Казанцев Кирилл. Скрытая камера

   – Да, конечно, поезжайте! Я только рада буду! – И несчастный старый еврей твердо верил в то, что так оно и есть на самом деле. – Вечером сама к вам приеду! А сейчас ключи возьмете у соседки. Ну, вы знаете, у кого...
   – Спасибо, спасибо, милая! Я буду тебя ждать вечером...
   Остальное было просто – в ближайшем супермаркете Ковалевич набрал продуктов и выпивки, у выхода поймал тачку и уехал на дачу Ирины. На всякий случай, в целях конспирации, такси отпустил на въезде в дачный поселок, а потом полчаса тащился по жидкой грязи, волоча пакеты с продуктами и проклиная свою тяжелую судьбу.
   У соседки, тети Маши, которая была лет на пятнадцать моложе самого Изи и присматривала, конечно, не бескорыстно, за дачным участком и домиком Ирины, получил ключи.
   Только когда Ковалевич тщательно запер за собой дверь и, тяжело дыша, рухнул в уютное кресло, привезенное сюда специально для него, он наконец-то почувствовал себя в относительной безопасности. Он был почти дома.
   Оставшееся до вечера время Ковалевич искал выход из того положения, в котором оказался. И не находил... Сколько он сможет прятаться? Неделю, максимум – две... Потом его либо "вычислят", либо у него просто закончатся деньги. А без денег в этой стране спрятаться невозможно.
   Заграничных счетов у него никогда не было. И, наверное, уже не будет. ЗАО "Интеграл" ему не принадлежало полностью. Да и не могло принадлежать. Слишком большие деньги крутились в деле. И разве же такое по карману старому больному еврею, отсидевшему два срока?
   ...К Мезенцеву Ковалевича "подтянул" один из его приятелей. Спикер, в то время еще экономический советник губернатора, как раз искал надежного директора для очередной финансовой пирамиды. Вот и предложили ему Изю... Мезенцев, пообщавшись с кандидатом лично, сразу же понял, что перед ним не самонадеянный дурак. И не мошенник. То есть человеку можно найти лучшее применение... Вот тогда и родилось ЗАО "Интеграл", которое неизменно процветало, несмотря на все кризисы, девальвации, инфляции... Во многом благодаря предпринимательскому таланту самого Ковалевича, во многом – благодаря надежному покровительству Мезенцева.
   Спикер платил Изе достойную по всем меркам зарплату, не сильно вникал в повседневные дела фирмы, предоставляя ему почти полную свободу действий. Ковалевичу не на что было пожаловаться, и до недавних пор он был вполне доволен жизнью.
   Да, кстати, тот его приятель... Ну, благодаря которому он познакомился со столь значительным человеком... Так вот, он плохо кончил. Пирамида лопнула, а ее директора просто убили. И Ковалевич догадывался, кто стоит за этим убийством, хотя и никогда не произносил этого имени вслух.
   ...Ближе к вечеру, когда Ковалевич уже изрядно откушал привезенного с собой коньяка, его лысую голову вдруг посетила светлая, можно сказать, гениальная мысль! И он сам удивился, почему не додумался до этого раньше!
   Ему не было нужды прятаться! Наоборот! Необходимо идти с повинной! Причем не в милицию – ментам ни Зуб, ни Мезенцев не по зубам! А идти надо в ФСБ! И тогда сами чекисты будут его прятать как крайне нужного им свидетеля! Явка с повинной разом снимала все проблемы!
   Обрадованный Ковалевич даже подхватился и принялся искать по шкафам и шкафчикам бумагу, чтобы заранее подготовить документ. Но только, к большому его сожалению, ничего, кроме пары рулонов пипифакса, в домике не оказалось. Наверное, Изя впервые пожалел, что занимался с Ириной в этом домике не диктовкой, а несколько другими делами. Но жалей не жалей... Что-либо изменить он не мог, поэтому вернулся к коньяку...
   Уже в сумерках Ковалевич услышал шуршание шин подъезжающей машины. "Иришка!" – обрадовался еврей. Машина, верткая и скоростная "восьмерка", на которой ездила его молодая любовница, тоже была подарена им.
   Переполняемый радостью в предвкушении свидания, Ковалевич даже попытался встать навстречу своей Джульетте, чтобы, открыв дверь, обнять ее. Правда, покинуть кресло у него как-то не получилось – увлекшись, Изя хватил лишку...
   Шаги по дорожке, стук калитки... Бряканье ключа в дверном замке...
   Ковалевич, блаженно жмурясь, смотрел на дверь. Сейчас она откроется, и в эту комнату впорхнет эфирное создание, воплощение красоты... Его надежда и защитница...
   Когда в комнату вошли два угрюмых мордоворота характерной наружности, старый еврей все еще верил в существование светлой и бескорыстной любви...

