Картер Люсиль. Случайностей не бывает

   – Вы просто неуловимы, – сказал Курт. – Мы с Моникой пытались вычислить день, когда вы бываете дома, и нам это не удалось. У вас скользящий график?
   – Не могу сказать, что у меня вообще есть график, поскольку я работаю в четырех местах сразу.
   – Ужас! – воскликнула Моника. – Как вы все успеваете? Я бы сошла с ума! Честно говоря, мне было тяжело даже на одной работе. Вся эта ужасная система: вставать в восемь, ехать в офис к девяти, ни на секунду не опаздывая, работать строго до пяти, выходные два раза в неделю... Ненавижу, когда все распланировано! Именно поэтому я предпочла сидеть дома и работать тогда, когда мне вздумается.
   – Отсутствие дисциплины повлияло на тебя не самым лучшим образом, зато ты свободна в своем выборе образа жизни, – сказал Курт.
   – А вы тоже художница? – предположила Моника.
   Она подозрительно прищурилась и как-то напряглась, ожидая ответа. Видимо, ей не очень хотелось услышать положительный ответ.
   – Не совсем, – сказала Эми. – Я фотограф.
   – О, как мило! – воскликнули Курт и Моника одновременно.
   – Хорошо, что вы не стопроцентная художница, – заявила Моника, откусывая изрядную часть пирожного. – Я бы вас ревновала.
   – К кому? – удивилась Эми.
   – К музе. Она, как известно, одна на всех. И если бы к вам она приходила чаще, то мне это не понравилось бы.
   – Хм... – Эми улыбнулась. – Не могу не согласиться с вами. Мне бы тоже не понравилось, если бы моя муза разгуливала по соседям.
   Курт рассмеялся.
   – Я же говорил, что она из наших!
   – Из... кого? – переспросила Эми.
   – Из наших, – сказала Моника. – Это означает, что вы можете оценить наш юмор и не полезете за словом в карман. Курт, кажется нам пора. Уже довольно поздно, а мы не из тех гостей, который остаются до тех пор, пока хозяин дома не начнет откровенно зевать.
   – Да, мы уходим до того, как успеваем надоесть, – сообщил Курт, вслед за Моникой покидая кухню.
   – Теперь вы заходите ко мне или к Курту, – пригласила Моника. – Всего доброго, Эми. Было приятно с вами познакомиться.
   Последовали взаимные рукопожатия, и Курт с Моникой скрылись в своих квартирах, а Эми в своей.
   Мне определенно нравится этот дом, подумала Эми.

7

   – Ой, мне здесь не нравится, милый, – проблеяла Энджела, разглядывая интерьер недавно открывшегося ресторана. – Это заведение не в моем вкусе.
   – Не знаю, по-моему, тут здорово, – возразил Филипп, изучая меню. – Цены приемлемые, и мне говорили, что хозяин этого заведения переманил сюда лучших поваров города.
   – Что конкретно тебе не нравится, Энджела? – спросил Дэниел.
   – Вся эта обстановка, атмосфера... Слишком просто!
   – Ха! Я понял! – рассмеялся Филипп. – Наша леди привыкла, что ей подают еду на золотых тарелках? Я прав?
   Энджела проигнорировала его вопрос.
   – Дэниел, давай уйдем отсюда, – принялась канючить она. – Пойдем в «Голден Эпл»...
   – Я же говорил, что ее привлекает золото! – воскликнул Филипп, смеясь.
   – Филипп, пожалуйста, оставь свои шуточки при себе, – отрезала Энджела. – Дэниел, ты не слышишь меня? Ты меня не любишь?
   Филипп снова прыснул со смеху, но тут же перестал хихикать, когда заметил выражение лица своего друга.
   – Мы никуда отсюда не уйдем, Энджела, – сказал Дэниел. – Ресторан полностью отделан в стиле кантри. Мне нравится этот стиль. А если тебя что-то не устраивает – ужинай одна.
   – Но, Дэниел!
   – Кажется, ты сама позволила мне выбрать место, где мы сегодня ужинаем, не так ли?
