Страница:
Приняв решение, Антон Дмитриевич подошел к Паленому сзади и осторожно коснулся его локтя:
– Дима...
– Чего тебе надо, козел?! – не оборачиваясь, дернул Паленый плечом.
Такое обращение было, по меньшей мере, оскорбительным. Даже по меркам мента... Пусть и бывшего...
Но Самохин заставил себя проглотить обиду:
– Дима, я знаю, кто это сделал...
Паленый, резко развернувшись, схватил Антона Дмитриевича за плечи. Встряхнул. Сильно, от всей души.
– Кто?! Какая блядь?!
Глаза "бригадира" разгорались сумасшедшим огнем...
Глава 16
1
2
3
4
– Дима...
– Чего тебе надо, козел?! – не оборачиваясь, дернул Паленый плечом.
Такое обращение было, по меньшей мере, оскорбительным. Даже по меркам мента... Пусть и бывшего...
Но Самохин заставил себя проглотить обиду:
– Дима, я знаю, кто это сделал...
Паленый, резко развернувшись, схватил Антона Дмитриевича за плечи. Встряхнул. Сильно, от всей души.
– Кто?! Какая блядь?!
Глаза "бригадира" разгорались сумасшедшим огнем...
Глава 16
1
Остаток дня Василий был до крайности невнимателен. Даже Татьяна заметила, что он полностью погружен в себя, в свои думы и переживания...
Да?.. Или нет?.. Вот что его мучило сейчас. Как же ему хотелось знать, какое отношение имеет Витос к тем убийствам, к которым и Василий в какой-то степени оказался причастен.
Так что Скопцов с невероятным трудом дождался семи часов вечера. После этого он отвез Татьяну домой, а сам, сославшись на дела, помчался в клуб. Привыкший всегда и во всем докапываться до истины, он спешил разобраться в своих сомнениях...
Несмотря на то что он подъехал довольно рано, большая часть мальчишек уже была в подвале. Все же этот клуб занял прочное место в жизни каждого из них. И Василию становилось по-настоящему страшно, когда он думал, что все его подозрения в отношении Витоса могут быть истинны...
Дверь оказалась не заперта, и Василий, толкнув ее, спокойно прошел внутрь помещения. Кто-то из мальчишек еще переодевался, кто-то уже вышел на разминку, а кто-то начинал с легким лязгом работать "на железе"...
Журналист шел по проходу меж самодельных тренажеров, в дальний угол, туда, где над столом склонился Витос. И те мальчишки, мимо которых он проходил, замолкали, оставляли свои занятия, наблюдая за происходящим. Каким образом закончился предыдущий визит этого высокого мужика, помнили все. И то, что он осмелился здесь появиться после столь бурного разговора с непобедимым командиром, вызывало у мальчишек далеко не спортивный интерес. Это должно было закончиться чем-то очень нехорошим...
Витос, чье внимание привлекла постепенно воцаряющаяся в зале тишина, молча, исподлобья наблюдал за приближением Василия. И взгляд его не предвещал незваному гостю ничего хорошего...
Но он не начал скандала. Просто с ленивым презрением поинтересовался у приблизившегося Василия:
– Ну, и чего приперся, жидяра?.. Тебя что, звал кто?..
– Да вот... – развел руками Скопцов. – Ты днем одну штучку потерял. Я ее тебе принес...
– Себе бы оставил, жид, – усмехнулся Витос. – Мне из твоих рук что-то брать противно.
Он явно провоцировал Василия на скандал, на драку... Но Скопцов, сохраняя на лице самую доброжелательную улыбку, вроде бы и не замечал неприкрытой издевки в словах Витоса. Не позволял себе выйти из состояния душевного равновесия.
– Так я вот что подумал – вдруг она тебе нужнее... – с этими словами журналист извлек из кармана нагретую в ладони дубинку и бросил ее на столешницу. – Знакомая вещица? А, Витя?..
Дубинка, прокатившись по столу, с негромким стуком упала на пол, где и остановилась. Витос с неподдельным интересом некоторое время смотрел на нее. А когда он поднял глаза на Василия...
Здесь не надо было никаких слов. Достаточно только взгляда. Долгого, понимающего, многозначительного...
– Витька, Витька... – покачал головой Скопцов. – Витька, Витька... Что же ты наделал?!
Сейчас он испытывал горечь и опустошение. Хороший парень оказался мерзавцем...
Мальчишки, все еще не понимающие толком, что происходит, но чрезвычайно заинтересованные, постепенно подтягивались все ближе и ближе. И Василий оказался в плотном кольце...
– А чего такого я наделал?.. – криво, неестественно как-то улыбнулся Витос.
– Ты стал убийцей, Витя... – Глупо было делать вид, что ничего не произошло. Оба собеседника прекрасно понимали друг друга. И им уже незачем было таить свое знание...
– Дрын! – не поворачивая головы, бросил в сторону Витос.
– Да, командир! – откликнулся высокий, но худощавый парень лет семнадцати.
– Дверь! – Мальчишка бросился куда-то в сторону.
Через несколько секунд там, у единственного выхода, за спиной Василия, громко звякнула щеколда.
– Меня сделали убийцей. – Ухмылка Витоса стала еще шире. Да и лицо немного разгладилось, стало спокойнее, добродушнее. – Я – солдат. А солдат должен убивать.
– Солдат убивает, – парировал Василий. – Но он не становится убийцей. Солдат – это в первую очередь защитник. А ты...
– Я и есть защитник. И вот они... – Витос обвел окружающих их пацанов рукой, – ...тоже защитники. Мы защищаем нашу страну от всякой нечисти... Но вряд ли ты это поймешь, жидок.
– В том-то и дело, что понимаю... – Василий не собирался сдаваться так просто. – Сейчас вы бьете и убиваете тех, кто не похож на вас... Но завтра это могут стать лысые... Или горбатые... Или просто старики и старухи... Может быть, в этой стране и надо что-то менять... Но твои методы не годятся. И ни к чему хорошему не приведут. Так же, как в свое время не привели ни к чему хорошему фашистов...
– Мы – не фашисты! – Витос даже со стула вскочил. Видно, удар Скопцова пришелся по больному для него месту. – Мы – защитники земли Русской!.. Мы – солдаты Отечества нашего! И дело наше – правое!..
– Я вижу. – Теперь улыбался Василий. Он понимал – отсюда его уже не выпустят. Пробиться с боем... Он мог бы попытаться, наверное, несмотря на то что противник значительно превосходил его численно. Но только перед ним были дети... И он не смог бы поднять на них руку, не говоря уже о том, чтобы "работать" на поражение. Фактически он уже смирился с неизбежным. И теперь пытался, пока есть такая возможность, постараться объяснить этим мальчишкам, что дорога, по которой они идут, ведет лишь в тюрьму...
