Страница:
На кладбище он не поехал. Вернулся в квартиру матери, на что-то еще надеясь. Зря, конечно. За время его отсутствия там ничего не изменилось. Оставил на самом видном месте записку, в которой просил Татьяну позвонить в любое время, как только они вернутся, и номера своих телефонов. Впрочем, опять же ни на что не надеясь.
Потом бездумно ездил по городу, заглядывая в лица всех проходящих по улицам женщин. Домой направился только после того, как на приборной панели замигала красная лампочка топливного датчика.
Некоторое время сидел в машине у собственного подъезда. Пытался думать, но в голову ничего не шло. Он не знал, где нужно искать Татьяну и Настеньку. Наверное, прозвучит смешно, но неверующий Скопцов, который даже на войне не пытался заручиться поддержкой всевышнего, в эти минуты молил бога об одном – чтобы с ними не случилось беды.
Но рано или поздно, а это "большое сидение" должно было закончиться. Василий вышел из салона и склонился у дверцы, запирая ее...
3
4
5
6
7
Потом бездумно ездил по городу, заглядывая в лица всех проходящих по улицам женщин. Домой направился только после того, как на приборной панели замигала красная лампочка топливного датчика.
Некоторое время сидел в машине у собственного подъезда. Пытался думать, но в голову ничего не шло. Он не знал, где нужно искать Татьяну и Настеньку. Наверное, прозвучит смешно, но неверующий Скопцов, который даже на войне не пытался заручиться поддержкой всевышнего, в эти минуты молил бога об одном – чтобы с ними не случилось беды.
Но рано или поздно, а это "большое сидение" должно было закончиться. Василий вышел из салона и склонился у дверцы, запирая ее...
3
На этот раз Спецу пришлось работать с чердака дома через дорогу от жилища объекта.
Не нравилось ему работать с чердаков. Чердак не только ограничивает жизненное пространство, но и значительно удлиняет пути отхода с места работы. А это чревато неприятными последствиями.
Но этот дом был старой постройки, двор маленький, все проживающие знают друг друга. А у объекта какой-то ломаный график жизни. То он целыми днями сидит дома, то его по неделям невозможно застать. Заезжает на пару минут и опять сваливает. И болтаться во дворе, ожидая появления объекта, значило привлекать к себе лишнее внимание.
Проще всего, конечно, было бы подождать его в подъезде и пристрелить на лестнице. Но работодатель особо подчеркнул, что парень этот не так-то уж и прост. Есть специальная подготовка... Возможно оружие... А рисковать Спецу не хотелось. Он любил работать наверняка, без проколов. Да и собственной жизнью дорожил. Вот и приходилось уже четвертый час зябнуть на чердаке, ожидая появления объекта.
Одно радовало – по какой-то нелепой прихоти советских градостроителей подъезды дома, на чердаке которого обосновался Спец, выходили не в тот двор, где ему предстояло работать, а в соседний. Такое расположение в значительной степени облегчало отход.
...Когда под арку двора медленно проползла красная "копейка" со знакомым номером, Спец обрадовался. Он вытащил из-под куртки руки, которые последние полтора часа согревал теплом собственного тела, подобно пианисту пошевелил пальцами в воздухе, проверяя, не потеряли ли они чувствительность... Нет, не потеряли. Привычно подхватил лежащий на пластиковом молочном ящике, занесенном сюда каким-нибудь бомжем, "винторез", вставил магазин и дослал патрон в патронник. Когда машина остановилась у подъезда напротив, Спец уже был готов к работе...
Объект не спешил покидать машину. Сидел, опустив голову, – Спец прекрасно видел его силуэт через стекло. В принципе, можно было отработать и так – по силуэту. Не впервой... Но у Спеца была своя фишка, что ли... Свой "фирменный" знак – он стрелял в лоб. Ему нравилось видеть лицо жертвы за секунду до выстрела. И сейчас, после столь долгого ожидания, он не хотел лишать себя маленького удовольствия. В конце концов, объект не будет ночевать в машине и рано или поздно из нее выйдет.
Так оно и получилось. Посидев некоторое время, малый в машине зашевелился и начал выбираться. Захлопнул дверцу и согнулся возле нее, запирая замок.
"Высокий парняга..." – отметил Спец и пробормотал вполголоса:
– Ну-ка, подними головку, покажи лобик – я тебя поцелую...
Как бы услышав просьбу, объект поднял голову, огляделся... Благодаря великолепной оптике Спец увидел его лицо так, словно бы стоял рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки. Палец, уже выбравший свободный ход спускового крючка, вдруг дрогнул. Спец опустил ствол.
– Нет, – сказал он себе. – Не может быть...
Быстро вскинул винтовку вновь, опять поймал в прицел лицо объекта. Палец на этот раз не касался спуска.
Ошибки быть не могло. Спец видел этого человека раньше...
Растерянный Спец опустился на тот же самый ящик, на котором до этого лежало его оружие. Отложив винтовку в сторону, он смотрел на свои руки... Внимательно, как будто первый раз их увидел... А объект, не подозревая, какой опасности он только что избежал, уже входил в подъезд.
Не нравилось ему работать с чердаков. Чердак не только ограничивает жизненное пространство, но и значительно удлиняет пути отхода с места работы. А это чревато неприятными последствиями.
Но этот дом был старой постройки, двор маленький, все проживающие знают друг друга. А у объекта какой-то ломаный график жизни. То он целыми днями сидит дома, то его по неделям невозможно застать. Заезжает на пару минут и опять сваливает. И болтаться во дворе, ожидая появления объекта, значило привлекать к себе лишнее внимание.
Проще всего, конечно, было бы подождать его в подъезде и пристрелить на лестнице. Но работодатель особо подчеркнул, что парень этот не так-то уж и прост. Есть специальная подготовка... Возможно оружие... А рисковать Спецу не хотелось. Он любил работать наверняка, без проколов. Да и собственной жизнью дорожил. Вот и приходилось уже четвертый час зябнуть на чердаке, ожидая появления объекта.
Одно радовало – по какой-то нелепой прихоти советских градостроителей подъезды дома, на чердаке которого обосновался Спец, выходили не в тот двор, где ему предстояло работать, а в соседний. Такое расположение в значительной степени облегчало отход.
...Когда под арку двора медленно проползла красная "копейка" со знакомым номером, Спец обрадовался. Он вытащил из-под куртки руки, которые последние полтора часа согревал теплом собственного тела, подобно пианисту пошевелил пальцами в воздухе, проверяя, не потеряли ли они чувствительность... Нет, не потеряли. Привычно подхватил лежащий на пластиковом молочном ящике, занесенном сюда каким-нибудь бомжем, "винторез", вставил магазин и дослал патрон в патронник. Когда машина остановилась у подъезда напротив, Спец уже был готов к работе...
