Кэлмен Хизер. Поверь и полюби

   – Ну, в этом отношении она может успокоиться. Ее Чарлз меня совсем не интересует. Я могу только пожелать счастья им обоим.
   – Постарайтесь убедить в этом Фэнси.
   Терри снова взял Софи за руку и помог спуститься еще по одной довольно крутой лестнице в небольшой темный коридор. Пройдя по нему несколько шагов, они остановились около правой двери. Терри вздохнул, помедлил несколько мгновений и постучал.
   – Войдите! – ответил ему властный женский голос.
   – Вы готовы к схватке с драконом? – шепнул Терри на ухо Софи, положив ладонь на ручку двери. И только после утвердительного кивка девушки открыл ее.
   За старым деревянным столом, уставленным глиняными кувшинами, какими-то бутылочками и заваленным сушеными лекарственными растениями, стояло маленькое существо женского рода в коричневом с темными полосками платье. На затылке ее возвышалась ворсистая белая шляпа, прикрывавшая седеющие рыжие волосы. Кружевные оборки этого головного убора обрамляли крошечное остроносенькое личико, донельзя соответствовавшее имени хозяйки.
   Подняв на вошедших холодные зеленые глаза, она произнесла инквизиторским тоном:
   – Теренс, я начинаю серьезно опасаться, что в один прекрасный день вы сбежите с какой-нибудь смазливенькой молочницей или первой же приглянувшейся желторотой дурочкой.
   Терри изобразил на лице ужас и услужливо поклонился.
   – Никогда, миссис Пикстон! Я всегда к вашим услугам.
   Он чуть толкнул Софи локтем. Та тут же сообразила, в чем дело, и присела в глубоком церемониальном реверансе.
   – Так-так, – настороженно проговорила экономка, критически оглядывая девушку с головы до ног. – И кого же ты мне привезли, Терри?
   Терри отступил на полшага и, выставив Софи вперед, торжественно объявил:
   – Миссис Пикстон! Позвольте вам представить нашу новую служанку мисс Софи Бартон.
   – Вот как! – Миссис Пикстон на этот раз внимательно посмотрела на очень дорогую, хотя и в нескольких местах разодранную при инциденте на площади, одежду Софи. – Для начала я бы хотела сама поговорить с новой служанкой, – сказала она. – А вы, мой мальчик, пока можете быть свободны.
   Терри бросил на Софи беспокойный взгляд.
   – Но, миссис Пикстон…
   – Идите. Разговор с вами состоится чуть позже.
   Какое-то мгновение Терри колебался, но затем поклонился экономке и неохотно повиновался приказу.
   Как только дверь за ним закрылась, миссис Пикстон подняла глаза на Софи и резким тоном приказала:
   – А теперь, девочка, давайте-ка все начистоту.
   – Что?! – переспросила Софи, смутившись и даже испугавшись.
   – Вы слышите? Все начистоту!
   – Что – начистоту? Я не совсем вас понимаю.
   Глядя на Софи пронизывающим взглядом, экономка грозно отчеканила:
   – Видите ли, девочка, я не слепая и отлично вижу, что вы не простая птичка. И хотела бы знать, откуда она прилетела. Понятно? Извольте откровенно рассказать, кто вы и какую игру затеяли.
   – Меня действительно зовут Софи Бартон. Я хотела бы работать у вас служанкой, – пролепетала Софи, с трудом выдерживая беспощадный, проникающий до мозга костей взгляд миссис Пикстон.
   Она подумала о том, что Терри не зря называл эту женщину драконом. Может быть, это еще мягко сказано. Сейчас Софи казалось, что экономка видит все насквозь и читает ее мысли. В ней было что-то почти демоническое.
   Помолчав несколько секунд, миссис Пикстон бросила взгляд на модный плащ Софи.
   – Если все, что вы говорите, правда, то просветите меня, зачем такой даме, как вы, понадобилось предлагать свои услуги в качестве служанки?
