Страница:
— А-а… — сказала я. — Это вы.
— Я видел, как вы выходили из Домика-на-скале.
— Вот как? А я вас не заметила.
— Побывали у миссис Парделл?
— О да…
— Как вам это удалось? Она ведь не славится гостеприимством.
— Зато славится другим. Она опытный садовод.
— У вас с ней общий интерес? Вы тоже опытный садовод?
— Не совсем так.
Гордон стоял очень близко от меня. Я не знала, как мне с ним держаться. Для меня он всегда оставался загадкой. Он был скрытным человеком, мне было трудно понять, что у него на уме. Он нависал надо мной своими широкими плечами, и я чувствовала себя рядом с ним карликом. Мне почему-то подумалось, что он может быть жестоким. Я почувствовала себя одинокой и беззащитной и вдруг начала оправдываться перед ним:
— Знаете, я проходила мимо ее дома и залюбовалась садом. Она вышла из дома, и мы разговорились. Она сказала мне об одном растении, которое видела в саду у Трегарлендов, и Джек срезал мне черенок с этого растения. Я отнесла ей черенок, а она пригласила меня на чашку кофе.
— О, это большое снисхождение с ее стороны. Она не настроена дружелюбно к тем, кто живет в доме Трегарлендов.
— Да, я знаю причину. Гордон задумчиво кивнул.
— Ну и как, беседа была интересной?
— Да нет… Мы говорили о садоводстве, в котором я совсем не разбираюсь.
— А-а… — протянул он рассеянно и положил руку на перила. — Вы знаете, этой тропой редко пользуются, — добавил он.
— Да, много спусков и подъемов, — отозвалась я.
— Есть другая тропа, выше по скале… — Он кивком показал наверх. — Но она идет кружным путем. А здесь ходить опасно, особенно в дождь и заморозки.
Гордон пристально смотрел на меня, И я снова почувствовала беспокойство.
— Ограждение не очень надежное. — Он тряхнул перила. — Если кто-нибудь упадет на поручень всем телом, то перила не выдержат. Их пора ремонтировать, но об этом некому позаботиться…
Я подумала, а почему, собственно, мы стоим здесь? И поняла, что это он мешает мне пройти. Послышался звук шагов по тропе, и у меня отлегло от сердца.
Я сделала движение вперед, и ему не оставалось ничего другого, как последовать за мной. Как хорошо, что мы миновали этот ужасный проход. Голоса за спиной меня успокоили. Видимо, это были какие-то приезжие, поскольку Гордон не узнал их.
Тропа стала шире, и мы пошли рядом. Гордон сказал, что у него в городке есть кое-какие дела, и немного рассказал о нем.
— Устье реки образует прекрасную бухточку. Ей-то городок и обязан своим процветанием. Это удобная база для рыбаков. В наших местах хорошо ловится рыба… А как чувствует себя ваш отец?
Я ответила, что он здоров.
— Надеюсь, он приедет с вами в следующий раз.
— Не знаю. Он всегда так занят делами.
— Да, это мне понятно. Спуск был достаточно крутым, и Гордон протянул мне руку, чтобы помочь, но тут же извинился за свой жест.
Странный человек… Похоже, он был совсем не тот, за кого я его принимала. Я не могла понять, привлекает он меня или отталкивает.
Неожиданно он спросил:
— Вы собираетесь снова навестить миссис Парделл?
— У нас не такие уж близкие отношения, мне было разрешено посмотреть, как приживется растение, только и всего.
Легкая улыбка появилась на губах Гордона.
— Если пойдете к ней, будьте осторожны. Лучше идите тропой по верху, правда, и там есть крутой спуск — у самого Домика.
— Спасибо за предупреждение. Но придется подождать, пока растение пустит корни… или что там еще оно должно сделать.
Гордон снова улыбнулся:
— А вы и в самом деле не большой специалистов садоводстве.
— Да какой из меня садовник. Он испытующе посмотрел на меня, и стало понятно, что его интересовал вопрос, каким образом мне удалось войти в доверие, к хозяйке Домика-на-скале. Наверное, это казалось ему специально спланированной акцией, и он гадал, зачем мне все это нужно. Неужели только для того, чтобы побеседовать с миссис Парделл?
— Я вынужден оставить вас здесь, — сказал Гордон и посмотрел на часы. — Через пять минут у меня встреча.
— До свидания, — попрощалась я.
Возвращаясь домой, я размышляла над этим свиданием, оно казалось мне весьма странным, мне еще не приходилось так долго разговаривать с Гордоном.
Вечером я встретилась с Джоуэном Джермином на лугу, где упало дерево: Он очень обрадовался, когда увидел меня.
Дорабелла чувствовала себя несколько утомленной и отдыхала, иначе мне было бы не просто уйти из дома, тем более, что я и так отсутствовала все утро.
Я ничего не сказала сестре о встрече с миссис Парделл. Я не хотела расстраивать Дорабеллу лишний раз.
Она не возражала против моего ухода, потому что знала, что с нею остается матушка.
Конечно, Дорабеллу удивили бы мои встречи с Джоуэном Джермином. Ее очень заинтриговал мой рассказ о нашей первой встрече.
Джоуэн ждал меня.
— Смотрите-ка, минута в минуту, — сказал он. — Мне нравится, когда женщина проявляет такую пунктуальность.
— Я всегда стараюсь быть пунктуальной, если, конечно, не случается чего-нибудь непредвиденного. Дома нас приучили к тому, что быть неаккуратным — это верх неприличия. Мама часто говаривала: «Если ты опаздываешь, значит, тебе не хочется идти на встречу».
— Прекрасно сказано. А ваша сестра, она такая же?
— Видите ли… Он засмеялся.
— Как она себя чувствует?
— Немного устала. Но там мама, она всегда готова составить ей компанию.
— Чудесно. Ну, а теперь — в путь. Отправимся через эту пустошь к «Рогатому оленю».
— Звучит довольно страшно.
— Подождите, вы еще увидите скрипучую вывеску над дверью. Там такой жуткий зверь изображен! Наводит страх на посетителей. Но это вполне уютный уголок, и другой гостиницы нет на несколько миль в округе. Пустошь вызвала во мне жутковатое чувство. Как будто здесь не ступала нога человека. В разных местах из травы выступали огромные валуны, а вдали виднелось кольцо из вертикально стоящих камней, напоминающих человеческие фигуры.
— Это и есть вересковая пустошь, — провозгласил Джоуэн. — Что вы о ней скажете?
— Странное зрелище. Даже как-то страшновато.
— Не вы первая, кто так говорит.
— А вот те камни… их можно принять за человеческие фигуры.
Он подъехал на своей лошади ближе ко мне.
— В определенное время года, — сказал он с наигранным ужасом на лице, — они оживают… и горе тому, кто посмотрит на них.
