Страница:
– Вы уверены?
– Да. Они были чем-то встревожены. По крайней мере, Гален. Я не пытался подслушать, о чем они говорили, опасаясь быть замеченным. Они приехали и сразу же отправились восвояси. Некоторое время стояли, разговаривали во дворе, а потом Гален уехал вместе с Дефоржем в карете последнего, а Гарнетт верхом отправился в город. Я дал ему отъехать на достаточное расстояние и собирался проследить за ним, но тут увидел Люки. Я следовал за ней и увидел, что Гарнетт поехал в направлении доков.
– А Энджелина? Вы не видели, как она вышла из дома?
Кипперд покачал головой.
– Нет. Но я не заметил бы ее, если бы она решила воспользоваться черным ходом. Там слишком густо растут магнолии.
– Если ее нет дома, значит, она куда-то ушла, – логично предположила Мари.
– Но куда? – в отчаянии воскликнул Роуэн.
– И где Люки? – спросила Мари. Роуэн встал. Почему-то он вспомнил женщину-археолога. Кажется, ее звали Джулия. Он чувствовал, что она была пленницей в той комнате, которая находится на территории собора Сен-Луи. Может, в прошлой жизни она была одной из похищенных? Если так… Роуэн лихорадочно размышлял над этим, и тут его осенило.
– Если все, что вы говорите о клубе «Адское пламя» и Оук-Мэноре, правда, то разве этим людям не нужно иметь в городе убежище, где они могли бы держать женщин, пока не представится возможность переправить их в доки или на плантацию?
– Мне это тоже приходило в голову, – согласился Кипперд.
– Должно быть, это и есть… – прошептал Роуэн.
– Что это?
Роуэн посмотрел на Кипперда и Мари.
– Возможно, я знаю, где содержатся пленницы. – Не дав им вставить ни слова, он продолжил: – Не спрашивайте, откуда мне это известно. Если я расскажу, вы все равно не поверите.
– Мне наплевать, откуда вы это узнали, если мы сможем найти Люки, – заявил ирландец.
Мари вскочила:
– Идем!
– Ты останешься здесь, – начал было Кипперд, но она перебила его.
– Нет! Это моя племянница. И виселица угрожает именно мне.
Ни один из мужчин не смог остановить ее, и они сдались. Через несколько минут Мари оказалась в карете Ламартина, Роуэн – на месте кучера рядом с Киппердом, и они поспешили к собору Сен-Луи.
По пути Роуэн тревожно размышлял о том, что если девушек держат на территории собора, значит злоумышленникам там кто-то помогает. Но кто?
В особняке Ламартин зазвонил телефон. Но никто, кроме сиамского кота, дремавшего на кровати Роуэна, не услышал звонка. Прозвонив восемь раз, телефон умолк.
Коту это понравилось.
Боб Рэкли, звонивший из библиотеки Тулэйнского университета, встревожился. Он хотел поговорить с Роуэном Джейкобом. Вполне вероятно, то, что он намеревался сообщить, не имело никакого значения, но все равно он должен был сказать об этом. Каким-то необъяснимым образом Боб Рэкли чувствовал, что это – его долг. Словно то, что он набрел на эту информацию, было предопределено. Точно так же его влекло продолжать исследования, когда дата пожара была уже установлена. Предопределение? Историк улыбнулся, проводя рукой по своей лысине. Господи, пора на некоторое время отвлечься от книг, а то в этой лысой голове и так бог весть что творится…
Держа в одной руке свечу в кроваво-красном подсвечнике, а в другой – Библию, человек в черной рясе торопливо шел по подземному ходу. На темных стенах, словно какие-то враждебные духи, танцевали красные тени. Несмотря на то, что в туннеле было душно и жарко, их вид леденил кровь.
«Их раскрыли», – думал человек, и его душу переполнял страх. Этого не должно было случиться. Ему обещали, что этого не произойдет. Они были осторожны… так осторожны, что их беспечность в конце концов погубила их. Их подслушали! Святая Мария, матерь Божья, теперь все выплывет наружу!