   Пока Софи молча смотрела на экономку, лихорадочно придумывая более или менее правдоподобное объяснение своему поступку, миссис Пикстон очень резким голосом ответила на свой вопрос:
   – Насколько я понимаю, вы приехали сюда, чтобы соблазнить сына его сиятельства и женить его на себе.
   – Сына? – с трудом выдавила из себя Софи.
   Она даже еще не успела узнать, есть ли у маркиза дети. Но если экономка говорит о сыне, и, видимо, достаточно молодом, то он, несомненно, вхож в высшее общество Лондона. И сейчас, в разгар светского сезона, непременно находится в столице. А значит, в курсе разразившегося там скандала, героиней которого оказалась она!
   – Да, сына! – подтвердила миссис Пикстон. – Молодого человека по имени Колин. И если вы за ним охотитесь, то можете сейчас же уезжать. Ибо сегодня утром ее сиятельство получила письмо от Колина, где он пишет, что едет в Шотландию рыбачить.
   Колин? Софи судорожно пыталась вспомнить молодого человека с таким именем. Она знала двух Колинов. Один из них – виконт Колин Редмонд. Но ему шестьдесят лет, если не больше! А другому Колину, сыну леди Берджес, всего четыре года. Экономка же представила сына маркиза как вполне зрелого, хотя и молодого, человека. Софи подумала, что он вполне может принадлежать к когорте тех лондонских хлыщей, которые не вылезают из публичных и игорных домов.
   Она покачала головой:
   – Я не знала, что у маркиза есть сын. Это меня совсем не интересовало. Единственное, чего бы мне хотелось, так это получить здесь место.
   – Серьезно? Хорошо, тогда могу ли я взять на себя смелость высказать еще одно предположение о причинах вашего появления в этом доме? – Тут миссис Пикстон многозначительно посмотрела на живот Софи. – А что, если вы беременны и убежали из дома, чтобы избежать позора?
   – Конечно, нет! – воскликнула Софи, возмущенная тем, что эта женщина может даже допустить подобную мысль. – Уверяю вас, что моя мораль не может ставиться под сомнение! И так будет всегда! А приехала я сюда только для того, чтобы получить работу.
   – Вам действительно нужна работа? Я правильно поняла? – Миссис Пикстон вновь просверлила Софи своим всевидящим взглядом и, сделав паузу, решительно кивнула. – Что ж, я могу этому поверить. Допустим, что вы приехали сюда в поисках работы, то есть в силу необходимости. Но прежде чем согласиться предоставить вам место, я хотела бы знать: что стало причиной возникновения подобной ситуации? Как случилось, что вы, девушка из явно обеспеченной семьи и с положением в обществе, дошли до такой жизни, при которой нанимаетесь на работу прислугой? Предупреждаю, что хочу услышать от вас только правду.
   Видя, что выхода у нее нет, Софи наклонила голову и глядя в пол, начала рассказывать. Конечно, открыть этой женщине всю правду она не могла, но в какой-то мере ее история была недалека от истины.
   – Мне нужна работа, – говорила Софи, – поскольку отец… проиграл наш дом. И мне теперь просто некуда пойти. Негде жить. Нет денег… Приходится искать работу… Любую… Ибо нужны крыша над головой и кусок хлеба.
   Украдкой Софи посмотрела на экономку, но маленькое личико миссис Пикстон оставалось непроницаемым. Она только спросила:
   – А где был ваш дом?
   Где? Наверное, где-то далеко? Что ответить? Софи попыталась вспомнить то, что когда-то читала в учебнике географии.
   – В Дургаме. Мой отец – барон.
   – Говорите, барон? Гм-м… А где ваша матушка, баронесса?
   Софи вдруг осенило:
   – Моя мама умерла от родов при моем появлении на свет. Я оказалась первым и последним ребенком у своих родителей. После смерти матери отец запил. Стал играть…
   Софи заметила, как зеленые глаза миссис Пикстон стали снова сужаться. Это предвещало недоброе.
