Кэнфилд Сандра. Любимая

   – Нет! – закричал Роуэн, пытаясь схватить ее, не дать исчезнуть. Его попытки ни к чему не привели, женщина превратилась в пар и растаяла на глазах. – Нет! – снова вскрикнул он, чувствуя, как без Энджелины становится пустой и эта комната, и его сердце.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   – Где ты был?
   Услыхав нетерпение в голосе Кей, Роуэн понял, что она звонила несколько раз.
   – Дома.
   – Почему ты не подходил к телефону?
   – Я не слышал звонков.
   – Ты их не слышал?! Господи, я звонила весь вечер! Как ты мог не услышать?
   – Не услышал, и все. Извини, пожалуйста.
   – Я чуть не сошла с ума от беспокойства.
   – Я уже извинился.
   – Бог ты мой, уже за полночь!
   – Мне очень жаль, что я тебя напугал.
   – Извини.
   – Я уже представляла себе бог знает какие ужасы…
   – Кей, я же извинился!
   Тон Роуэна ясно показывал, что подобные разговоры претят ему. Кот, лежавший у него в ногах на постели, поднял голову, зевнул и снова уткнул мордочку в лапы.
   Вздохнув, Роуэн пробежался пальцами по волосам, с удивлением отметив, что именно этой рукой несколько часов назад он гладил по щеке Энджелину, и сказал:
   – Честное слово, мне очень жаль, что так вышло. Давай сменим тему?
   Последовало молчание. По всей видимости, Кей раздумывала, оставить его в покое, или еще рановато. Наконец она решила больше не говорить о телефонных звонках:
   – Как твои дела?
   – Прекрасно, – облегченно вздохнув, соврал Роуэн.
   Снова молчание. Затем:
   – Правда?
   – Разумеется.
   В очередной раз наступило замешательство.
   Оно насторожило Роуэна. Он почувствовал что не все ладно, прежде чем Кей заговорила.
   – Звонил Стюарт.
   «И что с того?» – подумал Роуэн.
   – Он сказал, что ему звонил владелец дома, где ты живешь.
   Роуэн предчувствовал, что разговор будет неприятным.
   – И что? – поинтересовался он, на этот раз вслух.
   – Парень немного беспокоится о тебе. Что-то насчет портрета. Кажется, он решил, что у тебя навязчивая идея.
   Роуэн расхохотался, стараясь, чтобы его смех звучал естественно и беззаботно, и Кей не догадалась, что в данную секунду он готов придушить Дэвида Белла:
   – Не думаю, что это можно назвать «навязчивой идеей». Портрет очень хорош. Я позвонил узнать, где Дэвид Белл купил его, – молчание на том конце провода подсказало Роуэну, что Кей не слишком-то верит ему. – Вот и все, – соврал он и добавил: – разумеется, я забыл о разнице во времени и разбудил его. Наверно, он до сих пор зол на меня.
   – Ты уверен, что у тебя все хорошо? Последнее время Роуэн ни в чем не был уверен, но, тем не менее, ответил:
   – Уверен.
   Слегка успокоившись, Кей начала расспрашивать его обо всем: Как погода? Нравится ли ему обедать в знаменитых новоорлеанских ресторанах? В какой день на следующей неделе он планирует вернуться домой?
   Услыхав последний вопрос, Роуэн смолк. Молчание оказалось таким долгим, что Кей, обуреваемая подозрениями, не выдержала:
   – Ты что, не собираешься домой?
   – Я… гм, я собираюсь пожить здесь еще немножко.
   На сей раз молчание Кей было наполнено обидой и разочарованием.
   – А я-то думала, что ты уехал всего на пару недель, – протянула она. – Как раз в среду будет ровно две недели.
   – Насчет времени мы не договаривались. В больнице просто решили, что мне нужно немного отдохнуть.
   – Сперва ты вовсе не собирался ехать, – напомнила Кей. – А потом согласился на две недели.
   – Не все ли равно – неделей больше, неделей меньше? – поинтересовался Роуэн, думая, что с каждой минутой этот разговор нравится ему все меньше.
