Карр Филиппа. Слезы печали

   Бенджи и Присцилла по настоянию Салли спали после обеда, а мальчики отправились на верховую прогулку.
   Я как раз собиралась рассказать Салли о молитвах Молодого Джетро возле беседки, когда в комнату вошла Карлотта.
   Она подошла к колыбелькам и взглянула на спящих детей.
   — Какой мирный вид! — прошептала она.
   — Посмотрели бы вы, как они выглядели полчаса назад, — сказала Салли. — Бенджи орал словно резаный, а госпожа Присцилла упала и испачкала свое чистенькое платьице.
   — А теперь уже все забыто, — заметила Карлотта. — Как быстро забываются их неприятности! Я думаю, нам что-то надо сделать с беседкой. Этот угол совсем зарос.
   — Да, — ответила я, внезапно насторожившись.
   — А мне кажется, что эту рухлядь вообще нужно снести, — вставила Салли. — Что вы думаете об этом платьице из муслина, госпожа? Присцилла уже почти выросла из него, а оно совсем целенькое. Думается, я его постираю и спрячу. Кто знает, может, оно еще нам понадобится.
   Она намекала на то, что через некоторое время у меня могут быть еще дети. Такая уж у нее была привычка — делать все для укрепления моего духа. Милая Салли!
   — Я не удержалась и зашла в старую беседку, — сказала Карлотта. — Грязь и запустение! Да, я думаю, нам следует снести ее. Должно быть, когда-то мозаичный пол был очень красив.
   Я представила себе пол — мозаика, выдержанная в белых и бледно-голубых тонах, залитая алой кровью Эдвина, и Харриет, которая в панике глядит на него, не зная, что делать.
   Мне необходимо была прекратить рисовать себе эти картины всякий раз, когда кто-то упоминал о беседке.
   — Я наступила на одну из плиток, и оказалось, что она качается, — продолжала Карлотта. — Я решила поставить ее на место и вдруг обнаружила под ней забавные вещицы… вроде маленьких куколок… Наверное, кто-то спрятал их под каменными плитками. Что это может быть?
   Она достала из кармана платья две маленькие фигурки.
   — Как вы думаете, что это такое? — спросила она. Салли подошла, чтобы взглянуть, и побледнела. Я увидела, что это восковые куколки. Одна из них кого-то мне напоминала глазами, формой носа. Она напоминала меня!
   Я взглянула на Салли и увидела, что ее лицо, только что бывшее бледным, стало почти алым.
   — Это ведьминские проделки, — сказала она.
   — Что ты имеешь в виду, Салли? — спросила Карлотта. — Мне кажется, это просто детские игрушки. Но зачем их было прятать под плитки пола в беседке?
   Салли взяла в руку фигурку, напоминавшую меня.
   — А вы поглядите, куда были воткнуты булавки. Вон куда… где вы носите ребенка. — Она взяла в руку другую фигурку. — О, Господи! Я знаю, что это такое. Это восковое изображение неродившегося ребенка. Мы все переглянулись.
   — Интересно, давно ли они там лежат? — спросила я.
   — Я… я только что нашла их, — пробормотала Карлотта.
   — Похоже, что… — начала Салли. — Нет, я боюсь сказать это. — Она повернулась ко мне и положила мне руку на плечо. — Ох, моя бедная госпожа Арабелла, теперь-то мы знаем…
   — Что мы знаем? — требовательно спросила я. — О чем ты говоришь?
   — Это колдовство, — сказала она. — Оно убило ребенка и навредило вам.
   Салли забрала восковых кукол.
   — Я их уничтожу, — сказала она. — Это самое лучшее, что можно сделать. Тогда прекратится и вред, который они приносят. Как хорошо, что вы их нашли, госпожа Карлотта! Теперь нам надо смотреть в оба глаза, но мы хоть знаем, что происходит.
   Когда мы вышли из детской, Карлотта сказала мне:
   — Напрасно я показала ей кукол. Я убеждена, что они ничего не значат. Это просто куклы, которых когда-то вылепили дети. Они пролежали там много лет и стали совсем уродливыми.
   — Салли показалось, что одна из них напоминает меня.