– Я вижу, какие вы все смелые и ловкие, – продолжал улыбаться он. Хотя не до веселья ему сейчас было. – И дело ваше – правое. Тоже вижу. Не зря же на дело в масках ходите, лица прячете... Толпой одного не боитесь... И со спины хорошо бьете. Ловко. Вы шакалы, а не солдаты. Те тоже сильны и отважны только в стае...
Среди мальчишек послышался недовольный ропот... Один даже выкрикнул:
– Мужик, базар фильтруй!..
– Во! – уцепился за эти слова Василий. – И чирикать уже "по фене" научились! Скоро можно будет идти банки грабить!
– Заткнись, жидяра! – выкрикнул Витос. – Не тебе нас учить, что и как делать!
Теперь глаза крепыша горели злостью, руки ходили ходуном. Василий автоматически отметил это, думая: "Он – ненормальный. Психопат. Он опасен для окружающих..." Но вслух сказал:
– Хорошо. Я затыкаюсь... – И, после короткой паузы, добавил: – Как кончать-то будете?.. Шакалят своих, воспитанников, на меня натравишь?.. Натаскивать будешь?..
Опять по толпе подростков прокатился волной недовольный ропот. Но никто из них не бросился – не было на это команды вожака... Сказалась дрессировка.
– Нет. – Витос ответил после долгой, очень долгой паузы. – Я с тобой сам разберусь...
Он вышел из-за стола и не спеша, разминая на ходу плечи и кисти рук, направился в угол, где на полу четко был очерчен круг – место для проведения спаррингов.
– Иди сюда... – став на середину, позвал Василия. Даже ладонью поманил, подражая давно уже покойному Брюсу Ли.
Скопцов опять отметил, что разуваться Витос не стал... Надо понимать так, что спарринг этот – нешутейный. Сейчас его постараются убить... Но с одним противником, какой бы уровень подготовки у него ни был, Василий мог потягаться. И даже считал себя обязанным это сделать...
Так же разминая кисти рук, журналист шагнул в круг, глядя в белые от вселенской ненависти глаза парня, не вернувшегося с войны...
Да?.. Или нет?.. Вот что его мучило сейчас. Как же ему хотелось знать, какое отношение имеет Витос к тем убийствам, к которым и Василий в какой-то степени оказался причастен.
Так что Скопцов с невероятным трудом дождался семи часов вечера. После этого он отвез Татьяну домой, а сам, сославшись на дела, помчался в клуб. Привыкший всегда и во всем докапываться до истины, он спешил разобраться в своих сомнениях...
Несмотря на то что он подъехал довольно рано, большая часть мальчишек уже была в подвале. Все же этот клуб занял прочное место в жизни каждого из них. И Василию становилось по-настоящему страшно, когда он думал, что все его подозрения в отношении Витоса могут быть истинны...
Дверь оказалась не заперта, и Василий, толкнув ее, спокойно прошел внутрь помещения. Кто-то из мальчишек еще переодевался, кто-то уже вышел на разминку, а кто-то начинал с легким лязгом работать "на железе"...
Журналист шел по проходу меж самодельных тренажеров, в дальний угол, туда, где над столом склонился Витос. И те мальчишки, мимо которых он проходил, замолкали, оставляли свои занятия, наблюдая за происходящим. Каким образом закончился предыдущий визит этого высокого мужика, помнили все. И то, что он осмелился здесь появиться после столь бурного разговора с непобедимым командиром, вызывало у мальчишек далеко не спортивный интерес. Это должно было закончиться чем-то очень нехорошим...
Витос, чье внимание привлекла постепенно воцаряющаяся в зале тишина, молча, исподлобья наблюдал за приближением Василия. И взгляд его не предвещал незваному гостю ничего хорошего...
Но он не начал скандала. Просто с ленивым презрением поинтересовался у приблизившегося Василия:
– Ну, и чего приперся, жидяра?.. Тебя что, звал кто?..
– Да вот... – развел руками Скопцов. – Ты днем одну штучку потерял. Я ее тебе принес...
– Себе бы оставил, жид, – усмехнулся Витос. – Мне из твоих рук что-то брать противно.
Он явно провоцировал Василия на скандал, на драку... Но Скопцов, сохраняя на лице самую доброжелательную улыбку, вроде бы и не замечал неприкрытой издевки в словах Витоса. Не позволял себе выйти из состояния душевного равновесия.
– Так я вот что подумал – вдруг она тебе нужнее... – с этими словами журналист извлек из кармана нагретую в ладони дубинку и бросил ее на столешницу. – Знакомая вещица? А, Витя?..
Дубинка, прокатившись по столу, с негромким стуком упала на пол, где и остановилась. Витос с неподдельным интересом некоторое время смотрел на нее. А когда он поднял глаза на Василия...
Здесь не надо было никаких слов. Достаточно только взгляда. Долгого, понимающего, многозначительного...
– Витька, Витька... – покачал головой Скопцов. – Витька, Витька... Что же ты наделал?!
Сейчас он испытывал горечь и опустошение. Хороший парень оказался мерзавцем...
Мальчишки, все еще не понимающие толком, что происходит, но чрезвычайно заинтересованные, постепенно подтягивались все ближе и ближе. И Василий оказался в плотном кольце...
– А чего такого я наделал?.. – криво, неестественно как-то улыбнулся Витос.
– Ты стал убийцей, Витя... – Глупо было делать вид, что ничего не произошло. Оба собеседника прекрасно понимали друг друга. И им уже незачем было таить свое знание...
– Дрын! – не поворачивая головы, бросил в сторону Витос.
– Да, командир! – откликнулся высокий, но худощавый парень лет семнадцати.
– Дверь! – Мальчишка бросился куда-то в сторону.
Через несколько секунд там, у единственного выхода, за спиной Василия, громко звякнула щеколда.
– Меня сделали убийцей. – Ухмылка Витоса стала еще шире. Да и лицо немного разгладилось, стало спокойнее, добродушнее. – Я – солдат. А солдат должен убивать.
– Солдат убивает, – парировал Василий. – Но он не становится убийцей. Солдат – это в первую очередь защитник. А ты...
– Я и есть защитник. И вот они... – Витос обвел окружающих их пацанов рукой, – ...тоже защитники. Мы защищаем нашу страну от всякой нечисти... Но вряд ли ты это поймешь, жидок.