Объект не спешил покидать машину. Сидел, опустив голову, – Спец прекрасно видел его силуэт через стекло. В принципе, можно было отработать и так – по силуэту. Не впервой... Но у Спеца была своя фишка, что ли... Свой "фирменный" знак – он стрелял в лоб. Ему нравилось видеть лицо жертвы за секунду до выстрела. И сейчас, после столь долгого ожидания, он не хотел лишать себя маленького удовольствия. В конце концов, объект не будет ночевать в машине и рано или поздно из нее выйдет.
Так оно и получилось. Посидев некоторое время, малый в машине зашевелился и начал выбираться. Захлопнул дверцу и согнулся возле нее, запирая замок.
"Высокий парняга..." – отметил Спец и пробормотал вполголоса:
– Ну-ка, подними головку, покажи лобик – я тебя поцелую...
Как бы услышав просьбу, объект поднял голову, огляделся... Благодаря великолепной оптике Спец увидел его лицо так, словно бы стоял рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки. Палец, уже выбравший свободный ход спускового крючка, вдруг дрогнул. Спец опустил ствол.
– Нет, – сказал он себе. – Не может быть...
Быстро вскинул винтовку вновь, опять поймал в прицел лицо объекта. Палец на этот раз не касался спуска.
Ошибки быть не могло. Спец видел этого человека раньше...
Растерянный Спец опустился на тот же самый ящик, на котором до этого лежало его оружие. Отложив винтовку в сторону, он смотрел на свои руки... Внимательно, как будто первый раз их увидел... А объект, не подозревая, какой опасности он только что избежал, уже входил в подъезд.
4
Ромов даже не успел зайти в свою комнату – его перехватили на вахте, внизу...
Когда Мишка вошел в холл, он увидел двух здоровых парней, которые о чем-то болтали с вахтершей – молодой и смазливой Лидой, работавшей за мизерную зарплату из-за комнаты. На этих парней Мишка внимания не обратил – мало ли кто к Лидке ходит. Девушка была, что называется, "слаба на передок", и возле нее постоянно крутилась стая особей мужского пола.
Но когда Ромов поравнялся с вахтой, один из парней громко спросил у вахтерши:
– Это он, что ли?
– Ну да! Он! – радостно ответила Лида и тут же позвала Мишку: – Миха! Иди сюда! К тебе друзья приехали!
Конечно, Мишка предпочел бы держаться подальше от таких друзей. Сразу понял, что и почем. Затравленно оглянулся в сторону дверей, но один из незваных гостей внушительно предупредил:
– Даже не думай! Хуже будет!
Причем сказал это настолько внушительно, что Мишка сразу поверил – да, не стоит и пытаться. Остановившись посреди холла первого этажа, он втянул голову в плечи и смотрел, как к нему приближаются двое молодчиков.
– Ты че же творишь, падла? – негромко, но грозно спросил у Ромова тот, что шел впереди.
Вопрос вообще-то был чисто риторическим, не нуждался в ответе и использовался как один из наиболее простых и доступных способов психологического подавления возможного противника на первоначальном этапе общения. Но Мишка о существовании таких тонкостей даже не догадывался – на многочисленных курсах охранников этому не учат.
– Это не я! – дрожащим голосом заявил он.
– Как это не ты?! – картинно удивился бандит. – А кто, блин?!
Отморозкам всех мастей очень нравится, когда жертва их боится. Они упиваются ее страхом, поднимаясь в собственных глазах на недосягаемую высоту. Эти двое не были исключением. И пока они только развлекались.
– Я не хотел... – растерянно бормотал Мишка. – Я больше не буду...
– Этточно! – согласился бандюган, оскалив фиксы. – Не будешь.
– Ладно, – в разговор вступил второй. – Нам нужен диск.
– К-какой диск? – Ромов ожидал чего угодно, но только не этого вопроса.
– Круглый. Блестящий. – Второй сложил кольцом большие и указательные пальцы обеих рук для большей наглядности и поднес эту фигуру к Мишкиному лицу. – Такой вот. Ферштеен?..
– У меня нету... – растерянно лопотал Мишка. – И не было...
– Че-о?! – Первый бандюган округлил глаза. – Ты че нам мозги еб...шь, животная?! Тима, дай я ему еб...у!
– Не спеши, – остановил его второй. – Короче, ты... Слушай сюда. Отдаешь диск – и разбегаемся. Звиздюлей, конечно, подвесим, не без этого... Сам виноват. Но калечить не будем. Отвечаю.
– Так нету же у меня! – Мишка готов был заплакать. – Нету!
Тумк! Хорошо поставленный, отработанный удар в челюсть ослепил Мишку. Его отшвырнуло на пару шагов, и, если бы не оказавшаяся за его спиной стенка, он бы наверняка упал.
– Эй, вы че там, офуели?! – обеспокоенно закричала от вахты Лидка. – Щас ментов вызову!
– Донец, успокой телку! – вполголоса бросил напарнику тот, которого называли Тимой.
Его приятель коротко кивнул и развернулся к вахте:
– Не кричи, подруга! Все нормально! Этот козел нам денег должен, тварь, а отдавать не хочет!
– Пошли. – Тима дернул Ромова за рукав.
– К-куда?
– В гости к тебе... Вместе диск поищем... А то вдруг ты забыл, куда положил...
– Но я правда...
Мишка пытался объяснить, что это какая-то ошибка. Но Тима замахнулся на него открытой ладонью:
– Лучше молчи! Ты меня уже напрягаешь!
Втянув голову в плечи и ссутулившись, Мишка побрел мимо вахты, возле которой Донец, перегнувшись через стойку, уже что-то нашептывал в Лидкино ушко.
...Сколько может длиться обыск в двенадцатиметровой комнате общежития, где из мебели только стол, стул и кровать? Минут пятнадцать-двадцать, не больше... Особенно если шмонают трое – минут через десять в Мишкину комнату поднялись еще два угрюмых и молчаливых типа.
Здесь же обыск продолжался почти полтора часа. Бандиты не церемонились: телевизор – на пол, подушку – пополам... Мишке тоже перепало слегка – в процессе шмона его несколько раз ударили по лицу. Не больно, просто для устрашения... Чтобы не расслаблялся...
Когда в комнатушке не осталось ни одного целого предмета, когда даже дешевенькие обои были отодраны от стен, Тима устало опустился на стоящий в центре разгрома стул.
