Страница:
– Согласен, – снова послышался голос Галена. – Раньше существование клуба было секретом, а теперь об этом судачат все, кому не лень.
– Но это лишь подозрения, – заметил! Гарнетт. – До сих пор никому не удавалось доказать, что клуб существует.
– Многих вешали на основании подозрений, – возразил Гален и добавил: – кстати их не возникло бы, если бы ты хоть немного соблюдал осторожность. Господи, ты же хватал всех девчонок, попадавшихся на глаза. Ну зачем, скажи на милость, тебе понадобилась служанка Дефоржа?
– Она – милашка, – защищался Гарнетт, – и за нее дадут хорошую цену. Кстати, я давно замечал, что у тебя глаза горят, когда ты смотришь на свою Люки.
– Господа… – встрял Дефорж.
– Что-то я не помню, чтобы ты отказался от золотоволосой мисс Дефорж, – не унимался Гарнетт. – Ты трахал ее точно так же» как и мы.
– Господа…
– Свинья! – Гален даже не пытался скрыть свое отвращение.
– А ты – сам дьявол.
– Потише, господа!
Воцарилось напряженное молчание. Энджелина испугалась, что ее сейчас вырвет. Неужели она действительно слышит это? Не могут же эти люди быть членами того самого клуба «Адское пламя», о котором ходит столько слухов?! Даже Гален не настолько испорчен… Но, как только Энджелине пришла в голову последняя мысль, она поняла, что ошибается. Гален еще хуже. В миллион раз хуже…
– Прежде всего, – рассудительно заговорил Дефорж, – нужно перевезти в другое место пленниц. Погрузить их на корабль. Отправить в бордели Гальвестона. А потом подождать, пока слухи о клубе «Адское пламя» утихнут. Когда девчонки перестанут исчезать, люди прекратят болтовню. А если полиции будет нужен козел отпущения, пусть займется Мари Камбре. Возможно, нам удастся повесить ее за это, если пошептаться с нужными людьми.
– Я полностью согласен с тобой, – заявил Гален. – Женщин необходимо перевезти. Сегодня же вечером. А потом мы на некоторое время ляжем на дно.
– Договорились, – подытожил Дефорж. – Сегодня мы все сделаем, пока будет светить луна.
– Вот и все, – завершил беседу Гален. – Наш приятель в черном поможет нам.
Кипперд! Так он тоже замешан в этом! Энджелина не удивилась. Но раздумывать о роли ирландца в клубе ей было некогда, ибо она услышала скрип стульев, сигнализировавший о том, что мужчины встали со своих мест.
Взбежав по лестнице, Энджелина повернул за угол и остановилась, прижавшись к стен в коридоре. Она ничего не чувствовала, все тел сковало оцепенение. Женщина прислушалась, готовясь бежать при приближении Галена. Но он не стал подниматься наверх. Вместо этого Энджелина услышала, как все трое вышли из дома. Напоследок Дефорж приказал Гарнетту отправиться на верфь, передать капитану, чтобы подготовил судно к отплытию, и спешить на встречу с ними. Место встречи названо не было.
По-прежнему прижимаясь к стене, Энджелина задумалась. Следует что-то предпринять, но что? Надо все рассказать, но кому? Роуэну, Пресвятая Мария, матерь Божья, где же он? Его не было с самого утра. У нее нет никакой возможности связаться с ним, а ей так нужна помощь! Внезапно Энджелину осенило.
Она поспешила в комнату Хлои. Девушка спала. Рядом с постелью сидела Люки, тотчас вскочившая при виде хозяйки.
– Она спит, – тихо сообщила служанка.
– Хорошо, – сказала Энджелина. – Мне необходимо на некоторое время уйти. Люки озабоченно сдвинула брови.
– В такое время?
– Мне очень надо, – Энджелина была непреклонна.
– Но…
– Это необходимо. Если Роуэн… доктор Джейкоб… придет, скажи, что я постараюсь вернуться побыстрее. Попроси, чтобы он подождал. Передай, что мне очень надо поговорить с ним.
– Да, мэм, – покорно согласилась молоденькая служанка, хотя услышанное ей явно не понравилось.
Энджелина проворно спустилась вниз по лестнице и через минуту уже бежала через черный ход к конюшне. Как она и подозревала, экипаж исчез. Энджелина была уверена, что им управлял Кипперд. Оседлав единственную оставшуюся лошадь, она села на нее, перекинув ногу через луку, хоть это и не пристало леди. Хлестнув коня, Энджелина умчалась к человеку, который поможет ей. К человеку, который посоветует, что предпринять в столь щекотливой ситуации.
В глубине души Люки затаился страх. Что-то было не так. Совсем не так. Она давно чувствовала это. Она всегда знала, что хозяин дома – злой человек, но сейчас появилось какое-то новое зло. Люки почувствовала это по необычному поведению хозяйки. Куда она направилась в столь поздний час? И почему ее, Люки, терзает мысль, что вот-вот случится нечто ужасное? Девушка задрожала. Опустившись на край стула, она посмотрела на спящую Хлою. Мисс Хлоя, миссис Энджелина, даже она сама подвергаются опасности в этом доме. Неужели она. Люки будет праздно сидеть и ждать, пока стрясется беда?
Нет!
Вскочив со стула. Люки напоследок взглянула на Хлою и, беззвучно выскользнув из комнаты, спустилась вниз. Растолкав экономку, дремавшую в помещении для слуг, Люки попросила женщину подежурить у Хлои до ее возвращения и бросилась на окраину города. Тетушка Мари может приготовить мощные gris-gris, которые защитят их.
Мужчина в черном, чьи янтарные глаза были острыми, как у орла, заметил, как девушка выбежала из дома. Экипаж, которым он управлял, был спрятан за кущей магнолий. Мужчина тихо вывел его и тайком поспешил вслед за Люки. Девушка сбежала так быстро, что угрожала обогнать его. Она лишь ненадолго останавливалась передохнуть, а потом снова побежала по направлению к окраине. Вскоре Люки нырнула в темную аллею. Остановив экипаж, Кипперд пешком последовал за ней.
Люки не покидало странное чувство, что за ней следят, однако, когда она оглядывалась назад, никого не было видно. Может, это игра ее воображения. Возможно, она так неуверенно чувствует себя лишь потому, что при ней нет защитного амулета. Люки отдала его доктору Джейкобу. Она ничуть не жалела об этом, но в данный момент безумно хотела бы иметь амулет при себе. Послышавшийся неподалеку собачий вой ничуть не успокоил ее расшалившиеся нервы, и Люки неслась, едва касаясь ногами земли.
