Картер Люсиль. Случайностей не бывает

   – Не шути так, – сказал он. – С финансами у меня все в порядке, но работать-то где-то надо, а то папаша меня своими нравоучениями со свету сживет.
   – Я больше не буду рекомендовать тебя. На меня теперь и так косо смотрят несколько весьма солидных бизнесменов. Как известно, о человеке судят в том числе и по его друзьям. Как мне могут доверять, если у меня приятель – обормот?
   Филипп смиренно склонил голову.
   – Да, я не подарок. Однако же я не лентяй. Я хочу работать, но мне всюду становится скучно.
   – Почему бы тебе не поработать непосредственно по своей специальности.
   – В суде?! – воскликнул Филипп, с отличием окончивший юридический колледж. – Еще чего не хватало! Пока я добьюсь признания, пройдет полжизни.
   – Твоя беда в том, что ты хочешь получить все и сразу.
   – Это вовсе не беда. Это моя натура.
   – Так, может, объяснишь все-таки, чего же ты хочешь от жизни и от меня в частности?
   – Я хочу, чтобы ты взял меня к себе, – выпалил Филипп.
   – Вот как? – Дэниел ничуть не удивился. Он давно ждал подобного предложения. – И на какую же должность?
   – Поначалу юристом-консультантом в твоей фирме, а затем, быть может, и компаньоном, – ничуть не смущаясь сказал Филипп.
   – Мне всегда в тебе нравилась твоя поразительная честность, – сказал Дэниел.
   – Так что скажешь?
   Дэниел вздохнул. Филипп умен, спору нет, но что касается надежности... Где гарантия, что он не забудет о какой-нибудь важной встрече? Филипп еще нигде не появился вовремя. Однако в качестве помощника он был бы незаменим. Дэниел ему доверял на сто процентов. Однако о доверии не могло идти и речи, когда дело касалось все той же пунктуальности.
   – Испытательный срок – два месяца, – сказал наконец Дэниел. – Если меня не устроит твоя работа, уж извини, я тебя незамедлительно уволю. Я не могу рисковать репутацией фирмы и своей собственной.
   – Твоя репутация и так оставляет желать лучшего, – рассмеялся Филипп. – Однако я согласен. Ты удивишься, когда увидишь, на что я способен.
   – Этого-то я и боюсь, – со вздохом ответил Дэниел.

3

   Эми щелкала затвором, словно заведенная. Однако никакой радости от того она не испытывала: ей пришлось снимать самоубийцу. От увиденного ее выворачивало наизнанку и хотелось хлопнуть камеру об землю и бежать куда глаза глядят. Однако вместо этого она была вынуждена делать кадр за кадром. Молча, стиснув зубы, отключив мозг.
   – И чего ему не жилось на белом свете? – задумчиво произнес Арни, журналист, к которому «прикрепили» Эми.
   – Явно не политические причины, – усмехнулся полицейский. – Небось несчастная любовь. Слишком молод, чтобы был какой-нибудь другой повод.
   – Когда подъедет «скорая»? – спросила Эми, заталкивая камеру в кофр.
   – С минуты на минуту. Хорошо, что только вы здесь оказались, – сказал полицейский. – Иной раз столько журналистов собирается, что приходится их отгонять, словно мух от варенья.
   – Такая работа, – машинально отозвался Арни. – Как зовут этого несчастного?
   Полицейский равнодушно пожал плечами.
   – Потом выясним. Я еще его не обыскивал.
   Эми бросила на полицейского быстрый взгляд.
   – А если он еще жив? Вы проверили?
   – Жив? – Полицейский рассмеялся. – После падения с шестого этажа? Чепуха!
   Эми присела рядом с несчастным на корточки.
   – Да не смешите меня, право слово! – рассердился полицейский. – Чудес не бывает! Вон сколько крови!
   – У него есть пульс. – Эми выпрямилась. – Срочно нужна госпитализация.
   – Пульс? – не поверил полицейский и взял несчастного за запястье. – Действительно... – Он нехотя достал рацию. – Все равно не выживет, – сказал упрямо. – А даже если и выживет, наверняка останется инвалидом. Позвоночник точно сломан.