   – А наша свадьба? – она едва сдерживалась. – Ты помнишь, что она назначена на конец месяца? Именно поэтому ты так ловко отвертелся, когда я собиралась поехать с тобой. Мне, видите ли, нужно остаться, чтобы все спланировать, а заниматься этим, находясь в Новом Орлеане, я не смогу, – к концу этой тирады в голосе Кей явно слышалась ярость.
   – Кей, ну, конечно же, я помню о нашей свадьбе, – принялся успокаивать ее Роуэн, отдавая себе, отчет в том, что он опять лжет. Может, это и не вполне ложь, но и не чистая правда. Он и помнил о свадьбе, и в то же время нет. Сейчас его внимание было целиком поглощено более важными делами…
   – Бог ты мой, – съязвила Кей, – как повезло невесте! Жених еще помнит о предстоящей свадьбе!
   – Не надо, Кей, – попросил Роуэн, ощущая себя безмерно уставшим. Ему не хотелось пререкаться – на это уже не было сил.
   Молчание. Потом:
   – Роуэн, чего ты хочешь от меня? Чего он хочет от нее? Он и сам не представлял. Нет, все-таки…
   – Время, – попросил он. – Дай мне время.
   В конце концов, она, извинившись, пообещала выполнить его просьбу. Как всегда, она давала, он брал. Как ни странно, Роуэн знал, что эта ситуация ему невыгодна…
 
   В ближайшем мотеле Крэндалл Морган валялся, подложив руку под голову. Часы слева показывали полночь или около того, а справа в окно сквозь неплотно задвинутые шторы заглядывала серебристая луна, чуть освещая комнату. День был богат восхитительными сюрпризами и тяжкими разочарованиями, так что теперь Крэндалл мучился бессонницей.
   Прекрасный сюрприз преподнес ему туннель. Сегодня в 16:47 он и его коллеги обнаружили выход из туннеля на том месте, где некогда находился старый монастырь капуцинов. Сотни лет назад одетые в черное монахи-францисканцы собирались там и торжественно отправлялись в собор. Всегда приятно раскрывать тайны прошлого, даже если при этом возникает больше вопросов, нежели ответов Кто прорыл туннель? Зачем? И когда? И где находится еще один выход? Скоро ответ на последний вопрос будет найден: Уэйд полагает, что они близки к заветной двери.
   Тайны. Это была одна из причин, по которым Крэндалл Морган так сильно любил свою работу. Исследование прошлого влекло за собой раскрытие тайн. Морган жаждал сложить все части головоломки в единое целое, чтобы получить ясный ответ на все вопросы. Странно, но в повседневной жизни загадки его не привлекали. Напротив, он любил, чтобы в его личной жизни все было четко и упорядочение. Ему было неприятно сознавать, что он ни на шаг не продвинулся, пытаясь установить свою «новую» личность. Хуже всего было то, что почти все способы были исчерпаны. Морган просмотрел все материалы, до которых только смог добраться, все акты гражданского состояния, но нигде не встретил имени Дрексела Бартлетт, словно того и вовсе не существовало.
   Крэндалл вздохнул, в тысячный раз, размышляя, как продолжать поиски. Тут раздался слабый стук в дверь. Он нахмурился. Кому понадобилось стучаться к нему в такое позднее время?
   Словно отвечая на его вопрос, стук повторился, и послышался голос:
   – Крэндалл, это я, Джулия.
   Удивленный Крэндалл кубарем скатился с кровати. Схватив небрежно брошенные на спинку стула джинсы, он торопливо натянул их и, подойдя к двери, распахнул ее. Лунный свет обволакивал плечи Джулии жидкой платиной; ее длинные светлые волосы казались почти белыми, а острые черты лица смягчились. Крэндалл впервые заметил, что в Джулии есть что-то неземное, загадочное.
   – Привет, – сказала она.
   – Привет, – отозвался он и спросил: – Что-нибудь случилось?
   – Нет, – торопливо ответила она. – Просто я услышала тебя из соседней комнаты. Мне тоже не спится. Вот я и решила предложить тебе пободрствовать вместе.