До дома тетки было уже рукой подать. Люки только-только свернула за угол, как вдруг налетела на какого-то человека. Сперва ей показалось, что он дожидался здесь ее. Потом она узнала этого мужчину. После Люки уже не успела ни о чем подумать, ибо, получив мощный удар в лицо, лишилась чувств.
Как обычно, казалось, что кот не спит, я находится в трансе. Роуэн наблюдал, как Микаэла, босая, одетая в черное развевающееся платье, похожее на рясу, осторожно спихнула животное со стола. Ее ярко-рыжие локоны концами касались пола. Усевшись, гадалка жестом приказала Роуэну присесть на стул напротив. С того момента, как Роуэн появился на пороге, ни он, ни она не проронили ни слова.
Подтолкнув к Роуэну колоду карт, она жестом дала ему понять, что их следует перетасовать. Когда это было сделано, Микаэла начала раскладывать их. Роуэну карты ни о чем не говорили, в то время как Микаэла, судя по всему, читала по ним, как по книге.
Ее необыкновенные глаза золотистого солнечного цвета внимательно посмотрели на него.
– Вы отправляетесь в путешествие.
– Да. Я собираюсь в прошлое. Пока я не найду способа перенести Энджелину в наше время, я останусь там.
Выяснилось, что Роуэн был прав. С той секунды, как он вслух признался Энджелине в любви, он обрел способность оставаться в прошлом сколько ему заблагорассудится. Роуэн интуитивно догадывался, что будет обладать этой властью, пока сам не захочет отказаться от нее.
– А если вы не найдете способа перенести Энджелину в настоящее?
Роуэн предусмотрел и это. Он прекрасно знал, что такая возможность существует.
– Тогда я сам останусь в прошлом.
– Вы пожертвуете всем, что имеете?
– Да, – немедленно ответил он. Изучающе посмотрев на него, Микаэла предупредила:
– Опасность подстерегает вас со всех сторон.
– Это вы уже говорили. Микаэла кивнула, признавая, что подобный разговор действительно имел место.
– Да. Но раньше опасность ждала впереди. Теперь же она окружает вас, подобно облаку, готовому пролиться ядовитым дождем. Вы можете погибнуть.
Роуэн знал и это. Интересно, что спасение Энджелины волновало его больше, чем собственная жизнь.
– А Энджелина? Выживет ли она? Микаэла промолчала. Встав, она направилась к обшарпанному камину и задумалась, не следует ли сообщить Роуэну о том, что карты предрекли ему неудачу, что они напророчили смерть Энджелины. Обернувшись, гадалка сказала:
– Я знаю лишь то, что ее жизнь зависит от вас. А ваша, в свою очередь, находится в руках незнакомца.
– Вы и раньше говорили о каком-то незнакомце.
Микаэла кивнула, думая о постоянно являвшихся ей в видениях кроваво-красной свече и Библии. Она не могла понять, что это означает.
– Мне известно лишь то, что появление незнакомца уравновешивает силы добра и зла. Его или ее присутствие компенсирует греховность другого человека.
– А больше вы ничего о нем не знаете? Роуэн впервые заметил на обычно бесстрастном лице Микаэлы смятение. Она дотронулась пальцами до крестика на шее, словно ища у него поддержки.
– Ничего. Мне больше ничего неизвестно. Но я чувствую предательство.
– Какое?
Она покачала головой.
– Я больше ничего не знаю.
– Пожар случится 2 июля, – Роуэн вспомнил о том, зачем он напоследок зашел к Микаэле. – По крайней мере, это – единственная обнаруженная дата.
– Я чувствовала, что это случится скоро. Они обменялись взглядом.
– Будь что будет… – наконец тихо проговорила Микаэла.
С этим Роуэн не мог поспорить. Он молча встал.
– Спасибо за все.
– Да поможет вам Бог.
– Спасибо, – Роуэн направился к двери. На середине комнаты он вспомнил, что адресованный Стюарту конверт по-прежнему находится в кармане его рубашки. Он вынул его и подошел к Микаэле. Она так и стояла возле камина. – Не могли бы вы отправить это по адресу, если в течение пары недель я не свяжусь с вами?
– Разумеется.
Роуэн положил конверт на каминную полку. Тут он заметил раскрашенный дагерротип, на котором были изображены мужчина и женщина. Роуэну показалось, что его изо-всех сил ударили под дых: он узнал этого человека! У мужчины на картине были рыжие волосы и рыжая борода, торчавшая, словно жесткий кустарник. Его глаза напоминали кусочки золота. И волосы, и глаза были точь-в-точь такого цвета, как у Микаэлы. Так же, как она, мужчина носил только черное.
Предательство. Разве не она только что произнесла это слово? Роуэн испытующе посмотрел на гадалку.
– Это мои прадед и прабабка, – в голосе женщины слышались любовь и гордость.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
– Но это лишь подозрения, – заметил! Гарнетт. – До сих пор никому не удавалось доказать, что клуб существует.
– Многих вешали на основании подозрений, – возразил Гален и добавил: – кстати их не возникло бы, если бы ты хоть немного соблюдал осторожность. Господи, ты же хватал всех девчонок, попадавшихся на глаза. Ну зачем, скажи на милость, тебе понадобилась служанка Дефоржа?
– Она – милашка, – защищался Гарнетт, – и за нее дадут хорошую цену. Кстати, я давно замечал, что у тебя глаза горят, когда ты смотришь на свою Люки.
– Господа… – встрял Дефорж.
– Что-то я не помню, чтобы ты отказался от золотоволосой мисс Дефорж, – не унимался Гарнетт. – Ты трахал ее точно так же» как и мы.
– Господа…
– Свинья! – Гален даже не пытался скрыть свое отвращение.
– А ты – сам дьявол.
– Потише, господа!
Воцарилось напряженное молчание. Энджелина испугалась, что ее сейчас вырвет. Неужели она действительно слышит это? Не могут же эти люди быть членами того самого клуба «Адское пламя», о котором ходит столько слухов?! Даже Гален не настолько испорчен… Но, как только Энджелине пришла в голову последняя мысль, она поняла, что ошибается. Гален еще хуже. В миллион раз хуже…
– Прежде всего, – рассудительно заговорил Дефорж, – нужно перевезти в другое место пленниц. Погрузить их на корабль. Отправить в бордели Гальвестона. А потом подождать, пока слухи о клубе «Адское пламя» утихнут. Когда девчонки перестанут исчезать, люди прекратят болтовню. А если полиции будет нужен козел отпущения, пусть займется Мари Камбре. Возможно, нам удастся повесить ее за это, если пошептаться с нужными людьми.
– Я полностью согласен с тобой, – заявил Гален. – Женщин необходимо перевезти. Сегодня же вечером. А потом мы на некоторое время ляжем на дно.