6

   Разумеется, везти к себе домой, в холостяцкую однокомнатную квартиру, насквозь пропахшую табачищем, посторонних ему женщину и ребенка Василий не мог. Тем более ребенка... Настенька смотрела на здоровенного дядьку с откровенным испугом и жалась к матери, готовая в любой момент залиться слезами. Оно и понятно – для нее сейчас Василий ничем не отличался от той троицы. А объяснять... Да что можно объяснить пятилетнему ребенку, пережившему стресс, который и не каждому взрослому по силам?!
   Поэтому Скопцов принял нелегкое для себя решение – направился в квартиру матери...
   ...С матерью у него отношения сложились не самые простые. Доктор наук, профессор Красногорского университета, она сейчас работала в Германии, в Бремене. Вроде бы все у нее там было нормально – хорошо устроилась, наметился брак с немцем, коллегой... Но она не понимала своего сына. Ни тогда, когда он оставил университет из-за так называемой "несчастной любви"... Ни тогда, когда он отправился в Чечню, пусть и не добровольцем, но в то же время не пытаясь отмазаться... Ни теперь, когда он категорически отвергал ее предложения перебраться в тихую и спокойную Европу, оставив "эту варварскую страну" на произвол судьбы...
   А Василий, как ни старался, не сумел объяснить матери, почему он поступает именно так, а не иначе.
   Но тем не менее отношения у них были ровные, доброжелательные. Вот только двухкомнатная квартира, принадлежащая матери, оставалась для него табу. Не любил он там бывать. Почему – сам не знал. Может быть, потому, что все его детство прошло с бабушкой, в той самой квартире, где он сейчас и жил. А к матери он приходил в гости. Ей всегда было некогда – то она училась, то писала диссертацию, то отправлялась в командировку.
   Скупой короткий поцелуй в щеку, короткий мазок руки по волосам... И он опять остается с бабушкой.
   Только за квартирой все же должен был кто-то присматривать. И Василий вынужден был приезжать сюда хотя бы раз в неделю, в тот день, когда приходила уборщица. Ну и прочие мелочи. Заплатить за электричество, за коммунальные услуги... За телефон...
   Скопцов втащил сумки на третий этаж стандартного панельного дома, открыл дверь и предложил Татьяне:
   – Проходите, не стесняйтесь...
   – Да я и не стесняюсь. – Женщина гордо повела плечиком и, обнимая дочку, прошла внутрь.
   Пока Василий втащил сумки и разулся, она уже была в комнате. Стояла посредине, с любопытством оглядываясь по сторонам:
   – Это и есть твое "надежное место"?
   – Ну да... – Скопцов тоже оглянулся вокруг. – А что? Не нравится?
   – Не знаю, чем было хуже у Марины? – Женщина даже улыбнулась слегка.
   – До сих пор не поняла? – вопросом на вопрос ответил Василий.
   Лицо Татьяны изменилось, она прижала к себе девочку:
   – Извини, Вася. И... Спасибо тебе.
   – Ладно, обустраивайтесь!
   Скопцов снял ключи от квартиры матери с общей своей связки, протянул Татьяне:
   – Держи. Но выходить пока я бы тебе не советовал. Эта хата надежна. Я ничем с тобой не связан, а это жилище ничем не связано со мной. Тебя здесь никто не найдет. Ну а я поехал...
   Василий направился к двери.
   – Подожди, Вася... – Татьяна шла следом.
   – Завтра заеду, узнаю, как тут у вас дела...
   – Подожди... – Женщина осторожно коснулась его руки. – Спасибо тебе... И извини меня...
   – Да пустое! – отмахнулся Скопцов. – Это я пошутил неудачно!
   – Не за то... – Женщина отвернулась. Но даже со спины было заметно, как вдруг покраснели мочки ее ушей. – Там, во дворе... Я вдруг подумала, что ты прикуришь и... уйдешь. Оставишь нас... Ты не представляешь, как мне было страшно!
   – Ну, знаешь!..
   Василий вспыхнул было, но тут же остыл. Она ведь не виновата в том, что живет в городе, что никогда не была на войне и не знает того, что спецназ своих не бросает. При любом раскладе...
   – Короче, проехали!
   Развернувшись, Скопцов чуть ли не бегом выскочил на площадку. Он не хотел продолжать этот разговор. Все равно ничего не сможет ей объяснить. Просто живет он так... Руководствуясь правилами войны...
   "А ведь она очень красивая..." – думал Василий, спускаясь по лестнице.