— Что-о! — в ужасе закричала я. Он рассмеялся.
— Кажется, вы испугались. Не бойтесь, камни очень редко оживают. Однако однажды ожили — если верить молве. Они удостоили такой чести Сэмюэля Старки. Это было полвека назад. Бедняга Сэмюэль вбежал в «Рогатого оленя» с криком: «Они все живые! Камни ожили! Смерть и разрушения нагрянут на Брандермуд!» Так называется деревушка, с которой я вас познакомлю. «Брандермуд будет разрушен этой ночью»! — кричал Сэмюэль. Видите ли, дело в том, что жена бакалейщика Сэмюэля убежала от него с почтальоном, а он привел к себе в дом вместо нее гулящую девку. Брандермуд уподобился Содому и Гоморре, а камни ожили, чтобы сотворить возмездие за пороки.
— Что же случилось с Брандермудом?
— А ничего не случилось. Продолжает мирно су шествовать. И камни стоят на месте. Но странно, что люди продолжают думать, будто камни наделены сверхъестественной силой… А вот и «Рогатый олень». Обратите внимание на зверя. Правда, страшный?
— Я думаю, так кажется потому, что краска вокруг глаз немного выцвела.
— Ну до чего же вы практично мыслите! Вы практичны и пунктуальны. Это хорошо.
Мы оставили лошадей в конюшне и вошли в гостиницу. Холл в ней был почти точной копией того, который был в гостинице, где мы с Джоуэном встречались раньше. Нам принесли кружки с сидром.
— Мне кажется, вы распробовали напиток, — сказал Джоуэн.
— Он и в самом деле очень приятный.
— Скажите мне, — обратился Джоуэн ко мне, — когда вы собираетесь уезжать от нас?
— Послезавтра.
Он недовольно поморщился:
— Так скоро? Но вы приедете сюда снова?
— Думаю, что да.
— Ваша сестра чувствует себя нормально?
— Мне кажется, все идет по плану. Подчиняясь какому-то внезапному импульсу, я сказала ему, что встречалась с миссис Парделл.
Он удивился:
— Неужели? О ней никто не скажет; что она легко заводит друзей.
— Ну что вы, я не претендую на дружбу.
Я рассказала ему о черенке розы. Это его сильно позабавило.
— Какой хитроумный план! — сказал он. — Из вас вышел бы неплохой дипломат. Почему вам так необходимо было встретиться с ней?
— Вынуждена признаться, что я по своей натуре очень любопытна.
— Так… Любопытна, практична и пунктуальна… — пробормотал он негромко. — Две последних характеристики можно отнести к достоинствам. Насчет первой не уверен. Почему такой любопытной вам показалась леди с севера?
— Ну конечно же, из-за ее дочери. Я так растерялась, когда сестра сказала мне о том, что у Дермота была первая жена, но я не знала, кто она была, пока вы не рассказали мне. — И затем вам захотелось узнать о ней побольше.
— Но ведь это естественно, разве не так?
— Что ж, может, и так. Боюсь, об этом захочет узнать и ваша сестра.
— Не думаю, что ее это волнует. Ей всегда не нравилось то, что может вызывать неудобство. Она любит, когда все идет гладко, а если обстоятельства противятся ей, она перестает замечать их…
— Однако вы не похожи на нее.
— Нет. Я хочу знать все — не важно, хорошее или плохое.
— Я прекрасно понимаю вас. Но что вы хотели узнать от миссис Парделл?
— Я надеялась услышать от нее об Аннетте. Какая она была и как все случилось.
— Сомневаюсь, что миссис Парделл будет рассказывать об этом.
— Она мне вообще ничего не сказала.
— Жаль, что такая хитрая задумка с черенком оказалась безрезультатной.
— Ну, не совсем так. Когда я в следующий раз приеду сюда, я пойду к ней посмотреть, прижилось ли растение.
— Блеск! Я восхищен вами. Но, какой вам от этого прок?
— Чем больше вы знаете о людях, тем лучше вы понимаете их.
— Вас так заботит сестра? — спросил Джоуэн, пристально глядя на меня.
Я помедлила с ответом. Заботила ли она меня? Я всегда была чем-то вроде сторожевого пса для нас обеих. Я помню наш первый день в школе: Дорабелла стискивает мою руку, а я сама испытываю трепет, но стараюсь, не показать вида. Нас. посадили за одну парту. Дорабелла прижалась ко мне, ее успокаивало то, что ее надежная сестра рядом, она не догадывалась, что я всего лишь делала храбрый вид — ради нас обеих.
Конечно, я не могла не думать о ней, так как не могла отделаться от чувства, что в доме Трегарленде что-то не так. Его обитатели казались мне какими-то нереальными…
Но объяснить это Джоуэну Джермину было бы непросто. Я и так была с ним слишком откровенна. Что заставило меня рассказать ему об уловке, придуманной мною для того, чтобы проникнуть в Домик-на-скале?
Все объяснялось тем, что с ним я чувствовала себя свободно. Мне нравилось его отношение к вещам: Джоуэн старался ничего не принимать близко к сердцу и во всем находить смешную сторону. Я поняла, что мое отношение к Трегарлендам было надуманным. Они все были так добры к нам, так тепло приняли Дорабеллу. Мама была за нее спокойна. Но так ли это все на самом деле? Может быть, это всего лишь плод моей фантазии?
Джоуэн продолжал смотреть на меня, и я сказала:
— Все происходит так быстро. В прошлом году в это время мы и не знали о существовании Трегарлендов… И вот моя сестра выходит замуж и готовится родить ребенка в доме, который находится за сотни миль от нашего.
— Я понимаю. Вы чувствуете, что здесь много неясного, и первая жена мужа вашей сестры — одна из таких загадок.
— Да, наверное, так.
— Это вполне обычная история. Наследник Трегарлендов женится на барменше, которая должна родить ребенка, а затем происходит трагедия. Вот и все.
— Вы хотите сказать, что он женился на ней потому, что она должна была родить ребенка?
— Да, видимо, так оно и было. По крайней мере, к такому заключению пришло агентство новостей.
— Понятно. Так вы сказали, что это не такая уж необычная история?
— Конечно, их семья не была в восторге от этого. — Джоуэн пожал плечами. — Такие вещи случаются даже в самых порядочных семьях. Теперь все в прошлом. Они все очень довольны новым браком.
— Вы узнали это из ваших источников?
— Конечно. Они редко ошибаются.
Джоуэн начал рассказывать мне о легендах, связанных с этими местами, о том, как празднуют здесь день середины лета и день всех святых, когда вылезают все злые духе. А корнуоллские злые духи по сравнению с другими самые зловредные. Он рассказал мне о ферри-дансе, которым приветствуют весну: люди, взявшись за руки, танцуют на улицах.