– Договорились, – подытожил Дефорж. – Сегодня мы все сделаем, пока будет светить луна.
– Вот и все, – завершил беседу Гален. – Наш приятель в черном поможет нам.
Кипперд! Так он тоже замешан в этом! Энджелина не удивилась. Но раздумывать о роли ирландца в клубе ей было некогда, ибо она услышала скрип стульев, сигнализировавший о том, что мужчины встали со своих мест.
Взбежав по лестнице, Энджелина повернул за угол и остановилась, прижавшись к стен в коридоре. Она ничего не чувствовала, все тел сковало оцепенение. Женщина прислушалась, готовясь бежать при приближении Галена. Но он не стал подниматься наверх. Вместо этого Энджелина услышала, как все трое вышли из дома. Напоследок Дефорж приказал Гарнетту отправиться на верфь, передать капитану, чтобы подготовил судно к отплытию, и спешить на встречу с ними. Место встречи названо не было.
По-прежнему прижимаясь к стене, Энджелина задумалась. Следует что-то предпринять, но что? Надо все рассказать, но кому? Роуэну, Пресвятая Мария, матерь Божья, где же он? Его не было с самого утра. У нее нет никакой возможности связаться с ним, а ей так нужна помощь! Внезапно Энджелину осенило.
Она поспешила в комнату Хлои. Девушка спала. Рядом с постелью сидела Люки, тотчас вскочившая при виде хозяйки.
– Она спит, – тихо сообщила служанка.
– Хорошо, – сказала Энджелина. – Мне необходимо на некоторое время уйти. Люки озабоченно сдвинула брови.
– В такое время?
– Мне очень надо, – Энджелина была непреклонна.
– Но…
– Это необходимо. Если Роуэн… доктор Джейкоб… придет, скажи, что я постараюсь вернуться побыстрее. Попроси, чтобы он подождал. Передай, что мне очень надо поговорить с ним.
– Да, мэм, – покорно согласилась молоденькая служанка, хотя услышанное ей явно не понравилось.
Энджелина проворно спустилась вниз по лестнице и через минуту уже бежала через черный ход к конюшне. Как она и подозревала, экипаж исчез. Энджелина была уверена, что им управлял Кипперд. Оседлав единственную оставшуюся лошадь, она села на нее, перекинув ногу через луку, хоть это и не пристало леди. Хлестнув коня, Энджелина умчалась к человеку, который поможет ей. К человеку, который посоветует, что предпринять в столь щекотливой ситуации.
В глубине души Люки затаился страх. Что-то было не так. Совсем не так. Она давно чувствовала это. Она всегда знала, что хозяин дома – злой человек, но сейчас появилось какое-то новое зло. Люки почувствовала это по необычному поведению хозяйки. Куда она направилась в столь поздний час? И почему ее, Люки, терзает мысль, что вот-вот случится нечто ужасное? Девушка задрожала. Опустившись на край стула, она посмотрела на спящую Хлою. Мисс Хлоя, миссис Энджелина, даже она сама подвергаются опасности в этом доме. Неужели она. Люки будет праздно сидеть и ждать, пока стрясется беда?
Нет!
Вскочив со стула. Люки напоследок взглянула на Хлою и, беззвучно выскользнув из комнаты, спустилась вниз. Растолкав экономку, дремавшую в помещении для слуг, Люки попросила женщину подежурить у Хлои до ее возвращения и бросилась на окраину города. Тетушка Мари может приготовить мощные gris-gris, которые защитят их.
Мужчина в черном, чьи янтарные глаза были острыми, как у орла, заметил, как девушка выбежала из дома. Экипаж, которым он управлял, был спрятан за кущей магнолий. Мужчина тихо вывел его и тайком поспешил вслед за Люки. Девушка сбежала так быстро, что угрожала обогнать его. Она лишь ненадолго останавливалась передохнуть, а потом снова побежала по направлению к окраине. Вскоре Люки нырнула в темную аллею. Остановив экипаж, Кипперд пешком последовал за ней.
Люки не покидало странное чувство, что за ней следят, однако, когда она оглядывалась назад, никого не было видно. Может, это игра ее воображения. Возможно, она так неуверенно чувствует себя лишь потому, что при ней нет защитного амулета. Люки отдала его доктору Джейкобу. Она ничуть не жалела об этом, но в данный момент безумно хотела бы иметь амулет при себе. Послышавшийся неподалеку собачий вой ничуть не успокоил ее расшалившиеся нервы, и Люки неслась, едва касаясь ногами земли.
До дома тетки было уже рукой подать. Люки только-только свернула за угол, как вдруг налетела на какого-то человека. Сперва ей показалось, что он дожидался здесь ее. Потом она узнала этого мужчину. После Люки уже не успела ни о чем подумать, ибо, получив мощный удар в лицо, лишилась чувств.
Как обычно, казалось, что кот не спит, я находится в трансе. Роуэн наблюдал, как Микаэла, босая, одетая в черное развевающееся платье, похожее на рясу, осторожно спихнула животное со стола. Ее ярко-рыжие локоны концами касались пола. Усевшись, гадалка жестом приказала Роуэну присесть на стул напротив. С того момента, как Роуэн появился на пороге, ни он, ни она не проронили ни слова.
Подтолкнув к Роуэну колоду карт, она жестом дала ему понять, что их следует перетасовать. Когда это было сделано, Микаэла начала раскладывать их. Роуэну карты ни о чем не говорили, в то время как Микаэла, судя по всему, читала по ним, как по книге.
Ее необыкновенные глаза золотистого солнечного цвета внимательно посмотрели на него.
– Вы отправляетесь в путешествие.
– Да. Я собираюсь в прошлое. Пока я не найду способа перенести Энджелину в наше время, я останусь там.
Выяснилось, что Роуэн был прав. С той секунды, как он вслух признался Энджелине в любви, он обрел способность оставаться в прошлом сколько ему заблагорассудится. Роуэн интуитивно догадывался, что будет обладать этой властью, пока сам не захочет отказаться от нее.
– А если вы не найдете способа перенести Энджелину в настоящее?
Роуэн предусмотрел и это. Он прекрасно знал, что такая возможность существует.
– Тогда я сам останусь в прошлом.
– Вы пожертвуете всем, что имеете?
– Да, – немедленно ответил он. Изучающе посмотрев на него, Микаэла предупредила:
– Опасность подстерегает вас со всех сторон.
– Это вы уже говорили. Микаэла кивнула, признавая, что подобный разговор действительно имел место.
– Да. Но раньше опасность ждала впереди. Теперь же она окружает вас, подобно облаку, готовому пролиться ядовитым дождем. Вы можете погибнуть.
Роуэн знал и это. Интересно, что спасение Энджелины волновало его больше, чем собственная жизнь.
