Кауи Вера. Порок и добродетель (Звонок из преисподней)

   У него все это прозвучало настолько буднично, что Джулия даже пожурила себя за то, что уже начала поддаваться панике.
   – Может быть, ей захотелось посмотреть еще парад, – неожиданно предположил Брэд. – Ты ведь говорила, что будет еще, в пять часов.
   – Разумеется! – Джулия едва не рассмеялась от облегчения. – Готова поспорить, она именно так и поступила. Стоит, наверное, сейчас впереди толпы.
   Но ее там не было. Они опять шли по разным сторонам улицы. Дженни не было нигде. Они снова подошли к Рэнди, но и он не мог их ничем порадовать. Время приближалось к шести, и Джулия еле держала себя в руках.
   – Она знает, что ей нельзя бродить одной, – пробормотала она. – Убью, когда отыщу. Я ведь ей столько раз говорила. В одно ухо влетает, в другое вылетает.
   – Ей всего пять лет, – вступился за девочку Брэд. – Прости. – Он взял ее под руку, как в старые времена. – Мы найдем ее, – заверил он.
   Они обшарили все пять секций в надежде разглядеть шляпку с яркими перьями, которую Дженни упорно отказывалась снимать. «По крайней мере, – с благодарностью подумала Джулия, – ее легко заметить».
   Но к семи часам ее так никто и не заметил. Они еще раз вернулись к Рэнди, который на этот раз уже не столь уверенно сообщил, что Дженни пока нигде нет.
   – О Господи! – простонала Джулия. – Здесь есть еще озеро с пароходом… – Они в начале дня катались на нем, и Джулии пришлось крепко держать Дженни за пояс, когда она перегибалась через перила. Она явно унаследовала от Брэда бесшабашность.
   – Нет, мэм, – твердо вмешался Рэнди. – Ребенок никак не мог упасть в озеро. Здесь мы предельно осторожны. Да и на пристань вы без билета не попадете. Кроме того, если бы ребенок попытался туда проникнуть, наши люди его бы сразу заметили и поняли бы, что здесь что-то не тан. Мы гордимся нашими мерами предосторожности, мэм.
   – Знаю, знаю.
   – Если у нее нет билета, она не сможет ни на чем прокатиться.
   – Давайте еще раз посмотрим, – спокойно предложил Брэд.
   – У нас уже много людей ее ищут, – уверенно ответил Рэнди. – Если она в Диснейленде, мы ее найдем.
   Но огромный комплекс уже закрывался, люди устало двигались к выходам. Брэд и Джулия встали по обе стороны ворот, чтобы было видно толпу уходящих людей. Они стояли, пока через ворота не прошел последний усталый ребенок. Дженни среди них не было.
   – Я учила ее никогда никуда не ходить одной. Она бы не пошла, я знаю. Я столько раз ее предупреждала. И перед уходом из дома снова повторила… – Джулия замолчала.
   – Что? О чем ты подумала? – быстро спросил Брэд.
   – Телефон. Где ближайший телефон?
   – Телефон? Зачем…
   – Ближайший телефон. Скорее!
   – Нет, – ответил Ито, – мистер Маркус не заходил, но он звонил и спрашивал, где Джулия. Я сказал, вы на весь день уходить Диснейленд.
   – Левин! – поразился Брэд. – Почему именно Левин?
   – Он же палач твоей мамаши, так? Она знает о Дженни, а он знает саму Дженни. А ты отошел…
   Брэд молча смотрел на нее.
   – Дженни нет в Диснейленде, потому что ее увели. Мы везде искали. Она знает, что одной бродить нельзя. Я уверена, она бы не посмела. Она ушла, потому что кто-то увел ее, причем этого человека она знает. В противном случае она бы орала как бешеная. А кроме меня, Барбары и Ито она знает только Маркуса и пойдет с ним, не задавая вопросов. Она ему доверяет. – Голос ее прервался.
   – Но каким образом, черт побери, он нашел ее в таком огромном месте?
   – Мы ведь здесь весь день ходили, так? Он мог выжидать.
   – Ты просто дала волю воображению.
   – Ничего подобного. Дженни увел Маркус.
