Страница:
Успешное лечение Стеллы повергло Харри в полное изумление, затем он понял, что его благодарность и радость были не сравнимы с теми эмоциями, которые в нем пробудила Кристин. Поначалу он боролся с приливом, грозившим снести тщательно воздвигнутое укрепление, которое, как он воображал, построено навечно. Но борьба оказалась бесплодной. Наконец, признавшись самому себе, он смирился со своей любовью и тут же испытал новый страх по совсем другим причинам. А что, если он слишком стар для Кристин? И что еще хуже, захочет ли она знаться с человеком малоподвижным, покалеченным?
Желая Кристин со всем неистовством природы, которую подавляли и слишком долго подчиняли дисциплине, Харри как будто получил ответ на свою молитву, когда увидел подъехавшее к двери такси и знакомое лицо, промелькнувшее в окошке машины.
Дверь открылась, когда Кристин подошла к крыльцу. Она подняла глаза и увидела Харри.
— Я заметил, как подъехало ваше такси, — сказал он. — Не откажетесь позавтракать со мной?
— Если предложите, — просто ответила Кристин.
— Разумеется. Я как раз собирался сесть за стол.
— Вы один?
— Совершенно. Не станете возражать?
— Конечно нет, — ответила Кристин. — Просто я подумала: вдруг нарушу компанию?
Кристин прошла первой в большую гостиную, где они впервые встретились.
— Вообще-то мне не следовало бы сейчас приезжать, — сказала она. — Я должна была завтракать с братом и невесткой. Приехала сюда прямо со свадьбы.
— Прямо со свадьбы? — воскликнул Харри. — Подумать только. А ведь вы ничего нам не говорили, почему вы такая скрытная?
— Я сама ни о чем не знала, — ответила Кристин. — Они только что решили пожениться! Я была единственным представителем семьи.
— Звучит интригующе, — сказал Харри. — Расскажите подробнее.
Кристин покачала головой:
— Это длинная и сложная история. Лучше вы мне расскажите, как у вас дела, как Стелла?
— Как всегда ждет встречи с вами. Она хорошо провела ночь и заявила мне сегодня утром, что если я в ближайшее время не избавлюсь от сиделок, она сойдет с ума. Должен сказать, я понимаю ее.
— Я тоже, — согласилась Кристин. — Почему бы вам не увезти ее? Недели две на море или в Шотландии пошли бы вам обоим на пользу.
— Это мысль, — медленно проговорил Харри, затем добавил: — Вы, конечно же, поедете с нами?
— Я? — воскликнула Кристин. — О, я даже не думала об этом.
— Но вы поедете?
Кристин помолчала с минуту, затем подняла голову и встретилась с ним взглядом.
— Вы поедете, не правда ли? — повторил он.
— Да, с удовольствием.
Кристин произнесла эти слова машинально, но с ней происходило что-то странное после того, как она взглянула в глаза Харри. Ее захлестнуло внезапное волнение, и она ждала, чуть раскрыв губы и не сводя с пего глаз. И тогда он шагнул к ней, преодолев разделяющее их пространство.
— Кристин, — сказал он внезапно севшим голосом, — вы ведь знаете, что я пытаюсь сказать, не так ли?
Она не могла ответить ему и чуть отвернула голову, испугавшись собственных эмоций, захвативших ее, и быстрого биения сердца.
— Кристин.
Невозможно было ошибиться ни в голосе, ни в тоне, которым он говорил. Она вновь взглянула на него.
— О Харри!
Они смотрели друг на друга, и внезапно она оказалась в его объятиях.
— Я так давно хотел это сказать, — произнес он, — но мне все казалось, что еще слишком рано. Мне было непонятно, как мог заинтересовать тебя калека вроде меня.
— Ты не калека! — возмущенно проговорила Кристин, спрятав лицо у него на плече, а когда она подняла голову, он наклонился и поцеловал ее.
Почувствовав мягкость ее губ, он все крепче и крепче сжимал объятия, и она ослабела от его властной силы.
— Я люблю тебя, — сказал он наконец. — Ты совершенно не похожа ни на одну девушку из тех, что встречались мне в жизни. Неужели я тебе не совсем безразличен?
— Харри, это так все неожиданно. Я до этой минуты не думала ни о чем подобном.
— А теперь?
— Я люблю тебя.
Харри крепче прижал ее к себе:
— Дорогая, это чудесно! Давай поженимся немедленно — сегодня же! Чего нам ждать?
Кристин рассмеялась:
— Прошу тебя! Дай мне возможность… подумать. Я только что обнаружила, что люблю тебя.
— А ты уверена в этом? — Харри взглянул на зардевшееся прелестное лицо, склоненное к его плечу.
— Завтрак подан, сэр.
Голос от двери заставил их виновато отпрянуть друг от друга, и они тут же оба рассмеялись.
— Еще один прибор для мисс Станфилд, Добсон, — сказал Харри. — И между прочим, можете нас поздравить.
— В самом деле, сэр, это прекрасная новость, сэр! Мои самые сердечные поздравления!
Добсон вышел из комнаты, а Кристин, протестуя, повернулась к Харри:
— Но, Харри! Нельзя же рассказывать всем подряд! Еще рано.
— Почему? Я хочу, чтобы весь мир узнал. Я хочу кричать об этом со всех крыш.
Он ликовал, как мальчишка, — трудно было узнать в нем того серьезного человека, который слегка пугал ее своей мрачностью.
— Но, дорогой, подумай о наших семьях, — взмолилась Кристин. — Мы ведь не рассказали даже Стелле или моей матери.
— Тогда пойдем и расскажем Стелле прямо сейчас, и, конечно, твоей семье! Я совсем забыл о них. Они ведь не будут против, правда?
— Надеюсь, что нет.
Харри остановился как вкопанный.
— Боже мой, не хочешь ли ты сказать, что они не одобрят твой выбор или что-то в этом роде?
Кристин рассмеялась:
— Нет, ничего столь решительного. Просто не знаю, понимают ли они, что я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Ведь я вернулась из Америки совсем недавно.
— Тем лучше, они не будут скучать по тебе. Заявляю совершенно откровенно, я не могу ждать. Ты нужна мне сейчас, немедленно.
Он протянул руки, чтобы поймать ее, но она игриво ускользнула.
— Давай пойдем и расскажем Стелле, — произнесла Кристин. — Все случилось так быстро… я боюсь потерять благоразумие.
Когда Кристин смотрела, как Харри медленно поднимается по ступеням, сердце ее сжалось. «Я хоть чем-то смогу помочь ему, — подумала она. — Нет смысла долго ждать. Если Филип вступил в брак, то и мне можно тоже».
