– А что я такого сказал?
– Как – что?! Ваши слова циничны и очень некрасивы! – воскликнула собеседница.
– Но разве я виноват в черствости и бессердечии нынешней молодежи? – возразил Локи. – Вы согласны с моим мнением?
– Да бросьте вы!..
– Да-да. А иногда и просто безжалостна, – убеждал сэр Дэнверс. – И вовсе не из-за врожденной жестокости. А просто потому, что нынешнему поколению безразлично, как скажутся их поступки на судьбе других. Они думают только о себе. – Локи, не надевая, приложил к лицу еще одну маску. Искусно раскрашенная и напоминающая настоящее лицо личина запечатлела в себе черты девушки, нежной и невинной до кончиков длинных ресниц. – Все они слепы. Слепы и глухи ко всему, кроме собственных интересов, – продолжал мужчина. – Если им что-то понравится, они непременно должны заполучить желаемое. А попробуй объяснить юным эгоистам, что они не правы, и они, даже искренне согласившись с тобой, через мгновение уже напрочь забудут о твоих словах. Нет, юность – жестокая пора! – Он положил маску. – А теперь я хочу поделиться с вами, с чужим человеком, такими мыслями, которыми не стал бы делиться с женой.
– Месье, вы прямо пугаете меня! – с чувством воскликнула француженка.
– О, прошу прощения! – смутился сэр Дэнверс. – Если хотите, я сейчас же замолчу.
– Нет, почему же!.. Я охотно послушаю, только…
– Так вот, вчера вечером, – начал Локи, – когда нас всех опрашивал этот доктор философии, меня вдруг посетило одно предположение. Настолько невероятное, что я долго не мог поверить. Я и сейчас не могу поверить… Идея эта возникла у меня после вопроса, заданного как раз этим самым доктором Феллом. Он поинтересовался, не посещала ли та самая внезапно умершая леди, красивая, полная сил и здоровья, не посещала ли она мой дом днем двадцать третьего декабря? Я честно описал ее появление у нас, однако кое о чем сказать не решился. Да и теперь не рискну. Только вскоре после ее ухода я видел из окна своего кабинета, как наша гостья бродила по заснеженному полю. Но бродила не одна. – Локи примерил еще одну маску. На этот раз из зеркала усмехнулось лицо самого дьявола. – Если меня спросят, я отрекусь от своих слов или просто отшучусь, но спутник женщины протянул ей какой-то предмет. И теперь я почти уверен, что видел маленький коричневый пузырек! Тот самый пузырек…
– Подождите минутку, месье, – вдруг перебила отца Дорис женщина. – Мне кажется, входная дверь открыта.
Дьявольская маска исчезла. В следующие несколько мгновений началась целая цепочка перемещений.
Когда француженка вышла в переднюю, Холден был уже на лестнице. Однако он не собирался спасаться бегством, хотя имел все шансы скрыться незамеченным. В считаные секунды в голове Дона родились два плана, но он осуществил третий, как нельзя лучше подходивший для его целей.
Когда продавщица распахнула дверь в коридор, майор уже стоял напротив, вытянув руку, как если бы собирался постучаться.
Мадемуазель Фрей оказалась стройной, подтянутой женщиной лет тридцати пяти. Черноволосая, черноглазая, с ярко накрашенными губами, резко выделявшимися на бледном лице, француженка выглядела живой и миловидной, что вполне заменяло ей красоту.
Все еще пребывая под впечатлением разговора с Локи, она окинула Холдена рассеянным взглядом и, как он и ожидал, автоматически спросила по-французски:
– Et alors, monsieur? Vous desirez? {Итак, месье, что вы хотите? (фр.)}
– Прошу прощения, мадемуазель! – громко ответил Дональд на том же языке.
Он сделал это нарочно, на случай, если обрывки беседы донесутся до Локи. Ведь если хочешь, чтобы твой голос не был узнан, лучше всего заговорить на чужом языке, чтобы слушающий не уловил в твоей речи знакомых интонаций.
– Прошу прощения, мадемуазель, но мне нужна мадам Ванья.
– Мадам Ванья? – Темные глаза француженки по-прежнему отрешенно смотрели сквозь него.
– Да. – Холден старался имитировать английский акцент. – Эта дама предсказывает будущее.
– А-а! Мадам Ванья! – наконец опомнилась женщина. – Мадам не здесь, а этажом выше.
– Простите меня за беспокойство, мадемуазель! – извинился Дон.
– Не стоит, месье.
Дверь закрылась.
Холден торопливо поднялся на последний этаж. Здесь, под самой крышей, было очень жарко. В углу тускло горела крохотная лампочка. Свесившись вниз через перила лестничной площадки и стараясь особенно не высовываться, но в то же время не упускать из виду дверь «Седжвик и K°», майор напряженно ждал.
Глава 17
Глава 18
– Как – что?! Ваши слова циничны и очень некрасивы! – воскликнула собеседница.
– Но разве я виноват в черствости и бессердечии нынешней молодежи? – возразил Локи. – Вы согласны с моим мнением?
– Да бросьте вы!..
– Да-да. А иногда и просто безжалостна, – убеждал сэр Дэнверс. – И вовсе не из-за врожденной жестокости. А просто потому, что нынешнему поколению безразлично, как скажутся их поступки на судьбе других. Они думают только о себе. – Локи, не надевая, приложил к лицу еще одну маску. Искусно раскрашенная и напоминающая настоящее лицо личина запечатлела в себе черты девушки, нежной и невинной до кончиков длинных ресниц. – Все они слепы. Слепы и глухи ко всему, кроме собственных интересов, – продолжал мужчина. – Если им что-то понравится, они непременно должны заполучить желаемое. А попробуй объяснить юным эгоистам, что они не правы, и они, даже искренне согласившись с тобой, через мгновение уже напрочь забудут о твоих словах. Нет, юность – жестокая пора! – Он положил маску. – А теперь я хочу поделиться с вами, с чужим человеком, такими мыслями, которыми не стал бы делиться с женой.
– Месье, вы прямо пугаете меня! – с чувством воскликнула француженка.
– О, прошу прощения! – смутился сэр Дэнверс. – Если хотите, я сейчас же замолчу.
