Картленд Барбара. Бесценный выигрыш

   Странно, Лорена чувствовала разочарование и даже какую-то грусть при мысли, что ей уже не придется выехать на прогулку вместе с герцогом.
   Ее первая утренняя прогулка, когда озеро было еще окутано туманом и они с герцогом долго ехали молча, прежде чем разговориться, была волшебным сном, который невозможно было передать словами.
   Вспоминая их беседу в фермерском домике и то, с каким пониманием он выслушал ее, Лорена с грустью подумала, что такие чудеса не повторяются.
   Поравнявшись с ней, сэр Хьюго отвлек ее от этих мыслей вопросом:
   — Ну как, Лорена, тебе нравится?
   — Очень, дядя Хьюго.
   — Мне очень жаль, что сегодня утром так неловко получилось, но с Дейзи очень трудно иметь дело. Лорена ничего не ответила, и он продолжал:
   — Ты, конечно, понимаешь, что даме неприлично устраивать подобные сцены, и она не имела никакого права набрасываться на тебя всего лишь за то, что ты побывала в церкви в обществе герцога. Но когда ты проживешь с мое в свете, ты убедишься, что надо принимать вещи такими, какие они есть, — невесело заключил он.
   Лорена засмеялась.
   — Так говорила моя няня, когда я была маленькая.
   — Это очень хорошее правило для всех нас, — согласился сэр Хьюго. — И моя няня еще говорила: «Не ожидай слишком многого, и тогда ты не разочаруешься».
   — Я уверена, что и моя говорила то же самое. У нее было множество таких присловий, и, когда я иногда вспоминаю их теперь, они мне помогают.
   — Я хочу сказать, — продолжил сэр Хьюго, следуя ходу своих мыслей, — что я очень горжусь твоим поведением. Я понимаю, как трудно девочке со школьной скамьи оказаться в Миере, где все давно друг друга знают. Но тебе все прекрасно удалось, Лорена.
   — Спасибо, дядя Хьюго. Вы очень добры.
   — Нам нужно как-нибудь поговорить о твоем будущем, — сказал сэр Хьюго, — но с этим подождем до отъезда. Я хочу, чтобы сейчас ты развлекалась и не забивала свою головку ненужными мыслями.
   Лорена погрустнела. По тону дядюшки она догадалась, что в конце недели ее ожидают невеселые новости.
   «Что со мной станется? — подумала она. — Куда я денусь? С кем и где я буду жить?»
   С тоской она поняла, что может уже никогда больше не увидеть герцога.
   Лорена пообещала майору Фэйну держаться от него подальше, но она не могла о нем не думать.
   Когда они вернулись в Миер, дядя сказал ей, что собирается играть в бридж, и направился в гостиную. Лорена отправилась на поиски мистера Эшли.
   Несмотря на то, что было воскресенье, она застала смотрителя коллекции в его кабинете.
   — Вероятно, мне не следовало обращаться к вам именно сегодня, — сказала она, — но не могли бы вы показать мне дом?
   — С большим удовольствием, мисс Бенсон, — любезно ответил он. — Когда его светлость бывает в Миере, воскресенье для меня обычный рабочий день.
   Мистер Эшли показал Лорене картинную галерею, оранжерею, библиотеку и несколько парадных гостиных, где не только отделка стен и потолков, но и великолепная золоченая мебель были выполнены по эскизам Роберта Адама.
   Лорена снова подумала, что Миер — настоящий сказочный дворец.
   Когда они вошли в комнату, которую мистер Эшли назвал Серебряной гостиной, Лорена увидела там несколько современных полотен, в том числе портрет герцога в парадном одеянии, в котором он присутствовал на коронации Георга V.
   Портрет был так прекрасно написан, что Лорена чувствовала, что она может заговорить с ним, как сегодня утром по дороге из церкви.
   — Этюд над камином кисти Джона Сарджента изображает герцогиню в день свадьбы, — давал пояснения мистер Эшли.
   — Герцогиню? — изумленно взглянула на него Лорена.
   — Герцог был женат. Вы разве не знали? — настала очередь мистера Эшли удивляться.
   — Не имела понятия.
   — Это было двенадцать лет назад, когда его светлости исполнился двадцать один год. Не прошло еще и года со дня их свадьбы, как герцогиня погибла при несчастном случае на охоте.
   — Какой ужас! — воскликнула Лорена. Не в силах сдержаться, она спросила:
   — Его светлость… был очень… огорчен?
