Карр Филиппа. Дитя любви

   Бомонт Гранвиль объяснил, что я подвернула ногу и он хочет, чтобы аптекарь взглянул на нее и в случае необходимости выписал бы какую-нибудь мазь и наложил повязку.
   Аптекарь огляделся по сторонам и подвинул стул, на который меня усадили. Затем он опустился передо мной на колени и потрогал лодыжку. У меня даже дыхание перехватило от боли. Он перевел взгляд на Бомонта Гранвиля, который пристально наблюдал за мной.
   — Переломов нет, — сказал он. — Небольшой вывих, ничего особенного, через пару дней все пройдет!
   — У вас есть какая-нибудь мазь или лекарство от этого? — спросила Харриет.
   — Есть одна просто прекрасная вещь! Я намажу ногу, а потом леди надо полежать день или два, и все будет в полном порядке!
   — Так делай же! — сказал Бомонт Гранвиль. Он повернулся к Харриет. — Вы ходили по лавкам? Почему бы нам не оставить нашу пациентку здесь на время, пока ей делают перевязку, и не продолжить это увлекательное занятие? Как только она будет готова, мы вернемся. У вас есть карета? Ей не следует ходить.
   — Мы не собирались далеко отходить от Уайтхолла, поэтому пришли пешком, — объяснила Харриет.
   — Но она не может ходить! Впрочем, предоставьте это мне: я отвезу вас назад в своей коляске!
   — Вы так добры к нам, сэр! — воскликнула Харриет.
   — Я всегда к вашим услугам, — ответил он.
   — Кажется, это хорошая мысль, Присцилла, — сказала Харриет.
   Я не ответила: мной овладело беспокойство. Аптекарь взбалтывал что-то в одной из бутылочек. Я подумала: «Пока что Гранвиль не делает нам ничего плохого, но что все это значит?"
   — Тогда мы зайдем за тобой чуть позже, — сказала Харриет. — Через полчаса, ладно?
   Аптекарь ответил, что к этому времени я уже буду готова.
   — Это прекрасный выход из положения, — сказала Карлотта, — а потом мы отвезем тебя домой.
   Я проводила их взглядом. У дверей Гранвиль повернулся и еще раз взглянул на меня. Я не могла понять, что у него на уме, но чувствовала эту его вечную усмешку.
   От запахов аптеки меня начало тошнить. Я наклонилась и стянула чулок: моя нога страшно опухла. Аптекарь склонился над ней и помазал поврежденное место чем-то прохладным. Боль в ноге слегка успокоилась, но ничто не могло успокоить боль в моей душе.
   Что это могло значить? Ну почему я подвернула ногу именно в этот момент? Вероятно, потому, что при виде его мои руки и ноги сковал необъяснимый ужас!
   Так домой он отвезет нас в своей коляске! Мне следовало бы отказаться от этого, потому что потом его пригласят в дом, угостят вином, предложат перекусить. На Харриет он произвел большое впечатление, это было видно невооруженным глазом.
   Я должна напомнить ей, кто он такой. Может, она вспомнит, когда услышит его имя? То, как избил его Ли в Венеции, вызвало толки, но это было пятнадцать лет назад. Как только смогу, я сразу напомню Харриет о нем, ибо в его знакомстве мы совсем не нуждались!
   Аптекарь без перерыва расхваливал свои мази и лосьоны. Он пытался продать мне что-нибудь из своего товара: мыло для лица, которое делало кожу нежной, как у ребенка, специальные лосьоны, чтобы красить седые волосы. В его распоряжении имелись и изысканные духи для джентльменов, а для женщин его аптека была настоящей сокровищницей.
   Я откинулась на спинку стула и закрыла глаза: мои мысли были далеко от аптеки.
   Через полчаса Бомонт Гранвиль, Харриет и Карлотта вернулись. Последняя была в полном восторге: их провели по чудеснейшим лавкам, их добрый друг знал все самое лучшее на рынке и позаботился о том, чтобы они покупали товары только прекрасного качества.