   – Зачем, скажи мне, моей матери воровать Дженни?
   – Потому что она знает, что ты со мной встречался. Меня следует наказать за то, что я это допустила! – Голос Джулии повысился. – Дженни не потерялась, говорю тебе! Если бы так, у нее хватило бы сообразительности обратиться к кому-нибудь за помощью. Она знает правила, Брэд! Я ее научила. Я когда-то сама потерялась. До сих пор помню этот ужас. – По голосу Джулии чувствовалось, что нервы у нее на пределе. – Остается надеяться, что если это Маркус, то Дженни не испугается. Она бы не пошла добровольно с незнакомым человеком, в этом я уверена. Ты же видел, как она вела себя с тобой с самого начала.
   Брэд закусил губу.
   – Почему ты мне не веришь? – кипела Джулия. Голос ее эхом раздавался в пустом Диснейленде. – О Господи, зачем я вернулась в эту страну? Я ведь не хотела. Я знала, что снова быть беде. Почему я не слушаюсь своей интуиции? Здесь, в этой проклятой стране, со мной всегда случались несчастья. Нечего мне было здесь делать!
   Она все больше и больше теряла самообладание.
   – Джулия! – Брэд взял ее за плечи и потряс. – Бог свидетель, если это дело рук моей матери…
   – Ну и что ты сделаешь? Что ты вообще когда-либо делал против ее воли, за исключением женитьбы на мне, и погляди, что из этого вышло! Мы теряем время, – бросила она ему. – Она у Маркуса, и он, скорее всего, везет ее сейчас к твоей матери!
   – У тебя нет доказательств!
   – Дженни нет – какие еще тебе нужны доказательства? К этому времени Маркус уже должен сообразить, что я догадалась. Как и твоя мать, будь она проклята! Я ее убью. Видит Бог, я ее убью!
   Брэд ударил ее по щеке. Она приложила к ней руку, взглянула на него расширенными глазами и разрыдалась.
   – Джулия, Джулия. – Брэд обнял ее, прижавшись лицом к ее огненным волосам. – Я понимаю, каково тебе, но не надо так. Первым делом следует узнать, где моя мать. Давай я позвоню Эбби. Узнаю, что смогу.
   Леди Эстер находилась на ферме с вечера пятницы. Никто не видел Маркуса Левина.
   – Вряд ли он будет таким дураком, что повезет ее прямо к твоей матери! – презрительно сказала ему Джулия. – Но она должна знать, где он ее спрятал.
   – Тогда придется спросить ее, – заявил Брэд с пугающим спокойствием. – Но прежде всего следует заявить в полицию.
   К тому времени как они поднялись по трапу зафрахтованного Брэдом самолета, никаких новостей о Дженни все еще не было. Предупредили полицию, которая еще раз осмотрела Диснейленд, на этот раз с собаками. Девочку не нашли. Они даже протралили озеро. Никто не звонил с требованиями выкупа, никаких записок, ничего. Дженни исчезла без следа.
   Джулия села в самолет в состоянии полного кошмара: все у нее внутри кричало и сдерживалась она из последних сил. «Леди Эстер не причинит девочке вреда, – уверяла она себя. – Она – дочь Брэда. Да, но и моя тоже», – подумала она. Она боялась представить себе, что сейчас чувствовала Дженни, твердо уверяла себя, что девочка с Маркусом, которого дочка любила и которому доверяла, и что с ней все в порядке. Она верила, что Маркус не причинит Дженни зла, что его теплое отношение к девочке искренно. «Господи, пожалуйста, пусть все обойдется, пожалуйста, Господи. Я сделаю все, что Ты захочешь, все-все. Только пусть с Дженни все будет хорошо, пожалуйста, Господи…»
   Брэд был в такой ярости, что голова его раскалывалась от боли. Если его мать, его ужасная, сошедшая с ума от ревности мать придумала эту чудовищную вещь, он убьет ее. Он возьмет ее за горло и сожмет руки изо всех сил. Именно так, как происходило в данный момент с его головой – будто стальной обруч безжалостно давил на его виски.
