Кавелос Джин. <p>Закат техномагов 3.</p><p>ЗАКЛИНАЯ ТЬМУ</p>

   – Раз уж зашла речь о женщинах… – он осушил чашу и поставил ее на ближайший к двери стол. – Пришла пора пожелать вам доброй ночи.
   Гален еще ни разу не видел Феда злым. Он, казалось, не беспокоился ни о чем, и поэтому его невозможно было задеть.
   Фед направился к себе, оставив Галена в обществе Гауэна.
   Гауэн вздохнул:
   – Я слишком быстро выхожу из себя. Солидарность – превыше всего.
   – Ты беспокоишься о Блейлоке.
   – Мы сейчас, кажется, все не в себе. Я слышал о трех драках, случившихся за один сегодняшний день.
   Гален не знал, что ему ответить.
   – Это место – нам слишком тесно здесь.
   Гауэн смерил его взглядом, казалось, вспоминая все, что когда-либо случалось между ними.
   – Мне тоже надо идти.
   Гален понял, что ему хочется еще немного поговорить с Гауэном. Вдруг он сможет, не вдаваясь в подробности, задать Гауэну вопрос, мучивший его сейчас. Может ли то, что он задумал, получиться в принципе? И, быть может, он получит подтверждение своим выводам.
   – Могу ли я поговорить с тобой кое о чем, – начал Гален, – наедине?
   К его большому удивлению, Гауэн улыбнулся.
   – Буду счастлив помочь, чем смогу. И, конечно, разговор останется между нами.
   – Поговорим в моей комнате, – предложил Гален, и Гауэн кивнул в знак согласия.
   Когда они вошли в крошечную комнатку Галена, он вытащил из-за стола стул с высокой, прямой спинкой и предложил Гауэну. Не было смысла откладывать. Он знал, что должен делать.
   Гауэн осмотрелся.
   – Я считал, что очистил свою комнату от всего лишнего. Но эта вообще выглядит нежилой.
   Голые, окрашенные в серый цвет, стены, аккуратно заправленная кровать, все вещи разложены по ящикам стола или убраны в шкаф, где они располагались в строгом порядке. Все лишнее было убрано до тех пор, пока Галену не захочется вытащить это.
   Гален сел на кровать напротив Гауэна, ему было неловко начинать разговор.
   – Мне хотелось бы узнать твое мнение по одному вопросу. Чисто теоретически. Ты знаешь о моем заклинании уничтожения, о том, что оно делает – выгрызает сферический участок пространства и уничтожает всю материю, которая в нем находится.
   Гауэн кивнул.
   – Я тут подумал, нельзя ли применить это заклинание в хирургии, как орудие при операции, когда, например, необходимо вырезать опухоль или пораженный болезнью участок ткани.
   Глаза Гауэна округлились, он разинул рот, будто хотел ответить, но слова застряли у него внутри. Конечно, он счел идею безумной, каковой она на самом деле и была. Но Гауэн не произнес этого вслух, подождал несколько секунд, и только потом ответил:
   – Я считал это заклинание слишком опасным. Оно высвобождает огромную энергию.
   – Так оно и есть.
   Гауэн сложил руки, постучал толстыми пальцами.
   – Ответ будет зависеть от многих переменных. Я уверен, они тебе тоже известны. Насколько точно ты можешь задавать размер и местоположение сферы?
   – Довольно точно.
   – Этого недостаточно. Ты должен быть уверен в том, что сфера не захватит ничего лишнего. Если, например, убрать фрагмент сосуда, то его концы необходимо закрыть.
   Еще один большой вопрос в том, какой эффект заклинание может оказать на окружающие ткани. Помню, как ты впервые наложил это заклинание, в тренировочном зале на Сууме. Оно, кажется, вызвало тогда значительные искажения пространства-времени. Не думаю, что мне бы понравилось, если бы что-то, настолько энергетически заряженное, проникло в мое тело даже на мгновение. Больше ничего сказать не могу, пока не будет проведено значительное количество испытаний.
