Карышев Валерий. Криминальная история России. 1989-1993. Люберецкие. Парни из Солнцева

   Жанна взглянула на меня вопросительно.
   – Павел приехать не может, говорит – срочное дело, предлагает встретиться в баре.
   – Что-то мне не нравится этот звонок, – помолчав, сказала Жанна. – Женская интуиция подсказывает – что-то не так.
   – Да что ты! Звонит же человек, нормально разговаривает. Да и потом, кому он нужен?
   – Не знаю. В последнее время он часто бывает в банке. Может быть, что-то там произошло?
   – Ну да, конечно, – крупный революционный переворот, смена власти, – усмехнулся я. – Что тебя может удивлять в этом звонке?
   – Что в нем необычного? Да то, что он каждый день звонил мне и докладывал обстановку по банку. А последние несколько дней не звонил.
   – Ну правильно, может быть, завис где-то, у девчонки какой-нибудь. Ты же сама это говорила. Ему разве до банка?
   – Может, ты и прав, – улыбнулась Жанна. – Может, мне все мерещится?
   – Конечно, мерещится! Давай будем попроще. Если пугаться собственной тени, то лучше... – я помолчал, не зная, что сказать, чтобы успокоить Жанну.
   Через несколько минут я сел в машину и направился в сторону Коломны. Все время думал о словах следователя, что Валентину находиться в следственном изоляторе этого города стало небезопасно, что над ним может нависнуть какая-то угроза.
 
   Подъехав к изолятору и заполнив все необходимые документы, я прошел в кабинет. Вскоре появился Валентин. Бог ты мой! Я был ошарашен. Лицо его было в ссадинах, синяках, под глазом кровоподтек. Глаз был почти полностью закрыт. Нетрудно было догадаться, что Валентин подвергся серьезному избиению.
   – Что случилось? – спросил я.
   – С кровати упал, – ответил Валентин. – Не повезло, – и он оглянулся на конвоира, который еще не вышел из кабинета, улыбнувшись с иронией. Как только конвоир ушел, Валентин сразу же схватил меня за руку. – Представляешь, – сказал он, – меня вчера в камере избили. Но я им, гадам, тоже дал!
   – Погоди, рассказывай все по порядку. Что случилось?
   – Понимаешь, вроде формально бытовая причина. Кто-то на кого-то не так посмотрел, я что-то не так сказал, зэки, как они говорят, все на взводе. Вот и отдубасили меня всей камерой. Били ногами, с кровати ночью сбросили.
   – А какая была причина на самом деле?
   – Да никакой.
   – Вспомни хорошенько, может быть, ты что-то все же сказал опрометчиво? Может быть, ты не знаешь тюремных законов?
   – Нет, – сказал Валентин, – я тюремные законы знаю не хуже тебя.
   – Откуда? – улыбнулся я.
   – Была возможность изучить. Все я делал правильно, никаких нарушений, проколов, подстав – все шло нормально...
   И тут я вспомнил предостережение следователя и встречу с братвой. Я коротко рассказал Валентину обо всех событиях, которые произошли за последнее время.
   – А братва Кузи после встречи с тобой осталась у тюряги или поехала по своим делам? – спросил Валентин.
   – Я на это не обратил внимания. По-моему, они остались.
   – Все ясно. Наверное, деньги кому-то забашляли, вот и выполнили со мной профилактику.
   – Хорошо, – сказал я. – Когда происходило твое избиение, тебе никто ничего не говорил, никаких угроз, никаких пожеланий не было?
   – Нет, ничего не говорили. Просто молча били, и все.
   – Ну хорошо, а администрация?
   – А что администрация? Утром на поверке меня спросили, почему у меня такой внешний вид. Мне что, нужно было сказать, что меня соседи по камере избили? Считай, тогда я смертный приговор себе подписал бы. Ну, сказал, что с кровати упал. Но они, конечно, все сами знают. У них игра такая, делают вид, как будто ни при чем, и никто ни в какие дела не вмешивается.
