Картер Розмари. Я сдержу свое слово!

   — Тебе, видно, просто хочется досадить мне.
   — Бедняжка Кейтлин, — он усмехнулся. — Неужели ты намереваешься покончить с этой оградой сегодня?
   — Конечно.
   — Можно отложить до завтра.
   — Завтра у меня другие дела.
   — Но сейчас так жарко.
   — Ты без конца это повторяешь. Если устал, то бросай.
   — А ты?
   — Я закончу, даже если умру при этом. Она покраснела от негодования. Флинн отметил, что выглядит она измученной.
   — Слишком высокая цена за твое упрямство! — сердито воскликнул он.
   — Я сильнее, чем кажусь, Флинн. А ты ступай, отдыхай в тенечке.
   Флинн остался, и они молча продолжали красить ограду. Солнце жгло нещадно. Даже скот попрятался в тень.
   Работа не представляла для Флинна особого труда, чего нельзя было сказать про Кейтлин: капельки пота выступили на верхней губе и на лбу, а футболка взмокла. Кисть дрожала у нее в руке, и мазки стали неровными. Флинн больше не предлагал ей отдохнуть, но внимательно следил за ней.
   Когда же Кейтлин, пошатнувшись, стала оседать на землю, он успел подхватить ее и прижал к себе неподвижное тело. Она открыла глаза и слабо произнесла:
   — Со мной все в порядке.
   — Тебя надо отнести в прохладное место.
   — У меня на секунду закружилась голова — вот и все. Отпусти меня, Флинн.
   — Не будь дурочкой. С тобой случится солнечный удар. — И он понес ее в дом.
   — Тебе тяжело. Я пойду сама.
   — Ты весишь не больше младенца. Наверное, вообще ничего не ешь.
   Флинн не ожидал, что она такая легкая, хотя несколько дней назад, когда они ехали на одной лошади, убедился в ее худобе. Но все равно он держал на руках нежную и хрупкую женщину. Даже худая Кейтлин могла свести с ума своей удивительной сексуальностью, вызывала стремление опекать ее. А поддаваться этому чувству Флинн не хотел, так как считал Кейтлин Маллинз упрямой и бессердечной гордячкой.
   Он распахнул дверь в дом.
   — Отпусти меня, — снова попросила Кейтлин. — Я не хочу, чтобы ты меня нес.
   — Упрямица.
   — Флинн, куда ты направляешься?
   — В твою спальню.
   — Нет! — воскликнула она и попыталась вырваться из его объятий.
   Не обращая внимания на ее протесты, Флинн пересек прихожую и двинулся по коридору. За пять лет он не успел забыть, где находится спальня Кейтлин. Не прошло и нескольких секунд, как он уложил ее на кровать.
   В комнате с тех пор ничего не изменилось: она по-прежнему была бело-розовая, с плюшевыми зверюшками и множеством подушечек, хотя своим видом не соответствовала колючей особе, живущей здесь.
   — Какая же ты на самом деле, Кейтлин? — спросил он. — Нежная и ласковая девушка или упрямая, независимая женщина?
   — А ты как считаешь? — В усталых зеленых глазах промелькнули смешинки.
   — В тебе всего понемногу, — предположил Флинн.
   — Разбирайся сам, — вызывающе сказала она, и ее губы раскрылись в улыбке, словно розовые лепестки, обнажив ровный ряд белых зубов и кончик языка. Флинн инстинктивно нагнулся и прильнул к ее рту. Кейтлин вздрогнула, а он смаковал сладкий вкус теплых влажных губ. Просунув руки ей под спину, он приподнял Кейтлин и ощутил, как ее грудь коснулась его шеи. Он не удержался от стона, вспомнив, что все это однажды уже с ним происходило. Но он вспомнил также, зачем находится здесь, в ее комнате, и вообще на ранчо. Флинн выпрямился.
   — Почему? — спросила Кейтлин, и взгляд ее зеленых глаз слегка затуманился.
   — Почему я тебя поцеловал? — Флинн деланно пожал плечами. — Мне захотелось.
   — А почему ты остановился?
   От столь неожиданного вопроса у него заболело в паху. Да потому, что тогда я вообще был бы не в состоянии остановиться, хотелось ему правдиво ответить.