Пройдя последний поворот, человек услышал голоса. Разговаривали зло, на повышенных тонах.
– Ты не просто дурак, ты сумасшедший! – орал Гален. Обвинения заполнили комнату и выплескивались в туннель.
– Я же сказал, что она следила за мной! – оправдывался Гарнетт.
– Следила? – фыркнул Гален. – Ты был верхом, а девчонка шла пешком. И она за тобой следила?
– Она увидела меня, я знаю!
– И что с того? Она сотни раз видела тебя в доме.
– Она следила за мной, – с настойчивостью капризного ребенка повторил Гарнетт.
– Вероятнее всего, девчонка шла к своей тетке. Она тайком бегала за амулетами с той минуты, как появилась в доме.
Человек в черной рясе резко остановился, увидев молоденькую негритянку, распростертую на земляном полу. Рот девушки был заткнут кляпом, руки связаны за спиной, глаза расширены от ужаса. К стене были прикованы еще четыре молодые женщины, три белые, одна негритянка, но их глаза были затуманены наркотиками.
– Господи, – произнес священник, отыскав взглядом Галена, – это же ваша служанка.
Четыре пары глаз – глаза Дефоржа, Гарнетта, Галена и Люки – уставились на появившегося в дверях священника. Его круглое лицо было живым воплощением доброты и невинности.
– Хорошо, что ты здесь, – Гален не счел нужным ответить на замечание относительно Люки.
Войдя в комнату, отец Джон положил на стол Библию, поставил подсвечник и торопливо опустился на колени перед Люки. Одна из прикованных к стене женщин, блондинка с длинными, распущенными волосами, посмотрела на красное пламя свечи, на Библию, но потом снова прикрыла глаза, одурманенная наркотиками.
– Оставь ее, – Гален махнул рукой в сторону Люки. – Теперь уже ничего не поделаешь. Ее придется продать вместе с остальными, – ледяной взгляд, брошенный на Гарнетта, красноречиво свидетельствовал о том, кто здесь виновник.
Люки тихо застонала, умоляюще глядя на священника.
– Нам понадобится церковная карета, – заявил отцу Джону Гален. – Сегодня мы должны избавиться от этих женщин. Дела выходят из-под контроля.
– Уже вышли, – мрачно заявил отец Джон. – Мы раскрыты, – в его голубых глазах, обычно полных сочувствия, теперь светились страх и гнев.
Гален, направившийся было к прикованным женщинам, резко обернулся.
– Ваша жена, – с явным удовольствием объяснил священник. – Только что она приходила ко мне и спрашивала, что ей делать с этой информацией.
– Она не могла узнать, – возразил Гален.
– И все-таки она узнала, – уверенно заявил отец Джон.
– Но каким образом… – начал было Гарнетт.
– Услышала ваш разговор.
На секунду в комнате воцарилась гробовая тишина, в которой отчетливо послышался стон одной из прикованных женщин. Этот жалобный звук, однако, не привлек ничьего внимания.
– Господи! – воскликнул Гарнетт, воздев руки к небу.
– Я же просил вас говорить потише, – сжав кулаки, прошипел Дефорж. – Я же предупреждал!
– Тихо! – прогремел голос Галена. – Я с ней разберусь.
– А сможешь ли ты разобраться с теми, кому она расскажет об этом? – поинтересовался Дефорж.
Гален снова посмотрел на священника, который уже поднялся с колен и теперь стоял рядом с Люки.
– Она кому-нибудь говорила об этом?
– Не думаю. Она была слишком расстроена, не знала, что делать, к кому обратиться. Она считает, что я пойду в полицию.
– Что, если она обо всем расскажет своему таинственному доктору? – не унимался Дефорж.
– Да, что тогда? – заныл Гарнетт. Он понял, что нашел ахиллесову пяту приятеля, и не преминул вцепиться в нее.
Глаза Галена остекленели, словно при нем заговорили о дьяволе. Его красивое лицо исказилось.