   – Да, дела, – сказал я. – Видишь, не случайно следователь меня предупреждал. Вообще создается такое впечатление, что следователь заодно с братвой.
   – Но его же отстранили! – сказал Валентин.
   – Да, отстранили. И сейчас назначили нового. Твое дело взяла областная прокуратура.
   – Вот и прекрасно! Теперь надо бы добиться, чтобы меня в другой изолятор направили.
   – В какой другой? В московский тебе не полагается – ты за областью числишься. Ногинск?
   – В Ногинск я не пойду, говорят, что там еще хуже. Слушай, у тебя есть какие-то связи в ГУИНе? Поговори, чтобы меня все же в Москву перевели.
   – В Москву? Попробую, хотя это маловероятно.
   – Как у Паши дела? – спросил Валентин.
   Я рассказал о пропаже Паши и о его сегодняшнем звонке.
   – Да ну, – улыбнулся Валентин, – разве это пропажа? Паша – настоящий кот, небось по своим кошечкам ходит. Это не пропажа. А что касается его встречи с тобой – не хочет он ехать в пансионат, может, считает, что далеко, не хочет далеко от кровати отъезжать. Хочет какую-то информацию тебе скинуть, а потом опять к кошечке завалиться поскорее! В общем, если что-то интересное будет, то сразу приезжай ко мне.
   – Конечно, приеду.
   – А что там Жанна делает? Как она?
   – Да нормально.
   – Тоскует, грустит?
   – Да.
   Валентин взглянул в сторону окна. Мне стало немного не по себе. Конечно, он не может ни о чем догадываться. Но самому мне неприятно. Как-то не по-людски получается – человек закрыт в тюрьме, а я пользуюсь его женой. Хотя, конечно, она сама предложила. Но я мог и отказаться.
   – А что Машуня? Ты так и не выходил с ней на связь?
   – Не выходил.
   – Позвони ей еще раз, разыщи, поговори. Как у нее жизнь, узнай. Она еще молодая...
   – А сколько ей лет?
   – У нас с ней разница двадцать один год.
   – Где ты ее откопал?
   – Это долгая история, – Валентин улыбнулся. Я почувствовал, что у него складывались какие-то романтические отношения с этой девушкой. – Я сейчас попробую написать что-нибудь. Единственное – если она будет набиваться на свидание, то ты скажи, что свидания не полагаются. Сам понимаешь, как мне ей показаться в таком виде? Да и Жанне про избиение ничего не говори. Как-нибудь сам выкручусь. Есть у меня кое-какие старые завязки. Да, и вот еще что, – Валентин снова взглянул на решетку окна. – Надо как-то выбираться из этой тюрьмы.
   – Так у тебя вчера была хорошая возможность это сделать, – сказал я, – освободиться под залог. Ты же этого не захотел.
   – Ладно, – махнул рукой Валентин, – что сейчас говорить об этом. Игра такая идет, достаточно серьезная. На кон поставлено слишком много. Знаешь, давай сделаем вот так. Пожалуй, я отпишу одному жулику, смотрящему по району. По-моему, он курирует эту тюрьму.
   Я удивленно посмотрел на Валентина.
   – Чему ты удивляешься? – спросил он. – Что жулик курирует тюрьму?
   – Да, как-то необычно.
   – А что тут необычного? Живет он в этом районе, вор в законе союзного значения, грев братве время от времени засылает, тюрьме помогает – то с угольком, то с медикаментами, то со жрачкой. Так что у него серьезное влияние на этот изолятор. Сам в свое время в нем парился.
   – А ты откуда его знаешь?
   – Да были дела, раньше, по молодости, пересекались, – уклончиво ответил Валентин, намекая на свое бандитское прошлое. – Отпишу-ка я ему малявочку. Ты его сможешь найти?
   Я пожал плечами.
   – Если скажешь, кому и что передать, найду.