Стелла была в восторге. Она сидела в подушках и выглядела чрезвычайно прелестно — совершенно другой человек по сравнению с тем, какой она была даже неделю тому назад. Каждый день ей становилось все лучше, она все больше интересовалась собой и окружающими. Услышав новость от Харри и Кристин, она протянула к ним руки с радостным возгласом:
— Как это чудесно! Просто замечательно! Теперь я не потеряю тебя, Кристин. Я так боялась, что наступит день, когда ты уйдешь и оставишь меня.
— Как бы я смогла? — укоризненно произнесла Кристин.
— У тебя могли быть другие, более интересные пациенты.
— Теперь, когда у нее на руках будет двое таких, как мы, — сказал Харри, — у нее не останется времени для других.
— Я сама превращусь в пациента, если мне не дадут поесть, — грустно произнесла Кристин. — Умираю от голода.
— Я тоже, теперь, когда ты заговорила об этом, — кивнул Харри, — хотя, мне кажется, это довольно неромантично, словно мы не ценим такой важный момент в нашей жизни.
Он говорил шутя, но Стелла восприняла его слова всерьез.
— Мне кажется, важные моменты заставляют вспоминать о голоде, — сказала она.
А Кристин, чувствуя себя покоренной, наклонилась и поцеловала Стеллу в щеку.
— Мы пойдем и съедим огромный завтрак, а потом вернемся к тебе поболтать.
— Пожалуйста, поторопитесь, — взмолилась Стелла. — Мне еще столько хочется услышать от вас.
Оказавшись на лестнице, Харри взял Кристин под руку.
— Ты гордишься тем, что сделала? — спросил он.
— Разница огромная, не правда ли? — ответила Кристин.
— И ты думаешь, после этого мы могли бы отпустить тебя? — спросил он, еще крепче сжимая ее руку.
— Полагаю, ты только по этой причине и женишься на мне.
Харри остановился и обнял ее:
— Возьми назад это несправедливое обвинение.
Его губы оказались совсем рядом. Кристин попыталась рассмеяться, но смех застрял у нее в горле. В его близости и нежной властности голоса было что-то, от чего она теряла уверенность и становилась робкой.
— Ну же, — настойчиво повторил он, когда она не ответила.
— Харри, я так счастлива!
Едва расслышав эти слова, он нашел ее губы, и молодые люди прильнули друг к другу, забыв обо всем на свете. Кашель и шуршание накрахмаленного передника вернули их обратно на землю, и они поняли, что сзади них на маленькой площадке стоит сиделка Стеллы.
— Наш завтрак остынет, — сказал Харри.
Кристин высвободилась из его рук, перехватив удивленный взгляд сиделки, плотно сжавшей губы.
— Доброе утро, сестра, — оживленно поздоровалась она. Последовала короткая пауза, прежде чем прозвучал обычный ответ, но холодный и подчеркнуто неодобрительный:
— Доброе утро, мисс Станфилд. Оказавшись в столовой, Кристин произнесла:
— Ты мог бы и ей сказать. Могу представить, что теперь она думает о нас.
— Как только я увидел ее лицо, решил не делать этого, — ответил Харри, — мне всегда не нравилась эта сиделка.
— Все равно. Мне невыносима одна мысль о том, что она сейчас предполагает.
— Тогда я скажу ей после завтрака. Но мне нравится, что есть повод досадить ей — она такая.
Они вместе расправились с завтраком, во время которого болтали, смеялись и ели, не чувствуя, что именно едят. Было столько недосказанного в их оживленном, легком разговоре, о чем говорили их сердца. Под конец Харри закурил сигарету и поднялся из-за стола, чтобы открыть дверь перед Кристин.
— Пойдем и расскажем дракону, — сказал он. — Мне кажется, ее не особенно обрадует наша новость. Заодно рассеем все ее черные мысли и вновь восстановим печать респектабельности этого дома.
— Я рада слышать, что ты всегда был респектабельным, — улыбнулась Кристин.
Она говорила легко, не задумываясь над словами, но Харри нахмурился, и ей показалось на секунду, что разрушилась их близость и доверительность. Он как бы удалился от нее и стал чужим. Она ждала. Тогда он дотронулся до ее руки и строго произнес, словно это было очень важно:
— Я никогда не хотел ни на ком жениться, кроме тебя, ты единственная девушка, которую я когда-либо любил.
Кристин испытала огромное облегчение, развеявшее тайный страх, о котором она не подозревала до этого момента, но который скрывался где-то в глубине, мучая и терзая ее. Харри не был легкомысленным, он не похож на Ивана! Слава Богу!
Они поднялись по лестнице. Сиделки нигде не было видно, и они прошли прямо к Стелле.
— У меня по расписанию тихий час, — сказала она, — но мне сейчас совершенно не хочется спать. Я слишком взволнованна. Подними шторы, Харри, и давайте поболтаем.
Харри сделал, как его просили, и присел рядом с Кристин на кровать.
— Я хочу знать все, — сказала Стелла, — когда вы впервые поняли, что полюбили друг друга, что сказали и что почувствовали.
— Я давно уже полюбил Кристин, — сказал Харри, — мне кажется, с самого первого дня, как она здесь появилась.
— Неправда! — воскликнула Кристин. — Я тебе ни капли не понравилась. Ты принял меня за шарлатанку и не верил, что я хоть как-то смогу помочь Стелле. Ну же, признавайся!
— Действительно, я был очень удивлен, увидев тебя, — согласился Харри. — Когда сэр Фрейзер предложил привести целителя, я представил себе толстую старуху в домотканых одеждах или что-то в этом роде. Для меня целительство всегда связано с погружением в транс и тому подобное.
— Жаль, я не знала, что здесь творится, — сказала Стелла. — Как бы мне хотелось увидеть лицо Харри.
— И доктора Дирмана! — засмеялась Кристин. — Вот уж кого, действительно, не назовешь моим поклонником. Бедный старикан, боюсь, я разрушила все его теории.
— Бог с ним, — сказала Стелла, — расскажите мне лучше о себе.
— Больше рассказывать особенно нечего, — ответила Кристин. — Мне кажется, то, что я побывала утром на свадьбе, подтолкнуло Харри к действиям, иначе он никогда бы мне ничего не сказал.
— Если бы ты только знала, сколько бессонных ночей я провел, думая о тебе, — простонал Харри.
— Почему же ты мне ничего не говорил? — спросила Стелла.
— Не хотел волновать своими бедами, — ласково отве-' тил Харри.
