Картленд Барбара. Очарованный

   Наконец ему все отчаянно надоело и герцог стал задаваться вопросом, стоит ли вообще терять на это время.
   Он любил женщин, по крайней мере он так думал, так же как и лошадей, и не мог себе представить жизни без тех и других. Ему также хотелось иметь детей.
   Недавно ему пришла в голову мысль, что он научит своего сына, если он у него будет, любить родное гнездо, заботиться о нем и поддерживать Честер-хауз в надлежащем виде.
   Герцог научит сына охоте на лис с фокстерьерами, мастером которой он считался, и с ранних лет начнет заниматься с ним стрельбой, чтобы тот стал таким же великолепным стрелком, как и он сам.
   Он также научит его рыбной ловле. Сначала на близлежащем озере, а потом повезет сына в Шотландию, от посещения которой у него с детства остались восхитительные воспоминания. Он ясно помнил радость, испытанную им в двенадцать лет, когда он вытаскивал своего первого лосося.
   Предложение герцога Норталертона жениться на его дочери Каролине сначала привело его в недоумение. Между тем, чем дольше он об этом думал, тем больше ему казалось, что это станет удовлетворительным решением проблемы, которая его волнует в последнее время.
   Сильваниус вспомнил рассказы, будто леди Каролина Алертон очень красива, и вспомнил, хотя не был в этом уверен, что, кажется, видел ее во время охоты.
   Высокая, стройная и голубоглазая, она, несомненно, будет прекрасно выглядеть в сапфирах, которые так любила его мать, и ей весьма будет к лицу бирюза, такого же цвета, как ее глаза.
   И что еще более важно — поместье Магнус Крофт вернется во владение Линчестеров.
   Его всегда приводило в бешенство, как глупо отец потерял часть их владений.
   Стоило ему посмотреть на карту графства, как его охватывала ярость оттого, что поместье Магнус Крофт, наподобие клина врезающееся в их фамильные владения, окрашено в зеленый цвет, вместо красного, как все его земли.
   — Надо воспринимать вещи такими, как они есть, — сказал себе герцог.
   Сильваниус откинулся на спинку кресла и задумался: что сделает Изабель, когда узнает, что он женился?
   Графиня Уолшингем была его нынешней любовницей и еще не наскучила ему.
   Она была гораздо остроумнее, чем все его другие знакомые, и умела заставить его смеяться от души, хотя сам герцог считал, что утратил эту способность еще в детстве.
   Она выглядела прекрасной даже в те минуты, когда была наиболее язвительна, а источающие Яд глаза делали ее еще более привлекательной.
   Герцог также открыл для себя, что ее страстный ответ на его любовные ласки был более сильным и требовательным, чем все, что он знал до этого.
   Сильваниус понял, что пока не хочет расставаться с Изабель. Ему казалось, что тогда его жизнь станет совсем скучной и однообразной.
   Более того, он не видел причины, по которой женитьба могла бы помешать его прежним увлечениям, если сохранять их в тайне.
   Герцог был намерен относиться к жене с полным уважением и не делать ничего, что бы расстроило ее или заставило усомниться в его верности.
   Он знал, что как его жена и герцогиня, получившая титул из его рук, она будет встречать надлежащие прием и почтение где угодно, будь то Вукингемский дворец, Виндзорский замок или Честер-хауз.
   — У нее не будет оснований для жалоб на этот счет, — решил герцог.
   Единственная разница в его поведении в случае женитьбы в будущем будет состоять в том, что встречи с Изабель или какой-нибудь другой женщиной нужно будет тщательно скрывать.
   Сильваниус Линчестер был достаточно умен, чтобы понимать, что нескромные взгляды и злые языки могут привести к неприятностям, но был уверен, что справится с этим.
   Довольный собой, герцог сел за письменный стол, чтобы разобрать письма и приглашения, которые подготовил для него секретарь.
