Картленд Барбара. Золотая гондола

   – Ах, боже мой! – воскликнула Паолина.. – Я всего лишь женщина, такая же, как и вы. Хотела бы я быть ангелом. Тогда бы у меня не было ни забот, ни хлопот.
   – Погодите, пока его милость поест, и тогда вы обсудите с ним все проблемы. Но послушайте совета, дождитесь лучше конца обеда. Голодный мужчина не лучший собеседник.
   Паолина засмеялась.
   – Ваша правда, – сказала она.
   – А сейчас, синьорина, если вы посмотрите за вещами, я тем временем могла бы закончить с цыпленком, а то он никогда не будет готов.
   – Хорошо, – сказала Паолина. – Когда они высохнут, я отнесу их наверх.
   Женщина тут же ушла, а Паолина принялась перевертывать одежду, подставляя к огню самые мокрые места. Все высохло достаточно быстро. Огонь был сильным, а ткань тонкой, поэтому скоро Паолина смогла собрать вещи. Она перекинула их через руку и поднялась наверх.
   Девушка постучала в дверь. Никто не ответил, и она уже решила, что сэр Харвей, должно быть, спит, но тут из-за двери донеслось:
   – В чем дело?
   – Я принесла вашу одежду, – ответила Паолина.
   Она слышала, как он встал с постели и ходил по комнате, прежде чем открыть дверь. Он был одет в рубашку, жилет и простыню и выглядел в таком наряде довольно комично. Несмотря на это, она сделала серьезное лицо и, опустив глаза, подала ему одежду.
   – Спасибо, – сказал он. – Жаль, что у меня нет чулок, но зато я раздобыл пару ботинок.
   – Мне повезло больше, – ответила на это Паолина. – Моя одежда почти полностью уцелела.
   Она попыталась расправить складки на платье, пока говорила, и он заметил, что она одета как человек с хорошим вкусом, но тощим кошельком. И он впервые подумал о том, в каком положении она оказалась.
   – Что вы собираетесь делать дальше? – спросила Паолина.
   – Ну, для начала я куплю себе пару чулок, – ответил улыбаясь сэр Харвей. – А затем новую рубашку, а то эта разойдется, как только я двину руками.
   Она ничего не ответила, и он продолжал:
   – Я могу помочь вам добраться до Феррары. Где живут ваши родственники?
   – У меня нет родственников.
   Он с удивлением посмотрел на нее и переспросил:
   – Нет родственников в Италии?
   – У меня нет родных нигде.
   – Но это немыслимо! Должны же быть тети или кузины, наконец, друзья.
   – У меня никого нет.
   Она говорила совершенно спокойно, без малейшей жалости к себе.
   – В это невозможно поверить.
   – И тем не менее это правда. Понимаете, мой отец был долгое время болен. И к тому же по личным причинам он... он не мог возвратиться в Англию.
   Сэр Харвей заметил про себя, что прошлое капитана Мэнсфилда – тема, которой лучше было не касаться, а вслух он заметил:
   – Но вы сами сказали мне, что ваша мать итальянка.
   – Да, но она умерла много лет назад. К тому же ее семья отреклась от нее из-за того, что мой отец сбежал с ней.
   – Но за свою жизнь вы не могли вообще ни с кем не общаться, у вас должны быть какие-то друзья.
   – Как я уже говорила, отец был болен. Из-за этого он стал очень раздражительным и рассорился со всеми друзьями. У нас было несколько знакомых, но среди них нет никого, к кому я могла бы обратиться за помощью.
   – Ладно, внесем ясность, – сказал сэр Харвей. – Из всего этого следует, что у вас нет денег и не у кого их попросить, так?
   – Совершенно верно.
   – Но черт побери! У вас должны быть какие-то планы.
   – Я надеялась, что вы сможете что-нибудь предложить.
   – Хорошо, но что же я могу предложить? И что вы сами предполагали делать?
   – Не знаю. У нас с отцом было немного денег, но они почти все кончились. Хватало как раз, чтобы добраться до Венеции, а потом...