– А Энджелина? Выживет ли она? Микаэла промолчала. Встав, она направилась к обшарпанному камину и задумалась, не следует ли сообщить Роуэну о том, что карты предрекли ему неудачу, что они напророчили смерть Энджелины. Обернувшись, гадалка сказала:
– Я знаю лишь то, что ее жизнь зависит от вас. А ваша, в свою очередь, находится в руках незнакомца.
– Вы и раньше говорили о каком-то незнакомце.
Микаэла кивнула, думая о постоянно являвшихся ей в видениях кроваво-красной свече и Библии. Она не могла понять, что это означает.
– Мне известно лишь то, что появление незнакомца уравновешивает силы добра и зла. Его или ее присутствие компенсирует греховность другого человека.
– А больше вы ничего о нем не знаете? Роуэн впервые заметил на обычно бесстрастном лице Микаэлы смятение. Она дотронулась пальцами до крестика на шее, словно ища у него поддержки.
– Ничего. Мне больше ничего неизвестно. Но я чувствую предательство.
– Какое?
Она покачала головой.
– Я больше ничего не знаю.
– Пожар случится 2 июля, – Роуэн вспомнил о том, зачем он напоследок зашел к Микаэле. – По крайней мере, это – единственная обнаруженная дата.
– Я чувствовала, что это случится скоро. Они обменялись взглядом.
– Будь что будет… – наконец тихо проговорила Микаэла.
С этим Роуэн не мог поспорить. Он молча встал.
– Спасибо за все.
– Да поможет вам Бог.
– Спасибо, – Роуэн направился к двери. На середине комнаты он вспомнил, что адресованный Стюарту конверт по-прежнему находится в кармане его рубашки. Он вынул его и подошел к Микаэле. Она так и стояла возле камина. – Не могли бы вы отправить это по адресу, если в течение пары недель я не свяжусь с вами?
– Разумеется.
Роуэн положил конверт на каминную полку. Тут он заметил раскрашенный дагерротип, на котором были изображены мужчина и женщина. Роуэну показалось, что его изо-всех сил ударили под дых: он узнал этого человека! У мужчины на картине были рыжие волосы и рыжая борода, торчавшая, словно жесткий кустарник. Его глаза напоминали кусочки золота. И волосы, и глаза были точь-в-точь такого цвета, как у Микаэлы. Так же, как она, мужчина носил только черное.
Предательство. Разве не она только что произнесла это слово? Роуэн испытующе посмотрел на гадалку.
– Это мои прадед и прабабка, – в голосе женщины слышались любовь и гордость.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Собор Сен-Луи уже закрыли на ночь. От того, что ей довелось услышать, у Энджелины было тяжело на сердце. Не успев перевести дух после бешеной скачки, она замолотила кулаками в массивную дверь. Никто не отозвался. Подгоняемая страхом и отчаянием, Энджелина постучала снова. На этот раз ее усилия были вознаграждены. Дверь со скрипом приоткрылась, и оттуда выглянуло доброе лицо одетой в черное монахини, у пояса которой покачивалось на цепочке распятие.
– Собор закрыт до утра, – доброжелательно пояснила женщина.
– Я знаю, – Энджелина старалась успокоиться. – Но мне необходимо переговорить с отцом Джоном.
– Отец Джон отдыхает. Не могли бы вы…
– Нет, – перебила Энджелина, придерживая рукой дверь, словно опасаясь, что ее могут захлопнуть. – Пожалуйста, позовите его. Это безумно важно.
Неизвестно, что подействовало на добрую монахиню – смятение Энджелины или ее искренность, но она распахнула дверь, приглашая Энджелину войти в храм.
– Подождите здесь, – предложила женщина, – а я попробую разбудить отца Джона.
У Энджелины не хватило слов, чтобы высказать свою благодарность. Она просто кивнула и обессилено прислонилась к двери. В огромном соборе было тихо и пусто. В тишине гулко раздавались одинокие шаги монахини. Было так тихо, что Энджелина слышала, как позвякивает цепочка на поясе доброй женщины. Она даже слышала неровный стук собственного сердца. Слова, подслушанные этим вечером, терзали ее, словно свора демонов.
Энджелина никак не могла примириться с реальностью. У нее не укладывалось в голове, как можно похищать и продавать женщин, а при мысли, что в этом замешан ее собственный муж, женщине становилось дурно. Ее мучила тошнота. И тут Энджелина увидела, что к ней направляется отец Джон.
– Святой отец! – оторвавшись от двери, она поспешила навстречу священнику.
Как всегда, его вид, круглое ангельское лицо и ясный взгляд добрых глаз, успокоил ее. Щеки отца Джона казались еще румяней обычного, и Энджелина подумала, что это отсвечивает красное пламя свечи. Странный пурпурный свет играл на его светлых волосах и длинном черном облачении. В руке священник держал потрепанную Библию. Что-то в сочетании грубого красного света и Библии встревожило Энджелину, но это впечатление мгновенно исчезло, ибо дело, которое привело ее сюда, не терпело отлагательств.
– Дитя мое, – взяв Энджелину за руку, отец Джон подвел ее к скамье, усадил и сам сел рядом. – Что случилось?
Его тихий, ласковый голос согрел Энджелину, как теплое пламя камина в холодную ночь. «Да, – подумала она, – я поступила правильно, придя сюда».
– Отец… – начала она и осеклась. Энджелина не знала, как начать свой рассказ-слишком страшно было то, о чем она должна была поведать, слишком ужасные картины возникали в ее воображении.
– Здоровы ли вы, дитя мое? Энджелина кивнула, откидывая разметавшиеся локоны с вспотевшего лба.
– Тогда поведайте, что привело вас сюда в столь поздний час.
Энджелина понятия не имела, который час, но знала, что десять, должно быть, уже пробило. Сколько времени нужно, чтобы перевезти пленниц в другое место? И откуда их повезут? Беспокойство за безопасность неведомых ей женщин заставило Энджелину заговорить.
– Извините, что беспокою вас, но мне больше не к кому обратиться, – начала она, крепко сжав руку священника. Его мягкая и гладкая кожа свидетельствовала о том, что спасение заблудших душ – не слишком тяжелая работа.
Боковым зрением Энджелина заметила, что смуглый, худощавый отец Игнатий с любопытством посмотрел на них и скрылся в притворе. Энджелина не знала, куда ведет дверь, из которой он появился, но прихожане многого не знали в соборе. Отец Игнатий всегда казался ей загадочным. Он был спокоен и мрачен, и Энджелина думала, что он склонен не отпускать грехи, а осуждать грешников.
– Бог и я всегда готовы выслушать вас, – подбодрил ее священник, сидящий рядом. Отец Игнатий был немедленно забыт.