– В том-то и дело, что понимаю... – Василий не собирался сдаваться так просто. – Сейчас вы бьете и убиваете тех, кто не похож на вас... Но завтра это могут стать лысые... Или горбатые... Или просто старики и старухи... Может быть, в этой стране и надо что-то менять... Но твои методы не годятся. И ни к чему хорошему не приведут. Так же, как в свое время не привели ни к чему хорошему фашистов...
– Мы – не фашисты! – Витос даже со стула вскочил. Видно, удар Скопцова пришелся по больному для него месту. – Мы – защитники земли Русской!.. Мы – солдаты Отечества нашего! И дело наше – правое!..
– Я вижу. – Теперь улыбался Василий. Он понимал – отсюда его уже не выпустят. Пробиться с боем... Он мог бы попытаться, наверное, несмотря на то что противник значительно превосходил его численно. Но только перед ним были дети... И он не смог бы поднять на них руку, не говоря уже о том, чтобы "работать" на поражение. Фактически он уже смирился с неизбежным. И теперь пытался, пока есть такая возможность, постараться объяснить этим мальчишкам, что дорога, по которой они идут, ведет лишь в тюрьму...
– Я вижу, какие вы все смелые и ловкие, – продолжал улыбаться он. Хотя не до веселья ему сейчас было. – И дело ваше – правое. Тоже вижу. Не зря же на дело в масках ходите, лица прячете... Толпой одного не боитесь... И со спины хорошо бьете. Ловко. Вы шакалы, а не солдаты. Те тоже сильны и отважны только в стае...
Среди мальчишек послышался недовольный ропот... Один даже выкрикнул:
– Мужик, базар фильтруй!..
– Во! – уцепился за эти слова Василий. – И чирикать уже "по фене" научились! Скоро можно будет идти банки грабить!
– Заткнись, жидяра! – выкрикнул Витос. – Не тебе нас учить, что и как делать!
Теперь глаза крепыша горели злостью, руки ходили ходуном. Василий автоматически отметил это, думая: "Он – ненормальный. Психопат. Он опасен для окружающих..." Но вслух сказал:
– Хорошо. Я затыкаюсь... – И, после короткой паузы, добавил: – Как кончать-то будете?.. Шакалят своих, воспитанников, на меня натравишь?.. Натаскивать будешь?..
Опять по толпе подростков прокатился волной недовольный ропот. Но никто из них не бросился – не было на это команды вожака... Сказалась дрессировка.
– Нет. – Витос ответил после долгой, очень долгой паузы. – Я с тобой сам разберусь...
Он вышел из-за стола и не спеша, разминая на ходу плечи и кисти рук, направился в угол, где на полу четко был очерчен круг – место для проведения спаррингов.
– Иди сюда... – став на середину, позвал Василия. Даже ладонью поманил, подражая давно уже покойному Брюсу Ли.
Скопцов опять отметил, что разуваться Витос не стал... Надо понимать так, что спарринг этот – нешутейный. Сейчас его постараются убить... Но с одним противником, какой бы уровень подготовки у него ни был, Василий мог потягаться. И даже считал себя обязанным это сделать...
Так же разминая кисти рук, журналист шагнул в круг, глядя в белые от вселенской ненависти глаза парня, не вернувшегося с войны...
2
– ...Пошли! – Паленый, придирчиво оглядев себя в автомобильное зеркало заднего вида, поправил черную шапочку-маску с прорезями для глаз. Передернул затвор автомата, досылая патрон в патронник. Повернулся к сидящему рядом Самохину:
– Че расселся-то?! Приехали...
– Да, конечно... – торопливо согласился Самохин.
Сейчас на нем была точно такая же маска, скрывающая лицо, серо-голубой омоновский камуфляж, на коленях лежал такой же, как у "бригадира", "АКСУ"... А машина, в которой они оба сидели, неброская серая "шестерка", стояла возле кафе Фархада...
...Тогда, "У дяди Вани", когда Самохин сказал Паленому, что знает, кто организовал убийство Самого, "бригадир" как будто с ума сошел.
– Поехали! Прямо сейчас и поехали! – тряс он Антона Дмитриевича. – Покажешь мне этих уродов! Я им все объясню!
– Да нас и за оцепление не выпустят, – вяло отбивался Самохин. – И вообще...
Он примерно представлял, что может произойти, если дать "бригадиру" полную волю. Но и изменить уже ничего не мог...
– Слушай... – напрягся Паленый, осененный какой-то идеей. – А может, ты мне просто гонишь, а?! Рисуешь из себя, типа, крутого... С понтом под зонтом, а сам под дождем. А?!
– Ты чего, Дима?! – Такое предположение оскорбило Самохина. И напугало. – Я просто не думал, что так получится... Думал, они на Алыма пашут...
– Ты бы думал поменьше, а делал – побольше! – отмахнулся Паленый. – Пошли!
Самохину не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Оцепление они преодолели достаточно легко – просто идущий впереди Паленый коротким жестом отодвинул в сторону загораживающего проход милицейского сержанта, на ходу сунув что-то тому в ладонь. Сержант, воровато оглянувшись, быстро переложил это "что-то" в карман и развернулся к проходившим мимо него спиной. Глядя на него, Самохин вдруг подумал о деградации правоохранительных органов, к которым и сам в прошлом имел отношение.
За чертой оцепления стояли две иномарки, а возле них, переминаясь с ноги на ногу и покуривая, топтались человек пять "пацанов" из "бригады" Паленого. Увидев стремительно приближающегося старшего, подобрались, подтянулись, побросали окурки. Чутье у этой братии поразительное – очень тонко чувствуют приближающуюся опасность...
– Поехали! – Не останавливаясь и никому ничего не объясняя, Паленый начал устраиваться в своей иномарке.
Так как "бригадир" по праву занял место рядом с водителем, Самохину пришлось тесниться на заднем сиденье, меж двух "качков". Этих двоих он и по именам-то не знал. И, кажется, никогда не встречался ранее. Но это не мешало "пацанам" время от времени бросать в сторону начальника службы безопасности откровенно угрожающие взгляды.
"А не станет ли это поездкой в одну сторону?.." – подумал Самохин. И стало ему очень неуютно в комфортабельном салоне иномарки, и вообще в этом городе, и даже в этом мире...
...Паленый общался с Совой и Горынычем сам. Но очень недолго. Потом отошел в сторону, закурил. Сейчас он напряженно что-то обдумывал...
– Где у нас та приблуда, "красная"? – поинтересовался у одного из приближенных. – Хоть цела?..
– Да все на месте, Димыч! – откликнулся тот.
– Тогда мотнись, привези... Понадобится.