– Я справлюсь с ними обоими. Найду способ. А сейчас займемся этими девками. Привези нам карету, – последнее относилось к отцу Джону.
– Нет.
На лице Галена отразилось недоумение. Он явно решил, что ослышался.
Отец Джон выпрямился во весь свой рост, лишь на несколько дюймов превышавший пять футов с четвертью.
– Я не желаю больше иметь дела с этим безбожным предприятием.
Глаза Галена превратились в щелки. Голос стал ледяным.
– Я скажу, когда ты сможешь не иметь с нами дела. А что касается безбожности, то она, по всей видимости, не волновала тебя, когда ты получал от меня деньги.
Порывшись в кармане, отец Джон достал горсть мелких монет.
– Вот, – сказал он, – это все, что осталось. Я отдал все церкви, раздал беднякам.
Гален с быстротой молнии шагнул вперед и ударил по вытянутой руке священника. Деньги полетели в грязь, а отец Джон отшатнулся и прижался к стене.
– Прекрати эти игры в благочестие! – прошипел Гален. – Пытаешься подкупить своего Бога? Скажи-ка, святой отец, отворачивался ли Он, когда ты развлекался с девчонками?
Густая краска залила лицо отца Джона, скрыв тонкую сеть кровеносных сосудиков, видневшуюся на его белой коже.
– Я никогда…
– Ты думаешь, мы не знаем, что ты по ночам бегал сюда? – Не дав священнику ответить, Гален продолжал: – Наркотики заставляют людей говорить, причем говорить чистую правду.
Отец Джон выглядел так, словно его ударили. Его переполняли раскаяние и стыд.
– Убирайся долой с глаз моих, похотливый ханжа, – Гален больше не обращал внимания на священника, словно того и не было вовсе. Он обратился к Дефоржу: – Придется воспользоваться твоей каретой. Я приеду в ней. Жди меня в хижине вместе с девками. – Затем Гален повернулся к Гарнетту: – А ты постарайся по дороге не захватить еще парочку пленниц.
Судя по виду Гарнетта, он был готов убить своего товарища на месте.
Дефорж начал снимать с одурманенных наркотиками женщин кандалы.
Голубые глаза отца Джона наполнились слезами. Он взял со стола Библию и, прижав ее к себе, тихо скользнул обратно в туннель. Ему осталось сделать только одно. Если у него хватит на это смелости.
Вход в туннель скрывал небольшой сарайчик. Гален, выбравшийся на несколько минут позже священника, уже открыл дверь, ведущую наружу. Тут он услышал голоса.
– Вход должен быть здесь, – произнес Роуэн. – Где-то поблизости.
– Вы уверены? – Кипперд внимательно осматривал землю в поисках следов.
– В данный момент я ни в чем не уверен, – честно признался Роуэн.
– А что, если осмотреть сарай? – предложила Мари.
Мужчины посмотрели на маленький деревянный домик.
– Это мысль, – согласился Роуэн. – Превосходное место, чтобы замаскировать дверь.
Произнося эти слова, Роуэн толкнул дверь. Она со скрипом открылась. Внутрь проник лунный свет, осветив фигуру красавца с пистолетом в руках.
– Добро пожаловать в клуб «Адское пламя», – торжествующе произнес низкий приятный голос Галена Ламартина.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
– Да. Они были чем-то встревожены. По крайней мере, Гален. Я не пытался подслушать, о чем они говорили, опасаясь быть замеченным. Они приехали и сразу же отправились восвояси. Некоторое время стояли, разговаривали во дворе, а потом Гален уехал вместе с Дефоржем в карете последнего, а Гарнетт верхом отправился в город. Я дал ему отъехать на достаточное расстояние и собирался проследить за ним, но тут увидел Люки. Я следовал за ней и увидел, что Гарнетт поехал в направлении доков.
– А Энджелина? Вы не видели, как она вышла из дома?
Кипперд покачал головой.
– Нет. Но я не заметил бы ее, если бы она решила воспользоваться черным ходом. Там слишком густо растут магнолии.