Глава 9

1

   Спец был занят делом. Сидя за столом и тихонько мурлыкая себе под нос какую-то мелодию, он готовил к завтрашней работе патроны.
   К боеприпасам он всегда относился бережно и с любовью. Каждый боевой патрон – это чья-то жизнь... Или чья-то смерть... Его всегда волновали эти маленькие, но тяжелые цилиндрики – настоящие властители человеческих жизней.
   Спец осматривал патроны. Искал мелкие, незаметные дилетанту повреждения, которые завтра могли бы привести к срыву "заказа". Высматривал пятнышки окиси у капсюлей, проверял, не болтается ли пуля в гильзе... Он привык работать так: один выстрел – одно попадание. Одно попадание – один труп.
   В остальном проблем не будет. Сегодня он тщательнейшим образом изучил места предстоящей работы, определил маршруты выдвижения и отхода после акции, прикинул, каким образом лучше работать.
   Он одинаково хорошо умел пользоваться винтовкой и пистолетом, ножом и обыкновенной веревкой. Здесь, в этом "заказе", годилась только винтовка – Зуб сразу предупредил, что оба объекта имеют специальную подготовку. Стало быть, нежелательно приближаться к ним. И работать придется с дальнего расстояния. В городских условиях это, конечно, сложнее. Но ему такое не в первый раз.
   Закончив осмотр патронов, Спец сложил их в небольшую, чем-то напоминающую портсигар коробочку. Закрыв ее, сунул в карман висящей на вешалке куртки. Старательно застегнул клапан.
   Первым будет тот, что постарше. Сразу, с утра, когда у ментов пересмена. Второй – немного попозже, в течение дня... Но в любом случае он управится за этот день. А пока – спать. Здоровый и глубокий сон – залог завтрашнего успеха.