"Пацан" кивнул и выскочил из помещения. Самохин сидел в углу. Он чувствовал себя здесь лишним, ненужным, бесполезным. На него не обращали внимания, смотрели как на неодушевленный предмет.
Отъезжавший вернулся минут через двадцать. В руках у него был какой-то тюк, который он осторожно опустил на пол.
– Все здесь... – легонечко пнул ногой принесенное.
– Добряк, – кивнул Паленый.
Он склонился над тюком. А когда разогнулся, в его руках была серо-голубая пятнистая куртка. "Бригадир" развернул ее перед собой, встряхнул. Самохин с удивлением заметил нанесенную на спину надпись большими желтыми буквами: "ОМОН". Интересно, что же задумал Паленый?
Разъяснилось это очень скоро.
– Фархад – падла, – сообщил окружившим его "пацанам" "бригадир". – Его чурки отработали Бориса. Верняк. Мы должны с ним разобраться.
Все молчали – словам Паленого его люди верили безоговорочно. Прозвучал только один вопрос:
– Кто с тобой, Димыч?
– Кто?.. – Паленый медленно огляделся. Неожиданно взгляд его остановился на Самохине. – А вот он! Пусть отрабатывает свой "косяк"!
На лицах большей части присутствующих появилось недовольное выражение. Но спорить никто не стал.
– А этих... – коротко остриженный крепыш со сломанным носом кивнул в сторону Совы и Горыныча, забившихся в противоположный от Самохина угол, – куда девать?
– В Красную, – равнодушно отмахнулся Паленый.
Можно было подумать, что речь шла о каком-нибудь мусоре. – Они нам без надобности.
"Пацаны" грубо поволокли рецидивистов к выходу. А "бригадир" небрежно бросил в сторону Самохина скомканное обмундирование:
– Одевайся. Сейчас поедем.
– Куда поедем? – спросил Самохин, поймав летящий ему прямо в лицо камуфляж.
– Как это – "куда"?! – удивился Паленый. – Фархада, суку, мочить!
– Как мочить?! – Растерянность Самохина перерастала в панику.
– Легко. – Паленый уже натягивал форменные брюки. Неожиданно он остановился, подозрительно покосился на начальника службы безопасности. – Может, ты не хочешь? Так ты решай, с кем ты! С нами или...
Тут он коротко кивнул в сторону входной двери, за которой уже скрылись уводимые бандитами рецидивисты.
– ...или с ними.
Предложенный выбор был небогат. Вода в Красной и летом была изрядно холодна. А уж зимой...
– И куда же я денусь... – Тяжело вздохнув, Самохин начал переодеваться.
– Это ты правильно сказал! – Паленый уже застегивал куртку. – Ну, что?.. Пошли?..
Самохин несколько раз глубоко вздохнул и положил руку на рычажок открывания дверцы. Пальцы мелко дрожали.
– Ты бы автомат зарядил, – вроде бы и доброжелательно, но с небольшой долей металла в голосе посоветовал Паленый. – И запомни... Начнешь финтить – первая пуля чурбану, вторая – тебе. Уяснил?..
– Уяснил. – Самохин дослал патрон.
Они поднялись на крыльцо кафе. Паленый отбил короткую дробь на дверном полотне.
– Чиво?.. – Открывший дверь крепкий азербайджанец не успел договорить – тяжелый удар прикладом автомата в лицо швырнул его на пол.
– Вперед! – Паленый первым перескочил через недвижимое тело охранника. И Антону Дмитриевичу ничего не оставалось, как последовать за ним.
Они ворвались в зал кафе, где в окружении примерно десятка своих людей находился Фархад.
– На пол! На пол, бля, суки! Лежать! – хриплым басом ревел из-под маски Паленый, поводя стволом автомата из стороны в сторону.
– Всем лечь! Работает ОМОН! – вторил ему Самохин.
Они остановились около входа. У противоположной стены топтались азербайджанцы, неуверенно косясь в сторону своего авторитета. Подчиняться человеку в форме – это было у них в крови, заложено с детства, чуть ли не на генетическом уровне... Но в то же время, если они будут беспрекословно подчиняться местным ментам, всесильному авторитету это может не понравиться... Они решали этот крайне сложный для себя вопрос, одновременно прикрывая собственными спинами Фархада от пришельцев. И стрелять в него сейчас было просто невозможно.
Пауза слишком затягивалась.
– На пол, я сказал! – прохрипел Паленый.
Но в его голосе не было прежней уверенности. А азербайджанцы постепенно начинали приходить в себя, расправлять плечи, шевелить усами...
– Стрелять буду! – выкрикнул Самохин и поднял ствол автомата немного вверх, направив его в потолок над головами азеров. Честно говоря, он и сам не мог бы сказать, выстрелит сейчас или нет...
Патовую ситуацию разрешил сам авторитет. Встав с места, Фархад распорядился на родном языке:
– Делайте, как они сказали. Я с ними сам поговорю...
Азербайджанцы стали ложиться на пол, лицом вниз. Причем большинство делало это весьма охотно – они выполняли распоряжение своего авторитета. И в то же время не ссорились с ментами. Короче, все складывалось так, что и волки были сыты, и овцы оставались целы.
Дождавшись, пока все его охранники окажутся на полу, Фархад, грозно растопырив усы, обратился к двоим "камуфлированным" на хорошем русском языке:
– Вы знаете, кто я такой?! Да я!..
Наверное, должна была последовать какая-то угроза... Но азербайджанскому авторитету не дали договорить.
– Мочи, бля! – заорал Паленый, нажимая на спуск своего автомата. Автомат Самохина ударил с секундной задержкой.
Маленькие злые пули рванули дорогой костюм на груди и животе Фархада, отбрасывая тучное тело авторитета к стене. В отличие от Паленого, который с волчьим рычанием от живота поливал свинцом все вокруг, Самохин стрелял короткими, скупыми очередями. И более прицельно. Последняя, короткая очередь из трех пуль пришлась прямо в лицо азербайджанца...
– Уходим! – Паленый, расстрелявший все патроны, рванул Антона Дмитриевича за рукав. Тот, выпустив еще одну очередь над начинающими подниматься курчавыми головами, бросился следом за ним к двери.
Валявшийся на пороге охранник уже начал было приходить в себя, шевелиться... Но Паленый "успокоил" его, с разбегу, как заправский футболист, ударив ногой по чернявой голове.
Уже через несколько секунд "шестерка" сорвалась с места.
– Автоматы – за спинку сидений! – командовал Самохину сидевший за рулем Паленый. – Куртки и маски – туда же!