– Нет, почему же!.. Я охотно послушаю, только…
– Так вот, вчера вечером, – начал Локи, – когда нас всех опрашивал этот доктор философии, меня вдруг посетило одно предположение. Настолько невероятное, что я долго не мог поверить. Я и сейчас не могу поверить… Идея эта возникла у меня после вопроса, заданного как раз этим самым доктором Феллом. Он поинтересовался, не посещала ли та самая внезапно умершая леди, красивая, полная сил и здоровья, не посещала ли она мой дом днем двадцать третьего декабря? Я честно описал ее появление у нас, однако кое о чем сказать не решился. Да и теперь не рискну. Только вскоре после ее ухода я видел из окна своего кабинета, как наша гостья бродила по заснеженному полю. Но бродила не одна. – Локи примерил еще одну маску. На этот раз из зеркала усмехнулось лицо самого дьявола. – Если меня спросят, я отрекусь от своих слов или просто отшучусь, но спутник женщины протянул ей какой-то предмет. И теперь я почти уверен, что видел маленький коричневый пузырек! Тот самый пузырек…
– Подождите минутку, месье, – вдруг перебила отца Дорис женщина. – Мне кажется, входная дверь открыта.
Дьявольская маска исчезла. В следующие несколько мгновений началась целая цепочка перемещений.
Когда француженка вышла в переднюю, Холден был уже на лестнице. Однако он не собирался спасаться бегством, хотя имел все шансы скрыться незамеченным. В считаные секунды в голове Дона родились два плана, но он осуществил третий, как нельзя лучше подходивший для его целей.
Когда продавщица распахнула дверь в коридор, майор уже стоял напротив, вытянув руку, как если бы собирался постучаться.
Мадемуазель Фрей оказалась стройной, подтянутой женщиной лет тридцати пяти. Черноволосая, черноглазая, с ярко накрашенными губами, резко выделявшимися на бледном лице, француженка выглядела живой и миловидной, что вполне заменяло ей красоту.
Все еще пребывая под впечатлением разговора с Локи, она окинула Холдена рассеянным взглядом и, как он и ожидал, автоматически спросила по-французски:
– Et alors, monsieur? Vous desirez? {Итак, месье, что вы хотите? (фр.)}
– Прошу прощения, мадемуазель! – громко ответил Дональд на том же языке.
Он сделал это нарочно, на случай, если обрывки беседы донесутся до Локи. Ведь если хочешь, чтобы твой голос не был узнан, лучше всего заговорить на чужом языке, чтобы слушающий не уловил в твоей речи знакомых интонаций.
– Прошу прощения, мадемуазель, но мне нужна мадам Ванья.
– Мадам Ванья? – Темные глаза француженки по-прежнему отрешенно смотрели сквозь него.
– Да. – Холден старался имитировать английский акцент. – Эта дама предсказывает будущее.
– А-а! Мадам Ванья! – наконец опомнилась женщина. – Мадам не здесь, а этажом выше.
– Простите меня за беспокойство, мадемуазель! – извинился Дон.
– Не стоит, месье.
Дверь закрылась.
Холден торопливо поднялся на последний этаж. Здесь, под самой крышей, было очень жарко. В углу тускло горела крохотная лампочка. Свесившись вниз через перила лестничной площадки и стараясь особенно не высовываться, но в то же время не упускать из виду дверь «Седжвик и K°», майор напряженно ждал.
Глава 17
Интересно, черт возьми, что делает здесь Локи?
Впрочем, его появление может оказаться и простым совпадением. Помнится, вчера вечером в «Уайдстэрз» отец Дорис упоминал, что собирается сегодня в город. И нет ничего удивительного в желании сэра Дэнверса покупать маски на оживленной Нью-Бонд-стрит. Но почему именно в этом здании? Почему?..
И все же расчет Холдена был точным. Если бы Локи догадывался, что в квартире гадалки, этажом выше, Марго встречалась со своим таинственным любовником, как знала это Дорис, он вряд ли удержался бы и не заглянул наверх. Хозяин «Уайдстэрз» только что слышал, как незнакомец с явным английским акцентом справлялся по-французски о мадам Ванья. И это спустя полгода после смерти Марго! Учитывая к тому же активно ведущееся полицейское расследование.
В таком случае Локи обязательно должен зайти сюда под тем или иным предлогом! Обязательно!
И поэтому майор ждал. Но время шло, а ничего не происходило.
Между тем Дональд пристально оглядывал верхний этаж в поисках способа проникнуть в квартиру. Все тот же голый коридор с единственной дубовой дверью и врезным замком. Напротив, на лестничной площадке, такое же окно с видом на соседний дом, как и этажом ниже. Холден подошел к двери и попробовал повернуть ручку.
Разумеется, заперто. Без инструментов не обойдешься. Впрочем…
Потолок над лестничной площадкой низкий, а пожарного выхода на крышу, предусмотренного правилами, нигде не видно. Значит, пожарный люк находится в квартире мадам Ванья, так что проникнуть в запертое помещение можно с крыши.
А тем временем этажом ниже по-прежнему царила тишина.
«Ты совершил ошибку! – сказал себе Дон. – Дэнверс Локи ничего не знает, забудь о нем! Представь, что его здесь нет».
Распахнув обе створки окна на лестничной площадке, Дональд взобрался на подоконник и высунул голову на улицу. Расстояние до шершавой кирпичной стены соседнего дома равнялось всего паре футов. Большинство окон в доме выглядели нежилыми. Снизу, с земли, до которой пришлось бы лететь футов сорок, доносился запах плесени.
Холден выбрался на карниз и, держась за раму изнутри, подтянулся. Правой рукой он попытался схватиться за край каменного парапета крыши, но, даже полностью вытянув Руку, он не доставал до цели дюймов на восемнадцать. Значит, придется подпрыгнуть. Дон приготовился.
Внизу прогромыхал автобус. Далеко внизу, в просвете между домами, Дональд краем глаза различал движение сверкающих стеклами автомобилей. Приняв устойчивую позу и касаясь рамы только кончиками пальцев, Холден оттолкнулся и прыгнул.
В прыжке он потерял равновесие, но правая рука все же нашла опору. Потом левая. Подтянув колени и упираясь ботинком в дюймовой ширины выступ, Дон швырнул свое тело через парапет и как кошка вскочил на ноги.
Солнце слепило глаза. Только пару секунд спустя Дон понял, что его загадочное появление из ниоткуда вызвало изумление двоих рабочих на крыше соседнего дома. Рабочие тащили длинную и тяжелую деревянную вывеску, на которой черно-золотистые буквы возвещали: «БОББИНГТОН ИЗ БАТА». Головы работяг высовывались из-за вывески, как из-за забора. Рты их были открыты от удивления.