   — Это была большая трагедия, — ответил мистер Эшли. — А теперь позвольте мне показать вам, мисс Бенсон, эти детские портреты, написанные Хоппнером. Они считаются лучшими образцами его творчества.
   Лорена поняла, что мистер Эшли не хотел продолжать разговор о герцогине. Но ей было очень трудно сосредоточиться на том, о чем он ей рассказывал.
   Герцог был женат! Неизвестно почему ее это так поразило.
   Она никогда не думала, что у него была жена и что он вдовец.
   Быть может, потеряв ее, герцог был в таком отчаянии и чувствовал себя таким одиноким, что окружил себя веселыми остроумными друзьями, которые развлекали его.
   «Я так мало о нем знаю», — подумала она.
   Прежде чем они вышли из Серебряной гостиной, Лорена еще раз взглянула на портрет. Художнику удалось передать слегка отчужденное выражение его прекрасного лица и властную, высокомерную манеру держаться.
   Трудно было вообразить, глядя на портрет, что представляла собой герцогиня, разве только что она была брюнетка с большими темными глазами.
   «Быть может, ему нравятся только брюнетки», — подумала Лорена.
   Но она тут же вспомнила, что графиня Хеллингфорд была блондинкой с довольно пышными формами.
   «Рядом с ней и с герцогиней я так незначительна и неинтересна», — прошептала Лорена.
   Она вдруг вспомнила, что, думая о герцоге, нарушает данное майору Фэйну обещание.
   «Но он же никогда об этом не узнает, — сказала она себе в оправдание, — и герцог тоже».
   И в то же время, одеваясь к обеду, Лорена надеялась, что не будет выглядеть уж слишком непривлекательно по сравнению с красавицами, которых она в разговоре с герцогом назвала «лебедями, скользящими по глади озера».
   Она была уверена, что каждая из этих дам появится в новом туалете, в великолепных бриллиантах, и за столом они все будут занимать герцога и своих кавалеров, чего ей никогда не суметь.
   «Майор Фэйн, безусловно, прав, — думала она, глядя в зеркало. — Я слишком молода, и если со мной кто-нибудь и разговаривает, то только из любезности к дяде Хьюго».
   Поскольку у нее было только два вечерних платья, Лорена надела то, в котором она появилась в день приезда.
   Когда она выбирала его в Риме, оно казалось таким красивым. Теперь Лорена находила наряд слишком простым и жалела, что его не украшают тюлевые оборки и волны шифона. Впервые она пожалела, что не имеет сверкающих драгоценностей, сияющих, как звезды, на других женщинах.
   Ее размышления были прерваны стуком в дверь, когда Эмили пошла открывать, Лорена с отчаянием подумала, что даже с букетиком цветов в прическе она будет выглядеть всего лишь простенькой девочкой, недавно покинувшей школьную скамью.
   Эмили подошла к ней.
   — Взгляните, мисс, сегодня вам не придется делать выбор, потому что его светлость прислал это специально для вас.
   — Специально для меня? — повторила Лорена. Сердце у нее забилось, когда она подумала, что герцог подумал о ней, он был так добр, что вспомнил, что у нее не было ни бриллиантов, ни изумрудов, ни рубинов, ни сапфиров, чтобы придать ей нарядный вид.
   На подносе лежала гирлянда орхидей и что-то вроде венка из этих цветов. Они были совсем не похожи нате орхидеи, что Лорена надевала в свой первый вечер в Миере. Эти были бледно-розовые, и таких она никогда раньше не видела.
   — Они так красивы, мисс, — восхищенно сказала Эмили. — Это, должно быть, какой-то редкий сорт из тех, что его светлость выращивает в своей оранжерее. Мой отец служит там садовником и говорит, что его светлость собирает орхидеи со всех концов света!
   — Они действительно прекрасны! — воскликнула Лорена. — А этим венком я могу украсить волосы!
   — Да, мисс. Если хотите, я могу приколоть их вам так, как это принято в России.
   Лорена с любопытством посмотрела на горничную и спросила с улыбкой:
   — А вы откуда можете это знать?
   — В прошлом году здесь гостила русская княгиня, и за ужином она всех удивила своим нарядом. Можно сделать такое же украшение из этих орхидей.
   Лорене показалось, что цветы действительно изменили ее внешность. Бледно-розовые орхидеи преобразили строгие линии платья, ставшего для них идеальным фоном.
   Гирлянду Лорена приколола к вырезу платья и, когда взглянула в зеркало, она увидела, что глаза ее сияют, а нежные цветы подчеркивают ее юность и свежесть. Теперь Лорена уже не боялась показаться незначительной и неинтересной среди присутствующих красавиц.