Я так увлеклась его рассказом, что даже расстроилась, когда он сказал, что нам пора ехать обратно.
— Надеюсь, вы вернетесь, — были его прощальные слова, когда мы расставались на границе имений. — Я, конечно, узнаю о вашем приезде и буду ждать вас на месте нашей первой встречи. Вы обещаете прийти?
— Обещаю, — ответила я очень серьезно.
СПАСЕНИЕ У СКАЛ
— Я видел, как вы выходили из Домика-на-скале.
— Вот как? А я вас не заметила.
— Побывали у миссис Парделл?
— О да…
— Как вам это удалось? Она ведь не славится гостеприимством.
— Зато славится другим. Она опытный садовод.
— У вас с ней общий интерес? Вы тоже опытный садовод?
— Не совсем так.
Гордон стоял очень близко от меня. Я не знала, как мне с ним держаться. Для меня он всегда оставался загадкой. Он был скрытным человеком, мне было трудно понять, что у него на уме. Он нависал надо мной своими широкими плечами, и я чувствовала себя рядом с ним карликом. Мне почему-то подумалось, что он может быть жестоким. Я почувствовала себя одинокой и беззащитной и вдруг начала оправдываться перед ним:
— Знаете, я проходила мимо ее дома и залюбовалась садом. Она вышла из дома, и мы разговорились. Она сказала мне об одном растении, которое видела в саду у Трегарлендов, и Джек срезал мне черенок с этого растения. Я отнесла ей черенок, а она пригласила меня на чашку кофе.
— О, это большое снисхождение с ее стороны. Она не настроена дружелюбно к тем, кто живет в доме Трегарлендов.
— Да, я знаю причину. Гордон задумчиво кивнул.
— Ну и как, беседа была интересной?
— Да нет… Мы говорили о садоводстве, в котором я совсем не разбираюсь.
— А-а… — протянул он рассеянно и положил руку на перила. — Вы знаете, этой тропой редко пользуются, — добавил он.
— Да, много спусков и подъемов, — отозвалась я.
— Есть другая тропа, выше по скале… — Он кивком показал наверх. — Но она идет кружным путем. А здесь ходить опасно, особенно в дождь и заморозки.
Гордон пристально смотрел на меня, И я снова почувствовала беспокойство.
— Ограждение не очень надежное. — Он тряхнул перила. — Если кто-нибудь упадет на поручень всем телом, то перила не выдержат. Их пора ремонтировать, но об этом некому позаботиться…
Я подумала, а почему, собственно, мы стоим здесь? И поняла, что это он мешает мне пройти. Послышался звук шагов по тропе, и у меня отлегло от сердца.
Я сделала движение вперед, и ему не оставалось ничего другого, как последовать за мной. Как хорошо, что мы миновали этот ужасный проход. Голоса за спиной меня успокоили. Видимо, это были какие-то приезжие, поскольку Гордон не узнал их.
Тропа стала шире, и мы пошли рядом. Гордон сказал, что у него в городке есть кое-какие дела, и немного рассказал о нем.
— Устье реки образует прекрасную бухточку. Ей-то городок и обязан своим процветанием. Это удобная база для рыбаков. В наших местах хорошо ловится рыба… А как чувствует себя ваш отец?
Я ответила, что он здоров.
— Надеюсь, он приедет с вами в следующий раз.
— Не знаю. Он всегда так занят делами.
— Да, это мне понятно. Спуск был достаточно крутым, и Гордон протянул мне руку, чтобы помочь, но тут же извинился за свой жест.
Странный человек… Похоже, он был совсем не тот, за кого я его принимала. Я не могла понять, привлекает он меня или отталкивает.
Неожиданно он спросил:
— Вы собираетесь снова навестить миссис Парделл?
— У нас не такие уж близкие отношения, мне было разрешено посмотреть, как приживется растение, только и всего.
Легкая улыбка появилась на губах Гордона.
— Если пойдете к ней, будьте осторожны. Лучше идите тропой по верху, правда, и там есть крутой спуск — у самого Домика.
— Спасибо за предупреждение. Но придется подождать, пока растение пустит корни… или что там еще оно должно сделать.
Гордон снова улыбнулся:
— А вы и в самом деле не большой специалистов садоводстве.
— Да какой из меня садовник. Он испытующе посмотрел на меня, и стало понятно, что его интересовал вопрос, каким образом мне удалось войти в доверие, к хозяйке Домика-на-скале. Наверное, это казалось ему специально спланированной акцией, и он гадал, зачем мне все это нужно. Неужели только для того, чтобы побеседовать с миссис Парделл?
— Я вынужден оставить вас здесь, — сказал Гордон и посмотрел на часы. — Через пять минут у меня встреча.
— До свидания, — попрощалась я.
Возвращаясь домой, я размышляла над этим свиданием, оно казалось мне весьма странным, мне еще не приходилось так долго разговаривать с Гордоном.
Вечером я встретилась с Джоуэном Джермином на лугу, где упало дерево: Он очень обрадовался, когда увидел меня.
Дорабелла чувствовала себя несколько утомленной и отдыхала, иначе мне было бы не просто уйти из дома, тем более, что я и так отсутствовала все утро.
Я ничего не сказала сестре о встрече с миссис Парделл. Я не хотела расстраивать Дорабеллу лишний раз.
Она не возражала против моего ухода, потому что знала, что с нею остается матушка.
Конечно, Дорабеллу удивили бы мои встречи с Джоуэном Джермином. Ее очень заинтриговал мой рассказ о нашей первой встрече.
Джоуэн ждал меня.
— Смотрите-ка, минута в минуту, — сказал он. — Мне нравится, когда женщина проявляет такую пунктуальность.
— Я всегда стараюсь быть пунктуальной, если, конечно, не случается чего-нибудь непредвиденного. Дома нас приучили к тому, что быть неаккуратным — это верх неприличия. Мама часто говаривала: «Если ты опаздываешь, значит, тебе не хочется идти на встречу».
— Прекрасно сказано. А ваша сестра, она такая же?
— Видите ли… Он засмеялся.
— Как она себя чувствует?
— Немного устала. Но там мама, она всегда готова составить ей компанию.
— Чудесно. Ну, а теперь — в путь. Отправимся через эту пустошь к «Рогатому оленю».
— Звучит довольно страшно.
— Подождите, вы еще увидите скрипучую вывеску над дверью. Там такой жуткий зверь изображен! Наводит страх на посетителей. Но это вполне уютный уголок, и другой гостиницы нет на несколько миль в округе. Пустошь вызвала во мне жутковатое чувство. Как будто здесь не ступала нога человека. В разных местах из травы выступали огромные валуны, а вдали виднелось кольцо из вертикально стоящих камней, напоминающих человеческие фигуры.