Холден не подал виду, что заметил мужчин на крыше. Он неторопливо и задумчиво окинул взглядом крышу, потом лениво вытащил из кармана блокнот и карандаш. Хмуро глянув на исцарапанную серую поверхность крыши, Дональд чиркнул в блокноте пару строк, потом немного прошелся, скрипя жестью, и сделал еще одну запись. Осмотрев центральный дымоход, одна из труб которого наклонилась почти на сорок пять градусов, майор сделал сразу несколько пометок, а потом с самодовольным, торжествующим видом громко, чтобы услышали рабочие, проговорил:
– Теперь они мне заплатят за все сполна!
– Вонючий стукач! Гнида! – крикнул один из работяг.
Другой промолчал, но презрение, исходившее от него, почувствовали бы даже ангелы на небесах. Потому что нельзя игнорировать тот факт, что в такой свободной и демократичной стране, как Англия, вам достаточно только намекнуть, что вы умеете профессионально «стучать» (то есть шпионить, вынюхивать и добывать компрометирующие сведения), как вас без колебаний примут где угодно. Деревянная вывеска на соседней крыше исполнила что-то вроде боевого танца, зато от возникшего было подозрения не осталось и следа.
– Гнида! – снова выкрикнул кипящий негодованием голос, и вывеска, словно подвыпившее четвероногое, продолжила путь к фасаду.
А между тем Холден обнаружил вход в комнаты мадам Банья.
Пожарный люк находился далеко сзади, у самого гребня крыши, рядом с невысокой дымовой трубой. По соседству располагалось наклонное застекленное окно, тщательно занавешенное изнутри и запертое на замок. Что же касается люка… Большинство домовладельцев во всем мире вряд ли вспомнят, заперт ли их чердачный люк. Но даже если таковой и окажется заперт на засов, прогнившая древесина или ржавая жесть легко поддастся острому ножу, просунутому под крышку. Пальцы Холдена нащупали в кармане складной нож.
Но он не осмеливался действовать, пока двое рабочих не закончат устанавливать вывеску на металлических шестах, укрепленных на фасаде здания. Поэтому Дон расхаживал взад и вперед по этой проклятой крыше, пряча перепачканные копотью ладони и строча в блокноте, пока пролетарии тянули резину и без конца пререкались.
Это был открытый всем ветрам участок кровли, напоминающий полянку среди леса печных труб. На юге в промежутках между дымоходами можно было различить сверкающие на солнце окна зданий на Пикадилли. На севере ветер развевал флаги над Селфриджем. Солнце медленно ползло под уклон. «Господи, когда же закончат эти рабочие? Могут они поторопиться?»
В воздухе пахло гарью, потому что…
Холден вдруг замер, уставившись на маленький дымоход у самого гребня. Тающий под порывами ветра, оттуда по верхнему краю крыши стелился, завиваясь кольцами, желтовато-серый дымок.
В темных, неосвещенных, запертых комнатах мадам Ванья, Давно пустующих после смерти Марго, кто-то есть! Этот человек пришел сюда раньше Дональда и теперь сжигает что-то в камине. Возможно, с этим дымком улетучиваются жизненно важные улики.
Нет! Плевать на рабочих – он больше не может ждать! Дон осторожно подергал крышку люка – на засов не заперто. Хорошенько поддав плечом, Холден распахнул ее и уперся взглядом в густую темноту. Что бы ни находилось там, внизу, это не могла быть комната, где неизвестный топил камин.
Холден бесшумно протиснулся внутрь, опустив за собою крышку и оставив лишь узенькую щелочку, в которую просачивался свет. Присмотревшись, Дон разглядел внизу ржавую газовую плиту и понял, что попал на кухню. Дальше располагалась ванная и две комнаты – цель его путешествия. Да! Вот она, закрытая дверь. Теперь нужно действовать бесшумно!
Спустившись прямо на плиту, майор расслабил мышцы и почти беззвучно спрыгнул на пол. Застарелая вонь засоренной раковины и мышиного помета усиливала гнетущую атмосферу, царящую в помещении. Благодаря полоске света над краем люка Дон как следует разглядел и раковину, и кухонные шкафчики, и линолеум на полу, и дверь, ведущую в комнаты.
Когда Холден взялся за ручку, на него пахнуло опасностью. Бывший разведчик ощутил близость насилия и смерти так же отчетливо, как ощущаешь напряженность, войдя в комнату, где только что произошла ссора.
Дон открыл дверь, коснувшуюся какой-то мягкой преграды – возможно, занавески. По-прежнему ничего не видя в кромешной тьме, он ощупал стены и наткнулся на другую дверь с торчащим в замке ключом, который Холден тут же бессознательно повернул.
Выставив вперед руки, майор нащупал за дверью тяжелые пыльные портьеры и бесшумно проскользнул внутрь.
– Ах ты, свинья! – прошептал в полумраке чей-то голос.
Холден замер.
Если даже этот шепот ему и померещился, то потрескивание огня в камине точно не пригрезилось. Приглядевшись, Холден заметил справа от двери широкую низкую софу, частично заслонявшую камин, однако больше ничего не смог различить в этом душном, пыльном сумраке. Угасавший огонь в камине по временам ярко вспыхивал, тяжелый запах горящей полированной древесины и какой-то плотной ткани наполнял комнату.
И тут началось.
Из-за софы, отчетливо вырисовываясь на фоне догорающего огня, возникла человеческая голова. Она поднималась медленно, с трудом, и постепенно начали проступать кон туры фигуры. Этот силуэт источал злобу. Покачнувшись, он вдруг опустил руку, и прямо в голову Холдену из темноты метнулся какой-то предмет. В полете он сверкнул собственным светом. Увернувшись, Дон услышал, как предмет тяжело ударился у него за спиной о дверь и, упав на ковер, медленно покатился в сторону камина. Тут Холден наконец разглядел его – это был хрустальный шар для предсказаний.
Пригнувшись, разведчик медленно двинулся на противника. Тот молча отступил. Удушливая гарь по-прежнему отравляла воздух. С каждым шагом Холдена фигура пятилась назад. Майор решил обогнуть камин и, напряженно вглядываясь в темноту, заметил, что незнакомец пытается нащупать что-то на стене. В следующий миг ему это удалось, но результат оказался для Дона неожиданным.
Щелкнул выключатель, и на столе посреди комнаты зажглась тусклая лампа в сферическом стеклянном абажуре. Холден опустил руки в немом изумлении.
Перед ним, держась за выключатель, стоял ошеломленный и растерянный Торли Марш.