   Не успел он заняться бумагами, как открылась дверь.
   — Привет, Гарри! Рад тебя видеть! Хорошо, что ты приехал раньше остальных.
   Герцог поднялся и раскрыл объятия навстречу своему самому старому другу Гарри Шелдону, который ответил на его приветствие:
   — Я собирался побить твой рекорд скорости на дистанции между нашими домами, но проиграл. К сожалению, должен признать, что мои лошади не так хороши, как твои.
   — И за сколько ты добрался? — поинтересовался Сильваниус.
   — Два часа двадцать три минуты.
   — На десять минут больше.
   — Я знаю, — вздохнул Гарри Шелдон, — и не стоит больше об этом говорить.
   Он плюхнулся в кресло и в обычной своей манере бросил:
   — Хватит об этом. Я заслужил бокал шампанского и надеюсь, что в этом доме оно достаточно холодное.
   — Ты обижаешь хозяина, — усмехнулся герцог. Он встал и подошел к столу в углу комнаты, на котором в серебряном ведерке со льдом стояла початая бутылка шампанского.
   — Сильваниус, ты вчера пропустил неплохую вечеринку, — сообщил Гарри Шелдон. — Мы пообедали в одном уютном ресторанчике, а затем отправились в» Дом удовольствий «, который недавно открылся в Лондоне. Там были такие куколки из Франции; таких милашек ты никогда еще не видел. Все время» 0 — ля-ля»и много «Да-да-да». Я получил большое удовольствие.
   — Я могу составить тебе компанию на следующей неделе, — сказал герцог, задумчиво расхаживая по комнате с бокалом шампанского в руке. — А между прочим, Гарри, я собираюсь жениться!
   Гарри Шелдон чуть не выронил свой бокал.
   — Ты сказал: жениться? Я не ослышался? Герцог кивнул.
   — Боже праведный! — воскликнул Гарри. — Вот и ты бросаешься в омут! Но какого дьявола? Не может быть, чтобы ты влюбился! Кто она? Я ее где-нибудь видел? — нетерпеливо забросал он вопросами старого друга.
   — Между прочим, я сам ее никогда не видел, — признался герцог.
   — Ты это серьезно? — не поверил Гарри.
   — Абсолютно!
   — Тогда кто же она?
   — Она дочь герцога Норталертона. Он только что предложил мне ее вместе с десятью тысячами акров поместья Магнус Крофт.
   — Просто не верится!
   — Это правда.
   — Тогда ты в выигрыше! — воскликнул Гарри. — Ты получишь жену и вернешь поместье, которое твой отец швырнул на карточный стол.
   — Да, я буду в выигрыше и полагаю, что он будет упакован в весьма привлекательную обертку. Мне рассказывали, что Каролина Алертон — красотка.
   — Каролина Алертон? Но ты действительно никогда ее не видел? Ведь Алертоны твои соседи?
   — Все это так, но Линчестеры не общались с Норталертонами после того, как герцог отказался вернуть поместье, несмотря на объяснения моего отца, что под влиянием алкоголя он был не в себе, когда поставил на кон поместье и проиграл его.
   — Алертона не в чем обвинять. Карточный долг — долг чести.
   — Несомненно! В то же время мой отец полагал, что герцог поступает неблагородно, и порвал с ним всякие отношения, кроме строго официальных.
   — А предложение тебе руки своей дочери носило строго официальный характер? — полюбопытствовал Гарри.
   — Весьма официальный. У нас есть общий соперник. Один, недавно поселившийся в этих местах землевладелец завел новую в нашем графстве свору гончих на лис. До этого их было только две: одна моя и вторая герцога Норталертона. И, как ты понимаешь, нам необходимо заключить союз, чтобы загнать соперника обратно в конуру, из которой он вылез.
   — И в результате этого необычного сотрудничества ты решил жениться на дочери герцога? — с ехидной усмешкой спросил Гарри.