– О, отец, – сбивчиво заговорила Энджелина, – я знаю о клубе «Адское пламя», о том, что его члены похищают женщин и продают их… в публичные дома…
– Подождите, подождите, – перебил ее отец Джон. Библия выпала из его рук на пол. – О чем вы говорите?
Энджелина собралась с мыслями.
– Я слышала разговор о клубе «Адское пламя»…
– Эти разговоры слышит весь город. У людей весьма буйное воображение.
– Нет! Это правда, святой отец. Клянусь вам! Я слышала, как об этом говорили господа Дефорж и Гарнетт… с моим мужем. Они – члены этого клуба.
– Разумеется, вы ошибаетесь, – мягко, но твердо возразил священник.
– Нет, – Энджелина не сдавалась. – Она похищали молодых женщин – даже служанку месье Дефоржа – жестоко… использовали их… и затем продавали в публичный дом в Гальвестоне. Сейчас… в данный момент они перевозят девушек. Я не знаю, где находятся пленницы, но они повезут их к реке, – речь Энджелины становилась все быстрее и сбивчивее, ее глаза были расширены. Она все крепче сжимала руку священника. – Мы должны Что-нибудь предпринять, чтобы помешать им. Наверно, надо обратиться в полицию.
– Нет! – неожиданно резко воскликнул отец Джон. Потом гораздо мягче повторил: – Нет. Надо как следует обдумать это. Подобные обвинения слишком серьезны.
– Вы думаете, я не понимаю этого? Он не ответил на ее вопрос.
– Уверены ли вы в этом, дитя мое?
– Разумеется, – в голосе Энджелины послышалось нетерпение. – Я подслушала их разговор, а когда они ушли, помчалась сюда.
– Дефорж? Гарнетт? И ваш муж?
– Да, – Энджелине было стыдно, что ее муж оказался замешанным в подобном деле.
Освободив свою руку из пальцев Энджелины, священник положил локоть на спинку скамьи и по своей давней привычке уперся подбородком в ладонь. Он погрузился в раздумья.
– Разве я не должна заявить в полицию? Чем больше Энджелина думала об этом, тем яснее ей становилось, что так она и должна поступить. Она не понимала, что мешает отцу Джону немедленно согласиться с ней. Правда, он молчал, не соглашаясь, но и не возражая.
– Да, – ответил, наконец, отец Джон. – Именно так и следует поступить. Но, – тут он снова взял Энджелину за руку, – вы должны поручить это мне. Это дело крайне неприятно, и негоже женщине заниматься им. Ваш муж? Вы уверены? Не могли ли вы ошибиться?
– Нет, отец, – тихо сказала Энджелина. – Я не ошиблась.
Священник вздохнул.
– Я не слепой, дочь моя. Я видел, что вы несчастны, и догадывался о причинах этого. Мне было ясно, что вы несчастливы в браке.
– Мой муж – злой человек, отец.
– Молитесь за его душу.
– Я не уверена, что смогу сделать это. Да простит меня Господь…
Он сжал руку Энджелины.
– Поступайте, как подсказывает вам сердце, дитя мое. Бог простит вас. А теперь, – он отпустил ее руку и поднялся с места, – возвращайтесь домой. Я обо всем позабочусь.
Отец Джон проводил Энджелину к выходу. Она шла, чувствуя, что с ее плеч снят тяжкий груз. Этот человек достоин доверия, он сделает все, что нужно.
– Мадам Ламартин! Энджелина обернулась.
– Мне кажется, вам лучше никому не рассказывать об этом.
Женщина кивнула. Она не собиралась говорить о происшедшем ни с кем, кроме Роуэна. Ей было стыдно.
Что-то не так.
Роуэн почувствовал это, как только вернулся в прошлое. Когда он не нашел в особняке ни Энджелины, ни Люки, его подозрения подтвердились. Он побеседовал со служанкой, на чьем попечении оставалась Хлоя, и убедился, что был прав. Даже служанка, до полусмерти напуганная появлением Роуэна, удивлялась, что Люки так поздно ушла из дома. Нет, сэр, она не представляет, куда девалась хозяйка особняка. Она не знает, вернулся ли мистер Ламартин.
Постепенно Роуэн встревожился не на шутку. Его беспокоило не только исчезновение Люки и Энджелины, но и фотография, виденная им у Микаэлы. Белокожий и рыжий ирландец, работавший у Галена, тот самый, которого Энджелина называла верным псом своего мужа, оказался прадедом Микаэлы. А ведь гадалка не единожды предупреждала о каком-то предательстве. Роуэн не знал, что и думать. Окажется ли предателем прадед Микаэлы, или – при этой мысли кровь застыла у него в жилах – сама гадалка? Вдруг, сознательно или бессознательно, она обманывала его?
Роуэн спустился вниз по лестнице, не находя ответа ни на один из терзавших его вопросов. Вдруг входная дверь резко распахнулась. Роуэн застыл на нижней ступеньке. Он посмотрел в сторону двери и увидел удивленно смотрящие на него две пары глаз. На секунду Роуэну почудилось, что он снова смотрит на дагерротип, стоящий на каменной полке у Микаэлы. Ирландец со своей пылающей шевелюрой и бородой выглядел точь-в-точь как на фотографии, а рядом с ним стояла темнокожая и темноволосая красавица, такая же статная и высокая, как женщина с дагерротипа. По правде говоря, эта парочка была так похожа на свою фотографию, что у Роуэна мелькнула шальная мысль: уж не по дороге ли в особняк был сделан вышеупомянутый дагерротип?
Но выражение их лиц было совершенно иным. Если на фотографии эти мужчина и женщина улыбались, то сейчас их лица были мрачны. Ирландец держался настороженно.
– Дома ли мадам Ламартин? – спросил этот тип. «Кажется, – вспомнилось Роуэну, – его зовут Кипперд».
Убрав ногу со ступеньки, Роуэн осторожно ответил:
– Нет.
– Вам известно, где она?
– Нет.
– Нам нужно поговорить с ней, – вступила в разговор женщина. На ней было модное светло-коричневое платье. В руках она держала гармонирующую с ним плетеную сумочку.
Роуэн увидел, что женщина чем-то сильно расстроена. Не успел он прийти к этому выводу, как Кипперд успокаивающим жестом обнял свою подругу за талию и, войдя вместе с нею в дом, закрыл за собой входную дверь.
– Мы должны поговорить с ней, – повторила женщина. – Это касается моей племянницы, Люки.
Люки. Племянница. Так это и есть тетка Люки? Та самая дама, которая занимается изготовлением амулетов? Это ее-то Энджелина считает злой?
– Люки похитили, – перешел к делу ирландец.