   – Хотя нет, – неожиданно сказал Валентин, – есть у нас один человек, который нам очень много должен. Пускай он работает. Ему сделать это будет гораздо проще. А к жулику пока не буду обращаться – может, потом более серьезная ситуация будет, – сказал Валентин.
   – Что это за человек такой?
   – Говоришь, около Госдумы с Павлом встречаться будешь? – проговорил задумчиво Валентин.
   – Да, в баре напротив.
   – Хорошо. Езжай пораньше на встречу. Я запишу тебе номер телефона, – и Валентин записал цифры, – позвонишь, спросишь Сергея Ивановича Удальцова.
   – А кто это? – поинтересовался я.
   – Один депутат Госдумы, человек с большими связями. Он там трется все время, по линии МВД, с генералами шашни заводит. Я думаю, ему мой перевод в изолятор Москвы сделать будет нетрудно. Кстати, намекни, чтобы сделал мне одиночку. Хоть книжки там спокойно почитаю.
   – А с чего ты решил, что он будет тебе все это делать?
   – Я же сказал – он мне очень много должен.
   – Деньги, что ли, большие?
   – Нет, посерьезнее, чем деньги. Спас я его, – сказал Валентин.
   – Ты какими-то загадками говоришь, – улыбнулся я, – интригу закручиваешь. Ладно, сделаю все, как ты сказал.
   – Погоди, – остановил Валентин, – я все же черкану пару записочек, чтобы более убедительно было. И я вот что хочу тебя попросить. Ты ничего по моему делу ему не говори.
   – Так он же наверняка будет спрашивать?
   – Конечно. Но ничего конкретного не говори. Скажи, что ты не особо в курсе, что ты как бы на вторых ролях адвокат. А первую роль Паша исполняет.
   – А Пашу он знает?
   – Нет, не знает. Скажи, что он – первый адвокат, а ты просто его помощник.
   – Хорошую ты мне позицию выбираешь. Я в помощниках хожу!
   – Нет, он догадается. Да и наверняка он про тебя слышал. Не надо никаких помощников. Просто уклончиво скажи, мол, торопишься на встречу, потом подробно все расскажешь. Скажи, главное – пускай это сделает.
   Валентин написал короткую записку. Читать ее я не стал, а быстро положил в карман.
   – Я тебя очень прошу – сделай все это до встречи с Пашей, – попросил Валентин. – Сейчас нельзя время терять. Черт его знает, что они задумали. И еще вот что. У тебя есть листок бумаги с ручкой? – добавил он, почему-то повысив голос.
   – Конечно, есть, – я полез в карман.
   – На всякий случай я напишу заявление в прокуратуру.
   – Ты напишешь заявление в прокуратуру? – удивился я.
   – Да, – Валентин стал говорить еще громче. Я понял, что эта информация была предназначена для стен, в которые могли быть вмонтированы микрофоны. – Я хочу написать, что жить собираюсь долго и кончать жизнь самоубийством не собираюсь. К тому же я очень осторожен и никаких несчастных случаев не допущу. Как ты думаешь, такой текст пойдет?
   – Да, пойдет. – Теперь уже я взглянул на потолок – пусть знает администрация изолятора, что мы готовы ко всему. Безусловно, это не вариант, но, может быть, кого-то все же остановит.
   Валентин быстро написал заявление и протянул мне.
   – Если что, то дашь ему ход, – добавил он.
   – А что я могу сделать?
   – Все, что тут делается, делается по согласованию с администрацией тюрьмы.
 
   Вскоре я попрощался с Валентином и, сев в машину, направился в сторону Москвы. Проехав около километра, я заметил, как с проселочной дороги неожиданно на трассу выехал черный «Чероки» с тонированными стеклами. Неужели это «хвост»? Неужели это опять они? Нет, наверное, просто совпадение. Мало ли похожих джипов. Жаль, что я не запомнил номера машины братвы, думал я. Это прокол в твоей работе, адвокат!