   — Когда мы впервые встретились, — небрежным тоном произнес он, — ты задала мне тот же вопрос. Мы ехали рядом на лошадях.
   — Я помню.
   — Я поцеловал тебя, Кейтлин.
   — И это тоже помню.
   — Но сейчас я остановился. Почему? Передумал, — насмешливо ответил он.
   — Ты — свинья, Флинн! Я ошиблась в тебе.
   Флинн невесело засмеялся.
   — Вероятно, мы оба ошиблись друг в друге. Как ты себя чувствуешь?
   — Превосходно. В состоянии докрасить забор.
   — Будешь последней дурой, если это сделаешь.
   — Мне просто на минуту стало плохо, а ты изобразил из себя эдакого силача.
   Она села, но он, ухватив ее за плечи, уложил обратно.
   — Не вздумай вставать, пока я не вернусь.
   — Не командуй. — Голос у нее звучал дерзко, но вид был изможденный.
   — Еще не то будет, — пообещал Флинн и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с мокрым полотенцем и чашкой.
   Положив полотенце ей на лоб, он приказал лежать спокойно.
   Кейтлин лежала с закрытыми глазами, а Флинн рассматривал ее лицо: длинные ресницы окаймляли веки, мягкие волосы распушились по подушке, уголки губ загибались наверх, в ложбинке нежной шеи билась жилка, а сквозь влажную прилипшую майку просвечивали соски маленьких грудей.
   — Тебе лучше?
   — Мне хорошо, — со вздохом ответила она.
   — Тогда почему ты вздыхаешь?
   — Для меня уже давно никто ничего не делал.
   Ему стало больно за нее.
   — Неужели у тебя нет никого из близких? А друзья? Билл Силли с женой?
   — Родных нет, есть дальние родственники, которых я совсем не знаю. А Билл с Энн в Остине.
   — Но должен же кто-нибудь быть, — стоял на своем Флинн. — Где все те знакомые, для которых устраивались вечеринки?
   — Неужели ты это помнишь?
   — Помню, — мрачно сказал он. — Всех этих гостей. Выходит, помочь тебе некому.
   — Нет.
   — Бедняжка Кейтлин.
   Она уловила насмешку в его голосе и оттолкнула его руку.
   — Я не бедняжка. И нечего меня жалеть. Мне никто не нужен. И ты в том числе. Спасибо за помощь, а теперь уходи.
   Итак, он был прав. Хорошо, что не стал напоминать о том вечере пять лет назад.
   Вместо этого он сказал:
   — Выпей чаю, Кейтлин. Я положил две ложки сахару.
   — Я не пью с сахаром.
   — Это придаст тебе силы, ковбойша.
   — Не строй из себя хозяина, Флинн. Если я выпью чай, ты уйдешь?
   — Сначала мы поговорим. Кейтлин медленно пила чай, и бледность ее постепенно исчезала. Наконец она поставила чашку и взглянула на Флинна.
   — Не надо быть провидцем, чтобы сообразить, зачем ты появился. Все дело в закладной.
   — Отчасти.
   — А что еще?
   Флинн взял в свою шершавую ладонь ее подбородок, ощутив гладкость и нежность кожи.
   — Почему ты так упорствовала с этой оградой? Разве обязательно красить именно сегодня? — тихо спросил он.
   Не глядя ему в глаза, Кейтлин ответила:
   — Я люблю все заканчивать вовремя. На ранчо всегда полно дел, Флинн, и тебе это известно.
   — Конечно. И на ранчо должно быть достаточно работников. — Но я не могу содержать много людей. И ты это тоже знаешь. К чему этот допрос, Флинн? Тебе хочется унизить меня? Не удастся. Ни тебе, ни кому-либо другому.
   — Но ты доведешь себя до полного истощения.
   — У меня нет выхода. Что касается платы, то не беспокойся — ты ее получишь.
   Эта напористая девчонка не была похожа ни на одну из знакомых Флинну женщин.
   — Выход есть, — спокойно сказал он.
   Ее глаза засветились надеждой.
   — Да?
   — Продай мне ранчо.
   Кейтлин, забыв про головокружение, вскочила на ноги.
