- Мы музыкальные инструменты не принимаем. Ты что, не видишь, что мы продаем?
Такого поворота Володя никак не ожидал. Все проваливалось к чертовой бабушке - только скрипка давала ему возможность выйти на коллекционера, а ее-то и не брали!
- Я понимаю, что не принимаете, - очень вежливо, но с достоинством сказал Володя, - но для старинного итальянского инструмента, может быть, сделаете исключение?
- Тебе разве не сказали русским языком? - почти в бешенстве спросил продавец, перегибаясь через прилавок. - Ни итальянских, ни немецких, ни французских - не берем!
- И Решетов тоже не возьмет? - вдруг брякнул Володя, совсем не думая о том, что этим "Решетовым" может и вовсе подорвать всякое доверие к себе со стороны бородача.
Продавец как-то странно хмыкнул, и Володя сразу понял: попал!
- Зайдите, - после долгого раздумья предложил продавец, поднимая крышку прилавка.
Когда они оказались вдвоем в подсобном помещении, заставленном разным принятым на комиссию барахлом, бородач, с подозрением глядя на нечто, завернутое в тряпицу, спросил:
- А что же ты сам на него не вышел, если знаком?
- С кем? С Решетовым? И не знаком совсем, просто слышал, - с милой улыбкой сказал Володя. - Слышал о нем, как о крутом коллекционере, который старинные инструменты собирает. А как выйти на него? Вот и решил на удачу к вам зайти...
- Ладно, показывай, что принес, - потребовал продавец, и скоро Володя уже вынимал из футляра скрипку.
Пристально глядя в лицо продавца, мальчик сразу понял, что товар был определен его наметанным глазом как стоящий.
- Итальянская, говоришь? - крутя инструмент и так и сяк, спросил бородач.
- Ну да, восемнадцатый век. Говорят, Страдивари сделал.
- Только врать не надо. Страдивари всегда свое клеймо на боковинке ставил.
- Ну, не знаю. Может быть, на этой поставить забыл - поспешил, макароны жена есть позвала.
Продавец усмехнулся:
- Сколько хочешь за скрипку?
Володя закатил глаза и закусил губу. Наконец он сказал:
- Тысяч двести не много будет?
Продавец, понятно, и сам хотел "отрезать" кусочек от этой скрипки, поэтому сказал:
- Многовато. Сто пятьдесят, не больше. Никакой это не Страдивари.
Володя изобразил на лице печаль и разочарование, а потом вздохнув, сказал:
- Что делать! Бабушка будет очень огорчена, когда узнает, что вы так мало дали. Эта скрипка - наша фамильная ценность.
- Слушай! - презрительно сощурил за очками глаза продавец. - Своей бабушке и будешь лапшу на уши вешать о фамильных ценностях. Купил, наверно, за бутылку у какого-нибудь бомжа, который и цены-то инструменту не знает, или... украл. Ладно, оставляй скрипку. Попытаюсь выйти на нужного тебе человека. Быстро не обещаю. Через недельку зайди.
- Нет, - упрямо покачал головой Володя, - не могу я вам скрипку оставить. Во-первых, вы меня обидели, сказав, что я мог украсть инструмент. Во-вторых, я такую ценность вам оставить боюсь. Пусть уж Решетов сам мне позвонит, и мы встретимся. Я ему ещё очень интересное письмо хочу показать, тоже фамильная реликвия, - о чудесной скрипке синьора Орланди. Вы уж, пожалуйста, ему и о письме расскажите. Он коллекционер, может, и письмо у меня купит, очень, очень любопытное. Куда мне записать номер своего телефона?
Володя записал на поданном ему листке бумаги свое имя и номер телефона, завернул футляр со скрипкой в тряпицу и ушел. Он был доволен собой, тем, как вовремя ввернул упоминание о "Решетове", тем, что сказал и о письме, - эта деталь тем более могла заинтересовать Решетова, этого то ли безумца, то ли просто очень злобного человека.
Володя лежал на диване два дня и все обмозговывал, как вести себя, когда встретится с коллекционером. Иногда его мысль была такой бессильной и скудной, что Володе хотелось просто разыскать того самого полковника милиции, глуповатого, но честного мужика, и все рассказать ему до мельчайших деталей - пусть берет своих оперативников и хватает Решетова в момент встречи. Он так бы и сделал, если бы был твердо уверен в том, что коллекционер позвонит, если бы знал наверняка, что скрипка Орланди не спрятана где-то, а находится на его второй квартире или даже на первой, все равно.
С какими доказательствами милиция повяжет Решетова? Ничего против него нет. Вот если бы скрипач Маркевич опознал его - да, дескать, уговорил меня этот господин поиграть на скрипке. Можно было бы найти и музыканта из того камерного оркестра, на концерте которого случилась паника во второй раз. Но обвинения на этом не построишь - он никого не убивал, не грабил, да и причинять вред здоровью тоже не хотел. Просто причуда такая явилась хотел, чтобы на его скрипке музыканты концерты играли. Эх, нельзя мне идти в милицию - глупо получится!
Телефонный звонок раздался часа в три дня, и Володя, почти не веривший в то, что Решетов ему позвонит, пошел к аппарату медленно и нехотя, однако он тут же весь собрался, едва услышал в трубке вежливое:
- Здравствуйте, мне нужен Володя. Я по поводу продажи скрипки.
- Да, я слушаю вас! - Володя не сумел сдержать своего восторга.
- Нет, это я слушаю вас, Володя. Мне интересно взглянуть на вашу скрипку.
- А кто вы? Решетов? - уж очень поторопился Володя с вопросом.
- Да зачем вам какой-то Решетов? - вполне справедливо удивился мужчина. - Я вам даю за инструмент деньги, ведь вы ради них продаете скрипку?
Володя был в растерянности - как он не подумал раньше, что продавец из комиссионки мог дать телефон любому, кто согласился бы купить старинную скрипку. А если это действительно звонит Решетов, нельзя его вспугнуть слишком явным интересом к его особе. Нужно было соглашаться на встречу, а там и решать - продавать скрипку или нет.
- Да, мне нужны деньги. Давайте встретимся, - предложил Володя и вдруг добавил: - А письмо с собою захватить?
- Какое письмо? - удивились на другом конце провода.
- Ну то, старинное...
Там помолчали, потом послышалось небрежное:
- Возьмите, посмотрим, что там у вас за письмо. Где встретимся?
- Где-нибудь в районе Невского через час.
- Идет. На канале Грибоедова, рядом с Храмом-на-крови, со стороны Михайловского сада будет стоять красный "шевроле". Я буду ждать вас, Володя. Прошу не опаздывать.
Футляр со скрипкой, так и завернутый в старый пододеяльник, письмо, но без чертежа были извлечены за три минуты.