   Остановившись у обочины, я достал блокнот и записал номер следующего за мной джипа. Через некоторое время я вновь посмотрел в зеркало. Джип следовал за мной на расстоянии, не приближаясь, но и не отставая. То ли мне кажется, то ли действительно меня ведут. Я решил проверить это старым гэбэшным приемом. Резко свернув к обочине, я остановился и включил аварийные огни, дожидаясь, пока джип проедет мимо. Джип вскоре обогнал меня. Ну вот, подумал я, значит, все это мне показалось.
   Я вновь тронулся с места. Но, завернув за первый же поворот, вновь заметил, что знакомая машина стоит у небольшого магазинчика, словно поджидая меня. Проехав мимо, я увидел, как джип тут же рванул с места и пристроился сзади. Теперь оставался еще один прием – свернуть на какую-нибудь проселочную дорогу, изменить маршрут и посмотреть, что будут делать преследователи.
   Вскоре я сделал это. Джип тоже свернул с трассы и медленно ехал за мной, не приближаясь и не отставая. Теперь было ясно – меня вели. Вот только кто?

Глава 9
Банкир

Москва, апрель, 1998 год

   Большой темно-синий бронированный «Мерседес» шестисотой модели остановился у здания банка ровно в десять утра. Другой «Мерседес», джип пятисотой модели, стал впереди, блокировав часть мостовой, которая вела к банку. Из джипа выскочили несколько человек, одетые в темные костюмы с белыми рубашками и темными галстуками. Они блокировали все подступы к банку. Один из них открыл дверцу «шестисотого» «Мерседеса».
   Оттуда вышел мужчина в темном костюме, в голубой рубашке с желтым галстуком.
   Мужчина медленно пошел по направлению к банку. Он тут же был окружен людьми в черном. Это была его личная охрана. Дойдя так до лифта, мужчина поднялся на третий этаж.
   Проходя по длинному коридору, он шел медленно, степенной походкой. Люди, попадавшиеся ему навстречу, услужливо здоровались с ним, называя по имени-отчеству, наклоняя голову в знак приветствия.
   Мужчина дошел до конца коридора. Открыв дверь, он оказался в приемной. На дверях висели две таблички: «Президент». На второй табличке было написано «Вице-президент Сушков Валентин Алексеевич». Мужчина вошел.
   За столом сидела одна секретарша. Мужчина бросил взгляд на второй, пустой стол. Секретарши еще не было. Первая назвала мужчину по имени-отчеству и, как бы извиняясь, сказала:
   – Извините, Валентин Алексеевич, ваша секретарша Маша звонила, сказала, что немного опаздывает.
   Валентин взглянул на часы, немного нахмурившись, и молча вошел в кабинет.
   У входа в приемную остались его охранники.
   Войдя в просторный кабинет, состоящий из стандартного набора руководителя банка, Валентин снял пиджак и уселся в большое дорогое кожаное кресло. Первым делом он подвинул к себе календарь, на котором было много различных записей – что сделать, кому позвонить и тому подобное. Это был его распорядок дня.
   Затем медленно повернулся к телефонным аппаратам, стоящим справа на столе, и включил их. Затем, сделав несколько шагов, еще раз посмотрев на календарь, подошел к столу и отключил телефон прямой телефонной связи. Потом снова сел и задумался.
   Неожиданно загорелась красная лампочка селекторной связи. Валентин нажал на клавишу:
   – Слушаю!
   – Простите, пожалуйста, Валентин Алексеевич, вам по городскому звонит Михаил Васильевич.
   – Какой еще Михаил Васильевич?
   – Кузьмин.
   – Кузя? – чуть было не переспросил Валентин, но вовремя сдержался. – Хорошо, соединяйте.
   Валентин снял трубку.
   – Алло, Кузя, привет! Как твои дела?
   На другом конце он услышал знакомый голос Кузи.
   – У меня-то хорошо.
   – А почему ты мне по городскому звонишь? – поинтересовался Валентин.
   – Так у тебя прямой отключен.