   Для начала ты можешь испытать его на какой-либо ткани. На плесени или бактериях. Тогда ты намного больше узнаешь о точности заклинания и о любых побочных эффектах. Хотя и это не даст тебе представления о том, что произойдет в случае с более сложным организмом.
   Гален сам подумывал об экспериментах с какой-либо тканью, но он не решался на опыты с заклинанием уничтожения, потому что боялся потерять контроль, как это уже произошло с ним на Тенотке. Он не знал, сможет ли остановиться, когда вихрь энергии обрушится на него, а вслед за ним вдоль меридианов его биотека распространится раскаленная волна, заставляя его петь от восторга. Если ему придется наложить это заклинание, то он рискнет сделать это только один раз.
   Гауэн просто высказал подтверждение мыслям Галена: сама идея слишком опасна, и он должным образом не готов к тому, чтобы воплотить ее.
   – Приведи мне какой-нибудь пример, – попросил Гауэн, – как можно, теоретически использовать это?
   Гален понимал, что ступает на шаткую почву, но продолжил.
   – Вообрази, что у кого-то внутри, в месте, куда очень тяжело добраться, образовалась опухоль… допустим, в позвоночнике, – Гален создал в воздухе между ними изображение сканограммы собственного позвоночника. – Допустим, здесь, рядом с концом этой пряди биотека, и примерно вот такого размера. И ты хочешь вырезать ее.
   Гауэн пристально смотрел на него.
   – Методами традиционной хирургии сюда очень сложно добраться. Но возможно. Если бы я решил использовать твой метод, то беспокоился бы том, что сфера может захватить окружающие нервные волокна и серьезно повредить их. Даже если бы ты смог убедить меня, что этого не произойдет, в процессе действия заклинания нервные волокна все равно могут оказаться серьезно травмированными. Залечить их со временем, в принципе, возможно, но, если ты спрашиваешь моего совета, то я бы предпочел традиционные методы. Они менее рискованны и более изучены.
   Гален кивнул. Он не мог продолжать расспросы, не выдав при этом своих намерений.
   Уголки губ Гауэна слегка изогнулись вверх, придав его лицу страдающее выражение.
   – Я знаю, что ты когда-то хотел стать целителем и восхищаюсь твоей попыткой превратить нечто, столь разрушительное, во что-то созидающее. Попытка, достойная одобрения. Но в этом случае, я думаю, что риск намного больше потенциальной пользы метода. Подобную работу можно выполнить, пользуясь традиционными приемами целительства магов, или современными хирургическими методами. Я бы прибег к твоему методу лишь в том случае, если бы не мог воспользоваться никаким другим.
   Гауэн замолчал и принялся снова пристально рассматривать изображение, висящее в воздухе между ними. Гален почувствовал, что Гауэн начал складывать вместе кусочки мозаики.
   Отвлекающий взмах руки, и Гален убрал изображение.
   – Спасибо за помощь. Я с самого начала знал, что это была дикая идея. Мне просто нужно было услышать эту оценку от кого-то еще, – Гален встал, пытаясь завершить разговор.
   – Мне бы хотелось, чтобы мое мнение оказалось более оптимистичным. Надеюсь, что ты не оставишь попыток найти позитивное применение своему заклинанию. Оно должно существовать, я в этом уверен, потому что биотек – наше благословение, завещанное нам таратимудами, и его предназначение – вести нас к благу, – Гауэн улыбнулся, его лицо осветилось ожиданием и надеждой. – Биотек, связанный с базовыми постулатами Вселенной, по своей природе обладает огромным потенциалом – как разрушительным, так и к созидательным. И иногда бывает очень трудно увидеть разницу. Когда мы достигнем полного, духовного единения с биотеком, то нашему взгляду откроется дорога, по которой следует идти. Мы испытаем озарение и, наконец, поймем, в чем состоит воля биотека, и в чем состоит воля Вселенной.