   — Ну, после этих несчастий ей может все, что угодно, показаться. Я поступила легкомысленно. — Карлотта озабоченно взглянула на меня:
   — Мне кажется, это тебя расстроило, Арабелла? Это, конечно, меня расстроило, но я уверила ее в обратном.
   Мне было очень не по себе. А тут еще Карлтон находился в Лондоне. Как мне хотелось, чтобы он оказался рядом! Если бы он был здесь, я пошла бы к нему и рассказала о находке Карлотты и суждениях Салли по этому поводу. Представляю, как бы он смеялся. Но я была бы рада услышать этот смех. Мне хотелось услышать от него пренебрежительную оценку этой бабьей болтовни.
   Я рано улеглась в постель, но не могла уснуть. Я лежала, ловя каждый звук, даже потрескивание рассыхающихся досок. Только-только задремав, я внезапно очнулась, так как что-то разбудило меня. Наверное, мои собственные неприятные размышления.
   Я услышала, как часы пробили полночь, как куранты на башне исполнили свою мелодию. Я лежала, размышляя о Карлтоне и о том, что он делает в Уайтхолле. Мне вспоминались все слышанные мною истории о придворной жизни. О короле, окруженном толпой любовниц вроде леди Кастлмейн, Молли Дэйвис (хотя ее время, насколько я знала, уже прошло) и Нелли Гвин. Они жили бездумно и аморально, а Карлтон был одним из членов этого двора. Я знала, что королю нравилось бывать в его компании. Разве я могла не думать о том, кому еще нравится общество Карлтона?
   В коридоре раздались какие-то звуки. Да, это шаги. Тихие, крадущиеся шаги.
   Задрожав, я вскочила с кровати. Мне вспомнилось мое восковое изображение, проткнутое булавками. Оно не могло долго лежать под каменной плиткой: слишком свежими были следы от булавок Что толку притворяться перед самой собой? Это было мое изображение!
   Тихий звук шагов. Кто-то медленно крался по коридору…
   Осторожно, бесшумно открыв дверь, я выглянула и увидела движущийся свет. Он исходил от свечи, которую кто-то держал в руке.
   Женщина шла осторожно, роскошные волосы падали ей на плечи, ноги были обуты в мягкие туфельки, из-под накидки выглядывал краешек шелковой ночной рубашки.
   Харриет!
   Если бы она повернулась, то заметила бы меня. Но она, не оборачиваясь, шла по коридору.
   Я закрыла двери и прислонилась к ним. Зачем Харриет кралась по коридору дома, где все были погружены в сон?
   Я решила утром рассказать ей, что видела ее, и спросить, куда это она направлялась.
   Но я ничего у нее не спросила, поскольку, выйдя из комнаты и спустившись по лестнице, первым делом столкнулась с Карлтоном.
   — Карлтон! — воскликнула я. — Когда ты вернулся?
   — Поздно вечером, — ответил он, — очень поздно.
   — А где ты спал?
   — В Серой комнате. Я не хотел беспокоить тебя. Салли говорит, что в последнее время ты плохо спишь.
   — Это было… очень предусмотрительно с твоей стороны, — холодно сказала я, вспоминая Харриет, крадущуюся по коридору.
   Карлтон уехал на целый день: у него накопилось множество дел в имении. Он проводил столько времени при дворе, что по возвращении на него всегда сваливалась груда проблем.
   — Ты вернешься ночевать? — спросила я. Он нежно поцеловал меня.
   — Вернусь, — ответил он, — и как бы поздно это ни произошло, я решусь тебя побеспокоить.
   Его поцелуй был страстным, и я немедленно ответила на него, подумав при этом, как было бы хорошо, если бы наши отношения наладились.
   Харриет все утро нигде не было видно. Она куда-то исчезла. Только потом я узнала, что мальчики отправились на верховую прогулку с Грегори Стивенсом и Харриет присоединилась к ним. Они уехали на весь день, так как Грегори обещал взять мальчиков на постоялый двор, где можно было подкрепиться кружкой эля и горячим хлебом с беконом. Частити сказала мне, что все они уехали в хорошем настроении.
   День стоял сумрачный и туманный. Я сидела в своей комнате, когда раздался стук в дверь и вошла Карлотта.
   Она выглядела довольно странно и была чем-то встревожена. Впрочем, это с ней часто случалось.