"Что мне может ещё пригодиться? - стал лихорадочно соображать Володя. - Нож? Нет, отпадает. Может быть, жевательная резинка? Вдруг придется уши затыкать? Нет, резинку не возьму! Орланди советовал деду Крейнцвальда затыкать уши воском, как это делал Улисс на корабле. Я знаю, где мне взять его! У мамы есть восковая свеча - принесла из церкви. Ее-то я и возьму с собой, хоть и не знаю, понадобится ли, так, на всякий случай!"
Засунув конверт с письмом за ворот футболки, чтобы не занимать им руки, Володя со скрипкой вышел из квартиры. Троллейбус, почти пустой, подошел быстро, и, сидя у окна, Володя весь ушел в обдумывание плана своих действий, и главным для него сейчас казалось определить при встрече с незнакомцем, тот ли он человек, который обладает скрипкой синьора Орланди.
Наверно, он пришел на место встречи рановато - никого напротив прекрасного собора не было. Машины проносились мимо, а красный "шевроле" все не появлялся.
- Володя?! - вдруг окликнул его кто-то.
Мальчик обернулся - метрах в пяти от него, подойдя незаметно со стороны Михайловского сада, стоял невысокий мужчина самой неприметной наружности. Володя проходил мимо таких мужчин, не обращая никакого внимания, потому что ничего ни в лице, ни в манерах, ни в фигуре такого сорта людей не было примечательного.
"Тусклый, как выцветшая рубаха! - вспомнил вдруг Володя слова скрипача Маркевича о мужчине, принесшем ему скрипку. - Это он! Сам Решетов, Решетка, Решето!"
- А я думал, вы на машине приедете, - улыбнулся Володя, подходя к мужчине.
- А я на ней и приехал, только здесь останавливаться нельзя. Оставил её на Инженерной. Ну, где мы с тобою посидим? - спросил "поблекший".
- Может, в садике?
- Пойдем. Вон и свободная скамейка.
Когда сели, мужчина посмотрел на Володю своими серыми, водянистыми глазами с рыжеватыми ресницами и сказал:
- Ну, показывай, что ты там принес. Тряпочку сними, футляр дай мне. Его я только приоткрою - и мне все станет ясно.
Владелец "шевроле" положил футляр к себе на колени, щелкнул замками. Крышка была откинута, и тотчас раздалось длинное "мда-а", в котором невозможно было заметить ни восхищения, ни разочарования - такое же бесцветное "мда-а", как вся внешность покупателя.
- Ты сказал в магазине, что имеешь скрипку Страдивари?
- Да, сказал, - признался Володя.
- Очень похожа на настоящего Страдивари, только нет клейма.
И тут Володя будто понесся вниз с горы, позабыв об опасности:
- Да, я говорил, что это Страдивари, чтобы повысить цену, но я-то знаю, что это скрипка не Страдивари, а его ученика Орланди. Вы слышали когда-нибудь об этом чудодее?
Володя внимательно смотрел прямо в глаза мужчине и видел, как заплясали искорки в его льдистых глазах, ставших живыми и даже интересными.
- О чудодее Орланди? Нет, ничего не слышал.
- Тогда прочтите это вот письмо. - И Володя вытащил конверт.
Мужчина взял письмо без особой охоты, надел очки и стал читать. Володя видел, что лицо его по мере чтения послания Крейнцвальда становится все более живым. Тонкие губы мужчины подрагивали, а крылышки носа раздувались.
- Чертеж! Там должен быть чертеж! - ударил он ладонью по письму, и Володя, полностью убедившись в том, что имеет дело с коллекционером Решетовым, ревниво забрал письмо:
- Не надо рвать редкие документы. Это - реликвия нашей семьи. И скрипка тоже. Она - работы Орланди, правда, ничего такого страшного, как в письме написано, она делать не может. Я просто показал вам письмо, потому что думал, вы купите и его, раз уж так скрипками интересуетесь.
- Конечно, я куплю у тебя его! - улыбнулся мужчина, показав редкие и мелкие зубы. - Но я никак не могу прийти в себя после этого письма. Ты просто осчастливил меня, ты - находка, и я должен... должен открыть тебе один секрет...
- Что за секрет? - спросил Володя, предчувствуя начало самого главного, того, ради чего он встречался с этим странным человеком.
- Этот секрет у меня дома, и я теперь решился во всем довериться тебе. Поедем ко мне! Там ты увидишь и... услышишь то, чего не видел и не слышал никогда в жизни!
Володя попытался изобразить сомнение и даже страх:
- Нет, извините. Что такое я у вас увижу? А вдруг вы что-нибудь сделаете со мной, чтобы скрипку забрать? Никуда я с вами не поеду!
Мужчина нахохлился, даже отодвинулся от Володи, став похожим на вытащенного из воды беспородного пса.
- Зря ты меня обижаешь, - сказал он наконец. - Разве может коллекционер, ценитель музыки, прекрасного, сделать кому-то плохо?
- А вот что вчера в Малом зале филармонии случилось? - вдруг выпалил Володя, решив действовать спонтанно, по своему наитию. - Я слышал сообщение - на музыкальном концерте такое творилось! А ещё до этого, недели две назад, там же, когда какой-то скрипач играл? Да я теперь в концертные залы ходить не буду, если там такое творится, а вы говорите - ценители музыки!
Володя видел, что мужчина вначале вздрогнул, а потом холодно сказал:
- Да и ничего особенного там не произошло. Просто публика была в экстазе, слушая музыку. Разве музыка может кому-то принести вред? А все эти россказни - бредни журналистов, которым везде сейчас хочется найти следы террористов. Они этим живут! Ну, поедем? И ехать-то всего ничего - на Таврическую!
- Ладно, поеду, - пробубнил Володя. - Только вы уж обещайте, что ничего плохого со мной не будет. Хорошо?
Мужчина сидел за рулем какой-то возбужденный, голова его была вжата в плечи, он ничего не говорил, только на перекрестках, когда горел красный свет, нервно потирал руки, будто ему было холодно. Скоро они остановились рядом с большим шестиэтажным домом с башенкой.
- Ты даже не представляешь, куда я тебя веду! - восторженно произнес мужчина, когда они вышли из машины. - Смотри на эту башню! - и пальцем указал наверх. - Там - мое жилище. Это моя башня из слоновой кости, место уединения эстета и любителя прекрасного. Там я представляю себя Фаустом, изобретающим философский камень. Ну, пошли!
Они поднялись на лифте на самый верх, вошли в квартиру. Даже из прихожей было видно, что большая и, похоже, единственная комната совершенно круглая, и окон в ней не меньше четырех. Артистический антураж сразу бросился в глаза Володе. Здесь стоял мольберт с подрамником, мраморная Афродита с отбитыми руками, между окон висели музыкальные инструменты, пахло лаком, краской, табаком.
- Здорово! - невольно вырвалось у Володи, когда он вошел со скрипкой в комнату.
