ладно, хватит говорить о нас. Лучше расскажи, как у вас дела с Дэвидом, о своих прелестных ребятишках.
– У нас все хорошо. Все прекрасно, – с улыбкой ответила Дженни. Потом, сделав небольшой глоток, неожиданно добавила: – Можно мне задать тебе вопрос о Деннисе?
– Конечно. Мне нечего скрывать.
– Ты все еще переживаешь о том, что случилось?
– Господи, конечно, нет, – немедленно ответила Ева. – Теперь я только благодарна ему за то, что он нас бросил.
– И что, не осталось даже осадка на сердце?
– Осадка? Никакого. Деннис исчез из моей жизни окончательно и бесповоротно. – И с неожиданной откровенностью добавила: – Единственный человек, который оставил осадок в моем сердце, это Джозеф.
– Джозеф тоже придет? – Дженни пролила немного вина на свой свитер.
– Разумеется. Он из нашей семьи, отец Анны и Робби.
– Прости, Ева. Мне всегда нравился Джозеф.
– Да? Мне тоже. – Ева улыбнулась сестре, стараясь отогнать грусть, сразу возникшую при упоминании о Джозефе.
– У него все в порядке?
– Похоже. Он только что обручился.
– Боже… Беременная индийская новобрачная, давно пропавший муж, экс-любовник и его невеста… Похоже, это будет лучшая свадьба на свете, – усмехнулась Дженни, пытаясь поднять сестре настроение.
– Дженни, именно потому, что я не живу на викторианской вилле в Винчестере с мужем-адвокатом и двумя детьми, я сейчас в норме.
– А как насчет бойфренда? – спросила Дженни.
– Что?
– Почему бы тебе не завести бойфренда? Деннис будет с женой, у Джозефа тоже кто-то есть…
Ева кивнула.
– Итак, у тебя появился друг. Рассказывай скорее. – Дженни с любопытством наклонилась к сестре.
– Не совсем друг. – Ева усмехнулась. – И наши отношения недостаточно серьезные, чтобы приглашать его на свадьбу Тома. Нет, придется мне идти одной. – Она засмеялась. – У меня четверо детей. Я никогда не бываю одна. Ладно, что мы будем делать завтра?
– Давай поедем куда-нибудь на пикник, если повезет с погодой. И если согласится папа, – предложила Дженни.
– Отлично. Хорошая идея.
Глава 20
На верхнем этаже автобуса, прокладывающего себе путь среди машин по пятничной послеобеденной дороге, у Евы было достаточно времени, чтобы подумать. Она ехала с работы забирать младших детей из школы.
Сегодня у нее состоялся разговор с боссом, Лестером, появившимся в офисе как раз в тот момент, когда она собралась уходить. Он хотел предупредить Еву, что его заместитель, Роб Грин, тоже хочет предложить свою кандидатуру на более высокую должность, а значит, у нее появился конкурент.
– Лестер, ты уверен, что мне стоит претендовать на это место? У меня лично такой уверенности нет, – сказала она.
– В противном случае я не стал бы делать тебе предложение, – ответил он.
Но сейчас Ева очень беспокоилась. Ее тревожила не сама работа, а время и дополнительный стресс.
Она все еще не могла решить, то ли это, чего ей хочется. А теперь еще и Роб претендует на вакантное место. Неплохой человек, однако в качестве босса будет невыносим. Несдержанный, легко поддается переменам настроения, с трудом принимает решения… Все коллеги будут за нее, и если она получит должность, ему придется уходить. Черт!
До операции отца осталось совсем немного. Том и Дипа решили перенести свадьбу на август, чтобы дождаться результата и дать ему возможность достаточно окрепнуть.
Ей хотелось, чтобы автобус шел быстрее, чтобы дети поскорее оказались рядом с ней дома.
Наконец они вернулись в свою квартиру, и Ева с головой окунулась в пятничную вечернюю рутину: Робби смотрел мультфильм, Анна заканчивала домашнее задание, Ева, одетая в летнюю юбку и топ, с босыми ногами старалась не зацикливаться на мысли, что вот-вот придет Джозеф.
Потом зазвонил телефон.
– Очень жаль, но я попал в пробку, – сообщил Джозеф, – и все еще на шоссе М6. Придется простоять пару часов.
Он попросил к телефону Анну, чтобы объяснить ситуацию. Слушая их разговор, Ева не могла удержаться от мысли, какой он замечательный отец.
– Хорошо… да, я посплю в машине… Все хорошо, папа… Будь осторожен. Увидимся.
Гораздо позже, почти в половине десятого, Джозеф наконец позвонил в дверь. Ева дремала на диване, Робби давно спал, а Анна читала в кровати.
– Вот и твой папа, – позвала ее Ева из гостиной, но ответа не последовало.
– Анна?
По пути к входной двери она сначала заглянула в детскую комнату. Девочка уснула с книгой на груди.
Анна открыла глаза, услышав, что родители разговаривают в прихожей, но решила, что им надо дать возможность побыть наедине. Она рассудила – кстати, совершенно правильно, – что Джозеф должен отдохнуть после поездки, и никто не станет ее будить, пока папа не соберется уезжать. Таким образом, полчаса, может быть, даже больше родители могут побыть вдвоем. Девочка понимала, что, возможно, уже слишком поздно спасать отца от женитьбы на Мишель, но до тех пор, пока дело не сделано, нужно предпринимать все возможные усилия, чтобы родители опять сошлись.
Анна слышала, как они вошли в ее комнату, и быстро закрыла глаза.
– О! – прозвучал голос отца. Она не видела его две недели, и ей очень хотелось повернуться и улыбнуться ему. – Какие они оба милые, правда?
Но потом дверь закрылась. Значит, отец принял мамино предложение выпить чашечку чая.