   — Вы можете ходить? — Голос его был мягок и заботлив, хотя в глазах по-прежнему играла насмешка.
   — Я хотела бы поехать домой! — ответила я.
   — Моя карета уже здесь, вам надо всего лишь выйти из аптеки.
   — Но сначала, — напомнила я ему, — мы должны расплатиться с аптекарем, который так помог мне. Он пренебрежительно махнул рукой:
   — У него есть мой счет, это уже мои проблемы.
   — Я и слышать об этом ничего не хочу! — ответила я.
   — Да ничего, пустяки.
   — Прошу вас, скажите, сколько я вам должна? — обратилась я к аптекарю.
   — Я запрещаю! — приказал Гранвиль. Аптекарь виновато посмотрел на меня и развел руками.
   — Я не могу позволить этого! — настаивала я.
   — Значит, вы лишите меня этого удовольствия?
   Я достала из кошелька несколько монеток и положила их на прилавок. Аптекарь беспомощно взглянул на них. Я поняла, что он очень боится Бомонта Гранвиля.
   — Ну тогда хоть не отказывайтесь от удобств моей кареты.
   — В этом нет нужды, — ответила я. — Мы можем подождать, пока прибудет наша, надо только послать за ней.
   — Да что на тебя нашло? — рассмеявшись, спросила Харриет. — Очень невежливо с твоей стороны отказываться от столь любезно предложенной помощи!
   Он помог мне сесть в карету. Карлотта села рядом со мной, а он и Харриет расположились на противоположном сиденье.
   — Какое приключение! — воскликнула Карлотта. — Как твоя нога, Присцилла?
   — Гораздо лучше, спасибо.
   — Это было такое изумительное утро! Сначала все эти прекрасные шелка, а теперь вот это… О, я же не купила веер! Я совсем про него забыла!
   — Ничего, — сказала Харриет. — У тебя и так было очень интересное утро! А как же бедная Присцилла? Моя дорогая, я надеюсь, что сейчас боль утихла немножко?
   Я сказала, что после того, как аптекарь перевязал мне ногу, стало значительно лучше.
   — О, прости меня! — тут же воскликнула Карлотта. — Я совсем не хотела сказать, что хорошо, что ты подвернула ногу!
   — Я поняла, — ответила я, и она подарила мне одну из своих ослепительных улыбок.
   Мы подъехали к дому, и Бомонт Гранвиль соскочил, чтобы помочь нам выйти.
   — Вы непременно должны зайти и выпить с нами бокал вина! — сказала Харриет.
   Он заколебался и посмотрел на меня. К сожалению, я не нашла, что сказать для отказа.
   — Да, пожалуйста! — попросила Карлотта. — Вы обязательно должны зайти! Он повернулся к ней:
   — Вы уверены, что я не вторгаюсь в вашу жизнь?
   — Вторгаетесь?! И это после того, что вы для нас сделали?! Мы у вас в большом долгу!
   Так Бомонт Гранвиль снова вошел в мою жизнь, и вновь начался кошмар.
   — Ты знаешь, кто этот человек? — сказала я Харриет. — Это Бомонт Гранвиль!
   — Да, так его зовут.
   — Ты что, забыла Венецию? Она наморщила лоб.
   — Разве ты не помнишь? Он пытался похитить меня с бала, а на следующий день к нему в дом пришел Ли и избил его до полусмерти!
   Она вспомнила и громко рассмеялась.
   — Здесь не над чем смеяться, Харриет! Это все очень серьезно!
   — Но уже пятнадцать лет прошло с тех пор!
   — Такое никогда не забывается!
   — Моя дорогая Присцилла, ты отстала от жизни! Мужчины дерутся на дуэлях, а через неделю забывают о них. В нем просто слегка взыграла кровь!
   — Но он почти похитил меня, а еще бы чуть-чуть и…
   — Но там же был Ли! Это было так романтично! Ли спас тебя, потом вернулся, и произошла драка! Да, я действительно хорошо помню! Вся Венеция говорила об этом деле!
