— Мелисса, хочешь, я расскажу тебе, что случилось? — тихо спросил он.
Сквозь тонкую ночную рубашку он ощущал дрожь ее тела. Но теперь она дрожала не только от холода.
— Ты сказал, что… суда не будет, — прошептала она прерывающимся от рыданий голосом. — Ты… уверен?
— Совершенно уверен, — ответил герцог. — И, как я сказал, ты не будешь замешана в этом деле.
— Но я уже… уже замешана, — ответила Мелисса. — Я убила его!
— Чтобы спасти меня, — ответил герцог, — и я тебе за это безмерно благодарен. Но прежде позволь объяснить, почему никому не придет в голову связать смерть Жерве ни с тобой, ни со мной.
— Я так и знала, что это Жерве, — тихо прошептала Мелисса.
— Расскажешь мне потом, как ты об этом догадалась, — ответил герцог, — но прежде послушай, почему я заставил тебя так долго ждать.
Мелисса уже не плакала, но по-прежнему прижималась к плечу герцога.
— Ты попала ему прямо в сердце, — начал герцог, — и он умер мгновенно. Я вынес его тело через тот же подземный ход, по которому Жерве проник в спальню. Потайной ход заканчивается в глухом лесу позади часовни.
Мелисса внимательно слушала. Ей вспомнилась пропавшая из библиотеки книга, — значит, она не ошиблась и в этом.
— В этот поздний час в лесу никого не было, — продолжал герцог. — Я отнес его подальше, уложил на поляне и вложил ему в руку пистолет, из которого ты стреляла. Тот, который он принес с собой, я оставил в спальне.
— Я знала, что у него был пистолет, — снова прошептала Мелисса.
— Как ты и предвидела, — продолжал герцог, — он хотел застрелить меня и скрыться через подземный ход. Никто не догадался бы, что он связан с преступлением.
Мелисса вздохнула, но не прерывала мужа. Он продолжал:
— Недалеко оттуда, как я и ожидал, была привязана лошадь Жерве.
— Его… найдут? — спросила Мелисса.
— Конечно, найдут, — ответил герцог, — и все обстоятельства укажут на то, что он покончил с собой.
— И ты думаешь, что власти поверят в это? — спросила Мелисса.
Думаю, да, — ответил герцог. — Кроме того, местный доктор — друг нашей семьи, а меня знает с рождения. Я объясню ему, что произошел несчастный случай, и он сделает все, чтобы избежать скандала. Жерве будет похоронен так, как подобает члену семьи Байрамов, — добавил герцог, и в голосе его Мелиссе послышались циничные нотки.
— Значит, ты в безопасности? — спросила она, вздохнув с облегчением.
— Благодаря тебе, — ответил герцог. — А теперь объясни, как ты узнала, что мне грозит опасность? Почему пришла ко мне в спальню? Ведь в этот раз ты не могла увидеть убийцу!
Мелисса помолчала, вспомнив свою необъяснимую тревогу и не зная, как объяснить свое состояние.
— Три раза в жизни, — тихо начала она, — я предчувствовала, что должно произойти что-то страшное или трагическое.
— Как же это происходит? — с любопытством спросил герцог.
— Даже не знаю, как сказать… Я просто знаю… где-то в глубине сердца знаю, что приближается беда. И это чувство так сильно, что я не могу ему сопротивляться. Первый раз это случилось, когда опасность грозила моей няне; второй — когда умерла мама; третий — когда погибли родители Черил. Все это — люди, которых я… которые были мне дороги.
С языка ее едва не сорвалось другое слово — слово, слишком откровенно говорившее о ее чувствах.
— Дороги? — внимательно глядя на нее, повторил герцог. — Мелисса, мне кажется, ты хотела сказать что-то другое.
Она ничего не ответила и потупилась.
— Скажи мне правду, Мелисса, — вновь заговорил он. — Что ты хотела сказать? Что ты чувствовала ко всем этим людям? Может быть, то же самое, что чувствуешь ко мне?
Мелисса молчала.
— Может быть, ты… — тихо спросил он. — Ты любишь меня, Мелисса?
Она напряглась, словно хотела высвободиться из его объятий.
— Да, — прошептала она, — я люблю тебя, но… пожалуйста, не беспокойся… Я знаю, что ты меня не любишь… но ты же сам хотел, чтобы я…
Герцог сжал Мелиссу в объятиях так, что у нее перехватило дыхание, и ответил:
— Милая, почему ты считаешь, что я тебя не люблю? Я полюбил тебя с первого взгляда!