Он подошел к окну. Отсюда хорошо был виден сад с деревьями-карликами, по которому бродили люди-муравьи, вот проехал игрушечный троллейбус. Коллекционер встал рядом с Володей:
- Значит, нравится?
- Еще как!
- И мне нравится. Здесь чувствуешь себя отделенным от мира. Там - они, а ты - здесь. Только нужно ещё больше отделиться. Здесь слишком много окон, мир излишне давит на тебя.
Решетов стал задергивать шторы из плотной тяжелой материи, и скоро вся комната погрузилась в полумрак. Володя испугался: "Чего он хочет? Разделаться здесь со мной? Ради скрипки и письма?"
Пытаясь говорить непринужденно и деловито, он сказал:
- Так вы берете мою скрипку? Меньше чем за сто пятьдесят тысяч не отдам!
Решетов, зажигая свечи в тяжелом старинном подсвечнике, рассмеялся:
- А можешь её совсем не отдавать. Эта подделка мне не нужна!
Володю словно окатили ледяной водой. Собрав в кулак все свои нервы, он весело сказал:
- Э-э, не шутите, господин Решетов. Это - подлинная скрипка Орланди. Так мне говорила бабушка...
Коллекционер вновь рассмеялся:
- Придешь домой, скажи своей бабушке: пусть после лакировки синтетическими лаками выдержит скрипку в своем доме хотя бы с годик. Я только футляр открыл, как на меня пахнуло новоделом. Ты уж извини - я сам немного занимаюсь ремонтом и изготовлением скрипок и старинный натуральный лак от современного сразу отличу. Так где же ты взял свою чудо-скрипку? Заказал?
Володя, понявший, что попал впросак, засопел:
- Купил по дешевке, какой-то ханыга продавал.
- Понятно. Ну, а документ тоже ханыга продал? Письмо...
- Письмо мое. От бабушки. Заработать на нем хотел.
- Что ж, заработаешь, и заработаешь прилично, если продашь письмо вместе с чертежом. Мне этот чертеж ужасно нужен! - с волнением сказал вдруг коллекционер. - Но вначале я обещал открыть тебе свой секрет. Можешь представить, что скрипка, очень похожая по своей способности влиять на психику людей на скрипку из твоего письма, у меня?
- Нет, - пожал Володя плечами, - я в эти бредни совсем не верю. Вы же не журналист, который будет трубить повсюду, что на концерте людей вдруг охватила паника из-за звука скрипки?
- Не журналист, но так случилось, что... мне повезло! - стал прохаживаться коллекционер по круглой комнате. - В комиссионном я случайно купил скрипку, итальянскую, не подделку вроде твоей. Пришел домой, стал пробовать на ней играть - и вдруг я потерял сознание! Я пробовал играть ещё и ещё - эффект был тот же, но с каждым днем он становился все слабее. И тогда я решился испытать ее...
- На людях?
Мужчина улыбнулся:
- Да, на людях. Признаюсь - в Малом зале филармонии, о чем ты знаешь, два раза люди выбегали из зала прочь, потому что там играла моя скрипка! Мужчина ударил себя ладонью по колену. - Черт! До чего же это было приятно! Я сидел оба раза в зале и видел людей, которые просто с ума сходили от страха, а я радовался! Мне было так приятно видеть ужас на их лицах! Главное - я понимал, что причиной этого страха являюсь я сам, моя скрипка!
Знаешь, когда-то я учился музыке, но музыкант из меня не получился. Наверное, с тех самых пор у меня осталась обида на людей, не признавших во мне виртуоза. И вот теперь я счастлив! Скоро я отправлюсь в турне по стране - мне уже устроили это турне, за деньги сейчас можно получить все... кроме признания и восхищения. Мне восхищения не нужно. Я буду приводить своей игрой в трепет и ужас целые залы. Я буду наслаждаться, ощущая свою силу, видя страх этих ничтожных людей!
"Да он просто садист! - Володю охватил озноб. - Он не просто ничтожество, но ещё и злой гад и сволочь!"
- Все это очень интересно, - кивнул Володя. - А на магнитную ленту звук вашей скрипки можно записать?
- Еще как можно! Однажды такую запись я опробовал на милиционерах, зачем-то вломившихся в мою квартиру. Представь, они попадали на пол, точно пьяные. Правда, с тех пор я не живу в той квартире. И все же мне так нужен твой чертеж! Я хочу сличить устройство скрипки Орланди с устройством моей скрипки. Ведь я сделал рентгеновский снимок инструмента во всех ракурсах и, конечно, увидел все, что наполняет корпус скрипки. Так ты дашь мне свой чертеж?
- Мне нужно подумать. Я ещё не слышал вашей скрипки. Поиграйте мне на ней. Если я сам увижу, что она как-то необычно на меня влияет, то обязательно дам вам чертеж. Признаюсь, он тоже сохранился...
- Я так и знал! - засуетился коллекционер. - Прекрасно! Сейчас ты почувствуешь на себе бесовскую силу моей музыки. Я сыграю тебе одну сонату!
- Только подождите. Дайте я в туалет схожу. Мало ли что со мной может случиться, - совсем уж глупо сказал Володя и побежал разыскивать туалет.
Закрывшись на задвижку, Володя сунул руку в карман джинсов - так и есть, свечка стала мягкой от прикосновения к теплому телу. Оторвав один кусок воска, потом другой, Володя плотно забил их в уши, думая про себя со злым азартом: "Значит, садист проклятый, ты уже привык к звуку скрипки Орланди? Но и я не такой тюфяк, как ты думал! Ишь ты, чертеж ему нужен. Получишь ты скоро чертеж!"
Спустив воду, Володя вернулся в круглую комнату, где Решетов уже стоял со скрипкой и подкручивал колки, настраивая её. С благородным инструментом в руках он выглядел ещё более неказисто, невзрачно - до того нелепо смотрелась скрипка в его руках! Володя почти ничего не слышал, но по его губам и по жестам Решетова он догадался, что тот предлагает ему усесться на стул, который был выставлен на середину комнаты. Так он и сделал. Сидел он с нарочито глупым лицом, желая полностью уверить коллекционера в том, что никаких тайных планов не имеет, да и вообще очень сомневается в особых способностях инструмента. Но вот Решетов, произнеся ещё несколько фраз, на которые Володя отреагировал кивками головы и ещё более глупой улыбкой, поднес скрипку к подбородку и стал водить смычком.
Володя музыку слышал, она долетала до него через плотную восковую преграду, но мальчик различил мелодию. Он, признаться, никогда не слышал её раньше, и она внезапно захватила его и очаровала. "Я обязательно узнаю, что это за соната! - с восторгом думал Володя. - Разве рок может сравниться с этой дивной, божественной музыкой?! Боже, как я люблю эту музыку!"
Его сознание стало обволакиваться каким-то туманом, во рту появился металлический привкус. Володя понимал, что инфразвук проникает сквозь его тело, хоть он почти и не слышит скрипки. "Упасть в обморок мне никак нельзя! - сказал себе Володя твердо. - Иначе все насмарку! Я могу лишь притвориться потерявшим сознание. Ну, садист, смотри, ты уже добился своего!"