Анна скрестила пальцы и опять взялась за книгу.
Ева пошла готовить чай, оставив Джозефа сидеть на диване в уютном беспорядке гостиной, так хорошо ему знакомом.
Он утонул в подушках с цветочным узором, до сих пор хранивших тепло Евы, только что лежавшей на них. Его взгляд упал на блюдо, заполненное яблочными огрызками, шкурками от мандаринов и фантиками от конфет, стоящее рядом с пустым бокалом от вина.
Когда она вошла с подносом, на котором стояли чайные принадлежности, Джозеф подвинул столик, и Ева поставила поднос, села рядом с ним и стала разливать чай.
Разговор шел о работе, детях, Мишель, Манчестере, Лондоне и так далее. Они оба устали, были озабочены проблемами прошедшей недели, а поэтому забыли, что должны саркастически относиться друг к другу. Удобно устроившись, рядом сидели вполне дружелюбно настроенные люди. Оба помнили, как приятно им было беседовать друг с другом, прежде чем наступила эра язвительных замечаний и ехидных комментариев.
– Так ты собираешься ехать в Германию? – спросила Ева. – Новые деловые идеи?
– Ну да… – Он выглядел смущенным. – Довольно интересные, по моему мнению.
– Значит, опять зарабатываешь деньги?
– Ева, я не такой уж плохой, и у меня тоже есть идеалы. – Джозеф поднял на нее темные глаза и улыбнулся.
Что происходит? Похоже, он изменился. Она, наверное, повредилась рассудком, когда выставляла его из дома.
Ева теряла выдержку. Одно было неопровержимо и абсолютно ясно: ей хотелось постоянно смотреть на него, видеть его глаза и ободряющую улыбку. Сомнений быть не могло, она до сих пор им увлечена.
– Как дела у твоего отца? – спрашивал в этот момент Джозеф, и Ева подробно рассказывала об отце, о Томе и Дипе, о том, как переживает из-за них… и о работе.
Она не могла не заметить, что он приехал к ним не из офиса, у него было время переодеться в джемпер свободного покроя, широкие белые брюки и кроссовки. Джозеф сидел, заложив руки за голову, и выглядел ничуть не старше, чем в тот день, когда они встретились. С годами он слегка поправился, но все же остался таким же стройным и гибким, как в то время, когда они занимались йогой на полу в спальне.
Йога на полу в спальне… почти всегда их занятия заканчивались в позах, больше подходящих для «Камасутры», чем для йоги.
– Действительно тяжело, – посочувствовал Джозеф. – Бедняжка, на тебя столько всего навалилось… Давай я заберу детей на выходные. Обоих. Мне хочется взять и Робби. Он уже достаточно большой.
– Да, – согласилась Ева, опустив глаза на подол юбки, но увидела, что ее левая нога находится в каком-то сантиметре от ноги Джозефа. Сквозь тонкую ткань юбки проникало тепло его тела.
– С тобой все в порядке? – ласково спросил он.
Ева посмотрела ему прямо в лицо.
«О, Джозеф, как я смогу когда-нибудь быть в порядке, если ты женишься на ком-то другом?»
– Не плачь, – услышала она его голос. – Все хорошо.
«Нет, не хорошо. Совсем не хорошо».
Его рука потянулась к ней. Он наклонился и прижал ее к себе. Мгновение или больше Ева чувствовала тепло его руки. Потом она посмотрела на него, и в этот момент их губы соприкоснулись. Они стали целоваться. Как это было хорошо! Если она и могла о чем-то думать, то только о том, как замечательно ощущать во рту движение его языка. Ее рука гладила любимое смуглое лицо. Она положила ногу на его колено, чтобы плотнее к нему прижаться. Этот жест оказался ключиком, отомкнувшим физическую память, что сохранилась в теле после того, как она давным-давно ускользнула из разума. Наверное, такие же ощущения испытывает пианист, не помнящий нот до тех пор, пока кончики пальцев не коснутся клавиш.
Они двигались, следуя знакомым движениям танца, который исполняли в течение семи лет, пока были любовниками.
Ева не решилась открыть глаза, опасаясь, что магия момента исчезнет. Она целовала губы Джозефа, сохранившие аромат чая, пока он спускал с ее плеч бретельки топа, чтобы прикоснуться к обнаженной груди. Ее колено ощущало пульсацию его плоти, безошибочно свидетельствовавшую о возбуждении.
Джозеф мягко уложил Еву на диван, и его рука медленно и плавно двинулась по изгибам ее тела, в то время как их губы слились в поцелуе.
Крепко зажмурив глаза, Ева подчинилась его воле. Он стащил с нее юбку и нижнее белье, а его пальцы проникли внутрь ее тела.
У Евы кружилась голова, не хватало воздуха. Отчаянно хотелось застонать, прошептать что-нибудь ему на ухо, но она прикусила губу из страха, что малейший шум может пробудить их от волшебного сна.
Другой рукой Джозеф сжал ее грудь и приник к ней горячим, влажным ртом.
От нахлынувшей волны эмоций Ева едва сдерживалась, чтобы не закричать. Но она еще крепче зажмурила глаза и подавила крик. Ей была непереносима мысль, что все это может закончиться. Услышав его прерывистое дыхание, она вцепилась в бархатную обивку дивана. Поразительно, насколько знакомыми и в то же время новыми оказались ощущения.
Губы Джозефа ласкали обнаженную шею, а Ева, почувствовав, что его движения стали более напористыми, открыла глаза.
– Джо, – прошептала она, – тебе не кажется, что это не слишком хорошая идея?
– Нет. – Он прижался щекой к ее плечу.
Какое-то мгновение Ева ждала, что Джозеф скажет еще что-нибудь, но он просто лежал на ней, ожидая, когда кровь перестанет пульсировать в ушах. Потом нежно поцеловал ее в шею и сел.