Антон Дмитриевич послушно выполнял указания "бригадира". Он сейчас ни о чем не мог думать – в голове стоял звон. Возможно, это были всего лишь последствия стрельбы в замкнутом помещении. Возможно, что-то другое...
"Шестерка", визжа покрышками, сделала один поворот, потом – еще один...
– Здесь! – Паленый уже выскакивал из машины. – Фули расселся! Уходим!
Вслед за "бригадиром" Самохин нырнул на заднее сиденье большой иномарки с наглухо затонированными стеклами, ожидавшей их на этом месте. Еще не успела захлопнуть дверца, а машина уже тронулась и, постепенно набирая скорость, покатила в сторону, противоположную той, откуда недавно прибыла "шоха"...
– Как там?.. – не оборачиваясь, спросил сидевший за рулем крепыш.
– Все ништяк, братуха! – довольно осклабился Паленый. – Все ништяк! "Черный" ответил по полной программе!
Широкая ладонь бригадира весьма ощутимо приложилась к плечу Самохина.
– И Антоха молодец! Вел себя как мужик!
Антон Дмитриевич невольно съежился под этим ударом. Оказывается, не так уж много и надо, чтобы тебя считали мужиком...
А отомстивший за старого друга Паленый пребывал в состоянии легкой эйфории. Вроде как небольшую порцию кокаина нюхнул или таблетку "экстези" употребил.
– Вот теперь, Антоха, ты точно наш! – весело улыбаясь, говорил он Самохину. – Свой в доску пацан...
– Че расселся-то?! Приехали...
– Да, конечно... – торопливо согласился Самохин.
Сейчас на нем была точно такая же маска, скрывающая лицо, серо-голубой омоновский камуфляж, на коленях лежал такой же, как у "бригадира", "АКСУ"... А машина, в которой они оба сидели, неброская серая "шестерка", стояла возле кафе Фархада...
...Тогда, "У дяди Вани", когда Самохин сказал Паленому, что знает, кто организовал убийство Самого, "бригадир" как будто с ума сошел.
– Поехали! Прямо сейчас и поехали! – тряс он Антона Дмитриевича. – Покажешь мне этих уродов! Я им все объясню!
– Да нас и за оцепление не выпустят, – вяло отбивался Самохин. – И вообще...
Он примерно представлял, что может произойти, если дать "бригадиру" полную волю. Но и изменить уже ничего не мог...
– Слушай... – напрягся Паленый, осененный какой-то идеей. – А может, ты мне просто гонишь, а?! Рисуешь из себя, типа, крутого... С понтом под зонтом, а сам под дождем. А?!
– Ты чего, Дима?! – Такое предположение оскорбило Самохина. И напугало. – Я просто не думал, что так получится... Думал, они на Алыма пашут...
– Ты бы думал поменьше, а делал – побольше! – отмахнулся Паленый. – Пошли!
Самохину не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Оцепление они преодолели достаточно легко – просто идущий впереди Паленый коротким жестом отодвинул в сторону загораживающего проход милицейского сержанта, на ходу сунув что-то тому в ладонь. Сержант, воровато оглянувшись, быстро переложил это "что-то" в карман и развернулся к проходившим мимо него спиной. Глядя на него, Самохин вдруг подумал о деградации правоохранительных органов, к которым и сам в прошлом имел отношение.
За чертой оцепления стояли две иномарки, а возле них, переминаясь с ноги на ногу и покуривая, топтались человек пять "пацанов" из "бригады" Паленого. Увидев стремительно приближающегося старшего, подобрались, подтянулись, побросали окурки. Чутье у этой братии поразительное – очень тонко чувствуют приближающуюся опасность...
– Поехали! – Не останавливаясь и никому ничего не объясняя, Паленый начал устраиваться в своей иномарке.
Так как "бригадир" по праву занял место рядом с водителем, Самохину пришлось тесниться на заднем сиденье, меж двух "качков". Этих двоих он и по именам-то не знал. И, кажется, никогда не встречался ранее. Но это не мешало "пацанам" время от времени бросать в сторону начальника службы безопасности откровенно угрожающие взгляды.
"А не станет ли это поездкой в одну сторону?.." – подумал Самохин. И стало ему очень неуютно в комфортабельном салоне иномарки, и вообще в этом городе, и даже в этом мире...
...Паленый общался с Совой и Горынычем сам. Но очень недолго. Потом отошел в сторону, закурил. Сейчас он напряженно что-то обдумывал...
– Где у нас та приблуда, "красная"? – поинтересовался у одного из приближенных. – Хоть цела?..
– Да все на месте, Димыч! – откликнулся тот.
– Тогда мотнись, привези... Понадобится.
"Пацан" кивнул и выскочил из помещения. Самохин сидел в углу. Он чувствовал себя здесь лишним, ненужным, бесполезным. На него не обращали внимания, смотрели как на неодушевленный предмет.
Отъезжавший вернулся минут через двадцать. В руках у него был какой-то тюк, который он осторожно опустил на пол.
– Все здесь... – легонечко пнул ногой принесенное.
– Добряк, – кивнул Паленый.
Он склонился над тюком. А когда разогнулся, в его руках была серо-голубая пятнистая куртка. "Бригадир" развернул ее перед собой, встряхнул. Самохин с удивлением заметил нанесенную на спину надпись большими желтыми буквами: "ОМОН". Интересно, что же задумал Паленый?
Разъяснилось это очень скоро.
– Фархад – падла, – сообщил окружившим его "пацанам" "бригадир". – Его чурки отработали Бориса. Верняк. Мы должны с ним разобраться.
Все молчали – словам Паленого его люди верили безоговорочно. Прозвучал только один вопрос:
– Кто с тобой, Димыч?
– Кто?.. – Паленый медленно огляделся. Неожиданно взгляд его остановился на Самохине. – А вот он! Пусть отрабатывает свой "косяк"!
На лицах большей части присутствующих появилось недовольное выражение. Но спорить никто не стал.
– А этих... – коротко остриженный крепыш со сломанным носом кивнул в сторону Совы и Горыныча, забившихся в противоположный от Самохина угол, – куда девать?
– В Красную, – равнодушно отмахнулся Паленый.
Можно было подумать, что речь шла о каком-нибудь мусоре. – Они нам без надобности.
"Пацаны" грубо поволокли рецидивистов к выходу. А "бригадир" небрежно бросил в сторону Самохина скомканное обмундирование:
– Одевайся. Сейчас поедем.
– Куда поедем? – спросил Самохин, поймав летящий ему прямо в лицо камуфляж.
– Как это – "куда"?! – удивился Паленый. – Фархада, суку, мочить!