— Это и есть вересковая пустошь, — провозгласил Джоуэн. — Что вы о ней скажете?
— Странное зрелище. Даже как-то страшновато.
— Не вы первая, кто так говорит.
— А вот те камни… их можно принять за человеческие фигуры.
Он подъехал на своей лошади ближе ко мне.
— В определенное время года, — сказал он с наигранным ужасом на лице, — они оживают… и горе тому, кто посмотрит на них.
— Что-о! — в ужасе закричала я. Он рассмеялся.
— Кажется, вы испугались. Не бойтесь, камни очень редко оживают. Однако однажды ожили — если верить молве. Они удостоили такой чести Сэмюэля Старки. Это было полвека назад. Бедняга Сэмюэль вбежал в «Рогатого оленя» с криком: «Они все живые! Камни ожили! Смерть и разрушения нагрянут на Брандермуд!» Так называется деревушка, с которой я вас познакомлю. «Брандермуд будет разрушен этой ночью»! — кричал Сэмюэль. Видите ли, дело в том, что жена бакалейщика Сэмюэля убежала от него с почтальоном, а он привел к себе в дом вместо нее гулящую девку. Брандермуд уподобился Содому и Гоморре, а камни ожили, чтобы сотворить возмездие за пороки.
— Что же случилось с Брандермудом?
— А ничего не случилось. Продолжает мирно су шествовать. И камни стоят на месте. Но странно, что люди продолжают думать, будто камни наделены сверхъестественной силой… А вот и «Рогатый олень». Обратите внимание на зверя. Правда, страшный?
— Я думаю, так кажется потому, что краска вокруг глаз немного выцвела.
— Ну до чего же вы практично мыслите! Вы практичны и пунктуальны. Это хорошо.
Мы оставили лошадей в конюшне и вошли в гостиницу. Холл в ней был почти точной копией того, который был в гостинице, где мы с Джоуэном встречались раньше. Нам принесли кружки с сидром.
— Мне кажется, вы распробовали напиток, — сказал Джоуэн.
— Он и в самом деле очень приятный.
— Скажите мне, — обратился Джоуэн ко мне, — когда вы собираетесь уезжать от нас?
— Послезавтра.
Он недовольно поморщился:
— Так скоро? Но вы приедете сюда снова?
— Думаю, что да.
— Ваша сестра чувствует себя нормально?
— Мне кажется, все идет по плану. Подчиняясь какому-то внезапному импульсу, я сказала ему, что встречалась с миссис Парделл.
Он удивился:
— Неужели? О ней никто не скажет; что она легко заводит друзей.
— Ну что вы, я не претендую на дружбу.
Я рассказала ему о черенке розы. Это его сильно позабавило.
— Какой хитроумный план! — сказал он. — Из вас вышел бы неплохой дипломат. Почему вам так необходимо было встретиться с ней?
— Вынуждена признаться, что я по своей натуре очень любопытна.
— Так… Любопытна, практична и пунктуальна… — пробормотал он негромко. — Две последних характеристики можно отнести к достоинствам. Насчет первой не уверен. Почему такой любопытной вам показалась леди с севера?
— Ну конечно же, из-за ее дочери. Я так растерялась, когда сестра сказала мне о том, что у Дермота была первая жена, но я не знала, кто она была, пока вы не рассказали мне. — И затем вам захотелось узнать о ней побольше.
— Но ведь это естественно, разве не так?
— Что ж, может, и так. Боюсь, об этом захочет узнать и ваша сестра.
— Не думаю, что ее это волнует. Ей всегда не нравилось то, что может вызывать неудобство. Она любит, когда все идет гладко, а если обстоятельства противятся ей, она перестает замечать их…
— Однако вы не похожи на нее.
— Нет. Я хочу знать все — не важно, хорошее или плохое.
— Я прекрасно понимаю вас. Но что вы хотели узнать от миссис Парделл?
— Я надеялась услышать от нее об Аннетте. Какая она была и как все случилось.
— Сомневаюсь, что миссис Парделл будет рассказывать об этом.
— Она мне вообще ничего не сказала.
— Жаль, что такая хитрая задумка с черенком оказалась безрезультатной.
— Ну, не совсем так. Когда я в следующий раз приеду сюда, я пойду к ней посмотреть, прижилось ли растение.
— Блеск! Я восхищен вами. Но, какой вам от этого прок?
— Чем больше вы знаете о людях, тем лучше вы понимаете их.
— Вас так заботит сестра? — спросил Джоуэн, пристально глядя на меня.
Я помедлила с ответом. Заботила ли она меня? Я всегда была чем-то вроде сторожевого пса для нас обеих. Я помню наш первый день в школе: Дорабелла стискивает мою руку, а я сама испытываю трепет, но стараюсь, не показать вида. Нас. посадили за одну парту. Дорабелла прижалась ко мне, ее успокаивало то, что ее надежная сестра рядом, она не догадывалась, что я всего лишь делала храбрый вид — ради нас обеих.
Конечно, я не могла не думать о ней, так как не могла отделаться от чувства, что в доме Трегарленде что-то не так. Его обитатели казались мне какими-то нереальными…
Но объяснить это Джоуэну Джермину было бы непросто. Я и так была с ним слишком откровенна. Что заставило меня рассказать ему об уловке, придуманной мною для того, чтобы проникнуть в Домик-на-скале?
Все объяснялось тем, что с ним я чувствовала себя свободно. Мне нравилось его отношение к вещам: Джоуэн старался ничего не принимать близко к сердцу и во всем находить смешную сторону. Я поняла, что мое отношение к Трегарлендам было надуманным. Они все были так добры к нам, так тепло приняли Дорабеллу. Мама была за нее спокойна. Но так ли это все на самом деле? Может быть, это всего лишь плод моей фантазии?
Джоуэн продолжал смотреть на меня, и я сказала:
— Все происходит так быстро. В прошлом году в это время мы и не знали о существовании Трегарлендов… И вот моя сестра выходит замуж и готовится родить ребенка в доме, который находится за сотни миль от нашего.
— Я понимаю. Вы чувствуете, что здесь много неясного, и первая жена мужа вашей сестры — одна из таких загадок.
— Да, наверное, так.
— Это вполне обычная история. Наследник Трегарлендов женится на барменше, которая должна родить ребенка, а затем происходит трагедия. Вот и все.
— Вы хотите сказать, что он женился на ней потому, что она должна была родить ребенка?
— Да, видимо, так оно и было. По крайней мере, к такому заключению пришло агентство новостей.
— Понятно. Так вы сказали, что это не такая уж необычная история?
— Конечно, их семья не была в восторге от этого. — Джоуэн пожал плечами. — Такие вещи случаются даже в самых порядочных семьях. Теперь все в прошлом. Они все очень довольны новым браком.