– Может, сам отдашь, козел? – беззлобно поинтересовался он у Мишки.
Ответом был только жалобный взгляд.
– Ну, ты сам этого хотел... – тяжело вздохнул Тима и вытащил из кармана сотовый. – Никитич?.. Тут такое дело... Товарищ не понимает... Что?.. Понял, добро...
Встал, хлопнул Мишку по плечу тяжелой ладонью:
– Поехали, прокатимся кое-куда...
Когда Мишка вошел в холл, он увидел двух здоровых парней, которые о чем-то болтали с вахтершей – молодой и смазливой Лидой, работавшей за мизерную зарплату из-за комнаты. На этих парней Мишка внимания не обратил – мало ли кто к Лидке ходит. Девушка была, что называется, "слаба на передок", и возле нее постоянно крутилась стая особей мужского пола.
Но когда Ромов поравнялся с вахтой, один из парней громко спросил у вахтерши:
– Это он, что ли?
– Ну да! Он! – радостно ответила Лида и тут же позвала Мишку: – Миха! Иди сюда! К тебе друзья приехали!
Конечно, Мишка предпочел бы держаться подальше от таких друзей. Сразу понял, что и почем. Затравленно оглянулся в сторону дверей, но один из незваных гостей внушительно предупредил:
– Даже не думай! Хуже будет!
Причем сказал это настолько внушительно, что Мишка сразу поверил – да, не стоит и пытаться. Остановившись посреди холла первого этажа, он втянул голову в плечи и смотрел, как к нему приближаются двое молодчиков.
– Ты че же творишь, падла? – негромко, но грозно спросил у Ромова тот, что шел впереди.
Вопрос вообще-то был чисто риторическим, не нуждался в ответе и использовался как один из наиболее простых и доступных способов психологического подавления возможного противника на первоначальном этапе общения. Но Мишка о существовании таких тонкостей даже не догадывался – на многочисленных курсах охранников этому не учат.
– Это не я! – дрожащим голосом заявил он.
– Как это не ты?! – картинно удивился бандит. – А кто, блин?!
Отморозкам всех мастей очень нравится, когда жертва их боится. Они упиваются ее страхом, поднимаясь в собственных глазах на недосягаемую высоту. Эти двое не были исключением. И пока они только развлекались.
– Я не хотел... – растерянно бормотал Мишка. – Я больше не буду...
– Этточно! – согласился бандюган, оскалив фиксы. – Не будешь.
– Ладно, – в разговор вступил второй. – Нам нужен диск.
– К-какой диск? – Ромов ожидал чего угодно, но только не этого вопроса.
– Круглый. Блестящий. – Второй сложил кольцом большие и указательные пальцы обеих рук для большей наглядности и поднес эту фигуру к Мишкиному лицу. – Такой вот. Ферштеен?..
– У меня нету... – растерянно лопотал Мишка. – И не было...
– Че-о?! – Первый бандюган округлил глаза. – Ты че нам мозги еб...шь, животная?! Тима, дай я ему еб...у!
– Не спеши, – остановил его второй. – Короче, ты... Слушай сюда. Отдаешь диск – и разбегаемся. Звиздюлей, конечно, подвесим, не без этого... Сам виноват. Но калечить не будем. Отвечаю.
– Так нету же у меня! – Мишка готов был заплакать. – Нету!
Тумк! Хорошо поставленный, отработанный удар в челюсть ослепил Мишку. Его отшвырнуло на пару шагов, и, если бы не оказавшаяся за его спиной стенка, он бы наверняка упал.
– Эй, вы че там, офуели?! – обеспокоенно закричала от вахты Лидка. – Щас ментов вызову!
– Донец, успокой телку! – вполголоса бросил напарнику тот, которого называли Тимой.
Его приятель коротко кивнул и развернулся к вахте:
– Не кричи, подруга! Все нормально! Этот козел нам денег должен, тварь, а отдавать не хочет!
– Пошли. – Тима дернул Ромова за рукав.
– К-куда?
– В гости к тебе... Вместе диск поищем... А то вдруг ты забыл, куда положил...
– Но я правда...
Мишка пытался объяснить, что это какая-то ошибка. Но Тима замахнулся на него открытой ладонью:
– Лучше молчи! Ты меня уже напрягаешь!
Втянув голову в плечи и ссутулившись, Мишка побрел мимо вахты, возле которой Донец, перегнувшись через стойку, уже что-то нашептывал в Лидкино ушко.
...Сколько может длиться обыск в двенадцатиметровой комнате общежития, где из мебели только стол, стул и кровать? Минут пятнадцать-двадцать, не больше... Особенно если шмонают трое – минут через десять в Мишкину комнату поднялись еще два угрюмых и молчаливых типа.
Здесь же обыск продолжался почти полтора часа. Бандиты не церемонились: телевизор – на пол, подушку – пополам... Мишке тоже перепало слегка – в процессе шмона его несколько раз ударили по лицу. Не больно, просто для устрашения... Чтобы не расслаблялся...
Когда в комнатушке не осталось ни одного целого предмета, когда даже дешевенькие обои были отодраны от стен, Тима устало опустился на стоящий в центре разгрома стул.
– Может, сам отдашь, козел? – беззлобно поинтересовался он у Мишки.
Ответом был только жалобный взгляд.
– Ну, ты сам этого хотел... – тяжело вздохнул Тима и вытащил из кармана сотовый. – Никитич?.. Тут такое дело... Товарищ не понимает... Что?.. Понял, добро...
Встал, хлопнул Мишку по плечу тяжелой ладонью:
– Поехали, прокатимся кое-куда...
5
– Пацаны не нашли диск, – сообщил Зуб Мезенцеву.
– Тогда где он?.. – За несколько прошедших часов спикер заметно оправился. На лицо вернулись краски, в движениях появилась уверенность. Он больше не метался по кабинету, подобно загнанному зверю, – сидел в кресле, забросив ногу на ногу. Курил, картинно отставив руку с сигаретой.
Все шло хорошо. Вся эта нелепая катавасия заканчивалась. Последние носители опасной для него информации либо уже были устранены, либо должны были отправиться в лучший мир в самое ближайшее время.
– А вот этого я не знаю... – покачал головой Зуб, неодобрительно косясь на дымящуюся сигарету. Бывший боксер вел здоровый образ жизни – не пил и не курил, по утрам иногда делал пробежку.
– А кто он вообще, этот гнус? – Андрея Валерьевича интересовала личность вымогателя.
– Никто, – отмахнулся "авторитет". – И звать его никак. Охранник какой-то...
– И как же он взял диск, если "никто"? – лениво поинтересовался спикер, делая очередную затяжку.