– Если ее нет дома, значит, она куда-то ушла, – логично предположила Мари.
– Но куда? – в отчаянии воскликнул Роуэн.
– И где Люки? – спросила Мари. Роуэн встал. Почему-то он вспомнил женщину-археолога. Кажется, ее звали Джулия. Он чувствовал, что она была пленницей в той комнате, которая находится на территории собора Сен-Луи. Может, в прошлой жизни она была одной из похищенных? Если так… Роуэн лихорадочно размышлял над этим, и тут его осенило.
– Если все, что вы говорите о клубе «Адское пламя» и Оук-Мэноре, правда, то разве этим людям не нужно иметь в городе убежище, где они могли бы держать женщин, пока не представится возможность переправить их в доки или на плантацию?
– Мне это тоже приходило в голову, – согласился Кипперд.
– Должно быть, это и есть… – прошептал Роуэн.
– Что это?
Роуэн посмотрел на Кипперда и Мари.
– Возможно, я знаю, где содержатся пленницы. – Не дав им вставить ни слова, он продолжил: – Не спрашивайте, откуда мне это известно. Если я расскажу, вы все равно не поверите.
– Мне наплевать, откуда вы это узнали, если мы сможем найти Люки, – заявил ирландец.
Мари вскочила:
– Идем!
– Ты останешься здесь, – начал было Кипперд, но она перебила его.
– Нет! Это моя племянница. И виселица угрожает именно мне.
Ни один из мужчин не смог остановить ее, и они сдались. Через несколько минут Мари оказалась в карете Ламартина, Роуэн – на месте кучера рядом с Киппердом, и они поспешили к собору Сен-Луи.
По пути Роуэн тревожно размышлял о том, что если девушек держат на территории собора, значит злоумышленникам там кто-то помогает. Но кто?
В особняке Ламартин зазвонил телефон. Но никто, кроме сиамского кота, дремавшего на кровати Роуэна, не услышал звонка. Прозвонив восемь раз, телефон умолк.
Коту это понравилось.
Боб Рэкли, звонивший из библиотеки Тулэйнского университета, встревожился. Он хотел поговорить с Роуэном Джейкобом. Вполне вероятно, то, что он намеревался сообщить, не имело никакого значения, но все равно он должен был сказать об этом. Каким-то необъяснимым образом Боб Рэкли чувствовал, что это – его долг. Словно то, что он набрел на эту информацию, было предопределено. Точно так же его влекло продолжать исследования, когда дата пожара была уже установлена. Предопределение? Историк улыбнулся, проводя рукой по своей лысине. Господи, пора на некоторое время отвлечься от книг, а то в этой лысой голове и так бог весть что творится…
Держа в одной руке свечу в кроваво-красном подсвечнике, а в другой – Библию, человек в черной рясе торопливо шел по подземному ходу. На темных стенах, словно какие-то враждебные духи, танцевали красные тени. Несмотря на то, что в туннеле было душно и жарко, их вид леденил кровь.
«Их раскрыли», – думал человек, и его душу переполнял страх. Этого не должно было случиться. Ему обещали, что этого не произойдет. Они были осторожны… так осторожны, что их беспечность в конце концов погубила их. Их подслушали! Святая Мария, матерь Божья, теперь все выплывет наружу!
Пройдя последний поворот, человек услышал голоса. Разговаривали зло, на повышенных тонах.
– Ты не просто дурак, ты сумасшедший! – орал Гален. Обвинения заполнили комнату и выплескивались в туннель.
– Я же сказал, что она следила за мной! – оправдывался Гарнетт.
– Следила? – фыркнул Гален. – Ты был верхом, а девчонка шла пешком. И она за тобой следила?
– Она увидела меня, я знаю!
– И что с того? Она сотни раз видела тебя в доме.
– Она следила за мной, – с настойчивостью капризного ребенка повторил Гарнетт.
– Вероятнее всего, девчонка шла к своей тетке. Она тайком бегала за амулетами с той минуты, как появилась в доме.