   – А где сейчас ваш отец? – спросила экономка. – Или он совсем опустился и бросил вас?
   – Д-да… Он бросил меня…
   – Все это произошло в Дургаме?
   – Да.
   – Как же вы оказались в Экзетере?
   Действительно: как она сюда попала? Решив, что полуправда все же не столь рискованна, нежели прямая ложь, Софи ответила:
   – Я вспомнила, что у меня есть родная тетушка… старшая сестра покойной мамы. Поскольку, кроме меня, у нее не осталось никаких родственников, я подумала, что смогу на первых порах найти у нее приют и поддержку. Истратив последние деньги, я приехала в Экзетер, но оказалось, что тетушка давно здесь не живет. – Софи сделала паузу, глубоко вздохнула и принялась рассказывать дальше свою полуправдивую историю: – Я долго блуждала по улицам города, пока случайно не попала на ярмарку. Там же, как оказалось, располагалась и биржа труда. Мне пришла в голову мысль пойти туда и попытаться получить работу. Так я и сделала. Там я познакомилась с мистером Маббетом. Рассказала ему о всех своих несчастьях. Он сжалился надо мной и привез сюда…
   – Итак, это – конец вашей печальной истории, – заключила вместо Софи экономка.
   Некоторое время миссис Пикстон молчала и по-прежнему не сводила взгляда с лица девушки. И снова Софи показалось, что та читает ее мысли. Наконец, когда она уже решила, что разговор окончен и ее сейчас попросят убираться вон, экономка прищурилась и вдруг почти пролаяла:
   – Вы действительно будете работать, девочка? Предупреждаю: работа будет очень тяжелой!
   – Да! Конечно! – воскликнула Софи, с надеждой посмотрев на миссис Пикстон.
   – И обещаете аккуратно исполнять все мои указания?
   – По первому же вашему слову!
   Экономка почесала подбородок, как бы оценивая ответ Софи. Потом лицо ее расплылось в приветливой улыбке:
   – Добро пожаловать к нам, в Хоксбери-Мэнор, Софи Бартон!

Глава 8

   Прошел всего лишь один день изнурительного труда Софи в доме маркиза Бересфорда, а чувство ее благодарности к Терри уже начало заметно таять.
   Еще через неделю, каждый из очередных дней которой был для новоявленной служанки унизительнее предыдущего, Софи пришла к мрачному выводу, что их встреча с Терри явилась отнюдь не ниспосланным свыше избавлением. Скорее, это было наказание Господнее за все грехи ее короткой восемнадцатилетней жизни.
   Но действительно ли заслужена кара? И не слишком ли сурова? Ведь она чуть ли не мгновенно лишилась счастья, безоблачной, обеспеченной жизни и высокого положения, очутившись почти на самом дне общества. За что? Не потому ли, что Он стремится силой навязать простым смертным веру в Себя как в воплощение добра и всепрощения? И подвергает их суровым наказаниям за малейший проступок, чтобы потом всемилостивейше прощать?
   Такие греховные мысли все чаще приходили в голову Софи. Так было и в тот поздний вечер, когда она вышла в коридор с тяжелой корзиной и вдруг почувствовала сильную боль в ушибленной руке. Быстро поставив корзину на пол, Софи выпрямилась и только тогда увидела, что остановилась перед дверью одной из комнат слуг. И тут ей в голову неожиданно пришла мысль…
   Никогда раньше Софи не думала о том, что среди слуг также существует служебная иерархия. Даже мысль об этом показалась бы ей абсурдом. Любому человеку очевидно, что слуга – он и есть слуга и в социальном плане все они равны, но в Хоксбери слуги считали иначе. Это не только удивляло Софи, но и раздражало ее. Особенно возмущала манера поведения каждого из них при общении между собой.