   – Да, а что потом? – спросил сэр Харвей. – На что вы собирались жить?
   Ответа не последовало. Паолина отвернула голову так, что он видел только одну щеку и дрожащий подбородок.
   – Так что вы собирались делать в Венеции? – продолжал настаивать он. – Каким способом вы собирались зарабатывать деньги?
   Она снова не ответила, и после минуты молчания он уже раздраженно произнес:
   – Вы должны быть более откровенны. Иначе как же я смогу помочь?
   – Мой отец был... был... игроком, – прошептала она. – Он жил на это, и поэтому мы не могли долго оставаться на одном месте. Рано или поздно он увязал в долгах.
   Сэр Харвей молчал. Он хорошо представлял ту жизнь, которую она вела. Взаимные обвинения, ссоры, вечно неустойчивое положение и постоянная необходимость бежать прежде, чем кредиторы потеряют терпение.
   – Грустная история! – сказал он. – Вы заслуживаете лучшего.
   – Спасибо, – тихо сказала она.
   – Вопрос только в том, что же делать теперь. Вы умеете что-нибудь делать?
   Паолина беспомощно развела руками.
   – Я умею шить, – сказала она. – Я собиралась продать вышивки в Венеции, в том случае, если отцу не повезет. Иногда он все-таки выигрывал.
   – Даже если это так, то долго это продолжаться не могло, – сказал сэр Харвей жестко. – Все это знают, но тем не менее каждый игрок надеется и верит, что если ему не повезет сегодня, то повезет завтра.
   – Я знаю, знаю, – сказала Паолина, опустив голову еще ниже.
   «Она прелестна, – подумал сэр Харвей, наблюдая за ней. – Каждая поза, каждый жест неповторимо красив».
   – Вы хотите попасть в Англию? – спросил он.
   Паолина всплеснула руками.
   – Каким образом? – спросила она. – И даже если я попаду туда, что я буду делать? Я никого там не знаю, я не была в Лондоне с пяти или шести лет.
   – Тогда вам лучше остаться в Италии.
   Паолина свела руки вместе как в молитве.
   – И почему я не умерла прошлой ночью? – воскликнула она. – Было бы гораздо лучше, если бы спасся кто-нибудь другой, кому было для чего жить. Зачем, зачем вы спасли меня?
   Она смотрела на него глазами, полными слез.
   – Я сделал это инстинктивно, – ответил сэр Харвей. – И раз уж я вас спас, то на мне лежит ответственность за вас. Кажется, есть такая традиция, обязывающая человека, спасшего кому-нибудь жизнь, заботиться о нем до конца жизни.
   Он улыбнулся при этой мысли.
   – Не надо, – попросила Паолина. – Не надо смеяться надо мной.
   – А я не смеюсь, – ответил сэр Харвей. – Не могу же я оставить вас в таком положении. Но прежде, чем вы поручите мне заботу о себе, мне нужно сделать одно признание.
   Он сделал паузу. Их глаза встретились. В глубине ее глаз светился огонек надежды и что-то еще, возможно, любопытство.
   – Видите ли, моя дорогая, – сказал он, – я из тех, кого называют авантюристами.

Глава вторая

   – Авантюрист! – повторила Паолина, уставившись на сэра Харвея в изумлении.
   Она впервые заметила, что он был красив: темные волосы, откинутые со смуглого от загара лица, серые, глубоко посаженные глаза под бровями вразлет, которые постоянно были приподняты так, как будто все в этом мире его забавляло. У него был твердый подбородок и вечно изогнутые в иронической усмешке губы.
   – Да, именно так, авантюрист, – повторил сэр Харвей.
   – Но... я не понимаю, – настаивала Паолина. – Что вы имеете в виду?
   – Я имею в виду, что я живу на то, что Бог подаст. Иногда я живу хорошо, а иногда удача изменяет мне и я опускаюсь на дно. Например, вчера мое положение было более чем печальным, а сегодня все изменилось.
   Паолина удивленно приподняла бровь.