– Как мочить?! – Растерянность Самохина перерастала в панику.
– Легко. – Паленый уже натягивал форменные брюки. Неожиданно он остановился, подозрительно покосился на начальника службы безопасности. – Может, ты не хочешь? Так ты решай, с кем ты! С нами или...
Тут он коротко кивнул в сторону входной двери, за которой уже скрылись уводимые бандитами рецидивисты.
– ...или с ними.
Предложенный выбор был небогат. Вода в Красной и летом была изрядно холодна. А уж зимой...
– И куда же я денусь... – Тяжело вздохнув, Самохин начал переодеваться.
– Это ты правильно сказал! – Паленый уже застегивал куртку. – Ну, что?.. Пошли?..
Самохин несколько раз глубоко вздохнул и положил руку на рычажок открывания дверцы. Пальцы мелко дрожали.
– Ты бы автомат зарядил, – вроде бы и доброжелательно, но с небольшой долей металла в голосе посоветовал Паленый. – И запомни... Начнешь финтить – первая пуля чурбану, вторая – тебе. Уяснил?..
– Уяснил. – Самохин дослал патрон.
Они поднялись на крыльцо кафе. Паленый отбил короткую дробь на дверном полотне.
– Чиво?.. – Открывший дверь крепкий азербайджанец не успел договорить – тяжелый удар прикладом автомата в лицо швырнул его на пол.
– Вперед! – Паленый первым перескочил через недвижимое тело охранника. И Антону Дмитриевичу ничего не оставалось, как последовать за ним.
Они ворвались в зал кафе, где в окружении примерно десятка своих людей находился Фархад.
– На пол! На пол, бля, суки! Лежать! – хриплым басом ревел из-под маски Паленый, поводя стволом автомата из стороны в сторону.
– Всем лечь! Работает ОМОН! – вторил ему Самохин.
Они остановились около входа. У противоположной стены топтались азербайджанцы, неуверенно косясь в сторону своего авторитета. Подчиняться человеку в форме – это было у них в крови, заложено с детства, чуть ли не на генетическом уровне... Но в то же время, если они будут беспрекословно подчиняться местным ментам, всесильному авторитету это может не понравиться... Они решали этот крайне сложный для себя вопрос, одновременно прикрывая собственными спинами Фархада от пришельцев. И стрелять в него сейчас было просто невозможно.
Пауза слишком затягивалась.
– На пол, я сказал! – прохрипел Паленый.
Но в его голосе не было прежней уверенности. А азербайджанцы постепенно начинали приходить в себя, расправлять плечи, шевелить усами...
– Стрелять буду! – выкрикнул Самохин и поднял ствол автомата немного вверх, направив его в потолок над головами азеров. Честно говоря, он и сам не мог бы сказать, выстрелит сейчас или нет...
Патовую ситуацию разрешил сам авторитет. Встав с места, Фархад распорядился на родном языке:
– Делайте, как они сказали. Я с ними сам поговорю...
Азербайджанцы стали ложиться на пол, лицом вниз. Причем большинство делало это весьма охотно – они выполняли распоряжение своего авторитета. И в то же время не ссорились с ментами. Короче, все складывалось так, что и волки были сыты, и овцы оставались целы.
Дождавшись, пока все его охранники окажутся на полу, Фархад, грозно растопырив усы, обратился к двоим "камуфлированным" на хорошем русском языке:
– Вы знаете, кто я такой?! Да я!..
Наверное, должна была последовать какая-то угроза... Но азербайджанскому авторитету не дали договорить.
– Мочи, бля! – заорал Паленый, нажимая на спуск своего автомата. Автомат Самохина ударил с секундной задержкой.
Маленькие злые пули рванули дорогой костюм на груди и животе Фархада, отбрасывая тучное тело авторитета к стене. В отличие от Паленого, который с волчьим рычанием от живота поливал свинцом все вокруг, Самохин стрелял короткими, скупыми очередями. И более прицельно. Последняя, короткая очередь из трех пуль пришлась прямо в лицо азербайджанца...
– Уходим! – Паленый, расстрелявший все патроны, рванул Антона Дмитриевича за рукав. Тот, выпустив еще одну очередь над начинающими подниматься курчавыми головами, бросился следом за ним к двери.
Валявшийся на пороге охранник уже начал было приходить в себя, шевелиться... Но Паленый "успокоил" его, с разбегу, как заправский футболист, ударив ногой по чернявой голове.
Уже через несколько секунд "шестерка" сорвалась с места.
– Автоматы – за спинку сидений! – командовал Самохину сидевший за рулем Паленый. – Куртки и маски – туда же!
Антон Дмитриевич послушно выполнял указания "бригадира". Он сейчас ни о чем не мог думать – в голове стоял звон. Возможно, это были всего лишь последствия стрельбы в замкнутом помещении. Возможно, что-то другое...
"Шестерка", визжа покрышками, сделала один поворот, потом – еще один...
– Здесь! – Паленый уже выскакивал из машины. – Фули расселся! Уходим!
Вслед за "бригадиром" Самохин нырнул на заднее сиденье большой иномарки с наглухо затонированными стеклами, ожидавшей их на этом месте. Еще не успела захлопнуть дверца, а машина уже тронулась и, постепенно набирая скорость, покатила в сторону, противоположную той, откуда недавно прибыла "шоха"...
– Как там?.. – не оборачиваясь, спросил сидевший за рулем крепыш.
– Все ништяк, братуха! – довольно осклабился Паленый. – Все ништяк! "Черный" ответил по полной программе!
Широкая ладонь бригадира весьма ощутимо приложилась к плечу Самохина.
– И Антоха молодец! Вел себя как мужик!
Антон Дмитриевич невольно съежился под этим ударом. Оказывается, не так уж много и надо, чтобы тебя считали мужиком...
А отомстивший за старого друга Паленый пребывал в состоянии легкой эйфории. Вроде как небольшую порцию кокаина нюхнул или таблетку "экстези" употребил.
– Вот теперь, Антоха, ты точно наш! – весело улыбаясь, говорил он Самохину. – Свой в доску пацан...
3
Когда в кабинет Михайлова ворвался начальник УУР, тот как раз вместе с ребятами собирался выезжать для задержания подозреваемого в убийстве на еврейском кладбище.
– Да что же это такое! – с порога запричитал полковник. – Что здесь, в конце концов, происходит?
– Вы это о чем?.. – с некоторым удивлением поинтересовался Игорь. Трое оперативников из его отделения стояли молча. Только переглядывались между собой.
– О чем?! – Полковник разве что не плакал. – Это же Чикаго какой-то, а не нормальный российский город! Шагу пройти невозможно – то там, то тут на труп криминальный напорешься!