   — Ох, Арабелла, — сказала она, — как я рада, что ты одна! Мне нужно с тобой поговорить.
   — Да?
   — В этом доме что-то происходит. О, я не имею в виду колдовство, о котором твердит старая Салли. Тем не менее кое-что происходит.
   — Что? — спросила я.
   Некоторое время она молчала, а потом сказала:
   — О, я знаю, что ты считаешь меня глупой…
   — Совсем нет.
   — Не нужно притворяться. Большинство людей думают именно так. Ну, может, не глупой, но не слишком сообразительной и непривлекательной… в отличие, скажем, от Харриет и от тебя.
   — Ты это выдумываешь.
   — Мне кажется, что нет. Но я вовсе не глупа. Есть вещи, которых не замечают другие и которые вижу я. Взять, например, тебя…
   — Почему бы не сказать прямо то, что ты хочешь сказать, Карлотта?
   — Я пытаюсь, но это нелегко. Я не забыла о том, что однажды ты спасла меня…
   — О, это было давным-давно.
   —  — Я никогда не забываю об этом. Иногда я спрашиваю себя: почему я не довела задуманное до конца? Люди хотят оставить этот мир, но в последнюю минуту пугаются. Тогда я думала, что мне не стоит жить. Они подняли такой шум вокруг Чарльза Конди, устроили вечеринку, говорили о предстоящей помолвке… Я решила, что просто не вынесу этого.
   — Я понимаю.
   — Харриет зла, Арабелла. Ты это понимаешь? О, насчет колдовства я вовсе не уверена. Но я знаю, что она зла. Она с легкой душой сломала мне жизнь и теперь собирается сделать то же самое с тобой. Однажды ей это уже удалось, не так ли? Я знала про нее и Эдвина, знала с самого начала. Наверное, ты станешь презирать меня, но я подслушиваю у дверей. Я подглядываю, подслушиваю и кое-что выясняю. Это низко и недостойно, но таким образом я получаю некоторое возмещение: у меня почти нет собственной жизни, и я живу жизнью других. Я знаю об их жизни больше, чем они сами, поскольку я подслушиваю и подсматриваю, и у меня есть некоторое оправдание, так как я непривлекательна и неостроумна. Понимаешь?
   — Конечно, понимаю, Карлотта, но… Она махнула рукой.
   — Слушай. Харриет вышла замуж за дядю Тоби, потому что хотела пробраться сюда; ей нужны были его имя и титул, и она решила, что она их получит. Ты ведь не веришь, что Бенджи — сын дяди Тоби?
   — А чей же он? — спросила я.
   — Неужели ты так наивна, Арабелла?
   Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.
   — Карлотта, ты несешь чепуху!
   — Нет. Ей нужен был сын, который является претендентом. Бенджи наследует права за Эдвином.
   — Ты намекаешь на то, что она решилась бы погубить Эдвина? Это вздор!
   — Наверное, я уже и так сказала слишком много. Тебе лучше было бы не знать. — Карлотта пожала плечами. — Прости меня, Арабелла. Я хотела с тобой расплатиться… за то, что ты спасла мою жизнь, но если тебе легче жить в неведении… если ты предпочитаешь дожидаться, пока грянет гром…
   — Расскажи мне все, что знаешь, — коротко потребовала я.
   — Я знаю вот что: Эдвин был ее любовником. Он был застрелен, когда они развлекались в беседке. Эдвина убил Старый Джетро, который следил за ними и знал, зачем они туда направляются. Он хотел убить и Харриет. Если бы он убил ее, это, наверное, было бы к лучшему. Может быть, Салли права и у Харриет есть какие-то особые силы. К тому времени она уже носила его сына. Ли не сын Чарльза Конди.
   — Я знаю.
   — Итак, она обманывала тебя с Эдвином. Потом она убежала, оставив тебе внебрачного сына твоего мужа, и ты согласилась на это. Ты добрая женщина, Арабелла. Мне горько видеть, как ты слепа… Иногда я думаю, что ты специально закрываешь глаза. Ты действительно поверила в то, что Бенджи — сын дяди Тоби. Это очень наивно. Бедный дядя Тоби, ему пришлось умереть, когда Харриет забеременела.
   — Ты допускаешь, что она… убила его?