   – Люблю оптимистов! – сказал повеселевший Арни. – Работай, Эми. Возможно, мы станем героями этой недели.
   – Я бы на месте неудавшегося самоубийцы этого полицейского своими руками задушила бы, – злилась Эми, когда они с Арни возвращались в редакцию. – А чудеса, видимо, все же бывают. И позвоночник не сломан, и жить будет.
   – Да, а переломанные руки-ноги не считаются. – Арни рассмеялся. – Ты молодец, Эми. Ты хоть осознаешь, что только что спасла человеку жизнь?
   – Ничего подобного, – помотала головой Эми. – Вот если бы я не позволила ему прыгнуть с шестого этажа, я бы его спасла.
   – Но ты же не была знакома с этим самоубийцей, так что...
   – Обязательно познакомлюсь, – сказала Эми. – Я должна знать, что заставило его прыгнуть.
   – Скорее всего, этот полицейский был прав: несчастная любовь.
   – Ради любви нужно жить, а не умирать.
   – Что ж, попробуй это объяснить нашему молодцу. Возможно, ты спасешь его во второй раз. – Арни помолчал. – А у тебя есть любовь, ради которой стоит жить?
   Эми задумчиво покачала головой.
   – И не было? – не унимался не в меру любопытный, как и все журналисты, Арни.
   – Настоящей – не было.
   – А что такое настоящая любовь?
   – Ты же вроде женат, Арни, – не выдержала Эми. – Не мне тебе объяснять.
   – А вдруг я ошибся? Мне же нужно знать.
   – Если тебя все устраивает и ты счастлив, значит, не ошибся.
   Арни вздохнул.
   – Я теряю квалификацию.
   – Это еще почему?
   – Не могу тебя разговорить. А вот раньше без труда мог заболтать кого угодно.
   – Какое счастье, что я познакомилась с тобой только сейчас! – съязвила Эми.
   – Люблю женщин с таким темпераментом, как у тебя, – сделал ей неожиданный комплимент Арни. – Кстати, надо бы намекнуть редактору насчет повышения. Эти тележурналисты, возникшие неизвестно откуда и сделавшие нам рекламу, пришлись как нельзя кстати.
   – Не думаю, что мне следует рассчитывать на повышение. Я работаю у вас всего четвертый день.
   – И уже такие результаты! – воскликнул Арни. – Нет, ты просто обязана потребовать повышение!
   – И почему ты не потребовала? – спросил Генри, когда Эми отчитывалась за ужином о прожитом дне.
   – Потому что я новенькая.
   – Ты должна была показать, что чего-то стоишь. Если будешь безмолвно выполнять свою работу, пусть даже отлично, то никогда не добьешься расположения начальства.
   – Я не собираюсь работать в этой газете до конца жизни.
   – Не зарекайся, – нравоучительно изрек Генри. – Сейчас вас так разрекламировали, что, возможно, газета поднимется на более высокую ступень. И все это благодаря тебе! Нет, я решительно не понимаю, почему ты не снимаешь сливки?
   Эми пожала плечами и принялась за еду, давая понять, что разговор окончен. Она не обязана объяснять свои поступки Генри.
   – Я тут подсчитал, – сказал Генри, – твоего заработка должно хватить на то, чтобы снять квартиру. И еще останется на еду и одежду, если не шиковать.
   Стефани испуганно звякнула ложкой.
   – Генри... – прошептала она.
   – Не думай, что я выгоняю тебя, Эми, – спохватился он. – Однако ты же понимаешь, дети растут так быстро, что...
   – Совсем скоро Кэрол вырастет и ей понадобится отдельная комната. – Эми не удержалась от саркастического тона. – Не волнуйся, Генри, я еще вчера начала подыскивать себе квартиру.
   – Не надо никуда уезжать! – воскликнула Стефани, возмущенная поведением мужа. – Еще чего не хватало! Генри, как тебе в голову такое пришло?