   – Как могло что-нибудь измениться? – спросила она. – Я, должно быть, чего-то не поняла, но мне казалось, что вы потеряли все, что имели, во время шторма, или это не так?
   Сэр Харвей рассмеялся.
   – Мне повезло. Во-первых, я умею плавать, а во-вторых, рыбаки этого делать не умеют.
   – Ничего не понимаю, – сказала Паолина.
   – Тогда и не пытайтесь, – ответил сэр Харвей. – Позвольте мне напомнить, что теперь я забочусь о вас, и мы вместе отправляемся в Венецию.
   – Но я не могу так сидеть у вас на шее, – запротестовала Паолина. – Если вы поможете найти мне работу, я буду очень вам благодарна.
   – И кем же могут работать такие красивые девушки? – спросил сэр Харвей.
   Она покраснела при этих словах и подняла глаза. Встретившись с ним взглядом, она покраснела еще больше.
   – Кажется, я знаю решение всех ваших проблем, – сказал сэр Харвей, пока она молчала. – Вам нужно выйти замуж.
   – Это легче сказать, чем сделать, – ответила Паолина немного грустно. – Мой отец постоянно твердил мне об этом. Но в этой стране никому не нужна невеста без приданого. Да и неудивительно, что при такой жизни, переезжая с места на место, никто из порядочных людей не сделал мне предложения.
   – Однако не сомневаюсь, что было достаточно непорядочных, – произнес улыбаясь сэр Харвей. – Но не волнуйтесь, моя дорогая, я уже говорил, что беру все заботы на себя.
   – Вы очень добры, – сказала она. – Несмотря на то, что неразумно доверяться незнакомому человеку, я все вам рассказала. Но, пожалуйста, скажите, что мне нужно будет делать. Очень неприятно находиться в неизвестности.
   Сэр Харвей положил свою руку поверх ее. У него была теплая ладонь и сильные пальцы. Паолина с трудом удержалась от того, чтобы не сжать ее.
   – Все очень просто, – сказал он. – Я собираюсь представить вас в свете в Венеции. Там вы познакомитесь с самыми известными и влиятельными вельможами, и кто-нибудь из них обязательно предложит вам руку и сердце.
   – А потом узнает, что я никто и без денег, – продолжила Паолина.
   – Никто ничего не узнает, пока не будет слишком поздно, – ответил сэр Харвей. – А может, и вообще не узнает. Вы поедете в Венецию как моя сестра.
   Паолина уставилась на него широко открытыми глазами.
   – Зачем? – спросила она через минуту.
   – Затем, моя дорогая, что, хотя я и авантюрист, происхожу я из очень древней семьи. Дрейки издавна владели Девоном. Для меня всегда открыты двери в высшее общество, а вы будете повсюду сопровождать меня.
   – А если... если... все раскроется? – спросила Паолина.
   Сэр Харвей пожал плечами.
   – Нет необходимости беспокоиться, – сказал он. – Риск не так уж велик. И, кроме того, это единственный предлог, под которым мы можем путешествовать вместе.
   Паолина снова покраснела и опустила глаза. На некоторое время воцарилась тишина, но когда она снова взглянула вверх, он все еще смотрел на нее.
   – В соответствующей одежде вы будете выглядеть потрясающе, – пробормотал он. – Ваши цвета – голубой и зеленый, хотя можно и немного розового к таким волосам.
   – Откуда вы можете это знать? – спросила изумленная Паолина.
   – Иногда я все-таки перехожу от бродячей жизни к оседлой, – ответил он. – Около года назад я жил в Париже и был знаком с одной очень знаменитой и невероятно красивой актрисой. Она блистала на сцене Комеди Франсез, как никому до нее не удавалось. А меня она часто приглашала составить компанию при выборе туалетов. От нее я и узнал, как представить женщину в самом выигрышном свете.
   – Как вы умны! – воскликнула Паолина.