— Боюсь, я была ужасно эгоистична, — вздохнула Стелла. — Все время думала только о себе. Харри, как это, вероятно, было ужасно для тебя все эти годы. Ведь ты, наверное, не мог ни пригласить кого-нибудь в дом, ни сам поехать в гости. О Господи, что же мне делать, чтобы загладить свою вину?
— Забудь об этом, — быстро произнесла Кристин. — Все хорошо, что хорошо кончается, и, в конце концов, если бы ты была здорова и в доме толпились прекрасные блондинки, Харри, по всей вероятности, был бы давным-давно женат, а я бы так никогда его и не встретила.
Стелла взяла Кристин за руку:
— Ты права, и я очень рада, что ты встретила его, и жутко-жутко рада, что ты будешь моей невесткой.
— Я тоже рада, — улыбнулась Кристин.
— Осталось только одно, — сказала Стелла, — если ты войдешь в нашу семью, мне кажется, мы должны рассказать тебе… обо мне. — Она взглянула вопросительно на брата. — А ты как считаешь, Харри?
— Ты хочешь говорить об этом? — осторожно спросил он.
— Я хочу, чтобы Кристин знала правду.
— Ты уверена, что это тебя не расстроит?
— Уверена, — ответила Стелла. — Мне лучше, гораздо лучше, и я хочу, чтобы Кристин поняла.
— Тогда ладно, — согласился Харри, — если ты знаешь, что это окажется не слишком тяжело для тебя.
— Да, я совершенно уверена, — твердо повторила Стелла.
Она повернулась к Кристин, держа ее за руку:
— Я хочу рассказать тебе, какой я была глупой. Кристин наклонилась к ней:
— Послушай, Стелла, ты в самом деле хочешь говорить? Все это случилось давно. Ты выздоравливаешь, почему бы тебе не забыть те несчастья и переживания?
— Я хочу, чтобы ты знала, — упрямо твердила Стелла, и Кристин смолкла, слегка опасаясь того, что ей предстояло услышать. Стелла кашлянула сухо и нервно. — Мне был двадцать один год, когда… когда это случилось, — начала она. — Стоял разгар сезона, я великолепно проводила время, — по крайней мере, мне так казалось. Я ходила на множество вечеринок и балов, наш дом практически каждый вечер заполняли гости, правда, Харри?
Харри не ответил, он закуривал сигарету. Взглянув на него, Кристин поняла, как ему не по душе все эти воспоминания о прошлом. Стелла подождала немного, а затем продолжила:
— Да, так это было. Я пользовалась успехом и, казалось, большего желать не могла. Я была хорошенькой, во всяком случае мне все это говорили. У нас с Харри было много денег и никаких опекунов. Несколько мужчин посватались ко мне. Сейчас я струдом вспоминаю их имена, а в то время они все казались мне очень милыми, но я не была влюблена. Я считала, что вообще не способна влюбиться. Наверное, это звучит довольно глупо и самодовольно, но мужчины, которых я встречала, не производили на меня впечатления. Мне нравилось сними танцевать, я находила их очень симпатичными, но с меня было вполне довольно того, когда я возвращалась домой с Харри и чувствовала, что мы с ним семья и нам никто другой не нужен. А затем… — Стелла замолчала и прикрыла на секунду глаза.
— Затем? — подсказала Кристин с любопытством, несмотря на чувство неловкости.
— Затем я влюбилась. Это произошло очень быстро. Я пошла на прием, который устраивала одна моя подруга. Мне не очень хотелось туда идти, вечера такого рода обычно мало интересовали меня, но Айлин уговорила меня, и я пошла… одна. И там я встретила… его.
Стелла снова закрыла глаза, и на секунду маленькие черточки боли пролегли вокруг рта.
— Обязательно тебе говорить об этом? — спросил Харри. — Позволь мне рассказать Кристин.
Стелла открыла глаза:
— Нет, нет, я сама хочу это сделать. Мне станет лучше, когда с этим будет покончено. Сейчас уже не больно — не так больно. — Она глубоко вздохнула. — Я вижу его таким, как в тот момент, когда вошла в гостиную. Он стоял возле камина, и Айлин представила нас. Протянув ему руку, я ощутила что-то странное. Не могу описать его, он словно магнит притягивал к себе. Затем он заговорил со мной, и я поняла по его глазам, он восхищается мной, думает, что я красива. Мы поговорили немного, и все это время я чувствовала, как горят мои щеки, а по телу расходится чудесное волнение. Это необъяснимо… но я была уверена, что он чувствует то же самое. Позже в тот вечер он играл на рояле, и я знала, когда слушала его, что он играет для меня… только для меня… что остальные люди в зале ничего не означают.
— Что он играл? — спросила Кристин.
— Не помню, — ответила Стелла. — Я только знаю, что он говорил со мной языком музыки, и говорил так доверительно, словно объяснялся в любви словами. Конечно, он был знаменит, я слышала о нем и раньше, но ни разу до той минуты не видела его и не представляла, каков он на самом деле. Все время, пока он играл, мне казалось, что мое сердце в его руках. Если бы он попросил меня в тот момент уйти с ним в первый же вечер, я ушла бы… Я полюбила.
Стелла внезапно поднесла руки к лицу.
— Довольно! — сурово произнес Харри. — Я не позволю, чтобы ты расстраивалась.
Стелла опустила руки, по ее щекам текли слезы.
— Я любила его… и, Бог свидетель, он тоже любил меня поначалу. Да, он любил меня до тех пор, пока я не отдалась ему душой и телом… пока я не наскучила ему своей любовью, своим восхищением и — почему бы не сказать? — обожанием. Я наскучила ему… наскучила, Кристин, он ушел и забыл о моем существовании. Я была слишком проста, слишком неопытна. Я была желанна, пока не отдалась в его власть полностью и окончательно… После этого он захотел большего… больше того, что я могла дать ему, — того, чего возможно, он никогда не найдет. Когда он оставил меня, я умерла… да, я умерла! Я, настоящая, не могла жить без его любви, его поцелуев, его музыки — я умерла, но мое тело, это тело, которое больше не привлекало его, продолжало дышать, есть, ходить и спать, вот я и… и… — Голос Стеллы, который был не громче шепота, осекся.
— Как его звали? — с ужасом выкрикнула Кристин, но, произнося эти слова, гулко разнесшиеся по комнате, она уже сама знала ответ.
Глава 18
Желая Кристин со всем неистовством природы, которую подавляли и слишком долго подчиняли дисциплине, Харри как будто получил ответ на свою молитву, когда увидел подъехавшее к двери такси и знакомое лицо, промелькнувшее в окошке машины.