Накрахмаленный воротничок маклера болтался на нескольких нитках, черный галстук съехал вбок и затянулся в тугой узел. Костюм Торли был весь перепачкан пылью, бледное лицо приобрело бессмысленное выражение, но, как и всегда, ни единая прядь покрытых лаком волос не выбилась из его тщательно уложенной прически.
Наконец взгляд бывшего приятеля прояснился.
– Дон! Старина! – воскликнул он дружески, слабо улыбнувшись.
Протянув Холдену руку, он неуверенно двинулся навстречу, но вдруг зашатался и рухнул лицом вниз.
Только теперь майор заметил на затылке Торли запекшуюся кровь и ржавые пятна на магическом кристалле.
– Торли! – окликнул он.
Мощная фигура на полу не шевелилась.
– Торли!
Холден бросился к лежащему Маршу и попытался приподнять его. Обхватив обмякшее тело под мышками, Дон, напрягая все силы, доволок его до софы.
– Торли! Ты слышишь меня?
Кое-как взгромоздив бесчувственного приятеля на подушки, Дон продолжал поддерживать его за плечи. Торли попытался заговорить. Губы раненого беспомощно задергались как у человека, страдающего заиканием, но он не смог произнести ни слова. Две крупных слезы покатились по бледным щекам.
Теплые чувства, которые Дональд когда-то испытывал к былому товарищу, вновь нахлынули на Холдена, и воспоминания о мягком характере приятеля, его бескорыстии и доброте замелькали перед глазами, словно картинки калейдоскопа. Если даже Торли сознательно пытался оговорить Силию… Все равно нельзя ненавидеть человека, который тяжело ранен и нуждается в помощи.
Марш был действительно серьезно ранен. Насколько серьезно, Дон не мог сказать с уверенностью, но еле уловимое биение пульса Торли ему совсем не нравилось. Тяжелый хрустальный шар, по весу не уступающий хорошей дубине, мог оказаться опасным и даже смертельным оружием.
Внезапно Холдена осенило: «Телефон!»
Доктор Фелл говорил об имеющемся здесь телефоне. Уложив приятеля на бок, Дональд обследовал комнату. Помещение и впрямь выглядело настоящим обиталищем пророчицы. Все здесь было черного цвета – и ковер, и портьеры на дверях, и занавеси на окнах, – за исключением лишь высокого кресла эпохи короля Якова, обитого красной камкой, стоявшего посреди комнаты рядом с резным деревянным столом. Видимо, оно служило сиденьем предсказательницы, а напротив стояло еще одно, предназначенное для посетителей.
На столе царил страшный беспорядок, судя по всему образовавшийся во время борьбы Марша с неизвестным врагом. У одной из стен Дональд заметил резной шкафчик с ключом в замке. Но телефона нигде не было видно.
В камине, шипя и испуская маслянистый дым, догорали куски полированного дерева и ткани. Схватив каминные щипцы и помогая себе руками, Дон выгреб содержимое на мраморную плиту перед очагом.
Да, все-таки он опоздал. Опоздал! Потому что неизвестный проломивший шаром голову приятеля, успел улизнуть.
На софе застонал Торли. Телефон! Надо искать телефон!
Обойдя комнату, майор наткнулся на еще одну дверь, ведущую в первое из двух смежных помещений, окна которого выходили на Нью-Бонд-стрит. Шторы здесь не были задернуты. Это была комната ожидания, очень похожая на приемную врача но нашпигованная всевозможной мистической атрибутикой. Здесь, на маленьком столике у стены, Холден обнаружил цель своих поисков.
Единственное, чем он мог сейчас помочь другу, – это набрать три девятки и вызвать «скорую». Но это означало поставить в известность полицию, что решительно противоречило планам доктора Фелла. Что же предпринять? Стоп! Есть идея!
Правую руку, которой Дон выгребал горящие куски дерева из камина, щипало и жгло, когда он крутил диск. Казалось, его не соединят никогда. И вот наконец…
– Военное министерство? – Голос разведчика прозвучал неестественно громко в тишине наполненной магическими предметами приемной. – Добавочный восемь четыре один, пожалуйста!
И снова пауза; слышна только вибрация стекол от проносящегося внизу транспорта.
– Добавочный восемь четыре один? – уточнил Холден. – Я хочу поговорить с полковником Уоррендером.
– Извините, сэр, но полковник вышел.
– Черта с два! – Дон представил, как секретарша на другом конце провода отпрянула от трубки. – Черта с два он вышел! Я же слышу, как он гремит стаканами у себя на столе! Передайте, что с ним хочет поговорить майор Холден по делу чрезвычайной важности… Алло! Фрэнк?..
– Да? – произнес знакомый ироничный голос.
В соседней комнате Торли Марш истерически рассмеялся. Жиденький, слабый и какой-то механический смех приятеля ударил по нервам. Веселье Марша казалось нездоровым, лихорадочным, а то и предсмертным.
– Фрэнк, у меня нет времени на объяснения. Не мог бы ты втайне организовать неотложную помощь из какой-нибудь частной клиники для серьезно раненного человека? Возможен пролом черепа. Сумеешь?
– Дон, это абсолютно невоз… – начал возражать полковник и вдруг спросил: – Слушай, Дон, а это, случайно, не связано с девушкой, похитившей твое сердце?
– В каком-то смысле связано.
– Вот те на! Ну и как, удалось тебе заглянуть ей под юбку?
– Фрэнк, мне сейчас не до шуток! – взорвался Холден.
Голос Уоррендера посерьезнел.
– Надеюсь, никаких грязных дел? – встревожился он. – Дай слово, что ты не влип в неприятности!
– Даю слово, – твердо ответил Дональд.
– Хорошо, – вздохнул Уоррендер. – Тогда диктуй адрес.
Холден назвал улицу и номер дома.
– Твоя неотложка будет там через десять минут, ни о чем не спрашивай. Расскажешь мне обо всем позже.
Полковник повесил трубку.
Холден опустился на стул. Рука горела огнем. Разведчик вдруг ощутил горький привкус поражения – ему не удалось появиться вовремя и перехватить убийцу. Кто же убийца? Не все ли равно? Дону поручили обыскать квартиру, и он, гори оно все синим пламенем, обыщет ее!
Холден вернулся в занавешенную мрачными черными портьерами комнату, где тусклый свет настольной лампы только подчеркивал густоту теней. Он ничем не мог помочь сейчас Торли, который пребывал в бессознательном состоянии, тяжело и хрипло дыша. Дональд принялся исследовать стол.