   – Я польщен, – ответил сэр Харвей, при этом выражение его лица стало еще более ироничным, чем обычно. – Вот именно таким тоном и нужно разговаривать с мужчинами. Восхищение, безусловно, самая искренняя форма лести, – добавил он.
   – Вы говорите это так, как будто я пыталась произвести впечатление, – с легким раздражением заметила Паолина.
   – Разве вы не понимаете, что это как раз то, что от вас требуется? – спросил сэр Харвей. – Моя дорогая, вы от природы очень хороши собой, но настоящая красота – это вопрос искусства. Я собираюсь взять материал, предоставленный мне Господом Богом, и сотворить из этого нечто из ряда вон выходящее, так что мужчины будут готовы заплатить любую цену за право обладать вами.
   Паолина посмотрела вдаль, туда, где море переливалось всеми оттенками голубого под яркими лучами солнца.
   – А любовь имеет к этому какое-нибудь отношение? – спросила она почти шепотом.
   – Любовь – это такая вещь, которая вылетает в окно, как только в дверь стучится бедность, – жестко ответил сэр Харвей. – Для того чтобы появилась любовь, нужен комфорт, красивые окрестности, тихая музыка, духи, хорошее вино и умело приготовленная еда. Вот когда все это у вас будет, Паолина, тогда можно подумать и о любви.
   Она не ответила, но было что-то во внезапном вздрагивании ее плеч и тоскливом выражении глаз, что заставило его добавить:
   – Не беспокойтесь. Я же не собираюсь заставлять вас выходить замуж за кого-либо вам неприятного. Но как только у вас будет богатый и знатный муж, вы обнаружите, что у вас уйма времени для поисков любви.
   – Я надеюсь, что выйду замуж за любимого человека или полюблю того, за кого я должна выйти замуж, – скачала Паолина.
   Сэр Харвей откинул назад голову.
   – Вы слишком многого хотите, как, впрочем, и все в этом мире. Бог дает одной рукой и отнимает другой. Вам дана ваша красота, но нет денег, чтобы ее показать. Мне тоже не отпущено богатство, но зато подарен изворотливый ум, чтобы извлекать выгоду из любой возможности. Нужно уметь довольствоваться тем, что у нас есть. Мечтать, конечно, не запретишь, моя дорогая, но нужно всегда помнить, что богатство, безопасность и положение в обществе значат в старости гораздо больше, чем разбитое вдребезги сердце от эфемерной любви.
   – Вы циник, – заявила Паолина.
   – Я так не считаю, – ответил сэр Харвей вполне серьезно. – Просто я любил слишком много женщин, и рано или поздно наступало пресыщение. В таком случае мужчине достаточно легко надеть шляпу и уйти. Но у женщины есть только несколько лет, чтобы выйти замуж, иначе ей нечего будет предложить в обмен на обручальное кольцо.
   Паолина вскочила на ноги.
   – Вы несносны! – воскликнула она. – Любовь не бывает такой. Такой жестокой, грубой и жадной. Она прекрасна, нежна и ласкова. Когда приходит любовь, весь остальной мир не имеет значения. Ценность поцелуев нельзя измерить в деньгах. И никто не заставит меня поверить в обратное. Я... я никуда с вами не поеду.
   Она стояла, дрожа всем телом от переполнявших ее чувств. Сэр Харвей медленно поднялся, подошел к ней и обнял за плечи.
   – Сколько шума из ничего. Если вы не поедете со мной, тогда что вы будете делать? Останетесь здесь? Ваша красота долго не продержится, если работать на виноградниках.
   – Вы смеетесь надо мной, – сказала Паолина с внезапной дрожью в голосе.
   – Для вашего же блага, – ответил сэр Харвей. – Вы должны очнуться от своих грез и посмотреть в лицо реальности. Учитесь благоразумию. Я уже сказал все насчет того, что я собираюсь делать. Если вы не согласны, что ж, тогда наши пути расходятся.
   – Вы оставите меня здесь одну? – с тревогой спросила Паолина.