— Вы узнали это из ваших источников?
— Конечно. Они редко ошибаются.
Джоуэн начал рассказывать мне о легендах, связанных с этими местами, о том, как празднуют здесь день середины лета и день всех святых, когда вылезают все злые духе. А корнуоллские злые духи по сравнению с другими самые зловредные. Он рассказал мне о ферри-дансе, которым приветствуют весну: люди, взявшись за руки, танцуют на улицах.
Я так увлеклась его рассказом, что даже расстроилась, когда он сказал, что нам пора ехать обратно.
— Надеюсь, вы вернетесь, — были его прощальные слова, когда мы расставались на границе имений. — Я, конечно, узнаю о вашем приезде и буду ждать вас на месте нашей первой встречи. Вы обещаете прийти?
— Обещаю, — ответила я очень серьезно.
СПАСЕНИЕ У СКАЛ
Двумя днями позже мы с мамой ехали домой. Мама со спокойным лицом откинулась на спинку сиденья.
— Кажется, все будет хорошо, — сказала она. — Теперь надо дождаться ноября. Если мы сможем послать туда мисс Крэбтри, то все будет прекрасно. Дермот такой приятный молодой человек, он нравится мне все больше и больше. Но Гордон… — она нахмурилась. — Он кажется мне…
Я ждала, пока она подыщет ему нужную характеристику.
— Он кажется мне уж слишком самоуверенным, — сказала наконец матушка. — Он мало говорит, но ведет себя так, будто именно он, а не кто другой является наследником имения. Ну, да ладно. Думаю, мы скоро снова приедем к ним. Дорабелла так хотела, чтобы ты осталась с ней.
— Да, пожалуй, я скоро снова поеду туда, — вслух подумала я.
Вернувшись в Кэддингтон и прожив дома несколько дней, я стала смотреть на вещи несколько иначе. Мама действительно права. У них все будет хорошо.
Я часто думала о Джоуэне Джермине. Мне приятно было сознавать, что мы должны с ним встретиться. Но мне не хотелось бы, чтобы о наших встречах знали. Нам следует избегать того, чтобы нас слишком часто видели вместе. Миссис Броуди, должно быть, уже сообщила своим приятельницам, что мы дважды побывали у нее. Джоуэн поступил весьма предусмотрительно, предложив встретиться в «Рогатом олене».
Отец обрадовался нашему возвращению, но ему хотелось, чтобы Дорабелла приехала ненадолго погостить.
— У нее теперь есть собственный дом, — сказала мама, — она не может оставить мужа одного. Мужу надо заниматься делами имения. — Но с этим хорошо справляется Гордон, — ответил отец. — Я не думаю, что по Дермоту будут скучать Корнуолле.
Отец не имел привычки высказываться критически в чей-либо адрес, и то, что он сделал это сейчас, пусть и в завуалированной форме, говорило о том, как хотелось ему увидеть свою дочь.
Я тоже грустила о сестре, но была уверена, что через короткое время снова поеду в Корнуолл. Мне хотелось быть рядом с ней, и, кроме того, меня влекло туда желание найти разгадку тайны дома Трегарлендов. Я не могла отделаться от впечатления, что обитатели дома ведут себя несколько странно. Ну и конечно, я мечтала о встрече с Джоуэном Джермином.
Мама очень обрадовалась, получив письмо от мисс Крэбтри. Она сообщала, что уволится с работы к началу сентября и собирается некоторое время погостить у своей кузины в Нортингемптоншире. Она будет готова поехать в Корнуолл в начале октября. Таким образом, у нее будет несколько недель на то, чтобы обустроиться там до рождения ребенка.
Мы получили письмо от Эдварда: он писал, что они с Гретхен хотели бы повидаться с нами и погостить у нас пару недель. У них гостит один их приятель, который хотел бы познакомиться с Хэмпширом. Не будем ли мы возражать, если они приедут к нам вместе с ним? «Уверен, что Ричард вам понравится. Он юрист, и очень помог мне», — писал он.
Мама всегда была рада встрече с Эдвардом и тут же написала ему, что его приезд доставит ей огромное удовольствие.
Эдвард теперь служил в одной из юридических фирм в Лондоне. Они с Гретхен пока жили в доме Гринхэмов, в Вестминстере, но подыскивали себе собственное жилье.
Эдвард регулярно писал маме, и она постоянно была в курсе его дел. И хотя она была всего на пятнадцать лет старше его, он относился к ней как к родной матери, что неудивительно, ведь она спасла ему жизнь, когда вывезла его из Бельгии накануне немецкой оккупации.
Они прибыли после полудня. Гретхен и Эдвард представили нас своему другу Ричарду Доррингтону, высокому молодому человеку приятной наружности, который поблагодарил маму за гостеприимство.
Я заметила, что юноша сразу понравился ей. Матушка сказала, что друзьям Эдварда всегда рады в этом, доме.
Отцу Ричард Доррингтон тоже понравился, впрочем, ему нравились почти все. Я же испытывала к молодому человеку какое-то неопределенное чувство.
Эдвард собирался показать Ричарду местные достопримечательности. Ричард прожил всю жизнь в Лондоне и никогда не бывал в наших местах.
За столом Эдвард говорил о том, в каких местах он собирается побывать с Ричардом.
— Послушай, Виолетта, а не составить ли тебе компанию молодым людям? — спросила мама.
Я сказала, что, не откажусь от их приглашения.
— Жаль, что нет Роберта, он обидится, когда узнает, что вы были здесь, — сказала мама, обращаясь к Ричарду. — Роберт — это мой младший сын. Ему всегда обидно оттого, что он находится в школе в то время, когда у нас кто-нибудь гостит… Вам следует поехать вчетвером. Эдвард, отвези Ричарда в Чидэм и покажи ему «Старый Рест-Хауз». Славный домик — с претензией на эпоху Генриха VIII, но на самом деле его построили всего десять лет назад. В стиле Тюдор. Наверное, там даже есть призрак, может быть, это сама Анна Болейн[1].
— Думаю, она вряд ли приблизится к этому месту, — сказал Эдвард.
— Это неважно. Владельцы сделают ее восковую фигуру. Да, это забавное местечко. Официантки там наряжены в платья а-ля Тюдор, но делают завивку-перманент и красят губы. Эдвард, обязательно отвези туда Ричарда.
Затем мы расспросили Эдварда, удалось ли ему подыскать квартиру в Лондоне.
— Мне бы хотелось устроиться рядом с Чэмбэрз, — сказал Эдвард.
— А у Ричарда роскошный дом в Кенсингтоне, — вмешалась Гретхен.
— Я думаю, — сказал Эдвард, с улыбкой глядя на нее, — нам придется подыскать жилище поскромнее.