   Герцог вспомнил о ней! Он прислал ей цветы, но она не должна упоминать об этом, чтобы не рассердить графиню.
   В дверь опять постучали, и вошел сэр Хьюго.
   — Ты готова, моя милая? — спросил он. — Нам нельзя опаздывать, чтобы не рассердить хозяина дома.
   — Да, дядя Хьюго, я готова.
   — Какой у тебя красивый венок… — начал было сэр Хьюго, но тут же остановился и воскликнул:
   — Да они живые! Когда я вошел, мне показалось, что цветы искусственные.
   — Нет, они живые.
   — Я давно не видел ничего более красивого, — сказал сэр Хьюго. — Ну что же, пошли, а то я не успею выпить что-нибудь перед ужином.
   Он подал племяннице руку, и они спустились по лестнице. Лорена надеялась, что никто особенно не обратит внимания на эти цветы и не станет допытываться, откуда они у нее.
   Она только боялась, что графиня может рассердиться, догадавшись, кто прислал ей орхидеи. Она чувствовала, что, если даже кто-то заговорит о них, это отравит ей удовольствие, доставленное ей вниманием герцога.
   К счастью, в Голубой гостиной все были так увлечены разговором, что никто не обратил внимания на ее появление.
   Лорене показалось, что герцог бросил на нее взгляд, но тут же отвел глаза.
   Лорена ощутила прикосновение чьей-то руки.
   Маркиза Трампингтон отвела ее в сторону.
   — Мое милое дитя, — сказала она, — мне очень жаль, если вас расстроила нелепая выходка Дейзи перед завтраком. Если бы я знала, что вы собирались пойти в церковь, я бы пошла с вами.
   — Это было бы очень любезно с вашей стороны, — ответила Лорена. — Но я не желала никому доставить беспокойство.
   — Ну конечно, нет, вы на это не способны, — улыбнулась ей маркиза. — Дейзи так глупо ревнует ко всем, кому стоит только заговорить с герцогом, а вам еще приходится расплачиваться за вашу привлекательность.
   — Глядя на вас, я совсем не чувствую себя привлекательной, — с полной искренностью отвечала ей Лорена, вовсе не собираясь польстить собеседнице.
   Маркиза была прекрасна в зеленовато-голубом тюлевом платье, оттенявшем темное золото ее волос.
   На ней было колье и небольшая диадема из аквамаринов, только что вошедших в моду, и браслет из таких же камней украшал ее запястье.
   Маркиза улыбнулась, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, к ним подошел лорд Гилмур.
   — Дейзи горда собой, как павлин с двумя хвостами! Но на мой взгляд, в этой комнате присутствует только одна красавица, и это вы, Энид! — галантно произнес он.
   Какая-то нотка заставила Лорену взглянуть на него с удивлением. Уловив выражение его глаз, она затаила дыхание.
   Лорд Гилмур влюблен в маркизу Трампингтон! А ведь Лорена знала, что он женат, а она замужем.
   Лорена была в крайнем смущении. Когда они садились за стол, она огляделась по сторонам, думая о том, сколько из присутствующих здесь женатых мужчин были влюблены в чужих жен.
   Она заметила, как графиня Хеллингфорд снова всячески старалась завладеть вниманием герцога; маркиза с задумчиво-нежным выражением слушала лорда Гилмура.
   Напротив нее шло явно очень личное и неприятное объяснение между виконтессой Сторр и майором Фэйном. Она дулась и пожимала плечами, а он хмурился, очевидно, раздраженный ее словами.
   На мгновение глаза Лорены задержались на ее дяде.
   Уж он-то во всяком случае не был особенно увлечен ни одной из присутствующих дам.
   И тут она вспомнила, каким тоном графиня Хеллингфорд отозвалась о тете Китти: «Или на этот раз ее привлекает Дорсет?»
   Только после завтрака Лорена поняла, что леди Хеллингфорд говорила не о графе Дорсет, а о каком-то человеке с такой фамилией.
   Она не подозревала, что существовал некто по имени лорд Дорсет, пока не услышала, как ее дядя сказал своему камердинеру:
   — Это не мой хлыст. На рукоятке моего золотой ободок.
   — Простите, сэр, — извинился камердинер. — Когда мы собирались, я второпях уложил его, взяв по ошибке хлыст лорда Дорсета.
   — Тогда проследите, чтобы его вернули лорду Дорсету, когда мы вернемся в Лондон, — резко сказал сэр Хьюго. — И в другой раз будьте повнимательнее.