2

   Василий долго не мог уснуть. Сказалось пережитое им нервное возбуждение, мощнейший выброс адреналина в кровь. Поэтому он все вспоминал подробности дневной схватки.
   Он вовсе не страдал излишней мнительностью. Ему и ранее приходилось не только бить, но и убивать людей голыми руками. Но там, в Чечне, это были враги. Чужие... А здесь... Какие-никакие, но все же свои... То есть сейчас вставали проблемы в области морали. Вот он и старался проанализировать, насколько правильным был его поступок.
   Мог ли он в тот момент поступить иначе? Работать не на поражение? Наверное, нет. И если бы он пожалел этих гоблинов, то они бы не пожалели ни Татьяну, ни Настеньку... Ни его самого, попадись он им в руки. А как "развлекается" сегодняшняя братва, он знал не понаслышке. Значит, его действия были вполне оправданы и адекватны угрозе.
   В какой-то степени успокоив себя этими выводами, Скопцов потихоньку начал проваливаться в пучину сна – дала о себе знать дневная усталость. Во сне к нему пришла Татьяна. Красивая, цветущая, улыбающаяся и почему-то в ярком летнем платье.
   И едва Василий хотел ей сказать что-то очень доброе и ласковое, как в его сон ворвался телефонный звонок.
   Очумело вертя головой – уж слишком реальным был сон, – Василий соскочил с дивана и схватил телефонную трубку:
   – Да?
   – Василий Арсеньевич? – послышался встревоженный мужской голос.
   – Какого черта?! – взъярился Скопцов. – Вы хоть знаете, сколько сейчас времени?!
   – Это неважно, – уверенно ответил собеседник. Василий аж остолбенел от такой наглости, а тот продолжал: – У меня имеется убийственный материал в отношении Мезенцева и его шайки! Убийственный, причем в какой-то степени в полном смысле этого слова!
   – Это ты мне подсовывал все эти схемы? – Любопытство оказалось сильнее раздражения.
   – Это тоже неважно. Важно другое – этот материал вам очень многое объяснит, на многое откроет глаза. К сожалению, я не могу доставить вам его лично – по моему, за мной следят... Поэтому вам придется забрать его самому. Компьютерный диск лежит в ячейке камеры хранения железнодорожного вокзала. Записывайте номер и код!
   – А не пошел бы ты!.. – ругнулся Скопцов. – Что я, сейчас туда поеду, что ли?!
   – Можете завтра... – смилостивился собеседник. – Но непременно возьмите! Это очень важно!
   – Слушай, зачем ты мне всю эту дребедень пихаешь?!
   – Я уверен, что вы сумеете этим правильно распорядиться... – И невидимый собеседник оборвал связь.
   – Вот же гад! – возмутился Василий. – Что он там еще придумал, рожа уродская?!
   С тоской покосившись на диван – понимал, что сегодня уже вряд ли уснет, – Василий тяжело вздохнул и направился на кухню готовить себе кофе. Попутно включил телевизор – просто чтобы не грызла тоска, чтобы в пустом доме не давила на уши тишина.
   "Наверное, возраст... – думал Скопцов, размешивая душистый напиток. – Может, пора бы остепениться?.. Обзавестись семьей... Детишки..."
   Отхлебнув приготовленного кофе, Василий шагнул в комнату, и уже с порога его слух резанула очень знакомая фамилия. Шел ночной, итоговый выпуск местных новостей, и из динамиков телевизора ясно послышалось: "Сумин"... Расплескивая кофе, Скопцов подскочил к "ящику" и до упора вывернул регулятор громкости.
   Строгий диктор с подобающим случаю выражением лица рассказывал о том, что не далее как вчера скоропостижно скончался ветеран МВД, бывший начальник управления уголовного розыска УВД области Федор Михайлович Сумин.
   Дальше Скопцов уже не слушал. Не до того было. До этой минуты у него еще теплилась надежда на то, что старый опер жив, просто скрывается где-то. Сейчас такой надежды уже не было.
   Федор Михайлович умер... Причем Василий был уверен, что умер он не сам по себе... Его убили. Об этом даже не говорили, а громко, во всю глотку кричали последние события, свидетелем и непосредственным участником которых довелось стать Скопцову. И не столь уж тут важно, что стало причиной смерти – пуля снайпера, яд или просто сильный удар кулака под сердце...
   В эту минуту Василий дико, до боли, пожалел о том, что не стал днем заниматься допросом напавших на Татьяну гоблинов. Он даже не знал, из чьей они "команды"...
   А на экране появился фотопортрет покойного. Простое русское лицо, высокий лоб, переходящий в обширную залысину... И глаза... Добрые и умные, они внимательно смотрели на тех, с кем пришлось расстаться этому человеку...
   – Ну, суки!.. – Василий изо всех сил ударил кулаком по столу. – Ну, теперь держитесь!..

3

   Так уж получилось, что эту же программу новостей смотрела и Татьяна Сумина.
   Конечно, она не была слабонервной истеричкой. Многое видела, о многом узнала за годы своей службы в милиции. И все равно этот день оказался для нее слишком уж насыщенным. Она просто не могла уснуть. Лежала рядом с мерно посапывающей во сне Настенькой и пыталась отыскать какой-нибудь фильм, переключаясь с канала на канал.
   ...Известие о смерти отца было подобно тяжелому удару под дых. Татьяна захлебнулась вдруг загустевшим воздухом. Смотрела на портрет и не видела его из-за застилавшей глаза пелены слез.
   Опомнилась только тогда, когда рядом беспокойно заворочалась Настя. Прижала ребенка к себе, приласкала, тихонечко бормоча в розовое ушко что-то успокаивающее... В большей степени не для нее, а для себя самой...
   Конечно, все люди смертны... Но это был ОТЕЦ! Один из двух самых дорогих для нее в этой жизни людей. Человек, которому она всегда и во всем верила, который всю жизнь был для нее образцом.
   Соскочив с постели, Татьяна заметалась по комнате. Надо было бы позвонить Скопцову... Но в горячке и в запарке, еще переживая недавнее происшествие, она просто забыла спросить его номер телефона. Она попыталась отыскать его в блокноте, лежащем на тумбочке рядом с аппаратом, но только ни на букву "В", ни на букву "С" его не было... Только потом женщина сообразила, что матери не было нужды записывать телефон собственного сына – она наверняка знала его на память.
   И тогда Татьяна приняла решение самостоятельно. Да, она обязана этому немного странному парню. И пока что он всегда оказывался прав... Но речь идет не о его, а о ее отце!
   Как бы там ни было, что бы ей ни грозило, но она непременно придет завтра попрощаться с отцом. Да и что ей может грозить там, в окружении товарищей по оружию и старых друзей отца!