   Улыбнувшись, Крэндалл посторонился, пропуская Джулию:
   – Это лучшее предложение, которое мне довелось услышать за сегодняшний день.
   Он включил стоящую рядом с кроватью лампу, и оба они на секунду зажмурились от яркого света. Жестом пригласив Джулию присесть, Крэндалл быстро сдернул рубашку с единственного в комнате стула.
   – Извини, – произнес он. – Моя жена – бывшая жена – всегда говорила, что я растяпа и, по всей видимости, была права.
   Джулия присела на стул. На ней были коротко обрезанные джинсы, в которых ее загорелые ноги казались еще длиннее.
   – Бывают качества и похуже.
   – Только не для Синди. Для нее даже хладнокровный убийца не так страшен, как недотепа.
   Крэндалл устроился на краю кровати. Его недавно вымытые волосы падали на плечи. Он машинально потянулся за резинкой и принялся собирать их в хвостик.
   – А еще ей не нравилась моя прическа, – неизвестно почему признался он. В номере мотеля, где на полу лежал выцветший ковер, а все вокруг заливал лунный свет, подобная откровенность показалась ему вполне уместной.
   – Зря, – заметила Джулия. – У тебя очень красивые волосы.
   Комплимент смутил их обоих, и Джулия торопливо проговорила:
   – Хороший выдался денек, правда? Крэндаллу передался ее энтузиазм, тем более что он и сам был доволен раскопками:
   – Согласен, хотя немного странно так волноваться из-за того, куда приведет этот туннель.
   – Ладно, тогда я немного странная.
   – Я тоже.
   – Как ты думаешь, где находится другой выход?
   Крэндалл пожал плечами:
   – Скоро выясним.
   – Ага, – эта перспектива воодушевила Джулию. – Правда, здорово, что под собором обнаружили этот секретный ход?
   – Немного страшновато, – Крэндалл, наконец, сумел высказать вслух то, что тревожило его с самого начала раскопок.
   Улыбка Джулии погасла.
   – И это тоже. Интересно, зачем священникам понадобился тайный подземный ход?
   Это странно.
   – Вот именно. Джулия снова улыбнулась:
   – Вот за это я и люблю прошлое. В нем столько восхитительных загадок!
   На этот раз улыбнулся и Крэндалл:
   – Именно об этом я размышлял, лежа здесь.
   – Мы просто два сапога – пара.
   – Я бы назвал нас весьма странными сапогами.
   Джулия хихикнула, и ее смех понравился Крэндаллу. Кроме того, его привлек мерцающий свет, зажегшийся в ее карих глазах.
   – Если ты пообещаешь никому не говорить, я доверю тебе один секрет.
   Крэндалла пленило озорное выражение, появившееся на лице Джулии. Эта женщина, обладавшая завидным уровнем интеллекта, женщина, которой, должно быть, уже около тридцати, внезапно показалась ему шаловливым подростком. Крэндалл, чувствуя себя таким же юнцом, усмехнулся и перекрестился:
   – Ни единой душе не скажу, – заговорщически прошептал он.
   – Временами мне кажется, что я жила раньше, – прямо заявила она. – Знаешь, переселение душ и все такое. Я просто помешана на всем старом, и у меня то и дело возникает чувство, что что-то из того, что я вижу, говорю, делаю, я уже видела, делала и говорила раньше. Я знаю, что изредка это бывает со всеми, но я испытываю это постоянно. Это очень сильно. Некоторые вещи я просто знаю. Например, знаю, что раньше жила в Новом Орлеане. В большом красивом доме. – Тут она рассмеялась: – Почему у всех такая роскошная прошлая жизнь? Почему никому не кажется, что он был бедняком, уродом, словом, никем? Почему никто не был слугой в большом красивом доме, а непременно был его хозяином или хозяйкой? – Неожиданно улыбка сбежала с ее лица. – Ты думаешь, что я сошла с ума?
   – Нет. Я думаю, что ты одна из самых восхитительных женщин, которых мне только доводилось встречать.