Он покачнулся на стуле, схватился обеими руками за уши, стал что-то стонать, просить остановить игру. Мельком взглядывая на коллекционера, он видел, что тот продолжает играть и улыбается, выставляя напоказ свои отвратительные острые зубы. И вот уже Володя повалился на пол, стараясь упасть так, чтобы не больно ушибиться. Сквозь воск он уже не слышал ничего, и он понял, что Решетов кончил играть.
Володя нарочно упал так, чтобы была видна большая часть комнаты. Сквозь неплотно закрытые веки он видел, что хозяин вначале сел на диван, положив скрипку рядом с собой. Посидев и посмотрев в сторону Володи с каким-то умиленным выражением лица, он вдруг поднялся и вышел в коридор. Медлить было нельзя, и Володя, как ванька-встанька, вскочил на ноги, метнулся к скрипке и бросился с нею в коридор, очень надеясь на то, что коллекционера там не будет. Он схватился рукой за один замок - открыл его, за другой, но тут даже сквозь восковые пробки пробилось язвительное:
- Ах, какие мы, оказывается, притворщики! Ха-ха-ха!
Володя повернулся. Решетов уже не смеялся, а смотрел на него с ненавистью, протягивая вперед руку:
- Ну, отдай же мне её, отдай. Это не твоя вещь. Я заплатил за неё деньги! Отдай, будь благоразумным!
Медленно мужчина наступал на Володю, и в глазах его, линялых и рыбьих, мальчик прочел себе приговор. Можно было, конечно, признав неудачу, бросить ему скрипку, пообещать принести чертеж, но бегущие из зала мужчины и женщины, старики и дети, падающие в обморок, доведенные до истерики и инфаркта, вспомнились Володе, будто он увидел их в этих стеклянных глазах.
Молнией он метнулся в комнату, пока не зная, что в этом дурацком помещении без углов может помочь ему. Здесь царил полумрак, только на столе дрожали огоньки трех горящих в подсвечнике свечей. Бросившись к окну, где стоял мольберт и небольшой столик с палитрой, кистями и красками, Володя увидел бутылку, на которой четкими буквами было написано: "растворитель".
Мозг работал удивительно ясно и спокойно - просто Володя ничего не боялся, даже нападения этого безумца. Таким его сделало то происшествие на лестнице... Он схватил бутылку с растворителем, понимая, что, если не сделает того, что задумал, скрипка навсегда останется у Решетова. Двух секунд хватило Володе на то, чтобы поднести скрипку к радиатору батареи центрального отопления, а другой ударить бутылкой по той же батарее сверху. Пахучая жидкость, осколки стекла пролились на скрипку, облив и Володину руку. Две другие секунды были потрачены мальчиком на то, чтобы подскочить к подсвечнику и сунуть корпус скрипки прямо в пламя.
- Не надо-о! - заорал Решетов, протягивая вперед руки со скрюченными пальцами, но в одно мгновение скрипка превратилась в факел, гудящий и яркий.
- Я убью тебя! - потрясая руками, закричал коллекционер, и Володя сквозь воск расслышал его угрозу.
Схватив со стола нож с длинным и узким лезвием, служившим, наверное, для резки хлеба, коллекционер стал подходить к Володе. Несбывшиеся надежды, ненависть ко всему миру, к тому, кто лишил его власти над людьми, отчетливо отразились сейчас в его перекошенном лице. Размахивая перед лицом коллекционера факелом, Володя пытался выйти из комнаты. Дважды Решетов почти дотянулся до Володи ножом, но с криком отдергивал обожженную руку. Пятясь, приблизился Володя к двери, все ещё размахивая горящей скрипкой синьора Орланди. Не отрывая глаз от коллекционера, он левой рукой стал нащупывать не открывшийся в прошлый раз замок. Третьего замка на двери не было. Скрипка горела уже не так ярко, как прежде. Растворитель выгорел, и теперь пылало лишь дерево. Погасни оно, нож Решетова достал бы Володю.
...Он буквально вывалился на площадку, потому что дверь открылась неожиданно. Вопль разочарования, тоски и злобы пронзил тишину лестничной клетки, но Володя уже бежал вниз, не обращая внимания на то, что держал за гриф обугленные останки инструмента колдуна Орланди. Лишь на улице он почувствовал, что в его руке что-то зажато. Взглянул - и бросил обгоревший труп страшной скрипки у входа в подъезд, а потом быстро пошел к троллейбусной остановке. В его голове все пел, надрывно и томно, прекрасный, но очень печальный мотив услышанной в башне сонаты.
"Что-то знакомое, только никак не вспомнить, - с болью подумал Володя. - Нужно обязательно узнать, что это за соната. Мама, наверное, знает..."
* * *
Когда Вероника Мефодьевна увидела Володю в архиве, то вскинула вверх свои тонкие желтые руки и прогудела:
- Ах, это так нобиле, так нобиле, что значит "благородно"! Как благородно, что ты пришел навестить меня, Володя! Не хочешь ли позаниматься документами?
- Очень хочу, - сказал Володя и развязал тесемки принесенной с собой папки. Конверт из вощеной, чуть желтоватой бумаги лег на стол перед Вероникой Мефодьевной.
- Это что такое? - даже испугалась женщина, но Володя сразу услышал в её восклицании игру и притворство.
- Письмо и чертеж. Я украл их из вашего архива, но они были мне очень нужны...
- О, для чего нужны, не рассказывай. Мне это неинтересно. А впрочем, как-нибудь с удовольствием выслушаю, что с тобой происходило все это время. Ну что... нашел скрипку? - спросила она совсем уж приглушенным голосом.
- Нашел, - кивнул Володя, - но я... сжег её. Так было нужно. Иначе ею воспользовались бы... не по назначению. Я знаю, вы читали это письмо и знали о том, что оно пропало.
Женщина сделала вид, что сердится:
- Ну, читала ли я его или нет - не твое дело. Главное - ты принес его назад. Впрочем, я и не сомневалась в этом. Ты ведь чудесный мальчик, умный, но немного... того...
Она покрутила в воздухе рукой, и Володя не понял, что она имела в виду, поднялся, собираясь идти, а Вероника Мефодьевна будто вспомнила:
- Ах да! Скрипку-то нашли!
- Как нашли? - чуть не лишился языка Володя.
- А так - в фондах! Не пропавшую скрипку, конечно, а другую, ей взамен. Повесили на место и даже прилепили старую этикетку - скрипка Страдивари, великого итальянского мастера. Если и её украдут, то разыщут другую, да и повесят на прежнее место, такие, Володя, нынче времена. - И женщина вздохнула.
Володя легонько пожал её сухую в морщинах руку, а потом, быстро нагнувшись, поцеловал её и побежал наверх. На душе было легко и очень-очень адажио.