— Дом купил мой дед, — пояснил Ричард, — затем он перешел к отцу, а теперь им владею я.
— В тех кварталах встречаются прелестные домики, — сказала мама.
— В таких домах приятно жить большой семьей, — снова вмешалась Гретхен.
— Со мной живут мама и сестра Мэри Грейс, — ответил Ричард.
— Еще у них живет некая старая миссис, она следит за порядком, — сказал Эдвард.
— Да, это наша экономка, — объяснил Ричард. — Она нам предана и все про все знает.
Отцу хотелось узнать, что молодые люди думают о политической ситуации. Ему всегда казалось, что те, кто живет в Лондоне, осведомлены об этом лучше нас, живущих в провинции.
— Что вы думаете о новом премьер-министре? — спросил Ричард Доррингтон.
— Еще рано судить, — ответил отец. — Он находится в должности месяц с небольшим. Но у него уже есть заслуги. Болдвину пришлось подать в отставку. Перед сложением полномочий он проделал большую работу и перенапрягся. Ему нужен отдых, поэтому он и подал в отставку. Я думаю, Невилл Чемберлен[2] скоро проявит себя.
— Мне не нравится ситуация на континенте, — сказал Ричард.
— Да, она заставляет задуматься, — поддержал его Эдвард.
— За Муссолини сейчас пристально следят, — продолжал Ричард, — Европа волнуется. Все держались в сторонке, когда он вторгся в Абиссинию. Все были в шоке, это всем очень не понравилось, но ничего не было сделано для того, чтобы воспрепятствовать ему. Если бы страны объединились и применили к нему санкции, ему пришлось бы вывести войска из Африки в течение нескольких недель. Однако слышны только негодующие возгласы: ах, как это бесчестно, какой позор… а ему на всех наплевать. Я был в Риме в это время в прошлом году — нет, немного раньше. Это был май. На Плаца Венеция собралась огромная толпа. Позже я слышал, что там собралось около четырехсот тысяч человек, и я этому могу поверить. Муссолини вышел на трибуну и заявил толпе, что после четырнадцати лет фашистского правления Италия, наконец, стала империей.
— А что за человек этот Муссолини? — спросил отец.
— Личность сильная, в избытке наделенная харизмой, у него гипнотический взгляд. Каждый, кто смотрит на него, думает: он всех держит в кулаке. Мне кажется, что диктаторы не могут не вызывать беспокойства в умах большинства людей. Люди должны подвергнуть сомнению правомерность их действий. Но все молчат, и это понятно: всем дорога собственная жизнь. Он старается во всем копировать своего союзника — Адольфа Гитлера.
Я заметила внезапную перемену в Гретхен. Она сидела, опустив глаза, и я вспомнила ту ужасную сцену в замке.
— А что вы думаете об Оси Рим — Берлин? — спросил отец.
Ричард Доррингтон хмуро улыбнулся:— Это значит, что Германия и Италия — союзники. Я думаю, Муссолини хочет стать вторым Гитлером.
Эдвард взглянул на Гретхен и сказал:
— Надо подождать, и мы увидим, что же происходит в Европе. А сейчас я расскажу вам о тех местах, куда я вас повезу.
На следующий день мы вчетвером поехали на его машине осматривать достопримечательности. Мы очень приятно провели время. А спустя несколько дней устроили пикник на опушке леса. Отец и мама присоединились к нам. Мама была так рада визиту Эдварда. Она посматривала на него задумчивым взглядом, и мне стало ясно, что она вспоминает того беспомощного ребенка, которому спасла жизнь. Конечно, все заботы по его воспитанию взяла на себя бабушка, но Эдвард постоянно помнил о том, что если бы не мама, его бы не было среди нас.
Еще я заметила по ее глазам, что она о чем-то размышляет. Я хорошо знала ее и могла угадать ее мысли. Ей очень нравился Ричард, и она постоянно говорила о нем с Эдвардом. Она хотела узнать о нем побольше. Я подумала: не иначе, как она подбирает жениха для своей дочери. Дорабелла надежно пристроена, настало время позаботиться обо мне.
Лучше бы я об этом не думала. Эти мысли моментально подействовали на мое отношение к Ричарду: я начала держаться отчужденно по отношению к нему. Почему все матери хотят выдать своих дочерей замуж? Наверное, потому, чтобы они поскорее оказались под чьей-то защитой.
Мне хотелось убедить матушку, что я вполне способна позаботиться о себе сама и нет никакой необходимости подыскивать мне мужа.
Проходили приятные деньки, отец наслаждался обсуждением дел в Европе и размышлял вслух с Ричардом и Эдвардом о том, будет ли от Чемберлена большой прок и не поспешил ли Болдвин подать в отставку.
Пребывание у нас гостей близилось к концу. Начался июль. За несколько дней до отъезда, когда мы сидели за ужином, Ричард сказал, глядя на маму:
— А вы не хотите посетить Лондон? Вам надо немного развеяться. Там сейчас нет особой суеты. Почему бы вам не приехать к нам с ответным визитом?
— Вы должны приехать к нам сразу же, как только мы найдем себе дом, — начал было Эдвард, но Ричард перебил его:
— Нет, лучше остановиться у нас. Мэри Грейс любит гостей, и мама тоже. Это поможет ей взбодриться.
— Дом Ричарда находится недалеко от Кенсингтон Гардэн, и совсем рядом — Хай-стрит, со всякими там магазинами, — добавил Эдвард.
— Да, было бы неплохо погостить у вас, — задумалась мама.
Вечером она пришла ко мне в спальню.
— Что ты думаешь о поездке в Лондон? — спросила она.
— Ну, возможно, как-нибудь…
— Мне эта идея кажется очень привлекательной. Мне бы хотелось увидеть их дом и встретиться с его близкими. Мэри Грейс — звучит так мило.
— Да… конечно…
— Мне Ричард очень нравится, а тебе?
— Мне тоже. Они с Эдвардом хорошие друзья, и, я думаю, Эдвард с Гретхен счастливая пара.
— Я тоже так думаю. Жаль только, что ее родные так далеко. Мне кажется, нам надо воспользоваться приглашением Ричарда.
Я улыбнулась ей. Я легко угадывала ее мысли.
Мне выпал случай спокойно поговорить с Гретхен. Хотя она была счастлива и, по всей видимости, нежно любила Эдварда, я часто видела тревогу в ее глазах. В день накануне отъезда мы оказались с ней наедине.
Я спросила:
— Гретхен, у вас все в порядке?
— Ты имеешь в виду нашу семью?
— Да.
Она помолчала и ответила:
— К ним не пристают. Но мне кажется, это не к добру.
— Ты хочешь сказать, что бесчинства продолжаются?