Дверь открылась, когда Кристин подошла к крыльцу. Она подняла глаза и увидела Харри.
— Я заметил, как подъехало ваше такси, — сказал он. — Не откажетесь позавтракать со мной?
— Если предложите, — просто ответила Кристин.
— Разумеется. Я как раз собирался сесть за стол.
— Вы один?
— Совершенно. Не станете возражать?
— Конечно нет, — ответила Кристин. — Просто я подумала: вдруг нарушу компанию?
Кристин прошла первой в большую гостиную, где они впервые встретились.
— Вообще-то мне не следовало бы сейчас приезжать, — сказала она. — Я должна была завтракать с братом и невесткой. Приехала сюда прямо со свадьбы.
— Прямо со свадьбы? — воскликнул Харри. — Подумать только. А ведь вы ничего нам не говорили, почему вы такая скрытная?
— Я сама ни о чем не знала, — ответила Кристин. — Они только что решили пожениться! Я была единственным представителем семьи.
— Звучит интригующе, — сказал Харри. — Расскажите подробнее.
Кристин покачала головой:
— Это длинная и сложная история. Лучше вы мне расскажите, как у вас дела, как Стелла?
— Как всегда ждет встречи с вами. Она хорошо провела ночь и заявила мне сегодня утром, что если я в ближайшее время не избавлюсь от сиделок, она сойдет с ума. Должен сказать, я понимаю ее.
— Я тоже, — согласилась Кристин. — Почему бы вам не увезти ее? Недели две на море или в Шотландии пошли бы вам обоим на пользу.
— Это мысль, — медленно проговорил Харри, затем добавил: — Вы, конечно же, поедете с нами?
— Я? — воскликнула Кристин. — О, я даже не думала об этом.
— Но вы поедете?
Кристин помолчала с минуту, затем подняла голову и встретилась с ним взглядом.
— Вы поедете, не правда ли? — повторил он.
— Да, с удовольствием.
Кристин произнесла эти слова машинально, но с ней происходило что-то странное после того, как она взглянула в глаза Харри. Ее захлестнуло внезапное волнение, и она ждала, чуть раскрыв губы и не сводя с пего глаз. И тогда он шагнул к ней, преодолев разделяющее их пространство.
— Кристин, — сказал он внезапно севшим голосом, — вы ведь знаете, что я пытаюсь сказать, не так ли?
Она не могла ответить ему и чуть отвернула голову, испугавшись собственных эмоций, захвативших ее, и быстрого биения сердца.
— Кристин.
Невозможно было ошибиться ни в голосе, ни в тоне, которым он говорил. Она вновь взглянула на него.
— О Харри!
Они смотрели друг на друга, и внезапно она оказалась в его объятиях.
— Я так давно хотел это сказать, — произнес он, — но мне все казалось, что еще слишком рано. Мне было непонятно, как мог заинтересовать тебя калека вроде меня.
— Ты не калека! — возмущенно проговорила Кристин, спрятав лицо у него на плече, а когда она подняла голову, он наклонился и поцеловал ее.
Почувствовав мягкость ее губ, он все крепче и крепче сжимал объятия, и она ослабела от его властной силы.
— Я люблю тебя, — сказал он наконец. — Ты совершенно не похожа ни на одну девушку из тех, что встречались мне в жизни. Неужели я тебе не совсем безразличен?
— Харри, это так все неожиданно. Я до этой минуты не думала ни о чем подобном.
— А теперь?
— Я люблю тебя.
Харри крепче прижал ее к себе:
— Дорогая, это чудесно! Давай поженимся немедленно — сегодня же! Чего нам ждать?
Кристин рассмеялась:
— Прошу тебя! Дай мне возможность… подумать. Я только что обнаружила, что люблю тебя.
— А ты уверена в этом? — Харри взглянул на зардевшееся прелестное лицо, склоненное к его плечу.
— Завтрак подан, сэр.
Голос от двери заставил их виновато отпрянуть друг от друга, и они тут же оба рассмеялись.
— Еще один прибор для мисс Станфилд, Добсон, — сказал Харри. — И между прочим, можете нас поздравить.
— В самом деле, сэр, это прекрасная новость, сэр! Мои самые сердечные поздравления!
Добсон вышел из комнаты, а Кристин, протестуя, повернулась к Харри:
— Но, Харри! Нельзя же рассказывать всем подряд! Еще рано.
— Почему? Я хочу, чтобы весь мир узнал. Я хочу кричать об этом со всех крыш.
Он ликовал, как мальчишка, — трудно было узнать в нем того серьезного человека, который слегка пугал ее своей мрачностью.
— Но, дорогой, подумай о наших семьях, — взмолилась Кристин. — Мы ведь не рассказали даже Стелле или моей матери.
— Тогда пойдем и расскажем Стелле прямо сейчас, и, конечно, твоей семье! Я совсем забыл о них. Они ведь не будут против, правда?
— Надеюсь, что нет.
Харри остановился как вкопанный.
— Боже мой, не хочешь ли ты сказать, что они не одобрят твой выбор или что-то в этом роде?
Кристин рассмеялась:
— Нет, ничего столь решительного. Просто не знаю, понимают ли они, что я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Ведь я вернулась из Америки совсем недавно.
— Тем лучше, они не будут скучать по тебе. Заявляю совершенно откровенно, я не могу ждать. Ты нужна мне сейчас, немедленно.
Он протянул руки, чтобы поймать ее, но она игриво ускользнула.
— Давай пойдем и расскажем Стелле, — произнесла Кристин. — Все случилось так быстро… я боюсь потерять благоразумие.
Когда Кристин смотрела, как Харри медленно поднимается по ступеням, сердце ее сжалось. «Я хоть чем-то смогу помочь ему, — подумала она. — Нет смысла долго ждать. Если Филип вступил в брак, то и мне можно тоже».
Стелла была в восторге. Она сидела в подушках и выглядела чрезвычайно прелестно — совершенно другой человек по сравнению с тем, какой она была даже неделю тому назад. Каждый день ей становилось все лучше, она все больше интересовалась собой и окружающими. Услышав новость от Харри и Кристин, она протянула к ним руки с радостным возгласом:
— Как это чудесно! Просто замечательно! Теперь я не потеряю тебя, Кристин. Я так боялась, что наступит день, когда ты уйдешь и оставишь меня.
— Как бы я смогла? — укоризненно произнесла Кристин.
— У тебя могли быть другие, более интересные пациенты.
— Теперь, когда у нее на руках будет двое таких, как мы, — сказал Харри, — у нее не останется времени для других.