   – Но, Дэниел...
   Энджела замолчала, однако принялась шмыгать носом. Она не смотрела на Дэниела, сидела очень прямо и сглатывала слезы. Они катились по ее щекам крупными каплями.
   Ей бы неплохо удавались роли трагических героинь в мыльных операх, подумал Дэниел. Она так же наигранно и неправдоподобно себя ведет.
   В последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что Энджела раздражает его. Вся эта любовная чепуха, которую она постоянно несла, не стоила и ломаного гроша. Сказать Энджела могла все, что угодно, но вот чувствовала ли она хоть что-нибудь?
   – Энджела, будь добра, сходи в дамскую комнату и приведи себя в порядок. За соседним столиком сидят друзья твоих и моих родителей. Ты же не хочешь, чтобы о твоих слезах судачил весь город?
   Ни слова не говоря, Энджела поднялась со своего места и удалилась. О, она все еще не вышла из роли смертельно обиженной женщины!
   – У вас проблемы? – спросил Филипп, уже давно переставший смеяться.
   – Проблемы? – Дэниел невесело усмехнулся. – У меня? Шутишь?
   – Я имею в виду тебя и Энджелу. Вы постоянно цапаетесь.
   – Мы решили разнообразить наши отношения.
   – Разве нельзя разнообразить их каким-нибудь иным способом?
   – Например?
   Филипп пожал плечами.
   – Каждый выбирает свой способ. Но ссоры – это последнее дело.
   – Похоже, нашим отношениям пришел конец, – сказал вдруг Дэниел.
   – Ты серьезно? – искренне изумился Филипп. – У тебя другая женщина?
   – О, – Дэниел досадливо поморщился, – разве обязательно дело должно быть в женщинах?
   – Тогда что произошло?
   – Ничего! И в этом суть проблемы. Ничего не происходит. Энджела так однообразна, что иногда меня просто тошнит от одного только ее присутствия.
   Филипп выглядел ошеломленным.
   – Я и не знал, Дэниел, что все так плохо. Мне казалось, что Энджела – идеальный вариант для...
   – Для роли моей будущей жены, ты хочешь сказать? Идеалы скучны.
   – Не понимаю...
   – Назови мне хотя бы пять достоинств Энджелы.
   – Она красива.
   – Крашеные волосы, постоянные посещения салонов красоты, линзы в глазах... Список можно продолжать. Она ненастоящая.
   – Заставь ее вернуть первоначальный цвет волос и глаз, – улыбнулся Филипп.
   – Этим ничего не решить. Она вся ненастоящая. И снаружи, и внутри.
   – Может быть, Энджела не устраивает тебя в постели?
   – Почему же, она первоклассная любовница.
   – Вот и второе ее достоинство...
   – Энджела изучила все книги о сексе, которые только смогла найти. Она знает, каким образом можно доставить мужчине удовольствие, как прилежный ученик знает урок.
   – Что в этом плохого? – искренне удивился Филипп.
   – Почему бы мне не снять женщину на ночь в таком случае? Эффект был бы тот же. Я не могу заниматься сексом с человеком, который ничего не чувствует.
   – Она фригидна?
   – Тьфу ты, Фил, откуда я знаю? Вроде бы нет, но... Она все делает без души. Ведет себя, как актриса в порнофильмах. А ведь секс – это один из видов творчества.
   – Да ты у нас и сам поэт, как я погляжу.
   – Она доставляет удовольствие только моему телу, – Дэниела будто прорвало, так долго он копил в себе эти мысли, – а мне не нужна голая механика. Ты меня понимаешь? Я не считаю себя плохим любовником, так что дело не во мне.
   – Может быть, дело именно в том, что вы занимаетесь сексом, а не любовью? – спросил Филипп.
   – Именно! – воскликнул Дэниел. – Ты попал в самую точку. Вот! Занимаясь любовью, люди сливаются не только физически, но и духовно. У меня духовный голод, если хочешь знать.
   – Ты не любишь ее?
   – Странный вопрос. А она меня?
   – Энджела постоянно признается тебе в любви.