   — Простите, сэр, — повторил камердинер.
   В тот момент раздражение дяди показалось ей неоправданным. Теперь она начинала догадываться, что у него были на это причины.
   Как это все сложно, думала она; и постепенно, как в головоломке, отдельные факты стали складываться у нее в сознании в определенную картину. Она начала понимать некоторые тревожившие ее обстоятельства.
   Тетя Китти и лорд Дорсет! Неудивительно, что для нее не нашлось места ни в доме дяди на Белгрейв-сквере, ни в его загородном поместье.
   Она вспомнила, как ее отец говорил о церковном браке как о святом таинстве, сочетающем жениха и невесту нерасторжимыми узами.
   Однажды отец пришел домой расстроенным, и мать спросила:
   — Что случилось, дорогой? Что тебя беспокоит?
   — Бракосочетание, которое я сейчас совершил, — отвечал отец — Я чувствовал, что вся атмосфера была не такая, как ей следовало бы быть. Там не ощущалось ни подлинной веры, ни искренности, ни настоящих чувств — Быть может, ты ошибаешься Отец покачал головой.
   — Нет, я сознавал это отчетливо. Я знал, что невеста выходит замуж ради денег, а жених был доволен этой сделкой, потому что невеста вращается в более высоком обществе, чем то, к которому он принадлежит по рождению, и этот брак давал ему доступ в высший свет.
   Мать встала из-за стола и, поцеловав мужа, сказала:
   — Не нужно принимать все так близко к сердцу, дорогой.
   — Брак должен быть союзом любви и преданности, — твердо сказал отец.
   — Как наш, — мягко заметила мать — Так это и будет завтра, когда женится молодой Уилкокс. Мне еще не случалось видеть такой любви Невеста всегда казалась мне девушкой заурядной внешности, но сейчас она расцвела от счастья и выглядит настоящей красавицей!
   Лорена услышала, как отец засмеялся, и поняла, как искусно мать умела рассеять его дурное настроение.
   Было еще много случаев, когда ее отец был убежден, что сочетал браком людей, которые должны обрести счастье, будучи предназначены друг для друга.
   Богатство, происхождение, положение не имели в его глазах никакой цены, одна только любовь имела значение.
 
   Лорене пришло на память, что такое мнение обычно разделяли простые люди скромного достатка, а среди более обеспеченных те, кто не стремился к преуспеванию в обществе.
   «Вероятно, деньги развращают», — подумала она.
   Но она тут же сказала себе, что если богатый человек обладает благородным характером и высокими идеалами, никакие деньги его не испортят.
   Лорена упрекнула себя в эгоизме: задумавшись о себе, она совершенно игнорировала своих соседей по столу Повернувшись к джентльмену справа от себя, она постаралась выяснить, чем он особенно интересуется И, прежде чем изысканный ужин из семи блюд подошел к концу, ей удалось завязать с обоими своими соседями интересную беседу.
   После ужина, когда все перешли в Голубую гостиную, Лорена благоразумно поспешила присоединиться к маркизе Трампингтон, которая ласково ей улыбнулась.
   — Можно мне поиграть на рояле? — спросила у нее Лорена. — Если я буду играть негромко, я не помешаю никому разговаривать.
   Маркиза догадалась, что Лорена опасалась столкновения с графиней, и поэтому сразу ответила.
   — Прекрасная мысль! Я с удовольствием послушаю вашу игру. Я уверена, у вас в Риме был хороший учитель — Итальянец, для которого музыка составляла смысл жизни, — сказала Лорена.
   Она подошла к стоявшему в алькове великолепному роялю. Как только ее пальцы коснулись клавишей, Лорена сразу же поняла, что вряд ли ей еще когда-нибудь представится возможность воспользоваться таким замечательным инструментом.
   Но в Миере другого нельзя было и ожидать.
   Она начала с Шопена, всячески стараясь не дать кому-нибудь повода сказать, что своей игрой она мешает им разговаривать.
   Дамы окружили Дейзи Хеллингфорд, прекрасную и невероятно эффектную. «Она царит среди них, — подумала Лорена, — по праву возлюбленной герцога»
   Почему-то эта мысль причинила ей какую-то странную боль Это было то же чувство, какое она испытала, узнав, что герцог был женат «Это все воображение», — сказала она себе и решительно сосредоточилась на игре.