— Я сама превращусь в пациента, если мне не дадут поесть, — грустно произнесла Кристин. — Умираю от голода.
— Я тоже, теперь, когда ты заговорила об этом, — кивнул Харри, — хотя, мне кажется, это довольно неромантично, словно мы не ценим такой важный момент в нашей жизни.
Он говорил шутя, но Стелла восприняла его слова всерьез.
— Мне кажется, важные моменты заставляют вспоминать о голоде, — сказала она.
А Кристин, чувствуя себя покоренной, наклонилась и поцеловала Стеллу в щеку.
— Мы пойдем и съедим огромный завтрак, а потом вернемся к тебе поболтать.
— Пожалуйста, поторопитесь, — взмолилась Стелла. — Мне еще столько хочется услышать от вас.
Оказавшись на лестнице, Харри взял Кристин под руку.
— Ты гордишься тем, что сделала? — спросил он.
— Разница огромная, не правда ли? — ответила Кристин.
— И ты думаешь, после этого мы могли бы отпустить тебя? — спросил он, еще крепче сжимая ее руку.
— Полагаю, ты только по этой причине и женишься на мне.
Харри остановился и обнял ее:
— Возьми назад это несправедливое обвинение.
Его губы оказались совсем рядом. Кристин попыталась рассмеяться, но смех застрял у нее в горле. В его близости и нежной властности голоса было что-то, от чего она теряла уверенность и становилась робкой.
— Ну же, — настойчиво повторил он, когда она не ответила.
— Харри, я так счастлива!
Едва расслышав эти слова, он нашел ее губы, и молодые люди прильнули друг к другу, забыв обо всем на свете. Кашель и шуршание накрахмаленного передника вернули их обратно на землю, и они поняли, что сзади них на маленькой площадке стоит сиделка Стеллы.
— Наш завтрак остынет, — сказал Харри.
Кристин высвободилась из его рук, перехватив удивленный взгляд сиделки, плотно сжавшей губы.
— Доброе утро, сестра, — оживленно поздоровалась она. Последовала короткая пауза, прежде чем прозвучал обычный ответ, но холодный и подчеркнуто неодобрительный:
— Доброе утро, мисс Станфилд. Оказавшись в столовой, Кристин произнесла:
— Ты мог бы и ей сказать. Могу представить, что теперь она думает о нас.
— Как только я увидел ее лицо, решил не делать этого, — ответил Харри, — мне всегда не нравилась эта сиделка.
— Все равно. Мне невыносима одна мысль о том, что она сейчас предполагает.
— Тогда я скажу ей после завтрака. Но мне нравится, что есть повод досадить ей — она такая.
Они вместе расправились с завтраком, во время которого болтали, смеялись и ели, не чувствуя, что именно едят. Было столько недосказанного в их оживленном, легком разговоре, о чем говорили их сердца. Под конец Харри закурил сигарету и поднялся из-за стола, чтобы открыть дверь перед Кристин.
— Пойдем и расскажем дракону, — сказал он. — Мне кажется, ее не особенно обрадует наша новость. Заодно рассеем все ее черные мысли и вновь восстановим печать респектабельности этого дома.
— Я рада слышать, что ты всегда был респектабельным, — улыбнулась Кристин.
Она говорила легко, не задумываясь над словами, но Харри нахмурился, и ей показалось на секунду, что разрушилась их близость и доверительность. Он как бы удалился от нее и стал чужим. Она ждала. Тогда он дотронулся до ее руки и строго произнес, словно это было очень важно:
— Я никогда не хотел ни на ком жениться, кроме тебя, ты единственная девушка, которую я когда-либо любил.
Кристин испытала огромное облегчение, развеявшее тайный страх, о котором она не подозревала до этого момента, но который скрывался где-то в глубине, мучая и терзая ее. Харри не был легкомысленным, он не похож на Ивана! Слава Богу!
Они поднялись по лестнице. Сиделки нигде не было видно, и они прошли прямо к Стелле.
— У меня по расписанию тихий час, — сказала она, — но мне сейчас совершенно не хочется спать. Я слишком взволнованна. Подними шторы, Харри, и давайте поболтаем.
Харри сделал, как его просили, и присел рядом с Кристин на кровать.
— Я хочу знать все, — сказала Стелла, — когда вы впервые поняли, что полюбили друг друга, что сказали и что почувствовали.
— Я давно уже полюбил Кристин, — сказал Харри, — мне кажется, с самого первого дня, как она здесь появилась.
— Неправда! — воскликнула Кристин. — Я тебе ни капли не понравилась. Ты принял меня за шарлатанку и не верил, что я хоть как-то смогу помочь Стелле. Ну же, признавайся!
— Действительно, я был очень удивлен, увидев тебя, — согласился Харри. — Когда сэр Фрейзер предложил привести целителя, я представил себе толстую старуху в домотканых одеждах или что-то в этом роде. Для меня целительство всегда связано с погружением в транс и тому подобное.
— Жаль, я не знала, что здесь творится, — сказала Стелла. — Как бы мне хотелось увидеть лицо Харри.
— И доктора Дирмана! — засмеялась Кристин. — Вот уж кого, действительно, не назовешь моим поклонником. Бедный старикан, боюсь, я разрушила все его теории.
— Бог с ним, — сказала Стелла, — расскажите мне лучше о себе.
— Больше рассказывать особенно нечего, — ответила Кристин. — Мне кажется, то, что я побывала утром на свадьбе, подтолкнуло Харри к действиям, иначе он никогда бы мне ничего не сказал.
— Если бы ты только знала, сколько бессонных ночей я провел, думая о тебе, — простонал Харри.
— Почему же ты мне ничего не говорил? — спросила Стелла.
— Не хотел волновать своими бедами, — ласково отве-' тил Харри.
— Боюсь, я была ужасно эгоистична, — вздохнула Стелла. — Все время думала только о себе. Харри, как это, вероятно, было ужасно для тебя все эти годы. Ведь ты, наверное, не мог ни пригласить кого-нибудь в дом, ни сам поехать в гости. О Господи, что же мне делать, чтобы загладить свою вину?
— Забудь об этом, — быстро произнесла Кристин. — Все хорошо, что хорошо кончается, и, в конце концов, если бы ты была здорова и в доме толпились прекрасные блондинки, Харри, по всей вероятности, был бы давным-давно женат, а я бы так никогда его и не встретила.
Стелла взяла Кристин за руку:
— Ты права, и я очень рада, что ты встретила его, и жутко-жутко рада, что ты будешь моей невесткой.
— Я тоже рада, — улыбнулась Кристин.