   — Ты смеешься надо мной?
   — Неужели это так смешно?
   Выразительные глаза Кейтлин метали молнии.
   — Ранчо не продается.
   — Ты еще не знаешь моих условий, — продолжал Флинн и назвал сумму.
   Во взгляде Кейтлин промелькнуло что-то похожее на удивление. Искушение было велико. Но она отрицательно покачала головой.
   — Нет, Флинн.
   — Обдумай мое предложение.
   — Не собираюсь. Я люблю ранчо. Это мой дом, дом моих родителей. Я просто не могу от него отказаться.
   — Это еще не все, Кейтлин. Ранчо может по-прежнему оставаться твоим домом.
   Он привел ее в полное замешательство.
   — Каким образом? Ты предлагаешь мне здесь работать?
   — Я прошу твоей руки.
   Душевное волнение отразилось в глазах Кейтлин, на ее лице. У Флинна замерло сердце, пока он ожидал ответа.
   Но вот он услыхал его. Голос Кейтлин прозвучал презрительно:
   — Выйти замуж? За тебя?
   Он уловил интонации ее матери, благовоспитанной красавицы южанки, в чьих глазах Флинн Хендерсон был всего лишь простым ковбоем.
   — Почему же нет? — насмешливо спросил он.
   — Назови хотя бы одну причину, почему мне следует согласиться.
   — Ты сохранишь свой дом.
   — А что приобретешь ты?
   Он посмотрел на нее, задавая себе вопрос, на который не знал ответа: почему Кейтлин Маллинз так ему желанна? Она завоевала его сердце пять лет назад и до сих пор живет в нем. Но об этом он не собирался ей говорить. Она сильно оскорбила его, и он пока что не намерен ее прощать. А может, никогда и не простит.
   — Мне нужна жена, — заявил он.
   — Зачем она тебе, Флинн?
   — У тебя богатое воображение, Кейтлин. Вот ты и просвети меня на сей счет.
   В ее глазах сверкнул вызов. — Для удобства? — злобно спросила она. — Готовить еду, стирать, гладить и чинить твою одежду. Устраивать приемы для всех этих нефтепромышленников и их жен.
   — А еще для чего?
   — Ну, разумеется, заполнить пустоту после Элизы.
   Флинн рассмеялся.
   — Ты все учла.
   — Все, кроме… — Она замолчала.
   — Кроме чего?
   — Неважно. — Кейтлин покраснела.
   — Нет уж, продолжай, раз начала.
   — Это не имеет значения, тем более что ответ мне известен.
   — Да ну?
   — Я только сейчас поняла, зачем я тебе нужна.
   — Ты читаешь чужие мысли?
   — Нет. Просто вспомнила о том обещании… ну, которое ты дал сам себе: что вернешься и предъявишь права на ранчо…
   — Договаривай.
   — Твое обещание включало права также и на хозяйскую дочь?
   Он пристально смотрел на нее — зеленые глаза сверкали от гнева. Губы, эти сладкие губы, были плотно сжаты.
   — Что же ты молчишь, Флинн?
   — Ты правильно угадала. — Он решил выложить все напрямик.
   Кейтлин вздрогнула и побледнела.
   — Хорошо по крайней мере, что не отрицаешь!
   — Не вижу причин скрывать свои намерения.
   — Что же ты сразу не сказал об этом?
   — Мне это пришло в голову лишь после брака с Элизой.
   — Но почему, Флинн? Отчего такое недоброжелательство? — Она смотрела на него и ничего не могла понять.
   — Причина не столь важна.
   — Неужели тебе не стыдно?
   — Нет, — усмехнулся он.
   — Понятно. — Кейтлин распрямила плечи и подняла подбородок — видно было, что она пришла в себя от потрясения. — Ты все хорошо рассчитал. Накопил деньги, положил глаз на ранчо и дождался подходящего момента для броска. Но в конце ты сделал ошибку.
   — Если бы я ошибся, то не приехал бы сюда.
   — Поступай как знаешь. Если хочешь приобрести ранчо, то поищи где-нибудь еще. Это ранчо тебе не удастся присвоить.