Разведчик с отвращением обнаружил, что съехавшая набок черная скатерть являлась на самом деле старинным погребальным покровом. Эта деталь наводила на мысли уже не о надувательстве, а скорее о ненормальности. Помятый вид ткани свидетельствовал о происходившей здесь борьбе. В нескольких местах виднелись пятна подсохшей крови.
На столе помимо подставки для шара Холден заметил только два предмета – голову ибиса из зеленого жадеита, лежавшую на самом краю, и плоскую бронзовую тарелку с выгравированным на ней символом и какой-то подписью. Рисунок показался Дону смутно знакомым. Стоп! Ну конечно! Такое же изображение красовалось на золотом перстне, которым доктор Фелл запечатывал дверь склепа. Майор склонился пониже, чтобы различить выгравированные строки.
«Это спящий сфинкс. Он грезит о Парабрахме – уделе, уготованном смертным. Человеческая его часть символизирует высшие начала, звериная – низшие. Он также олицетворяет собою две стороны человеческого естества: внешнюю, Представленную на обозрение всему миру, и внутреннюю, о которой догадываются лишь немногие».
Не задумываясь над мистическим смыслом этих фраз, Холден начал торопливо рыться в ящиках стола. Все они оказались не заперты и пусты. Ничего – ни монетки, ни забытой газеты. Дон попробовал поискать потайные отделения, но безуспешно. Может быть, с резным шкафчиком напротив камина ему повезет больше?
Торли, не приходя в сознание, громко стонал, пока Дональд отпирал дверцу ключом, торчавшим в замке. Внутри он обнаружил небольшую, вполне современную стальную коробку с картотекой, чьи незапертые ящики свободно выдвигались. Все карточки оказались девственно-чистыми, но Холден заметил, что многие попросту отсутствуют. Они были вырваны, как Дон определил на ощупь, уже давно.
Майор понял, что из картотеки бесследно исчезли имена клиентов мадам Ванья. Не найдя внутри больше ничего интересного, он принялся осматривать стенки деревянного шкафчика.
Это была старинная вещь работы времен флорентийского Ренессанса, украшенная резьбой с изображением древних гербов и ликов святых. Вероятно, этот мебельный шедевр попал в квартиру гадалки из Касуолла. Тихо присвистнув, Холден чиркнул зажигалкой и осветил нижнюю часть резьбы. Чтобы не слышать прерывистого дыхания Торли, напоминающего предсмертный хрип, Дон принялся размышлять вслух:
– Когда итальянский мастер, чьи кропотливые руки создали подлинное произведение искусства, не соблюдает пропорций, это уже интересно… А если одно из украшений-розочек вдруг оказывается крупнее остальных, это… Торли, ради бога, тише!
Приятель снова зашелся в приступе лихорадочного смеха.
– Пожалуйста, успокойся! – жалобно произнес Дон. – Я ничем не могу помочь тебе! Сейчас приедет «скорая»!
Об обожженной руке Холден забыл напрочь. Кровь стучала в висках. Опустившись на колени перед шкафчиком, Дональд нажал на розочку, казавшуюся явно крупнее остальных.
Раздался слабый щелчок, и снизу выдвинулся небольшой ящичек, доверху набитый серыми листами бумаги, исписанными торопливым, но четким и разборчивым почерком сестры Силии.
Это были любовные письма Марго, и верхнее было датировано двадцать вторым декабря.
Итак, поиски увенчались успехом.
Дон погасил зажигалку, уже начинавшую шипеть, и, стоя на коленях в полумраке, бережно взял в руки письмо. Разбирать небрежные строки не хотелось: Холдену мерещилось, будто покойная Марго, кареглазая, с ямочками на щеках, бродит где-то рядом.
Дональд встал, убрал зажигалку в карман и, вернувшись к столу, разложил письмо на погребальном покрове под лампой. Слова, написанные миссис Торли Марш, а вместе с ними и она сама начали оживать.
Впрочем, его появление может оказаться и простым совпадением. Помнится, вчера вечером в «Уайдстэрз» отец Дорис упоминал, что собирается сегодня в город. И нет ничего удивительного в желании сэра Дэнверса покупать маски на оживленной Нью-Бонд-стрит. Но почему именно в этом здании? Почему?..
И все же расчет Холдена был точным. Если бы Локи догадывался, что в квартире гадалки, этажом выше, Марго встречалась со своим таинственным любовником, как знала это Дорис, он вряд ли удержался бы и не заглянул наверх. Хозяин «Уайдстэрз» только что слышал, как незнакомец с явным английским акцентом справлялся по-французски о мадам Ванья. И это спустя полгода после смерти Марго! Учитывая к тому же активно ведущееся полицейское расследование.
В таком случае Локи обязательно должен зайти сюда под тем или иным предлогом! Обязательно!
И поэтому майор ждал. Но время шло, а ничего не происходило.
Между тем Дональд пристально оглядывал верхний этаж в поисках способа проникнуть в квартиру. Все тот же голый коридор с единственной дубовой дверью и врезным замком. Напротив, на лестничной площадке, такое же окно с видом на соседний дом, как и этажом ниже. Холден подошел к двери и попробовал повернуть ручку.
Разумеется, заперто. Без инструментов не обойдешься. Впрочем…
Потолок над лестничной площадкой низкий, а пожарного выхода на крышу, предусмотренного правилами, нигде не видно. Значит, пожарный люк находится в квартире мадам Ванья, так что проникнуть в запертое помещение можно с крыши.
А тем временем этажом ниже по-прежнему царила тишина.
«Ты совершил ошибку! – сказал себе Дон. – Дэнверс Локи ничего не знает, забудь о нем! Представь, что его здесь нет».
Распахнув обе створки окна на лестничной площадке, Дональд взобрался на подоконник и высунул голову на улицу. Расстояние до шершавой кирпичной стены соседнего дома равнялось всего паре футов. Большинство окон в доме выглядели нежилыми. Снизу, с земли, до которой пришлось бы лететь футов сорок, доносился запах плесени.
Холден выбрался на карниз и, держась за раму изнутри, подтянулся. Правой рукой он попытался схватиться за край каменного парапета крыши, но, даже полностью вытянув Руку, он не доставал до цели дюймов на восемнадцать. Значит, придется подпрыгнуть. Дон приготовился.
Внизу прогромыхал автобус. Далеко внизу, в просвете между домами, Дональд краем глаза различал движение сверкающих стеклами автомобилей. Приняв устойчивую позу и касаясь рамы только кончиками пальцев, Холден оттолкнулся и прыгнул.