   От Шопена Лорена перешла к Оффенбаху, а затем мужчины появились в гостиной, и ей уже не было необходимости опасаться графини Увидев приближающегося к кружку дам герцога, она быстро поднялась из-за рояля и через ближайшую дверь выскочила на террасу Ночь была теплая, тихая, ни дуновения ветерка, звезды сверкали на небе, и под освещающей парк луной серебрилось волшебным блеском озеро.
   Лорена спустилась с террасы на газон и, не думая, куда идет, стала удаляться от дома.
   Теперь ей было смешно, что она могла кого-то бояться, но ей не хотелось, чтобы графиня Хеллингфорд испортила очарование, под которым она находилась с момента приезда в Миер.
   У нее уже было такое чувство, что ее прекрасный сон нарушен, что она видит и слышит то, чего не замечала раньше, и это заставляет меркнуть завораживающую ее красоту.
   «Это пробуждение, — подумала Лорена, — а мне так хочется продолжать видеть сны».
   Она чувствовала, что сказка ускользает от нее, а на ее месте остается реальность, безобразная и неприглядная.
   Ночная прелесть парка была как прикосновение прохладной руки к пылающему лбу.
   Что бы ни происходило там, в сверкающей огнями гостиной, ей не было до этого дела. Вокруг была тишина, покой и волшебная ночь.
   Воздух был напоен ароматом ночных цветов, иногда раздавался пронзительный писк летучей мыши. Лорене казалось, что она окружена пришельцами из потустороннего мира, хотя она и не могла их видеть.
   «Может быть, — подумала она, — это люди, некогда жившие здесь и, как и я, искавшие в парке прибежища от своих забот и огорчений».
   А может быть, это были небесные создания, имевшие власть посещать смертных и побуждать их к чему-то высокому, что несомненно существовало где-то, но оставалось недосягаемым для обычных людей.
   К тому времени, когда Лорена оказалась у миниатюрного пруда, окруженного причудливо подстриженными тисовыми деревьями, она целиком погрузилась в невыразимо блаженный мир, созданный ее воображением.
   Она испытывала такой духовный подъем, что все смущавшие ее мысли отпали сами собой.
   В центре пруда находилась статуя Эроса с большой рыбой в руках, изо рта которой извергались струи воды.
   Лунный свет посеребрил статую, и в тишине раздавался только тихий шепот водяных струй, переливающихся под отраженными в них звездами.
   Лорена взглянула на небо и почувствовала где-то в себе, наверно в сердце, необыкновенную силу, о которой она говорила герцогу, силу, исходившую от бога.
   И вдруг она услышала шаги по тропинке, ведущей к пруду. На какое-то мгновение она затаила дыхание, надеясь, вопреки разуму, что это был герцог.
   Но вместо него в лунном свете она увидела майора Келвина Фэйна.
 
   Герцог заметил, что Лорена вышла на террасу.
   Элстон понимал ее желание удалиться и, когда вошел в гостиную, он испытывал облегчение, что ее не было рядом с Дейзи.
   Его заинтересовало, кто бы мог предложить девушке сесть за рояль. Скорее всего это была Энид Трампингтон. Но он знал, что было бы неблагоразумно задавать вопросы.
   — Вы будете сегодня играть, Элстон? — спросила Дейзи Сейчас она была в хорошем настроении. Герцог не знал, что было тому причиной: думала ли графиня, что она выиграла в поединке с неопытной соперницей, или это случилось потому, что он, желая спасти Лорену от злого языка, превзошел сам себя в любезности.
   — Разумеется, — ответил он. — Я знаю, что вы любите азарт карточной игры.
   — Вчера я немного выиграла, — сказала Дейзи, — но недостаточно. Вы должны сесть со мной рядом, Элстон, и снова принести мне удачу.
   — Сначала я должен выяснить, чем желают заняться остальные мои гости, — сказал он. — Идите к большому столу и организуйте все, ведь вам всегда это прекрасно удается.
   Дейзи улыбнулась с победным видом.
   Графиня была в восторге, что герцог обращается с ней так, словно она была хозяйкой в Миере, чего она и добивалась.
   «Он мой, — подумала Дейзи, — и чем раньше все поймут, что я могу устроить так, чтобы их сюда больше не приглашали, тем лучше!»
   Для этого у нее не было никаких оснований, но Дейзи всегда верила в то, во что хотела верить.
   Рассаживая игроков в баккара, графиня делала это с таким видом, как будто она здесь заправляла всем, будучи единственной, кто имел на это право.