– Что-то случилось? – Игорь делал вид, что не замечает истерики начальника.
– Случилось! – выкрикнул тот в ответ.
– Что именно?..
– Полчаса назад из двух автоматов был расстрелян Фархад Муслимов! Убийцы с места происшествия скрылись!
– Оп-па! – Игорь даже на стул опустился, наплевав на субординацию. – Вон оно, значит, как оказалось!..
– Вы это о чем?.. – с некоторой настороженностью покосился полковник на Михайлова.
– Да так... – ответил тот. – О своем все, о девичьем... Что, убили его?
– Пока жив... В реанимации... Но состояние критическое, и до утра он скорее всего не доживет... Множественные проникающие огнестрельные ранения туловища и головы. С повреждением внутренних органов...
– От души постарались, – хмыкнул кто-то за спиной Игоря.
Они не были бездушными людьми. И к смерти, рядом с которой ходили каждый день, не привыкли. К ней привыкнуть невозможно. Но только каждый из них работал не первый год и прекрасно знал, кто такой Фархад Муслимов... Как и то, сколько смертей на совести этого человека.
– Короче, так! – Начальник наконец-то вспомнил, какую должность он занимает. – Приказ генерала – все на раскрытие этого дела! На место происшествия! Понятно?..
– Понятно! – послушно кивнул Игорь. Хотя насчет места происшествия у него было свое, несколько отличное от начальственного, мнение...
Как-то сам собой вспомнился разговор с Самохиным... Его реакция на слова Игоря о нерусских исполнителях убийства Лося... И очень быстрое исчезновение с места происшествия, которое не осталось им не замеченным...
– Ну, тогда вперед! – Полковник вышел из кабинета, даже не прикрыв за собой дверь. И еще какое-то время слышалось его удаляющееся бормотание. Что-то опять насчет Чикаго.
– Ну что, народ?.. – Михайлов оглянулся на своих подчиненных. – По коням?..
– На место происшествия? – тяжело вздохнул кто-то из ребят.
Игорь прекрасно их понимал – только что вернулись с места убийства Лося, где провели на морозе чуть ли не целый день.
– Нет, хлопцы! – отмахнулся Михайлов. – На месте происшествия и дежурной смены хватит. А нам с вами придется в другое место скатать...
Перед тем как покинуть кабинет, уже одетый для улицы Игорь набрал телефонный номер:
– Максим?.. Тут такое дело... У нас сыплет, как из рога изобилия. Труп за трупом. Так что придется тебе там выкручиваться самому. Со своим войском! Ты справишься?.. Ну, удачи!
Повесив трубку, начальник отделения торопливо выскочил из кабинета. Догонять ребят...
– Да что же это такое! – с порога запричитал полковник. – Что здесь, в конце концов, происходит?
– Вы это о чем?.. – с некоторым удивлением поинтересовался Игорь. Трое оперативников из его отделения стояли молча. Только переглядывались между собой.
– О чем?! – Полковник разве что не плакал. – Это же Чикаго какой-то, а не нормальный российский город! Шагу пройти невозможно – то там, то тут на труп криминальный напорешься!
– Что-то случилось? – Игорь делал вид, что не замечает истерики начальника.
– Случилось! – выкрикнул тот в ответ.
– Что именно?..
– Полчаса назад из двух автоматов был расстрелян Фархад Муслимов! Убийцы с места происшествия скрылись!
– Оп-па! – Игорь даже на стул опустился, наплевав на субординацию. – Вон оно, значит, как оказалось!..
– Вы это о чем?.. – с некоторой настороженностью покосился полковник на Михайлова.
– Да так... – ответил тот. – О своем все, о девичьем... Что, убили его?
– Пока жив... В реанимации... Но состояние критическое, и до утра он скорее всего не доживет... Множественные проникающие огнестрельные ранения туловища и головы. С повреждением внутренних органов...
– От души постарались, – хмыкнул кто-то за спиной Игоря.
Они не были бездушными людьми. И к смерти, рядом с которой ходили каждый день, не привыкли. К ней привыкнуть невозможно. Но только каждый из них работал не первый год и прекрасно знал, кто такой Фархад Муслимов... Как и то, сколько смертей на совести этого человека.
– Короче, так! – Начальник наконец-то вспомнил, какую должность он занимает. – Приказ генерала – все на раскрытие этого дела! На место происшествия! Понятно?..
– Понятно! – послушно кивнул Игорь. Хотя насчет места происшествия у него было свое, несколько отличное от начальственного, мнение...
Как-то сам собой вспомнился разговор с Самохиным... Его реакция на слова Игоря о нерусских исполнителях убийства Лося... И очень быстрое исчезновение с места происшествия, которое не осталось им не замеченным...
– Ну, тогда вперед! – Полковник вышел из кабинета, даже не прикрыв за собой дверь. И еще какое-то время слышалось его удаляющееся бормотание. Что-то опять насчет Чикаго.
– Ну что, народ?.. – Михайлов оглянулся на своих подчиненных. – По коням?..
– На место происшествия? – тяжело вздохнул кто-то из ребят.
Игорь прекрасно их понимал – только что вернулись с места убийства Лося, где провели на морозе чуть ли не целый день.
– Нет, хлопцы! – отмахнулся Михайлов. – На месте происшествия и дежурной смены хватит. А нам с вами придется в другое место скатать...
Перед тем как покинуть кабинет, уже одетый для улицы Игорь набрал телефонный номер:
– Максим?.. Тут такое дело... У нас сыплет, как из рога изобилия. Труп за трупом. Так что придется тебе там выкручиваться самому. Со своим войском! Ты справишься?.. Ну, удачи!
Повесив трубку, начальник отделения торопливо выскочил из кабинета. Догонять ребят...
4
Максим Оболенский отключил сотовый, засунул его в карман куртки. Критически осмотрел сидящее перед ним "войско"...
На капитана с ожиданием смотрели совсем еще юная инспектор ОППН и пятнадцатилетний мальчик. И с этой компанией он сейчас должен будет отправиться на захват опасного преступника... Здорово!
Максим встал с места.
– Марина... Вы не могли бы пока посидеть здесь? Какое-то время... Пока ребята наши не подъедут. А мы с Георгием сходим, посмотрим подвал, где работать будем... Глупо туда вот так просто, с кондачка вваливаться... Мы договорились?
Марина торопливо кивнула головой – разумеется, договорились! И это ее безоговорочное согласие изрядно порадовало старшего опера. Значит, какое-то время девушка будет сидеть здесь безвылазно, ждать тех самых "наших ребят", которые сейчас выехали на другое происшествие в другом конце города.