   Ему казалось, что это возмездие, что он должен нести ответ за каждый когда-либо совершенный им грех. И наказание его состоит в том, что он должен поступиться своим спокойствием, своей мужской гордостью, своей жизнью – самим собой.
   Он знал, его мать детей не любит. Она терпела своих внуков, не больше того. С любовью она смотрела только на него. «Любовью? – подумал он с отвращением. – Это не любовь, это психоз. Мать – сумасшедшая и, верно, всегда была такой. Но чрезвычайно хитрая, как это часто бывает у психбольных».
   Чем больше он думал под ровный гул самолета, тем больше убеждался, что Джулия права. Его мать велела Маркусу Лерину украсть Дженни, чтобы наказать его, Брэда, за то, что он бросил ее, – а заодно и Джулию за то, что она посмела снова возникнуть в жизни ее сына. Она всегда в первую очередь думала о себе, сообразил он. Всегда. О том, чего она хотела, как она себя чувствовала. Люди для нее – вещи. Ими можно помыкать как угодно, выбрасывать их за ненадобностью. Тому же самому она учила его.
   Он обхватил голову руками. Ему казалось, она сейчас разорвется.
   – Ты плохо себя чувствуешь? – услышал он голос Джулии. Он видел ее как в тумане, ему казалось, что она расплывается.
   Когда он пришел в себя, то увидел, что лежит на одном из сидений, а над ним наклонилась побледневшая Джулия.
   – Ох, слава Богу…
   – Что случилось?
   – Ты внезапно потерял сознание. Нет, лежи спокойно. Вот, выпей это.
   То был чай, сладкий и горячий. Он с благодарностью выпил и почувствовал, что обруч уже не так сильно давит на голову.
   – Ничего удивительного, – сердито сказала Джулия. – Ты живешь на одних нервах с того момента, как это случилось. Я знаю, как это бывает. Сама через такое прошла. Пожалуйста, не доводи себя до крайности, Брэд. Мне страшно, и я… – Он увидел, как она судорожно сглотнула. – Я никогда такого ужаса не испытывала.
   Он нашел ее руку и крепко сжал.
   – Ты права. Я как-то сразу все понял. Но теперь я в порядке.
   – Может, попытаешься поспать? – предложила Джулия. – Подвинься. Если мы обнимемся, места хватит для обоих.
   Она вытянулась рядом с ним на кресле у окна, откинув его до предела. Он крепко обнял ее под двумя одеялами. Она все еще дрожала, но тепло его тела согревало ее, и она постепенно успокоилась. Она тоже обняла его, и положила голову ему на плечо. Он снова почувствовал ее женское тепло и надежность.
   – Который час?
   Он поднял руку и попытался разглядеть время в тусклом свете салона.
   – Час ночи. Еще три часа.
   – Я буду молиться, – сказала Джулия.
   – Я тоже. – Они еще теснее прижались друг к другу.
   – Мы найдем ее, – заверил он. – Я обещаю, Джулия, жизнью клянусь, мы ее найдем.
   Они попытались подремать. Шел пятый час утра, когда стюардесса пришла разбудить их.
   – Пристегните, пожалуйста, ремни. Нам разрешили посадку.
   Было еще темно, и шел дождь. В открытую дверь несло холодом. На обоих была одежда, в которой они гуляли в Диснейленде, – Брэд в джинсах и рубашке, Джулия – в летнем платье.
   – Нас должна встречать машина. – Брэд всмотрелся в мерцающие сквозь дождь огни. – Да, вот она. Подъезжай сюда, – крикнул он.
   В машине сидели Эбби и Сет.
   – Хорошо, что я догадалась захватить теплые вещи, – практично заметила Эбби Джулии после того, как они обнялись. – Вот, надень это. – «Это» оказалось норковой шубой, разошедшейся под мышкой и с оторванной подшивкой, но необыкновенно теплой. Брэду она протянула свитер, пиджак и пальто.
   – Ты всегда знаешь, что надо, – благодарно заметил Брэд.
   Эбби налила из термоса горячий кофе.
   – А теперь, – велела она после того, как они его выпили, – рассказывайте, что это за история о том, как Маркус украл Дженни.