Ева тоже поднялась, натянула юбку и вернула бретельки топа на место. Они смотрели друг на друга с виноватыми улыбками. Что тут можно сказать, кроме того, что они оба сошли с ума?
Когда Ева встала, то увидела на рукаве его синего джемпера свой светлый волос и протянула руку, чтобы его снять.
Знала ли она, что от этого движения у него перехватило дух от желания? Уже не в первый раз он задумывался над тем, чего она хочет от него, а он от нее. Господи!
– Лучше я пойду, – пробормотал Джозеф. – Захвачу Анну, и вперед.
– Хорошо.
Они посмотрели друг другу в глаза, но не нашли что сказать. Ева отвела взгляд и пошла к двери, он последовал за ней. Она вынула девочку из кровати и передала ему в руки.
– Привет, – сонно пробормотала Анна.
– Привет, дорогая. – Джозеф поцеловал дочь в щеку. – Я отнесу тебя в машину.
– Хорошо.
Ева поцеловала на прощание Анну, а Джозефу просто улыбнулась.
– Спокойной ночи. Будь осторожен за рулем.
Вернувшись в гостиную, Ева увидела вмятину на диванных подушках и две пустые чайные чашки на столике. Отрицать то, что произошло, не было смысла. Она дотрагивалась до Джозефа, целовала его, наслаждалась его прикосновениями и почти позволила ему заняться с ней сексом.
Ева была так возбуждена, что едва не заплакала. Хотелось выпить что-нибудь такого, что могло бы изгнать из комнаты одиночество.
Сегодня у нее состоялся разговор с боссом, Лестером, появившимся в офисе как раз в тот момент, когда она собралась уходить. Он хотел предупредить Еву, что его заместитель, Роб Грин, тоже хочет предложить свою кандидатуру на более высокую должность, а значит, у нее появился конкурент.
– Лестер, ты уверен, что мне стоит претендовать на это место? У меня лично такой уверенности нет, – сказала она.
– В противном случае я не стал бы делать тебе предложение, – ответил он.
Но сейчас Ева очень беспокоилась. Ее тревожила не сама работа, а время и дополнительный стресс.
Она все еще не могла решить, то ли это, чего ей хочется. А теперь еще и Роб претендует на вакантное место. Неплохой человек, однако в качестве босса будет невыносим. Несдержанный, легко поддается переменам настроения, с трудом принимает решения… Все коллеги будут за нее, и если она получит должность, ему придется уходить. Черт!
До операции отца осталось совсем немного. Том и Дипа решили перенести свадьбу на август, чтобы дождаться результата и дать ему возможность достаточно окрепнуть.
Ей хотелось, чтобы автобус шел быстрее, чтобы дети поскорее оказались рядом с ней дома.
Наконец они вернулись в свою квартиру, и Ева с головой окунулась в пятничную вечернюю рутину: Робби смотрел мультфильм, Анна заканчивала домашнее задание, Ева, одетая в летнюю юбку и топ, с босыми ногами старалась не зацикливаться на мысли, что вот-вот придет Джозеф.
Потом зазвонил телефон.
– Очень жаль, но я попал в пробку, – сообщил Джозеф, – и все еще на шоссе М6. Придется простоять пару часов.
Он попросил к телефону Анну, чтобы объяснить ситуацию. Слушая их разговор, Ева не могла удержаться от мысли, какой он замечательный отец.
– Хорошо… да, я посплю в машине… Все хорошо, папа… Будь осторожен. Увидимся.
Гораздо позже, почти в половине десятого, Джозеф наконец позвонил в дверь. Ева дремала на диване, Робби давно спал, а Анна читала в кровати.
– Вот и твой папа, – позвала ее Ева из гостиной, но ответа не последовало.
– Анна?
По пути к входной двери она сначала заглянула в детскую комнату. Девочка уснула с книгой на груди.
Анна открыла глаза, услышав, что родители разговаривают в прихожей, но решила, что им надо дать возможность побыть наедине. Она рассудила – кстати, совершенно правильно, – что Джозеф должен отдохнуть после поездки, и никто не станет ее будить, пока папа не соберется уезжать. Таким образом, полчаса, может быть, даже больше родители могут побыть вдвоем. Девочка понимала, что, возможно, уже слишком поздно спасать отца от женитьбы на Мишель, но до тех пор, пока дело не сделано, нужно предпринимать все возможные усилия, чтобы родители опять сошлись.
Анна слышала, как они вошли в ее комнату, и быстро закрыла глаза.
– О! – прозвучал голос отца. Она не видела его две недели, и ей очень хотелось повернуться и улыбнуться ему. – Какие они оба милые, правда?
Но потом дверь закрылась. Значит, отец принял мамино предложение выпить чашечку чая.
Анна скрестила пальцы и опять взялась за книгу.
Ева пошла готовить чай, оставив Джозефа сидеть на диване в уютном беспорядке гостиной, так хорошо ему знакомом.
Он утонул в подушках с цветочным узором, до сих пор хранивших тепло Евы, только что лежавшей на них. Его взгляд упал на блюдо, заполненное яблочными огрызками, шкурками от мандаринов и фантиками от конфет, стоящее рядом с пустым бокалом от вина.
Когда она вошла с подносом, на котором стояли чайные принадлежности, Джозеф подвинул столик, и Ева поставила поднос, села рядом с ним и стала разливать чай.
Разговор шел о работе, детях, Мишель, Манчестере, Лондоне и так далее. Они оба устали, были озабочены проблемами прошедшей недели, а поэтому забыли, что должны саркастически относиться друг к другу. Удобно устроившись, рядом сидели вполне дружелюбно настроенные люди. Оба помнили, как приятно им было беседовать друг с другом, прежде чем наступила эра язвительных замечаний и ехидных комментариев.