   — Подумай хорошенько, прежде чем сказать «нет», Кейтлин.
   — Я уже подумала, Флинн. А теперь уходи — ты здесь не нужен. Я видеть тебя не могу.
   — Так было не всегда, — с иронией произнес он. — Вспомни об этом сегодня ночью, Кейтлин, когда ляжешь спать одна…
   Кейтлин не надо было ждать ночи — воспоминания нахлынули на нее сразу, как только самолет Флинна поднялся в небо.

Глава 4

   — Ты на конюшню, Кейти?
   Кейтлин улыбнулась матери.
   — Кажется, я тысячу лет не сидела на Звездочке. Каникулы прошли прекрасно, мама, но так приятно вернуться домой к тебе и папе… и, конечно, поездить верхом.
   — Но только не одна, Кейти.
   Кейтлин остановилась от удивления.
   — Господи, мама! Я езжу верхом всю жизнь.
   — Знаю, знаю, милая, но сейчас ездить одной опасно — вот уже две недели, как кто-то стал красть скот. Мы с отцом просто не успели тебя предупредить. — Так это же было давным-давно.
   — Надеюсь, что воры больше не вернутся. Но все же лучше поостеречься. Подожди, пока отец не приедет из города.
   — Мне хочется покататься сейчас.
   — Тогда попроси кого-нибудь из ковбоев с конюшни сопровождать тебя.
   Кейтлин подумала о седовласом, старом и сварливом Гарри. Предложение матери пришлось ей не по вкусу.
   — Тогда жди отца, — твердо заявила мать.
   Кейтлин считала, что родители уж слишком о ней пекутся. Она их очень любила, и в общем они жили дружно, хотя иногда она бунтовала и ссорилась с ними.
   — Не забудь шляпу.
   — Не беспокойся — я надену «стетсон».
   — И руки, Кейти. Надень перчатки.
   — Ох, мама, — вздохнула Кейтлин. Ей надоело слушать одни и те же поучения.
   — У леди должны быть красивые руки, Кейти. Мягкие, с гладкой кожей и без веснушек. — Мать Кейтлин посмотрела на собственные безупречно ухоженные руки. — Ты смазываешь их кремом утром и на ночь?
   — Мама, ты хочешь, чтобы я стала такой же элегантной леди, какой была ты сама, когда познакомилась с папой?
   — Именно этого я и хочу.
   — Но я не похожа на тебя, мама Я — девушка с техасского ранчо.
   На этот раз вздохнула мать.
   — Кейти, ты у меня замечательная, но.. необузданная. Я хочу, чтобы у тебя был прекрасный дом и устроенная жизнь. И прежде всего хороший муж.
   — Я не героиня викторианского романа, — нетерпеливо ответила Кейтлин.
   — Разумеется, нет. Но не пренебрегай моими советами, дорогая. Отправляйся на прогулку с ковбоем, надень шляпу и перчатки.
   — Мама…
   — Тебе всего восемнадцать лет, Кейти, и поэтому ты считаешь, что я надоедаю тебе с пустяками. Но когда ты повзрослеешь, а твоя кожа останется по-прежнему гладкой и красивой, ты будешь рада, что слушалась меня.
   Кейтлин вышла из дома, держа в одной руке шляпу и перчатки, а в другой несколько морковок. В конюшне ее обдало знакомым запахом, и она поняла, как чудесно возвращаться домой.
   Звездочка, ее лошадь, радостно заржала.
   — Звездочка, моя любимая, как я по тебе соскучилась! — Кейтлин скормила ей с ладони морковь, стала гладить лоснящиеся бока и прижалась губами к лошадиной морде.
   Оседлав Звездочку, Кейтлин пошла искать Гарри. Она обнаружила его в конце загона. Он стоял к ней спиной и чистил жеребенка.
   — Гарри! — крикнула она.
   Он повернулся, но не сразу. Солнце светило ему в спину, и Кейтлин не видела его лица. Он показался ей выше и мускулистей, чем раньше.
   — Я вернулась, — снова крикнула она.
   Он пошел ей навстречу… плавной походкой молодого человека. Вот чудеса!
   — Гарри, — воскликнула Кейтлин, — да ты за эти два месяца помолодел на двадцать лет!