– Это ты у меня спрашиваешь?! – удивился Зуб. – Ну, знаешь!
– Ладно, успокойся! – отмахнулся Андрей Валерьевич. – Понятно, что ему помог кто-то из моих сотрудничав, мать их так! Вот только кто? Слушай!
Спикер аж подпрыгнул в кресле.
– Если он охранник, то ему, сто процентов, помог Димка! Ах, сученыш! Ах, тварь!
– Не кипятись, – осадил политика Зуб. – Через часок-другой будем знать точно... Пацаны этого козла на дачу повезли... Там поговорят.
– Поехали! – Мезенцев выбрался из кресла.
– Куда?! – удивился "авторитет".
– На эту твою дачу! – Спикер подтягивал галстук. – Я сам, лично, хочу у этого урода спросить!
"Точно, конченый шиз", – глядя на возбужденного партнера, думал Зуб. Осторожно, чтобы не раздражать собеседника – а ну как кусаться начнет? – поинтересовался:
– Оно тебе надо, Валерьевич?
– Надо, Слава, надо! – Мезенцев доставал из шкафа плащ. – Сам хочу, своими руками!..
"Авторитет" только головой покачал. Да уж...
– Ладно, поехали, – согласился он.
– На твоей поедем, – деловито сказал спикер. – Я не знаю, где эта твоя дача.
"Конечно, – ухмыльнулся Зуб. – Это ты засветиться боишься. Тачка у тебя больно приметная". Но вслух произнес совсем другое:
– Не вопрос. На моей так на моей. Только по дороге еще в одно местечко заскочим... Минут на десять...
– Тогда где он?.. – За несколько прошедших часов спикер заметно оправился. На лицо вернулись краски, в движениях появилась уверенность. Он больше не метался по кабинету, подобно загнанному зверю, – сидел в кресле, забросив ногу на ногу. Курил, картинно отставив руку с сигаретой.
Все шло хорошо. Вся эта нелепая катавасия заканчивалась. Последние носители опасной для него информации либо уже были устранены, либо должны были отправиться в лучший мир в самое ближайшее время.
– А вот этого я не знаю... – покачал головой Зуб, неодобрительно косясь на дымящуюся сигарету. Бывший боксер вел здоровый образ жизни – не пил и не курил, по утрам иногда делал пробежку.
– А кто он вообще, этот гнус? – Андрея Валерьевича интересовала личность вымогателя.
– Никто, – отмахнулся "авторитет". – И звать его никак. Охранник какой-то...
– И как же он взял диск, если "никто"? – лениво поинтересовался спикер, делая очередную затяжку.
– Это ты у меня спрашиваешь?! – удивился Зуб. – Ну, знаешь!
– Ладно, успокойся! – отмахнулся Андрей Валерьевич. – Понятно, что ему помог кто-то из моих сотрудничав, мать их так! Вот только кто? Слушай!
Спикер аж подпрыгнул в кресле.
– Если он охранник, то ему, сто процентов, помог Димка! Ах, сученыш! Ах, тварь!
– Не кипятись, – осадил политика Зуб. – Через часок-другой будем знать точно... Пацаны этого козла на дачу повезли... Там поговорят.
– Поехали! – Мезенцев выбрался из кресла.
– Куда?! – удивился "авторитет".
– На эту твою дачу! – Спикер подтягивал галстук. – Я сам, лично, хочу у этого урода спросить!
"Точно, конченый шиз", – глядя на возбужденного партнера, думал Зуб. Осторожно, чтобы не раздражать собеседника – а ну как кусаться начнет? – поинтересовался:
– Оно тебе надо, Валерьевич?
– Надо, Слава, надо! – Мезенцев доставал из шкафа плащ. – Сам хочу, своими руками!..
"Авторитет" только головой покачал. Да уж...
– Ладно, поехали, – согласился он.
– На твоей поедем, – деловито сказал спикер. – Я не знаю, где эта твоя дача.
"Конечно, – ухмыльнулся Зуб. – Это ты засветиться боишься. Тачка у тебя больно приметная". Но вслух произнес совсем другое:
– Не вопрос. На моей так на моей. Только по дороге еще в одно местечко заскочим... Минут на десять...
6
В конце недолгого путешествия Татьяна оказалась в трехкомнатной квартире в тихом окраинном районе города. Она не пыталась бежать или звать на помощь – один из бандитов, тот, которого остальные звали Джоном, не спускал с рук Настеньку... И, прекрасно понимая, что ничего хорошего ей этот поход не сулит, Сумина послушно шла туда, куда ей говорили.
Поднимавшийся первым Аким остановился у мощной глухой металлической двери. Оглядевшись по сторонам, достал из кармана ключи, но вставлять какой-нибудь из них в замочную скважину не спешил. Собственно, ее и не было... А ключи использовались в других целях – ими "бригадир" выбил на дверном полотне довольно затейливую дробь. Через несколько секунд дверь приоткрылась. В образовавшейся щели появился чей-то настороженный глаз.
– Аким! – опознал стоящего перед ним обладатель недреманного ока. – Вползай, брателла!
Дверь широко распахнулась, стоящий на пороге парень шагнул в сторону и гостеприимно сделал ручкой – проходите, дескать. Под мышкой у хозяина болталась открытая оперативная кобура, из которой выглядывала рукоятка пистолета. Явно не Макарова – размеры не те... Больше бы подошли артиллерийскому орудию среднего калибра. Пистолет был снабжен глушителем, поэтому выглядел более чем внушительно.
"Брателла" Аким, в свою очередь, чуть сдвинулся в сторону и галантно предложил Татьяне:
– Заходи.
Правда, на этом его галантность и закончилась – когда женщина, понимающая, что из этой квартиры она вряд ли уже выйдет живой, замешкалась на пороге, ее сильно толкнули в спину. Так что она пулей влетела в прихожую.
– Кто такая? – подозрительно поинтересовался страж ворот у входящего следом за Татьяной Акима.
– Так надо, – ответил тот. – Никитич в курсе.
– Базара – ноль. – Страж подхватил женщину под локоть сильными пальцами. – Вперед, курица!
– И это... – Аким придержал его за плечо. – Без дури. Никитич не одобрит.
– Поал! – откликнулся бандит. Правда, хватка его не стала мягче.
Обычная трехкомнатная квартира, превращенная в офис. Евроремонт, кожаная мебель, паркет... В длинном коридоре – офисное кресло. Видимо, в нем и сидел охраняющий дверь бандит.