   Генри с удивлением воззрился на жену. А он-то думал, что сумел обуздать ее бурный темперамент. Выходит, он ошибся? Какой неприятный сюрприз.
   – Нет, Стеф, Генри прав, – возразила Эми спокойно, хотя внутри у нее все клокотало. – Я и не собиралась долго жить у вас. Я планировала найти работу и сразу же съехать.
   – Вот видишь! – Генри победно посмотрел на жену.
   Стефани неожиданно бросила салфетку на стол, встала со своего места и вышла из столовой.
   Эми склонилась над тарелкой.
   – Сейчас приду, – пробормотал Генри и тоже вышел.
   Да что она в нем нашла? – в который раз подумала Эми. Мелочное, бесчувственное существо...
   Эми пресекла эту мысль на корню. Как она может так отзываться о муже своей сестры? Он ничем ей не обязан. Эми не его родственница.
   – О, как все сложно... – простонала Эми. – Пожалуй, следует уехать завтра утром. Пока в дешевую гостиницу, а там посмотрим... Бедная Стеф!..
   Вещи снова упакованы, чемодан собран, а Эми готова к новому путешествию.
   Стефани старалась не смотреть в глаза сестре, а если и смотрела, то взгляд ее был извиняющимся. Эми не могла его вынести. Она обняла Стефани.
   – Буду заходить к тебе иногда, – сказала она.
   – Ты уверена, что не хочешь остаться еще на несколько дней? – робко спросила Стефани.
   Вчера она поссорилась с мужем, но привычка подчиняться теперь уже слишком сильна, и Стефани уступила.
   – Эмилии нужно учиться самостоятельности. Нужно, чтобы она ценила то, что имеет. Если у нее не будет проблем с жильем, она никогда не задумается, что рано или поздно у нее могут возникнуть такие проблемы.
   – Не понимаю, почему бы Эми не жить у нас столько, сколько ей заблагорассудится? Она нам не мешает. А что касается меня лично, то мне гораздо веселее с ней. Не так уж приятно постоянно быть одной.
   – Ты не одна! – возмутился Генри. – У тебя есть дети.
   – Я не могу поговорить с детьми о своих женских проблемах!
   – Об этом ты можешь поговорить со мной.
   Доказать Генри, что иногда только женщина может понять другую женщину, не получится, как бы Стефани ни старалась. И она сдалась.
   – Вчера вечером, – сказала Эми, – я позвонила по одному из объявлений о съеме квартиры, и вариант оказался подходящим. Недорого и почти в центре города, так что мне повезло. Правда, пока нет телефона. Как только я подключу его, то сразу же сообщу тебе номер.
   Никогда прежде мы не лгали друг другу, вздохнула про себя Эми.
   Вчера вечером она забронировала номер в гостинице. Самой дешевой, какую только можно было найти, но даже эти расходы приводили Эми в ужас. Придется сократить свои траты вдвое. А если учесть, что она и так почти ни на что не тратила свои сбережения, это означало, что она будет питаться только один раз в день.
   Зато не будет лицезреть недовольного Генри!
   Эми поцеловала сестру в щеку, попрощалась с Майклом и Кэрол и вышла из дома.
   Не этого я ждала, когда ехала сюда, мелькнуло в мозгу у Эми. Впрочем, я привыкла рассчитывать только на себя. Ничего не изменилось, не так ли?
   Она дошла до калитки и обернулась. Стефани, грустно глядя вслед уходящей сестре, все еще стояла на крыльце.
   И Эми, и Стефани почувствовали, что, несмотря на то что они не ссорились, между ними теперь пролегла пропасть. И каждой от этой мысли было невыносимо грустно.
   – Привет, можно? – Эми вошла в палату к недавнему самоубийце.
   Теперь она знала, что его зовут Тэд, что ему двадцать три года, что живет он один и работает таксистом. А вот почему он решил выпрыгнуть из окна, Эми только предстояло узнать.
   – Доброе утро, – ответил Тэд, с удивлением рассматривая посетительницу.