Роуэн никак не мог прийти в себя, внезапно узнав, кто эта дама. Последние слова ирландца поразили его в самое сердце.
– Похитили?
– Мы не уверены, – Кипперд пустился в объяснения. – Я отправился вслед за девочкой в город, но потерял ее из виду неподалеку от дома Мари. Люки так и не появилась там, хотя я убежден, что она направлялась именно к своей тетке.
– Но почему вы решили, что ее могли похитить?
– Как я могла не заподозрить этого после всех случившихся в последнее время похищений? – нервно спросила Мари. – Если в этом замешан Гален Ламартин, то клянусь, я убью его собственными руками!
– Все будет хорошо, – успокаивающе произнес стоявший рядом с ней мужчина. – Мы разыщем девочку.
После всех похищений? Сперва Роуэн не понимал, о чем она говорит. Но потом у него в памяти всплыла мельком виденная газета 1880 года, писавшая об исчезновении молодой девушки…
– А почему в этом может быть замешан Гален Ламартин? – Роуэн сам не заметил, что произнес это вслух.
– Этот человек – настоящий дьявол! – с жаром произнес Кипперд. – По-моему, он способен на все.
– Погодите! Я считал, что вы работаете на него.
– Ага, – от злости ирландский акцент Кипперда стал очень заметен. – Я присматривал за Люки. Этот особняк от фундамента до крыши пропитан злом. В таком доме я не бросил бы беззащитной даже мышь.
– Не могу не согласиться с тем, как вы охарактеризовали Галена Ламартина, – заметил Роуэн. – Да и дом тоже.
Мужчины смерили друг друга критическим, оценивающим взглядом, словно они только что встретились.
Наконец ирландец протянул руку Роуэну и представился:
– Кипперд О'Кейн.
– А я – Роуэн Джейкоб, – Роуэн дружески пожал протянутую руку.
– Это – Мари Камбре, – представил Кипперд свою спутницу.
Женщина кивнула Роуэну. Внезапно у нее подкосились ноги, и она упала бы, если бы Кипперд не подхватил ее.
– Она ждет от меня ребенка, – со спокойной гордостью сообщил Кипперд. – Сегодня ей пришлось перенервничать.
– Несите ее сюда, – Роуэн провел его в гостиную.
Через минуту Мари уже пила мелкими глотками воду, а Роуэн щупал ее пульс. Она заявила, что чувствует себя прекрасно, и не желает, чтобы над ней тряслись. Пульс Мари был ровным и глубоким, так что Роуэн согласился с первой частью ее утверждения. При виде стальной решимости, отразившейся в глазах женщины, ему пришлось согласиться в со второй.
– Итак, – Роуэн сел в кресло напротив, в то время, как парочка устроилась на диване, – что вам известно об участии Галена в похищениях?
– Мне известно мало, – заметил ирландец, – но о многом я подозреваю.
– Тогда расскажите о своих подозрениях. Кипперд О'Кейн так и сделал. Он рассказал Роуэну о слухах, касающихся отвратительного аристократического клуба «Адское пламя», о том, что с клубом связывают бесследные исчезновения молодых женщин, и о том, что Мари из-за своих занятий вуду стала главной подозреваемой. Кипперд сообщил, что он давно подозревал Галена, но недавно пришел к выводу, что его прихвостни также замешаны в этом.
– Дефорж непременно связан с этим делом, – пояснил Кипперд, – потому что его плантация, Оук-Мэнор, наверняка служит местом встреч членов клуба.
– Она прекрасно расположена, – заметила Мари, – далеко от города.
– И Гален часто бывает там, особенно в последнее время, – вставил Роуэн.
– Понятно, – откликнулся Кипперд.
– А что происходит с этими женщинами после того, как над ними поизмываются аристократы – члены клуба? Неужели их убивают?
– Думаю, что нет, – ответил Кипперд. – Хотя эти люди не остановились бы и перед убийством. Они считают, что для них закон не писан. Но мне кажется, что они продают этих девушек в рабство. Наверное, в бордели.
– Все трое владеют верфями. – Мари уже совсем пришла в себя . – Так что им не составит труда незаметно провести женщин на корабль.
– Особенно если проделывать это темной ночью, – добавил Кипперд.
– Гален зачастую не ночует дома, – заметил Роуэн.
– Да, – подтвердил Кипперд, многозначительно добавив: – уверен, что жена не возражает против его отлучек.
Двое мужчин снова изучающе посмотрели друг на друга. Интересно, что этому человеку известно о взаимоотношениях Энджелины со своим мужем? Знает ли ирландец, что он, Роуэн, любит Энджелину? Возможно. «Наверняка знает», – подумал Роуэн, внимательно поглядев в зоркие янтарные глаза.
Ирландец встал, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
– Сегодня Гален со своими приятелями побывал дома.
При этом известии Роуэн вспомнил об исчезновении Энджелины, и у него волосы встали дыбом.
– Собор закрыт до утра, – доброжелательно пояснила женщина.
– Я знаю, – Энджелина старалась успокоиться. – Но мне необходимо переговорить с отцом Джоном.
– Отец Джон отдыхает. Не могли бы вы…
– Нет, – перебила Энджелина, придерживая рукой дверь, словно опасаясь, что ее могут захлопнуть. – Пожалуйста, позовите его. Это безумно важно.
Неизвестно, что подействовало на добрую монахиню – смятение Энджелины или ее искренность, но она распахнула дверь, приглашая Энджелину войти в храм.
– Подождите здесь, – предложила женщина, – а я попробую разбудить отца Джона.
У Энджелины не хватило слов, чтобы высказать свою благодарность. Она просто кивнула и обессилено прислонилась к двери. В огромном соборе было тихо и пусто. В тишине гулко раздавались одинокие шаги монахини. Было так тихо, что Энджелина слышала, как позвякивает цепочка на поясе доброй женщины. Она даже слышала неровный стук собственного сердца. Слова, подслушанные этим вечером, терзали ее, словно свора демонов.
Энджелина никак не могла примириться с реальностью. У нее не укладывалось в голове, как можно похищать и продавать женщин, а при мысли, что в этом замешан ее собственный муж, женщине становилось дурно. Ее мучила тошнота. И тут Энджелина увидела, что к ней направляется отец Джон.
– Святой отец! – оторвавшись от двери, она поспешила навстречу священнику.
Как всегда, его вид, круглое ангельское лицо и ясный взгляд добрых глаз, успокоил ее. Щеки отца Джона казались еще румяней обычного, и Энджелина подумала, что это отсвечивает красное пламя свечи. Странный пурпурный свет играл на его светлых волосах и длинном черном облачении. В руке священник держал потрепанную Библию. Что-то в сочетании грубого красного света и Библии встревожило Энджелину, но это впечатление мгновенно исчезло, ибо дело, которое привело ее сюда, не терпело отлагательств.