Человек в черной рясе резко остановился, увидев молоденькую негритянку, распростертую на земляном полу. Рот девушки был заткнут кляпом, руки связаны за спиной, глаза расширены от ужаса. К стене были прикованы еще четыре молодые женщины, три белые, одна негритянка, но их глаза были затуманены наркотиками.
– Господи, – произнес священник, отыскав взглядом Галена, – это же ваша служанка.
Четыре пары глаз – глаза Дефоржа, Гарнетта, Галена и Люки – уставились на появившегося в дверях священника. Его круглое лицо было живым воплощением доброты и невинности.
– Хорошо, что ты здесь, – Гален не счел нужным ответить на замечание относительно Люки.
Войдя в комнату, отец Джон положил на стол Библию, поставил подсвечник и торопливо опустился на колени перед Люки. Одна из прикованных к стене женщин, блондинка с длинными, распущенными волосами, посмотрела на красное пламя свечи, на Библию, но потом снова прикрыла глаза, одурманенная наркотиками.
– Оставь ее, – Гален махнул рукой в сторону Люки. – Теперь уже ничего не поделаешь. Ее придется продать вместе с остальными, – ледяной взгляд, брошенный на Гарнетта, красноречиво свидетельствовал о том, кто здесь виновник.
Люки тихо застонала, умоляюще глядя на священника.
– Нам понадобится церковная карета, – заявил отцу Джону Гален. – Сегодня мы должны избавиться от этих женщин. Дела выходят из-под контроля.
– Уже вышли, – мрачно заявил отец Джон. – Мы раскрыты, – в его голубых глазах, обычно полных сочувствия, теперь светились страх и гнев.
Гален, направившийся было к прикованным женщинам, резко обернулся.
– Ваша жена, – с явным удовольствием объяснил священник. – Только что она приходила ко мне и спрашивала, что ей делать с этой информацией.
– Она не могла узнать, – возразил Гален.
– И все-таки она узнала, – уверенно заявил отец Джон.
– Но каким образом… – начал было Гарнетт.
– Услышала ваш разговор.
На секунду в комнате воцарилась гробовая тишина, в которой отчетливо послышался стон одной из прикованных женщин. Этот жалобный звук, однако, не привлек ничьего внимания.
– Господи! – воскликнул Гарнетт, воздев руки к небу.
– Я же просил вас говорить потише, – сжав кулаки, прошипел Дефорж. – Я же предупреждал!
– Тихо! – прогремел голос Галена. – Я с ней разберусь.
– А сможешь ли ты разобраться с теми, кому она расскажет об этом? – поинтересовался Дефорж.
Гален снова посмотрел на священника, который уже поднялся с колен и теперь стоял рядом с Люки.
– Она кому-нибудь говорила об этом?
– Не думаю. Она была слишком расстроена, не знала, что делать, к кому обратиться. Она считает, что я пойду в полицию.
– Что, если она обо всем расскажет своему таинственному доктору? – не унимался Дефорж.
– Да, что тогда? – заныл Гарнетт. Он понял, что нашел ахиллесову пяту приятеля, и не преминул вцепиться в нее.
Глаза Галена остекленели, словно при нем заговорили о дьяволе. Его красивое лицо исказилось.
– Я справлюсь с ними обоими. Найду способ. А сейчас займемся этими девками. Привези нам карету, – последнее относилось к отцу Джону.
– Нет.
На лице Галена отразилось недоумение. Он явно решил, что ослышался.
Отец Джон выпрямился во весь свой рост, лишь на несколько дюймов превышавший пять футов с четвертью.
– Я не желаю больше иметь дела с этим безбожным предприятием.
Глаза Галена превратились в щелки. Голос стал ледяным.
– Я скажу, когда ты сможешь не иметь с нами дела. А что касается безбожности, то она, по всей видимости, не волновала тебя, когда ты получал от меня деньги.
Порывшись в кармане, отец Джон достал горсть мелких монет.
– Вот, – сказал он, – это все, что осталось. Я отдал все церкви, раздал беднякам.