   – Я узнавал, – вмешался сидящий на водительском месте Сет. – Маркуса в Бостоне никто не видел.
   – Вы мать видели? – спросил Брэд.
   – Нет. С нами не общаются, – спокойно сообщила Эбби. – Сейчас Битси единственная, для кого у мамочки находится время, причем она помыкает ею еще больше. Я никогда не видела ее в таком состоянии, она совсем рехнулась.
   Брэд и Джулия переглянулись.
   – С другой стороны, чтобы такое сотворить, она точно должна была рехнуться, – решительно продолжила Эбби. – Из всех идиотских идей…
   – Она знает, что я прилетаю? – спросил Брэд.
   – Я ей не говорила.
   Эбби повернулась и похлопала Джулию по холодной руке.
   – Мы найдем твою малышку. Не волнуйся. – Она снова взглянула на Брэда. – Но будь осторожен. Она на пределе.
   – Я тоже.
   Когда они вошли в дом, всегда рано встающая Энни вышла через кухонную дверь в конце холла, принеся с собой запах свежесваренного кофе.
   Ее лицо просветлело при виде Брэда.
   – Мистер Брэд! Слава Богу! Ваша мама с ума сходит от беспокойства… – Она удивленно замолчала, разглядев за его спиной Джулию в огромной шубе Эбби, свисающей с ее плеч, как палатка, до самых лодыжек. Рукава же достигали кончиков пальцев.
   – Миссис Брэд! То есть, я хотела сказать, мисс Джулия… – Она покраснела и вытерла руки о фартук, явно сгорая от любопытства.
   – Привет, Энни.
   – Мать уже встала? – спросил Брэд.
   – Я только что отнесла ей чай.
   Брэд повернулся к Джулии.
   – Почему бы тебе не пойти с Энни? Выпей чашку кофе, съешь что-нибудь. Я не задержусь.
   Джулия не двинулась с места. Увидев выражение ее лица, Эбби подтолкнула Сета и, кивком головы пригласив с собой Энни, скрылась в кухне.
   – Дженни – моя дочь, – начала Джулия.
   – И моя. – Бледное и усталое лицо Джулии начало краснеть, но Брэд стоял на своем. – И моя мать ее похитила. – Джулия покраснела еще больше. – Там, в Диснейленде, ты обвиняла меня в том, что я все делаю лишь по ее указке. Теперь же, когда я решил поступить самостоятельно, ты не разрешаешь мне сделать это без твоей помощи. – Джулия упрямо смотрела под ноги. – Ты пять часов провела со мной в самолете, ты не можешь не понять, что я вполне подготовлен к этой встрече.
   Лицо Джулии горело. Ее потребность разобраться во всей этой истории самостоятельно оттеснила все другие соображения. Как обычно, она все понимала умом, а не чувствами, несмотря на свой чисто животный страх за Дженни.
   – Ты сказала, что я изменился, как и ты сама. Ты что, сейчас пересмотрела свою точку зрения?
   Джулия отрицательно покачала головой.
   – Доверься мне, – попросил Брэд.
   – Я не тебе не доверяю.
   – Ты считаешь, она снова сможет надеть на меня узду?
   – Она попытается.
   – Конечно, попытается. Но я ей не позволю. Доверься мне, – повторил он.
   Она подняла на него глаза.
   – Ты будешь… осторожен?
   – Я умею обращаться со своей матерью лучше, чем кто-либо. Я из нее это вытащу, Джулия.
   – Но речь идет о Дженни.
   – Знаю. О моей дочери. Джулия снова покраснела.
   – Ты забыла, я теперь знаю Дженни. Я был с ней, радовался ей, восторгался ею. Я хочу ее вернуть не только для тебя, но и для себя.
   «Что с ним произошло? – дивилась она. – Он так скверно выглядел в самолете, был в таком ужасном настроении». Когда он потерял сознание, ее охватил ужас. Хотя в этом не было ничего удивительного, если учесть, под каким эмоциональным стрессом он находился. То, что она испытывает сейчас, он испытывал днями, не часами. «О, Господи, – в отчаянии подумала она, – я снова все запутала».
   – Прости меня, – сказала она покорно, – Я рассуждала умом, а не сердцем.