— Да, — ответила Гретхен. — Фашисты совсем распоясались.
— Как жаль, что твоя семья не может выехать.
— Это очень сложно сделать. Я говорила об этом с Эдвардом. Как бы мне хотелось, чтобы они приехали в Англию. Но все не так просто.
— Я понимаю это. Они должны будут расстаться с замком, с домом, со всем.
— Однако некоторые семьи уезжают, — возразила она. — Уехали наши друзья — они теперь в Америке. Другие уезжают в Канаду, Южную Африку и другие страны.
— Кажется, все будет хорошо, — сказала она. — Теперь надо дождаться ноября. Если мы сможем послать туда мисс Крэбтри, то все будет прекрасно. Дермот такой приятный молодой человек, он нравится мне все больше и больше. Но Гордон… — она нахмурилась. — Он кажется мне…
Я ждала, пока она подыщет ему нужную характеристику.
— Он кажется мне уж слишком самоуверенным, — сказала наконец матушка. — Он мало говорит, но ведет себя так, будто именно он, а не кто другой является наследником имения. Ну, да ладно. Думаю, мы скоро снова приедем к ним. Дорабелла так хотела, чтобы ты осталась с ней.
— Да, пожалуй, я скоро снова поеду туда, — вслух подумала я.
Вернувшись в Кэддингтон и прожив дома несколько дней, я стала смотреть на вещи несколько иначе. Мама действительно права. У них все будет хорошо.
Я часто думала о Джоуэне Джермине. Мне приятно было сознавать, что мы должны с ним встретиться. Но мне не хотелось бы, чтобы о наших встречах знали. Нам следует избегать того, чтобы нас слишком часто видели вместе. Миссис Броуди, должно быть, уже сообщила своим приятельницам, что мы дважды побывали у нее. Джоуэн поступил весьма предусмотрительно, предложив встретиться в «Рогатом олене».
Отец обрадовался нашему возвращению, но ему хотелось, чтобы Дорабелла приехала ненадолго погостить.
— У нее теперь есть собственный дом, — сказала мама, — она не может оставить мужа одного. Мужу надо заниматься делами имения. — Но с этим хорошо справляется Гордон, — ответил отец. — Я не думаю, что по Дермоту будут скучать Корнуолле.
Отец не имел привычки высказываться критически в чей-либо адрес, и то, что он сделал это сейчас, пусть и в завуалированной форме, говорило о том, как хотелось ему увидеть свою дочь.
Я тоже грустила о сестре, но была уверена, что через короткое время снова поеду в Корнуолл. Мне хотелось быть рядом с ней, и, кроме того, меня влекло туда желание найти разгадку тайны дома Трегарлендов. Я не могла отделаться от впечатления, что обитатели дома ведут себя несколько странно. Ну и конечно, я мечтала о встрече с Джоуэном Джермином.
Мама очень обрадовалась, получив письмо от мисс Крэбтри. Она сообщала, что уволится с работы к началу сентября и собирается некоторое время погостить у своей кузины в Нортингемптоншире. Она будет готова поехать в Корнуолл в начале октября. Таким образом, у нее будет несколько недель на то, чтобы обустроиться там до рождения ребенка.
Мы получили письмо от Эдварда: он писал, что они с Гретхен хотели бы повидаться с нами и погостить у нас пару недель. У них гостит один их приятель, который хотел бы познакомиться с Хэмпширом. Не будем ли мы возражать, если они приедут к нам вместе с ним? «Уверен, что Ричард вам понравится. Он юрист, и очень помог мне», — писал он.
Мама всегда была рада встрече с Эдвардом и тут же написала ему, что его приезд доставит ей огромное удовольствие.
Эдвард теперь служил в одной из юридических фирм в Лондоне. Они с Гретхен пока жили в доме Гринхэмов, в Вестминстере, но подыскивали себе собственное жилье.
Эдвард регулярно писал маме, и она постоянно была в курсе его дел. И хотя она была всего на пятнадцать лет старше его, он относился к ней как к родной матери, что неудивительно, ведь она спасла ему жизнь, когда вывезла его из Бельгии накануне немецкой оккупации.
Они прибыли после полудня. Гретхен и Эдвард представили нас своему другу Ричарду Доррингтону, высокому молодому человеку приятной наружности, который поблагодарил маму за гостеприимство.
Я заметила, что юноша сразу понравился ей. Матушка сказала, что друзьям Эдварда всегда рады в этом, доме.
Отцу Ричард Доррингтон тоже понравился, впрочем, ему нравились почти все. Я же испытывала к молодому человеку какое-то неопределенное чувство.
Эдвард собирался показать Ричарду местные достопримечательности. Ричард прожил всю жизнь в Лондоне и никогда не бывал в наших местах.
За столом Эдвард говорил о том, в каких местах он собирается побывать с Ричардом.
— Послушай, Виолетта, а не составить ли тебе компанию молодым людям? — спросила мама.
Я сказала, что, не откажусь от их приглашения.
— Жаль, что нет Роберта, он обидится, когда узнает, что вы были здесь, — сказала мама, обращаясь к Ричарду. — Роберт — это мой младший сын. Ему всегда обидно оттого, что он находится в школе в то время, когда у нас кто-нибудь гостит… Вам следует поехать вчетвером. Эдвард, отвези Ричарда в Чидэм и покажи ему «Старый Рест-Хауз». Славный домик — с претензией на эпоху Генриха VIII, но на самом деле его построили всего десять лет назад. В стиле Тюдор. Наверное, там даже есть призрак, может быть, это сама Анна Болейн[1].
— Думаю, она вряд ли приблизится к этому месту, — сказал Эдвард.
— Это неважно. Владельцы сделают ее восковую фигуру. Да, это забавное местечко. Официантки там наряжены в платья а-ля Тюдор, но делают завивку-перманент и красят губы. Эдвард, обязательно отвези туда Ричарда.
Затем мы расспросили Эдварда, удалось ли ему подыскать квартиру в Лондоне.
— Мне бы хотелось устроиться рядом с Чэмбэрз, — сказал Эдвард.
— А у Ричарда роскошный дом в Кенсингтоне, — вмешалась Гретхен.
— Я думаю, — сказал Эдвард, с улыбкой глядя на нее, — нам придется подыскать жилище поскромнее.
— Дом купил мой дед, — пояснил Ричард, — затем он перешел к отцу, а теперь им владею я.
— В тех кварталах встречаются прелестные домики, — сказала мама.
— В таких домах приятно жить большой семьей, — снова вмешалась Гретхен.
— Со мной живут мама и сестра Мэри Грейс, — ответил Ричард.
— Еще у них живет некая старая миссис, она следит за порядком, — сказал Эдвард.
— Да, это наша экономка, — объяснил Ричард. — Она нам предана и все про все знает.