– Так ты собираешься ехать в Германию? – спросила Ева. – Новые деловые идеи?
– Ну да… – Он выглядел смущенным. – Довольно интересные, по моему мнению.
– Значит, опять зарабатываешь деньги?
– Ева, я не такой уж плохой, и у меня тоже есть идеалы. – Джозеф поднял на нее темные глаза и улыбнулся.
Что происходит? Похоже, он изменился. Она, наверное, повредилась рассудком, когда выставляла его из дома.
Ева теряла выдержку. Одно было неопровержимо и абсолютно ясно: ей хотелось постоянно смотреть на него, видеть его глаза и ободряющую улыбку. Сомнений быть не могло, она до сих пор им увлечена.
– Как дела у твоего отца? – спрашивал в этот момент Джозеф, и Ева подробно рассказывала об отце, о Томе и Дипе, о том, как переживает из-за них… и о работе.
Она не могла не заметить, что он приехал к ним не из офиса, у него было время переодеться в джемпер свободного покроя, широкие белые брюки и кроссовки. Джозеф сидел, заложив руки за голову, и выглядел ничуть не старше, чем в тот день, когда они встретились. С годами он слегка поправился, но все же остался таким же стройным и гибким, как в то время, когда они занимались йогой на полу в спальне.
Йога на полу в спальне… почти всегда их занятия заканчивались в позах, больше подходящих для «Камасутры», чем для йоги.
– Действительно тяжело, – посочувствовал Джозеф. – Бедняжка, на тебя столько всего навалилось… Давай я заберу детей на выходные. Обоих. Мне хочется взять и Робби. Он уже достаточно большой.
– Да, – согласилась Ева, опустив глаза на подол юбки, но увидела, что ее левая нога находится в каком-то сантиметре от ноги Джозефа. Сквозь тонкую ткань юбки проникало тепло его тела.
– С тобой все в порядке? – ласково спросил он.
Ева посмотрела ему прямо в лицо.
«О, Джозеф, как я смогу когда-нибудь быть в порядке, если ты женишься на ком-то другом?»
– Не плачь, – услышала она его голос. – Все хорошо.
«Нет, не хорошо. Совсем не хорошо».
Его рука потянулась к ней. Он наклонился и прижал ее к себе. Мгновение или больше Ева чувствовала тепло его руки. Потом она посмотрела на него, и в этот момент их губы соприкоснулись. Они стали целоваться. Как это было хорошо! Если она и могла о чем-то думать, то только о том, как замечательно ощущать во рту движение его языка. Ее рука гладила любимое смуглое лицо. Она положила ногу на его колено, чтобы плотнее к нему прижаться. Этот жест оказался ключиком, отомкнувшим физическую память, что сохранилась в теле после того, как она давным-давно ускользнула из разума. Наверное, такие же ощущения испытывает пианист, не помнящий нот до тех пор, пока кончики пальцев не коснутся клавиш.
Они двигались, следуя знакомым движениям танца, который исполняли в течение семи лет, пока были любовниками.
Ева не решилась открыть глаза, опасаясь, что магия момента исчезнет. Она целовала губы Джозефа, сохранившие аромат чая, пока он спускал с ее плеч бретельки топа, чтобы прикоснуться к обнаженной груди. Ее колено ощущало пульсацию его плоти, безошибочно свидетельствовавшую о возбуждении.
Джозеф мягко уложил Еву на диван, и его рука медленно и плавно двинулась по изгибам ее тела, в то время как их губы слились в поцелуе.
Крепко зажмурив глаза, Ева подчинилась его воле. Он стащил с нее юбку и нижнее белье, а его пальцы проникли внутрь ее тела.
У Евы кружилась голова, не хватало воздуха. Отчаянно хотелось застонать, прошептать что-нибудь ему на ухо, но она прикусила губу из страха, что малейший шум может пробудить их от волшебного сна.
Другой рукой Джозеф сжал ее грудь и приник к ней горячим, влажным ртом.
От нахлынувшей волны эмоций Ева едва сдерживалась, чтобы не закричать. Но она еще крепче зажмурила глаза и подавила крик. Ей была непереносима мысль, что все это может закончиться. Услышав его прерывистое дыхание, она вцепилась в бархатную обивку дивана. Поразительно, насколько знакомыми и в то же время новыми оказались ощущения.
Губы Джозефа ласкали обнаженную шею, а Ева, почувствовав, что его движения стали более напористыми, открыла глаза.
– Джо, – прошептала она, – тебе не кажется, что это не слишком хорошая идея?
– Нет. – Он прижался щекой к ее плечу.
Какое-то мгновение Ева ждала, что Джозеф скажет еще что-нибудь, но он просто лежал на ней, ожидая, когда кровь перестанет пульсировать в ушах. Потом нежно поцеловал ее в шею и сел.
Ева тоже поднялась, натянула юбку и вернула бретельки топа на место. Они смотрели друг на друга с виноватыми улыбками. Что тут можно сказать, кроме того, что они оба сошли с ума?
Когда Ева встала, то увидела на рукаве его синего джемпера свой светлый волос и протянула руку, чтобы его снять.
Знала ли она, что от этого движения у него перехватило дух от желания? Уже не в первый раз он задумывался над тем, чего она хочет от него, а он от нее. Господи!
– Лучше я пойду, – пробормотал Джозеф. – Захвачу Анну, и вперед.
– Хорошо.
Они посмотрели друг другу в глаза, но не нашли что сказать. Ева отвела взгляд и пошла к двери, он последовал за ней. Она вынула девочку из кровати и передала ему в руки.
– Привет, – сонно пробормотала Анна.
– Привет, дорогая. – Джозеф поцеловал дочь в щеку. – Я отнесу тебя в машину.