   Он понимающе улыбнулся.
   – Я знаю. – Обняв ее за плечи, он повел Джулию в направлении кухни. – Иди к остальным. Съешь что-нибудь, если сможешь. Ты уже больше двенадцати часов не ела.
   – Я не могу.
   Она посмотрела ему в глаза, улыбнулась дрожащими губами и вошла в кухню. Но когда он повернулся и пошел к лестнице, она опять открыла дверь и смотрела, как он поднимается по ступеням и сворачивает за угол, направляясь в спальню матери. Он шагал решительно, высоко подняв голову. «Господи, помоги ему, – взмолилась она. – То, что он собирается сейчас сделать, ужасно». Она попыталась представить себя на месте леди Эстер, вообразить, что это Дженни идет по лестнице, чтобы бросить ей в лицо чудовищные обвинения. «О Господи, помоги ему».

21

   Как он и предвидел, мать сидела в постели, откинувшись назад, с подносом на коленях и пила чай – «Лапсанг Сучонг», без молока и без сахара, держа перед глазами вечерний выпуск «Таймс».
   Услышав, как открылась дверь, она опустила газету и широко раскинула руки.
   – Брэд! Слава Богу! Дорогой мой мальчик, где ты был? Я так волновалась!
   Брэд повернулся и запер дверь. Но он не бросился в ее объятия, а встал к ней лицом. Она опустила руки.
   – Дорогой?
   – Где Дженни, мама? Что ты с ней сделала?
   Она молча смотрела на него. Полное непонимание.
   – Дженни? Кто такая Дженни? О чем ты говоришь?
   Именно в этот момент с упавшим сердцем он осознал, что все правда. Если мать знала, что у Джулии есть дочь, ей должны были быть известны все подробности. «Господи, помоги нам обоим». Но он должен был это сделать.
   – Дженни, как ты прекрасно знаешь, дочь Джулии – и моя. Тот самый ребенок, которого вчера по твоему приказу Маркус Левин украл из Диснейленда.
   – Диснейленда! – Снова неописуемое удивление. – Дорогой мой мальчик, о чем ты говоришь?
   – Ты знаешь.
   – Я очень бы хотела знать. Но не имею об этом ни малейшего представления.
   – Брось, все это твоя затея. Я в этом ни на секунду не сомневаюсь. Никто другой не способен придумать подобное!
   Теплоты в ее взгляде заметно поубавилось. Такого она явно не ожидала. Она упорно старалась удержать его взгляд, поставить его на колени. Но он оставался стоять, как и стоял, поэтому она быстро поменяла свою роль.
   – Ой, бабушка, какие большие у тебя глаза!
   – Чтобы наконец-то лучше тебя разглядеть!
   Дразнящая улыбка исчезла. Она снова сменила роль.
   – Ах, мой дорогой! Ты расстроен, правда? – Она опять протянула к нему руки. – Тебе нужно было просто прийти ко мне и попросить объясниться относительно всего того ужасного, что наговорила Кэролайн…
   – Уже поздно объясняться, мне нужна Дженни. Где она, мама? Что ты с ней сделала?
   – Сделала с кем, дорогой? – Тоном она давала понять, что никак не возьмет в толк, о чем идет речь…
   – Дженни – мой ребенок, а вовсе не Поля Шамбрена. Я ее видел, мама, так что я это знаю, – как, впрочем, и ты. Иначе зачем тебе было бы ее красть?
   На лице леди Эстер отразилась та боль, которую она испытывала, когда он употреблял, как она считала, неподобающие выражения.
   – Не знаю, что ты имеешь в виду под этим словом, но могу тебя уверить, что я не крала никого и ничего.
   – Разумеется. Маркус Левин сделал это за тебя.
   – Я много лет не видела Маркуса Левина.
   – Это как же? Он что, отчитывался перед тобой по телефону?
   – Вот что. – Она тихо вздохнула, как бы начиная соображать. – Теперь я вижу. Ты все еще под действием пьяных бредней твоей жены.
   – Кэролайн сказала правду. Поэтому я и уехал. Подумать. О тебе – и о себе. И главное – о нас.