Такого поворота Володя никак не ожидал. Все проваливалось к чертовой бабушке - только скрипка давала ему возможность выйти на коллекционера, а ее-то и не брали!
- Я понимаю, что не принимаете, - очень вежливо, но с достоинством сказал Володя, - но для старинного итальянского инструмента, может быть, сделаете исключение?
- Тебе разве не сказали русским языком? - почти в бешенстве спросил продавец, перегибаясь через прилавок. - Ни итальянских, ни немецких, ни французских - не берем!
- И Решетов тоже не возьмет? - вдруг брякнул Володя, совсем не думая о том, что этим "Решетовым" может и вовсе подорвать всякое доверие к себе со стороны бородача.
Продавец как-то странно хмыкнул, и Володя сразу понял: попал!
- Зайдите, - после долгого раздумья предложил продавец, поднимая крышку прилавка.
Когда они оказались вдвоем в подсобном помещении, заставленном разным принятым на комиссию барахлом, бородач, с подозрением глядя на нечто, завернутое в тряпицу, спросил:
- А что же ты сам на него не вышел, если знаком?
- С кем? С Решетовым? И не знаком совсем, просто слышал, - с милой улыбкой сказал Володя. - Слышал о нем, как о крутом коллекционере, который старинные инструменты собирает. А как выйти на него? Вот и решил на удачу к вам зайти...
- Ладно, показывай, что принес, - потребовал продавец, и скоро Володя уже вынимал из футляра скрипку.
Пристально глядя в лицо продавца, мальчик сразу понял, что товар был определен его наметанным глазом как стоящий.
- Итальянская, говоришь? - крутя инструмент и так и сяк, спросил бородач.
- Ну да, восемнадцатый век. Говорят, Страдивари сделал.
- Только врать не надо. Страдивари всегда свое клеймо на боковинке ставил.
- Ну, не знаю. Может быть, на этой поставить забыл - поспешил, макароны жена есть позвала.
Продавец усмехнулся:
- Сколько хочешь за скрипку?
Володя закатил глаза и закусил губу. Наконец он сказал:
- Тысяч двести не много будет?
Продавец, понятно, и сам хотел "отрезать" кусочек от этой скрипки, поэтому сказал:
- Многовато. Сто пятьдесят, не больше. Никакой это не Страдивари.
Володя изобразил на лице печаль и разочарование, а потом вздохнув, сказал:
- Что делать! Бабушка будет очень огорчена, когда узнает, что вы так мало дали. Эта скрипка - наша фамильная ценность.
- Слушай! - презрительно сощурил за очками глаза продавец. - Своей бабушке и будешь лапшу на уши вешать о фамильных ценностях. Купил, наверно, за бутылку у какого-нибудь бомжа, который и цены-то инструменту не знает, или... украл. Ладно, оставляй скрипку. Попытаюсь выйти на нужного тебе человека. Быстро не обещаю. Через недельку зайди.
- Нет, - упрямо покачал головой Володя, - не могу я вам скрипку оставить. Во-первых, вы меня обидели, сказав, что я мог украсть инструмент. Во-вторых, я такую ценность вам оставить боюсь. Пусть уж Решетов сам мне позвонит, и мы встретимся. Я ему ещё очень интересное письмо хочу показать, тоже фамильная реликвия, - о чудесной скрипке синьора Орланди. Вы уж, пожалуйста, ему и о письме расскажите. Он коллекционер, может, и письмо у меня купит, очень, очень любопытное. Куда мне записать номер своего телефона?
Володя записал на поданном ему листке бумаги свое имя и номер телефона, завернул футляр со скрипкой в тряпицу и ушел. Он был доволен собой, тем, как вовремя ввернул упоминание о "Решетове", тем, что сказал и о письме, - эта деталь тем более могла заинтересовать Решетова, этого то ли безумца, то ли просто очень злобного человека.
Володя лежал на диване два дня и все обмозговывал, как вести себя, когда встретится с коллекционером. Иногда его мысль была такой бессильной и скудной, что Володе хотелось просто разыскать того самого полковника милиции, глуповатого, но честного мужика, и все рассказать ему до мельчайших деталей - пусть берет своих оперативников и хватает Решетова в момент встречи. Он так бы и сделал, если бы был твердо уверен в том, что коллекционер позвонит, если бы знал наверняка, что скрипка Орланди не спрятана где-то, а находится на его второй квартире или даже на первой, все равно.
С какими доказательствами милиция повяжет Решетова? Ничего против него нет. Вот если бы скрипач Маркевич опознал его - да, дескать, уговорил меня этот господин поиграть на скрипке. Можно было бы найти и музыканта из того камерного оркестра, на концерте которого случилась паника во второй раз. Но обвинения на этом не построишь - он никого не убивал, не грабил, да и причинять вред здоровью тоже не хотел. Просто причуда такая явилась хотел, чтобы на его скрипке музыканты концерты играли. Эх, нельзя мне идти в милицию - глупо получится!
Телефонный звонок раздался часа в три дня, и Володя, почти не веривший в то, что Решетов ему позвонит, пошел к аппарату медленно и нехотя, однако он тут же весь собрался, едва услышал в трубке вежливое:
- Здравствуйте, мне нужен Володя. Я по поводу продажи скрипки.
- Да, я слушаю вас! - Володя не сумел сдержать своего восторга.
- Нет, это я слушаю вас, Володя. Мне интересно взглянуть на вашу скрипку.
- А кто вы? Решетов? - уж очень поторопился Володя с вопросом.
- Да зачем вам какой-то Решетов? - вполне справедливо удивился мужчина. - Я вам даю за инструмент деньги, ведь вы ради них продаете скрипку?
Володя был в растерянности - как он не подумал раньше, что продавец из комиссионки мог дать телефон любому, кто согласился бы купить старинную скрипку. А если это действительно звонит Решетов, нельзя его вспугнуть слишком явным интересом к его особе. Нужно было соглашаться на встречу, а там и решать - продавать скрипку или нет.
- Да, мне нужны деньги. Давайте встретимся, - предложил Володя и вдруг добавил: - А письмо с собою захватить?
- Какое письмо? - удивились на другом конце провода.
- Ну то, старинное...
Там помолчали, потом послышалось небрежное:
- Возьмите, посмотрим, что там у вас за письмо. Где встретимся?
- Где-нибудь в районе Невского через час.
- Идет. На канале Грибоедова, рядом с Храмом-на-крови, со стороны Михайловского сада будет стоять красный "шевроле". Я буду ждать вас, Володя. Прошу не опаздывать.
Футляр со скрипкой, так и завернутый в старый пододеяльник, письмо, но без чертежа были извлечены за три минуты.