4

   Спец не спеша шел по улицам утреннего Красногорска... Лавировал в толпе спешащих на работу прохожих, ничем не привлекая к себе внимания. Среднего роста, среднего телосложения, в неброской и недорогой, но добротной одежде... Средний человек, один из тысяч или даже миллионов сограждан! Возможно, вот эта усредненность – встретишь на улице, заглянешь в лицо и через минуту забудешь – обеспечила ему долгожительство в той профессии, которой он занимался.
   Спец никуда не торопился – маршрут выдвижения на огневой рубеж был рассчитан до минуты прошлым вечером. Он шел, слегка покачивая серебристым кейсом, праздно поглядывая по сторонам и щурясь на неяркое осеннее солнышко, которое сегодня наконец-то порадовало горожан своим появлением.
   Это только в плохих детективах киллеры непременно носятся по городским улицам на скрипящих покрышками автомашинах, работают через посредников или состоят членами организаций.
   Настоящий киллер всегда и всюду – одиночка. Только одиночка и никак иначе! Любой помощник, независимо от того, чем он занимается – водит машину, или принимает "заказы", или ведет наружное наблюдение за объектом, – потенциально опасен. Он знает намного больше, чем эти простые люди, которые спешат по каким-то своим делам навстречу Спецу.
   Спец всегда работал один. При этом никогда не пользовался автомобилем. Автомобиль – это лишняя зацепка для следаков, лишний след... Проще проехать на автобусе. Даже при введении ментами пресловутого плана "Перехват" маршрутные автобусы не останавливаются и не проверяются.
   Вот и сегодня Спец остался верен себе – выстояв свое на остановке общественного транспорта, втиснулся в "маршрутку". Кого-то задел углом кейса, кому-то ненароком наступил на ногу... Перед обоими "потерпевшими" вежливо извинился – ему не нужны беспочвенные конфликты. Не надо привлекать к себе внимания без особой на то необходимости.
   Проехав пару остановок, вышел из душного салона автобуса. Взглянув на часы, удовлетворенно хмыкнул – выдвижение проходило с опережением графика в четыре минуты. Беспечно улыбаясь, Спец пошел по улице в направлении дома, где проживал Старыгин.
   ...То ли государство так озаботилось жилищным вопросом отставника, то ли сам подполковник, уйдя со службы в большой бизнес, подсуетился, но только факт налицо – жил Виктор Борисович в новом доме, в престижном микрорайоне города.
   Микрорайон этот еще совсем недавно был обыкновенным пустырем, заросшим кустами полыни да бурьяном. Теперь жилые дома росли на нем, как грибы осенью. Подрядчики выискивали место, ставили очередные хоромы для "новых русских" впритык друг к другу.
   Именно по этой причине Спец собирался "работать" Старыгина дома. Не возле дома, не у подъезда, а прямо в квартире. Этому способствовала новостройка, обосновавшаяся как раз напротив подъезда "объекта". Дом еще не вступил в стадию отделки, и поэтому серьезной охраны здесь не было. Ну, спал в вагончике какой-то дед... Так на того и внимания-то обращать не стоило! Все равно, даже если и увидит, он ничего не запомнит. Потому как постоянно пребывает в той или иной степени подпития.
   А Спец еще с вечера озаботился тем, чтобы сторожу "повезло" и он "случайно" нашел кошелек, в котором болтались полторы сотни плюс немного мелочи. Тоже расчет – "найди" тот побольше, ну, например, пятисотенную, задумался бы. Может, домой что купить?.. А при нынешних ценах на полторы сотни можно лишь одно – от души попить технического спирта. Что, собственно, сторож вчера и сделал...
   Так что Спец совершенно спокойно, никем не замеченный, вошел в подъезд недостроенного дома. Не спеша поднялся на пятый этаж, прошел в глубину одной из комнат, которую он также выбрал прошлым вечером. Уложил свой кейс на кирпичи, открыл. С минуту – запас времени у него еще был – полюбовался на лежащую внутри разобранную винтовку. Потом приступил к работе...
   Четкими, отработанными движениями собрал "винторез", закрепил оптику, вскинул оружие к плечу и навел его на нужные окна... "Отличное" – похвалил себя. Извлек из кармана куртки коробочку с патронами, отделил две штуки, снарядил магазин. Вставив магазин, дослал патрон в патронник. Все. Оружие было готово к бою...
   Стрелять придется из глубины помещения – слишком много глаз в доме напротив. И дело не в том, что услышат звук выстрела или увидят огонь и дым... Винтовка снабжена прибором бесшумной и беспламенной стрельбы, в просторечии "глушителем". Но кому-то из живущих в доме и дела нет до того, что там за палка высунулась из окна, а какой-нибудь "новый русский", всерьез озабоченный собственной безопасностью, глядишь, и призадумается. Да еще и выводы сделает. А это совсем не нужно...
   Спец еще раз заглянул в оптику... Нет, ему было чем гордиться – он все рассчитал верно! Вон какая-то женщина – судя по возрасту, жена объекта – суетится на кухне, накрывая на стол! Конечно же, объект должен быть на работе или на службе к девяти. Значит, выходить ему надо или сейчас, или через двадцать минут, это уже зависит от наличия собственного автотранспорта.
   Спец насторожился – заметил какое-то движение в глубине кухни. Подняв винтовку к плечу, увидел через оптику немолодого подтянутого мужчину. По всей видимости, это и был объект – фотографии не предоставили, только словесный портрет. Вещь зачастую субъективная и неточная... Но вроде бы похож...
   Спец навел перекрестие прицела на лицо вошедшего в кухню, задержал дыхание и плавно потянул спусковой крючок...