   Гален не ответил, и Гауэн тоже поднялся. В тесной комнатке воцарилось неловкое молчание.
   – Мне так жаль, что мы все больше отдаляемся друг от друга, – произнес Гауэн. – Мне известно, что у Предела случилось кое-что, о чем ты мне не можешь рассказать. Я бы хотел понять. И, даже не понимая, я считаю себя твоим другом. Я знаю, если бы не ты, Блейлок никогда бы не вернулся с Тенотка. За это я тебе бесконечно благодарен.
   Гален опустил глаза, припомнив, как мало его тогда волновала безопасность Блейлока.
   Гауэн взял его за руку, и Галеном овладело желание вырвать ее, но он подавил это желание.
   – Пожалуйста, не действуй опрометчиво. И не делай того, что может тебе повредить. Блейлок очень высоко отзывается о тебе, хотя, думаю, что ты можешь и не знать об этом. Он действительно верит в то, что ты ближе всех нас подошел к достижению единства с биотеком.
   Гален издал резкий, горький смешок, и Гауэн подскочил, выпустил его руку.
   – Это комплимент, – сказал Гауэн.
   – Знаю. Прости. Ты меня удивил, – Гален подошел к двери, нажал на панель, чтобы открыть ее. – Спасибо за помощь.
   – Рад, что мне представилась такая возможность, – Гауэн вышел в коридор, поклонился. – Да пребудет с тобой благословение Вирден.
   Гален поклонился, дверь между ними закрылась.
   Он выпрямился, и какое-то время стоял неподвижно, сконцентрировавшись на упражнениях на сосредоточение, заставляя мысли снова возвратиться на узкую, безопасную тропинку, укрепляя стены, отделяющие его от всего мира. А потом он сделал то, чего никогда не делал с тех пор, как оказался здесь. Опустился на колени перед нижним ящиком одежного шкафа и выдвинул его. Внутри одиноко лежал аккуратно свернутый, испачканный кровью шарф. Вид его произвел на Галена меньшее впечатление, чем он предполагал.
   Гален стянул перчатки, отложил их в сторону. Вытащил сверток из ящика, сел с ним на кровать. Провел обожженными пальцами по его покрытой выпуклостями узора и пятнами грязи поверхности.
   Сейчас она казалась такой далекой. Он почти позабыл, как выглядит ее лицо, как звучит ее голос. Трудно было поверить в то, что он когда-то любил, и она любила его, и они были счастливы, пусть даже недолго.
   Она верила в то, что во Вселенной существует определенный порядок, план. Она считала, что этот план выражается в законах природы. Порядок, установленный Богом. Она надеялась, что исследования биотека, которые она вела, помогут ей проникнуть в суть этого порядка. Она не знала о том, что их могущество не имеет отношения ни к какому замыслу никакого бога, что своим могуществом они обязаны Теням и призваны выполнять их замысел.
   Но, если бы она знала это, то, наверняка, сказала бы ему, что замысел Теней можно преодолеть, что ему незачем что-то уничтожать.
   Он пытался, к данному моменту уже долгое время пытался. Сейчас ему казалось, что это длится уже вечность.
   Но биотек хотел только одного – убивать, и Гален устал сражаться с ним.
   Если он сможет вырваться отсюда, ему останется убить всего двоих.
   Гален связался с органеллами, циркулирующими по всему его телу. Выбрал одну из находившихся внутри позвоночника, приказал ей двигаться вниз по кровеносному сосуду, огибающему трансивер и окружающие его нервные стволы. Сенсоры органеллы передавали изображение в его мозг. Он мысленно мог видеть плазму, текущую по капилляру, крупные, ромбообразные кровяные клетки, движущиеся по замысловатым траекториям впереди и сзади органеллы. Сквозь прозрачную стенку сосуда он смог разглядеть толстую золотистую прядь биотека, а на ее конце – раздувшееся образование, похожее на гроздь винограда. Трансивер.