– Хорошо.
Ева поцеловала на прощание Анну, а Джозефу просто улыбнулась.
– Спокойной ночи. Будь осторожен за рулем.
Вернувшись в гостиную, Ева увидела вмятину на диванных подушках и две пустые чайные чашки на столике. Отрицать то, что произошло, не было смысла. Она дотрагивалась до Джозефа, целовала его, наслаждалась его прикосновениями и почти позволила ему заняться с ней сексом.
Ева была так возбуждена, что едва не заплакала. Хотелось выпить что-нибудь такого, что могло бы изгнать из комнаты одиночество.
Глава 21
Денни приехал в сумерках, около половины седьмого. Ева и Джен встречались вечером в городе, а он должен был посидеть с детьми.
– Привет, дорогой. – Она поцеловала сына в щеку, вдохнув легкий аромат лосьона после бритья и французских сигарет, то есть того дорогого образа жизни, которого Денни пытался придерживаться.
Робби, прыгавший от восторга, даже когда приходил электрик снимать показания счетчика, обхватил брата за колени и что-то лепетал, выражая свою любовь к нему.
Денни посмотрел на руку.
– Я не опоздал?
Ева тоже посмотрела на большие хромированные часы с множеством кнопочек – новые, какие-то особенные и очень дорогие. Ему, без сомнения, хотелось, чтобы мать их оценила.
– Прекрасные часы, – сказала она.
– Спасибо. – Он опустил руку с чувством собственного достоинства.
– Подарок Патриции?
– Да.
– О! У вас так хорошо идут дела?
– Да.
Ева подождала некоторое время, рассчитывая, что он скажет еще что-нибудь о своей подруге, но Денни не произнес больше ни слова. По всей видимости, вопрос был закрыт.
– Анна в гостиной заканчивает домашнюю работу, – сообщила Ева.
– Привет, Ден! – крикнула девочка.
– У Робби, как видишь, домашнего задания нет, и он горит желанием поиграть с тобой в поезд. В остальном все как обычно. Они уже ужинали, но им надо помыться и лечь спать не позднее восьми часов.
– Куда же вы собираетесь сегодня вечером? – По ее одежде – широкой цыганской юбке с множеством оборок и ковбойским сапожкам – догадаться было трудно.
Ева усмехнулась:
– У нас два занятия. Сначала уроки йоги с Питом, а потом идем учиться танцевать танго.
Денни засмеялся. Мама и ее лучшая подруга посещали все занятия для взрослых, будь то танцы или фитнес. Просто так, для развлечения, чтобы был повод хоть раз в неделю выйти из дома.
Некоторые увлечения сохранились надолго. Например, занятие керамикой – большинство кружек в кухне были сделаны ее руками много лет назад – и йога. Насколько Денни помнил, Ева всегда была любительницей йоги. Теперь его уже не удивлял вид матери в позе «плуг» в спальне или в каком-то странном положении на полу в гостиной перед телевизором.
Она терпеть не могла долгое время сидеть на стульях, и в конце концов всегда заканчивалось тем, что Ева ложилась на диван или усаживалась, скрестив ноги, на полу. У Денни было множество ее фотографий. Она всегда ходила с прямой спиной, гордо поднятой головой и свободно откинутыми назад плечами и без усилий вставала на ноги из любого положения.
Ева поднималась на эскалаторе к станции метро «Холборн». Она копалась в сумке в поисках билета, когда вдруг ее взгляд выхватил из толпы парочку, обнимающуюся по другую сторону турникета. Ее внимание привлекла знакомая прическа – длинный хвост блестящего каштанового шелка, волнующегося при каждом движении.
Ева вставила билет в турникет и прошла, не отводя взгляда от конского хвоста. Через несколько мгновений Патриция выйдет из метро.
Ева прибавила шаг и вскоре оказалась рядом с парой. В этот момент они перестали целоваться и сейчас смеялись, глядя друг другу в глаза. Она похлопала Патрицию по плечу, и идеальное фарфоровое личико с влажными от поцелуя губами повернулось к ней.
Ева видела, как расширились глаза девушки и сначала порозовело, а потом стало красным ее лицо. Наконец-то нашлось хоть что-то, что она делала не идеально – краснела.
– П-привет…
– Ты сама ему скажешь или хочешь, чтобы это сделала я? – спросила Ева, чувствуя, как ее лицо обожгло жаром.
– В чем дело?! – воскликнул мужчина.
Ева смерила его презрительным взглядом с ног до головы и за мелькнувшее мгновение отметила, что он гораздо старше Патриции, прекрасно одет и что, без всякого сомнения, это не Денни.
– Ничего, Питер, – ответила Патриция, запахивая жакет, словно пытаясь с его помощью защититься.
Не будь Ева в ярости, она бы, наверное, пожалела эту девочку, такую прелестную, такую стройную, похожую на драгоценную статуэтку, одетую в великолепную юбку, которую хочется иметь, хотя и знаешь, что она не выдержит и одного оборота стиральной машины.
– Ничего? – услышала Ева свой голос.
– Ева… простите меня… – пробормотала Патриция.
– Патриция! Пожалуйста, объясни… – начал мужчина.
Но Ева не дала ему закончить.
– Что ж, поговори с Денни. Это будет справедливо. – Потом, зажав под мышкой сумку, она повернулась и почти выбежала из метро.
Ева плелась по тротуару до самого спортивного зала, пытаясь разобраться в собственных мыслях. Какой кошмар! Она до сих пор не могла понять, правильно ли сделала, что подошла к Патриции. С другой стороны, иначе ей пришлось бы самой обманывать Денни.
– Господи, что с тобой случилось? Ты ужасно выглядишь! – воскликнула Джен, когда они остановились перед дверью в зал для занятий йогой.