   — Он предложил, и я счел это предложение разумным.
   Гарри откинулся в кресле и захохотал.
   — Разумным! — воскликнул он сквозь смех. — Мой дорогой Сильваниус, как это может быть разумным — жениться на девушке, которую ты никогда не видел, только потому, что она может вернуть тебе поместье, вроде того виноградника, которого ты домогаешься?
   — Но этот виноградник всегда по праву принадлежал Линчестерам, — высокомерно ответил герцог.
   — К черту все это! Подумай, на каких условиях ты женишься! — пытался образумить друга Гарри.
   — А почему бы и нет? Она хорошо воспитана — никто не может возражать против этого, — я слышал, что она красавица, и, откровенно говоря, Гарри, я полагаю, что Ане пришло время жениться.
   — Я думаю об этом все последние пять лет! — сказал его друг. — Тебе пришло время остепениться и, самое главное, — завести наследника.
   — Ты рассуждаешь, совсем как моя бабушка, — улыбнулся Сильваниус.
   — Твоя бабушка очень разумная женщина, но как твой старый друг я должен тебя предупредить, что ты выбрал не самый лучший способ для женитьбы.
   — Ты говоришь со знанием дела! — сказал с издевкой герцог.
   — Нет, но я хочу сказать тебе одну вещь: я никогда не свяжу себя брачными узами с женщиной, пока не буду полностью уверен, что люблю ее и смогу выносить ежедневный разговоре ней за завтраком.
   — Нет такого закона, который обязывает мужа разговаривать с женой за завтраком, — запротестовал герцог.
   — Нет такого закона, который требует, чтобы ты выслушивал ее, — ответил Гарри. — Но в браке есть неизбежные вещи.
   Сильваниус стоял спиной к камину с таким выражением лица, которое говорило его другу, что спорить с ним бесполезно.
   — Очень легко, Гарри, — сказал он, — критиковать и выискивать ошибки у других, но ты, как и добрая дюжина моих родственников, един в убеждении, что мне надо жениться!
   — Тебе действительно пора это сделать, — пробормотал Гарри.
   — Но я не какой-нибудь зеленый юнец, который готов влюбиться в первое попавшееся хорошенькое личико, — продолжал герцог, — и я не настолько глуп, чтобы считать, что недавняя школьница представляет для меня интерес или знает что-нибудь из того, что меня может в ней заинтересовать.
   Гарри попытался возразить, но Сильваниус протестующе поднял руку.
   — Дай мне закончить, — сказал он. — Я тщательно обдумал это. Если мне приходится жениться и самому выбирать жену, я должен жениться на молодой девушке. Я должен иметь основания полагать, что она будет достаточно умна, чтобы быть приятной не только для меня, но и для моих друзей. И если она будет достаточно хорошо воспитана, она будет мне благодарна за то, что сидит рядом со мной за столом, и на нескольких ошибках научится быть хорошей хозяйкой.
   — Я согласен со всем этим, — сказал Гарри, — но как вы будете чувствовать себя, когда останетесь вдвоем?
   Лукавая усмешка пробежала по лицу герцога, и он ответил:
   — Здесь я согласен с тобой. Но почему мы должны оставаться вдвоем, за исключением крайне редких случаев?
   Сильваниус прошелся по комнате и продолжил:
   — В старые времена, как ты прекрасно знаешь, в доме таких размеров жили не только герцог и герцогиня или, прежде чем моя прабабушка получила этот титул, маркиз и маркиза Честер!
   Он слегка улыбнулся и продолжал:
   — Здесь жили их дети, другие родственники, бабушки и дедушки, двоюродные тети и дяди, племянники и племянницы, старые друзья, нянечки, гувернантки и множество слуг! По сути, дом постоянно был наполнен людьми, не говоря уже о гостях, которым оказывалось особое внимание круглый год, о чем свидетельствуют дневники того времени.
   Гарри рассмеялся.