   — Я знать его не хочу!
   — Так вот почему ты так холодна и, по-моему, даже слишком невежлива! Ведь он все-таки предлагал нам помощь!
   — Харриет, мне не нравится этот человек! Я не хочу, чтобы он появлялся у нас в доме!
   — Но после того, что он сделал, мы были просто вынуждены пригласить его к нам!
   — Значит, будем надеяться, что на этом все и закончится, и больше мы его не увидим!
   — Но он так хотел помочь нам, и, ты должна признать, он действительно очень помог нам с тем аптекарем!
   — Мы бы обошлись и без него!
   — О, Присцилла, неужели ты никогда не простишь ему ту шалость?
   Мне хотелось закричать: «Если бы ты знала все, ты бы сразу поняла!» Я почти призналась ей, но опять не смогла заставить себя говорить.
   Наш разговор прервала Карлотта. Она несла веер, который увидела на рынке. Подойдя поближе, она помахала им перед нами.
   — Ты выходила, чтобы купить его?! — воскликнула я. — Карлотта, ни в коем случае нельзя выходить одной!
   Она покачала головой.
   — Даю вам две попытки! Итак, как ко мне попал этот прекрасный веер?
   — Грегори пошел и купил его, — сказала Харриет. — Этот мужчина портит тебя!
   — Не правильно! — возразила она. — Попробуй еще раз: не Грегори, а…
   Тут Карлотта показала нам записку. Харриет взяла ее, и вот что она прочитала:
   "Мне очень не хотелось, чтобы вы упустили этот веер, поэтому я вернулся и купил его. Прошу вас, умоляю, примите его.
   Мне хотелось кричать, что веер непременно нужно отослать обратно, что нам ничего не надо от этого человека, даже более скромных подарков!
   — Какой прелестный поступок! — сказала Харриет.
   — Это так заботливо с его стороны, — добавила Карлотта.
   — Я думаю, он очень очаровательный мужчина, — сказала Харриет почти вызывающе. Меня переполняла тревога.

ТАЙНОЕ БЕГСТВО

 
   В течение нескольких дней я никуда не выходила. На следующее утро после посещения рынка моя нога очень распухла, и Грегори сказал, что надо бы позвать доктора. Вскоре приехал доктор, но ничего нового он нам не сказал: я должна отлежаться, а через несколько дней смогу ходить.
   Я очень расстраивалась. О, как мне хотелось, чтобы мы не приезжали в Лондон! Грегори и Харриет тем временем свозили Карлотту в Малбери-гарден, а однажды вечером они поехали в Спринг-гарден, где и поужинали. Когда Карлотта зашла ко мне, чтобы поделиться впечатлениями, ее глаза сияли от восхищения. Они гуляли по садам, они ели рыбу и пирог из оленины, на сладкое были торт и взбитые сливки с сахаром, а запивали они все это великолепным мускатным вином! Они наблюдали за леди в масках, гуляющими по тропинкам, и за кавалерами, которые всячески обхаживали их. Харриет сказала, что это ничто по сравнению с тем, что здесь было во времена Карла, — тогда люди знали цену наслаждениям! Карлотта была в полном восторге от этого вечера.
   Я, затаив дыхание, ждала упоминания о Бомонте Гранвиле, ибо у меня было предчувствие, что он не позволит, чтобы Карлотта ускользнула из его рук. Я была абсолютно уверена, что он замыслил какое-то зло, и все дни, когда я лежала в постели или сидела у окна, наблюдая за проходящими мимо, были наполнены страхом и отчаянием.
   Дни шли, и постепенно я начала думать, что, может быть, придала слишком большое значение этому происшествию? Ведь в том, что произошло, не было его вины? Может, он тоже хотел забыть о прошлом?
   Однако, когда он посмотрел на меня с этой коварной улыбкой, в душе у меня зародился страх. Но я должна была надеяться, что он все-таки забыл, и хотела предложить вернуться в Эверсли раньше, чем мы намеревались.