В комнате стоял большой письменный стол – вероятно, это был кабинет хозяина офиса. Правда, ни оргтехники, ни книжных шкафов – обязательных атрибутов рабочего места сегодняшнего делового человека – не было.
В кабинете сидел еще один охранник, вооруженный точно так же, как и привратник. При виде входящего Акима выбрался из кресла и шагнул навстречу:
– Здорово, братуха!
Они обнялись, прижались щека к щеке, при этом похлопывали друг друга по плечам и спинам. Никакой "голубизны" – это бандитская традиция такая... Можно подумать, что встретились два брата, которых в младенчестве разлучили злые люди.
– Давай туда, – закончив ритуал приветствия, Аким повернулся к стоящей на пороге Татьяне и мотнул подбородком в угол, где стоял здоровенный кожаный диван. Джон наконец-то поставил Настеньку на пол, и девочка сразу же бросилась в объятия матери.
Прижимая к себе ребенка, Татьяна забилась в самый уголок дивана, старясь при этом стать незаметной, не привлекать к себе внимания. Впрочем, в ее сторону никто и не смотрел – бандиты занялись своими делами. "Вратарь" вернулся на свой пост, Джон и второй охранник пристроились играть в шеш-пеш, Аким подсел к телевизору, а татуированный, который за все это время не проронил ни единого слова, откатил кресло к балконной двери, широко распахнул ее и закурил папиросу. По комнате пополз пряный запах конопли.
...Сколько они так вот сидели?.. Час, два, три?.. Счет времени был потерян... Пару раз Татьяне и Настеньке разрешили выйти в туалет. Дверь закрыть не позволили, но и не пялились, слава богу... Один раз дали напиться. Причем не воды из-под крана – услышав просьбу, Аким лично налил по высокому стакану холодного яблочного сока из бара. За окном медленно темнело...
В прихожей послышались тяжелые шаги, и дверь в кабинет широко распахнулась, пропуская немолодого крепкого мужчину в хорошем костюме и наброшенном поверх него кожаном плаще. По тому, как подобрались все присутствующие, Татьяна поняла, что пришел самый главный. Тот, кто и должен решить ее судьбу.
Если бы Татьяна работала в уголовном розыске...
Вопреки устоявшемуся мнению, женщины там работают. Иногда. Разумеется, не на территории. Занимаются учетно-регистрационной работой, печатают "секретку" и прочее...
Так вот, если бы Татьяна работала в розыске, она бы знала вошедшего в лицо. Одного из наиболее влиятельных криминальных "авторитетов" города Вячеслава Зубцова не знал, наверное, только совсем зеленый, еще не оперившийся выпускник школы милиции или ускоренных курсов. Но Татьяна работала в следствии...
Впрочем, это ничего не меняло – сейчас ей стало по-настоящему жутко. Она, как кролик на удава, смотрела на медленно приближающегося Зуба...
"Авторитет" остановился напротив сидящих на диване, некоторое время молча смотрел на них. Потом, чуть наклонившись вперед, начал говорить:
– У меня к тебе несколько вопросов. Ответишь ты на них по-любому, так что лучше не выеживайся. Понятно?..
Татьяна торопливо кивнула.
– Молодец. Вопрос первый – сколько всего копий сделал твой папаша? Вопрос второй – кто такой этот твой дружок Скопцов? Как он оказался в том дворе? Ну, где поломал пацанов... – Здесь Зуб немного повысил голос. – Быстренько отвечай, сучка! А то на куски порву!
Татьяна собиралась сказать, что она не знает, о чем вообще идет речь, что Скопцов – просто знакомый ее отца и видела она его до этих событий всего пару раз. Короче, она собиралась сказать всю правду и тем самым подписать себе немедленный и страшный приговор...
Но ее опередила Настенька. Вывернувшись из-под руки матери, девочка заявила:
– Если вы причините маме хоть какой-то вред – вы умрете. Медленно и мучительно. – Обвела глазенками присутствующих и добавила: – Все.
– О господи! – Татьяна сгребла девочку в охапку, ладонью зажимая ей рот. Умоляюще заглядывая Зубу в глаза, забормотала: – Вы не слушайте ее! Она сама не знает, что говорит!..
"Авторитет", ошарашенный таким ответом, даже отступил на шаг. На какой-то миг его лицо стало растерянным. Но ненадолго... Зуб никогда не стал бы тем, кем он стал, если бы не умел контролировать свои эмоции.
Присев на корточки, он решительно отвел руку Татьяны от лица дочери. "Сладеньким" голоском, каким обычно стараются говорить с детьми неумелые воспитатели, присюсюкивая, заговорил:
– Ух ты, какая шустрая! Молодец, хорошая девочка, любишь маму! А про смерть, медленную и мучительную? Это кто же тебе такое сказал, а? Мама?
– Нет, – ответила Настенька. – Не мама.
– А кто? – продолжал сюсюкать Зуб. Стоящие вокруг бандиты с недоумением смотрели на него.
– Тот дядя, что побил злых дядек, – важно сообщил ребенок.
– Понятно. – Зуб выпрямился, отошел на пару шагов в сторону. Потер ладонью лоб. На Татьяну он больше не обращал внимания.
Непосредственная выходка ребенка в корне изменила "расклад". Еще минуту назад Зуб собирался отдать команду прикончить и Татьяну, и девочку. Но сейчас он изменил решение.
Прикончить никогда не поздно. Никуда они отсюда не денутся. А вот живыми они очень даже могут пригодиться. Как рычаг давления на того же Скопцова, которого Зуб считал секретным сотрудником ФСБ. Мало ли как там дальше ляжет карта. Спец еще не сообщил: "Минус два". А ведь должен был... И в случае каких-то "непоняток" у него, у Зубцова, появлялся шанс вступить в переговоры, поискать какое-нибудь компромиссное решение проблемы.
Татьяна расширенными от ужаса глазами наблюдала за "авторитетом". Понимала, что сейчас решается ее судьба... И судьба ее ребенка...
– Короче, так... – Принявший решение Зуб поманил к себе Акима. – Пусть будут здесь. Накормить, напоить. Захотят спать – положишь в той комнате. Понял?
– Понял... – растерянно ответил "бригадир". Натуральная "непонятка" получалась. Еще недавно из-за этой бабы и пацанки братва поднимала на уши весь город. Два пацана из-за нее, сучки, лежат сейчас в реанимации, еще один – вообще в холодильнике городского морга. А Зуб болтает и заигрывает с ее ребятенком, с ней самой, как с королевой какой... Неужели стареть начал? Испугался детских сказок?
– Ты башку себе лишним не забивай! – "Авторитет", прекрасно понимая, о чем подумал соратник, говорил жестким приказным тоном. Ставил подчиненного на место. – Кому думать – найдется и без тебя. А ты делай то, что тебе говорят. Понял?