   – Но она ее чувствует? Возможно, она и сама не понимает, что такое есть любовь.
   – А ты понимаешь?
   Дэниел вздохнул. Ему вспомнилась незнакомка. Ее он полюбил, даже не зная ее имени. Как объяснить это Филиппу? Как объяснить это самому себе?
   – Давай перейдем к достоинству номер три, – прервал его размышления Филипп. – С сексом все понятно. Далее: она богата, у нее уважаемые всеми родители, у ее папаши счета в крупнейших банках...
   – Плевать я на это хотел.
   – Она нравится твоей матери.
   – Еще бы!
   – Отношение будущей свекрови к невестке немаловажно.
   – Я легко обхожусь вот уже многие годы без одобрения матери моих поступков.
   – Что ж, Дэниел, тогда у меня есть только один вопрос: почему ты до сих пор с Энджелой? Я и сам знаю, что тебе нравятся женщины иного склада.
   – Это какого же? – услышали они.
   В пылу спора Дэниел и Филипп не заметили, как Энджела вернулась из дамской комнаты. Сколько времени она простояла здесь? Многое ли услышала из их разговора?
   – Какого склада женщины тебе нравятся?
   Значит, Энджела услышала только последнюю фразу, с облегчением подумал Филипп.
   – Мы говорили не о тебе, Энджела, – сказал Дэниел с уверенностью, поразившей Филиппа. – Что за манера устраивать сцены по пустякам? У тебя плохое настроение сегодня? Садись и сделай наконец заказ. Я хочу есть.
   – Я ухожу, Дэниел! – заявила Энджела капризным тоном. – Я не намерена выслушивать твои оскорбления. Я уезжаю ужинать к Ирэн. Она приглашала меня вчера, но я сказала, что мы будем с тобой ужинать в ресторане. Вдвоем! – сказала она, выразительно посмотрев на Филиппа. – Так что теперь я с чистой совестью могу к ней поехать, раз уж ужин сорвался.
   Энджела развернулась и направилась к выходу.
   – Сейчас она будет жаловаться моей матери на то, какой я бесчувственный эгоист, – без всякого выражения сказал Дэниел.
   – У меня есть предложение. Почему бы нам тоже не поехать к Ирэн? Она не очень-то любит меня, но, по крайней мере, у Энджелы не будет возможности пожаловаться на тебя.
   – Не думаю, что это хорошая идея.
   – Разве тебе нужна лишняя головная боль? Ты хочешь поужинать или нет?
   – Уговорил. – Дэниел махнул на все рукой. – Едем к моей матери, пока Энджела не успела ей на меня наябедничать.
   В ресторане было два входа: причуда хозяина заведения. И в то время, когда Дэниел с Филиппом выходили через один, в другой в ресторан входила Эми.
   Они разминулись буквально на пару секунд. Если бы она посмотрела прямо перед собой, то увидела бы удаляющуюся спину мужчины своей мечты. Однако Эми смотрела не вперед, а по сторонам.
   – Вы кого-то ищете? Вас ждут? – вежливо спросил один из официантов.
   – Уже нашла! – улыбнулась Эми и направилась к столику, за которым сидел Курт.
   Со дня внезапного вторжения соседей в ее квартиру прошла неделя. Поэтому Эми не сильно удивилась, когда в субботний вечер кто-то принялся трезвонить в дверь. На пороге стоял Курт. Он произнес только одну фразу:
   – Поужинай со мной завтра.
   И Эми неожиданно для себя согласилась.
   Сейчас, подходя к столику, за которым расположился Курт, Эми раздумывала над тем, что побудило ее принять это приглашение. Одиночество? Скука? Любопытство?
   – Привет! – поздоровалась она.
   Курт вскочил с места, помог Эми сесть и с улыбкой протянул ей меню. Он старался быть галантным кавалером.
   – Как настроение? – спросил он. – Что делала сегодня? Отдыхала?
   – Если бы! – устало вздохнула Эми. – Меня вызвали в редакцию одного из журналов и заставили фотографировать сотрудников. У них послезавтра юбилей. Как будто нельзя было устроить фотосессию в другой день.
   – Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь? – спросил он.
   Эми улыбнулась.
   – Ночью, когда сплю.
   – Сомневаюсь. Наверняка тебе снится, что ты носишься по всему городу с фотоаппаратом.
   Эми рассмеялась.
   – Угадал. Курт, можно вопрос?
   Он пожал плечами.
   – Задавай.
   – Почему ты пригласил меня на ужин? Решил продолжить знакомство?
   – Мне не с кем было провести этот вечер, тебе тоже. Я подумал, что нам следует объединиться.
   – Кто тебе сказал, что у меня нет планов на сегодняшний вечер? – нахмурилась Эми. Ей было неприятно, когда намекали на ее одиночество.
   – Но иначе ты не сидела бы сейчас здесь со мной, – сказал Курт, улыбаясь. – Верно?
   – Твоя взяла. Ты слишком наблюдательный.
   – Я просто неплохо знаю людей.
   – Кстати, а кем ты работаешь?
   – Моя профессия связана со строительством домов.
   А, да, Тэд что-то такое мне говорил, припомнила Эми.
   – Но почти не связана с творчеством, – добавил Курт. – В том смысле, в каком вы понимаете слово «творчество».
   – Я считаю, что в любой профессии есть место для творчества.
   – Кассир в банке?
   – Быть может, ему нравится совершенство купюр. И он – ценитель чужого творчества.
   Курт рассмеялся.
   – Ты мне нравишься, Эми. И, между прочим, ты сегодня отлично выглядишь.
   – А ты ожидал, что в ресторан я приду в домашних джинсах и футболке? – пошутила Эми.
   – Ха! В тот вечер ты просто поразила меня! Хотя с тех пор, как я познакомился с Моникой, меня трудно чем-то удивить.
   – Вы давно знакомы?
   – Лет пять. Мы купили квартиры в этом доме в одно и то же время. Как-то раз я зашел к ней узнать, есть ли у нее электричество, и она открыла мне дверь в... В общем, на ней были только трусики. Во рту она держала кисть и вся была перепачкана красками. Стояла невыносимая жара, и потому она решила ничего не надевать. И забыла о том, что ходит в таком виде. Она была все еще во власти музы, когда открывала мне дверь. А когда сообразила, что на ней почти ничего нет, то повела себя так, словно полгорода ходит в неглиже. Она сразу же завоевала мое уважение. На следующий день она пришла ко мне с визитом. Разумеется, одетая. И мы подружились.
   – Здорово, – улыбнулась Эми. – Это замечательно, когда соседи дружат.
   – Ты ведь англичанка? – спросил Курт.
   – Как ты это определил?
   – По твоим манерам. Строгая, неприступная, держишь в узде свои эмоции...
   – Чопорность англичан – это скорее миф.
   – И тем не менее: я не ошибся?
   – Верно, я приехала в Штаты недавно.
   – Еще не разочаровалась?
   – Некогда было. Я даже город узнаю в ходе своей работы.
   – Нет, с этим определенно надо что-то делать, – серьезно сказал Курт. – Я берусь за тебя. В твое свободное время буду устраивать тебе экскурсии по городу.
   – Боюсь, тебе придется долго ждать, пока у меня появится свободное время.
   – Это отказ?
   – Разумеется, нет! – Эми рассмеялась. – Скорее предостережение. Так что откажись от своих планов, пока не поздно.
   – Ни за что. Я ни от чего так просто не отказываюсь. – Эти слова прозвучали почти как намек.
   – Ты не женат? – вдруг спросила Эми.
   – Так же, как ты не замужем.
   – И никогда не был?
   – Так же, как и ты.
   – А подруга жизни?
   – Так же, как и у тебя...
   – Хватит, – перебила его Эми. – С чего ты взял, что все обо мне знаешь?
   – Милая Эми, мы слишком похожи. С таким ритмом жизни, с таким графиком, не остается времени на личную жизнь и семью.
   – Надеюсь, так будет не всегда, – вздохнула Эми.
   – Хочешь замуж?