   По всей видимости, столь неожиданный ответ застал Джулию врасплох. Она честно призналась:
   – Некоторое время мне казалось, что мы неравнодушны друг к другу.
   – Мне тоже. Это правда. Просто у меня кое-какие личные проблемы, в которых необходимо разобраться.
   – Не могу ли я чем-нибудь помочь?
   Крэндалл хотел, было рассказать ей о своем недавнем открытии, о том, что, как оказалось, он был усыновлен, но промолчал. Он не был уверен, в чем тут дело, наверно, лишившись прошлого, он лишился опоры. Он не мог чувствовать себя по-прежнему. В данный момент ему нечего было предложить женщине, кроме смятения и сомнений.
   – Нет, – покачал он головой. – По крайней мере, не сейчас.
   – Если ты передумаешь, – отозвалась она, – я буду рядом.
   Он кивнул, и в комнате воцарилась тишина.
   В блеклом свете Крэндаллу показалось, что Джулия прелестна. Не красива, но очень мила. Она была привлекательной и цельной натурой. И честной. В этом крылась ее сила. Так что если Джулия утверждает, что жила раньше, то, черт возьми, Крэндалл верит ей.
   – Знаешь, мне, кажется, пора идти, – открыто заявила она, отводя взгляд от голой груди Крэндалла, поросшей золотистыми волосками.
   Они одновременно встали и направились к двери. Крэндалл открыл дверь. Даже ночью было жарко как в печке. Нестерпимо ярко светила луна.
   – Спокойной ночи, – Джулия повернулась к Крэндаллу.
   – Спокойной ночи, – ответил Крэндалл. Когда она направилась в свою комнату, он смотрел ей вслед и неожиданно почувствовал себя одиноким. Он не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал себя так. Даже после развода, пошатнувшего его уверенность в себе, он не так страдал от одиночества.
   – Джулия! – окликнул он.
   Она остановилась.
   Он пошел к ней. Бетонный пол под его босыми ногами был теплым. Он ощущал скрытую чувственность в Джулии… и в себе. Не дотрагиваясь до нее, он склонил голову и коснулся губами ее губ. Ее губы оказались мягкими, теплыми, чуть приоткрытыми. Он прижался к ним… и неожиданно отпрянул, словно не доверяя себе.
   – Дай мне время, – попросил он.
   – Сколько угодно, – понимающе кивнула Джулия.
 
   Время.
   Над ним не властно колдовство Мари Камбре. Она не может ни замедлить, ни ускорить его бег.
   – А неплохо было бы уметь это, – размышляла она, глядя в ночное небо, усыпанное звездами.
   – О чем задумалась? – окликнул ее мужчина, лежавший в ее постели.
   – Хотела бы остановить время.
   – Зачем?
   – Чтобы остановить блуждающее вокруг зло. Чтобы не дать ему проникнуть в будущее.
   – Зло нельзя остановить, – заметил ее любовник. – Но с ним можно бороться.
   – Возможно, ты прав, – пожала плечами Мари.
   – Ты все еще тревожишься из-за этой девочки?
   Мари не ответила. Этот мужчина прекрасно знал ее, – читал ее мысли, словно раскрытую книгу. На прошлой неделе по соседству снова исчезла девушка. Мари беспокоили настойчивые слухи, связывающие ее с этим делом.
   Сильный, мускулистый мужчина соскользнул с постели и, подойдя к Мари, встал за ее спиной. Она чувствовала его наготу. Его руки скользнули по ее плечам и принялись нежно поглаживать их. Он поцеловал ее в шею.
   – Никто из знакомых не поверит, что ты можешь быть замешана в этом, – обнадежил он, снова прочитав ее мысли. – Ты безрассудная, но не злая.
   В любое другое время Мари улыбнулась бы, услышав подобную характеристику, но только не сегодня. Она никак не могла отвлечься от мыслей о девушке-служанке, работавшей в большом красивом доме месье Дефоржа. Девушке с открытой, доверчивой улыбкой, светлыми пышными волосами и большими глазами. Она казалась неземной. Приходя в дом Дефоржа по делам. Мари несколько раз видела ее.