   К нему еще никто не приходил, хотя Тэд пролежал в больнице уже почти неделю. Да он никого и не ждал.
   Эми положила на его тумбочку коробку шоколадных конфет и присела на стул.
   – Меня зовут Эми, – сказала она.
   – А, так ты та самая журналистка, которая обнаружила, что я еще жив? – усмехнувшись, спросил Тэд.
   – Ну да, решила вот навестить тебя. Как ты себя чувствуешь?
   – Врачи сказали, что я даже инвалидом не останусь. Похоже, я родился в рубашке. Отделался переломами.
   – Многочисленными переломами, – уточнила Эми. – Теперь нескоро выйдешь отсюда.
   – Вот уж нет! – фыркнул Тэд. – Сбегу отсюда при первой возможности. Раздобыть бы костыли...
   – У тебя, наверное, проблемы с деньгами? – предположила Эми.
   – С чего ты взяла? Или хочешь и дальше быть моим ангелом-хранителем? Спасти заблудшую душу?
   – Как-то ты не слишком рад тому, что выжил, – заметила Эми.
   – Я не просил, чтобы меня спасали.
   – Зачем ты это сделал?
   – Зачем тебе знать?
   – Так, чистое любопытство, – сказала Эми, поняв, что сочувствием ничего не добьется.
   Тэд покосился на коробку конфет.
   – Это мне? – спросил он.
   – Разумеется.
   – Меня бросила девушка.
   – Я так и думала. – Эми усмехнулась. – Причина банальна до безумия.
   – Ты ничего не понимаешь! – взвился Тэд.
   – Без сомнения. Где уж мне.
   Тэд внезапно поник.
   – Она выходит замуж за какого-то бизнесмена. Променяла любовь на деньги.
   – Бывает.
   – Я встречался с ней два с половиной года.
   – Она знает, что ты в больнице?
   – Думаю, да.
   – Думаешь?
   – Я послал ей письмо перед тем, как прыгнуть из окна.
   – Мило. И она не приходила?
   – Нет. – Тэд еще больше погрустнел.
   Эми открыла коробку и протянула Тэду, у которого одна рука была без гипса.
   – Угощайся.
   – Я знаю, что ты хочешь сказать, – произнес Тэд, когда дожевал конфету. – Что она недостойна меня, что я безразличен ей, коль скоро она даже не поинтересовалась моей судьбой. Не так ли?
   – Не так, – ответила Эми. – Наоборот, думаю, стоит повторить попытку суицида, чтобы до нее дошла вся суть твоей трагедии.
   Тэд поперхнулся.
   – Ты серьезно?
   – Конечно, – подтвердила Эми. – А я и мой коллега Анри напишем еще один репортаж и снова станем звездами. Только на этот раз выбери способ понадежнее. Чтобы уж наверняка. А то если ты снова выживешь – это будет как-то несерьезно.
   Тэд несколько секунд, хлопая ресницами, смотрел на Эми, а потом расхохотался.
   – А ты ничего девчонка, – наконец успокоившись, сказал он. – Не хочешь стать моей девушкой?
   – И каждые несколько минут проверять, жив ли ты? Нет уж, уволь. В моей жизни и без того полно стрессов.
   – Ты давно работаешь в газете? – спросил Тэд, уже внимательнее поглядывая на Эми. – По виду и не скажешь, что ты журналистка. Хотя ты такая же циничная.
   – Я не журналист, я фотограф, – сказала Эми. – И не циничная. Просто всегда говорю то, что думаю.
   – Неправда, – возразил Тэд. – Наверняка не всегда.
   Эми задумалась и вспомнила Стефани, стоящую на пороге своего дома.
   – Впрочем, да, ты прав, – сказала она. – А в газете я работаю всего вторую неделю.
   – Не очень-то лестно, что меня спасли журналисты именно вашей газеты, – проворчал Тэд. – Вас мало кто воспринимает всерьез.
   – Если ты надеешься вывести меня из себя, то тебе это не удастся. Я и сама не самого лучшего мнения о своем месте работы.
   – Кто тебе мешает изменить свою жизнь?