   – Боюсь, что да, – ответил он. – Понимаете ли, как я уже говорил, я авантюрист и не люблю людей, которые не желают сотрудничать или пытаются вмешаться в мою жизнь. Лично я намереваюсь отправиться в Венецию. Я собирался взять с собой свою сестру, а не кого-то другого. Я не заинтересован в других взаимоотношениях.
   Паолина резким движением отвела в сторону его руки и притопнула ногой.
   – Вы невозможны! – воскликнула она. – Неужели вы думаете, что я предлагаю себя в качестве... в качестве...
   Слова не шли у нее с языка. Сэр Харвей рассмеялся и повернул ее лицом к себе.
   – Так вы еще прекраснее, – сказал он. – Очаровательны даже в гневе. Но нам пора. Вряд ли солнце полезно для вашей кожи, и хорошо бы избавиться от этой одежды. Отправляйтесь домой. Мы выезжаем через полчаса.
   – Вы абсолютно уверены в том, что я еду с вами, не так ли? – спросила Паолина.
   Он снова засмеялся.
   – У вас небольшой выбор, – ответил он. – Если к тому времени, как мы приедем в Феррару, вы передумаете, то я оставлю вас там. Возможно, вы сможете заработать шитьем достаточно, чтобы сводить концы с концами, но ваша внешность вам будет только мешать.
   – Теперь я понимаю, что должна ехать с вами, – сказала Паолина. – И я очень благодарна вам, несмотря на то, что мне стыдно.
   – Вы боитесь меня или будущего? – спросил сэр Харвей.
   – И того, и другого, – ответила она. – Но, думаю, больше вас.
   – Возможно, я был груб, – сказал он. – Но вы должны понять ваше реальное положение, и я не хочу тешить нас иллюзиями. Если говорить кратко, то я собираюсь продать вас за самую высокую цену, и я уверяю вас, что я это сделаю.
   – Ну а если... если ничего не получится? – спросила Паолина. – Если никто не пожелает жениться на мне, что вы тогда будете делать?
   – Тогда я найду другой способ избавиться от вас, – сказал сэр Харвей. – Например, я всегда могу утопить вас какой-нибудь темной ночью в Лагуне.
   По улыбке и смеющимся глазам Паолина понимала, что он поддразнивает ее. Ей вдруг показалось, что, несмотря на весь его цинизм и язвительность, у него доброе сердце и что бы ни случилось, он ее не бросит.
   Они шли рядом по направлению к деревне, когда она, положив свою руку ему на плечо, сказала:
   – Я вам доверяю. Не знаю почему, и, возможно, вы в это не поверите, но не только потому, что другого выхода у меня нет. Я сердцем чувствую, что вам можно доверять.
   – Ну, тогда слушайтесь голоса своего сердца, – отозвался сэр Харвей. – За исключением тех случаев, когда это может помешать моим планам относительно вашего замужества.
   – Я... я только надеюсь, что это будет кто-то, кого я смогу хотя бы... уважать, – тихо произнесла Паолина.
   – Венеция, насколько я слышал, может предложить женихов на любой вкус. Вообще-то это город празднеств и развлечений. Так что я могу обещать вам веселого мужа, который сможет наполнить вашу жизнь смехом и радостью. Могу также обещать, что к венцу вы поедете, по древней традиции, в огромной золотой гондоле, но вот того, что вы будете уважать своего жениха, обещать не могу.
   – Это звучит лучше, чем я предполагала, – сказала Паолина.
   – Прекратите вообще что-либо предполагать, – заявил сэр Харвей. – Женщины всегда думают о плохом, и никогда о хорошем. Берите пример с меня и принимайте вещи такими, какие они есть. Кто знает, что нам принесет завтрашний день? Кто знает, а вдруг вы безумно влюбитесь в дожа, а он в вас?
   – Но ведь дож очень стар, не так ли? – быстро спросила в ответ Паолина, а потом с укоризной добавила: – Вы опять надо мной смеетесь.
   – Это потому, что вы слишком серьезны, – ответил он. – Если вы хотите добиться успеха в Венеции, вы должны ко всему, включая и себя, относиться с юмором.