Мелисса застыла от изумления. Не сразу она подняла голову и взглянула на него.
Свет камина ярко освещал лицо герцога, и Мелисса увидела в его глазах то выражение, которое нельзя было спутать ни с чем.
— Ты меня любишь? — спросила она. — Но ты никогда не говорил…
— Я полюбил тебя в нашу первую встречу, когда ты пыталась выдать себя за горничную, — кивнул герцог. — Тогда я понял, что никогда еще не видел такого прекрасного, нежного, чистого создания!
Я боролся со своей любовью, — продолжал он с улыбкой, — но она, как твое предчувствие, так сильна, что ей невозможно сопротивляться. А я ведь думал, что никогда больше не полюблю! Я поклялся, что, несмотря ни на какие искушения, не открою душу женщине и не позволю еще раз себя унизить.
— Но ты все же полюбил меня? — замирая от счастья, спросила Мелисса.
— Я повторял, что любовь — обман, мимолетное плотское желание, возведенное на пьедестал не в меру чувствительными поэтами, — но не мог убедить даже самого себя. Сердце мое пылало любовью к тебе.
— И ты… женился на мне, — произнесла Мелисса.
Когда этот грубиян оскорбил тебя, — ответил герцог, — я понял, что больше не могу противиться своему сердцу. Ты должна быть моей, чтобы ни один другой мужчина не смел прикоснуться к тебе.
Мелисса вздрогнула и вновь спрятала голову у него на плече. Сердца их бились в унисон, и только сейчас Мелисса осознала, как близки они друг к другу.
— Ты… ты правда меня любишь? — робко, по-детски спросила она.
— Я люблю тебя так, как никогда никого не любил, — ответил герцог. — Теперь я понимаю: то, что я считал любовью, было лишь незрелой юношеской влюбленностью. А теперь я — взрослый мужчина, Мелисса, и люблю тебя как мужчина!
Голос его задрожал от сдерживаемой страсти.
— Я люблю не только твою красоту, — продолжал он, — не только прекрасное лицо, нежный голос, изящество движений. Я восхищаюсь твоим умом и невероятной храбростью. Мелисса, ты дважды спасла мне жизнь, — голос его потеплел. — Теперь я — твой вечный должник.
Мелисса подняла голову и взглянула ему в лицо.
— Я так боялась, что он… что он тебя ранит.
— Ранить меня можешь только ты, — с улыбкой ответил герцог. — Своим равнодушием.
— Но я люблю тебя! — воскликнула Мелисса. — Люблю всем сердцем, всей душой! Я никогда не думала, что любовь бывает такой… такой захватывающей, что она причиняет такую боль… и такую радость.
— Милая моя! — нежно воскликнул герцог.
Он долго смотрел на нее, затем добавил:
— Меня беспокоит только одно. Мелисса, ты не думаешь, что я слишком стар для тебя?
— Нет, что ты! — воскликнула Мелисса.
— Ты уверена?
— Конечно! Какая разница, сколько тебе лет? Ты такой… такой замечательный…
Герцог нежно взял ее за подбородок, всмотрелся в лицо — в глазах его плясали озорные смешинки — и сказал:
— Что ж, кажется, «темная лошадка» меня не подвела.
— Я не могу в это поверить, — прошептала Мелисса. — Я так рада… так рада, что ты оказался прав!
— И ты тоже, — заметил герцог. — Помнишь, ты говорила, что и мне не миновать стрелы Купидона?
Мне до сих пор не верится, — прошептала Мелисса. — Я молилась о том, чтобы сделать тебя счастливым, но никогда и подумать не могла, что ты… что ты меня действительно полюбишь!
— Ты молилась обо мне? — мягко спросил герцог.
— Сегодня в часовне, — ответила Мелисса. — И мне показалось… что раздался какой-то голос. Он сказал, что я должна дать тебе любовь.
— И ты готова?
— Да, — твердо ответила Мелисса.
Медленно, боясь неосторожным движением напугать ее, герцог наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам. Сперва он целовал осторожно и нежно, но вскоре по телу Мелиссы пробежал трепет возбуждения, и поцелуй герцога стал нетерпеливым, настойчивым. Мелисса ответила на поцелуй; неведомое прежде наслаждение закипало в ее крови, язычками пламени бежало по жилам, и ей казалось, что все прекрасное на свете — красота дворца, прелесть цветущего сада, блеск прудов, величие герцога, — все слилось в их жарком поцелуе.
Герцог оторвался от ее губ.
— Я люблю тебя! — с жаром произнес он. — Боже, как я тебя люблю!