   – Как отключен? – Валентин изобразил удивление. – Да, действительно! Секретаршу надо наказать. Не успела со вчерашнего дня подключить.
   – Что, вчера переговоры были?
   – Да, очень важные.
   – Как у тебя сегодня день складывается?
   – Нормально. День, как обычно, тяжелый, но встреча, которую мы с тобой запрограммировали на вечер, обязательно состоится.
   – Я, собственно, по этому поводу и звоню, – продолжил Кузя. – Я хочу перенести встречу на час раньше. Как у тебя со временем? Сможешь?
   – Да, без вопросов.
   – И фантики заодно привезешь.
   – О чем разговор? Сегодня же наш день, – улыбнулся Валентин.
   – Все, тогда до встречи на старом месте, в том же ресторане.
   – Кузя, прости, я забыл, что значит «в том же»? Ты рыбный имеешь в виду?
   – Тебе еще название скажи, чтобы нас менты или фээсбэшники вычислили? Нет, вспоминай, где прошлый раз сидели!
   – А, все, вспомнил! – сказал Валентин. – Все, обнимаю! – И положил трубку.
   Валентин тут же снял трубку внутреннего телефона.
   – Начальника финансового отдела!
   На другом конце послышался голос молодого парня:
   – Алло! Слушаю вас, Валентин Алексеевич!
   – Боря, подготовь, пожалуйста, сегодня сумму, которую мы выплачиваем еженедельно нашим учредителям!
   – В полном объеме или недельную?
   – Что ты мне глупые вопросы задаешь? Я же сказал – в недельном!
   – Хорошо, через час все будет готово!
   – Сразу зайдешь ко мне с чемоданчиком, – и Валентин положил трубку.
   Он задумался. Прошло уже больше шести лет с того памятного дня, когда арестовали Кузю и всех остальных членов группировки, когда Валентин совершенно случайно нашел чемоданы с деньгами. Тогда жизнь его могла сложиться по-другому. Конечно же, он стал обменивать деньги в банке Димы, но сумма была настолько велика, что Дима, брат Жанны, не смог обменять деньги в один прием. Поэтому перевод денег в валюту проходил в течение двух недель.
   Каждый день Валентин привозил деньги и менял их в банке Димы. Потом, когда все было сделано, Валентин решил уехать. Но все деньги увезти за границу было невозможно. Поэтому, взяв кое-какие деньги, он поехал на Кипр, рассчитывая, что там положит деньги в банк. Но пребывание на Кипре оказалось безрезультатным. Никаким иностранным языком Валентин не владел. Да и потом, он сразу понял, что, положим, увел он общак группировки. Ну и что дальше? Прятаться с этими деньгами по всему миру? Языков он не знает, деньги вложить некуда. Да и вероятность, что его найдут бандиты, была настолько велика!
   Поэтому, пробыв немного за границей, Валентин вернулся. Тогда он снова обратился к Диме. Он тогда работал в крупном банке. Валентин пригласил его в ресторан и спросил, сможет ли он прокрутить деньги так, чтобы суммы постоянно удваивались. Дима сказал, что проблемы не будет.
   Валентин привозил ему определенную сумму, а потом, по прошествии определенного срока, Дима возвращал ему эту сумму с процентами. Их сотрудничество продолжалось в течение двух лет.
   Валентин рассчитывал, что нет смысла брать общак. Наоборот, как только Кузя выйдет – а он выйдет рано или поздно, – Валентин вернет ему эти деньги, и Кузя не посмеет его тронуть. А себе он оставит те проценты, которые накрутил. Расчет был правильный. Тем более что суд над членами группировки, которые первоначально проходили по статье 77 УК – бандитизм, практически провалился. Суд так и не смог доказать, основываясь на показаниях Воробьева, что члены группировки Кузи занимались бандитизмом, поэтому все получили небольшие сроки – кто за наркотики, кто за оружие. Кузя же получил всего пять лет – за оружие и за сопротивление работникам милиции при задержании. Да и то максимальный срок он получил лишь благодаря тому, что имел ранее судимости.