   В такт слабым перепадам энергии, золотистая кожица становилась то темнее, то светлее, пульсировала, подчиняясь своему внутреннему ритму. Биотек жил, развивался, был частью его самого. Биотек, содержащий его ДНК, совместно с еще одной, неизвестной ДНК, соединился со всеми системами его организма, проник глубоко внутрь него, стал неким отражением его мозга, эхом его мыслей. Его ростом и функционированием управляли микросхемы, в которые была заложена воля создателей биотека – программа, побуждающая уничтожать. Когда биотек проник внутрь его тела, он перестал быть единым целым, стал чем-то, состоящим из двух частей, стал техномагом. Лишившись биотека, он потеряет целостность, лишится части самого себя. Те, кто потерял часть биотека: Элрик, Блейлок, многие другие, все они стали калеками.
   Гауэн мог верить в то, что биотек – священный путь к просветлению, но эти золотые нити связывали мага с тьмой. Ему захотелось выжечь их из своего тела, освободить себя.
   Неугомонная энергия биотека накапливалась, золотистое свечение сменилось ослепительно-желтым сиянием, его начал бить сильный озноб.
   Гален сосредоточился на упражнениях, замедлил ритм дыхания и сердцебиения. Ослепительная желтизна понемногу тускнела. Обычная пульсация возобновилась.
   Тени калечили живые существа, заставляли их служить себе, как они поступили с Анной. Их прошлая жизнь, желания, мысли, верования – все это было теперь для них потеряно. Так же, как было потеряно все, чем он был когда-то. Пока он жив, ему не избавиться от биотека.
   Мог ли он избавиться хотя бы от маленького его кусочка?
   Гален внимательно рассматривал сферические контуры трансивера. Этот приемопередатчик выглядел точно так же, как и все остальные в биотеке. Ничто внешне не указывало на то, что он обладает специфическими способностями, или предназначен для выполнения некой определенной задачи. Рядом с изображением трансивера появились данные: размер объекта и расстояние до него. Он сможет воспользоваться органеллой и передаваемыми ею данными для того, чтобы точно нацелиться на трансивер. Но насколько точно, он не знал.
   Гален раскачивался взад-вперед, прижав ладони к шарфу.
   Возможно, сейчас самое время присоединиться к ней.
   Она говорила, что ему нужно изменить себя к лучшему тремя путями: он должен открыть себя другим, открыться самому себе и открыть себя Богу. Первые два шага он сделал, но не до конца, и выбрал для этого неудачный способ. Как подступиться к третьему, он понятия не имел. Он не верил в Бога. А если бы Бог на самом деле существовал, и все случившееся произошло по Его воле, то Гален стал бы презирать Его почти так же сильно, как презирал сейчас самого себя. Значит, ему не выполнить ее последнего задания. Он потерпит неудачу, как это уже много раз случалось ранее.
   Помимо того, он знал, что выплывет наружу, если он снова откроется самому себе. Уничтожение.
   Смерть была для него наказанием, исполнение которого долго откладывалось. Что ж, если такова его судьба, ему останется лишь надеяться на то, что Круг найдет другой способ остановить Элизара.
   Кто-то должен остановить Элизара. Элизара и Разил, поправил себя Гален. Кто-то должен остановить Элизара и Разил.
   Золотистая гроздь трансивера задрожала, сменилась изображением лица Элизара.
   – Гален, ты во всем виноват. Если бы ты присоединился ко мне, если бы поделился со мной своим секретом, мне не пришлось бы делать ничего подобного.
   Гален рывком выпрямился, не понимая, где находится. Он чуть было не заснул. Уже поздно. Внезапно Гален понял, как сильно вымотался. Должно быть, органеллы погрузили его в сон, чтобы они могли лучше справляться со своей работой.