5

   Виктор Борисович Старыгин в тот день с самого утра чувствовал себя не совсем в своей тарелке. О том, что он не стал жертвой "кидалова" со стороны старого знакомого, а пал жертвой форс-мажорных обстоятельств, он узнал из утреннего выпуска новостей, в котором также сообщалось о безвременной кончине Сумина. Эта неожиданная весть поразила его, и сейчас он ощущал некоторый моральный дискомфорт – нехорошо подумал о человеке, честил его всякими словами.
   И хотя они никогда не были друзьями – представители "старшеньких" и "младшеньких" между собой не дружат, не поощряется это руководителями обоих "контор", – но они были знакомы, общались... А после своих необоснованных и несправедливых выпадов, пусть и заочных, Старыгин вообще считал своим долгом присутствовать на гражданской панихиде.
   Именно туда он и собирался ехать после завтрака, когда в двадцать минут девятого выходил на кухню. Остановился в дверях, поправляя галстук...
   Супруга подполковника, склонившись к микроволновке, готовила в это время горячие бутерброды и в сторону мужа даже не смотрела. Поэтому и не смогла потом объяснить офицерам из следственной группы ФСБ, что услышала раньше – то ли звон разбиваемого стекла, то ли вязкий шлепок... Но тяжелое падение тела привлекло ее внимание. Обернувшись, она увидела, что муж лежит на полу.
   – Виктор! – бросилась она к нему. – Виктор, что с тобой?!
   Старыгин не отвечал и не подавал признаков жизни... А в самом центре его лба зияло сочащееся сукровицей темное отверстие...
   Несчастную женщину как будто током ударило. Неизвестно, как она оказалась в самом дальнем углу кухни. Некоторое время она просто смотрела на недвижимое тело мужа, все еще не осознавая до конца, что же произошло, но уже понимая, что случилось что-то страшное и неповторимое...
   А потом жуткий визг прорезал воздух...

6

   Но Спец этого визга не слышал. К тому времени он уже выходил из подъезда. Не спеша, как на прогулке.
   Он был вполне доволен собой и даже мурлыкал какую-то песенку. Оружие было разобрано и уложено в кейс, гильза подобрана, завернута в специально припасенный для этого полиэтиленовый пакетик, после чего спрятана на дне кармана.
   Спец встал под навесом остановки. Он ожидал автобуса, и его лицо было совершенно спокойным. Он знал – и милиция, и коллеги убитого появятся не раньше чем через полчаса и у него полно времени. А даже если появятся раньше... Чекисты сразу же пойдут в квартиру, а менты... Менты будут носиться по улицам, старательно высматривая подозрительных типов, под которыми подразумевается любой бегущий или крадущийся. Стереотип мышления...
   Немедленно введут все тот же бессмысленный план "Перехват", во время которого будут останавливать все машины, движущиеся с повышенной скоростью, и тщательнейшим образом шмонать салоны, не забывая при этом "снять" малую толику денег в собственный карман.
   Короче, будет много суеты и шума, но не будет никакого толку. И потому Спец уже через пару часов "отработает" второй объект...

7

   Маховик событий раскручивался все сильнее, вовлекая в орбиту своего движения все большее количество людей...