   Эми, склонив голову, с минуту смотрела на Тэда.
   – Хороший вопрос, – сказала она. – Попробуй задать его себе.

4

   Дэниел открыл глаза и понял, что уже позднее утро. Стрелки часов подтвердили его опасения. Он проспал.
   Впрочем, ему не перед кем отчитываться. Он сам себе босс, и на сегодня не запланировано никаких важных встреч. А выходной у него был в последний раз... О ужас, он и не помнит когда!
   Дэниел потянулся за телефоном и набрал номер своего офиса.
   – Сьюзен, – сказал он, – сегодня ты свободна. Мы не работаем.
   – Замечательно! А то я уж думала, что праздник пройдет мимо меня!
   – Какой праздник? – удивился Дэниел, припоминая сегодняшнее число, но ему не удалось вспомнить даже месяц.
   Отдыхать нужно чаще, решил он.
   – День независимости! – возмутилась Сьюзен. – Ну вы даете, мистер Карлетон!
   – Э-э-э... ну да... Я просто только что проснулся.
   Сьюзен захихикала.
   – Я давно говорила, что вам необходим полноценный здоровый сон, но не думала, что после этого вы забудете все на свете.
   – Удачно отпраздновать, – поспешил попрощаться Дэниел, чувствуя, что не в силах сносить насмешки своей секретарши.
   – И вам того же, мистер Карлетон, – ответила Сьюзен, все так же посмеиваясь.
   Энджела ворвалась в квартиру подобно тайфуну. Дэниел, сегодня особо медлительный, только что вышел из душа.
   – Дэниел! – возмущенно воскликнула она. – Что с тобой? Ты не заболел? Уже время обеда, а ты только привел себя в порядок!
   – Я слишком устаю в последнее время, – сладко позевывая, сказал Дэниел. – Не лишай меня заслуженного права на столь же заслуженный отдых.
   – Но мы обедаем сегодня у Тейлоров!
   – О-о-о... – простонал Дэниел, опускаясь на кровать. – Я совершенно забыл! А нельзя ли как-нибудь пропустить сие знаменательное событие?
   – Да ты с ума сошел! Мы не можем его пропустить!
   – Я их терпеть не могу, – сказал Дэниел, натягивая носки и обнаруживая в них дырку. – Энджела! Я отдал за них такую баснословную сумму, которую стыдно даже называть, когда речь идет о носках. И все с твоей подачи! Они порвались после первой стирки! За те деньги, что были истрачены на одну эту пару, я мог бы купить дюжину обычных!
   – Ты ничего не понимаешь, – обиделась Энджела. – Это носки известной фирмы.
   – Да плевать мне на эту твою известную фирму! Ты только взгляни, какая дыра!
   Энджела отвернулась, не желая даже смотреть на такие прозаические вещи, как дырки в носках.
   – Ты бы еще предложил мне их заштопать! – фыркнула она.
   – И предложу, – пригрозил Дэниел, доставая другую пару. – Ты моя будущая жена, в конце концов!
   Энджела резко повернулась и с изумлением воззрилась на него, не говоря ни слова.
   – Я знаю, что могу позволить себе покупать эти несчастные носки – мне уже надоело о них говорить! – каждый день, но...
   – Так ты просишь меня стать твоей женой?! – воскликнула Энджела.
   А мне-то показалось, что она удивилась, потому что я предположил, будто она станет заниматься штопкой, подумал Дэниел.
   – Я ничего не прошу, – тут же пошел на попятную Дэниел, – но ведь, скорее всего, так и будет.
   – Когда? – тут же последовал вопрос.
   Дэниел глубоко вздохнул. В конце концов, других претенденток на роль его жены нет. И вряд ли будут. Мало кто выносит его характер, несмотря на то что он по всем остальным статьям – и особенно по материальной – завидный жених.
   – Зимой. В конце года.
   Энджела бросилась ему на шею.
   – Милый! Любимый!
   – Впервые вижу у тебя столь бурное проявление чувств, – проворчал Дэниел.