— Осталось только одно, — сказала Стелла, — если ты войдешь в нашу семью, мне кажется, мы должны рассказать тебе… обо мне. — Она взглянула вопросительно на брата. — А ты как считаешь, Харри?
— Ты хочешь говорить об этом? — осторожно спросил он.
— Я хочу, чтобы Кристин знала правду.
— Ты уверена, что это тебя не расстроит?
— Уверена, — ответила Стелла. — Мне лучше, гораздо лучше, и я хочу, чтобы Кристин поняла.
— Тогда ладно, — согласился Харри, — если ты знаешь, что это окажется не слишком тяжело для тебя.
— Да, я совершенно уверена, — твердо повторила Стелла.
Она повернулась к Кристин, держа ее за руку:
— Я хочу рассказать тебе, какой я была глупой. Кристин наклонилась к ней:
— Послушай, Стелла, ты в самом деле хочешь говорить? Все это случилось давно. Ты выздоравливаешь, почему бы тебе не забыть те несчастья и переживания?
— Я хочу, чтобы ты знала, — упрямо твердила Стелла, и Кристин смолкла, слегка опасаясь того, что ей предстояло услышать. Стелла кашлянула сухо и нервно. — Мне был двадцать один год, когда… когда это случилось, — начала она. — Стоял разгар сезона, я великолепно проводила время, — по крайней мере, мне так казалось. Я ходила на множество вечеринок и балов, наш дом практически каждый вечер заполняли гости, правда, Харри?
Харри не ответил, он закуривал сигарету. Взглянув на него, Кристин поняла, как ему не по душе все эти воспоминания о прошлом. Стелла подождала немного, а затем продолжила:
— Да, так это было. Я пользовалась успехом и, казалось, большего желать не могла. Я была хорошенькой, во всяком случае мне все это говорили. У нас с Харри было много денег и никаких опекунов. Несколько мужчин посватались ко мне. Сейчас я струдом вспоминаю их имена, а в то время они все казались мне очень милыми, но я не была влюблена. Я считала, что вообще не способна влюбиться. Наверное, это звучит довольно глупо и самодовольно, но мужчины, которых я встречала, не производили на меня впечатления. Мне нравилось сними танцевать, я находила их очень симпатичными, но с меня было вполне довольно того, когда я возвращалась домой с Харри и чувствовала, что мы с ним семья и нам никто другой не нужен. А затем… — Стелла замолчала и прикрыла на секунду глаза.
— Затем? — подсказала Кристин с любопытством, несмотря на чувство неловкости.
— Затем я влюбилась. Это произошло очень быстро. Я пошла на прием, который устраивала одна моя подруга. Мне не очень хотелось туда идти, вечера такого рода обычно мало интересовали меня, но Айлин уговорила меня, и я пошла… одна. И там я встретила… его.
Стелла снова закрыла глаза, и на секунду маленькие черточки боли пролегли вокруг рта.
— Обязательно тебе говорить об этом? — спросил Харри. — Позволь мне рассказать Кристин.
Стелла открыла глаза:
— Нет, нет, я сама хочу это сделать. Мне станет лучше, когда с этим будет покончено. Сейчас уже не больно — не так больно. — Она глубоко вздохнула. — Я вижу его таким, как в тот момент, когда вошла в гостиную. Он стоял возле камина, и Айлин представила нас. Протянув ему руку, я ощутила что-то странное. Не могу описать его, он словно магнит притягивал к себе. Затем он заговорил со мной, и я поняла по его глазам, он восхищается мной, думает, что я красива. Мы поговорили немного, и все это время я чувствовала, как горят мои щеки, а по телу расходится чудесное волнение. Это необъяснимо… но я была уверена, что он чувствует то же самое. Позже в тот вечер он играл на рояле, и я знала, когда слушала его, что он играет для меня… только для меня… что остальные люди в зале ничего не означают.
— Что он играл? — спросила Кристин.
— Не помню, — ответила Стелла. — Я только знаю, что он говорил со мной языком музыки, и говорил так доверительно, словно объяснялся в любви словами. Конечно, он был знаменит, я слышала о нем и раньше, но ни разу до той минуты не видела его и не представляла, каков он на самом деле. Все время, пока он играл, мне казалось, что мое сердце в его руках. Если бы он попросил меня в тот момент уйти с ним в первый же вечер, я ушла бы… Я полюбила.
Стелла внезапно поднесла руки к лицу.
— Довольно! — сурово произнес Харри. — Я не позволю, чтобы ты расстраивалась.
Стелла опустила руки, по ее щекам текли слезы.
— Я любила его… и, Бог свидетель, он тоже любил меня поначалу. Да, он любил меня до тех пор, пока я не отдалась ему душой и телом… пока я не наскучила ему своей любовью, своим восхищением и — почему бы не сказать? — обожанием. Я наскучила ему… наскучила, Кристин, он ушел и забыл о моем существовании. Я была слишком проста, слишком неопытна. Я была желанна, пока не отдалась в его власть полностью и окончательно… После этого он захотел большего… больше того, что я могла дать ему, — того, чего возможно, он никогда не найдет. Когда он оставил меня, я умерла… да, я умерла! Я, настоящая, не могла жить без его любви, его поцелуев, его музыки — я умерла, но мое тело, это тело, которое больше не привлекало его, продолжало дышать, есть, ходить и спать, вот я и… и… — Голос Стеллы, который был не громче шепота, осекся.
— Как его звали? — с ужасом выкрикнула Кристин, но, произнося эти слова, гулко разнесшиеся по комнате, она уже сама знала ответ.
Глава 18
Лидия устала, так устала, что каждый толчок или встряска такси по дороге домой из Эйвон-Хауса были подобны удару кинжала. Она так устала, что ее раздражала даже заботливость Розы.
— Как только приедем домой, мэм, лучше всего сразу отправиться в постель, — настоятельно советовала Роза, а Лидия из-за того, что жаждала отдыха каждым больным мускулом, должна была возразить, несмотря на жестокую усталость.
— Это мы еще посмотрим. Я могу понадобиться маэстро.
Роза промолчала, и Лидия почувствовала ее неодобрение. Ей слишком хорошо было известно, с каким осуждением Роза относится к Ивану и к его бесконечным претензиям, лишавшим ее последних сил. Обычно это забавляло Лидию, она понимала, что причина кроется в преданности Розы, но сейчас, из детского каприза усталого ребенка, она сказала себе, что не потерпит диктата и тирании. Роза всего лишь прислуга, ей не следует навязывать свою волю хозяйке.