   – Я всегда думаю только о тебе, – просто сказала мать.
   Ее улыбка благословляла его. Теперь в ней появилась снисходительность. Глупый мальчик, говорила она. Я же твоя мать! Мать, которая обожает тебя и которая не сделает ничего, что может повредить ее дорогому сыну.
   – Слишком поздно, мама. Я знаю. Ты снова подставила Джулию, так? Хотела собрать на нее досье и объявить ее негодной матерью, чтобы можно было забрать Дженни, когда сочтешь нужным. Вот только когда я сбежал, у тебя лопнуло терпение. Ты должна была наказать Джулию, верно?
   На этот раз последовал нетерпеливый жест.
   – Ну что ты, Брэд! – То, что она назвала его по имени, служило первым предупреждением. – Никогда в жизни не приходилось слышать подобной чепухи!
   – Тут ты права, что глупо, то глупо. На этот раз ты сделала ошибку. Дженни не такая девочка, которая пойдет с незнакомым человеком, ты забыла, кто ее мать.
   – Не знаю и знать не хочу, – нетерпеливо перебила его леди Эстер. – Я забочусь лишь о тебе. Почему ты сбежал? Почему не пришел ко мне?
   – После того, что рассказала Кэролайн, мне меньше всего хотелось идти к тебе.
   – Ты хочешь сказать, что поверил россказням этой пьяной идиотки? – Глубокая обида боролась с недоверием.
   – Кэролайн оказала мне услугу, рассказав правду, показав, во что я превращался, почти превратился, по сути дела. В твою заводную игрушку!
   – Я не стану отрицать, что жила только для тебя.
   – Неправда, ты хотела, чтобы я жил только для тебя.
   – Вот как. – Голос прервался в точно рассчитанный момент. – Теперь я понимаю, во всем я одна виновата. В том, что любила тебя.
   – Любила! Да такой любовью убить можно!
   Мать вжалась в подушки.
   – Как ты смеешь мне говорить подобное?
   – Потому что наконец я могу это сделать.
   – Я ни в чем тебе не отказывала, ни в чем! – страстно воскликнула она. За восклицанием последовал слабый стон. – Кто так тебя изменил? Кто отравил твой ум и настроил против меня? Наполнил его этой чудовищной ложью?
   – Правда чудовищна, не ложь!
   – Я с ума сходила от беспокойства. Никто не мог мне сказать, где ты, даже мои собственные дочери сговорились против меня. Меня предали мои же собственные дети!
   – А в предательстве ты эксперт, верно?
   На этот раз стон прозвучал громче.
   – Как ты можешь говорить такие вещи?
   – Теперь могу.
   – Я всегда так тебя любила, больше я ни в чем перед тобой не виновата!
   – Ты хочешь сказать, любила, чтобы владеть! Любить – не означает брать, так, как ты брала, брала и брала. Любить – это отдавать, хотеть, чтобы тот, кого ты любишь, был счастлив. У тебя же на первом месте, на последнем, на любом – всегда ты сама. Тебе всегда было безразлично, в чем я нуждаюсь, что нужно мне!
   – Ложь, ложь… – Голос жалкий, слабый. – Я ни в чем тебе не отказывала!
   – Лишь в праве быть самостоятельным человеком! Как только я родился, ты надела мне петлю на шею и душишь меня с той поры.
   Лицо леди Эстер передернулось.
   – Как смеешь ты говорить мне такое! Никто, даже ты, не имеет права так меня оскорблять! И я отказываюсь оправдываться перед тобой, да, да, даже перед тобой!
   – К тому же это было бы совершенно бесполезно. Меня интересует только Дженни. Где она и что ты с ней сделала?
   – Я ничего тебе не скажу! Как смеешь ты разговаривать со мной в таком тоне? Я тебе не горничная, я не разрешу тебе указывать мне в моем собственном доме! Вспомни, кто ты, и вспомни, кто я!
   – Как будто я могу забыть!
   Она незамедлительно сменила тактику.