Гален с быстротой молнии шагнул вперед и ударил по вытянутой руке священника. Деньги полетели в грязь, а отец Джон отшатнулся и прижался к стене.
– Прекрати эти игры в благочестие! – прошипел Гален. – Пытаешься подкупить своего Бога? Скажи-ка, святой отец, отворачивался ли Он, когда ты развлекался с девчонками?
Густая краска залила лицо отца Джона, скрыв тонкую сеть кровеносных сосудиков, видневшуюся на его белой коже.
– Я никогда…
– Ты думаешь, мы не знаем, что ты по ночам бегал сюда? – Не дав священнику ответить, Гален продолжал: – Наркотики заставляют людей говорить, причем говорить чистую правду.
Отец Джон выглядел так, словно его ударили. Его переполняли раскаяние и стыд.
– Убирайся долой с глаз моих, похотливый ханжа, – Гален больше не обращал внимания на священника, словно того и не было вовсе. Он обратился к Дефоржу: – Придется воспользоваться твоей каретой. Я приеду в ней. Жди меня в хижине вместе с девками. – Затем Гален повернулся к Гарнетту: – А ты постарайся по дороге не захватить еще парочку пленниц.
Судя по виду Гарнетта, он был готов убить своего товарища на месте.
Дефорж начал снимать с одурманенных наркотиками женщин кандалы.
Голубые глаза отца Джона наполнились слезами. Он взял со стола Библию и, прижав ее к себе, тихо скользнул обратно в туннель. Ему осталось сделать только одно. Если у него хватит на это смелости.
Вход в туннель скрывал небольшой сарайчик. Гален, выбравшийся на несколько минут позже священника, уже открыл дверь, ведущую наружу. Тут он услышал голоса.
– Вход должен быть здесь, – произнес Роуэн. – Где-то поблизости.
– Вы уверены? – Кипперд внимательно осматривал землю в поисках следов.
– В данный момент я ни в чем не уверен, – честно признался Роуэн.
– А что, если осмотреть сарай? – предложила Мари.
Мужчины посмотрели на маленький деревянный домик.
– Это мысль, – согласился Роуэн. – Превосходное место, чтобы замаскировать дверь.
Произнося эти слова, Роуэн толкнул дверь. Она со скрипом открылась. Внутрь проник лунный свет, осветив фигуру красавца с пистолетом в руках.
– Добро пожаловать в клуб «Адское пламя», – торжествующе произнес низкий приятный голос Галена Ламартина.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
– Придется изменить наши планы, господа, – провозгласил Гален через несколько минут, обращаясь к своим товарищам-преступникам, и втолкнул в подземную комнату троих пленников, держа их под прицелом.
Непонятно, кто больше удивился – Дефорж или Гарнетт, но оба они не произнесли ни слова, а просто уставились на новоприбывших.
В отличие от них Роуэн, Кипперд и Мари безо всякого удивления осмотрели открывшуюся перед ними картину. Мари величественно и спокойно сделала шаг вперед и опустилась на колени перед Люки. Увидев свою тетку, девушка заплакала.
– Ну-ну, не надо, – заворковала Мари, утирая ей слезы. – Все будет хорошо. Гален расхохотался.
– Восхищаюсь вашим оптимизмом, мисс Камбре!
Мари молча пронзила Галена взглядом, давшим понять, что, если она и в самом деле обладает сверхъестественными способностями, ему не поздоровится. Но Гален ни на секунду не утратил своей самоуверенности, и откровенно наслаждался яростью Мари. Неожиданно он потерял терпение и начал громко отдавать приказы:
– Девкам придется подождать, – смерив взглядом скованных пленниц, обратился Гален к своим товарищам. – Сперва надо доставить в доки эту троицу.
– А дальше? – полюбопытствовал Гарнетт.
– Используй свое воображение, – саркастически ответил Гален. – Как ты думаешь, что лучше всего сделать с тремя людьми, которые могут отправить нас на виселицу?