   Что касается самого главного провокатора, Сергея Воробьева, то он почему-то странным образом исчез. Ходили слухи, что милиция взяла его под специальную опеку, под действие программы охраны свидетелей. Самое интересное, что в Уголовно-процессуальном кодексе такой статьи не предусматривалось, хотя на практике милиция иногда шла, в порядке исключения, на такое и меняла паспорта и прочие документы тем людям, которые давали показания против бандитов. Поэтому Валентин предполагал, что Сергей Воробьев уже не Воробьев, а носит уже какую-нибудь другую фамилию и спокойно живет в каком-нибудь тихом городке.
   План, который он придумал, полностью себя оправдал. Кузя действительно вышел на свободу, только значительно раньше. Валентин тут же приехал к нему на встречу, и приехал с чемоданом. К тому времени из тюрьмы вышел и коронованный Анатолий Иванович. Увидев чемоданы с деньгами, авторитеты очень обрадовались. Теперь Валентин был у них в полном доверии.
   И тогда у одного из них родилась идея создать свой банк. Вот и выступили Анатолий Иванович и Кузя фактическими учредителями банка, хотя формально ими значились совершенно другие люди. Директором банка назначили Диму, так как он был мастак по финансовым делам. А в качестве главного смотрящего и контролера Кузя назначил Валентина. Так он стал вице-президентом банка. Но фактически он был его хозяином. Нет, какое-то время хозяином был Дима, он давал Валентину практические советы, учил его крутить деньги, помогал заводить нужные связи, укреплял отношения с чиновниками. Когда Валентин овладел всей этой наукой, фактически он возглавил банк, а Дмитрий как президент был отправлен в так называемую почетную ссылку.
   Ему купили виллу на южном берегу Франции, где он постоянно жил, время от времени звоня в банк и приезжая на собрания акционеров.
   Размышления Валентина прервал телефонный звонок. Валентин взял трубку. Он услышал голос Жанны, своей жены.
   – Ты почему сегодня так рано на работу уехал? – спросила она.
   – Так получилось, – сказал Валентин. – Проснулся рано, не спалось, решил поехать в банк пораньше. Куча бумаг накопилась, надо посидеть над ними, подумать, подписать.
   – Странно. Я звонила тебе час назад, твой телефон не отвечал.
   – А, да, – вспомнив про Машу, сказал Валентин, – я только что прямой телефон включил.
   – Ты не забыл, что сегодня пятилетие нашей свадьбы? – сказала Жанна.
   – Как? Пять лет уже? С ума сойти! Какой срок!
   – Да, пять лет мы с тобой женаты.
   – Мне казалось, я знаю тебя гораздо больше.
   – Правильно, мы же с тобой три года до свадьбы встречались. Ты находился в стадии активного ухаживания! А я еще думала...
   – Да брось ты – думала! – улыбнулся Валентин. – Ты меня сразу полюбила, как только на дискотеке увидела, лет десять или больше назад! Признайся, это так?
   – Ну ладно, мы сегодня отпразднуем нашу дату?
   – Конечно! Я сейчас заеду в магазин, куплю что-нибудь. Может, то бриллиантовое колье, которое тебе понравилось?
   – Нет, не надо, мне оно уже разонравилось. Лучше давай поедем с тобой куда-нибудь на острова или брата навестим. Тебе же нужно отдохнуть.
   – Да, отдохнуть мне не мешало бы, – согласился Валентин. Потом взглянул на календарь и вспомнил, что сегодня у него назначена встреча с Кузей. – Послушай, дорогая, сегодня у нас ничего не получается. Важная встреча!
   – И с кем же ты сегодня вечером встречаешься? – подозрительно спросила Жанна.
   – С этими, сама понимаешь, с кем, с учредителями нашими главными.
   – О господи! Сегодня разве четверг?
   – Да, четверг.
   – Надоели они мне все!
   – Думаешь, мне не надоели? Но делать нечего, такова жизнь!