   — Это была удобная, естественная смерть, и вряд ли можно доказать какой-то злой умысел. Старого джентльмена несложно привести в возбужденное состояние, тем более, что у него уже был один сердечный приступ. Детская игра! Она знала, что рано или поздно это удастся. Все так естественно, верно? Престарелый муж и молодая, волнующая жена.
   — Не нужно, Карлотта…
   — Я знаю, каково тебе слушать это. Я могла бы молчать, но на этот раз опасность угрожает тебе, Арабелла. Неужели ты не понимаешь, чего они хотят?
   — Они? Кто?
   — Харриет и… Карлтон.
   — Карлтон!
   — Да ты и сама знаешь. Почему он так часто уезжает? Думаешь, он находится в Лондоне? Эдвин тоже уезжал по делам секретной миссии, не так ли? Секретные делишки с Харриет. У них есть сын, Бенджи. Ты замечала, с какой любовью Карлтон относится к нему? Харриет доказала ему, что может рожать сыновей. Они хотят пожениться. Они хотят захватить Эверсли и править им вдвоем.
   — Карлтон уже делает это от имени Эдвина. Ты забыла об Эдвине. Эверсли принадлежит ему.
   — Как ты думаешь, что они планируют сделать с Эдвином? Может быть, небольшая охота на голубей? Нет, от этого они, наверное, отказались. Последняя охота завершилась неудачей.
   — Это безумие, Карлотта.
   — Безумие живет в этом доме, Арабелла. Безумие жадности, запретных страстей, ненависти и убийств. Открой глаза и осмотрись! Кто первым подбежал к тебе после выстрела? Он был где-то рядом, в кустах, не так ли? Неужели ты не понимаешь? Над твоей головой парит смерть, как огромная черная птица. Неужели ты не слышишь шума ее крыльев?.. Вначале ты, а потом Эдвин…
   — О нет… нет…
   — Они вместе. Я их видела.
   Я закрыла глаза. Мне представилась Харриет, воровато крадущаяся по коридору со свечой в руке. Я услышала голос Карлтона: «Было поздно. Я не хотел беспокоить тебя…»Я закричала:
   — Нет! Нет!
   Но все совпадало.
   — У них есть место встреч — беседка. Они оставляют там записки. Я видела некоторые из них. Вот почему я и нашла восковых кукол. Встречаться именно там — это какая-то бравада, это все равно, что показывать кукиш судьбе. Кроме того, немногие осмеливаются заходить туда после наступления темноты, верно? Это удовлетворяет их желание пощекотать нервы… и в то же время там безопасно. Да, удобное местечко! Они не хотят, чтобы кто-то знал об их отношениях, пока не будут осуществлены их планы, их жуткие, чудовищные планы. Ах, Арабелла, ты так странно смотришь на меня! Мне кажется, ты мне не веришь. — Карлотта пожала плечами. — Возможно, мне не стоило говорить с тобой. Но разве я могла продолжать молчать? Смерть нависла над твоей головой. Она уже совсем рядом с тобой, и ты лишь случайно избежала ее. Это пугает меня, Арабелла. Я не знаю, что мне делать для того, чтобы спасти тебя… спасти Эдвина. Я знаю, что у них на уме, я не раз видела их вместе, я подслушивала их. Но ты все равно сомневаешься. Тогда я предлагаю вот что: пойдем прямо сейчас в беседку. Они оставляют там записочки друг для друга. Возможно, она и сейчас там… с ним. Кто знает? Она сказала, что отправляется кататься, но так ли это на самом деле? Сомневаюсь…
   — Как только вернется Карлтон, я поговорю с ним, — сказала я. — С ним и с Харриет.
   — Это не имеет смысла. Что они тебе ответят? Что Карлотта лжет, что Карлотта сумасшедшая. Пожалуй, они даже убедят тебя в этом. Конечно, они будут потрясены, узнав, что были недостаточно осторожны и их приготовления замечены. Но я убеждена, что это только отсрочит исполнение приговора. Вы приговорены, Арабелла, — ты и твой сын Эдвин. Неважно, какие я приведу им доказательства, они сплотятся против меня… и ты поверишь им, потому что тебе этого хочется. Даже сейчас ты отказываешься верить доказательствам…
   — Покажи мне эти доказательства, — сказала я.