   В отличие от светских кругов, где главную роль играли происхождение, воспитание, внешность и богатство, статус каждого слуги в доме лорда Бересфорда целиком зависел от того места, которое он занимал. Так, экономка миссис Пикстон и мажордом мистер Диксон почитались остальными слугами за короля и королеву. Камердинер и горничная хозяйки приравнивались к герцогу и герцогине. И так далее… На самой нижней ступени находилась прислуга, нанимаемая для поденной работы. Среди таковой оказалась и она, мисс Софи Баррингтон – внучка графа и звезда высшего света английской столицы.
   Софи презрительно фыркнула, подумав о вопиющей несправедливости. Ведь любой слуга, будь у него всего лишь полторы извилины в мозгу, не мог не понимать, насколько Софи выше любого из них во всех отношениях! Но прислуга в доме Бересфорда почему-то позволяла себе ничего не замечать!
   Мириться с подобным положением Софи было просто невмоготу… «Но я должна все это терпеть, – думала она. – По меньшей мере в течение месяца!»
   Софи подняла корзину здоровой левой рукой и медленно потащилась дальше по темному коридору. По стенам были развешаны всевозможные картины, гравюры, портреты. В углах приютились тумбы со скульптурами, а на подоконниках стояли большие вазы с живыми цветами.
   Повернув за угол в правое крыло дома, Софи по запаху определила дорогу к конечному пункту своего путешествия. Ей предстояло очистить от нечистот и вытряхнуть пыль из коврика около двери комнаты маркизы. Автором же всех гадостей был живший в доме презлющий кот.
   Подойдя к двери маркизы, Софи чуть не задохнулась от зловония. В этот момент ей больше всего хотелось вытрясти загаженный котом ковер на голову Фэнси, ибо она не сомневалась, что та специально дает такие мерзкие поручения новенькой служанке из чувства ревности.
   Проклиная в душе несносную служанку и ее подленькие проделки, Софи опустилась на колени рядом с кучей кошачьих экскрементов, которые было велено убрать. Софи подумала, что Фэнси, объясняя хозяину причины появления нечистот у двери его супруги, всегда привирала. Она уверяла, что это проделки терьера садовника, который обычно бегает по двору, но иногда пробирается в дом. Надо быть совсем безмозглым, чтобы поверить в такую сказку! Кошачий запах невозможно перепутать ни с каким другим! А уж с собачьим тем более! Кроме того, коврик был обгажен ночью, когда все наружные двери дома наглухо закрыты, за чем бдительно следит привратник Диксон. Нет, терьер здесь был совершенно ни при чем! Кто-то, неизвестно по каким причинам ненавидевший Софи, специально подбросил к двери маркизы кота, чтобы доставить ей неприятности, поскольку знал, что именно ей придется за ним убирать.
   Скорее всего это была Фэнси – ведь она относилась к Софи с особой неприязнью. И это была далеко не первая ее пакость: уже не раз Фэнси всячески старалась помешать новой служанке работать, чтобы потом обвинить в нерадивости.
   Софи стало жалко себя, она тяжело вздохнула. Затем вытащила из корзины старую газету и собрала в нее отвратительную кучу. Ладно! Надо продержаться всего три недели. Самое большее – месяц! К тому же после всего, что она выстрадала, это выглядело не так уж страшно.
   Снова вздохнув, Софи отложила в сторону газету с кошачьими экскрементами, вынула из корзины скребок, щетку, кусок мыла и тряпку. Потом взяла кувшин и, налив в него воды из стоявшего в углу ведра, принялась усердно оттирать коврик. Но скоро остановилась и, выпрямившись, задумалась.
   Она думала о том, что этот омерзительный случай с котом – уже не первое ее унижение за прошедшую неделю. Взять хотя бы условия для ночлега. Могла ли Софи когда-нибудь подумать, что ей придется с кем-то делить кровать? Нет, не с мужем или любовником! Просто с едва знакомой женщиной по имени Пэнси, работающей в доме обыкновенной прачкой!