   – Ах, – вздохнула она, положив руку на сердце. – Зачем ты со мной так… – Глаза увлажнились, умоляя его. – Мы будем жалеть о том, что сегодня наговорили, мы ведь это сгоряча. Мы с тобой никогда не ссорились, и не только потому, что я знаю, как это для меня опасно.
   – Пожалуйста, без эмоционального шантажа! Говори, где Дженни, и я больше не стану тебя беспокоить.
   – Перестань утверждать, что я знаю, где она! – Голос звучал на октаву выше.
   – Не выйдет, потому что ты в самом деле знаешь. Я знаю, ты ее где-то спрятала…
   – Да ничего ты не знаешь, ничего! – Она снова откинулась назад и закрыла лицо руками. – Что я сделала, чтобы заслужить такое? – проговорила она надтреснутым голосом.
   – Все твои мерзости. Все, что ты делала во имя своей драгоценной любви! Да к черту такую любовь! Никогда ты меня не любила, только себя!
   Она жалобно рыдала, склонившись к коленям, закрыв лицо руками.
   – Мой сын, мой сын… что ты со мной делаешь? Поверить не могу, чтобы ты принял всерьез пьяные бредни своей жены, ведь она все эти годы просто старалась настроить тебя против меня. – Леди Эстер подняла заплаканное лицо. – Иди сюда, сядь рядом, мы обо всем поговорим. Все еще можно исправить. Разве я всегда не направляла тебя на путь истинный?
   – В самое дерьмо, туда, где тебе хотелось меня видеть.
   Согбенная спина стремительно выпрямилась.
   – Не смейте дерзить, сэр! Ты начинаешь мне надоедать своими грубостями и беспочвенными обвинениями. Еще раз повторяю, не смей так со мной разговаривать! Я не стану терпеть этого ни от твоей жены, ни от тебя!
   – Плевал я на то, что ты будешь или не будешь терпеть. Хватит тянуть время. Повторяю, где Дженни?
   – Я не стану слушать! – Она ладонями зажала уши. – Не позволю с собой так обращаться. Никто не смеет ничего от меня требовать, даже ты! Я многое тебе спускала, но есть предел моему, терпению.
   – Тогда было бы неплохо, чтобы я сам поднабрался терпения.
   – Похоже, ты за последнее время много чего поднабрался. И все без исключения отвратительно. Я вижу, ты совсем обо мне не думал.
   – Уверяю тебя, мама, я ни о чем другом почти не думал.
   – И все из-за этой гадкой, бесплодной женщины, твоей жены!
   – Я не видел Кэролайн с того же времени, что и тебя.
   – Чтобы ты мог поверить ей, плебейке и ничтожеству, а не мне, твоей матери! Как ты мог! Мой любимый сын. Как ты мог!
   – Это было непросто.
   – А мне? Мне, думаешь, было просто? Ты сбежал, ни слова не говоря, оставив меня в волнении. Потом, когда ты решил вернуться, ты принялся обвинять меня в самых диких, невозможных вещах! Никогда бы так о тебе не подумала, ведь ты – мой сын!
   – Это потому, что я тебе больше не сын.
   Эти слова заставили ее снова поднять голову и взглянуть на него полными ужаса глазами.
   – О нет. – И снова протянута дрожащая рука, снова в глазах мольба. – Ты не можешь так поступить…
   – Я провел пять худших в моей жизни часов в самолете, и я отвечаю за каждое свое слово. Тебе до сих пор все безразлично? Все, что я сказал, каким я стал – все это не имеет для тебя ни малейшего значения? Тебе нужно только удержать меня в узде, согнуть под нужным тебе углом. Все, мама. Ты меня слышишь? С этим все!
   Ярость в его голосе и взгляде заставили ее замолчать. Еще раз ее лицо скрылось в ладонях, но мозг лихорадочно работал.
   – Ты не в себе, – наконец заявила она. – Я тебя не узнаю. Что случилось с моим сыном?
   – Он наконец вырос, вот что. Погляди повнимательнее, мама, я больше не твой маленький мальчик.
   Она и в самом деле посмотрела на него, затем ее взгляд как молния метнулся по комнате, но угас, наткнувшись на яростный взгляд Брэда.
   В отчаянии она снова упала на подушки в позе великомученицы.