Они ехали молча и, казалось, до бесконечности долго по извилистым тропкам, которые были самым коротким путем из Эйвон-Хауса в Фэрхерст. А потом совершенно внезапно раздражение Лидии прошло. Милая Роза! Как все-таки приятно, когда за тобой ухаживают, как за маленьким ребенком. В глубине души Роза была вечной няней, в ней жила постоянная потребность пестовать и заботиться о ком-то и при этом не только делать все за своего питомца, но и думать за него.
— Мы почти уже дома, Роза, спасибо, что ты съездила со мной.
Лидия заговорила, чтобы нарушить тишину и рассеять атмосферу неодобрения, исходившую от Розы. В голосе Лидии прозвучала теплота, которая всегда выручала ее, если дело касалось Розы, и сейчас это сработало как по волшебству. Роза поправила плед, борясь с воображаемыми сквозняками, и Лидия поняла, что все хорошо.
— Придется помассировать вас сегодня вечером, — нехотя заговорила Роза, — а то завтра вы будете ни на что негодны.
Лидия милостиво приняла оливковую ветвь.
— Спасибо, Роза. Это как раз то, что нужно.
Такси подъехало к дверям, Роза вышла из машины, чтобы резким звонком оповестить остальных горничных. Они пересадили Лидию в кресло и привезли в холл.
— Где все? — поинтересовалась Лидия.
— На веранде, пьют чай, мэм. Мистер Филип и мисс Йёргенсен вернулись минут двадцать назад, а маэстро приехал вскоре после второго завтрака, мэм. Он очень расстроился, когда услышал, куда вы уехали.
Лидия позволила отвезти себя в спальню, но, когда Роза оставила ее у туалетного столика, а сама пошла разбирать постель, твердо заявила:
— Чай я буду пить на веранде.
Руки Розы, разглаживавшие отороченные кружевом льняные простыни, опустились.
— Позвольте им прийти к вам. Лидия покачала головой:
— Я выпью чай с ними. И вот еще что, Роза, дай мне мои капли.
В первую секунду ей показалось, что Роза откажется. Капли были выписаны только на особый случай, при крайней необходимости. Служанка замешкалась, затем не говоря ни слова прошла по комнате. Лидия почувствовала, как теряет терпение. Если бы только люди выполняли ее просьбы и не поднимали при этом шум по поводу того, что ей полезно, а что нет! Какое все это имеет значение? Что вообще имеет какое-нибудь значение, кроме трудностей и проблем, которые предстояло решить сейчас, в этот самый момент? Никто из увидевших Лидию пятнадцать минут спустя, когда она появилась на веранде, не смог бы догадаться о том беспокойстве и дурных предчувствиях, которые овладели ею. Она окинула присутствующих быстрым оценивающим взглядом, а потом привычно улыбнулась и поздоровалась ровным, невозмутимым голосом. Иван, вытянувшийся в кресле, тут же вскочил:
— Лидия, дорогая, я не знал, что ты вернулась.
— Мне жаль, что я не встретила тебя, когда ты приехал домой, — сказала Лидия, подставляя лицо для поцелуя. — Тебе уже сообщили новость?
— Об Элизабет?
— Да.
— Как она?
— Очень больна. Я беспокоюсь за нее.
— Мне жаль, — сказал Иван.
Лидия повернулась к остальным — Филип стоял довольно напряженно возле чайного стола, Тайра рядом с ним. Они держались за руки, и один взгляд, брошенный на их лица, сказал Лидии правду. Затем Иван широко взмахнул рукой и воскликнул высоким, слегка ломким голосом:
— Здесь тоже есть новость для тебя, дорогая, но хорошая новость. Филип и Тайра поженились. Тайно, быстро, не сказав никому ни слова, поженились.
«Слава Богу, что он так это воспринял», — подумала Лидия, протягивая руки к сыну и невестке. Как бы ей хотелось услышать от них это известие в отсутствие Ивана! Но Иван вел себя превосходно! Когда они сели за чайный стол, она все время ощущала легкую резковатость его тона и то, что временами его смех и несколько заумная болтовня с молодой парой звучали фальшиво. Но внешне он играл роль удивленного, но благодушного отца семейства с тем пылом, который свидетельствовал если ни о чем другом, то хотя бы о его доброжелательности.
— Где Кристин? — спросила Лидия, когда на секунду стих взволнованный разговор и за экстравагантным комплиментом Ивана в адрес невесты последовала тишина, смешанная с чувством неловкости.
— Она оставила нас у входа в церковь, — ответил Филип. — Мне кажется, сестра решила, что мы хотим побыть вдвоем.
— А это, конечно, так и было, — вмешался Иван.
— Мы были бы рады компании Кристин в любом случае, — серьезно ответил Филип. — Она заторопилась прочь, я думал, что, возможно, она поехала прямо домой. Как бы там ни было, я жду, что она вернется до нашего отъезда. Я заказал такси на пять.
— Такси? — переспросила Лидия.
Филип объяснил свои планы на медовый месяц. Лидия не была уверена, но ей показалось, что она увидела выражение легкого облегчения на лице Ивана. Несколько минут Лидии удалось побыть с Филипом наедине, когда Тайра попросила Ивана отобрать для нее ноты музыкальных произведений, которые она могла бы увезти с собой.
— Понравится ли это Филипу или нет, но я собираюсь ему играть, — с озорством сообщила она. — Ему предстоит многое узнать о музыке.
— Предоставьте выбор мне! — воскликнул Иван. — Я знаю все составляющие любовного зелья.
Они ушли вместе, и Лидия поняла, что Тайра с присущей ей изумительной деликатностью подстроила так, чтобы дать Лидии возможность остаться с сыном вдвоем.
— Ты счастлив, дорогой? — спросила она.
— Очень, — ответил Филип. — Ты знаешь, ма, спасиботебе за все.
— Я не многое сумела сделать. Филип поднялся и обнял ее за плечи.
— Единственное, о чем я сожалею, что ты не была на моей свадьбе, — я думал о тебе.
От простой искренности этих слов у Лидии защипало в глазах.
— Храни тебя Господь, дорогой. Я буду молиться за тебя. У Тайры будет хороший муж.
— Если так, то это только благодаря тебе. Все, что во мне хорошего, я получил от тебя.
— Как только приедем домой, мэм, лучше всего сразу отправиться в постель, — настоятельно советовала Роза, а Лидия из-за того, что жаждала отдыха каждым больным мускулом, должна была возразить, несмотря на жестокую усталость.
— Это мы еще посмотрим. Я могу понадобиться маэстро.