   Трое из гостей пожелали играть в бридж, и герцог только что нашел им четвертого партнера, когда он заметил, что Келвин Фэйн не собирается занять место за карточным столом, как он обычно это делал, а вышел на террасу.
   Герцог сразу же сообразил, что майор Фэйн собирается последовать за Лореной, и с неожиданным раздражением подумал, как это неосторожно с его стороны: после скандальной выходки Дейзи перед завтраком Фэйн рисковал навлечь на девушку гнев Сары Сторр.
   «Последний раз я приглашаю в Миер незамужнюю особу», — поклялся он себе.
   И тут ему пришло в голову, что Лорена нарушила спокойствие его гостей не потому, что была юной и незамужней, а потому, что обладала необычной привлекательностью Но как бы там ни было, герцог, как хозяин дома, был ответственен за нее, и Фэйн не имел права уединяться с девушкой в парке, что наверняка взбесит Сару и вызовет толки, пусть и безобидные, среди других гостей.
   Выбрав момент, когда Дейзи с головой погрузилась в игру, он вышел на террасу, раздумывая, куда бы могла пойти Лорена.
   Сам не зная почему, герцог решил, что она направилась к пруду с водяными лилиями.
   Это был один из самых очаровательных уголков парка, маленький садик, разбитый еще его бабушкой, где он мальчиком любил проводить время.
   Был еще садик, окруженный кирпичной стеной, где произрастали разнообразные травы, розарий с солнечными часами в центре и японский садик с карликовыми деревьями и кустами.
   Были еще и другие красивые уголки в парке подальше от дома, но ближе всех был садик вокруг маленького прудика с лилиями, и герцогу он нравился больше всех.
   Он быстро пересек газон и, приближаясь к пруду, понял, что его предположения оправдались, поскольку до него донеслись голоса.
   Первым его побуждением было присоединиться к Лорене и Келвину, но, подойдя к живой изгороди из тиса, он решил не показываться до поры до времени Отсюда герцог мог отчетливо расслышать все, что они говорили, сам оставаясь незамеченным.
   — Здесь так чудесно, — сказала Лорена, — но я думаю, нам следует вернуться к остальным.
   — Не стоит так торопиться, — возразил Келвин Фэйн. — Все заняты игрой в бридж или в баккара, а мне нужно с вами поговорить.
   — О… чем?
   — О вас.
   — Не надо об этом, прошу вас, — остановила майора Лорена. — Лучше посмотрите, как здесь прекрасно!
   — Вы тоже прекрасны!
   — Нам… нам пора вернуться.
   Лорена явно нервничала. Отведя в сторону ветки тиса, герцог увидел ее. Лунный свет падал на лицо девушки. Келвин Фэйн стоял к нему спиной.
   — Я провожу вас, — сказал Келвин. — Но поскольку мне выпала удача оказаться в таком прекрасном месте с такой чудесной девушкой, сначала я поцелую вас. Вас еще никто не целовал, Лорена, и я хочу быть первым.
   — Нет!
   Лорена не шевельнулась, но голос ее звучал твердо.
   — Нет? — переспросил Келвин Фэйн. — Но почему?
   — Потому что. , я могу поцеловать только того человека, который станет… моим мужем.
   Последовало молчание. Герцог понял, что Келвин Фэйн был удивлен таким оборотом дела.
   — Мне кажется, — сказал он наконец, — вам будет трудно решить, желаете ли вы выйти за кого-нибудь замуж, если вы не поцелуете его сначала.
   Лорена покачала головой.
   — Вы, может быть, сочтете это за глупость, но я уверена, что, если бы я , полюбила кого-нибудь настолько, чтобы выйти за него замуж… мое сердце решило бы все за меня.
   — Может быть, вы и правы, — сказал Келвин Фэйн, — но все же я хочу поцеловать вас. Я давно уже ничего подобного не испытывал.
   Герцог понял, что майор Фэйн так просто не отстанет от Лорены, и решил, что он ни под каким видом не может этого позволить.
   Элстон был уже готов подойти к ним, чтобы помешать Фэйну напугать Лорену, но вдруг услышал ее слова:
   — Я думаю, что, если бы женщина… которая любит вас, услышала это, она рассердилась, и я бы не осудила ее, потому что любить одну женщину и желать целовать другую — это настоящее вероломство.
   Если раньше Фэйн был только удивлен, подумал герцог, то теперь она его окончательно поразила.
   — Я свободный человек, — сказал Фэйн, словно ища себе оправдания. — Я никому не принадлежу, Лорена, никто не может помешать мне поцеловать вас, и в этом нет никакого вероломства.