Отцу хотелось узнать, что молодые люди думают о политической ситуации. Ему всегда казалось, что те, кто живет в Лондоне, осведомлены об этом лучше нас, живущих в провинции.
— Что вы думаете о новом премьер-министре? — спросил Ричард Доррингтон.
— Еще рано судить, — ответил отец. — Он находится в должности месяц с небольшим. Но у него уже есть заслуги. Болдвину пришлось подать в отставку. Перед сложением полномочий он проделал большую работу и перенапрягся. Ему нужен отдых, поэтому он и подал в отставку. Я думаю, Невилл Чемберлен[2] скоро проявит себя.
— Мне не нравится ситуация на континенте, — сказал Ричард.
— Да, она заставляет задуматься, — поддержал его Эдвард.
— За Муссолини сейчас пристально следят, — продолжал Ричард, — Европа волнуется. Все держались в сторонке, когда он вторгся в Абиссинию. Все были в шоке, это всем очень не понравилось, но ничего не было сделано для того, чтобы воспрепятствовать ему. Если бы страны объединились и применили к нему санкции, ему пришлось бы вывести войска из Африки в течение нескольких недель. Однако слышны только негодующие возгласы: ах, как это бесчестно, какой позор… а ему на всех наплевать. Я был в Риме в это время в прошлом году — нет, немного раньше. Это был май. На Плаца Венеция собралась огромная толпа. Позже я слышал, что там собралось около четырехсот тысяч человек, и я этому могу поверить. Муссолини вышел на трибуну и заявил толпе, что после четырнадцати лет фашистского правления Италия, наконец, стала империей.
— А что за человек этот Муссолини? — спросил отец.
— Личность сильная, в избытке наделенная харизмой, у него гипнотический взгляд. Каждый, кто смотрит на него, думает: он всех держит в кулаке. Мне кажется, что диктаторы не могут не вызывать беспокойства в умах большинства людей. Люди должны подвергнуть сомнению правомерность их действий. Но все молчат, и это понятно: всем дорога собственная жизнь. Он старается во всем копировать своего союзника — Адольфа Гитлера.
Я заметила внезапную перемену в Гретхен. Она сидела, опустив глаза, и я вспомнила ту ужасную сцену в замке.
— А что вы думаете об Оси Рим — Берлин? — спросил отец.
Ричард Доррингтон хмуро улыбнулся:— Это значит, что Германия и Италия — союзники. Я думаю, Муссолини хочет стать вторым Гитлером.
Эдвард взглянул на Гретхен и сказал:
— Надо подождать, и мы увидим, что же происходит в Европе. А сейчас я расскажу вам о тех местах, куда я вас повезу.
На следующий день мы вчетвером поехали на его машине осматривать достопримечательности. Мы очень приятно провели время. А спустя несколько дней устроили пикник на опушке леса. Отец и мама присоединились к нам. Мама была так рада визиту Эдварда. Она посматривала на него задумчивым взглядом, и мне стало ясно, что она вспоминает того беспомощного ребенка, которому спасла жизнь. Конечно, все заботы по его воспитанию взяла на себя бабушка, но Эдвард постоянно помнил о том, что если бы не мама, его бы не было среди нас.
Еще я заметила по ее глазам, что она о чем-то размышляет. Я хорошо знала ее и могла угадать ее мысли. Ей очень нравился Ричард, и она постоянно говорила о нем с Эдвардом. Она хотела узнать о нем побольше. Я подумала: не иначе, как она подбирает жениха для своей дочери. Дорабелла надежно пристроена, настало время позаботиться обо мне.
Лучше бы я об этом не думала. Эти мысли моментально подействовали на мое отношение к Ричарду: я начала держаться отчужденно по отношению к нему. Почему все матери хотят выдать своих дочерей замуж? Наверное, потому, чтобы они поскорее оказались под чьей-то защитой.
Мне хотелось убедить матушку, что я вполне способна позаботиться о себе сама и нет никакой необходимости подыскивать мне мужа.
Проходили приятные деньки, отец наслаждался обсуждением дел в Европе и размышлял вслух с Ричардом и Эдвардом о том, будет ли от Чемберлена большой прок и не поспешил ли Болдвин подать в отставку.
Пребывание у нас гостей близилось к концу. Начался июль. За несколько дней до отъезда, когда мы сидели за ужином, Ричард сказал, глядя на маму:
— А вы не хотите посетить Лондон? Вам надо немного развеяться. Там сейчас нет особой суеты. Почему бы вам не приехать к нам с ответным визитом?
— Вы должны приехать к нам сразу же, как только мы найдем себе дом, — начал было Эдвард, но Ричард перебил его:
— Нет, лучше остановиться у нас. Мэри Грейс любит гостей, и мама тоже. Это поможет ей взбодриться.
— Дом Ричарда находится недалеко от Кенсингтон Гардэн, и совсем рядом — Хай-стрит, со всякими там магазинами, — добавил Эдвард.
— Да, было бы неплохо погостить у вас, — задумалась мама.
Вечером она пришла ко мне в спальню.
— Что ты думаешь о поездке в Лондон? — спросила она.
— Ну, возможно, как-нибудь…
— Мне эта идея кажется очень привлекательной. Мне бы хотелось увидеть их дом и встретиться с его близкими. Мэри Грейс — звучит так мило.
— Да… конечно…
— Мне Ричард очень нравится, а тебе?
— Мне тоже. Они с Эдвардом хорошие друзья, и, я думаю, Эдвард с Гретхен счастливая пара.
— Я тоже так думаю. Жаль только, что ее родные так далеко. Мне кажется, нам надо воспользоваться приглашением Ричарда.
Я улыбнулась ей. Я легко угадывала ее мысли.
Мне выпал случай спокойно поговорить с Гретхен. Хотя она была счастлива и, по всей видимости, нежно любила Эдварда, я часто видела тревогу в ее глазах. В день накануне отъезда мы оказались с ней наедине.
Я спросила:
— Гретхен, у вас все в порядке?
— Ты имеешь в виду нашу семью?
— Да.
Она помолчала и ответила:
— К ним не пристают. Но мне кажется, это не к добру.
— Ты хочешь сказать, что бесчинства продолжаются?
— Да, — ответила Гретхен. — Фашисты совсем распоясались.
— Как жаль, что твоя семья не может выехать.
— Это очень сложно сделать. Я говорила об этом с Эдвардом. Как бы мне хотелось, чтобы они приехали в Англию. Но все не так просто.
— Я понимаю это. Они должны будут расстаться с замком, с домом, со всем.
— Однако некоторые семьи уезжают, — возразила она. — Уехали наши друзья — они теперь в Америке. Другие уезжают в Канаду, Южную Африку и другие страны.