– Понял, Никитич... – сдался Аким.
– Я поехал на дачу. Если что – звони на сотовый. – С этими словами "авторитет" резко развернулся и стремительно вышел из комнаты.
Оставшиеся в квартире бандиты все еще играли в "гляделки"... Только татуированный спокойно вернулся в кресло и прикурил очередную папиросу.
– Блин! – Аким подошел к бару, открыл его. Чипсы, фисташки, орешки... – Да-а...
Повернулся к напарнику, который опять начал устраиваться за нардами:
– Джон! Мотнись в шоп, купи какой-нибудь хавки нормальной! – Бросив короткий взгляд на Татьяну и Настеньку, расшифровал: – Ну, хлеба там, мяса... Молока...
Джон поднялся с места и направился к выходу. Уже когда он был в дверях, "бригадир", озадаченно чесавший голый затылок, крикнул вслед:
– И это, блин!.. Конфет каких-нибудь!
Возвращаясь к телевизору, Аким недовольно бормотал себе под нос:
– Ну, бля, попал! Во, попал! Конкретно...
Татьяна не расслаблялась – понимала, что пока ей повезло. Опасность временно отступила. Но только пока... А что ее ждет дальше – трудно сказать...
Поднимавшийся первым Аким остановился у мощной глухой металлической двери. Оглядевшись по сторонам, достал из кармана ключи, но вставлять какой-нибудь из них в замочную скважину не спешил. Собственно, ее и не было... А ключи использовались в других целях – ими "бригадир" выбил на дверном полотне довольно затейливую дробь. Через несколько секунд дверь приоткрылась. В образовавшейся щели появился чей-то настороженный глаз.
– Аким! – опознал стоящего перед ним обладатель недреманного ока. – Вползай, брателла!
Дверь широко распахнулась, стоящий на пороге парень шагнул в сторону и гостеприимно сделал ручкой – проходите, дескать. Под мышкой у хозяина болталась открытая оперативная кобура, из которой выглядывала рукоятка пистолета. Явно не Макарова – размеры не те... Больше бы подошли артиллерийскому орудию среднего калибра. Пистолет был снабжен глушителем, поэтому выглядел более чем внушительно.
"Брателла" Аким, в свою очередь, чуть сдвинулся в сторону и галантно предложил Татьяне:
– Заходи.
Правда, на этом его галантность и закончилась – когда женщина, понимающая, что из этой квартиры она вряд ли уже выйдет живой, замешкалась на пороге, ее сильно толкнули в спину. Так что она пулей влетела в прихожую.
– Кто такая? – подозрительно поинтересовался страж ворот у входящего следом за Татьяной Акима.
– Так надо, – ответил тот. – Никитич в курсе.
– Базара – ноль. – Страж подхватил женщину под локоть сильными пальцами. – Вперед, курица!
– И это... – Аким придержал его за плечо. – Без дури. Никитич не одобрит.
– Поал! – откликнулся бандит. Правда, хватка его не стала мягче.
Обычная трехкомнатная квартира, превращенная в офис. Евроремонт, кожаная мебель, паркет... В длинном коридоре – офисное кресло. Видимо, в нем и сидел охраняющий дверь бандит.
В комнате стоял большой письменный стол – вероятно, это был кабинет хозяина офиса. Правда, ни оргтехники, ни книжных шкафов – обязательных атрибутов рабочего места сегодняшнего делового человека – не было.
В кабинете сидел еще один охранник, вооруженный точно так же, как и привратник. При виде входящего Акима выбрался из кресла и шагнул навстречу:
– Здорово, братуха!
Они обнялись, прижались щека к щеке, при этом похлопывали друг друга по плечам и спинам. Никакой "голубизны" – это бандитская традиция такая... Можно подумать, что встретились два брата, которых в младенчестве разлучили злые люди.
– Давай туда, – закончив ритуал приветствия, Аким повернулся к стоящей на пороге Татьяне и мотнул подбородком в угол, где стоял здоровенный кожаный диван. Джон наконец-то поставил Настеньку на пол, и девочка сразу же бросилась в объятия матери.
Прижимая к себе ребенка, Татьяна забилась в самый уголок дивана, старясь при этом стать незаметной, не привлекать к себе внимания. Впрочем, в ее сторону никто и не смотрел – бандиты занялись своими делами. "Вратарь" вернулся на свой пост, Джон и второй охранник пристроились играть в шеш-пеш, Аким подсел к телевизору, а татуированный, который за все это время не проронил ни единого слова, откатил кресло к балконной двери, широко распахнул ее и закурил папиросу. По комнате пополз пряный запах конопли.
...Сколько они так вот сидели?.. Час, два, три?.. Счет времени был потерян... Пару раз Татьяне и Настеньке разрешили выйти в туалет. Дверь закрыть не позволили, но и не пялились, слава богу... Один раз дали напиться. Причем не воды из-под крана – услышав просьбу, Аким лично налил по высокому стакану холодного яблочного сока из бара. За окном медленно темнело...
В прихожей послышались тяжелые шаги, и дверь в кабинет широко распахнулась, пропуская немолодого крепкого мужчину в хорошем костюме и наброшенном поверх него кожаном плаще. По тому, как подобрались все присутствующие, Татьяна поняла, что пришел самый главный. Тот, кто и должен решить ее судьбу.
Если бы Татьяна работала в уголовном розыске...
Вопреки устоявшемуся мнению, женщины там работают. Иногда. Разумеется, не на территории. Занимаются учетно-регистрационной работой, печатают "секретку" и прочее...
Так вот, если бы Татьяна работала в розыске, она бы знала вошедшего в лицо. Одного из наиболее влиятельных криминальных "авторитетов" города Вячеслава Зубцова не знал, наверное, только совсем зеленый, еще не оперившийся выпускник школы милиции или ускоренных курсов. Но Татьяна работала в следствии...
Впрочем, это ничего не меняло – сейчас ей стало по-настоящему жутко. Она, как кролик на удава, смотрела на медленно приближающегося Зуба...
"Авторитет" остановился напротив сидящих на диване, некоторое время молча смотрел на них. Потом, чуть наклонившись вперед, начал говорить:
– У меня к тебе несколько вопросов. Ответишь ты на них по-любому, так что лучше не выеживайся. Понятно?..
Татьяна торопливо кивнула.
– Молодец. Вопрос первый – сколько всего копий сделал твой папаша? Вопрос второй – кто такой этот твой дружок Скопцов? Как он оказался в том дворе? Ну, где поломал пацанов... – Здесь Зуб немного повысил голос. – Быстренько отвечай, сучка! А то на куски порву!