– Трупы мы можем сбросить в море, – предложил Дефорж. – Там их никто не найдет, а если и выловят, то никто не опознает этих троих после того, как ими пообедают рыбы.
Вздохнув, Гален пристально посмотрел на Мари, стоявшую на коленях подле своей племянницы. Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.
– Неподходящая смерть для такой красавицы, – заметил Гален. – За вас можно было бы получить кругленькую сумму. Хотя вы уже не девочка, нашлись бы желающие много заплатить, чтобы насладиться вашей опытностью.
Кипперд, по примеру Роуэна и Мари до сих пор сохранявший спокойствие, шагнул к Галену. Тот лениво оторвал взгляд от Мари и поднял пистолет. Кипперд застыл на месте.
– Я тебя переоценил, – тихо обратился Гален к ирландцу. – Мне казалось, что тебе можно доверять.
– Да, – согласился Кипперд. – Ты был слишком хорошего мнения обо мне.
– Зато относительно вас, – взгляд Галена упал на Роуэна, – я не питал никаких иллюзий. Как только я вас увидел, то сразу понял, что ничего, кроме неприятностей, ждать не придется.
– Вы даже не представляете, насколько крупными могут оказаться эти неприятности, – заметил Роуэн, не сводя глаз с Галена.
Гален засмеялся. Так могла бы смеяться сама Смерть…
– Оставьте его мне, – приказал он своим прихвостням. – Я хочу получить удовольствие, убив его собственноручно.
Гален помрачнел, как будто ему надоела эта игра.
– Везите их на верфь. Там встретимся. – Он передал Дефоржу пистолет и добавил: – Я возьму лошадь Гарнетта.
– Куда это ты собрался? – недовольно пробурчал Гарнетт.
Гален снова взглянул на Роуэна и с видимым удовольствием произнес:
– У меня есть кое-какие дела дома. Я намерен научить свою жену впредь не раскрывать рта и не раздвигать ног перед кем попало.
Роуэн почувствовал во рту вкус желчи. Он с трудом заставил себя проглотить горькую слюну:
– Если ты еще хоть раз притронешься к ней, я убью тебя.
Лицо Галена расплылось в улыбке. Затем он расхохотался. По мере того, как Гален уходил по туннелю, смех звучал все глуше и глуше.
Когда стихли последние ноты, Роуэн осознал, что сию секунду ему был преподан ценный урок. Только теперь он узнал истинное значение слова «ненависть».
Когда они вышли наружу, их приняла в свои объятия ночь. На Гарнетта была возложена обязанность привести карету, в то время как Дефорж вывел троих пленников на землю через подземный ход. Не замеченные никем, кроме любопытной луны, они ждали карету.
Никто, ни Дефорж, ни пленники, не произнес ни слова. Мари даже не попрощалась с Люки. Она лишь молча посмотрела на девушку спокойным, ободряющим взглядом, который не оставил равнодушным даже Роуэна. Он понимал, почему эту красивую женщину считают жрицей вуду. Казалось, что она и в самом деле обладает магическими способностями. Кроме того, теперь он не сомневался, что Микаэла – ее правнучка.
Стоя в темноте и ожидая решения своей судьбы, Роуэн почувствовал, что от Мари исходят волны покоя. Он заметил, что Кипперд тайком переглядывается с ней, словно любовники обладают даром переговариваться молча. Роуэн готов был заложить свою душу, лишь бы стать вполовину таким спокойным, как Мари. Ни разу в жизни он так не нервничал. При мысли о том, что Гален вскоре сделает с Энджелиной, он содрогался от страха. Он не может оставаться в стороне! Он должен что-нибудь предпринять, должен попытаться бежать. Надо спешить к Энджелине!
Словно читая его мысли. Мари дотронулась ладонью до его руки. В ее взгляде читалась просьба немного потерпеть.
Наконец прибыла карета. Лошади нервно фыркали, словно не желая принимать участия в столь омерзительном деле. Одна из них поднялась на дыбы, молотя копытами по воздуху.