   – Тогда постарайся прийти сегодня пораньше.
   – Это уж как получится, – сказал Валентин. – Ладно, целую тебя! – И он положил трубку.
   В кабинет вошла молодая симпатичная девушка лет двадцати двух. Она плотно закрыла за собой дверь, подошла к Валентину и, усевшись к нему на колени, крепко поцеловала его.
   – Что же вы себе позволяете, Маша? Секретарь вице-президента банка опаздывает на работу! – грозно проговорил Валентин.
   – Дорогой, – сказала девушка, лениво потягиваясь, – я же не виновата, что вице-президент банка навещает свою любовницу в восемь утра и будит ее для того, чтобы заниматься с ней любовью в течение полутора часов! А потом нежному созданию нужно было немного помыться, поспать, привести себя в порядок.
   Валентин улыбался.
   – Тебя тут уже Ирина, твоя напарница, выгораживать начала!
   – Что ты говоришь!
   – Представляешь, я приехал в банк, смотрю на твой стол, а она смотрит на меня и сразу поняла, что я чем-то недоволен. Она говорит мне: вы знаете, Маша звонила, сейчас она едет на работу, опаздывает!
   – Правильная баба! – сказала Маша. – Иногда мне кажется, что она догадывается о наших с тобой отношениях.
   – Нет, никто не догадывается. В банке никто об этом не знает. У нас с тобой секретная любовь! – улыбнулся Валентин.
   – А что мы сегодня вечером будем делать? Ты приедешь ко мне домой?
   – Нет, сегодня я не смогу. Сегодня важные переговоры, встреча. Да, кстати, сегодня у меня должна быть встреча с хозяйкой твоей квартиры, – Валентин достал бумажник и отсчитал несколько сотенных долларовых купюр. – Передай ей, это за будущий месяц.
   – Ой, когда же ты купишь мне мою собственную квартиру, чтобы я свила там свое гнездышко?
   – А зачем тебе квартира? Погоди чуть-чуть, я уйду от жены, и мы будем жить вместе.
   – Это уже так долго тянется! Мне кажется порой, что это никогда не произойдет! – сказала Маша капризно.
   Но тут зашипел селектор.
   – Валентин Алексеевич, – послышался голос второй секретарши, – вам из Минфина звонят. Вы будете говорить?
   – Кто звонит?
   – Чугунов.
   – Да, с Чугуновым буду, – сказал Валентин. Он взял трубку и прижал руку к мембране микрофона. – Маша, оставь меня, пожалуйста, на пять минут! Мне нужно поговорить по очень важному вопросу.
   – Хорошо, – Маша встала, выпрямилась и пошла к двери. – Тебе кофе заварить?
   – Да, я с тобой вместе потом попью.
   Как только Маша закрыла дверь, Валентин убрал пальцы с микрофона.
   – Иван Семенович, здравствуй, дорогой! Приветствую тебя! – сказал он.
   Иван Семенович был чиновником Минфина, работающим в управлении, ведающем ценными бумагами. Валентин давно знал Чугунова и неоднократно покупал с его помощью различные государственные облигации. Потом государство выкупало эти облигации у Валентина, и он получал определенный процент. Все эти бумаги назывались сокращенно ГКО – государственные краткосрочные облигации.
   Но особенностью этих бумажек было то, что они практически ничем не обеспечивались. Они были только бумажками, типа долговых расписок государства. А попробуй возьми что-то по этой долговой расписке! Ничего взять нельзя – ни фабрики, ни заводы, ни ресурсы, которыми обладало государство, на эти бумажки не менялись. Поэтому никакой особой силы эти бумажки не имели. В то же время Валентин прекрасно знал, что все крупные банки, входящие в первую двадцатку, обязаны были покупать бумаги ГКО, так как на этом строилась финансовая политика государства. При покупке таких бумаг банки получали определенные льготы, кредиты. Иногда через них государство передавало свои бюджетные деньги. Банки эти деньги прокручивали, получая большую прибыль.