   Месье Дефорж постоянно давал Мари письма для передачи некоей креольской красотке, проживающей в белом доме на улице Рэмпарт. Помимо этого он частенько встречался с замужней дамой из высших слоев общества. Мари не тревожило, что она содействует супружеским изменам. Она свято верила, что, если человек захочет изменить жене, он найдет способ это сделать. Более того, Мари считала, что, предлагая любовникам свои услуги, она тем самым оказывает услугу их семьям, заботясь, о том, чтобы скандал не выплыл на поверхность. В случае с месье Дефоржем угрызения совести были и вовсе неуместны: кроме писем месье Мари постоянно приходилось иметь дело с записками мадам, чьи аппетиты намного превосходили аппетиты мужа.
   – Мадам Дефорж считает, что служанка убежала, – заметила Мари. – Но я с ней не согласна. Как, впрочем, и остальные. – Не дожидаясь ответа своего любовника, она поинтересовалась: – Ты веришь в то, что клуб «Адское пламя» существует?
   – Если и нет, то, учитывая все россказни, скоро появится.
   – Ведет ли месье Дефорж общие дела с месье Ламартином?
   – Разумеется, так же, как и Гарнетт. Им принадлежит половина предприятий на пристанях.
   – А какого ты мнения об этих господах Дефорже и Гарнетте?
   – Они попали в дурную компанию.
   – Я тоже так думаю. Помолчав, Мари добавила:
   – Это не последнее исчезновение.
   – Откуда ты знаешь?
   – Знаю, и все.
   Мужчина не стал оспаривать превосходств ее интуиции. Она всегда оказывалась права.
   – А еще я знаю, что должна остановить их.
   – Как?
   Пожав плечами, Мари повернулась лицом к своему любовнику:
   – Я не должна знать все на свете.
 
   Спустя много лет другая женщина точно так же стояла, вглядываясь в первобытную черноту ночи. Рядом с ней находился черный кот с янтарными глазами, которым, по всей видимости, владело то же беспокойство, что и его хозяйкой. Кот мяукнул.
   – Знаю-знаю, – тихо успокоила животное Микаэла.
   Все игроки прибыли, и игра вот-вот начнется… Но карты предупреждают о пороке, предательстве, предрекают опасность. Она видела красное, словно кровь, пламя свечи; сюрреалистическую темноту длинного туннеля; оранжево-алые языки пламени… Она видела смерть.
   Смерть.
   Мрачную, настороженную, неумолимую. Поглаживая висящий на шее крестик, Микаэла молилась. Молилась, чтобы удалось исправить все, что было неправильно в прошлом. Молилась, чтобы злу не удалось восторжествовать вторично. Чтобы любовь, наконец, победила.
   На следующий день, в субботу, погода была ясной и солнечной. В половине четвертого в двери особняка Ламартин позвонили. Роуэн плохо спал ночью и теперь дремал, сидя в кресле в гостиной. На коленях у него все еще лежал дневник Энджелины. При звуке звонка он вздрогнул и проснулся. «Кто бы это мог быть?» – подумал он и положил дневник на стол. Когда он шел к дверям, его шаги гулким эхом отдавались по коридору. Открыв дверь и увидев, кто там, он в шоке застыл на месте.
   После того, как первый неловкий момент прошел, Кей заявила:
   – Надеюсь, ты пригласишь нас войти?
   – Черт возьми, Роуэн, – встрял Стюарт, – должны же мы были узнать, отчего тебе так не хочется возвращаться!
   – Ты же знаешь, как Стюарт любит действовать под влиянием момента, – извиняющимся тоном произнес Марк. Сьюзен, стоявшая рядом с мужем, улыбкой извинилась за столь неожиданное появление.
   – Так ты впустишь нас или нет? – повторил Стюарт вопрос, минуту назад заданный Кей.
   За возможность вежливо выпроводить своих друзей Роуэн, не задумываясь, отдал бы все свои деньги до последнего цента. Но он не мог этого сделать. Первый раз в жизни он понял, что означает попасть в капкан. Ловушка оказалась прочной…
   – Разумеется, – он изобразил улыбку и отошел в сторону. – Просто вы, ребята застали меня врасплох.