   Ковбой приблизился, и она поняла, что это не Гарри. Такого красивого лица и таких блестящих черных глаз она никогда не видела. На вид года двадцать четыре, широкоплечий, с мощной грудью, узкими бедрами и длинными-предлинными ногами.
   Удивленная, Кейтлин уставилась на него.
   — Я вас не знаю — вы недавно здесь.
   — Меня зовут Флинн.
   — А дальше?
   — Флинн Хендерсон. — Голос у него был низкий.
   — А я — Кейтлин. Кейтлин Маллинз.
   — Знаю.
   — Неужели?
   — Вы — хозяйская дочка.
   — Правильно. Вам, вероятно, сказали про меня другие ковбои.
   — Конечно, сказали.
   — И что же вы узнали обо мне, Флинн Хендерсон?
   — Вы уезжали на каникулы.
   — Я провела два месяца во Флориде у друзей. Это — подарок родителей к окончанию школы.
   — Хорошо отдохнули?
   — Потрясающе. Белый песок на океанском побережье, пикники, танцы. Представляете?
   — Нет, поскольку никогда там не был, — спокойно ответил он.
   — Что еще вам про меня рассказали?
   — То, что вы хорошенькая. И даже очень — теперь сам вижу.
   — Спасибо. — Кейтлин привыкла к комплиментам, но этот был ей почему-то особенно приятен. — А что еще? — покраснев, спросила она, приготовившись услышать еще один комплимент.
   — Хотите знать?
   — Почему же нет?
   — Ладно. Ребята говорят, что вы избалованы обожающими вас родителями.
   — Это неправда! — вырвалось у Кейтлин.
   — Но это еще не все. Говорят, что вы упрямы и любите поступать по-своему. Это так?
   Чувство юмора победило у Кейтлин негодование. Она весело взглянула на Флинна.
   — Я не буду вам отвечать. Сами убедитесь, какая я.
   — Жду с нетерпением этой возможности.
   От его слов у Кейтлин подпрыгнуло сердце. Такого с ней еще не бывало.
   — У вас появится такая возможность, — ответила она.
   — Да?
   — Да. Поскольку сейчас вы будете сопровождать меня. Я собираюсь покататься на лошади.
   — Кто это решил? — Властный тон Кейтлин не произвел на него никакого впечатления.
   — Я. — А когда он нагло усмехнулся, уточнила:
   — На этом настаивают мои родители, я же предпочитаю ездить одна. Говорят, что недавно по соседству объявились воры.
   — С тех пор прошло уже несколько недель, и теперь все спокойно.
   — Но родители считают, что я не должна скакать одна по окрестностям. Лично я ничего не боюсь.
   — Понятно, — невозмутимо сказал Флинн.
   — Вам, как я вижу, это не очень-то по душе.
   — Точно.
   Да он слишком самоуверен, этот красавец ковбой, рассердилась Кейтлин.
   — Вы заняты?
   — Вот закончу с жеребенком и пойду в другой загон — тот, что в западной части.
   — Вы, кажется, хотели получше узнать меня?
   Сверкнув черными глазами, он ответил:
   — Все в свое время. А на сегодня я в няньки не нанимался, мисс Маллинз.
   Он не из робких, подумала Кейтлин. Но она не потерпит наглости даже от такого красавчика.
   — В няньки! Да как вы смеете так разговаривать со мной? — возмутилась она и занесла руку, собираясь влепить ему пощечину.
   Флинн мгновенно перехватил ее руку.
   — Хоть вы и прелестны, да к тому же хозяйская дочь, но я вам этого не позволю! Это еще никому не удавалось.
   Кейтлин заставила себя успокоиться.
   — Простите, не знаю, что на меня накатило, — я до сих пор еще никого не ударила.
   — Решили начать с меня?
   Она не стала отвечать на этот вопрос, но уточнила:
   — Мне тоже не хочется ехать с вами.
   — Но я-то хочу с вами поехать. Может, попозже, когда вернусь из загона?
   — Я еду сейчас, — заявила Кейтлин, — с вами или без вас — мне безразлично.
   — И нарушите приказ родителей.
   — Это не приказ, а просьба. А вообще, не все ли вам равно?