   Он забыл, на чем закончил упражнение. Начал заново, одновременно пытаясь встать. Но он слишком устал, что бы попытаться сделать то, что планировал. Ему необходим отдых.
   Разорвал контакт с органеллой, лег. Вернее, рухнул, чего сам от себя не ожидал.
   Больше всего на свете он хотел убить Элизара и Разил. Как здорово он чувствовал себя, когда убил Тилара. И будет чувствовать себя намного лучше, когда убьет этих двоих.

Глава 6

   Элрик лежал в темноте, пустота пульсировала, билась в его теле. У него больше не было сил сражаться, и он позволил ей заполнить свое тело. Он станет этой пустотой. Элрик не видел никакого смысла в продолжении сопротивления. Некоторые маги уже испытали все это и умерли. Они рассказывали ему о своей слабости, об усилиях, которые им приходилось прикладывать для того, чтобы продержаться еще какое-то время. Он всегда считал, что дело того стоит. Если в твоих силах творить благо, то всегда надо бороться за возможность продолжать это делать. Но сейчас Элрик чувствовал, что ему уже не совершить ничего достойного.
   Он не смог спасти Суум, не смог помочь ни одному жителю того бессчетного количества планет, которые были атакованы Тенями ранее. Маги находились в тайном убежище, в безопасности – теперь они могут обойтись без него. Он свой долг исполнил. Пора им, наконец, искать себе новых лидеров. А что касается Галена, то ему Элрик ничем не мог помочь. Он вновь и вновь ставил нужды ордена выше нужд собственного ученика, он лгал мальчику и тем самым окончательно разрушил их отношения. Он хотел, чтобы Гален смог найти дорогу, идя по которой он сможет когда-нибудь обрести счастье, но не видел, каким образом Гален сможет добиться этого. Возможно, Блейлоку удастся помочь ему. За время путешествия к Пределу отношения между ними наладились, и если и есть сейчас хотя бы один маг, способный повлиять на Галена, то это Блейлок. Но не он сам.
   Элрик мысленно одну за другой просматривал бесконечные картины уничтожения. Даже сейчас ему хотелось ощутить прежнюю близость с Суумом. Как когда-то он пропустил сквозь себя, прочувствовал гибель места силы, так и теперь ему необходимо было быть вместе с гибнущими жителями Суума. Он не мог позволить им умереть в одиночестве. А они, в свою очередь, составят ему компанию…
   К его сильному разочарованию, все картины воспринимались им, как нечто отдаленное: он не чувствовал потоков магмы, текущих по его венам, не ощущал глубоких, рваных ран в своем сердце, не чувствовал ветра, треплющего его опаленную, изуродованную кожу. Он ощущал только свою боль, хотя, возможно, разница была невелика.
   Мало что уцелело на планете. Он переходил от одного места к другому, вспоминая, какими они были когда-то, ему безумно хотелось снова ощутить то единство с планетой, которое когда-то чувствовал.
   Город Лок превратился в кладбище, в царство обугленных руин. Его населяли добрые люди, доставившие ему так много радости за то время, что он прожил там. Покойтесь с миром, мысленно желал он им.
   Его взгляд притягивала каменистая равнина, простирающаяся за окраиной города – его прежний дом. Джаб пробиралась по ее неровной, усеянной камнями, поверхности, зонд, закрепленный у нее на лбу, передавал изображение океана трепещущих зеленых мхов, окутанных покрывалом серого тумана. Джаб продвигалась вперед, прочь от города, и нечто, сначала принятое Элриком за синеватую тень, стало обретать очертания – это был явно предмет. Потом Элрик понял, что это один из жителей. Он лежал на земле. Ребенок, одетый в синий джемпер. Фа.
   Джаб ткнулась носом в бок Фа, принюхалась. После недолгого изучения она просунула нос под руку Фа, улеглась рядом с девочкой.