   – У меня нет такой цели.
   – Но семью хочешь?
   – Каждая женщина мечтает о семье, – уклончиво ответила Эми.
   – Как и каждый мужчина. Только не все способны в этом признаться. Вот, например, я. Думаешь, мне не хотелось бы идти домой и знать, что меня встретит желанная мною женщина с горячим ужином, с теплыми объятиями, с улыбкой на губах? Ах, рай земной!
   – Так почему же ты не женишься?
   – Я пока еще не встретил женщину, которая захочет быть домохозяйкой. Сейчас в моде феминизм.
   – Неправда, – возразила Эми. – Ведь можно совмещать работу и работу по дому. Вот Моника, например...
   – Нет-нет, без намеков. Моника – только мой друг. Но вот если бы ты согласилась стать моей женой...
   Эми рассмеялась, хотя что-то в глазах Курта навело ее на мысль, что это была не совсем шутка.

8

   – Дэн, это твоя сестра, – прозвучал голос в трубке.
   Дэниел с трудом оторвался от созерцания деловых бумаг, которые изучал почти час.
   – Кто? – на всякий случай переспросил он.
   – Твоя сестра! У тебя много сестер? – сердито спросил голос.
   – А, Моника, привет, – сказал Дэниел, потирая переносицу и стараясь переключиться с работы на беседу с сестрой.
   – Спасибо, что вспомнил мое имя! – все еще раздраженно сказала она.
   – Извини, просто я работал, а ты...
   – А я тебя отвлекаю, не так ли?
   – Ты очень кстати меня отвлекла, уже начинали закипать мозги.
   – Если ты говоришь так только из вежливости...
   – Нет, правда, Моника. Ты же прекрасно знаешь, что я всегда рад тебя слышать и видеть.
   – Как там мама?
   – Почему бы тебе не позвонить ей и не спросить об этом лично? А еще лучше съездить в гости?
   – Ты отлично знаешь, почему я не могу этого сделать. Она опять начнет учить меня жизни. Мама не понимает, что тридцатилетняя женщина сама в состоянии принимать решения.
   – Она частенько говорит о тебе.
   – Наверное, клеймит позором.
   Дэниел рассмеялся.
   – Да ладно тебе, Моника. Я и сам не люблю ездить к ней в гости. Это Энджела вечно меня туда тащит. Так что я действительно очень хорошо тебя понимаю.
   – Ты все еще с этим манекеном?
   – Она не нравится тебе, верно?
   – Скрывать не стану: я твою Энджелу терпеть не могу. Ты всем хорош, братишка, не то что наш младший, но в выборе женщины подкачал.
   – Да я и сам это уже понял, – признался Дэниел.
   – Наконец-то хорошая новость! – воскликнула Моника. – Когда ты собираешься расстаться с Энджелой?
   – Ты ведь звонила не для того, чтобы поинтересоваться моими любовными перипетиями? – ловко ушел в сторону Дэниел.
   – Ага, ясно, тем самым ты дал понять мне, что я лезу не в свое дело. Но ты прав. Я вовсе не для того звонила, чтобы поболтать о твоей личной жизни. Хочу узнать, чем ты будешь занят через две недели.
   – Моника, что с тобой? Ты никогда не заглядывала так далеко.
   – Очень смешно. Не валяй дурака, Дэн. Я спрашиваю потому, что знаю: у тебя все расписано на месяц вперед. А я очень хочу, чтобы любимый брат присутствовал на открытии выставки моих картин. И поддержал бы меня в трудную минуту, когда критики разнесут в пух и прах мое искусство.
   – Моника! Ты наконец закончила свою работу!
   – Пять лет – не такой уж и маленький срок, не так ли? Все это время я работала как одержимая. Впрочем, не так одержимо, как обычно работаешь ты.
   – Я приду, даже если у меня попросит аудиенции сам Папа Римский.
   – О, на какие жертвы ты готов ради меня! – воскликнула Моника. – Я того и гляди разрыдаюсь. Смотри, Дэн, ты обещал!