– Нам идти далеко, Георгий? – спросил Максим у Кравченко.
– Да тут ходу минут пять, не больше!
– Тогда пошли.
– Вы... – На лице Гошки появилось сомнение. – Один пойдете?!
– А что?.. – равнодушно сказал Максим. – Нам нужен батальон с артиллерией?..
– Ну... – Мальчишка все еще сомневался. – Их ведь много там...
– Так мы внутрь и не пойдем. – Максим незаметно скосился в сторону прислушивающейся к разговору Марины. – Просто посмотрим...
Мальчишка не соврал – уже через пять минут они были на месте.
– Этот подвал?.. – спросил капитан у прижавшегося рядом с ним к стеночке пацана.
– Этот, – почему-то шепотом ответил тот. – Во-он та дверь.
– Понятно. Дверь обычно запирают?
– Ну... Когда как. По-разному бывает...
– Пошли. – Оболенский двинулся вперед. Гошка после некоторых раздумий подался за ним.
Дверь оказалась запертой.
– Какой-нибудь условный сигнал есть? – вполголоса спросил оперативник. – Ну, что свой пришел, не чужак...
– Постучать надо...
– Стучи, – коротко приказал Оболенский.
Мальчик еще раз с недоумением смерил его взглядом, но ничего не сказал. Подняв руку, отбил длинную рваную дробь на металлической двери.
Оперативник приложил палец к губам и прислушался. Там, внутри, явно кто-то был. Но этот "кто-то" не спешил гостеприимно распахнуть дверь...
"Еще раз", – жестом показал Максим мальчишке. Тот повторил условный стук, только на этот раз приложил немного больше усилий.
Послышался скрежет металла о металл. Дверь начала открываться, и тогда Максим коротким, но очень точным, можно сказать, экономным движением убрал стоящего перед ним Гошку в темноту, себе за спину. Сам неслышно шагнул вперед...
– Привет! – Оболенский дружелюбно улыбнулся стоящему за дверью мальчишке. – Мне командир нужен. Он здесь?
Мальчишка, растерянно оглянувшись назад, неуверенно пробормотал:
– Да, здесь...
– Так я пройду к нему? – Максим спрашивал для проформы, потому что он и так уже вошел в небольшое подвальное помещение, руками мальчишек переоборудованное в спортзал. Оперативник окинул подвал быстрым цепким взглядом...
Количество встречающих незваного гостя было крайне невелико. Проще говоря, всего один, очень маленький, мальчуган. Остальные столпились в углу. Из-за их спин Оболенский не мог видеть, что там происходит. Но хорошо слышал ритмичные глухие удары...
"Наверное, я вовремя..." – подумал он. А вслух спросил "швейцара":
– Так где командир?
– Вон там... – Не особенно чистый палец вытянулся, указывая на спины толпящихся ребят. И опять мальчишка посмотрел в ту сторону с каким-то почти мистическим страхом в глазах...
На капитана с ожиданием смотрели совсем еще юная инспектор ОППН и пятнадцатилетний мальчик. И с этой компанией он сейчас должен будет отправиться на захват опасного преступника... Здорово!
Максим встал с места.
– Марина... Вы не могли бы пока посидеть здесь? Какое-то время... Пока ребята наши не подъедут. А мы с Георгием сходим, посмотрим подвал, где работать будем... Глупо туда вот так просто, с кондачка вваливаться... Мы договорились?
Марина торопливо кивнула головой – разумеется, договорились! И это ее безоговорочное согласие изрядно порадовало старшего опера. Значит, какое-то время девушка будет сидеть здесь безвылазно, ждать тех самых "наших ребят", которые сейчас выехали на другое происшествие в другом конце города.
– Нам идти далеко, Георгий? – спросил Максим у Кравченко.
– Да тут ходу минут пять, не больше!
– Тогда пошли.
– Вы... – На лице Гошки появилось сомнение. – Один пойдете?!
– А что?.. – равнодушно сказал Максим. – Нам нужен батальон с артиллерией?..
– Ну... – Мальчишка все еще сомневался. – Их ведь много там...
– Так мы внутрь и не пойдем. – Максим незаметно скосился в сторону прислушивающейся к разговору Марины. – Просто посмотрим...
Мальчишка не соврал – уже через пять минут они были на месте.
– Этот подвал?.. – спросил капитан у прижавшегося рядом с ним к стеночке пацана.
– Этот, – почему-то шепотом ответил тот. – Во-он та дверь.
– Понятно. Дверь обычно запирают?
– Ну... Когда как. По-разному бывает...
– Пошли. – Оболенский двинулся вперед. Гошка после некоторых раздумий подался за ним.
Дверь оказалась запертой.
– Какой-нибудь условный сигнал есть? – вполголоса спросил оперативник. – Ну, что свой пришел, не чужак...
– Постучать надо...
– Стучи, – коротко приказал Оболенский.
Мальчик еще раз с недоумением смерил его взглядом, но ничего не сказал. Подняв руку, отбил длинную рваную дробь на металлической двери.
Оперативник приложил палец к губам и прислушался. Там, внутри, явно кто-то был. Но этот "кто-то" не спешил гостеприимно распахнуть дверь...
"Еще раз", – жестом показал Максим мальчишке. Тот повторил условный стук, только на этот раз приложил немного больше усилий.
Послышался скрежет металла о металл. Дверь начала открываться, и тогда Максим коротким, но очень точным, можно сказать, экономным движением убрал стоящего перед ним Гошку в темноту, себе за спину. Сам неслышно шагнул вперед...
– Привет! – Оболенский дружелюбно улыбнулся стоящему за дверью мальчишке. – Мне командир нужен. Он здесь?
Мальчишка, растерянно оглянувшись назад, неуверенно пробормотал:
– Да, здесь...
– Так я пройду к нему? – Максим спрашивал для проформы, потому что он и так уже вошел в небольшое подвальное помещение, руками мальчишек переоборудованное в спортзал. Оперативник окинул подвал быстрым цепким взглядом...
Количество встречающих незваного гостя было крайне невелико. Проще говоря, всего один, очень маленький, мальчуган. Остальные столпились в углу. Из-за их спин Оболенский не мог видеть, что там происходит. Но хорошо слышал ритмичные глухие удары...
"Наверное, я вовремя..." – подумал он. А вслух спросил "швейцара":
– Так где командир?
– Вон там... – Не особенно чистый палец вытянулся, указывая на спины толпящихся ребят. И опять мальчишка посмотрел в ту сторону с каким-то почти мистическим страхом в глазах...