В прыжке он потерял равновесие, но правая рука все же нашла опору. Потом левая. Подтянув колени и упираясь ботинком в дюймовой ширины выступ, Дон швырнул свое тело через парапет и как кошка вскочил на ноги.
Солнце слепило глаза. Только пару секунд спустя Дон понял, что его загадочное появление из ниоткуда вызвало изумление двоих рабочих на крыше соседнего дома. Рабочие тащили длинную и тяжелую деревянную вывеску, на которой черно-золотистые буквы возвещали: «БОББИНГТОН ИЗ БАТА». Головы работяг высовывались из-за вывески, как из-за забора. Рты их были открыты от удивления.
Холден не подал виду, что заметил мужчин на крыше. Он неторопливо и задумчиво окинул взглядом крышу, потом лениво вытащил из кармана блокнот и карандаш. Хмуро глянув на исцарапанную серую поверхность крыши, Дональд чиркнул в блокноте пару строк, потом немного прошелся, скрипя жестью, и сделал еще одну запись. Осмотрев центральный дымоход, одна из труб которого наклонилась почти на сорок пять градусов, майор сделал сразу несколько пометок, а потом с самодовольным, торжествующим видом громко, чтобы услышали рабочие, проговорил:
– Теперь они мне заплатят за все сполна!
– Вонючий стукач! Гнида! – крикнул один из работяг.
Другой промолчал, но презрение, исходившее от него, почувствовали бы даже ангелы на небесах. Потому что нельзя игнорировать тот факт, что в такой свободной и демократичной стране, как Англия, вам достаточно только намекнуть, что вы умеете профессионально «стучать» (то есть шпионить, вынюхивать и добывать компрометирующие сведения), как вас без колебаний примут где угодно. Деревянная вывеска на соседней крыше исполнила что-то вроде боевого танца, зато от возникшего было подозрения не осталось и следа.
– Гнида! – снова выкрикнул кипящий негодованием голос, и вывеска, словно подвыпившее четвероногое, продолжила путь к фасаду.
А между тем Холден обнаружил вход в комнаты мадам Банья.
Пожарный люк находился далеко сзади, у самого гребня крыши, рядом с невысокой дымовой трубой. По соседству располагалось наклонное застекленное окно, тщательно занавешенное изнутри и запертое на замок. Что же касается люка… Большинство домовладельцев во всем мире вряд ли вспомнят, заперт ли их чердачный люк. Но даже если таковой и окажется заперт на засов, прогнившая древесина или ржавая жесть легко поддастся острому ножу, просунутому под крышку. Пальцы Холдена нащупали в кармане складной нож.
Но он не осмеливался действовать, пока двое рабочих не закончат устанавливать вывеску на металлических шестах, укрепленных на фасаде здания. Поэтому Дон расхаживал взад и вперед по этой проклятой крыше, пряча перепачканные копотью ладони и строча в блокноте, пока пролетарии тянули резину и без конца пререкались.
Это был открытый всем ветрам участок кровли, напоминающий полянку среди леса печных труб. На юге в промежутках между дымоходами можно было различить сверкающие на солнце окна зданий на Пикадилли. На севере ветер развевал флаги над Селфриджем. Солнце медленно ползло под уклон. «Господи, когда же закончат эти рабочие? Могут они поторопиться?»
В воздухе пахло гарью, потому что…
Холден вдруг замер, уставившись на маленький дымоход у самого гребня. Тающий под порывами ветра, оттуда по верхнему краю крыши стелился, завиваясь кольцами, желтовато-серый дымок.
В темных, неосвещенных, запертых комнатах мадам Ванья, Давно пустующих после смерти Марго, кто-то есть! Этот человек пришел сюда раньше Дональда и теперь сжигает что-то в камине. Возможно, с этим дымком улетучиваются жизненно важные улики.
Нет! Плевать на рабочих – он больше не может ждать! Дон осторожно подергал крышку люка – на засов не заперто. Хорошенько поддав плечом, Холден распахнул ее и уперся взглядом в густую темноту. Что бы ни находилось там, внизу, это не могла быть комната, где неизвестный топил камин.
Холден бесшумно протиснулся внутрь, опустив за собою крышку и оставив лишь узенькую щелочку, в которую просачивался свет. Присмотревшись, Дон разглядел внизу ржавую газовую плиту и понял, что попал на кухню. Дальше располагалась ванная и две комнаты – цель его путешествия. Да! Вот она, закрытая дверь. Теперь нужно действовать бесшумно!
Спустившись прямо на плиту, майор расслабил мышцы и почти беззвучно спрыгнул на пол. Застарелая вонь засоренной раковины и мышиного помета усиливала гнетущую атмосферу, царящую в помещении. Благодаря полоске света над краем люка Дон как следует разглядел и раковину, и кухонные шкафчики, и линолеум на полу, и дверь, ведущую в комнаты.
Когда Холден взялся за ручку, на него пахнуло опасностью. Бывший разведчик ощутил близость насилия и смерти так же отчетливо, как ощущаешь напряженность, войдя в комнату, где только что произошла ссора.
Дон открыл дверь, коснувшуюся какой-то мягкой преграды – возможно, занавески. По-прежнему ничего не видя в кромешной тьме, он ощупал стены и наткнулся на другую дверь с торчащим в замке ключом, который Холден тут же бессознательно повернул.
Выставив вперед руки, майор нащупал за дверью тяжелые пыльные портьеры и бесшумно проскользнул внутрь.
– Ах ты, свинья! – прошептал в полумраке чей-то голос.
Холден замер.
Если даже этот шепот ему и померещился, то потрескивание огня в камине точно не пригрезилось. Приглядевшись, Холден заметил справа от двери широкую низкую софу, частично заслонявшую камин, однако больше ничего не смог различить в этом душном, пыльном сумраке. Угасавший огонь в камине по временам ярко вспыхивал, тяжелый запах горящей полированной древесины и какой-то плотной ткани наполнял комнату.
И тут началось.
Из-за софы, отчетливо вырисовываясь на фоне догорающего огня, возникла человеческая голова. Она поднималась медленно, с трудом, и постепенно начали проступать кон туры фигуры. Этот силуэт источал злобу. Покачнувшись, он вдруг опустил руку, и прямо в голову Холдену из темноты метнулся какой-то предмет. В полете он сверкнул собственным светом. Увернувшись, Дон услышал, как предмет тяжело ударился у него за спиной о дверь и, упав на ковер, медленно покатился в сторону камина. Тут Холден наконец разглядел его – это был хрустальный шар для предсказаний.