   – По-моему, это ужасно, – сказала Паолина.
   Они вошли в дом, где провели прошлую ночь. Гаспаро и его жена уже встали после сиесты, но прошло еще некоторое время, прежде чем повозка и мул были готовы. На прощание тоже ушло какое-то время.
   – Я сожалею, что не могу заплатить деньгами за оказанное мне гостеприимство, – сказал сэр Харвей. – Все, что я имел, осталось на корабле. Но, может быть, вы возьмете этот камень? Это сапфир высокого качества, и если его удачно продать, то вам будет что отложить на старость.
   – Вы слишком щедры, синьор, – воскликнул Гаспаро, забирая камень. – Это крушение принесло достаток в деревню. То гостеприимство, которое я мог предоставить в своем бедном доме, было оказано без какой-либо мысли о вознаграждении.
   Наконец обмен любезностями был окончен, и они отъехали. Как только они спустились с холма, на котором стояла деревня, и выехали на бугристую проселочную дорогу, Паолина повернулась к сэру Харвею и шепотом спросила:
   – Это правда, что у вас нет денег? А как же быть с едой и жильем?
   – Оставьте эти заботы мне, – ответил сэр Харвей. – И, кстати, нет никакой необходимости шептать, моя дорогая. Человек, который нас везет, не знает английского.
   Паолина улыбнулась.
   – Я и забыла, что говорю по-английски, – сказала она, – в моей семье всегда говорили на обоих языках.
   – Очень предусмотрительно, – заметил сэр Харвей. – Сопровождать английскую девушку, которая ни слова не говорит на итальянском, сильно затруднило бы мне жизнь.
   – А как вы так хорошо выучили язык? – спросила Паолина.
   Сэр Харвей посмотрел на нее краешком глаза и ответил:
   – У меня была очень красивая учительница.
   Паолина покраснела.
   – А, понимаю, – быстро проговорила она. – И французский вы выучили таким же способом. А как насчет немецкого?
   – К сожалению, немецкий я знаю хуже, – ответил сэр Харвей. – Но я очень благодарен одной немецкой оперной певице, так как теперь мы можем многое себе позволить.
   – Что вы этим хотите сказать? – спросила, недоумевая, Паолина.
   Сэр Харвей ничего не ответил, а только поглубже засунул руку в карман, перебирая бриллианты и жемчуг.
   Путешествие в Феррару было утомительным, но спокойным. Они въехали в город, когда уже начало смеркаться. Шпили и башни четкими силуэтами вырисовывались на фоне темнеющего неба. Узкие, кривые средневековые улочки вокруг собора, казалось, достоверно знали всю историю города. Паолина в изумлении разглядывала все вокруг. Она не ожидала увидеть такое великолепие.
   – Куда мы направляемся? – спросила Паолина, когда их экипаж свернул вниз на полную людей улицу.
   – В лучшую гостиницу, – ответил сэр Харвей. – И запомните, теперь ваше имя мисс Паолина Дрейк.
   Повозка остановилась. Он спустился и вошел в гостиницу, властно требуя хозяина. Тот быстро появился на зов и в недоумении уставился на непрезентабельную внешность сэра Харвея.
   – Ваши лучшие комнаты, и побыстрее, – тоном, не терпящим возражений, сказал сэр Харвей. – Мы с сестрой потерпели кораблекрушение, наш багаж утонул, сами мы пропитались соленой водой и долго тряслись по вашим отвратительным дорогам.
   – Какой ужас, ваша милость! – воскликнул хозяин гостиницы.
   – Покажите нам комнаты, и не дай бог, если кровати не будут мягкими, – заявил сэр Харвей. – Приготовьте что-нибудь съедобное и принесите лучшее вино, какое только есть у вас в погребе. Мне также нужен лучший портной и лучшая портниха в этом городе.
   На владельца гостиницы манеры сэра Харвея явно произвели впечатление.