– Сейчас встретила девушку Денни. Она взасос целовалась с каким-то мужчиной.
Джен понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.
– Нет!.. Она тебя видела?
– Конечно, она меня прекрасно видела! – взорвалась Ева. – Я подошла к ней и заявила, что ей лучше самой обо всем рассказать Денни. Или это сделаю я.
– Боже мой! Знаешь золотое правило? Никогда не вмешивайся в любовные дела детей.
Они сели на скамью, чтобы переобуться.
– Никто и не вмешивался. Просто мне хотелось, чтобы ей было известно, что я обо всем знаю. А чего ты от меня ожидала? Чтобы я неделями скрывала от сына, что его обманывают, если есть возможность все прояснить и покончить с ложью? Ненавижу секреты. Они заставляют меня нервничать. – Ева стояла и смотрела подруге в лицо, думая про себя, стоит ли признаваться еще и в том, что они с Джозефом обнимались на диване.
– Пошли, глупая. Время «потянуться… еще потянуться и расслабиться». – Джен очень ловко передразнила их учителя по йоге, потом встала и улыбнулась подруге.
После занятий йогой они отправились в зал, где, как обычно, разделились на пары и шепотом продолжали болтать между инструкциями преподавателя «прижимайте партнера… теснее прижимайте…», заставлявшими их прыскать от смеха.
– Решение твоей проблемы находится в ящике для носков, – глубокомысленно заявила Джен.
– Где?!
– Правду жизни можно найти в ящике для носков. Носки, оставшиеся без пары, – объяснила Джен, – обычно откладывают на время в сторону, а потом почти всегда пара обнаруживается. Можешь мне поверить! Рано или поздно каждому носку найдется пара.
– Нет. Мне не найдется, – угрюмо возразила Ева. – Я знаю точно, потому что, по сути, являюсь красно-бирюзовым полосатым носком, который никак не может соединиться с голубым гольфом.
– Кого это ты называешь голубым гольфом?
– А то не догадываешься…
– Почему бы тебе не подумать о Питере? – спросила Джен, когда они щека к щеке двигались скользящей походкой из одного угла зала в другой, как и остальные двадцать пять пар танцующих.
– Ни за что!
– Почему? Вы оба любители йоги, ему чуть больше тридцати лет, одинок, довольно интересен…
– Боже мой, Джен! Этот человек пропускает через нос соленую воду.
– Да ты что? – Теперь пришел черед Джен ужасаться.
– И еще он пьет только чай с эхинацеей, который всю ночь заваривает в медном чайнике, и всегда «очищается» перед завтраком. И ты говоришь, что я помешалась на оздоровительных процедурах!
– Хорошо, тогда он, конечно, не подходит. А этот хиппи, ветеринар?
– Два… три… четыре… наклон, сгибайте спину и прижимайтесь к партнеру! – сделал замечание преподаватель танцев.
– Нильс не хиппи, – прошептала Ева. – Он очень умный и честный. Хотя нет, иногда опробует на котах гомеопатию.
– Тем не менее он не мистер То Что Надо, ведь так? – спросила Джен из глубокого наклона.
– Нет. – Ева резким движением вернула подругу в нормальное положение. – Но он мистер Привлекательность…
– Тогда кого ты съела на этот раз?
– Я соблазнила Джозефа, – сказала Ева, прежде чем успела взвесить все «за» и «против» своего признания.
Джен так резко затормозила во время вращения, что чуть не сломала каблук.
– Нет!
– Ага… Сама не понимаю, как это произошло. Знак свыше? В общем, мы сделали вид, что ничего не случилось.
– Это знак того, что вам обоим пора проверить мозги, – вынесла вердикт Джен. – Господи, возьми себя в руки, он ведь практически женат… Я должна тебе помочь найти друга. И очень быстро. А как твой отец? – спросила она немного погодя, пытаясь перевести разговор на другую тему.
– Ждем. Через две недели операция.
– Да? Мне очень жаль.
– Я знаю. – Она заметила укоризненный взгляд преподавателя. – Давай немного потанцуем, – сказала Ева и закружила Джен, которая всегда была за даму.
Последующие полчаса они старались сосредоточиться на уроке.
Когда Ева вернулась домой, Денни пил в кухне чай и курил сигарету, что вообще-то было против правил, даже если широко открыты окна.
Ей очень не нравилось, что сын курит, она считала это недостатком своего воспитания, но в этот вечер Ева не стала обрушиваться с упреками, а просто налила себе чаю и пригласила сына выйти в сад, потому что ей надо было полить цветы.
– Звонила Дженни, – сказал он. – Дед плохо себя чувствует… Ей звонил врач. Они хотят ускорить операцию.
– Господи! – запаниковала Ева.
– Дженни сказала, что поедет туда на выходные, и просит тебя тоже приехать.
– Она сообщила, что именно плохо?
– У него были небольшая одышка и сильное головокружение. Кажется, сосед позвонил доктору. Дженни очень расстроена.
– Она не просила меня позвонить?
– Нет, Дженни сама позвонит завтра утром, потому что сегодня собиралась пораньше лечь спать.
Ева наклонилась и стала медленно разматывать шланг.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Думаю, да. Надеюсь по крайней мере…
Денни молча открыл кран, потом, когда она закончила поливать, они сели на скамейку в конце сада и долго сидели в темноте.
– Как у тебя дела? – спросила Ева, взяв сына за руку. – Ты выглядишь усталым.
– Да так. – Денни запустил пальцы в темные волосы, а другой рукой полез за сигаретой. – Много приходится работать, – добавил он. – Но толку пока мало. Больших чеков не предвидится.
– Денни. – Ева старалась ободрить сына. – Ты фотограф, художник и не можешь рассчитывать на такие же деньги, как у финансового директора или… юриста компании. Но может быть, надо вкладывать больше души?