Пригнувшись, разведчик медленно двинулся на противника. Тот молча отступил. Удушливая гарь по-прежнему отравляла воздух. С каждым шагом Холдена фигура пятилась назад. Майор решил обогнуть камин и, напряженно вглядываясь в темноту, заметил, что незнакомец пытается нащупать что-то на стене. В следующий миг ему это удалось, но результат оказался для Дона неожиданным.
Щелкнул выключатель, и на столе посреди комнаты зажглась тусклая лампа в сферическом стеклянном абажуре. Холден опустил руки в немом изумлении.
Перед ним, держась за выключатель, стоял ошеломленный и растерянный Торли Марш.
Накрахмаленный воротничок маклера болтался на нескольких нитках, черный галстук съехал вбок и затянулся в тугой узел. Костюм Торли был весь перепачкан пылью, бледное лицо приобрело бессмысленное выражение, но, как и всегда, ни единая прядь покрытых лаком волос не выбилась из его тщательно уложенной прически.
Наконец взгляд бывшего приятеля прояснился.
– Дон! Старина! – воскликнул он дружески, слабо улыбнувшись.
Протянув Холдену руку, он неуверенно двинулся навстречу, но вдруг зашатался и рухнул лицом вниз.
Только теперь майор заметил на затылке Торли запекшуюся кровь и ржавые пятна на магическом кристалле.
– Торли! – окликнул он.
Мощная фигура на полу не шевелилась.
– Торли!
Холден бросился к лежащему Маршу и попытался приподнять его. Обхватив обмякшее тело под мышками, Дон, напрягая все силы, доволок его до софы.
– Торли! Ты слышишь меня?
Кое-как взгромоздив бесчувственного приятеля на подушки, Дон продолжал поддерживать его за плечи. Торли попытался заговорить. Губы раненого беспомощно задергались как у человека, страдающего заиканием, но он не смог произнести ни слова. Две крупных слезы покатились по бледным щекам.
Теплые чувства, которые Дональд когда-то испытывал к былому товарищу, вновь нахлынули на Холдена, и воспоминания о мягком характере приятеля, его бескорыстии и доброте замелькали перед глазами, словно картинки калейдоскопа. Если даже Торли сознательно пытался оговорить Силию… Все равно нельзя ненавидеть человека, который тяжело ранен и нуждается в помощи.
Марш был действительно серьезно ранен. Насколько серьезно, Дон не мог сказать с уверенностью, но еле уловимое биение пульса Торли ему совсем не нравилось. Тяжелый хрустальный шар, по весу не уступающий хорошей дубине, мог оказаться опасным и даже смертельным оружием.
Внезапно Холдена осенило: «Телефон!»
Доктор Фелл говорил об имеющемся здесь телефоне. Уложив приятеля на бок, Дональд обследовал комнату. Помещение и впрямь выглядело настоящим обиталищем пророчицы. Все здесь было черного цвета – и ковер, и портьеры на дверях, и занавеси на окнах, – за исключением лишь высокого кресла эпохи короля Якова, обитого красной камкой, стоявшего посреди комнаты рядом с резным деревянным столом. Видимо, оно служило сиденьем предсказательницы, а напротив стояло еще одно, предназначенное для посетителей.
На столе царил страшный беспорядок, судя по всему образовавшийся во время борьбы Марша с неизвестным врагом. У одной из стен Дональд заметил резной шкафчик с ключом в замке. Но телефона нигде не было видно.
В камине, шипя и испуская маслянистый дым, догорали куски полированного дерева и ткани. Схватив каминные щипцы и помогая себе руками, Дон выгреб содержимое на мраморную плиту перед очагом.
Да, все-таки он опоздал. Опоздал! Потому что неизвестный проломивший шаром голову приятеля, успел улизнуть.
На софе застонал Торли. Телефон! Надо искать телефон!
Обойдя комнату, майор наткнулся на еще одну дверь, ведущую в первое из двух смежных помещений, окна которого выходили на Нью-Бонд-стрит. Шторы здесь не были задернуты. Это была комната ожидания, очень похожая на приемную врача но нашпигованная всевозможной мистической атрибутикой. Здесь, на маленьком столике у стены, Холден обнаружил цель своих поисков.
Единственное, чем он мог сейчас помочь другу, – это набрать три девятки и вызвать «скорую». Но это означало поставить в известность полицию, что решительно противоречило планам доктора Фелла. Что же предпринять? Стоп! Есть идея!
Правую руку, которой Дон выгребал горящие куски дерева из камина, щипало и жгло, когда он крутил диск. Казалось, его не соединят никогда. И вот наконец…
– Военное министерство? – Голос разведчика прозвучал неестественно громко в тишине наполненной магическими предметами приемной. – Добавочный восемь четыре один, пожалуйста!
И снова пауза; слышна только вибрация стекол от проносящегося внизу транспорта.
– Добавочный восемь четыре один? – уточнил Холден. – Я хочу поговорить с полковником Уоррендером.
– Извините, сэр, но полковник вышел.
– Черта с два! – Дон представил, как секретарша на другом конце провода отпрянула от трубки. – Черта с два он вышел! Я же слышу, как он гремит стаканами у себя на столе! Передайте, что с ним хочет поговорить майор Холден по делу чрезвычайной важности… Алло! Фрэнк?..
– Да? – произнес знакомый ироничный голос.
В соседней комнате Торли Марш истерически рассмеялся. Жиденький, слабый и какой-то механический смех приятеля ударил по нервам. Веселье Марша казалось нездоровым, лихорадочным, а то и предсмертным.
– Фрэнк, у меня нет времени на объяснения. Не мог бы ты втайне организовать неотложную помощь из какой-нибудь частной клиники для серьезно раненного человека? Возможен пролом черепа. Сумеешь?
– Дон, это абсолютно невоз… – начал возражать полковник и вдруг спросил: – Слушай, Дон, а это, случайно, не связано с девушкой, похитившей твое сердце?
– В каком-то смысле связано.
– Вот те на! Ну и как, удалось тебе заглянуть ей под юбку?
– Фрэнк, мне сейчас не до шуток! – взорвался Холден.
Голос Уоррендера посерьезнел.
– Надеюсь, никаких грязных дел? – встревожился он. – Дай слово, что ты не влип в неприятности!
– Даю слово, – твердо ответил Дональд.
– Хорошо, – вздохнул Уоррендер. – Тогда диктуй адрес.
Холден назвал улицу и номер дома.
– Твоя неотложка будет там через десять минут, ни о чем не спрашивай. Расскажешь мне обо всем позже.
Полковник повесил трубку.