   Это же настоящая мука! Пэнси – неугомонная болтушка. Как только их головы касались подушек, она начинала тараторить, трещать, ворчать, жаловаться… И так все ночи напролет! Причем всегда на одну и ту же тему – о ее безумной любви к какому-то работнику с соседней фермы. Неугомонной прачке не приходило в голову, что смертельно уставшей за день Софи не было никакого дела ни до соседа-работника, ни до их романа. Хотя бы потому, что она едва знала Пэнси и никогда в глаза не видела ее возлюбленного. Но благодаря лирическим излияниям соседки по постели Софи с момента приезда в Хоксбери спала каждую ночь не более четырех часов…
   Чем дольше Софи скребла и чистила коврик, тем громче в ее душе звучал голос протеста. Здесь она должна вставать по утрам в пять часов. Почему так рано? Это же просто бесчеловечно! Антигуманно, когда речь идет о знатном человеке. Для тех, кто стоит на низших ступенях социальной лестницы, это вполне нормально. Жизненные трудности выпали им по жребию от рождения. А потому им вовсе не пристало роптать. Она же рождена совсем для другой жизни, ибо принадлежит к привилегированному классу. Ей на роду было написано жить с комфортом, в богатстве, легко и счастливо. Поэтому она-то как раз имеет полное право роптать и протестовать против подобного обращения! Ничего, они услышат голос протеста! Пусть только вернется дядя и вызволит ее отсюда!
   Софи улыбнулась, предвосхищая счастливый день. Она выскажет им все, припомнит каждую обиду и унижение! А самое главное – сбросит наконец с себя оскорбительную одежду прислуги.
   Снова прервав чистку коврика, Софи посмотрела на свою одежду. Одного взгляда было достаточно, чтобы привести девушку в полнейшее отчаяние. Здесь считалось, что поденная прислуга очень редко встречается с хозяевами, а потому одежда для нее подбиралась самая дешевая. Внешний вид служанки никого не интересовал, поэтому в отличие от горничных, одетых в узорчатые голубые платья, Софи довольствовалась холщовой серой юбкой и старомодным жакетом с корсажем из материи, напоминавшей очень жесткую мешковину.
   О, корсаж был просто ужасен! И не только из-за совершенно немыслимого цвета разведенной горчицы. Он был велик по размеру и сильно уродовал фигуру. О каких-либо, даже самых отдаленных, намеках на моду говорить просто не приходилось. В подобном одеянии Софи выглядела на все сорок лет, если не больше. Для полноты впечатления оставалось водрузить на голову бесформенный обветшалый чепец!
   Застонав от отчаяния и проклиная весь белый свет, Софи вновь принялась скоблить и отмывать коврик. Она смотрела на свои огрубевшие руки и не узнавала их. Господи, когда только вернется дядя и вызволит ее из этого отвратительного рабства!
   Коврик тем временем вновь стал чистым и пушистым. Исчез и мерзкий запах, сменившийся свежим ароматом дорогого мыла. Софи поднялась с колен, собрала щетку, тряпку, скребок и положила в корзину. Подняв ее здоровой левой рукой, она собралась уходить, но в этот момент услышала скрип ступенек. Кто-то спускался по лестнице.
   «Черт побери, вот не повезло!» – с досадой подумала Софи. Это, наверное, лорд Бересфорд идет к своей больной супруге пожелать ей доброй ночи. Миссис Пикетом предупреждала Софи, чтобы она поторопилась с чисткой коврика, потому что хозяин обычно навещает жену перед сном. Прислуге не следует попадаться лорду на глаза, дабы не оскорблять своим внешним видом.