– Дитя мое, – взяв Энджелину за руку, отец Джон подвел ее к скамье, усадил и сам сел рядом. – Что случилось?
Его тихий, ласковый голос согрел Энджелину, как теплое пламя камина в холодную ночь. «Да, – подумала она, – я поступила правильно, придя сюда».
– Отец… – начала она и осеклась. Энджелина не знала, как начать свой рассказ-слишком страшно было то, о чем она должна была поведать, слишком ужасные картины возникали в ее воображении.
– Здоровы ли вы, дитя мое? Энджелина кивнула, откидывая разметавшиеся локоны с вспотевшего лба.
– Тогда поведайте, что привело вас сюда в столь поздний час.
Энджелина понятия не имела, который час, но знала, что десять, должно быть, уже пробило. Сколько времени нужно, чтобы перевезти пленниц в другое место? И откуда их повезут? Беспокойство за безопасность неведомых ей женщин заставило Энджелину заговорить.
– Извините, что беспокою вас, но мне больше не к кому обратиться, – начала она, крепко сжав руку священника. Его мягкая и гладкая кожа свидетельствовала о том, что спасение заблудших душ – не слишком тяжелая работа.
Боковым зрением Энджелина заметила, что смуглый, худощавый отец Игнатий с любопытством посмотрел на них и скрылся в притворе. Энджелина не знала, куда ведет дверь, из которой он появился, но прихожане многого не знали в соборе. Отец Игнатий всегда казался ей загадочным. Он был спокоен и мрачен, и Энджелина думала, что он склонен не отпускать грехи, а осуждать грешников.
– Бог и я всегда готовы выслушать вас, – подбодрил ее священник, сидящий рядом. Отец Игнатий был немедленно забыт.
– О, отец, – сбивчиво заговорила Энджелина, – я знаю о клубе «Адское пламя», о том, что его члены похищают женщин и продают их… в публичные дома…
– Подождите, подождите, – перебил ее отец Джон. Библия выпала из его рук на пол. – О чем вы говорите?
Энджелина собралась с мыслями.
– Я слышала разговор о клубе «Адское пламя»…
– Эти разговоры слышит весь город. У людей весьма буйное воображение.
– Нет! Это правда, святой отец. Клянусь вам! Я слышала, как об этом говорили господа Дефорж и Гарнетт… с моим мужем. Они – члены этого клуба.
– Разумеется, вы ошибаетесь, – мягко, но твердо возразил священник.
– Нет, – Энджелина не сдавалась. – Она похищали молодых женщин – даже служанку месье Дефоржа – жестоко… использовали их… и затем продавали в публичный дом в Гальвестоне. Сейчас… в данный момент они перевозят девушек. Я не знаю, где находятся пленницы, но они повезут их к реке, – речь Энджелины становилась все быстрее и сбивчивее, ее глаза были расширены. Она все крепче сжимала руку священника. – Мы должны Что-нибудь предпринять, чтобы помешать им. Наверно, надо обратиться в полицию.
– Нет! – неожиданно резко воскликнул отец Джон. Потом гораздо мягче повторил: – Нет. Надо как следует обдумать это. Подобные обвинения слишком серьезны.
– Вы думаете, я не понимаю этого? Он не ответил на ее вопрос.
– Уверены ли вы в этом, дитя мое?
– Разумеется, – в голосе Энджелины послышалось нетерпение. – Я подслушала их разговор, а когда они ушли, помчалась сюда.
– Дефорж? Гарнетт? И ваш муж?
– Да, – Энджелине было стыдно, что ее муж оказался замешанным в подобном деле.
Освободив свою руку из пальцев Энджелины, священник положил локоть на спинку скамьи и по своей давней привычке уперся подбородком в ладонь. Он погрузился в раздумья.
– Разве я не должна заявить в полицию? Чем больше Энджелина думала об этом, тем яснее ей становилось, что так она и должна поступить. Она не понимала, что мешает отцу Джону немедленно согласиться с ней. Правда, он молчал, не соглашаясь, но и не возражая.
– Да, – ответил, наконец, отец Джон. – Именно так и следует поступить. Но, – тут он снова взял Энджелину за руку, – вы должны поручить это мне. Это дело крайне неприятно, и негоже женщине заниматься им. Ваш муж? Вы уверены? Не могли ли вы ошибиться?
– Нет, отец, – тихо сказала Энджелина. – Я не ошиблась.
Священник вздохнул.
– Я не слепой, дочь моя. Я видел, что вы несчастны, и догадывался о причинах этого. Мне было ясно, что вы несчастливы в браке.
– Мой муж – злой человек, отец.
– Молитесь за его душу.
– Я не уверена, что смогу сделать это. Да простит меня Господь…
Он сжал руку Энджелины.
– Поступайте, как подсказывает вам сердце, дитя мое. Бог простит вас. А теперь, – он отпустил ее руку и поднялся с места, – возвращайтесь домой. Я обо всем позабочусь.
Отец Джон проводил Энджелину к выходу. Она шла, чувствуя, что с ее плеч снят тяжкий груз. Этот человек достоин доверия, он сделает все, что нужно.
– Мадам Ламартин! Энджелина обернулась.
– Мне кажется, вам лучше никому не рассказывать об этом.
Женщина кивнула. Она не собиралась говорить о происшедшем ни с кем, кроме Роуэна. Ей было стыдно.
Что-то не так.
Роуэн почувствовал это, как только вернулся в прошлое. Когда он не нашел в особняке ни Энджелины, ни Люки, его подозрения подтвердились. Он побеседовал со служанкой, на чьем попечении оставалась Хлоя, и убедился, что был прав. Даже служанка, до полусмерти напуганная появлением Роуэна, удивлялась, что Люки так поздно ушла из дома. Нет, сэр, она не представляет, куда девалась хозяйка особняка. Она не знает, вернулся ли мистер Ламартин.
Постепенно Роуэн встревожился не на шутку. Его беспокоило не только исчезновение Люки и Энджелины, но и фотография, виденная им у Микаэлы. Белокожий и рыжий ирландец, работавший у Галена, тот самый, которого Энджелина называла верным псом своего мужа, оказался прадедом Микаэлы. А ведь гадалка не единожды предупреждала о каком-то предательстве. Роуэн не знал, что и думать. Окажется ли предателем прадед Микаэлы, или – при этой мысли кровь застыла у него в жилах – сама гадалка? Вдруг, сознательно или бессознательно, она обманывала его?