   — Так вот какую жизнь ты собираешься вести: что-то вроде главы большого семейства или, лучше сказать, — короля во главе собственного двора? Надеюсь, я буду приглашен ко двору Вашего Высочества?
   — Неужели ты думаешь, что может быть иначе? — спросил герцог. — Но, серьезно, Гарри, ты улавливаешь идею?
   — Конечно, я понимаю, куда ты клонишь, и очень надеюсь, что твоя будущая герцогиня окажется именно такой, какой ты ее представляешь: куклой на веревочках, за которые ты будешь дергать. И которая будет продолжать танцевать, когда ты ее заведешь, даже после того, как ты уйдешь и оставишь ее одну.
   — Не читай мне проповедей, — остановил его Сильваниус. — Ты так же, как и я, прекрасно знаешь, что существуют традиции аристократического быта, которые были заложены еще во времена Елизаветы, когда первый Честер построил здесь дом и пригласил королеву посетить его.
   — Она приехала? — с интересом спросил Гарри.
   — Конечно, и он истратил кучу денег, развлекая ее.
   — Хорошо, ты не можешь пригласить сюда королеву, — сказал Гарри. — Но принц Уэльсский, несомненно, будет развлекаться на твоих вечеринках, и, следовательно, также будет и… Изабель?
   В интонации, с которой Гарри упомянул имя графини, прозвучал вопрос.
   — Да, будет и она, — медленно ответил герцог, глядя другу прямо в глаза.
   — В таком случае я желаю твоей герцогине, чтобы она была напрочь лишена чувства юмора, — сказал Гарри. — Иначе она будет изжалена язвительным язычком Изабель, истерзана пытками от ее намеков и, несомненно, прежде, чем ты сможешь помешать атому, доведена до слез через пять минут после того, как Изабель войдет в этот дом.
   — Я знаю, как укротить Изабель, — возразил герцог. — И я не позволю ей выкидывать подобные номера.
   — Хотел бы я видеть, как тебе это удастся, — засомневался Гарри. — Она будет как львица защищать свою добычу от любых конкурентов, и у твоей жены вряд ли будет шанс устоять против ее когтей.
   — До этого не дойдет, — резко возразил герцог. — В любом случае я полагаю, что все вокруг, включая тебя, будут относиться к моей жене с уважением.
   — Мне всегда казалось, что слова «уважение», «долг», «обязательство»и «ответственность» навевают неописуемую скуку, — сказал Гарри. — Если у твоей жены будет хоть капля разума, она захочет иметь намного больше, чем просто уважение.
   — Заткнись, Гарри! — взревел герцог. — Ты пытаешься заставить меня пожалеть, что я принял предложение герцога Норталертона. А между тем уже завтра я намерен отправиться к нему и официально просить руки его дочери.
   Гарри Шелдон ничего не ответил, и после минуты молчания герцог воскликнул:
   — Черт побери, где же выход? Ты хочешь меня женить. Все последние годы меня подталкивают к этому, а теперь ты сам стараешься воздвигнуть препятствия на пути к этому. Если я не женюсь на Каролине Алертон, значит, я женюсь на какой-нибудь другой неоперившейся школьнице.
   Немного помолчав, Гарри ответил:
   — Конечно, никто другой не принесет тебе такого огромного поместья.
   — Никто! И что бы ни случилось, будущие поколения Нестеров, несомненно, будут благодарить меня за жертву, которую я принес для них.
   — Жертва? Вот подходящее слово, — воскликнул Гарри. — Я должен понимать это так, что ты продаешь свою свободу за «миску похлебки»?
   — За десять тысяч акров земли, — коротко бросил герцог.
   — Мне кажется, — пророчески заявил Гарри, — что ты так или иначе заплатишь за каждый акр. Герцог рассмеялся.