   Чтобы не нарываться на очередную выволочку, Софи отступила к дальней стене, куда не падал свет от свечей, надеясь, что здесь ее не заметят. За все время, проведенное в доме, она лишь мельком видела хозяина и заметила только, что он высокого роста и хорошо сложен. Но сейчас, в полутьме, ей показалось, что по лестнице спускается чуть ли не гигант. Похожий на… На Линдхерста!
   У Софи перехватило дыхание. Господи, неужели это действительно он?!
   Да нет же! Такого просто не может быть! Ей почудилось! Наверное, галлюцинация от постоянного недосыпания. Вот и кажется черт знает что… Все же на всякий случай Софи еще плотнее прижалась к темной стене.
   Гм-м… Странно! На нем пальто и шляпа. Почему этот человек не отдал их мажордому, когда вошел? Ведь Диксон не раз хвалился, что обладает особым нюхом на приближающихся к дому гостей и обслуживает каждого за несколько секунд. Почему же он пропустил незнакомца?
   Но еще больше встревожило Софи то, что неизвестный великан гулял по дому в одиночестве. В ее душе зародилось и с каждым мигом росло чувство неведомой опасности. Что делает этот человек вечером в хозяйском крыле дома? Даже если Диксона почему-то не оказалось на месте, то любой джентльмен знает, что никто не имеет права входить в чужой дом без разрешения хозяев.
   А если никакой он не джентльмен?
   При этой мысли Софи вздрогнула. Тревога сменилась страхом. Боже праведный! А вдруг он один из тех насильников и убийц, о которых так много рассказывал брат Лидии?! Что, если он один из тех, кто по ночам врывается в дома и убивает хозяев прямо в постели?
   Крик ужаса замер у Софи в груди. Да, это, несомненно, насильник и убийца! Именно так! Иначе почему он крадется в темноте по коридорам чужого дома в пальто, сапогах и шляпе?
   Пока Софи думала, закричать или нет, неизвестный наклонился и снял шляпу. Бледный свет мигающих свечей упал на его голову. У Софи потемнело в глазах, а вместо отчаянного крика вырвался еле слышный мышиный писк. Ибо силы оставили девушку, она чувствовала, что вот-вот упадет в обморок…
   У незнакомца были густые каштановые волосы, отливавшие глянцем. Как у Линдхерста…
   Прижав левой рукой под мышкой шляпу, он правой поправил галстук. И тут Софи увидела его лицо. Боже!..
   Через всю щеку незнакомца тянулся широкий белый шрам.
   Пальцы Софи разжались, корзина выскользнула из рук, и все, что в ней было, вывалилось на пол. Металлический скребок зазвенел. Линдхерст на мгновение обернулся, но в этот момент дверь комнаты распахнулась и на пороге возник сам маркиз.
   – Что за шум? – испуганно спросил он в темноту, но, увидев Софи, растерянно застывшую над опрокинутой корзиной, бросил на нее испепеляющий взгляд и заревел: – Черт побери! Неужели вы, безмозглая тупица, не можете усвоить, что хозяйка… – Тут он увидел Линдхерста и замолчал.
   – Отец! – негромко воскликнул тот.
   – Колин! Мой дорогой мальчик! – Маркиз бросился к сыну и заключил его в объятия. – Колин! Не могу передать, как рад тебя видеть! Матушка потеряла покой и каждый день спрашивает, когда же ты, наконец, приедешь?
   Колин? Софи нахмурилась, пытаясь понять, что все это значит. Ведь ее бывшего жениха звали Николасом. При чем здесь Колин?.. И тут она чуть не застонала вслух. Боже, ведь Колин – это уменьшительное имя от Николас! Значит, тот самый «молодой Колин», которого упоминала в их первом разговоре миссис Пикстон, не кто иной, как Николас Линдхерст! С замиранием сердца Софи ждала, когда «молодой Колин» освободится от объятий отца и обратит внимание на нее. В том, что в тени стены он все же ее увидел, Софи не сомневалась. Но вот узнал или нет?
   Однако Линдхерст как будто не замечал бывшую невесту.