— Я тоже люблю тебя, — прошептала Мелисса. — Скажи, я не сплю? Мне кажется, что все это сон.
— Мне тоже, — улыбнулся герцог. — Но это не сон, любовь моя.
Мелисса подняла руку, и в дрожащем пламени свечи ярко сверкнуло обручальное кольцо.
— Ты подарил мне кольцо в форме сердца, — прошептала она. — Но я думала, что это ничего не значит.
— Это значит, что мое сердце принадлежит тебе, — ответил герцог. — Я надеялся, что однажды ты поймешь значение этого символа.
Пламя ярко вспыхнуло, и герцог увидел лицо Мелиссы. На ее приоткрытых губах трепетала улыбка, а глаза сияли удивительным светом. Она была так прелестна, что герцог крепче сжал ее в объятиях, словно боялся, что она исчезнет.
— Милая моя, прекрасная моя жена, — прошептал он, — ты подарила мне счастье, которое я искал всю жизнь! Какими подарками мне отблагодарить тебя? Я хотел бы сорвать звезды с неба, чтобы украсить ими твою шейку, а диадему тебе сделать из солнечного луча.
Мелисса рассмеялась звонким, счастливым смехом.
— Но боюсь, любимая, — продолжал герцог, — мне придется выражать свою любовь обычными бриллиантами, сапфирами и жемчугами.
Мне не нужно никаких подарков, — тихо ответила Мелисса. — Я хочу только одного… хочу больше всего на свете…
— Я дам тебе все, что ты хочешь, — пообещал герцог.
Но Мелисса молчала.
— Скажи мне, не бойся! — подбодрил ее герцог.
— Я хочу… — еле слышно прошептала Мелисса. — Я хочу, чтобы у тебя появился наследник. Я хочу родить тебе сына.
Герцога ее слова тронули до глубины души. Он покрывал поцелуями ее лицо и шею, и Мелисса чувствовала, как растет в ней новое, неведомое желание. Она слышала жаркое биение его сердца, ощущала тепло кожи и твердость мускулов. Она знала, что любовь сотворила чудо: они стали одним существом.
— Люблю тебя… люблю тебя… — шептала Мелисса.
— Моя дорогая, чудесная, милая женушка! — повторял герцог.
Он принадлежал ей, а она — ему, и не было больше ни страхов, ни горестей, ни обид — только любовь, любовь, любовь…
Сквозь тонкую ночную рубашку он ощущал дрожь ее тела. Но теперь она дрожала не только от холода.
— Ты сказал, что… суда не будет, — прошептала она прерывающимся от рыданий голосом. — Ты… уверен?
— Совершенно уверен, — ответил герцог. — И, как я сказал, ты не будешь замешана в этом деле.
— Но я уже… уже замешана, — ответила Мелисса. — Я убила его!
— Чтобы спасти меня, — ответил герцог, — и я тебе за это безмерно благодарен. Но прежде позволь объяснить, почему никому не придет в голову связать смерть Жерве ни с тобой, ни со мной.
— Я так и знала, что это Жерве, — тихо прошептала Мелисса.
— Расскажешь мне потом, как ты об этом догадалась, — ответил герцог, — но прежде послушай, почему я заставил тебя так долго ждать.
Мелисса уже не плакала, но по-прежнему прижималась к плечу герцога.
— Ты попала ему прямо в сердце, — начал герцог, — и он умер мгновенно. Я вынес его тело через тот же подземный ход, по которому Жерве проник в спальню. Потайной ход заканчивается в глухом лесу позади часовни.
Мелисса внимательно слушала. Ей вспомнилась пропавшая из библиотеки книга, — значит, она не ошиблась и в этом.
— В этот поздний час в лесу никого не было, — продолжал герцог. — Я отнес его подальше, уложил на поляне и вложил ему в руку пистолет, из которого ты стреляла. Тот, который он принес с собой, я оставил в спальне.
— Я знала, что у него был пистолет, — снова прошептала Мелисса.
— Как ты и предвидела, — продолжал герцог, — он хотел застрелить меня и скрыться через подземный ход. Никто не догадался бы, что он связан с преступлением.
Мелисса вздохнула, но не прерывала мужа. Он продолжал:
— Недалеко оттуда, как я и ожидал, была привязана лошадь Жерве.
— Его… найдут? — спросила Мелисса.
— Конечно, найдут, — ответил герцог, — и все обстоятельства укажут на то, что он покончил с собой.
— И ты думаешь, что власти поверят в это? — спросила Мелисса.