   Кей вошла первой и тут же бросилась на шею Роуэну:
   – Привет, милый, – она поцеловала его.
   – Привет, – отозвался Роуэн. Он чувствовал ее поцелуй, но никак не отреагировал на него. На секунду он прижал Кей к себе, понимая, что, если он не сделает этого, его поведение покажется странным. Эти мысли встревожили Роуэна. По идее, он должен сам хотеть обнять свою невесту…
   Его друзья, по очереди войдя в дом, направились в гостиную.
   – Чудесная комната, – отметила Сьюзен. – Ой, Марк, взгляни, какой милый дворик! Марк подошел к жене, и оба они долго стояли, глядя в залитый солнечным светом внутренний дворик.
   – Красивая магнолия, – отметил Марк. – Этот цветок – оттуда?
   – Что?
   Роуэн в это время потихоньку, чтобы никто не видел, прятал дневник Энджелины в ящик стола. Эта потрепанная книжечка была первым, что он увидел, вернувшись в комнату. Она натолкнула его на мысль: что, если во время визита гостей в доме произойдет что-нибудь странное? Как он объяснит смену мебели и появление людей, живших в девятнадцатом веке? Роуэн догадывался, что подыскать правдоподобное объяснение этому будет нелегко.
   – Это цветок с той магнолии, что растет во дворе? – повторил вопрос Марк.
   Роуэн взглянул на цветок, который уже начал увядать:
   – А… да, – ответил он.
   – Честно говоря, – заявила Кей, глядя на дворик и дерево, – мне все это кажется достаточно мрачным. Один фонтан чего стоит! Ужас!
   – А мне даже нравится, – возразила Сьюзен. – Дом такой старый… да и вообще.
   – Чей кот? – спросил Марк.
   – Что? – переспросил Роуэн, чувствуя, что не поспевает за ходом беседы.
   – Вон там, в патио, сидит сиамский кот, – пояснил Марк.
   Он подтвердил подозрения Роуэна: наверняка где-то в стене имеется дыра, сквозь которую кот приходит и уходит, когда ему заблагорассудится.
   – Ничей. Хозяин дома просил изредка подкармливать его.
   – Похоже, он решил здесь обосноваться, – заметил Стюарт. – Но до чего же мрачный двор! И дом не лучше.
   – Неправда! – запротестовала Сьюзен. – Здесь очень красиво.
   – Я же не говорил, что он некрасивый, – возразил Стюарт. – Я сказал, что он мрачный.
   – Согласна, – тут Кей передернула плечами. – Здесь есть что-то, что пугает меня. Как ты можешь жить здесь, милый?
   К счастью, ответить Роуэну никто не дал.
   – Здесь особая атмосфера, – признал Марк.
   – И наверняка водятся привидения, – не допускающим возражений тоном заявил Стюарт.
   Роуэн взглянул на друга.
   – Какие еще привидения? – заинтересовалась Кей.
   – Дэвид говорил, что об этом ходят легенды, если, конечно, им можно верить. Дом, стоявший здесь, сгорел, затем был отстроен где-то в начале века, годах в двадцатых, что ли. Тип, который отстроил его, жил здесь меньше года, а потом заявил, что в доме обитают привидения, и уехал. Владельцы сменялись один за другим, но никто не жил здесь долго. Прежде чем Дэвид купил его, дом некоторое время пустовал. Он постарался восстановить его таким, каким дом был раньше.
   – И чей призрак появляется здесь? – спросила Кей.
   – Не знаю, – ответил Стюарт, – но это какая-то женщина.
   – Неужели люди действительно верят в эту чушь? – воскликнула Кей. – Милый, а ты видел этот призрак?
   Роуэн, который с каждой минутой этой беседы чувствовал себя все более неловко, был избавлен от необходимости отвечать.
   – Ой, смотрите, – Сьюзен подошла к камину, – зеркало для нижних юбок!
   – Что-что? – не понял ее муж.