   – Как чувствует себя матушка? – задал он отцу вопрос, который, впрочем, непременно и должен был задать.
   Софи растерялась. Узнал ли ее Линдхерст или сделал вид, что не узнает? Украдкой посмотрев на его лицо, Софи убедилась, что Николас никак не реагирует на ее присутствие.
   Маркиз отпустил сына, но тут же снова обнял его за плечи и повел к комнате маркизы. У самой двери они остановились.
   – Если ты спросишь матушку о ее здоровье, – предупредил он сына, – то она непременно ответит, что вот-вот умрет. Правда, я сомневаюсь, что она сразу начнет жаловаться. Маркиза прекрасно себя чувствовала до тех пор, пока ты не написал ей о своей неудачной помолвке с мисс Баррингтон. Прочитав твое письмо, матушка через два часа уже лежала в постели, стонала и бредила. Ведь ты знаешь о ее мечте стать бабушкой, поэтому она все время говорила, что умрет, не дождавшись внуков.
   – О Господи! – воскликнул Линдхерст. – Как я могу этого не знать после многолетних попыток меня женить и бесконечных требований исполнить свой фамильный долг! Она доходила до прямой жестокости в своем стремлении поскорее надеть мне на шею семейный хомут.
   – Что ж, сомневаюсь, чтобы она отступилась от своего намерения, – усмехнулся маркиз. – Скажу даже больше: уверен, что история с мисс Баррингтон вдохнула в нее новые силы для поиска тебе достойной пары.
   – Что?! – прошипел Линдхерст и, казалось, при этих словах отца потерял дар речи.
   Маркиз кивнул:
   – Боюсь, дорогой, что я не ошибаюсь. Ведь это для нее – единственное средство поправить пошатнувшееся здоровье.
   – Но почему она привязалась именно ко мне? Я же не единственный ее сын! А как же Квентин? Если матушка и впрямь собралась умирать, он бы тоже мог посидеть у ее постели. Впрочем, нет у нее никакой смертельной болезни. Видимо, она хочет поймать меня на удочку и заставить подарить ей внуков!
   – Скорее всего это действительно так. Но ничего не поделаешь, маркиза вцепится в тебя мертвой хваткой. Нам остается только догадываться, кого она теперь будет прочить тебе в жены. Ладно, пойдем к ней.
   Маркиз повернул дверную ручку и вошел в комнату. Линдхерст остался стоять в коридоре и медленно повернул голову к прятавшейся у темной стены Софи, которая горячо молила Бога, чтобы Николас не узнал ее. Но по выражению лица Линдхерста стало ясно: на сей раз молитвы не долетели до Творца…
   Николас смотрел на нее с горечью и негодованием. Софи вплотную прижалась к стене и замерла, безмолвно покачивая головой, как бы умоляя Линдхерста о прощении, хотя знала, что надежды на это быть не может.
   Он тоже наклонил голову. Софи на секунду показалось, что Николас догадался о ее молитве и теперь думает, внять ей или нет. Но тут же на его лице появилась жестокая, беспощадная улыбка. Он повернулся к Софи спиной и исчез в комнате матери.
   Она почувствовала, как все тело пронизывает могильный холод. Улыбка Линдхерста была угрозой, а раз он кивнул – значит, обещает угрозу выполнить…
   Черт побери! Что она здесь делает?!
   Когда Николас взялся за холодную ручку двери, то почувствовал, как у него дрожат пальцы. Неожиданная встреча с Софи сразу лишила его обычного хладнокровия. Он хотел найти покой в Хоксбери, убежать от любопытных глаз света и в тишине зализывать раны. А вместо этого нашел в отцовском доме. Ее – девчонку с лживым сердцем! Ту, которая лишила его уверенности в себе и вселила в душу чувство собственной неполноценности. Не говоря о том, что она воскресила в нем болезненное ощущение уродства, связанное со шрамом на щеке…