Холден опустился на стул. Рука горела огнем. Разведчик вдруг ощутил горький привкус поражения – ему не удалось появиться вовремя и перехватить убийцу. Кто же убийца? Не все ли равно? Дону поручили обыскать квартиру, и он, гори оно все синим пламенем, обыщет ее!
Холден вернулся в занавешенную мрачными черными портьерами комнату, где тусклый свет настольной лампы только подчеркивал густоту теней. Он ничем не мог помочь сейчас Торли, который пребывал в бессознательном состоянии, тяжело и хрипло дыша. Дональд принялся исследовать стол.
Разведчик с отвращением обнаружил, что съехавшая набок черная скатерть являлась на самом деле старинным погребальным покровом. Эта деталь наводила на мысли уже не о надувательстве, а скорее о ненормальности. Помятый вид ткани свидетельствовал о происходившей здесь борьбе. В нескольких местах виднелись пятна подсохшей крови.
На столе помимо подставки для шара Холден заметил только два предмета – голову ибиса из зеленого жадеита, лежавшую на самом краю, и плоскую бронзовую тарелку с выгравированным на ней символом и какой-то подписью. Рисунок показался Дону смутно знакомым. Стоп! Ну конечно! Такое же изображение красовалось на золотом перстне, которым доктор Фелл запечатывал дверь склепа. Майор склонился пониже, чтобы различить выгравированные строки.
«Это спящий сфинкс. Он грезит о Парабрахме – уделе, уготованном смертным. Человеческая его часть символизирует высшие начала, звериная – низшие. Он также олицетворяет собою две стороны человеческого естества: внешнюю, Представленную на обозрение всему миру, и внутреннюю, о которой догадываются лишь немногие».
Не задумываясь над мистическим смыслом этих фраз, Холден начал торопливо рыться в ящиках стола. Все они оказались не заперты и пусты. Ничего – ни монетки, ни забытой газеты. Дон попробовал поискать потайные отделения, но безуспешно. Может быть, с резным шкафчиком напротив камина ему повезет больше?
Торли, не приходя в сознание, громко стонал, пока Дональд отпирал дверцу ключом, торчавшим в замке. Внутри он обнаружил небольшую, вполне современную стальную коробку с картотекой, чьи незапертые ящики свободно выдвигались. Все карточки оказались девственно-чистыми, но Холден заметил, что многие попросту отсутствуют. Они были вырваны, как Дон определил на ощупь, уже давно.
Майор понял, что из картотеки бесследно исчезли имена клиентов мадам Ванья. Не найдя внутри больше ничего интересного, он принялся осматривать стенки деревянного шкафчика.
Это была старинная вещь работы времен флорентийского Ренессанса, украшенная резьбой с изображением древних гербов и ликов святых. Вероятно, этот мебельный шедевр попал в квартиру гадалки из Касуолла. Тихо присвистнув, Холден чиркнул зажигалкой и осветил нижнюю часть резьбы. Чтобы не слышать прерывистого дыхания Торли, напоминающего предсмертный хрип, Дон принялся размышлять вслух:
– Когда итальянский мастер, чьи кропотливые руки создали подлинное произведение искусства, не соблюдает пропорций, это уже интересно… А если одно из украшений-розочек вдруг оказывается крупнее остальных, это… Торли, ради бога, тише!
Приятель снова зашелся в приступе лихорадочного смеха.
– Пожалуйста, успокойся! – жалобно произнес Дон. – Я ничем не могу помочь тебе! Сейчас приедет «скорая»!
Об обожженной руке Холден забыл напрочь. Кровь стучала в висках. Опустившись на колени перед шкафчиком, Дональд нажал на розочку, казавшуюся явно крупнее остальных.
Раздался слабый щелчок, и снизу выдвинулся небольшой ящичек, доверху набитый серыми листами бумаги, исписанными торопливым, но четким и разборчивым почерком сестры Силии.
Это были любовные письма Марго, и верхнее было датировано двадцать вторым декабря.
Итак, поиски увенчались успехом.
Дон погасил зажигалку, уже начинавшую шипеть, и, стоя на коленях в полумраке, бережно взял в руки письмо. Разбирать небрежные строки не хотелось: Холдену мерещилось, будто покойная Марго, кареглазая, с ямочками на щеках, бродит где-то рядом.
Дональд встал, убрал зажигалку в карман и, вернувшись к столу, разложил письмо на погребальном покрове под лампой. Слова, написанные миссис Торли Марш, а вместе с ними и она сама начали оживать.
«Любимый!Холден задумался. Эти фразы, по крайней мере частично, подтверждали определенную версию. Майор пробежал глазами письмо, сплошь состоявшее из интимных признаний. И внезапно прочел:
Я не стану ни отправлять, ни вручать тебе лично это письмо, как отправляла другие. Наверное, я поступаю глупо, но письмо – единственный для меня способ быть с тобой, когда тебя нет рядом! Нет рядом! Нет рядом!.. Завтра или через пару дней все наконец разрешится. Поженимся мы или вместе умрем, но…»
«Порой мне кажется, что ты меня совсем не любишь. Иногда мне даже представляется, что ты ненавидишь меня. Но ведь этого не может быть! Если ты и впрямь хочешь совершить задуманное нами, пожалуйста, прости меня за недостойные мысли! Я часто наслаждаюсь, снова и снова повторяя вслух твое имя. Повторяя и повторяя до бесконечности! Я говорю…»Холден вдруг оторвался от письма, В гробовой тишине из передней до него явственно донесся звук, заставивший его насторожиться. Кто-то тихо стучался в дверь квартиры.
Глава 18
Конечно, это могли быть люди из «Скорой помощи». Впрочем, они вряд ли постучались бы так тихо и так неуверенно. И все же это могли быть они.
Торопясь к двери, Холден заметил на ковре окровавленный камень. Им-то, скорее всего, и пробили голову Торли Маршу. Нельзя, чтобы его видели эти люди из клиники.
Не думая об отпечатках пальцев, Холден подобрал камень, обтер его письмом Марго и положил на стол. Когда вы ставите прозрачный кристалл на ровную белую скатерть, несколько капелек оказываются почти незаметны.
Торопясь к двери, Холден заметил на ковре окровавленный камень. Им-то, скорее всего, и пробили голову Торли Маршу. Нельзя, чтобы его видели эти люди из клиники.
Не думая об отпечатках пальцев, Холден подобрал камень, обтер его письмом Марго и положил на стол. Когда вы ставите прозрачный кристалл на ровную белую скатерть, несколько капелек оказываются почти незаметны.