Денни выпустил изо рта клуб дыма.
– Лучше вообще продать душу за презренный металл.
– Нет, если ты мой сын, ты никогда этого не сделаешь, – улыбнулась ему Ева. – Лучше быть, чем иметь, запомни.
– Мудрые слова, но ими не заплатишь за отпуск с сёрфингом.
– Хочешь уехать?
– Привет, дорогой. – Она поцеловала сына в щеку, вдохнув легкий аромат лосьона после бритья и французских сигарет, то есть того дорогого образа жизни, которого Денни пытался придерживаться.
Робби, прыгавший от восторга, даже когда приходил электрик снимать показания счетчика, обхватил брата за колени и что-то лепетал, выражая свою любовь к нему.
Денни посмотрел на руку.
– Я не опоздал?
Ева тоже посмотрела на большие хромированные часы с множеством кнопочек – новые, какие-то особенные и очень дорогие. Ему, без сомнения, хотелось, чтобы мать их оценила.
– Прекрасные часы, – сказала она.
– Спасибо. – Он опустил руку с чувством собственного достоинства.
– Подарок Патриции?
– Да.
– О! У вас так хорошо идут дела?
– Да.
Ева подождала некоторое время, рассчитывая, что он скажет еще что-нибудь о своей подруге, но Денни не произнес больше ни слова. По всей видимости, вопрос был закрыт.
– Анна в гостиной заканчивает домашнюю работу, – сообщила Ева.
– Привет, Ден! – крикнула девочка.
– У Робби, как видишь, домашнего задания нет, и он горит желанием поиграть с тобой в поезд. В остальном все как обычно. Они уже ужинали, но им надо помыться и лечь спать не позднее восьми часов.
– Куда же вы собираетесь сегодня вечером? – По ее одежде – широкой цыганской юбке с множеством оборок и ковбойским сапожкам – догадаться было трудно.
Ева усмехнулась:
– У нас два занятия. Сначала уроки йоги с Питом, а потом идем учиться танцевать танго.
Денни засмеялся. Мама и ее лучшая подруга посещали все занятия для взрослых, будь то танцы или фитнес. Просто так, для развлечения, чтобы был повод хоть раз в неделю выйти из дома.
Некоторые увлечения сохранились надолго. Например, занятие керамикой – большинство кружек в кухне были сделаны ее руками много лет назад – и йога. Насколько Денни помнил, Ева всегда была любительницей йоги. Теперь его уже не удивлял вид матери в позе «плуг» в спальне или в каком-то странном положении на полу в гостиной перед телевизором.
Она терпеть не могла долгое время сидеть на стульях, и в конце концов всегда заканчивалось тем, что Ева ложилась на диван или усаживалась, скрестив ноги, на полу. У Денни было множество ее фотографий. Она всегда ходила с прямой спиной, гордо поднятой головой и свободно откинутыми назад плечами и без усилий вставала на ноги из любого положения.
Ева поднималась на эскалаторе к станции метро «Холборн». Она копалась в сумке в поисках билета, когда вдруг ее взгляд выхватил из толпы парочку, обнимающуюся по другую сторону турникета. Ее внимание привлекла знакомая прическа – длинный хвост блестящего каштанового шелка, волнующегося при каждом движении.
Ева вставила билет в турникет и прошла, не отводя взгляда от конского хвоста. Через несколько мгновений Патриция выйдет из метро.
Ева прибавила шаг и вскоре оказалась рядом с парой. В этот момент они перестали целоваться и сейчас смеялись, глядя друг другу в глаза. Она похлопала Патрицию по плечу, и идеальное фарфоровое личико с влажными от поцелуя губами повернулось к ней.
Ева видела, как расширились глаза девушки и сначала порозовело, а потом стало красным ее лицо. Наконец-то нашлось хоть что-то, что она делала не идеально – краснела.
– П-привет…
– Ты сама ему скажешь или хочешь, чтобы это сделала я? – спросила Ева, чувствуя, как ее лицо обожгло жаром.
– В чем дело?! – воскликнул мужчина.
Ева смерила его презрительным взглядом с ног до головы и за мелькнувшее мгновение отметила, что он гораздо старше Патриции, прекрасно одет и что, без всякого сомнения, это не Денни.
– Ничего, Питер, – ответила Патриция, запахивая жакет, словно пытаясь с его помощью защититься.
Не будь Ева в ярости, она бы, наверное, пожалела эту девочку, такую прелестную, такую стройную, похожую на драгоценную статуэтку, одетую в великолепную юбку, которую хочется иметь, хотя и знаешь, что она не выдержит и одного оборота стиральной машины.
– Ничего? – услышала Ева свой голос.
– Ева… простите меня… – пробормотала Патриция.
– Патриция! Пожалуйста, объясни… – начал мужчина.
Но Ева не дала ему закончить.
– Что ж, поговори с Денни. Это будет справедливо. – Потом, зажав под мышкой сумку, она повернулась и почти выбежала из метро.
Ева плелась по тротуару до самого спортивного зала, пытаясь разобраться в собственных мыслях. Какой кошмар! Она до сих пор не могла понять, правильно ли сделала, что подошла к Патриции. С другой стороны, иначе ей пришлось бы самой обманывать Денни.
– Господи, что с тобой случилось? Ты ужасно выглядишь! – воскликнула Джен, когда они остановились перед дверью в зал для занятий йогой.
– Сейчас встретила девушку Денни. Она взасос целовалась с каким-то мужчиной.
Джен понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.
– Нет!.. Она тебя видела?
– Конечно, она меня прекрасно видела! – взорвалась Ева. – Я подошла к ней и заявила, что ей лучше самой обо всем рассказать Денни. Или это сделаю я.
– Боже мой! Знаешь золотое правило? Никогда не вмешивайся в любовные дела детей.