"Что мне может ещё пригодиться? - стал лихорадочно соображать Володя. - Нож? Нет, отпадает. Может быть, жевательная резинка? Вдруг придется уши затыкать? Нет, резинку не возьму! Орланди советовал деду Крейнцвальда затыкать уши воском, как это делал Улисс на корабле. Я знаю, где мне взять его! У мамы есть восковая свеча - принесла из церкви. Ее-то я и возьму с собой, хоть и не знаю, понадобится ли, так, на всякий случай!"
Засунув конверт с письмом за ворот футболки, чтобы не занимать им руки, Володя со скрипкой вышел из квартиры. Троллейбус, почти пустой, подошел быстро, и, сидя у окна, Володя весь ушел в обдумывание плана своих действий, и главным для него сейчас казалось определить при встрече с незнакомцем, тот ли он человек, который обладает скрипкой синьора Орланди.
Наверно, он пришел на место встречи рановато - никого напротив прекрасного собора не было. Машины проносились мимо, а красный "шевроле" все не появлялся.
- Володя?! - вдруг окликнул его кто-то.
Мальчик обернулся - метрах в пяти от него, подойдя незаметно со стороны Михайловского сада, стоял невысокий мужчина самой неприметной наружности. Володя проходил мимо таких мужчин, не обращая никакого внимания, потому что ничего ни в лице, ни в манерах, ни в фигуре такого сорта людей не было примечательного.
"Тусклый, как выцветшая рубаха! - вспомнил вдруг Володя слова скрипача Маркевича о мужчине, принесшем ему скрипку. - Это он! Сам Решетов, Решетка, Решето!"
- А я думал, вы на машине приедете, - улыбнулся Володя, подходя к мужчине.
- А я на ней и приехал, только здесь останавливаться нельзя. Оставил её на Инженерной. Ну, где мы с тобою посидим? - спросил "поблекший".
- Может, в садике?
- Пойдем. Вон и свободная скамейка.
Когда сели, мужчина посмотрел на Володю своими серыми, водянистыми глазами с рыжеватыми ресницами и сказал:
- Ну, показывай, что ты там принес. Тряпочку сними, футляр дай мне. Его я только приоткрою - и мне все станет ясно.
Владелец "шевроле" положил футляр к себе на колени, щелкнул замками. Крышка была откинута, и тотчас раздалось длинное "мда-а", в котором невозможно было заметить ни восхищения, ни разочарования - такое же бесцветное "мда-а", как вся внешность покупателя.
- Ты сказал в магазине, что имеешь скрипку Страдивари?
- Да, сказал, - признался Володя.
- Очень похожа на настоящего Страдивари, только нет клейма.
И тут Володя будто понесся вниз с горы, позабыв об опасности:
- Да, я говорил, что это Страдивари, чтобы повысить цену, но я-то знаю, что это скрипка не Страдивари, а его ученика Орланди. Вы слышали когда-нибудь об этом чудодее?
Володя внимательно смотрел прямо в глаза мужчине и видел, как заплясали искорки в его льдистых глазах, ставших живыми и даже интересными.
- О чудодее Орланди? Нет, ничего не слышал.
- Тогда прочтите это вот письмо. - И Володя вытащил конверт.
Мужчина взял письмо без особой охоты, надел очки и стал читать. Володя видел, что лицо его по мере чтения послания Крейнцвальда становится все более живым. Тонкие губы мужчины подрагивали, а крылышки носа раздувались.
- Чертеж! Там должен быть чертеж! - ударил он ладонью по письму, и Володя, полностью убедившись в том, что имеет дело с коллекционером Решетовым, ревниво забрал письмо:
- Не надо рвать редкие документы. Это - реликвия нашей семьи. И скрипка тоже. Она - работы Орланди, правда, ничего такого страшного, как в письме написано, она делать не может. Я просто показал вам письмо, потому что думал, вы купите и его, раз уж так скрипками интересуетесь.
- Конечно, я куплю у тебя его! - улыбнулся мужчина, показав редкие и мелкие зубы. - Но я никак не могу прийти в себя после этого письма. Ты просто осчастливил меня, ты - находка, и я должен... должен открыть тебе один секрет...
- Что за секрет? - спросил Володя, предчувствуя начало самого главного, того, ради чего он встречался с этим странным человеком.
- Этот секрет у меня дома, и я теперь решился во всем довериться тебе. Поедем ко мне! Там ты увидишь и... услышишь то, чего не видел и не слышал никогда в жизни!
Володя попытался изобразить сомнение и даже страх:
- Нет, извините. Что такое я у вас увижу? А вдруг вы что-нибудь сделаете со мной, чтобы скрипку забрать? Никуда я с вами не поеду!
Мужчина нахохлился, даже отодвинулся от Володи, став похожим на вытащенного из воды беспородного пса.
- Зря ты меня обижаешь, - сказал он наконец. - Разве может коллекционер, ценитель музыки, прекрасного, сделать кому-то плохо?
- А вот что вчера в Малом зале филармонии случилось? - вдруг выпалил Володя, решив действовать спонтанно, по своему наитию. - Я слышал сообщение - на музыкальном концерте такое творилось! А ещё до этого, недели две назад, там же, когда какой-то скрипач играл? Да я теперь в концертные залы ходить не буду, если там такое творится, а вы говорите - ценители музыки!
Володя видел, что мужчина вначале вздрогнул, а потом холодно сказал:
- Да и ничего особенного там не произошло. Просто публика была в экстазе, слушая музыку. Разве музыка может кому-то принести вред? А все эти россказни - бредни журналистов, которым везде сейчас хочется найти следы террористов. Они этим живут! Ну, поедем? И ехать-то всего ничего - на Таврическую!
- Ладно, поеду, - пробубнил Володя. - Только вы уж обещайте, что ничего плохого со мной не будет. Хорошо?
Мужчина сидел за рулем какой-то возбужденный, голова его была вжата в плечи, он ничего не говорил, только на перекрестках, когда горел красный свет, нервно потирал руки, будто ему было холодно. Скоро они остановились рядом с большим шестиэтажным домом с башенкой.
- Ты даже не представляешь, куда я тебя веду! - восторженно произнес мужчина, когда они вышли из машины. - Смотри на эту башню! - и пальцем указал наверх. - Там - мое жилище. Это моя башня из слоновой кости, место уединения эстета и любителя прекрасного. Там я представляю себя Фаустом, изобретающим философский камень. Ну, пошли!
Они поднялись на лифте на самый верх, вошли в квартиру. Даже из прихожей было видно, что большая и, похоже, единственная комната совершенно круглая, и окон в ней не меньше четырех. Артистический антураж сразу бросился в глаза Володе. Здесь стоял мольберт с подрамником, мраморная Афродита с отбитыми руками, между окон висели музыкальные инструменты, пахло лаком, краской, табаком.
- Здорово! - невольно вырвалось у Володи, когда он вошел со скрипкой в комнату.
Он подошел к окну. Отсюда хорошо был виден сад с деревьями-карликами, по которому бродили люди-муравьи, вот проехал игрушечный троллейбус. Коллекционер встал рядом с Володей:
- Значит, нравится?