   Наконец, я смогла кое-как ходить, правда, осторожно. Харриет сочла, что посещение театра будет для меня не слишком утомительно, и мы заказали билеты.
   Мне показалось это хорошей мыслью, и я обрадовалась, что смогу немного развеяться. Больше о Бомонте Гранвиле я не заговаривала, и вроде бы тот случай все уже забыли.
   Как это всегда волнующе — побывать в театре, особенно с Харриет, которая так много знала о нем и когда-то сама играла на сцене. Ставили пьесу Томаса Уичерли «Деревенская жена». Даже сама Харриет никогда ее не видела, и я почувствовала, что мое настроение постепенно начинает подниматься.
   Мы заказали ложу рядом со сценой. Карлотта трещала без умолку, то и дело спрашивая Харриет обо всем. Харриет это нравилось, хотя она призналась, что слишком засиделась в деревне.
   — Мы должны почаще наведываться в город, Грегори! — сказала она.
   — Да, да, пожалуйста! — воскликнула Карлотта. В воздухе стоял аромат апельсинов. Он смешивался с ароматами духов и гораздо менее приятными запахами человеческого тела. Все это было частью невероятного, но очень увлекательного мира театра. Девушки, разносящие фрукты, предлагали их молодым мужчинам, сидящим в партере, которые, очевидно, пытались изображать из себя знатоков, хотя и не очень успешно, и которые, несомненно, пришли сюда, чтобы завести новые знакомства. Из зала доносились хихиканье и другой шум, характерный для подобных мест, пока в одну из лож не вошла элегантная леди в маске, сопровождаемая щегольски одетым джентльменом. На некоторое время воцарилась тишина: все с любопытством изучали ее.
   Вскоре началась пьеса. Она была очень забавной и немного развеяла мое мрачное настроение, в котором я пребывала после встречи с Бомонтом Гранвилем. «Может, я все преувеличила?» — сказала я себе. Я уже была не той маленькой девочкой, на которую он когда-то «положил глаз». Более того, он не сделал ни одной попытки вновь завязать знакомство. Виноват был первый шок, который расстроил меня и из-за которого — и все по глупой случайности — я решила, что нам грозит несчастье.
   Но вдруг я заметила, что внимание Карлотты приковано вовсе не к сцене: она глядела на ложу напротив, которая незадолго до этого еще пустовала. Теперь она была занята. Сначала я решила, что это мне кажется: ведь я постоянно думала о нем. Но нет, потом не осталось никаких сомнений: конечно же, это был Бомонт Гранвиль! Он опоздал на пьесу, а теперь улыбался Карлотте! Мои страхи разом усилились. Выглядел он поразительно красиво, одетый по самой последней моде. Его камзол, сшитый из плотного шелка, спереди был вышит тесьмой, а пуговицы были похожи на маленькие рубины. Он носил один из самых модных париков: сейчас в них ходили все знатные люди Лондона. Парик был тщательно завит и напудрен, локоны тяжело падали на плечи, почти закрывая собой элегантный белый шелковый шарф. Его светский вид и тонкое лицо показывали всем, что у этого мужчины мало найдется соперников в благосклонности дам, но я бы предпочла самого уродливого человека в мире этому утонченному джентльмену! Я взглянула на Харриет. Она тоже его заметила, на губах у нее играла легкая улыбка. И внезапно я все поняла: они сообщили Гранвилю, что мы едем в театр, и он приехал сюда специально, чтобы немного помучить меня — он прекрасно знал об этом — и чтобы позабавиться этой, как ему казалось, весьма пикантной ситуацией!
   Я заставила себя вновь обратиться к сцене, но замечала тайные взгляды, которые «летали» между нашими ложами. Я не подала и виду — по крайней мере, я так надеялась, — что заметила Гранвиля. Я старалась смотреть только на сцену и притворялась, что мое внимание полностью поглощено пьесой, но, спроси у меня кто-нибудь, о чем там идет речь, я бы не смогла ответить.