   Элрик представил себе, как он сам ложится рядом с ними, как под весом его тела проминается мягкий, влажный мох, представил руку Фа в своей руке, почувствовал тяжесть тела Джаб, прижимающейся к нему при каждом вдохе. Представил, как морской бриз холодит его кожу, продувает его насквозь, уносит прочь черноту и боль.
   Его тело погрузилось в зеленый ковер, прошло сквозь мхи, сквозь камни, опустилось вниз и влилось в подземные реки, проникло в микроорганизмы, населяющие планету, зашуршало в потоках магмы, плавно опускаясь все глубже, к жаркому центру планеты, от которого он был отрезан.
   Но даже в этом месте ему не удалось обрести покой. Голос прервал его отдых:
   – Элрик, уничтожение Суума – обман! Гален раскрыл его! Элрик!
   С огромным усилием Элрик открыл глаза. Боль вернулась, она снова пульсировала в нем в такт каждому удару сердца. Во тьме рядом с ним была не Фа, а Цирцея. Силуэт ее остроконечной шляпы навис над ним, в отблеске света, осветившем ее губы, Элрик заметил ряд блестящих зубов, тонкие линии морщин над верхней губой. Он уже видел ее, но был уверен в том, что встреча произошла не в его комнате, а снаружи, в коридоре, и, к тому же, несколькими часами ранее. Тогда она заметила, что он плохо выглядит.
   Элрику казалось, что он не в состоянии пошевелиться, не в состоянии говорить, но он открыл рот, заставил себя выдохнуть:
   – Суум?
   – Да. Все те изображения – обман. Гален попросил меня привести тебя в обсерваторию. Он покажет тебе доказательства того, что это неправда.
   Элрик не понимал, как можно было сфальсифицировать все те изображения. Но, возможно, надежда еще есть. Быть может, Суум еще цел. Более того, его просил прийти Гален.
   Но боль переполняла его, он был раздавлен ею.
   Цирцея создала под ним платформу, подняла его с кровати.
   – Я помогу тебе.
   Она придала платформе вид кресла. Элрик сгорбился, осел в кресле.
   Перед его мысленным взором Джаб по-прежнему прижималась к Фа, его ухо улавливало тихий шум ее ровного дыхания.
   Цирцея открыла дверь и, коснувшись платформы, заставила ее двигаться к выходу. В коридоре никого не было.
   Теплый туман окутал его, ощущение было приятным.
   Следующее, что осознал Элрик, было то, что платформа остановилась. Сейчас она висела в воздухе перед дверью обсерватории.
   – Ты можешь открыть для нас дверь? – спросила Цирцея.
   Элрик визуализировал заклинание связи с системами комнаты. Устройства запросили пароль, Элрик ввел его. Дверь открылась.
   Галена в комнате не было.
   Кресло внесло его внутрь. Элрик с усилием повернул голову назад, посмотрел на Цирцею. Она закрыла за ними дверь, и отточенным движением прикоснулась к ней иссохшим указательным пальцем. В этой точке возникло бледно-голубое, мерцающее сияние, растеклось по двери и окружающей дверь стене.
   Голова Элрика бессильно поникла.
   Платформа повернулась так, чтобы Цирцея оказалась перед ним. Тень от полей шляпы скрывала ее лицо, но губы были видны. Они растянулись в улыбке.
   – Должно быть, Гален отправился доложить об этом остальным членам Круга. Он рассказал мне, где искать доказательства. Если ты дашь мне доступ к системе, я найду их и покажу тебе.
   К Элрику медленно возвращалась способность соображать. Она создала щит, заперла его внутри комнаты. Ее заявления – обман. Цирцея предала свою клятву творить благо и сохранять солидарность. Крошечный уголек надежды, который она вдохнула в него, потух.
   Он глубоко вздохнул, заставил себя, несмотря на боль, сосредоточиться, а свое непослушное тело – выпрямиться.
   – Я не дам тебе доступ.