- Еще как!
- И мне нравится. Здесь чувствуешь себя отделенным от мира. Там - они, а ты - здесь. Только нужно ещё больше отделиться. Здесь слишком много окон, мир излишне давит на тебя.
Решетов стал задергивать шторы из плотной тяжелой материи, и скоро вся комната погрузилась в полумрак. Володя испугался: "Чего он хочет? Разделаться здесь со мной? Ради скрипки и письма?"
Пытаясь говорить непринужденно и деловито, он сказал:
- Так вы берете мою скрипку? Меньше чем за сто пятьдесят тысяч не отдам!
Решетов, зажигая свечи в тяжелом старинном подсвечнике, рассмеялся:
- А можешь её совсем не отдавать. Эта подделка мне не нужна!
Володю словно окатили ледяной водой. Собрав в кулак все свои нервы, он весело сказал:
- Э-э, не шутите, господин Решетов. Это - подлинная скрипка Орланди. Так мне говорила бабушка...
Коллекционер вновь рассмеялся:
- Придешь домой, скажи своей бабушке: пусть после лакировки синтетическими лаками выдержит скрипку в своем доме хотя бы с годик. Я только футляр открыл, как на меня пахнуло новоделом. Ты уж извини - я сам немного занимаюсь ремонтом и изготовлением скрипок и старинный натуральный лак от современного сразу отличу. Так где же ты взял свою чудо-скрипку? Заказал?
Володя, понявший, что попал впросак, засопел:
- Купил по дешевке, какой-то ханыга продавал.
- Понятно. Ну, а документ тоже ханыга продал? Письмо...
- Письмо мое. От бабушки. Заработать на нем хотел.
- Что ж, заработаешь, и заработаешь прилично, если продашь письмо вместе с чертежом. Мне этот чертеж ужасно нужен! - с волнением сказал вдруг коллекционер. - Но вначале я обещал открыть тебе свой секрет. Можешь представить, что скрипка, очень похожая по своей способности влиять на психику людей на скрипку из твоего письма, у меня?
- Нет, - пожал Володя плечами, - я в эти бредни совсем не верю. Вы же не журналист, который будет трубить повсюду, что на концерте людей вдруг охватила паника из-за звука скрипки?
- Не журналист, но так случилось, что... мне повезло! - стал прохаживаться коллекционер по круглой комнате. - В комиссионном я случайно купил скрипку, итальянскую, не подделку вроде твоей. Пришел домой, стал пробовать на ней играть - и вдруг я потерял сознание! Я пробовал играть ещё и ещё - эффект был тот же, но с каждым днем он становился все слабее. И тогда я решился испытать ее...
- На людях?
Мужчина улыбнулся:
- Да, на людях. Признаюсь - в Малом зале филармонии, о чем ты знаешь, два раза люди выбегали из зала прочь, потому что там играла моя скрипка! Мужчина ударил себя ладонью по колену. - Черт! До чего же это было приятно! Я сидел оба раза в зале и видел людей, которые просто с ума сходили от страха, а я радовался! Мне было так приятно видеть ужас на их лицах! Главное - я понимал, что причиной этого страха являюсь я сам, моя скрипка!
Знаешь, когда-то я учился музыке, но музыкант из меня не получился. Наверное, с тех самых пор у меня осталась обида на людей, не признавших во мне виртуоза. И вот теперь я счастлив! Скоро я отправлюсь в турне по стране - мне уже устроили это турне, за деньги сейчас можно получить все... кроме признания и восхищения. Мне восхищения не нужно. Я буду приводить своей игрой в трепет и ужас целые залы. Я буду наслаждаться, ощущая свою силу, видя страх этих ничтожных людей!
"Да он просто садист! - Володю охватил озноб. - Он не просто ничтожество, но ещё и злой гад и сволочь!"
- Все это очень интересно, - кивнул Володя. - А на магнитную ленту звук вашей скрипки можно записать?
- Еще как можно! Однажды такую запись я опробовал на милиционерах, зачем-то вломившихся в мою квартиру. Представь, они попадали на пол, точно пьяные. Правда, с тех пор я не живу в той квартире. И все же мне так нужен твой чертеж! Я хочу сличить устройство скрипки Орланди с устройством моей скрипки. Ведь я сделал рентгеновский снимок инструмента во всех ракурсах и, конечно, увидел все, что наполняет корпус скрипки. Так ты дашь мне свой чертеж?
- Мне нужно подумать. Я ещё не слышал вашей скрипки. Поиграйте мне на ней. Если я сам увижу, что она как-то необычно на меня влияет, то обязательно дам вам чертеж. Признаюсь, он тоже сохранился...
- Я так и знал! - засуетился коллекционер. - Прекрасно! Сейчас ты почувствуешь на себе бесовскую силу моей музыки. Я сыграю тебе одну сонату!
- Только подождите. Дайте я в туалет схожу. Мало ли что со мной может случиться, - совсем уж глупо сказал Володя и побежал разыскивать туалет.
Закрывшись на задвижку, Володя сунул руку в карман джинсов - так и есть, свечка стала мягкой от прикосновения к теплому телу. Оторвав один кусок воска, потом другой, Володя плотно забил их в уши, думая про себя со злым азартом: "Значит, садист проклятый, ты уже привык к звуку скрипки Орланди? Но и я не такой тюфяк, как ты думал! Ишь ты, чертеж ему нужен. Получишь ты скоро чертеж!"
Спустив воду, Володя вернулся в круглую комнату, где Решетов уже стоял со скрипкой и подкручивал колки, настраивая её. С благородным инструментом в руках он выглядел ещё более неказисто, невзрачно - до того нелепо смотрелась скрипка в его руках! Володя почти ничего не слышал, но по его губам и по жестам Решетова он догадался, что тот предлагает ему усесться на стул, который был выставлен на середину комнаты. Так он и сделал. Сидел он с нарочито глупым лицом, желая полностью уверить коллекционера в том, что никаких тайных планов не имеет, да и вообще очень сомневается в особых способностях инструмента. Но вот Решетов, произнеся ещё несколько фраз, на которые Володя отреагировал кивками головы и ещё более глупой улыбкой, поднес скрипку к подбородку и стал водить смычком.
Володя музыку слышал, она долетала до него через плотную восковую преграду, но мальчик различил мелодию. Он, признаться, никогда не слышал её раньше, и она внезапно захватила его и очаровала. "Я обязательно узнаю, что это за соната! - с восторгом думал Володя. - Разве рок может сравниться с этой дивной, божественной музыкой?! Боже, как я люблю эту музыку!"
Его сознание стало обволакиваться каким-то туманом, во рту появился металлический привкус. Володя понимал, что инфразвук проникает сквозь его тело, хоть он почти и не слышит скрипки. "Упасть в обморок мне никак нельзя! - сказал себе Володя твердо. - Иначе все насмарку! Я могу лишь притвориться потерявшим сознание. Ну, садист, смотри, ты уже добился своего!"