   — Если ты еще позволишь себе делать столь печальные предсказания, я отошлю тебя обратно в Лондон. Мне кажется, тебе лучше выпить еще один бокал шампанского! Ах да, я забыл тебе сказать, что среди моих гостей будет очаровательная Маргарита, которая приезжает сегодня вечером специально, чтобы повидать тебя.
   Гарри Шелдон вскочил, и в его глазах загорелся огонь страсти.
   — Она согласилась?
   — И с восторгом, — с усмешкой ответил герцог. — Но — возьми себя в руки — она приезжает одна. Джеймса, к сожалению, его светские обязанности задерживают в Букингемском дворце.
   Гарри Шелдон с восторгом воскликнул:
   — Сильваниус, ты вернул мне жизнь и радость, и когда-нибудь я постараюсь отплатить тебе тем же.
   — Я напомню тебе об этом, — сказал герцог. — Кто знает, если я женюсь, мне может понадобиться твоя помощь.

Глава 2

   — Почему вы молчите?! — воскликнул герцог сердито. Он обращался ко всем сидящим за столом, но смотрел при этом на Каролину.
   Эльфа тоже с сочувствием посмотрела на нее. Она видела, что старшая сестра с огромным усилием сдерживает свои чувства.
   Каролина была подготовлена к этому разговору сегодня утром, когда отец позвал ее в свой кабинет и сказал, не тратя лишних слов на вступление:
   — У меня для тебя есть хорошие новости, Каролина. Действительно, я полагаю, что ты — очень счастливая девушка.
   — Почему, папа?
   — Потому что герцог Линчестер хочет жениться на тебе и сегодня днем приедет, чтобы официально просить твоей руки.
   Если герцог и заметил реакцию своей дочери на эти слова, то не показал виду, только голос его стал чуть громче и говорил он более решительно, чем обычно.
   Несмотря на то что она знала заранее, о чем отец собирается с ней говорить, Каролина чуть не расплакалась.
   Но потом она вспомнила наставления Эльфы и еле выдавила из себя:
   — Это… большой сюрприз… папа, но… большая честь.
   — Именно так, на мой взгляд, ты и должна это воспринимать, — сказал герцог с удовлетворением. — Это очень большая честь, и для меня нет ничего приятнее, моя дорогая, чем видеть тебя герцогиней и знать, что ты живешь рядом.
   Каролина выскочила из отцовского кабинета и сразу бросилась в классную комнату, повиснув на шее у Эльфы.
   Она дрожала и некоторое время была не в силах говорить.
   — Ты ответила ему, как я тебе сказала? — спросила Эльфа.
   Каролина утвердительно кивнула.
   — Это было разумно с твоей стороны, — сказала Эльфа. — Пока он не должен подозревать, что ты собираешься сопротивляться его планам.
   — Но надеяться… только надеяться… — испуганно начала Каролина.
   — Доверься мне, — прервала ее Эльфа. — Будь спокойна и собранна на завтраке и говори как можно меньше.
   — Я расплачусь… Я знаю, что… я расплачусь, — пробормотала Каролина.
   — Если ты это сделаешь, ты все погубишь, — сказала Эльфа — — Это твой единственный шанс, Каролина, и, если ты его упустишь, ни я, ни кто другой не смогут спасти тебя от замужества с герцогом.
   Эта угроза заставила ее собрать все силы, чтобы выполнить то, что велела Эльфа.
   Сейчас, за столом, прежде чем Каролина успела ответить отцу. Эльфа сказала быстро:
   — Мне кажется, из-за погоды у Каролины разболелась голова.
   — Кто сказал, что у нее болит голова? — вопрошающе прогремел герцог, поворачиваясь к своей младшей дочери.
   — Она пожаловалась на головную боль, когда проснулась утром, — ничуть не смущаясь, сказала в ответ Эльфа. — Мне кажется, что в воздухе пахнет грозой.
   — Вздор! — резко возразил герцог.
   Он посмотрел через стол на свою жену.