   После первого акта он зашел к нам.
   — Какой приятный сюрприз! — Гранвиль склонился к нашим рукам: его манеры очень подходили его внешности.
   По взгляду, которым он обменялся с Карлоттой, я поняла, что это не такая уж и неожиданность — между ними существовал сговор! «О, Боже, — подумала я, — что же это означает?"
   — Я надеюсь, — говорил он тем временем, — что вы поужинаете со мной после пьесы?
   — Какая замечательная идея! — воскликнула Карлотта.
   — Да, это было бы очень хорошо, — согласилась Харриет. — Как это мило с вашей стороны! Но после пьесы человек всегда должен ужинать в хорошей компании: одно из главных удовольствий театра — это потом обсудить пьесу! Вы согласны?
   — Всем сердцем! — ответил Бомонт Гранвиль. — Мы поужинаем у меня, или вы предпочтете другое место?
   — К сожалению, думаю, нам придется отклонить это любезное предложение! — сказала я.
   Они разом посмотрели на меня. Он выглядел искренне огорченным, хотя я видела, что он от всей души забавляется происходящим.
   — Это мой первый выезд, — настаивала я, — и я в самом деле чувствую…
   Это звучало ужасно эгоистично: я мешала их празднику только потому, что мне захотелось поехать домой! Грегори, как всегда милый и обходительный, сказал:
   — Присцилла, если хочешь, я могу отвезти тебя! Они снова посмотрели на меня, а я подумала:
   "Нет, если они собираются провести вечер с ним, я останусь, чтобы посмотреть, что будет дальше». Я чувствовала, что ситуация становится все более опасной.
   — Мы развеселим вас, — просительным тоном сказал Бомонт Гранвиль. — У меня есть изумительное вино из мальвазии, которое вы непременно должны попробовать! Прошу вас, поедем! Мы будем скучать без вас!
   — Но ты же не можешь отказаться, когда тебя приглашают столь настойчиво? — сказала Харриет.
   — Присцилла, поедем! — умоляюще воскликнула Карлотта.
   — Итак, — вставил Бомонт Гранвиль, — мне кажется, леди начала сомневаться?
   — Как это мило, что вы все так беспокоитесь, поеду я или нет!
   — Тогда решено! — сказал Бомонт Гранвиль. Он присел на один из стульев и начал обсуждать пьесу.
   Когда перерыв закончился, он вернулся в свою ложу, но я все время ощущала, как он наблюдает за нами. Какой-то адский замысел созрел в его голове.
   Он вывел нас из театра и проводил через толпу народа к нашей карете. Свою он отослал домой и спросил, не разрешим ли мы ему присоединиться к нам. Я заметила, что люди почтительно расступаются перед ним, некоторые здороваются. Его явно знали многие, а многие боялись. В нем была какая-то важность, которая, как я поняла, еще больше усилила восхищение Карлотты. Я начала понимать, что Карлотта искренне увлекается им, а это ему очень нравится.
   Его дом оказался рядом с нашим.
   — Видите, мы, оказывается, близкие соседи! — сказал он. — Дом в городе просто необходим. У меня есть фамильный замок в Дорсете, но должен вам признаться, что больше времени я провожу в Лондоне, чем в деревне.
   — Я никогда не была в Дорсете! — сказала Карлотта.
   — Надеюсь, когда-нибудь мы это исправим, — ответил он.
   Дом был обставлен в той манере, которую можно было ожидать от человека со столь элегантным вкусом, и он явно гордился своим жилищем.
   Ужин для всех был уже готов, что лишь доказывало, как он был уверен в том, что мы примем его приглашение. Слуги в почтительном молчании обслуживали нас. Разумеется, мальвазия оказалась великолепной, как и остальная еда, и я заметила, что он от души наслаждается ролью хозяина. Он со знанием дела рассуждал о пьесе и об актерах, а вскоре он и Харриет возбужденно начали обсуждать театральные дела.