   — Ваш отец — мой хозяин.
   — И вы его боитесь, — съехидничала Кейтлин.
   — Нет, но он платит мне. Хорошо, мисс Маллинз, раз уж вы решили ехать сейчас, я буду вас сопровождать. Куда вы направляетесь?
   — В северную сторону.
   — Подождите пару минут, пока я отведу жеребенка в конюшню и оседлаю лошадь.
   Кейтлин была рассержена, но в то же время очень взволнована в предвкушении… неизвестно чего.
   Он назвал ее избалованной и упрямой. Что ж, она даст возможность самоуверенному Флинну Хендерсону в этом убедиться.
   Он выводил лошадь из конюшни, а она уже пришпорила Звездочку, и та легко перешла с рыси в галоп. Кейтлин собиралась показать непочтительному ковбою, на что способна. Ветер развевал ей волосы, а трава прерий гнулась под копытами Звездочки. Кейтлин была в своей стихии.
   Когда сзади ее окликнули, она лишь быстрее понеслась вперед. Неожиданно крупный черный жеребец проскакал мимо и загородил ей дорогу. Звездочка встала на дыбы, но Кейтлин была опытной наездницей и удержала лошадь.
   — Я могла упасть! — сердито закричала она на Флинна.
   — Я знал, что вы не упадете. Вы словно родились в седле, — со смехом ответил он.
   — Вы соображаете, что делаете? — продолжала злиться Кейтлин.
   — А вы?
   Кейтлин молча уставилась на него. Ветер откинул темные волосы с его лба. Глаза у него тоже сверкали от гнева, а зубы казались белоснежными на загорелом лице.
   Странное и удивительно сильное томление охватило Кейтлин. От подруг она слыхала о сексуальном влечении, но не совсем понимала, что это такое. Теперь поняла — этот ковбой был воплощением сексуальности.
   — Я просто скакала, вот и все, — дерзко ответила она.
   Он откровенно рассматривал ее: губы, шею, грудь.
   — Парни были правы — вы необузданная, — наконец произнес он.
   Она бросила на него кокетливый взгляд.
   — Вот как!
   — Почему вы не подождали меня, Кейтлин?
   Он впервые назвал ее по имени, и она почему-то ощутила слабость в теле.
   — Не подождала, и все.
   — Это не ответ, Кейтлин.
   — Другого не получите, ковбой.
   В одну секунду лошадь Флинна прижалась к ее лошади, и он схватил ее поводья.
   — Отпустите, — потребовала она.
   — Сначала ответьте.
   — Вы, вероятно, не расслышали ответа, Флинн.
   — Я не глухой. Так почему вы не подождали меня, Кейтлин?
   Она опустила глаза и стала рассматривать его руку, держащую поводья: загорелую, жилистую, с длинными пальцами. Кейтлин ужасно захотелось до нее дотронуться, и она едва этого не сделала. Испугавшись своей импульсивности, она подняла на него глаза. Неужели он догадался о ее намерении?
   — Почему? — настаивал он на ответе.
   — Я не обязана вам отвечать.
   — Потому что вы — дочь хозяина?
   — У меня и в мыслях этого не было. Я не сноб, — горячо возразила Кейтлин.
   — Рад слышать.
   Не отпуская поводьев, Флинн наклонился к ней так близко, что Кейтлин ощутила на лице его дыхание. Мужской запах ударил ей в ноздри. Но вдруг Флинн отстранился.
   — Что с вами? Вы ведь, кажется, хотели поцеловать меня.
   — Возможно.
   — Испугались?
   — Я никогда не боялся целовать девушек, — со смехом ответил он.
   — И многих вы перецеловали? — беспечно поинтересовалась Кейтлин.
   — Десятки.
   — Но сейчас побоялись, — с вызовом произнесла она.
   — А вы, Кейтлин Маллинз, как я погляжу, задира и любите дразнить парней.
   — Не уклоняйтесь, Флинн. Мы говорили о вас. Вы испугались?
   — Нет.
   — Тогда в чем дело?
   — Одна мелочь.
   — Вы об этом уже говорили. Я — дочь хозяина. Так? И от этого менее привлекательна?