   Карлотта оживилась.
   — О, Арабелла, как я рада, что ты готова взглянуть правде в глаза! Давай сейчас же отправимся в беседку! Я видела, как Харриет заходила туда перед выездом. Я знаю, где они прячут свои записки. Если Карлтон не успел забрать записку, мы ее найдем. Пошли же! Она взяла меня под руку, и мы вышли из дома. Беседка выглядела мрачно в рассеянном свете ноябрьского дня, и я почувствовала, что меня подташнивает от страха.
   — Это ужасное место! — сказала Карлотта. — Я всегда ненавидела его. Входи же… быстрей, Арабелла!
   Она толкнула дверь, и мы вошли. К счастью, внутри никого не было. Карлотта остановилась и приподняла сломанную плитку пола.
   — Там ничего нет, — сказала я.
   — Вон там есть еще одна. Посмотри. Я подошла к указанному месту. Она была права. Подняв плитку, я обнаружила под ней кусочек бумаги. От ужаса мне стало дурно. Там было что-то написано, но я не могла понять, что именно.
   — Это напоминает детские каракули, — сказала я. Повернувшись, я обнаружила, что осталась одна, а дверь закрыта.
   — Карлотта! — позвала я и направилась к двери. Послышался голос Карлотты:
   — Дверь заело, и я не могу открыть ее. Действительно, дверь не двигалась с места. В этот момент я заметила, что ключ, обычно висевший на гвозде, куда-то исчез.
   — Я схожу и приведу кого-нибудь! — крикнула она снаружи.
   Итак, я осталась в беседке одна. Я посмотрела на листок бумаги в своей руке. Просто какие-то каракули. Что они означают? Может, это какой-нибудь шифр? Что за глупое предположение! Такое могла нацарапать разве что Присцилла.
   Я уселась на скамью. Ненавистное место! Эдвин… Харриет… А теперь Карлтон и Харриет. История мерзко повторялась.
   — Я не верю в это, — проговорила я вслух. — Невозможно в это поверить.
   И тогда я услышала шум и начала прислушиваться.
   Должно быть, кто-то пришел освободить меня. Я попыталась позвать, но в ответ раздался звук, заставивший меня похолодеть от ужаса. Несомненно, это был треск горящего дерева, и я заметила струйки дыма, проникающие в беседку. Беседка горела.
   Я подбежала к двери и начала биться в нее. Дверь даже не вздрогнула. Я все поняла: она была заперта снаружи.
   — О, Боже, — взмолилась я, — что со мной происходит? Карлотта, Карлотта… Неужели именно ты и пытаешься убить меня? Выпустите меня, — закричала я, — выпустите меня!
   Я колотила в дверь, но старое дерево было слишком прочным. Жара становилась нестерпимой. Вскоре это деревянное строение запылает костром.
   У меня кружилась голова, так как жара все усиливалась. Я подумала, что это конец. Я умру, так и не узнав, за что Карлотта возненавидела меня.
   Неожиданно я ощутила волну свежего воздуха. Пламя заревело. Кто-то подхватил меня на руки, и я потеряла сознание.
   Старый Джетро убил Эдвина, а Молодой Джетро спас мне жизнь.
   Очнувшись, я поняла, что это он стоит возле меня на коленях, вознося Богу благодарственные молитвы. — Чудо! — восклицал он. — Господь снизошел до меня и явил чудо!
   Джаспер внес меня в дом и передал под опеку Салли.
   Взглянуть еще раз в лицо смерти и спастись на этот раз действительно лишь каким-то чудом — это было уже чересчур для меня. Мысли мои несколько спутались, и я даже не была уверена в том, что лежу в собственной постели. Салли послала за врачом. Ожогов у меня не было, лишь небольшой волдырь на одной ладони. Но я чуть не задохнулась от дыма. Прошло всего несколько минут между поджогом беседки и появлением Джетро. Он наблюдал за нами. Видимо, он каждый день проводил многие часы в молитвах возле беседки. Он видел, как Карлотта заперла меня; он видел, как она полила маслом для ламп стены беседки и кусты вокруг нее и подожгла их. Тогда он выломал дверь и вынес меня.