   – Ты не против, если я сообщу об этом твоей маме? Ах, как Ирэн обрадуется! А когда мы поедем выбирать мне кольцо?
   Все, я попал, с грустью подумал Дэниел. Назад дороги нет.
   – Сообщай, – безнадежным тоном сказал он. – И едем к «Тиффани» прямо сейчас.
   Дэниел и Энджела сидели за длинным столом у Тейлеров. Приглашенных на «скромную» трапезу, которой позавидовали бы лучшие рестораны штата, было человек двадцать. Дэниел на дух не переносил все это общество, но не мог позволить себе раз и навсегда отказаться от участия в таких вот обедах, званых ужинах и вечеринках. Не мог – потому что сам был из этого общества, а большинство этих снобов были его клиентами.
   Несмотря на то что его родители принадлежали к семьям уважаемым и старинным и имели счета в нескольких банках, Дэниел мог по праву сказать, что всего добился сам. Конечно, репутация его отца сослужила ему определенную службу, когда он открывал собственный бизнес. Однако на этом родительская помощь, пусть даже нечаянная, закончилась. Отец рассчитывал на то, что Дэниел со временем возглавит их семейный бизнес. Однако Дэниел наотрез отказался – в пользу младшего брата, который, разумеется, не высказал по этому поводу недовольства.
   Дэниелу не нравилось заниматься нефтяным бизнесом, он предпочел автомобили. Дэниел был владельцем нескольких крупных автомастерских и поставлял на заказ автомобили известных марок. Он ничего не выиграл бы, если бы просто продавал машины: их можно купить без проблем и у других. Однако автомобили Дэниела обладали неповторимой «внешностью». В то время когда он только начал заниматься этим бизнесом, на город накатила волна моды на автомобили, раскрашенные способом граффити. И Дэниел, у которого было множество талантливых приятелей, оказался на гребне этой волны. И оставался там до сих пор.
   Это не было пределом его мечтаний. Он не собирался останавливаться на достигнутом. Дэниел был разносторонним человеком и потому понимал, что автомобильный бизнес не удержит его надолго. Он пробовал себя во многих сферах, но в отличие от своего лучшего друга Филиппа никогда не бросал начатые дела.
   Дэниел всегда говорил то, что думал, даже если знал, что его слова могут обидеть. Его имя было гарантией того, что с ним все равно не перестанут общаться. В свете его не любили.
   На этом обеде все разговоры крутились вокруг будущей свадьбы Марты Картер и Натана Сомерсвиля.
   – Посмотри, какое прелестное колечко у Марты, – прошептала Энджела на ухо Дэниелу. – Вот только что-то Натан поскупился. Бриллиантик мог бы быть и побольше.
   – Уговорила, твой бриллиант будет таких размеров, что ты не сможешь поднять руку, – сказал Дэниел с ухмылкой.
   – Ах, Дэниел, я так люблю тебя! – ответила Энджела, не поняв его сарказма. – Посмотри на Джесс, какое у нее безвкусное платье. И знаешь, кто уговорил его купить? Я!
   – Зачем?
   – Она слишком высокого мнения о себе. Нужно было сбить с нее спесь. Я внушила ей, что это платье – последний писк моды. Она же ничего в этом не понимает. У нее совершенно нет вкуса!
   – Ты – героиня.
   – Теперь все шепчутся, глядя на нее.
   – А ты не думала, что она может рассказать о том, кто помог ей выбрать платье? И тогда в отсутствии вкуса будут обвинять тебя.
   – Никто не сможет меня в этом обвинить, – гордо сказала Энджела, сверкнув глазами – на сей раз зелеными. – Взгляни на меня: я безукоризненна.
   – Да уж... – пробормотал Дэниел.
   – Ну а вы, влюбленные, – услышал Дэниел голос хозяйки дома, – когда собираетесь порадовать нас приглашениями на свою свадьбу?
   – Зимой, – поспешила ответить Энджела. – Мы так решили.
   – Дэниел уже сделал тебе предложение? – спросила Марта, невеста месяца. – Что-то не вижу кольца на твоей руке.