   — Если у Каролины болит голова, надо найти для нее какое-нибудь лекарство, и чтобы к трем часам дня она была одета в свое самое лучшее платье.
   — К трем часам? — переспросила герцогиня, мысленно прикидывая, что сегодня на ее любимую возню с цветами выпадет слишком мало времени.
   — Линчестер должен приехать часом позже, — объяснил герцог, — но я не хочу, чтобы вы носились в это время, как загнанные зайцы, из-за того, что не будете готовы.
   — Ну конечно нет, Артур, — согласилась герцогиня.
   — Итак, я жду тебя и Каролину в картинной галерее в три часа.
   — Очень хорошо, Артур.
   После этого герцог произнес длинный монолог насчет новичков, которые, стоит им приехать в графство, начинают вести себя здесь как хозяева.
   Ни герцогиня, ни Каролина не слушали его, но Эльфа знала, что отец имеет в виду несчастного джентльмена, который пытается завести свою собственную свору гончих на лис.
   Чтобы отвлечь его внимание от Каролины, она задала несколько вежливых вопросов, на которые герцог ответил с нескрываемым раздражением. Но тем не менее этого разговора хватило до конца завтрака.
   Герцогиня выкроила все-таки время, чтобы забежать хоть ненадолго в сад, и после этого отправилась переодеваться. Каролина и Эльфа поднялись к себе.
   — У меня… действительно разболелась… голова, — пожаловалась Каролина.
   — Я тебе верю, — с сочувствием откликнулась Эльфа.
   — Но тебе следует убедить маму, когда она сюда поднимется, что ты слишком плохо себя чувствуешь, чтобы выходить из комнаты.
   — А что, если она… заставит меня… спуститься вниз?
   — спросила Каролина испуганным шепотом.
   — Вряд ли она будет делать это, если ты встретишь ее, как я тебе сказала, в одном белье. Ты должна бросить платье на стул, как будто собиралась надеть его, но за шаг до стула, обессилев, упала в кровать.
   — О, Эльфа… я боюсь! А вдруг она не поверит мне?
   — Думай об Эдварде, и ты сможешь все сделать нормально, — ответила Эльфа. — Единственное, что тебе надо сделать, — это избежать встречи с герцогом, сделать все, чтобы он не увидел, как ты красива.
   Каролина обессиленно опустилась на стул, а Эльфа отправилась в свою комнату, чтобы переодеться в костюм для верховой езды.
 
   В половине третьего, дав Каролине последние инструкции, она спустилась вниз, вышла из дома через боковую дверь и направилась в конюшню.
   Главный конюший посмотрел на нее с удивлением.
   — Я не ждал тебя увидеть здесь сегодня днем, госпожа, — сказал он с фамильярностью старого слуги. — Мне казалось, ты будешь занята в доме, принимая его светлость.
   Эльфа не удивилась, что Гарстон уже знал о визите герцога Линчестера и о его причине. Так как у отца была привычка говорить за столом обо всех делах, как будто стоящие рядом слуги глухие и полностью лишены обычного человеческого любопытства. Эльфа понимала, что все в доме уже в курсе того, что нелады между двумя герцогами в скором времени могут прекратиться и каким путем этого собираются достичь.
   — Мама и Каролина справятся без меня, — ответила она Гарстону, — а Ласточка застоялась и нуждается в пробежке.
   Ласточка была ее личной лошадью, и, улыбаясь, Гарстон сказал:
   — В общем, это так, госпожа, но тебе надо прогнать и Резвого.
   — Прекрасно, возьмем и Резвого, на которого может сесть Бен.
   — Бен? — переспросил Гарстон. — Вашу светлость обычно сопровождает Джим.
   — Сегодня я предпочла бы Бена, — капризно сказала Эльфа.
   Бен был одним из самых молчаливых и спокойных парней в конюшне, на которого всегда можно было положиться, так как он делал всегда то, что надо, и без всяких вопросов.