   – Женщины проверяли здесь, все ли в порядке с их нарядом… потихоньку, разумеется.
   Раз уж внимание всех гостей оказалось обращено к камину, не было ничего удивительного в том, что они заметили портрет, висящий над ним.
   – Боже мой, кто это? – воскликнул Марк. – Хороша, правда?
   – Полегче, доктор Хаген, – поддразнила его жена, заметив вскользь: – она и в самом деле красива, но почему-то кажется грустной, правда?
   Разговор о портрете привлек Стюарта и Кей. Картина потрясла Кей.
   Пытаясь казаться беззаботным, Стюарт спросил Роуэна:
   – Так это и есть та картина, насчет которой ты звонил Дэвиду?
   Кей не сводила с портрета глаз, внимательно прислушиваясь к словам Роуэна. Стало ясно, что она была недовольна, что на обсуждаемой картине была изображена юная красавица.
   Роуэн понял, что от ответа уйти не удастся. Он знал, что Стюарт приехал потому, что беспокоился о нем.
   – Да, – он постарался, чтобы его тон не вызвал подозрений. – Не хотите ли чего-нибудь выпить? У меня в холодильнике безалкогольные напитки, да и бар доктора Белла весьма хорош.
   – Мне кока-колу, – попросила Сьюзен.
   – Мне тоже, – добавил Марк.
   – Кто она? – Кей не отвлек разговор о напитках. Она не сводила глаз с портрета.
   – Бывшая хозяйка дома, – ответил Роуэн притворяясь беззаботным.
   – Как ее звали? – не унималась Кей. Роуэн смутился. Он не хотел называть ее имя никому, а особенно Кей.
   Кей повернулась и, не моргая, уставилась на него. Роуэн никогда не видел, чтобы ее глаза цвета морской волны смотрели так пристально.
   – Как ее звали? – повторила она.
   Роуэн сунул руку в карман своих брюк цвета хаки, как будто это могло помочь ему со – i хранить незаинтересованный вид.
   – Энджелина… кажется.
   – Энджелина Ламартин, – повторила Сьюзен. – Красивое имя для прелестной женщины.
   – Это про ее призрак рассказывают, что он появляется в доме? – как ни в чем не бывало, спросил Марк.
   Все пристально посмотрели на Роуэна.
   Марк и Сьюзен ждали ответа на интересующий их вопрос, выражение глаз Стюарта оставалось для Роуэна загадкой, а что думала, глядя на него, Кей и вообще было тайной за семью печатями. Роуэн рассмеялся:
   – Не знаю, – солгал он. – Сказки про привидений рассказывает Стюарт. – С этими словами он повернулся и вышел из комнаты, добавив: – Пойду за кока-колой.
   Когда он вернулся, друзья, к счастью, забыли о картине. Ближайшие полчаса все весело, роптали и смеялись. Марк и Стюарт потчевали Роуэна рассказами о том, что происходит в больнице. Он вполуха слушал. Кей сидела рядом с ним и при каждом удобном случае прикасалась к нему, дотрагиваясь то до затылка то до ладони, то до бедра. Роуэн обостренно ощущал каждое прикосновение, они действовали ему на нервы, и самое легкое из них казалось страшным, как будто по нему проехал грузовик. Духи Кей бесили его.
   – Составим программу, – предложил Стюарт, как всегда, взяв инициативу на себя. – Сегодня поужинаем в самом шикарном ресторане города, затем проспим все утро, а завтра решим, что делать дальше.
   Роуэн с самого начала подозревал, что друзья останутся на ночь, но надеялся, что ошибается. Сейчас все его надежды рухнули. Ему хотелось плакать, кричать, вышвырнуть их вон. Он не мог себе этого позволить. Как ни странно, в то же время он был бы рад видеть их… только не сейчас.
   Все разбрелись по спальням. Роуэн уступил Кей ту, где спал он, намекнув, что сам переберется куда-нибудь. Он выбрал себе комнату, в которой появлялась Энджелина. Как и предполагалось, его решение не обрадовало Кей, но она промолчала. Она приняла это решение безропотно, но была разочарована.