Роуэн спустился вниз по лестнице, не находя ответа ни на один из терзавших его вопросов. Вдруг входная дверь резко распахнулась. Роуэн застыл на нижней ступеньке. Он посмотрел в сторону двери и увидел удивленно смотрящие на него две пары глаз. На секунду Роуэну почудилось, что он снова смотрит на дагерротип, стоящий на каменной полке у Микаэлы. Ирландец со своей пылающей шевелюрой и бородой выглядел точь-в-точь как на фотографии, а рядом с ним стояла темнокожая и темноволосая красавица, такая же статная и высокая, как женщина с дагерротипа. По правде говоря, эта парочка была так похожа на свою фотографию, что у Роуэна мелькнула шальная мысль: уж не по дороге ли в особняк был сделан вышеупомянутый дагерротип?
Но выражение их лиц было совершенно иным. Если на фотографии эти мужчина и женщина улыбались, то сейчас их лица были мрачны. Ирландец держался настороженно.
– Дома ли мадам Ламартин? – спросил этот тип. «Кажется, – вспомнилось Роуэну, – его зовут Кипперд».
Убрав ногу со ступеньки, Роуэн осторожно ответил:
– Нет.
– Вам известно, где она?
– Нет.
– Нам нужно поговорить с ней, – вступила в разговор женщина. На ней было модное светло-коричневое платье. В руках она держала гармонирующую с ним плетеную сумочку.
Роуэн увидел, что женщина чем-то сильно расстроена. Не успел он прийти к этому выводу, как Кипперд успокаивающим жестом обнял свою подругу за талию и, войдя вместе с нею в дом, закрыл за собой входную дверь.
– Мы должны поговорить с ней, – повторила женщина. – Это касается моей племянницы, Люки.
Люки. Племянница. Так это и есть тетка Люки? Та самая дама, которая занимается изготовлением амулетов? Это ее-то Энджелина считает злой?
– Люки похитили, – перешел к делу ирландец.
Роуэн никак не мог прийти в себя, внезапно узнав, кто эта дама. Последние слова ирландца поразили его в самое сердце.
– Похитили?
– Мы не уверены, – Кипперд пустился в объяснения. – Я отправился вслед за девочкой в город, но потерял ее из виду неподалеку от дома Мари. Люки так и не появилась там, хотя я убежден, что она направлялась именно к своей тетке.
– Но почему вы решили, что ее могли похитить?
– Как я могла не заподозрить этого после всех случившихся в последнее время похищений? – нервно спросила Мари. – Если в этом замешан Гален Ламартин, то клянусь, я убью его собственными руками!
– Все будет хорошо, – успокаивающе произнес стоявший рядом с ней мужчина. – Мы разыщем девочку.
После всех похищений? Сперва Роуэн не понимал, о чем она говорит. Но потом у него в памяти всплыла мельком виденная газета 1880 года, писавшая об исчезновении молодой девушки…
– А почему в этом может быть замешан Гален Ламартин? – Роуэн сам не заметил, что произнес это вслух.
– Этот человек – настоящий дьявол! – с жаром произнес Кипперд. – По-моему, он способен на все.
– Погодите! Я считал, что вы работаете на него.
– Ага, – от злости ирландский акцент Кипперда стал очень заметен. – Я присматривал за Люки. Этот особняк от фундамента до крыши пропитан злом. В таком доме я не бросил бы беззащитной даже мышь.
– Не могу не согласиться с тем, как вы охарактеризовали Галена Ламартина, – заметил Роуэн. – Да и дом тоже.
Мужчины смерили друг друга критическим, оценивающим взглядом, словно они только что встретились.
Наконец ирландец протянул руку Роуэну и представился:
– Кипперд О'Кейн.
– А я – Роуэн Джейкоб, – Роуэн дружески пожал протянутую руку.
– Это – Мари Камбре, – представил Кипперд свою спутницу.
Женщина кивнула Роуэну. Внезапно у нее подкосились ноги, и она упала бы, если бы Кипперд не подхватил ее.
– Она ждет от меня ребенка, – со спокойной гордостью сообщил Кипперд. – Сегодня ей пришлось перенервничать.
– Несите ее сюда, – Роуэн провел его в гостиную.
Через минуту Мари уже пила мелкими глотками воду, а Роуэн щупал ее пульс. Она заявила, что чувствует себя прекрасно, и не желает, чтобы над ней тряслись. Пульс Мари был ровным и глубоким, так что Роуэн согласился с первой частью ее утверждения. При виде стальной решимости, отразившейся в глазах женщины, ему пришлось согласиться в со второй.
– Итак, – Роуэн сел в кресло напротив, в то время, как парочка устроилась на диване, – что вам известно об участии Галена в похищениях?
– Мне известно мало, – заметил ирландец, – но о многом я подозреваю.
– Тогда расскажите о своих подозрениях. Кипперд О'Кейн так и сделал. Он рассказал Роуэну о слухах, касающихся отвратительного аристократического клуба «Адское пламя», о том, что с клубом связывают бесследные исчезновения молодых женщин, и о том, что Мари из-за своих занятий вуду стала главной подозреваемой. Кипперд сообщил, что он давно подозревал Галена, но недавно пришел к выводу, что его прихвостни также замешаны в этом.
– Дефорж непременно связан с этим делом, – пояснил Кипперд, – потому что его плантация, Оук-Мэнор, наверняка служит местом встреч членов клуба.
– Она прекрасно расположена, – заметила Мари, – далеко от города.
– И Гален часто бывает там, особенно в последнее время, – вставил Роуэн.
– Понятно, – откликнулся Кипперд.
– А что происходит с этими женщинами после того, как над ними поизмываются аристократы – члены клуба? Неужели их убивают?
– Думаю, что нет, – ответил Кипперд. – Хотя эти люди не остановились бы и перед убийством. Они считают, что для них закон не писан. Но мне кажется, что они продают этих девушек в рабство. Наверное, в бордели.
– Все трое владеют верфями. – Мари уже совсем пришла в себя . – Так что им не составит труда незаметно провести женщин на корабль.
– Особенно если проделывать это темной ночью, – добавил Кипперд.
– Гален зачастую не ночует дома, – заметил Роуэн.
– Да, – подтвердил Кипперд, многозначительно добавив: – уверен, что жена не возражает против его отлучек.
Двое мужчин снова изучающе посмотрели друг на друга. Интересно, что этому человеку известно о взаимоотношениях Энджелины со своим мужем? Знает ли ирландец, что он, Роуэн, любит Энджелину? Возможно. «Наверняка знает», – подумал Роуэн, внимательно поглядев в зоркие янтарные глаза.
Ирландец встал, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
– Сегодня Гален со своими приятелями побывал дома.
При этом известии Роуэн вспомнил об исчезновении Энджелины, и у него волосы встали дыбом.