Роза промолчала, и Лидия почувствовала ее неодобрение. Ей слишком хорошо было известно, с каким осуждением Роза относится к Ивану и к его бесконечным претензиям, лишавшим ее последних сил. Обычно это забавляло Лидию, она понимала, что причина кроется в преданности Розы, но сейчас, из детского каприза усталого ребенка, она сказала себе, что не потерпит диктата и тирании. Роза всего лишь прислуга, ей не следует навязывать свою волю хозяйке.
Они ехали молча и, казалось, до бесконечности долго по извилистым тропкам, которые были самым коротким путем из Эйвон-Хауса в Фэрхерст. А потом совершенно внезапно раздражение Лидии прошло. Милая Роза! Как все-таки приятно, когда за тобой ухаживают, как за маленьким ребенком. В глубине души Роза была вечной няней, в ней жила постоянная потребность пестовать и заботиться о ком-то и при этом не только делать все за своего питомца, но и думать за него.
— Мы почти уже дома, Роза, спасибо, что ты съездила со мной.
Лидия заговорила, чтобы нарушить тишину и рассеять атмосферу неодобрения, исходившую от Розы. В голосе Лидии прозвучала теплота, которая всегда выручала ее, если дело касалось Розы, и сейчас это сработало как по волшебству. Роза поправила плед, борясь с воображаемыми сквозняками, и Лидия поняла, что все хорошо.
— Придется помассировать вас сегодня вечером, — нехотя заговорила Роза, — а то завтра вы будете ни на что негодны.
Лидия милостиво приняла оливковую ветвь.
— Спасибо, Роза. Это как раз то, что нужно.
Такси подъехало к дверям, Роза вышла из машины, чтобы резким звонком оповестить остальных горничных. Они пересадили Лидию в кресло и привезли в холл.
— Где все? — поинтересовалась Лидия.
— На веранде, пьют чай, мэм. Мистер Филип и мисс Йёргенсен вернулись минут двадцать назад, а маэстро приехал вскоре после второго завтрака, мэм. Он очень расстроился, когда услышал, куда вы уехали.
Лидия позволила отвезти себя в спальню, но, когда Роза оставила ее у туалетного столика, а сама пошла разбирать постель, твердо заявила:
— Чай я буду пить на веранде.
Руки Розы, разглаживавшие отороченные кружевом льняные простыни, опустились.
— Позвольте им прийти к вам. Лидия покачала головой:
— Я выпью чай с ними. И вот еще что, Роза, дай мне мои капли.
В первую секунду ей показалось, что Роза откажется. Капли были выписаны только на особый случай, при крайней необходимости. Служанка замешкалась, затем не говоря ни слова прошла по комнате. Лидия почувствовала, как теряет терпение. Если бы только люди выполняли ее просьбы и не поднимали при этом шум по поводу того, что ей полезно, а что нет! Какое все это имеет значение? Что вообще имеет какое-нибудь значение, кроме трудностей и проблем, которые предстояло решить сейчас, в этот самый момент? Никто из увидевших Лидию пятнадцать минут спустя, когда она появилась на веранде, не смог бы догадаться о том беспокойстве и дурных предчувствиях, которые овладели ею. Она окинула присутствующих быстрым оценивающим взглядом, а потом привычно улыбнулась и поздоровалась ровным, невозмутимым голосом. Иван, вытянувшийся в кресле, тут же вскочил:
— Лидия, дорогая, я не знал, что ты вернулась.
— Мне жаль, что я не встретила тебя, когда ты приехал домой, — сказала Лидия, подставляя лицо для поцелуя. — Тебе уже сообщили новость?
— Об Элизабет?
— Да.
— Как она?
— Очень больна. Я беспокоюсь за нее.
— Мне жаль, — сказал Иван.
Лидия повернулась к остальным — Филип стоял довольно напряженно возле чайного стола, Тайра рядом с ним. Они держались за руки, и один взгляд, брошенный на их лица, сказал Лидии правду. Затем Иван широко взмахнул рукой и воскликнул высоким, слегка ломким голосом:
— Здесь тоже есть новость для тебя, дорогая, но хорошая новость. Филип и Тайра поженились. Тайно, быстро, не сказав никому ни слова, поженились.
«Слава Богу, что он так это воспринял», — подумала Лидия, протягивая руки к сыну и невестке. Как бы ей хотелось услышать от них это известие в отсутствие Ивана! Но Иван вел себя превосходно! Когда они сели за чайный стол, она все время ощущала легкую резковатость его тона и то, что временами его смех и несколько заумная болтовня с молодой парой звучали фальшиво. Но внешне он играл роль удивленного, но благодушного отца семейства с тем пылом, который свидетельствовал если ни о чем другом, то хотя бы о его доброжелательности.
— Где Кристин? — спросила Лидия, когда на секунду стих взволнованный разговор и за экстравагантным комплиментом Ивана в адрес невесты последовала тишина, смешанная с чувством неловкости.
— Она оставила нас у входа в церковь, — ответил Филип. — Мне кажется, сестра решила, что мы хотим побыть вдвоем.
— А это, конечно, так и было, — вмешался Иван.
— Мы были бы рады компании Кристин в любом случае, — серьезно ответил Филип. — Она заторопилась прочь, я думал, что, возможно, она поехала прямо домой. Как бы там ни было, я жду, что она вернется до нашего отъезда. Я заказал такси на пять.
— Такси? — переспросила Лидия.
Филип объяснил свои планы на медовый месяц. Лидия не была уверена, но ей показалось, что она увидела выражение легкого облегчения на лице Ивана. Несколько минут Лидии удалось побыть с Филипом наедине, когда Тайра попросила Ивана отобрать для нее ноты музыкальных произведений, которые она могла бы увезти с собой.
— Понравится ли это Филипу или нет, но я собираюсь ему играть, — с озорством сообщила она. — Ему предстоит многое узнать о музыке.
— Предоставьте выбор мне! — воскликнул Иван. — Я знаю все составляющие любовного зелья.
Они ушли вместе, и Лидия поняла, что Тайра с присущей ей изумительной деликатностью подстроила так, чтобы дать Лидии возможность остаться с сыном вдвоем.
— Ты счастлив, дорогой? — спросила она.
— Очень, — ответил Филип. — Ты знаешь, ма, спасиботебе за все.
— Я не многое сумела сделать. Филип поднялся и обнял ее за плечи.
— Единственное, о чем я сожалею, что ты не была на моей свадьбе, — я думал о тебе.
От простой искренности этих слов у Лидии защипало в глазах.
— Храни тебя Господь, дорогой. Я буду молиться за тебя. У Тайры будет хороший муж.
— Если так, то это только благодаря тебе. Все, что во мне хорошего, я получил от тебя.