   – Si, si, ваша милость, – ответил он. – Все будет сделано, как вы сказали. К счастью, мои лучшие комнаты свободны. Они просторны и со всеми удобствами. На прошлой неделе в них жил герцог Пармы и остался доволен. Если его милость последует за мной...
   Сэр Харвей и Паолина поднялись по узкой лестнице и осмотрели две хорошо обставленные и проветренные комнаты на первом этаже. Между ними находилась гостиная. Паолина собиралась сказать, что они прелестны, но сэр Харвей предостерегающе взглянул на нее и спросил разочарованным тоном:
   – Это и есть лучшие комнаты?
   – Ваша милость, это лучшие апартаменты в Ферраре. Все важные особы останавливаются здесь, если только они не гости ее высочества принцессы д'Эсте или его светлости герцога Феррары. Только в прошлом месяце...
   – Достаточно, – перебил его сэр Харвей. – Если это лучшее, что у вас есть, то будем довольствоваться этим. Позаботьтесь о вине и не забудьте, что мне нужен портной, лучший портной.
   – Слушаю и повинуюсь, ваша милость, – сказал владелец гостиницы и пошел к выходу. У самой двери сэр Харвей окликнул его и добавил:
   – Да, и еще мне нужен ювелир. Кого вы можете мне порекомендовать?
   – О, ваша милость, редкий человек не слышал о Фарузи. К нему специально приезжают за советом. Он делал оправы для бриллиантов принцессы д'Эсте. Его знают по всей Ломбардии.
   – Тогда передайте ему, что я жду его в течение часа, – сказал сэр Харвей.
   – Но, ваша милость, Фарузи никогда не выходит из своего магазина. Клиенты сами приходят к нему.
   Сэр Харвей выпрямился и властно сказал:
   – Передайте Фарузи, что если он хочет иметь дело с сэром Харвеем Дрейком из Англии, то пусть приходит. Если нет, то я обращусь к кому-нибудь другому.
   – Хорошо, хорошо, ваша милость.
   Владелец гостиницы поклонился и быстро вышел из комнаты. Как только за ним закрылась дверь, Паолина повернулась к сэру Харвею и сказала:
   – Вы были великолепны. Но зачем вам нужен ювелир?
   – Не задавайте лишних вопросов, – ответил он. – Здесь скоро будет портниха, и мы должны выбрать туалеты, которые заставят венецианцев раскрыть рты от удивления.
   – Но для этого нужно много денег, – заметила Паолина.
   – Игра стоит свеч, – ответил сэр Харвей.
   – А результатом игры будет мое замужество, – сказала Паолина, улыбнувшись. – Интересно, может ли кто-нибудь знать, какая судьба ему уготована?
   – Ну вот, вы становитесь уже немного авантюристкой, – сказал, улыбнувшись, сэр Харвей. – Меня это радует.
   – Наверное, мне это не удастся, – ответила Паолина. – Я ужасно боюсь, что сделаю что-нибудь не так.
   – Бояться нечего, если вы все предоставите мне, – сказал сэр Харвей. – Все, что вам нужно, это выглядеть очаровательной и делать то, что я скажу.
   – Вам нужна марионетка, а не женщина, – сказала Паолина.
   Он рассмеялся и галантно поцеловал ей руку.
   – Кукла не способна быть столь привлекательной, как вы, – сказал он. – Хотя в этой идее есть свое рациональное зерно.
 
   Три часа спустя Паолина решила, что лучше бы она на самом деле была куклой, а не сильно уставшей девушкой. От переутомления у нее болела голова, а тело ныло после того, что ей довелось испытать прошлой ночью. Но хотя ей очень хотелось в постель, которая стояла в соседней комнате, сэр Харвей не давал ей уйти.
   Она должна была стоять смирно, пока рулоны шелка, атласа, парчи, ламэ и газа прикалывали на ее плечах, обворачивали вокруг ее талии и драпировали на бедрах.
   Разговор между портнихой и сэром Харвеем уже давно перестал интересовать ее. Она была в таком состоянии, что ей казалось, что если бы можно было спать на полу, она бы прямо здесь и заснула.