   Карлотта слушала, не сводя с него глаз. То и дело он посматривал на нее и нежно улыбался. Я не могла в это поверить: она принимала его за героя, как это часто бывает, когда молоденькие девушки увлекаются мужчинами, которые значительно старше их! Об этом я даже не подумала. Он же на двадцать лет старше ее! Мои мысли метались, как в лихорадке. Это была какая-то галлюцинация!
   — У вас здесь очень хороший дом, — сказала я. — А ваша жена сейчас в деревне?
   Он повернулся и подарил мне одну из своих фальшивых улыбок.
   — У меня нет жены! Да, я никогда не был женат: я был слишком большим романтиком в юности!
   — Неужели? А я считала, что романтические идеалы всегда приводят к свадьбам!
   — Я всегда искал именно идеальную женщину, ничто другое меня не устраивало!
   — Тогда не удивительно, что ваши поиски не увенчались успехом, — заметила Харриет.
   — Но меня не волнует, что молодость уже прошла, — сказал он и посмотрел на Карлотту. — Я считаю, что меня охранял добрый ангел! Знаете ли, я верю, что если вы чего-то хотите и поставили себе цель непременно добиться этого, через какое-то время ваше желание сбудется! Я еще не стар, я чувствую себя моложе и энергичнее, чем в ранней юности. Нет, леди, я не отчаиваюсь!
   — Вы много путешествовали? — спросила я.
   — Да, повидал я немало, но теперь хочется осесть здесь, в Англии, и разделить свою жизнь между Лондоном и Дорсетом. Деревня порой очень нужна: там вы понимаете, насколько сложна городская жизнь!
   — О, я полностью с вами согласна! — сказала Карлотта. — Если бы только мы почаще приезжали в Лондон!
   — Может, так и будет теперь, когда вы стали такой модницей! Она рассмеялась:
   — О, вы действительно меня такой считаете?!
   — В самом лучшем смысле этого слова! Я осуждаю тех людей, которые слепо следуют моде, тем более если она глупа или не идет им. — Он в восхищении вновь посмотрел на Карлотту. — Вы слишком молоды, чтобы помнить ту ужасную прическу, которую носили женщины во времена Карла! Никогда не понимал, как они могли выносить эти бесчисленные ряды кудряшек! Они называли их «сердцеедками». По крайней мере, думаю, они именно это обозначали, но не так уж сильно они затрагивали сердца мужчин. Мне нравится, когда леди придерживается своего собственного стиля, как вы, например, и не становится рабыней моды, которая так мимолетна!
   — Та женщина, которую мы видели в Малбери-гарден… вы помните? — улыбнулась ему Карлотта. — Она действительно выглядела очень глупо!
   — На ней было столько мушек, что она была похожа на звездное небо! — ответил он.
   В Малбери-гарден! Карлотта выдала себя: в те дни, когда я была прикована к своей комнате, они встречались!
   Я не знаю, как я смогла выдержать тот вечер. Я пыталась прятать свои страхи, старалась быть такой же веселой, как они, но все время гадала, сколько они виделись друг с другом и как далеко зашло это знакомство? Если бы мы не приезжали в Лондон!
   Домой мы вернулись уже поздно. Он усадил нас в карету и с бесподобной грацией и очарованием поцеловал наши руки. Пока мы ехали к своему дому, мои мысли пребывали в полном смятении.
   Когда мы вышли из кареты, Карлотта нежно взяла меня под руку.
   — Как нога? — спросила она. Я совсем забыла о ней. Я не могла думать ни о чем, кроме того ужаса, что навис над нами.
   — Почти ничего не чувствую, — ответила я.
   — Я подумала, что она опять разболелась: ты была такой тихой весь вечер!
   — Ну, я чувствовала себя немного… лишней. Пока я лежала в кровати, вы неоднократно встречались с этим человеком?
   — О, это было раз или два! Он всегда оказывался там, куда ехали мы!
   — Это было специально подстроено? — спросила я.
   Она слегка вспыхнула.