Они сели на скамью, чтобы переобуться.
– Никто и не вмешивался. Просто мне хотелось, чтобы ей было известно, что я обо всем знаю. А чего ты от меня ожидала? Чтобы я неделями скрывала от сына, что его обманывают, если есть возможность все прояснить и покончить с ложью? Ненавижу секреты. Они заставляют меня нервничать. – Ева стояла и смотрела подруге в лицо, думая про себя, стоит ли признаваться еще и в том, что они с Джозефом обнимались на диване.
– Пошли, глупая. Время «потянуться… еще потянуться и расслабиться». – Джен очень ловко передразнила их учителя по йоге, потом встала и улыбнулась подруге.
После занятий йогой они отправились в зал, где, как обычно, разделились на пары и шепотом продолжали болтать между инструкциями преподавателя «прижимайте партнера… теснее прижимайте…», заставлявшими их прыскать от смеха.
– Решение твоей проблемы находится в ящике для носков, – глубокомысленно заявила Джен.
– Где?!
– Правду жизни можно найти в ящике для носков. Носки, оставшиеся без пары, – объяснила Джен, – обычно откладывают на время в сторону, а потом почти всегда пара обнаруживается. Можешь мне поверить! Рано или поздно каждому носку найдется пара.
– Нет. Мне не найдется, – угрюмо возразила Ева. – Я знаю точно, потому что, по сути, являюсь красно-бирюзовым полосатым носком, который никак не может соединиться с голубым гольфом.
– Кого это ты называешь голубым гольфом?
– А то не догадываешься…
– Почему бы тебе не подумать о Питере? – спросила Джен, когда они щека к щеке двигались скользящей походкой из одного угла зала в другой, как и остальные двадцать пять пар танцующих.
– Ни за что!
– Почему? Вы оба любители йоги, ему чуть больше тридцати лет, одинок, довольно интересен…
– Боже мой, Джен! Этот человек пропускает через нос соленую воду.
– Да ты что? – Теперь пришел черед Джен ужасаться.
– И еще он пьет только чай с эхинацеей, который всю ночь заваривает в медном чайнике, и всегда «очищается» перед завтраком. И ты говоришь, что я помешалась на оздоровительных процедурах!
– Хорошо, тогда он, конечно, не подходит. А этот хиппи, ветеринар?
– Два… три… четыре… наклон, сгибайте спину и прижимайтесь к партнеру! – сделал замечание преподаватель танцев.
– Нильс не хиппи, – прошептала Ева. – Он очень умный и честный. Хотя нет, иногда опробует на котах гомеопатию.
– Тем не менее он не мистер То Что Надо, ведь так? – спросила Джен из глубокого наклона.
– Нет. – Ева резким движением вернула подругу в нормальное положение. – Но он мистер Привлекательность…
– Тогда кого ты съела на этот раз?
– Я соблазнила Джозефа, – сказала Ева, прежде чем успела взвесить все «за» и «против» своего признания.
Джен так резко затормозила во время вращения, что чуть не сломала каблук.
– Нет!
– Ага… Сама не понимаю, как это произошло. Знак свыше? В общем, мы сделали вид, что ничего не случилось.
– Это знак того, что вам обоим пора проверить мозги, – вынесла вердикт Джен. – Господи, возьми себя в руки, он ведь практически женат… Я должна тебе помочь найти друга. И очень быстро. А как твой отец? – спросила она немного погодя, пытаясь перевести разговор на другую тему.
– Ждем. Через две недели операция.
– Да? Мне очень жаль.
– Я знаю. – Она заметила укоризненный взгляд преподавателя. – Давай немного потанцуем, – сказала Ева и закружила Джен, которая всегда была за даму.
Последующие полчаса они старались сосредоточиться на уроке.
Когда Ева вернулась домой, Денни пил в кухне чай и курил сигарету, что вообще-то было против правил, даже если широко открыты окна.
Ей очень не нравилось, что сын курит, она считала это недостатком своего воспитания, но в этот вечер Ева не стала обрушиваться с упреками, а просто налила себе чаю и пригласила сына выйти в сад, потому что ей надо было полить цветы.
– Звонила Дженни, – сказал он. – Дед плохо себя чувствует… Ей звонил врач. Они хотят ускорить операцию.
– Господи! – запаниковала Ева.
– Дженни сказала, что поедет туда на выходные, и просит тебя тоже приехать.
– Она сообщила, что именно плохо?
– У него были небольшая одышка и сильное головокружение. Кажется, сосед позвонил доктору. Дженни очень расстроена.
– Она не просила меня позвонить?
– Нет, Дженни сама позвонит завтра утром, потому что сегодня собиралась пораньше лечь спать.
Ева наклонилась и стала медленно разматывать шланг.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Думаю, да. Надеюсь по крайней мере…
Денни молча открыл кран, потом, когда она закончила поливать, они сели на скамейку в конце сада и долго сидели в темноте.
– Как у тебя дела? – спросила Ева, взяв сына за руку. – Ты выглядишь усталым.
– Да так. – Денни запустил пальцы в темные волосы, а другой рукой полез за сигаретой. – Много приходится работать, – добавил он. – Но толку пока мало. Больших чеков не предвидится.
– Денни. – Ева старалась ободрить сына. – Ты фотограф, художник и не можешь рассчитывать на такие же деньги, как у финансового директора или… юриста компании. Но может быть, надо вкладывать больше души?
Денни выпустил изо рта клуб дыма.
– Лучше вообще продать душу за презренный металл.
– Нет, если ты мой сын, ты никогда этого не сделаешь, – улыбнулась ему Ева. – Лучше быть, чем иметь, запомни.
– Мудрые слова, но ими не заплатишь за отпуск с сёрфингом.
– Хочешь уехать?