Думаю, да, — ответил герцог. — Кроме того, местный доктор — друг нашей семьи, а меня знает с рождения. Я объясню ему, что произошел несчастный случай, и он сделает все, чтобы избежать скандала. Жерве будет похоронен так, как подобает члену семьи Байрамов, — добавил герцог, и в голосе его Мелиссе послышались циничные нотки.
— Значит, ты в безопасности? — спросила она, вздохнув с облегчением.
— Благодаря тебе, — ответил герцог. — А теперь объясни, как ты узнала, что мне грозит опасность? Почему пришла ко мне в спальню? Ведь в этот раз ты не могла увидеть убийцу!
Мелисса помолчала, вспомнив свою необъяснимую тревогу и не зная, как объяснить свое состояние.
— Три раза в жизни, — тихо начала она, — я предчувствовала, что должно произойти что-то страшное или трагическое.
— Как же это происходит? — с любопытством спросил герцог.
— Даже не знаю, как сказать… Я просто знаю… где-то в глубине сердца знаю, что приближается беда. И это чувство так сильно, что я не могу ему сопротивляться. Первый раз это случилось, когда опасность грозила моей няне; второй — когда умерла мама; третий — когда погибли родители Черил. Все это — люди, которых я… которые были мне дороги.
С языка ее едва не сорвалось другое слово — слово, слишком откровенно говорившее о ее чувствах.
— Дороги? — внимательно глядя на нее, повторил герцог. — Мелисса, мне кажется, ты хотела сказать что-то другое.
Она ничего не ответила и потупилась.
— Скажи мне правду, Мелисса, — вновь заговорил он. — Что ты хотела сказать? Что ты чувствовала ко всем этим людям? Может быть, то же самое, что чувствуешь ко мне?
Мелисса молчала.
— Может быть, ты… — тихо спросил он. — Ты любишь меня, Мелисса?
Она напряглась, словно хотела высвободиться из его объятий.
— Да, — прошептала она, — я люблю тебя, но… пожалуйста, не беспокойся… Я знаю, что ты меня не любишь… но ты же сам хотел, чтобы я…
Герцог сжал Мелиссу в объятиях так, что у нее перехватило дыхание, и ответил:
— Милая, почему ты считаешь, что я тебя не люблю? Я полюбил тебя с первого взгляда!
Мелисса застыла от изумления. Не сразу она подняла голову и взглянула на него.
Свет камина ярко освещал лицо герцога, и Мелисса увидела в его глазах то выражение, которое нельзя было спутать ни с чем.
— Ты меня любишь? — спросила она. — Но ты никогда не говорил…
— Я полюбил тебя в нашу первую встречу, когда ты пыталась выдать себя за горничную, — кивнул герцог. — Тогда я понял, что никогда еще не видел такого прекрасного, нежного, чистого создания!
Я боролся со своей любовью, — продолжал он с улыбкой, — но она, как твое предчувствие, так сильна, что ей невозможно сопротивляться. А я ведь думал, что никогда больше не полюблю! Я поклялся, что, несмотря ни на какие искушения, не открою душу женщине и не позволю еще раз себя унизить.
— Но ты все же полюбил меня? — замирая от счастья, спросила Мелисса.
— Я повторял, что любовь — обман, мимолетное плотское желание, возведенное на пьедестал не в меру чувствительными поэтами, — но не мог убедить даже самого себя. Сердце мое пылало любовью к тебе.
— И ты… женился на мне, — произнесла Мелисса.
Когда этот грубиян оскорбил тебя, — ответил герцог, — я понял, что больше не могу противиться своему сердцу. Ты должна быть моей, чтобы ни один другой мужчина не смел прикоснуться к тебе.
Мелисса вздрогнула и вновь спрятала голову у него на плече. Сердца их бились в унисон, и только сейчас Мелисса осознала, как близки они друг к другу.
— Ты… ты правда меня любишь? — робко, по-детски спросила она.
— Я люблю тебя так, как никогда никого не любил, — ответил герцог. — Теперь я понимаю: то, что я считал любовью, было лишь незрелой юношеской влюбленностью. А теперь я — взрослый мужчина, Мелисса, и люблю тебя как мужчина!
Голос его задрожал от сдерживаемой страсти.
— Я люблю не только твою красоту, — продолжал он, — не только прекрасное лицо, нежный голос, изящество движений. Я восхищаюсь твоим умом и невероятной храбростью. Мелисса, ты дважды спасла мне жизнь, — голос его потеплел. — Теперь я — твой вечный должник.
Мелисса подняла голову и взглянула ему в лицо.
— Я так боялась, что он… что он тебя ранит.