   – И я сдержу обещание, чего бы мне это ни стоило. Кстати, где ты взяла денег на открытие выставки? Помнится, пять лет назад ты грозилась разорить меня в случае необходимости. И вот на тебе: обошлась без моего участия.
   – За пять лет я приобрела нескольких хороших друзей, у которых водятся деньги.
   – Не познакомишь меня со своими друзьями?
   – Фи, Дэн! Не думала, что ты такой мелочный. Стыдись!
   – Мне стыдно, честное слово. Если бы ты сейчас меня видела, то у тебя не возникло бы и тени сомнений в моем раскаянии.
   – Конечно, так я и поверила! В общем, о точной дате я сообщу через несколько дней, и, если ты не явишься, я отрекусь от тебя, как от брата, прилюдно.
   – Я уже в сотый раз повторяю тебе: приду. И буду держать тебя под руку, чтобы ты не упала в обморок, когда начнут критиковать твои работы.
   – Я надеюсь на успех, – мрачно сказала Моника.
   – Минуту назад ты говорила обратное.
   – Ты невыносим! – И Моника положила трубку.
   Дэниел улыбнулся и снова пододвинул к себе стопку документов. Работа пошла быстрее. Моника всегда поднимала ему настроение.
   – Это тебе, – сказал Курт, входя в квартиру Эми и протягивая ей букет красных роз.
   – Спасибо, – смутилась Эми, – но день рождения у меня не сегодня.
   – Видно, ты совсем отвыкла от мужского внимания, раз уж считаешь, что цветы женщине дарят исключительно на ее день рождения.
   – Проходи, – предложила она.
   Курт, видимо, на это и рассчитывал: разве сможет Эми выставить его, если он подарил ей такой шикарный букет?
   – И все же: чему обязана таким знаком внимания?
   – Мне захотелось сделать тебе приятное.
   – Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче?
   – Чай, – выбрал Курт, усаживаясь на один из стульев, стоящих в кухне.
   – Как работа? – светским тоном спросила Эми.
   – Не стоит спрашивать о том, что тебе неинтересно. Я знаю, что так полагается в приличном обществе, но нам нечего выпендриваться друг перед другом.
   – Ладно, – согласилась Эми, ставя букет в вазу. – Очень красивый. Мне так приятно, Курт. Правда.
   – Я на это и надеялся. Что это? Твои работы? – спросил Курт, беря в руки стопку фотографий, которые Эми забыла на кухонном столе.
   Она нервно дернулась. Первым побуждением Эми было забрать эти фото у Курта. Однако Эми остановила себя. А для чего же еще она фотографирует, как не для того, чтобы другие люди могли оценить ее работы.
   Курт долго рассматривал снимки. Эми уже успела заварить чай, разложить печенье по вазочкам и поставить чашки на стол.
   – Неплохо, – сказал он, поднимая глаза. – Даже очень неплохо. Не думай, что я дилетант. Мне нравятся художественные фотографии. Я всегда отслеживаю новые работы признанных мастеров этого жанра. Где ты нашла натурщиков?
   – Большинство – мои коллеги, которые из интереса согласились поучаствовать в съемках.
   – Любопытные постановки. Точно передан характер персонажей... В твоих фото есть что-то притягательное и отталкивающее одновременно, в зависимости от того, какую цель ты преследуешь.
   – Думаешь, это может кому-нибудь понравиться? – с волнением спросила Эми.
   – Я не сомневаюсь в этом. Кое-что нуждается в доработке, но в основном... Короче, ты мастер своего дела, Эми. А я думал, что ты просто делаешь снимки для журналов и газет.
   – Это лишь способ заработать деньги.
   – Моника выставляет свои работы на следующей неделе, ты слышала?
   – Серьезно?! – обрадовалась Эми. – Нет, я ничего об этом не знаю. Мы давно не виделись. Но это замечательная новость!
   – А ты?
   – Что – я? – переспросила Эми.
   – Ты не думала о том, чтобы тоже показать людям свои работы?
   Эми покачала головой.
   – Для этого еще слишком рано.