Татьяна собиралась сказать, что она не знает, о чем вообще идет речь, что Скопцов – просто знакомый ее отца и видела она его до этих событий всего пару раз. Короче, она собиралась сказать всю правду и тем самым подписать себе немедленный и страшный приговор...
Но ее опередила Настенька. Вывернувшись из-под руки матери, девочка заявила:
– Если вы причините маме хоть какой-то вред – вы умрете. Медленно и мучительно. – Обвела глазенками присутствующих и добавила: – Все.
– О господи! – Татьяна сгребла девочку в охапку, ладонью зажимая ей рот. Умоляюще заглядывая Зубу в глаза, забормотала: – Вы не слушайте ее! Она сама не знает, что говорит!..
"Авторитет", ошарашенный таким ответом, даже отступил на шаг. На какой-то миг его лицо стало растерянным. Но ненадолго... Зуб никогда не стал бы тем, кем он стал, если бы не умел контролировать свои эмоции.
Присев на корточки, он решительно отвел руку Татьяны от лица дочери. "Сладеньким" голоском, каким обычно стараются говорить с детьми неумелые воспитатели, присюсюкивая, заговорил:
– Ух ты, какая шустрая! Молодец, хорошая девочка, любишь маму! А про смерть, медленную и мучительную? Это кто же тебе такое сказал, а? Мама?
– Нет, – ответила Настенька. – Не мама.
– А кто? – продолжал сюсюкать Зуб. Стоящие вокруг бандиты с недоумением смотрели на него.
– Тот дядя, что побил злых дядек, – важно сообщил ребенок.
– Понятно. – Зуб выпрямился, отошел на пару шагов в сторону. Потер ладонью лоб. На Татьяну он больше не обращал внимания.
Непосредственная выходка ребенка в корне изменила "расклад". Еще минуту назад Зуб собирался отдать команду прикончить и Татьяну, и девочку. Но сейчас он изменил решение.
Прикончить никогда не поздно. Никуда они отсюда не денутся. А вот живыми они очень даже могут пригодиться. Как рычаг давления на того же Скопцова, которого Зуб считал секретным сотрудником ФСБ. Мало ли как там дальше ляжет карта. Спец еще не сообщил: "Минус два". А ведь должен был... И в случае каких-то "непоняток" у него, у Зубцова, появлялся шанс вступить в переговоры, поискать какое-нибудь компромиссное решение проблемы.
Татьяна расширенными от ужаса глазами наблюдала за "авторитетом". Понимала, что сейчас решается ее судьба... И судьба ее ребенка...
– Короче, так... – Принявший решение Зуб поманил к себе Акима. – Пусть будут здесь. Накормить, напоить. Захотят спать – положишь в той комнате. Понял?
– Понял... – растерянно ответил "бригадир". Натуральная "непонятка" получалась. Еще недавно из-за этой бабы и пацанки братва поднимала на уши весь город. Два пацана из-за нее, сучки, лежат сейчас в реанимации, еще один – вообще в холодильнике городского морга. А Зуб болтает и заигрывает с ее ребятенком, с ней самой, как с королевой какой... Неужели стареть начал? Испугался детских сказок?
– Ты башку себе лишним не забивай! – "Авторитет", прекрасно понимая, о чем подумал соратник, говорил жестким приказным тоном. Ставил подчиненного на место. – Кому думать – найдется и без тебя. А ты делай то, что тебе говорят. Понял?
– Понял, Никитич... – сдался Аким.
– Я поехал на дачу. Если что – звони на сотовый. – С этими словами "авторитет" резко развернулся и стремительно вышел из комнаты.
Оставшиеся в квартире бандиты все еще играли в "гляделки"... Только татуированный спокойно вернулся в кресло и прикурил очередную папиросу.
– Блин! – Аким подошел к бару, открыл его. Чипсы, фисташки, орешки... – Да-а...
Повернулся к напарнику, который опять начал устраиваться за нардами:
– Джон! Мотнись в шоп, купи какой-нибудь хавки нормальной! – Бросив короткий взгляд на Татьяну и Настеньку, расшифровал: – Ну, хлеба там, мяса... Молока...
Джон поднялся с места и направился к выходу. Уже когда он был в дверях, "бригадир", озадаченно чесавший голый затылок, крикнул вслед:
– И это, блин!.. Конфет каких-нибудь!
Возвращаясь к телевизору, Аким недовольно бормотал себе под нос:
– Ну, бля, попал! Во, попал! Конкретно...
Татьяна не расслаблялась – понимала, что пока ей повезло. Опасность временно отступила. Но только пока... А что ее ждет дальше – трудно сказать...
7
Хлесь! Плетка, любовно сплетенная кем-то из тонкого металлического провода, впилась в человеческое тело, разрывая кожу и мышцы.
Мужчина, подвешенный за руки к идущей под потолком помещения трубы, отчаянно забился. Наверное, он бы и закричал, но предусмотрительные истязатели – сейчас их было двое – заклеили его рот пластырем.
– Не нравится! – дурашливо заметил один из них, сидящий немного в стороне на стульчике, и ткнул в сторону подвешенного дымящейся сигаретой. – Какие мы нежные, однако!..
Хлесь! Плеть в очередной раз впилась в уже измочаленные в сырое мясо бока и спину. Подвешенный опять задергался, запрыгал. Курильщик заржал – движения жертвы напоминали ему какой-то дикий танец.
Голый по пояс здоровяк, в руках у которого была плеть, замахнулся в третий раз...
– Погоди! – остановил его курильщик. – Может, он уже говорить хочет? Ведь хочешь, Миша?
Пленник извивался на впившейся в запястья веревке и глазами, всеми движениями тела показывал: "Да, да, хочу!".
– Видишь, поумнел.
Курильщик подошел немного ближе, остановился напротив. Протянув свободную руку, резким движением оторвал пластырь вместе с кусочками кожи.
– Ну, говори, Миша. Вопросы ты знаешь. Их всего два – где диск и кто его тебе дал? Разве так сложно ответить?
Ромов громко зарыдал. По щекам его бежали слезы, голова тряслась...
– Так долго ждать ответа, чмо? – прикрикнул курильщик.
– Сейчас!.. – Мишка жадно хватал воздух широко открытым ртом. – Сейчас!..
Его привезли на эту дачу меньше часа назад. По дороге больше не били и ни о чем не спрашивали – бандиты вроде как и не замечали его присутствия. Так, перебрасывались короткими и не совсем понятными фразами между собой, и все...