— Ранить меня можешь только ты, — с улыбкой ответил герцог. — Своим равнодушием.
— Но я люблю тебя! — воскликнула Мелисса. — Люблю всем сердцем, всей душой! Я никогда не думала, что любовь бывает такой… такой захватывающей, что она причиняет такую боль… и такую радость.
— Милая моя! — нежно воскликнул герцог.
Он долго смотрел на нее, затем добавил:
— Меня беспокоит только одно. Мелисса, ты не думаешь, что я слишком стар для тебя?
— Нет, что ты! — воскликнула Мелисса.
— Ты уверена?
— Конечно! Какая разница, сколько тебе лет? Ты такой… такой замечательный…
Герцог нежно взял ее за подбородок, всмотрелся в лицо — в глазах его плясали озорные смешинки — и сказал:
— Что ж, кажется, «темная лошадка» меня не подвела.
— Я не могу в это поверить, — прошептала Мелисса. — Я так рада… так рада, что ты оказался прав!
— И ты тоже, — заметил герцог. — Помнишь, ты говорила, что и мне не миновать стрелы Купидона?
Мне до сих пор не верится, — прошептала Мелисса. — Я молилась о том, чтобы сделать тебя счастливым, но никогда и подумать не могла, что ты… что ты меня действительно полюбишь!
— Ты молилась обо мне? — мягко спросил герцог.
— Сегодня в часовне, — ответила Мелисса. — И мне показалось… что раздался какой-то голос. Он сказал, что я должна дать тебе любовь.
— И ты готова?
— Да, — твердо ответила Мелисса.
Медленно, боясь неосторожным движением напугать ее, герцог наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам. Сперва он целовал осторожно и нежно, но вскоре по телу Мелиссы пробежал трепет возбуждения, и поцелуй герцога стал нетерпеливым, настойчивым. Мелисса ответила на поцелуй; неведомое прежде наслаждение закипало в ее крови, язычками пламени бежало по жилам, и ей казалось, что все прекрасное на свете — красота дворца, прелесть цветущего сада, блеск прудов, величие герцога, — все слилось в их жарком поцелуе.
Герцог оторвался от ее губ.
— Я люблю тебя! — с жаром произнес он. — Боже, как я тебя люблю!
— Я тоже люблю тебя, — прошептала Мелисса. — Скажи, я не сплю? Мне кажется, что все это сон.
— Мне тоже, — улыбнулся герцог. — Но это не сон, любовь моя.
Мелисса подняла руку, и в дрожащем пламени свечи ярко сверкнуло обручальное кольцо.
— Ты подарил мне кольцо в форме сердца, — прошептала она. — Но я думала, что это ничего не значит.
— Это значит, что мое сердце принадлежит тебе, — ответил герцог. — Я надеялся, что однажды ты поймешь значение этого символа.
Пламя ярко вспыхнуло, и герцог увидел лицо Мелиссы. На ее приоткрытых губах трепетала улыбка, а глаза сияли удивительным светом. Она была так прелестна, что герцог крепче сжал ее в объятиях, словно боялся, что она исчезнет.
— Милая моя, прекрасная моя жена, — прошептал он, — ты подарила мне счастье, которое я искал всю жизнь! Какими подарками мне отблагодарить тебя? Я хотел бы сорвать звезды с неба, чтобы украсить ими твою шейку, а диадему тебе сделать из солнечного луча.
Мелисса рассмеялась звонким, счастливым смехом.
— Но боюсь, любимая, — продолжал герцог, — мне придется выражать свою любовь обычными бриллиантами, сапфирами и жемчугами.
Мне не нужно никаких подарков, — тихо ответила Мелисса. — Я хочу только одного… хочу больше всего на свете…
— Я дам тебе все, что ты хочешь, — пообещал герцог.
Но Мелисса молчала.
— Скажи мне, не бойся! — подбодрил ее герцог.
— Я хочу… — еле слышно прошептала Мелисса. — Я хочу, чтобы у тебя появился наследник. Я хочу родить тебе сына.
Герцога ее слова тронули до глубины души. Он покрывал поцелуями ее лицо и шею, и Мелисса чувствовала, как растет в ней новое, неведомое желание. Она слышала жаркое биение его сердца, ощущала тепло кожи и твердость мускулов. Она знала, что любовь сотворила чудо: они стали одним существом.
— Люблю тебя… люблю тебя… — шептала Мелисса.
— Моя дорогая, чудесная, милая женушка! — повторял герцог.
Он принадлежал ей, а она — ему, и не было больше ни страхов, ни горестей, ни обид — только любовь, любовь, любовь…