   – Но думать об этом никогда не рано! Ты же должна представлять, чего ты хочешь добиться. Или ты из тех людей, которые на досуге занимаются творчеством, а работы потом запихивают в самый дальний ящик стола?
   Эми подняла обе руки.
   – Сдаюсь, Курт. Во мне живет тщеславие, и в глубине души я, разумеется, надеюсь на то, что когда-нибудь мои работы будут выставляться. Я для этого и переехала в США.
   – Для чего?
   – Мне казалось, что здесь будет проще добиться желаемого результата.
   – Так и есть. Нужно только найти людей, которые будут заинтересованы в том же, в чем и ты. Грубо говоря, речь идет о спонсорах.
   – Выходит, Моника нашла спонсора?
   – Это еще спорный вопрос, кто кого нашел, – сказал Курт, скромно потупившись, – она меня или я ее.
   – О! – воскликнула Эми. – Так ты ее спонсор? И после этого, – добавила она лукаво, – ты будешь утверждать, что вы только друзья?
   – В этом весь смысл. Между мной и Моникой могут быть только дружеские отношения. Мы не привлекаем друг друга как мужчина и женщина. Поэтому я могу трезво все оценить и помочь ей. Я люблю искусство и если верю в кого-нибудь, то сделаю все, чтобы этому человеку помочь. А в Монику я верю.
   – Я видела ее картины краем глаза, когда заходила к ней на прошлой неделе. Они меня впечатлили.
   – Я уверен, что они впечатлят и всех остальных. Так как насчет твоей выставки?
   Эми натянуто рассмеялась.
   – Ты хочешь стать и моим спонсором?
   Курт отставил опустевшую чашку и внимательно взглянул Эми в глаза.
   – Не думай, что я делаю это исключительно из энтузиазма. Определенные цели я преследую. В случае с Моникой я знаю, что выставка принесет ей известность и славу. Мне же она принесет дополнительную рекламу. Так что я не помогаю Монике бескорыстно.
   – И какую же плату ты потребуешь с меня? – спросила Эми. – Нет никакой гарантии, что мои работы воспримут на ура.
   – От тебя мне нужно другое, – сказал Курт, и на губах его появилась загадочная улыбка. – Я стану помогать тебе не потому, что ты выгодное вложение средств. И не потому, что ты моя подруга. А потому, что я не хочу никакой дружбы, Эми. Я хочу тебя. И моя помощь будет помощью любовника и... мужа.
   Эми потеряла дар речи. То ли Курт шутит, то ли у него и впрямь серьезные намерения?...
   – По-моему, я туго соображаю сегодня, – пробормотала она.
   Курт встал, взял Эми за руку и пересадил на софу.
   – Милая, – сказал он проникновенно, поглаживая ее руку. – Ты нравишься мне. Даже больше чем нравишься. Я хочу, чтобы ты стала моей невестой, – мне не нравится слово любовница. А в дальнейшем, возможно, и женой. Ты нужна мне, Эми.
   Он прикоснулся губами к ее щеке, провел языком по гладкой коже, спустился чуть ниже и нежно дотронулся губами до шеи. Эми задрожала. У нее уже несколько месяцев не было мужчины, работа отнимала все время. Но Эми не хватало любви...
   А Курт ей нравился. Он красив, галантен и, как выяснилось, нежен. Почему бы и нет? – мелькнула у Эми мысль.
   – Курт, – произнесла она тихо, слегка отстраняясь от него, хотя он уже успел распалить в ней жаркий очаг страсти, – я не хочу, чтобы ты потом думал, что я делаю это только потому, что нуждаюсь в твоей помощи.
   Он покачал головой.
   – Я никогда не подумал бы так. Ты исключительно честна во всем, что касается чувств, хотя и пытаешься их скрывать.
   Он притянул Эми к себе, запрокинул ее голову и впился поцелуем в ее горячие, пересохшие от желания губы. Ее рука потянулась к ремню его брюк. Эми отвечала на поцелуи Курта и становилась все более и более настойчивой. Она не собиралась прятаться за маской благопристойности. В сексе она отдавала всю себя.