   Цирцея озадаченно покачала головой:
   – Ты что, не хочешь увидеть этого? Гален уверен, что нашел доказательства того, что Суум невредим. Конечно, он мог ошибиться. Только ты можешь точно определить это.
   Цирцея никогда не отличалась изобретательностью, все ее хитрости были такими же топорными, как и попытки добиться политического влияния.
   – Быть может, я уже умираю, но я – не идиот. Никаких доказательств здесь нет. И единственный обман, который я здесь увидел – это твой обман, Цирцея.
   Цирцея нахмурилась:
   – Очень хорошо. Со своей стороны, я предпочла бы отправить тебя на тот свет убаюканного сладкой сказкой. Но если ты настаиваешь – вот тебе горькая правда. Я должна достать код доступа, чтобы получить возможность выбраться отсюда без шума вместе с моими сторонниками. Дай мне код, и мы сядем на наши корабли, а вам сохраним жизнь, оставайтесь здесь, если хотите. В противном случае все маги умрут.
   – И как вы собираетесь убить их? – Элрик быстро составил сообщение. "Цирцея заперлась со мной в обсерватории. Она стремится завладеть кодом, чтобы улететь отсюда. Она утверждает, что у нее есть союзники среди магов". Визуализировал заклинание, чтобы отослать сообщение одновременно Блейлоку и Херазад. Биотек эхом отреагировал на его команду.
   – Это стало возможным благодаря твоему собственному ученику, – Цирцея наклонила голову, резкий свет упал на сеть морщин, покрывавших ее иссохшую щеку. Потом она пошевелилась, и ее лицо снова оказалось скрыто тенью полей шляпы. – Вспомни, если можешь, как мы собрались, чтобы приготовиться к отлету сюда. Тогда Блейлок выбрал меня в качестве своего спутника для путешествия к Пределу. Опасное задание, и тот, кто смог бы вернуться оттуда живым, определенно заслужил бы уважение в глазах магов, а его влияние сильно возросло бы. Круг, выбрав меня, оказал мне большую честь, и я была готова рискнуть жизнью, чтобы служить ему. Но мое место занял твой драгоценный Гален. А я, вместо того, чтобы лететь к Пределу, получила назначение в группу Херазад. Мы прилетели сюда раньше всех магов, чтобы все здесь подготовить, включая и те большие машины, с которыми вы, члены Круга, связаны.
   Она указала худой рукой на стену, сплошь покрытую изогнутыми металлическими устройствами. Они были окружены мерцающим голубоватым светом щитом.
   – Пока я выполняла порученную мне работу, я установила внутри энергетического генератора, самой крупной здесь машины, свое собственное устройство – бомбу.
   Элрик не получил никакого ответа на отправленные сообщения. Ему не хотелось втягивать в это Галена, но здесь могла потребоваться его сила. Он отослал еще одну копию сообщения.
   Цирцея сложила руки на груди так, что ее кисти скрылись в рукавах.
   – Если ты не дашь мне код, я взорву ее. Защитные заклинания Круга и щиты рухнут, возникнет невесомость, прекратится циркуляция воздуха, температура упадет. Ты, конечно, можешь подумать, что и в такой ситуации некоторые маги смогут выжить и добраться до своих кораблей. Ты можешь даже думать, что они уже сейчас, получив твое сообщение, спешат на помощь. Ничего подобного. В системе вентиляции – усыпляющий газ, он заполнил все комнаты, кроме твоей и этой. Все остальные маги сладко спят и ничем не могут помочь ни тебе, ни себе самим.
   Он недооценил Цирцею. Этот стратегический ход был намного более убедительным, чем первый. У него не было никакой возможности узнать, была ли ее угроза взорвать генератор реальной. Сейчас все машины были хорошо защищены, но во время сборки защита отсутствовала. А вот сонный газ был реальностью, Элрик был в этом уверен, в противном случае он бы уже давно получил ответ на свои сообщения.