   – Но ведь и у тебя тоже нет, – с притворным изумлением сказала Энджела.
   Марта с испугом взглянула на руку и облегченно вздохнула.
   Кольцо на месте, она его не потеряла. Уф!
   – Ах, прости, я его не заметила! – поспешила извиниться Энджела. – Оно такое маленькое...
   – Да, – сквозь зубы процедила Марта, – но оно стоит кучу денег.
   – Лучше уж такое, чем никакого! – расхохотался Натан, ее будущий муж, который конечно же не мог не поддержать свою невесту.
   Энджела сложила губы в милую улыбку.
   – Говорят, что по размерам кольца можно судить и размерах любви.
   Дэниел закашлялся. Он и сам был не прочь поязвить, но Энджела иногда переходила все границы.
   – Официально я пока не сделал Энджеле предложение, потому что хочу произнести свои слова любви в подходящей случаю обстановке. Готовлю ей сюрприз.
   Энджела повернулась к нему и наградила своей обычной кукольной улыбкой.
   – Ты чудо, дорогой.
   – Как твой бизнес, Дэниел? – спросил Натан. – Все так же занимаешься автомобилями?
   – Пока да. Ну а ты? Все так же пытаешься стать престижным адвокатом?
   – Я и есть престижный адвокат, – капризно-обиженным тоном ответил Натан. – Ко мне выстраиваются очереди.
   – Да, как жаль тех людей, у которых привычка преобладает над разумом. Нужно всего лишь известное имя и репутация, заработанная твоим отцом, – и вот ты на коне!
   – Это ты о себе? – поинтересовался Натан с язвительной усмешкой.
   – Нет, я просто философствую, – сказал Дэниел. – А что касается меня, то хочу напомнить, что я не пошел проторенной дорогой по стопам своего батюшки.
   – Пора приступать к десерту! – объявила хозяйка дома.
   Она не могла не приглашать Дэниела Карлетона, но всегда с ужасом думала о том, что придется отбиваться самой и отбивать других от его злых замечаний. Там, где появлялся Дэниел Карлетон, тут же возникал скандал. Впрочем, нет. Не скандал. А только намек на него. Дэниел никогда ни с кем не поссорился по-крупному, но настроение портил всей честной компании. А это гораздо хуже, чем открытая ссора.
   – И зачем только ты притащила меня сюда, Энджи? – спросил Дэниел. – Набить брюхо? Я мог сделать это и дома.
   – Перестань капризничать, милый, – сказала Энджела, доедая листик салата. – Так надо.
   Так надо. Кому? Мне? – размышлял Дэниел. Определенно – нет. Энджеле? Спроси ее зачем, она не ответит. Тогда почему же – так надо?
   – Гулять по городу?! Просто так?! – воскликнула Энджела.
   – Что значит – просто так? – спросил Дэниел, высматривая в толпе Филиппа.
   – Обычно мы ходим в этот день в ресторан... забыла, как он называется... Ну в тот, что расположен на двадцатом этаже и вместо стен в нем стекла! Оттуда открывается отличный вид. Мы сможем посмотреть фейерверк. Да обрати же на меня внимание, Дэниел! Кого ты ищешь?
   – Фил должен был подойти пятнадцать минут назад, но, как всегда, опаздывает. На этой площади столько народу, что, боюсь, мы никогда не встретимся с ним.
   – Филипп Леннокс? – недовольно спросила Энджела.
   – Да, а что?
   – Он мне не нравится.
   – Почему?
   – Он оказывает на тебя дурное влияние.
   Дэниел нечасто смотрел на Энджелу с таким интересом, как сейчас.
   – Дурное влияние? – переспросил он и рассмеялся. – Объясни: что ты имеешь в виду?
   – После общения с ним становишься таким... таким... замкнутым.
   – Да, а без него я прямо-таки душа общества.
   – Нет, но ты становишься чужим. Слишком бесшабашным.
   – Ты только что говорила, что замкнутым.
   – Я... – Энджела никак не могла объяснить, что имеет в виду. Это бывало с ней частенько.