   — Вы — самая привлекательная из всех, кого я встречал последнее время. — (Кейтлин это понравилось.) — Но что сказал бы ваш отец, узнав, что я поцеловал вас? Вдруг вы проговоритесь, и тогда я потеряю работу.
   — Значит, все дело в работе.
   — Вам известно, что такое работа?
   — Известно, хотя сама я пока не работала. Я только что окончила школу.
   — Работа означает надежность, возможность жить по средствам и посылать каждый месяц деньги отцу.
   Кейтлин стало стыдно.
   — Простите, — тихо сказала она.
   — Неужели это говорит Кейтлин Маллинз?
   — И совершенно искренне.
   — Я вам верю.
   — Что касается поцелуя, — ее глаза снова бросали ему вызов, — то нас могут увидеть только вон те коровы, а они не проговорятся.
   Флинн рассмеялся.
   — Вы на самом деле непредсказуемая и такая… соблазнительная, что я не в силах сопротивляться этому желанию. Я знал, что поцелую вас, как только увидел. Невзирая на вашего отца.
   Он обнял ее за плечи и прижал к себе. Их бедра соприкоснулись, и тепло его тела пронзило Кейтлин.
   Губы Флинна сомкнулись на ее губах, затем она почувствовала, как он водит языком внутри ее рта. Кейтлин обдало жаром и охватило бешеное возбуждение. Поцелуй длился вечно, а когда Флинн поднял голову, у Кейтлин все поплыло перед глазами.
   — Игра стоила свеч, — сказал он.
   — Чего?
   — Потери работы.
   — Вы ее не потеряете. Никто ничего не узнает.
   Он провел большим пальцем по ее губам, еще не остывшим от поцелуя, затем убрал влажную прядку волос со лба. И в эту минуту Кейтлин влюбилась в него. Хотя воры больше не объявлялись, Кейтлин и Флинн продолжали совместные прогулки верхом.
   Родители были довольны, что их своевольная дочь согласилась ездить по окрестностям не одна. Правда, кое-кому из ковбоев не понравилось, что Флинн частенько отсутствует в загонах, где клеймили скот, но он ведь выполнял распоряжение хозяина, сопровождая очаровательную Кейтлин. И потому по-настоящему на него никто не сердился.
   Дни после их первой встречи были просто волшебными. На рассвете, когда было еще прохладно, они мчались наперегонки, а когда жара доводила до изнеможения даже выносливых лошадей, медленно ехали рядом. Порой они преодолевали препятствия: прыгали через ограды и канавы. Кейтлин со смехом наблюдала, как изумляла Флинна ее ловкость в верховой езде.
   Не проходило дня, чтобы они не целовались. На просторных лугах компанию им составляли лишь птицы, лошади да пасущийся скот. И они целовались, обнимались и болтали в свое удовольствие, мечтая о счастливом будущем и давая обещание любить друг друга вечно.
   Правда, Флинн ни разу не произнес слово «любовь». Но Кейтлин чувствовала, что он любит ее, так же как и она его.
   — Этого мало, — однажды сказал он, оторвав губы от ее рта.
   — Чего ты еще хочешь? — с замутненным взором и распухшими от поцелуев губами спросила она.
   — А ты не догадываешься, милая?
   — Кажется, догадываюсь. — Кейтлин таяла, когда он ласково к ней обращался.
   — Я хочу большего, Кейтлин.
   — О Господи, Флинн…
   — И ты тоже этого хочешь.
   Он был прав. Кейтлин созрела для «этого», но что-то останавливало ее от физической близости. Вот если бы Флинн сказал, что любит ее, тогда другое дело…
   — Кейтлин, когда ты согласишься на нашу близость?
   — Я не знаю…
   — Мы ведь оба хотим этого, — настаивал он, гладя ее по спине, животу и бедрам. — Скоро, дорогая?
   Кейтлин безумно хотела его. Если сейчас он опрокинет ее в траву, она не станет сопротивляться.
   — Да, — прошептала она.
   — Когда?
   Решение пришло само собой. Несколько месяцев назад ей исполнилось восемнадцать, но тогда она отдыхала во Флориде, а теперь родители собирались отпраздновать ее день рождения.