Он покачнулся на стуле, схватился обеими руками за уши, стал что-то стонать, просить остановить игру. Мельком взглядывая на коллекционера, он видел, что тот продолжает играть и улыбается, выставляя напоказ свои отвратительные острые зубы. И вот уже Володя повалился на пол, стараясь упасть так, чтобы не больно ушибиться. Сквозь воск он уже не слышал ничего, и он понял, что Решетов кончил играть.
Володя нарочно упал так, чтобы была видна большая часть комнаты. Сквозь неплотно закрытые веки он видел, что хозяин вначале сел на диван, положив скрипку рядом с собой. Посидев и посмотрев в сторону Володи с каким-то умиленным выражением лица, он вдруг поднялся и вышел в коридор. Медлить было нельзя, и Володя, как ванька-встанька, вскочил на ноги, метнулся к скрипке и бросился с нею в коридор, очень надеясь на то, что коллекционера там не будет. Он схватился рукой за один замок - открыл его, за другой, но тут даже сквозь восковые пробки пробилось язвительное:
- Ах, какие мы, оказывается, притворщики! Ха-ха-ха!
Володя повернулся. Решетов уже не смеялся, а смотрел на него с ненавистью, протягивая вперед руку:
- Ну, отдай же мне её, отдай. Это не твоя вещь. Я заплатил за неё деньги! Отдай, будь благоразумным!
Медленно мужчина наступал на Володю, и в глазах его, линялых и рыбьих, мальчик прочел себе приговор. Можно было, конечно, признав неудачу, бросить ему скрипку, пообещать принести чертеж, но бегущие из зала мужчины и женщины, старики и дети, падающие в обморок, доведенные до истерики и инфаркта, вспомнились Володе, будто он увидел их в этих стеклянных глазах.
Молнией он метнулся в комнату, пока не зная, что в этом дурацком помещении без углов может помочь ему. Здесь царил полумрак, только на столе дрожали огоньки трех горящих в подсвечнике свечей. Бросившись к окну, где стоял мольберт и небольшой столик с палитрой, кистями и красками, Володя увидел бутылку, на которой четкими буквами было написано: "растворитель".
Мозг работал удивительно ясно и спокойно - просто Володя ничего не боялся, даже нападения этого безумца. Таким его сделало то происшествие на лестнице... Он схватил бутылку с растворителем, понимая, что, если не сделает того, что задумал, скрипка навсегда останется у Решетова. Двух секунд хватило Володе на то, чтобы поднести скрипку к радиатору батареи центрального отопления, а другой ударить бутылкой по той же батарее сверху. Пахучая жидкость, осколки стекла пролились на скрипку, облив и Володину руку. Две другие секунды были потрачены мальчиком на то, чтобы подскочить к подсвечнику и сунуть корпус скрипки прямо в пламя.
- Не надо-о! - заорал Решетов, протягивая вперед руки со скрюченными пальцами, но в одно мгновение скрипка превратилась в факел, гудящий и яркий.
- Я убью тебя! - потрясая руками, закричал коллекционер, и Володя сквозь воск расслышал его угрозу.
Схватив со стола нож с длинным и узким лезвием, служившим, наверное, для резки хлеба, коллекционер стал подходить к Володе. Несбывшиеся надежды, ненависть ко всему миру, к тому, кто лишил его власти над людьми, отчетливо отразились сейчас в его перекошенном лице. Размахивая перед лицом коллекционера факелом, Володя пытался выйти из комнаты. Дважды Решетов почти дотянулся до Володи ножом, но с криком отдергивал обожженную руку. Пятясь, приблизился Володя к двери, все ещё размахивая горящей скрипкой синьора Орланди. Не отрывая глаз от коллекционера, он левой рукой стал нащупывать не открывшийся в прошлый раз замок. Третьего замка на двери не было. Скрипка горела уже не так ярко, как прежде. Растворитель выгорел, и теперь пылало лишь дерево. Погасни оно, нож Решетова достал бы Володю.
...Он буквально вывалился на площадку, потому что дверь открылась неожиданно. Вопль разочарования, тоски и злобы пронзил тишину лестничной клетки, но Володя уже бежал вниз, не обращая внимания на то, что держал за гриф обугленные останки инструмента колдуна Орланди. Лишь на улице он почувствовал, что в его руке что-то зажато. Взглянул - и бросил обгоревший труп страшной скрипки у входа в подъезд, а потом быстро пошел к троллейбусной остановке. В его голове все пел, надрывно и томно, прекрасный, но очень печальный мотив услышанной в башне сонаты.
"Что-то знакомое, только никак не вспомнить, - с болью подумал Володя. - Нужно обязательно узнать, что это за соната. Мама, наверное, знает..."
* * *
Когда Вероника Мефодьевна увидела Володю в архиве, то вскинула вверх свои тонкие желтые руки и прогудела:
- Ах, это так нобиле, так нобиле, что значит "благородно"! Как благородно, что ты пришел навестить меня, Володя! Не хочешь ли позаниматься документами?
- Очень хочу, - сказал Володя и развязал тесемки принесенной с собой папки. Конверт из вощеной, чуть желтоватой бумаги лег на стол перед Вероникой Мефодьевной.
- Это что такое? - даже испугалась женщина, но Володя сразу услышал в её восклицании игру и притворство.
- Письмо и чертеж. Я украл их из вашего архива, но они были мне очень нужны...
- О, для чего нужны, не рассказывай. Мне это неинтересно. А впрочем, как-нибудь с удовольствием выслушаю, что с тобой происходило все это время. Ну что... нашел скрипку? - спросила она совсем уж приглушенным голосом.
- Нашел, - кивнул Володя, - но я... сжег её. Так было нужно. Иначе ею воспользовались бы... не по назначению. Я знаю, вы читали это письмо и знали о том, что оно пропало.
Женщина сделала вид, что сердится:
- Ну, читала ли я его или нет - не твое дело. Главное - ты принес его назад. Впрочем, я и не сомневалась в этом. Ты ведь чудесный мальчик, умный, но немного... того...
Она покрутила в воздухе рукой, и Володя не понял, что она имела в виду, поднялся, собираясь идти, а Вероника Мефодьевна будто вспомнила:
- Ах да! Скрипку-то нашли!
- Как нашли? - чуть не лишился языка Володя.
- А так - в фондах! Не пропавшую скрипку, конечно, а другую, ей взамен. Повесили на место и даже прилепили старую этикетку - скрипка Страдивари, великого итальянского мастера. Если и её украдут, то разыщут другую, да и повесят на прежнее место, такие, Володя, нынче времена. - И женщина вздохнула.
Володя легонько пожал её сухую в морщинах руку, а потом, быстро нагнувшись, поцеловал её и побежал наверх. На душе было легко и очень-очень адажио.