   Джетро чуть не обезумел. Он так долго молился, желая получить знак того, что его отец прощен и допущен на небеса, и наконец этот знак получен. Его отец отнял чужую жизнь, а ему было дано спасти чужую жизнь.
   — Блажен Господь на небесах! — кричал он.
   Доктор сказал, что я пережила глубокое потрясение и нуждаюсь в покое и заботливом уходе.
   Действительно, я имела все основание быть потрясенной, за столь короткий срок пережив два покушения на свою жизнь. Никто, кроме Салли, не мог объяснить мой выкидыш чем-то, кроме несчастного случая, но два покушения были совершенно очевидны.
   Карлтон, вернувшись домой, немедленно пришел в мою комнату.
   Увидев его лицо, я тут же задала себе вопрос: неужели я была настолько глупа, чтобы сомневаться в нем? Если мне когда-нибудь и нужны были доказательства его любви, то они ясно читались в его глазах.
   Карлтон встал на колени возле кровати, взял мою руку, не скрытую под повязкой, и поцеловал ее.
   — Моя милая, что происходит? Разве это сумасшедший дом?
   — Похоже, в нем есть безумие, — ответила я.
   Карлтон уже знал о том, что я была заперта в беседке, но, услышав, что меня заперла Карлотта, он был поражен.
   — Куда, черт побери, она подевалась? — спрашивал он. — Мы обязаны найти ее, пока она еще на кого-нибудь не набросилась. Должно быть, она совсем рехнулась.
   Но Карлотта исчезла.
   Ее долго искали, но не могли найти. Карлтон постоянно находился возле меня. Он заставил меня рассказать обо всем случившемся. Теперь я ничего не скрывала. Я излила ему все: мои сомнения, мои подозрения, мои страхи, и, пока я говорила, а он меня слушал, мы вдруг обнаружили, что столкнулись лицом к лицу сами с собой. Мы любили друг друга; никто никогда не значил для нас и не мог значить больше, чем мы значили друг для друга. Эдвин, на самом деле, не умер в этой беседке, он оживал, вставая между нами. Каждый из нас выстроил свой образ Эдвина и его роль в нашей жизни. Я убедила себя в том, что по-настоящему любила его, и, поскольку он обманул меня, я не должна никому верить. Карлтон решил, что ему никогда не удастся занять в моем сердце место Эдвина. Думаю, теперь он понял, что мы оба вели себя одинаково глупо. Почему мы позволили ложным представлениям разъедать наш брак?
   Пока я лежала в своей постели, а Карлтон сидел возле меня и мы тихо говорили друг с другом, раскрывая самые сокровенные свои мысли, мы поняли главное: у нас появился шанс начать все сначала и, освободившись от оков, найти наше общее счастье.
   Одна из служанок, войдя на следующее утро в библиотеку, нашла там письмо, адресованное мне.
   Я вскрывала его трясущимися руками, поскольку сразу же узнала почерк Карлотты.
   — Как оно к тебе попало? — спросила я.
   — Оно было в библиотеке, госпожа, торчало между книг на одной из полок. Я вскрыла его.
   «Дорогая Арабелла!
   Я должна объясниться. Когда я подожгла беседку, то прошла в дом и стала наблюдать за происходящим из окна. Увидев, как Молодой Джетро выносит тебя оттуда, я поняла, что для меня все кончено. Помнишь, как вы с Эдвином и Харриет скрывались в потайной комнате в библиотеке? Очень немногие знают о ней. Это что-то вроде семейной тайны на случай особых обстоятельств. Я спряталась именно там. Я взяла в библиотеке бумагу и теперь пишу тебе это письмо. Не люблю оставлять дела незавершенными и поэтому не хочу бесследно исчезнуть. Поступив так, я способствовала бы возникновению одной из тех загадок, по поводу которых люди строят предположения и выдумывают легенды.