 
   Пять минут спустя Эльфа мчалась на Ласточке по парку.
   Лошадь была резвой, и ее с трудом сдерживали, когда седлали, но, стоило Эльфе сесть в седло, она, как обычно, становилась послушной малейшей команде наездницы.
   Вскоре Эльфа забыла обо всем на свете, полностью отдавшись радости скачки быстрее ветра на великолепном животном.
   Она проскакала парк и поля, а затем повернула на северо-восток графства, куда обычно крайне редко ездила.
   Эльфа знала, что, если бы с ней поехал Джим, он постоянно спрашивал бы, куда они едут, а Бен молча скакал рядом, занятый лишь тем, чтобы Резвый не отставал от Ласточки.
   Они скакали туда, где пыльная дорога пересекала границу владения Алертонов и вторгалась в поместья Линчестеров.
   Здесь Эльфа остановила Ласточку, уверенная, что с этого удобного места ей будет видно далеко настолько, чтобы разглядеть высокий фаэтон как минимум за милю до того, как он подъедет к ней.
   Бен держал Резвого чуть сзади нее, по-прежнему не задавая никаких вопросов.
   На горизонте ничего не было видно, и Эльфа решила воспользоваться передышкой и дать объяснения сопровождавшему ее груму.
   — Слушай, Бен, — сказала она, — мы здесь потому, что, как ты знаешь, герцог Линчестер должен сегодня приехать в наш дом.
   — Я слышал об этом, госпожа, — кивнул Бен.
   — Леди Каролина и моя мать хотели бы быть готовы к тому моменту, когда его светлость въедет во двор, а, как ты прекрасно знаешь, герцогиня не хочет покидать своего сада до последнего момента.
   — Да, госпожа, — коротко согласился Бен.
   — Твоя задача будет состоять в том, чтобы, как только мы увидим карету его светлости, как можно быстрее прискакать к Эмили, которая будет ждать в комнате для слуг, и сообщить ей, что герцог Линчестер едет.
   — Эмили, госпожа? — переспросил Бен, но лицо его не выразило удивления.
   — Да, Эмили, — подтвердила Эльфа.
   Эмили была самой молодой девушкой из тех, кто прислуживал ей и Каролине, и Эльфа велела ей ждать а дверях кухни, начиная с пяти минут третьего.
   — Как только Эмили передаст тебе мое сообщение, — наставляла она Каролину, — сними платье и ложись в постель, полузадернув шторы. Положи на лоб смоченный в одеколоне платок и, когда мама поднимется к тебе, говори с ней медленно, как будто тебе трудно произносить слова.
   — Я никогда… не смогу… сделать это… убедительно, — ответила Каролина, но Эльфа ее не слушала.
   Теперь, чтобы убедиться, что Бен верно понял ее приказание, она повторила его.
   — Когда ты передашь мои слова Эмили, — продолжала она, — скачи сразу назад ко мне. Если меня здесь уже не будет, возвращайся и жди меня на краю парка.
   Она видела, что Бен выглядит немного озадаченным, но надеялась, что он все понял правильно.
   — Мы должны вернуться домой вместе, — закончила она. — Ты знаешь, что отец не любит, когда я скачу одна без слуг.
   Она надеялась, что последние слова не позволят Бену задержаться, чтобы пошептаться со слугами или отправиться в конюшню, чтобы там разболтать, что происходит.
   Единственная гарантия этого заключалась в том, что Бен не был болтуном в отличие от Джима.
   Так как Эльфа не хотела отвлекать Бена от полученного задания другими разговорами, она стала молча внимательно вглядываться в дорогу.
   Когда Ласточка уже стала нетерпеливо перебирать ногами, она заметила вдали какое-то движение.
   Не было никакого сомнения, что это ехал фаэтон с джентльменом в высокой шляпе и что пара лошадей скакала достаточно быстро. Эльфа повернула голову.