На даче – хорошей, кирпичной, двухэтажной, с пристроенным к дому гаражом, с рубленой банькой в глубине двора – сразу же потащили в подвал. Подвал был глубокий и обширный, в несколько комнат. Мишку толчками и пинками заставили пройти две пустые, но ярко освещенные. В третьей несколько полуодетых мужиков, хохоча и хлопая друг друга по плечам, толкались вокруг старого продавленного дивана, на котором происходило что-то очень для них занимательное.
– Опа! – заинтересовался Тима. – Что это тут у вас? Заглянул через плечо одного из стоящих, громко захохотал и выкрикнул:
– Ну, блин, вы тут не кисло устроились! А ну-ка, братва, покажите нашему гостю!
Двое из стоящих послушно расступились, с интересом поглядывая на Мишку, а Донец, ухватив жесткими пальцами жирный затылок пленника, чуть подтолкнул вперед:
– Полюбуйся, красавец!
Ромов сначала не понял, на что ему предлагают полюбоваться, а когда понял, то ему стало нехорошо...
На диване в колено-локтевой позе стояла совершенно голая Галька. Лица Мишка не видел – его закрывали спутанные волосы, но... Да что он, своей подруги не знает?!
Все тело девушки было перемазано кровью, спермой и еще черт знает чем. Низко опущенная голова ритмично ходила вверх-вниз над волосатым пахом полулежащего мужика. Мужик блаженно щурился, время от времени тоненько вскрикивал, но при этом не забывал регулировать скорость и амплитуду Галькиных движений самым простым и доступным ему способом – дергая руками ее уши и волосы.
Еще один тип как раз в этот момент собирался обосноваться сзади, пристраивая свое "орудие труда", отличающееся весьма внушительными размерами, между ягодиц девушки. Увидев Мишкины выпученные глаза, широко улыбнулся, подмигнул и бросил:
– А ниче у тебя подружаха-то, братан! Всем хватит! Глядишь, еще и тебе че останется!
И тут же, крепко ухватив Гальку за бедра, резко потянул ее на себя, одновременно направляя свое орудие туда, где ему вообще-то делать было совершенно нечего...
По телу девушки пробежала судорога – несомненно, ей причинили боль. Но бандиту на это было наплевать.
– У-ух! – рычал он, ритмично двигая тазом, одновременно в такт собственным качкам дергая на себя Гальку. – Ах-хр!..
Его "достижение" было отмечено громким грубым хохотом окружающих...
Мужчина, подвешенный за руки к идущей под потолком помещения трубы, отчаянно забился. Наверное, он бы и закричал, но предусмотрительные истязатели – сейчас их было двое – заклеили его рот пластырем.
– Не нравится! – дурашливо заметил один из них, сидящий немного в стороне на стульчике, и ткнул в сторону подвешенного дымящейся сигаретой. – Какие мы нежные, однако!..
Хлесь! Плеть в очередной раз впилась в уже измочаленные в сырое мясо бока и спину. Подвешенный опять задергался, запрыгал. Курильщик заржал – движения жертвы напоминали ему какой-то дикий танец.
Голый по пояс здоровяк, в руках у которого была плеть, замахнулся в третий раз...
– Погоди! – остановил его курильщик. – Может, он уже говорить хочет? Ведь хочешь, Миша?
Пленник извивался на впившейся в запястья веревке и глазами, всеми движениями тела показывал: "Да, да, хочу!".
– Видишь, поумнел.
Курильщик подошел немного ближе, остановился напротив. Протянув свободную руку, резким движением оторвал пластырь вместе с кусочками кожи.
– Ну, говори, Миша. Вопросы ты знаешь. Их всего два – где диск и кто его тебе дал? Разве так сложно ответить?
Ромов громко зарыдал. По щекам его бежали слезы, голова тряслась...
– Так долго ждать ответа, чмо? – прикрикнул курильщик.
– Сейчас!.. – Мишка жадно хватал воздух широко открытым ртом. – Сейчас!..
Его привезли на эту дачу меньше часа назад. По дороге больше не били и ни о чем не спрашивали – бандиты вроде как и не замечали его присутствия. Так, перебрасывались короткими и не совсем понятными фразами между собой, и все...
На даче – хорошей, кирпичной, двухэтажной, с пристроенным к дому гаражом, с рубленой банькой в глубине двора – сразу же потащили в подвал. Подвал был глубокий и обширный, в несколько комнат. Мишку толчками и пинками заставили пройти две пустые, но ярко освещенные. В третьей несколько полуодетых мужиков, хохоча и хлопая друг друга по плечам, толкались вокруг старого продавленного дивана, на котором происходило что-то очень для них занимательное.
– Опа! – заинтересовался Тима. – Что это тут у вас? Заглянул через плечо одного из стоящих, громко захохотал и выкрикнул:
– Ну, блин, вы тут не кисло устроились! А ну-ка, братва, покажите нашему гостю!
Двое из стоящих послушно расступились, с интересом поглядывая на Мишку, а Донец, ухватив жесткими пальцами жирный затылок пленника, чуть подтолкнул вперед:
– Полюбуйся, красавец!
Ромов сначала не понял, на что ему предлагают полюбоваться, а когда понял, то ему стало нехорошо...
На диване в колено-локтевой позе стояла совершенно голая Галька. Лица Мишка не видел – его закрывали спутанные волосы, но... Да что он, своей подруги не знает?!
Все тело девушки было перемазано кровью, спермой и еще черт знает чем. Низко опущенная голова ритмично ходила вверх-вниз над волосатым пахом полулежащего мужика. Мужик блаженно щурился, время от времени тоненько вскрикивал, но при этом не забывал регулировать скорость и амплитуду Галькиных движений самым простым и доступным ему способом – дергая руками ее уши и волосы.
Еще один тип как раз в этот момент собирался обосноваться сзади, пристраивая свое "орудие труда", отличающееся весьма внушительными размерами, между ягодиц девушки. Увидев Мишкины выпученные глаза, широко улыбнулся, подмигнул и бросил:
– А ниче у тебя подружаха-то, братан! Всем хватит! Глядишь, еще и тебе че останется!
И тут же, крепко ухватив Гальку за бедра, резко потянул ее на себя, одновременно направляя свое орудие туда, где ему вообще-то делать было совершенно нечего...
По телу девушки пробежала судорога – несомненно, ей причинили боль. Но бандиту на это было наплевать.
– У-ух! – рычал он, ритмично двигая тазом, одновременно в такт собственным качкам дергая на себя Гальку. – Ах-хр!..
Его "достижение" было отмечено громким грубым хохотом окружающих...