   Ты знаешь, как складывалась моя жизнь. Я была непривлекательной неудачницей. Даже родителям не всегда удавалось скрыть от меня свое разочарование. Я никогда не блистала перед гостями. Помню, я как-то подслушала слова матери:» Как же мы умудримся найти для Карлотты мужа?»Тогда мне было пятнадцать лет, и я почувствовала себя настолько несчастной, что решила покончить с собой. Перерезать вены, как это делали римляне. Так что в тот раз, когда ты нашла меня стоящей на парапете, я уже не впервые собиралась лишить себя жизни. Размышления об этом несколько облегчали мои переживания.» Вот тогда они пожалеют!»— думала я, и мне было приятно представлять себе их горе. Люди, постоянно угрожающие самоубийством, чтобы шантажировать других, редко решаются на этот поступок. Но иногда наступает время, когда возврата уже нет.
   Я позволила себе роскошь написать письмо, и мне приходится бороться с искушением продолжать это занятие до бесконечности. Буду более краткой.
   Я думала, что выйду замуж за Чарльза Конди, но все испортила Харриет. Если бы я вышла за него замуж, то, наверное, успокоилась бы и стала самой обыкновенной женой — не слишком привлекательной, конечно, но ведь и Чарльз был не очень красив. Мы с ним подходили друг другу. О, как я ее ненавидела! Мне хотелось убить ее, но, узнав о том, что Эдвин стал ее любовником, я до некоторой степени успокоилась, так как оказалась не единственной пострадавшей. Подобные рассуждения проявляют суть моей натуры, которая вряд ли приведет тебя в восхищение.
   Затем мы вернулись домой. Познакомившись с Карлтоном, я стала преклоняться перед ним. Он казался хозяином своей судьбы, что никогда не удавалось мне. Карлтон как раз такой человек, каким я хотела бы видеть себя. Мои родители всегда говорили, мол, какая, жалость, что он женат на Барбари, а когда она умерла, то я услышала, как они переговаривались:» Если бы теперь Карлтон женился на Карлотте, это было бы чудесным решением всех проблем «. Мне, скорее всего, такое и в голову бы не пришло. Но, услышав их разговор, я стала об этом думать. А почему бы и нет? Это было бы очень удачно — выйти замуж за Карлтона. Я решила, что это было бы просто превосходно. Я почти полюбила Харриет за то, что она предотвратила мой брак с Чарльзом Конди.
   Потом вы с Карлтоном неожиданно поженились, хотя мне всегда казалось, что вы недолюбливаете друг друга. Я не думала о тебе как о сопернице. Дело не в том, что я тебя ненавидела. Нет, я ненавидела, жизнь и судьбу или, уж как там называется то, что с самого начало было против меня. Я следила за Харриет, наблюдала за тем, как ей удается использовать людей, и решила, что у меня тоже это получится. Конечно, я понимала, что она очень красивая и обаятельная женщина, умеющая привлечь к себе людей, но при отсутствии всех этих даров можно действовать более тонко, умно и незаметно. Именно это я и делала. Я подумала, что, если ты умрешь, Карлтон будет потрясен и обратится ко мне. Полагаю, моя мать сделала бы все возможное, чтобы устроить наш брак. Я знала, как Карлтон относится к тебе, видела, как он смотрит на тебя. Я хорошо его изучила. Я вообще хорошо знаю людей. Если у тебя почти нет собственной жизни, то начинаешь наблюдать за другими людьми и живешь их жизнью. Звук его голоса, когда он говорил о тебе, взгляд его глаз… Я знала, что, если ты умрешь, он будет не слишком убит горем. Если он увидит свою выгоду, которую он, несомненно, должен был бы увидеть, и если будет некоторое мягкое давление со стороны семьи (мол, кто-то должен позаботиться о детях), то цель будет достигнута. Ради этого я и действовала. Что же касается Харриет, то она ему не нравилась. Я уж не знаю, что отличает таких людей, как они, от всех остальных. Оба они имеют опыт в общении с лицами противоположного пола, оба весьма привлекательны, и, тем не менее, между ними мгновенно возникает неприязнь. Карлтону не нравилось, что Харриет пребывает в этом доме. Он ненавидел ее за то влияние, которое она на тебя оказывала. Я знаю, что он никогда не женился бы на ней, а она не вышла бы за него замуж — разве что для того, чтобы, завладеть Эверсли. Но он принадлежит Эдвину. Харриет гордилась тем, что у нее есть Бенджи, следующий наследник, и решила предоставить остальное судьбе. Она никогда не причинила бы зла Эдвину. Все, чего она хотела, это жить в комфорте. За это она и боролась всю свою жизнь.