   — Ну, например, — сказала я, — ведь он же знал, что сегодня мы поедем в театр?
   — Я сказала ему об этом. А почему нет? Или это тайна?
   — Ты, кажется, уже близко сошлась с ним!
   — А что в этом такого? Он так добр! И, я думаю, он самый красивый мужчина из тех, что я когда-либо видела!
   — Ты имеешь в виду своих взрослых знакомых?
   — Взрослых? О, когда видишь Бо, о возрасте не думаешь!
   "Боже, помоги мне!» — взмолилась я. Это зашло куда дальше, чем я думала!
   — И он намного интереснее всей этой молодежи! — сказала Карлотта. — У него есть жизненный опыт, чего нельзя сказать о них. Почему ты настроена против него? Он был так добр с тобой на рынке! Я думаю, ты неблагодарна!
   — Значит, ты виделась с ним, когда выезжала на прогулки с Харриет? А наедине ты с ним встречалась?
   Она повернулась ко мне почти в ярости. — А когда вы меня отпускали от себя? Вы все считаете, что я еще дитя! Так вот, я уже вышла из детского возраста и не потерплю такого обращения со мной!
   Я почувствовала, как мои страхи возрождаются с новой силой. Все было гораздо хуже, чем я думала!
 
   Я должна встретиться с ним наедине, я обязана узнать, что он собирается сделать, а то, что он что-то замышляет, я знала наверняка!
   Карлотта! Неужели это ее он обольщает? Как он там говорил? У него страсть к юным девственницам! Я знала, он циничен до предела! О да, он что-то замышляет, я чувствовала это! Когда он смотрел на меня, в его глазах светился триумф. Он вспоминал ту ночь, когда он заставил меня подчиниться его воле, когда он так унизил меня. Не будь тогда столько поставлено на кон, я бы никогда не согласилась на подобную сделку!
   Я думаю, его жизнь пестрела подобными авантюрами, он упивался ими. Внутри его сидело желание подчинять как духовно, так и физически. Он был гордым, самоуверенным, тщеславным и злым. На себя же он смотрел как на единственного человека, имеющего в этом мире какое-то значение. Его мечты должны сбываться, и, если ему приходилось изобретать для этого особые способы, он был только рад: он жил интригой.
   «О, Боже, помоги мне! — взмолилась я. — Если он попытается разрушить жизнь Карлотты, то ему суждено проиграть: я сделаю все, что угодно, чтобы помешать ему!»
   Я подумала, что сначала надо поговорить с Харриет и послушать, что она посоветует. Она была опытной женщиной и могла подсказать, что у него на уме.
   Было позднее утро. Харриет еще не вставала, но наверняка уже проснулась и лежала в постели, прихлебывая шоколад, который принесла ей служанка.
   — Присцилла! — воскликнула она. — Так рано! И прыгаешь, как молоденький ягненок! Это хороший знак: твоя нога ведет себя именно так, как ведут себя все порядочные ноги.
   У нее было хорошее настроение, и только было она собралась опять обсуждать пьесу Уичерли, как я сказала:
   — Я беспокоюсь за Карлотту!
   — Беспокоишься? Но почему, девочка прекрасно проводит время?!
   — Этот человек, Бомонт Гранвиль…
   — Он просто очарователен! Должна признать, он оживил наше пребывание здесь!
   — Сколько раз он встречался с Карлоттой?
   — Так дело в Карлотте?
   — Харриет, ты, кажется, не понимаешь, с каким человеком мы столкнулись! Ты же помнишь, что произошло в Венеции?
   — Милая моя Присцилла, это было столько лет тому назад! У многих из нас были приключения в юности, которые сейчас сочли бы шокирующими. Мы вырастаем и, если достаточно мудры, забываем о них!
   — Карлотта еще молода, я не хочу, чтобы она встречалась с этим человеком! Он уже стар и долгие годы творит беззакония! Я хочу, чтобы ее отдалили от него!
   — Она восхищается им! Ее глаза так забавно загораются, когда она видит его!