– Придержи лошадей! – хрипло крикнул Дефорж.
– Сажай пленников! – приказал ему Гарнетт.
Дефорж открыл дверцу и, угрожая револьвером, заставил Мари сесть в карету. Бросив взгляд на Кипперда, она поставила ногу на первую ступеньку и уронила сумочку. Роуэн готов был поклясться, что это было сделано нарочно. С присущим ей спокойным изяществом женщина спустилась обратно и наклонилась, чтобы поднять сумку.
– В карету! – прикрикнул Дефорж. – Живо!
– Дама никуда не отправится без своей сумочки, – спокойно возразила Мари. Ее рука незаметно скользнула в сумку, и, держа ее там, она повернулась к Дефоржу. – Даже на смерть, – добавила она.
– Теперь эти амулеты вам ни к чему, – фыркнул Дефорж.
– Может, да, а может, и нет, – улыбнулась Мари.
Раздался выстрел, разорвавший тишину так, словно булавка протыкает воздушный шарик. Из элегантной сумочки Мари показалась струйка дыма. Дефорж, не успев произнести ни слова, повалился с пулей в сердце. Он умер прежде, чем коснулся земли. На его лице застыло удивленное выражение.
– Эй… – вырвалось у Гарнетта. Осталось неясным, чем было вызвано это восклицание – звуком выстрела или же тем, что коренастый ирландец в гневе сорвал Гарнетта с его места и расправился с ним, резко свернув ему шею, с той же решимостью, с которой Мари секунду назад застрелила Дефоржа.
– Скорее берите карету и отправляйтесь в особняк Ламартин, – приказал Кипперд Роуэну. Роуэн повиновался. Он не имел ни малейшего понятия, как управлять лошадьми, но в данной ситуации выбирать не приходилось. – Мы отправимся следом после того, как известим обо всем полицию и освободим Люки.
– А как вы доберетесь туда?
– Карета Ламартина наверняка стоит там, где мы ее оставили. Вот, возьмите, – Кипперд протянул Роуэну пистолет, который Гален незадолго до этого дал Дефоржу. С последними словами он шлепнул по крупу одну из лошадей.
Карета рванулась с места так, что Роуэн едва не свалился. На протяжении всей этой кошмарной скачки Роуэна поддерживала только мысль о том, что пожар состоится лишь на следующий день.
Телефонный звонок, словно выстрел, разорвал сонную тишину мотельной комнаты. Крэндалл застонал. Джулия, спавшая в его объятиях, вскочила. Ей снова снились Библия и кроваво-красная свеча. Малиновая коротенькая маечка весьма сексуального фасона намокла от пота.
– Какого черта! – проворчал Крэндалл, когда раздался следующий звонок. Он на ощупь нашел выключатель и включил лампу. Дождавшись третьего звонка, он схватил трубку.
– Алло! – буркнул он и посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать. Кому это взбрело в голову позвонить в такое время?
– Мистер Морган?
– Я слушаю.
– Говорит Боб Рэкли. Простите за столь поздний звонок, но я весь вечер пытался дозвониться до доктора Джейкоба. Вы случайно не в курсе, где он может находиться?
Крэндалл приложил трубку к другому уху.
Джулия встала с кровати.
– Не знаю, – ответил он, глядя, как она стащила через голову мокрую от пота майку и бесцеремонно сбросила высоко вырезанные на бедрах трусики. Он любовался полной грудью и красивыми бедрами Джулии, когда она направилась в ванную. Через несколько секунд Крэндалл услышал шум льющейся из душа воды. – А вам срочно нужно разыскать его?
– Нет. Да. Честно говоря, я даже не знаю. Видите ли, он просил меня провести для него небольшое исследование. Говоря точнее, установить дату пожара, погубившего в 1880 году особняк Ламартин. Ну, я узнал, что это произошло 2 июля, но сейчас… Понимаете, я наткнулся на книгу, в которой указана другая дата. Не знаю, которая из них верна, и верна ли вообще, – признался извиняющимся тоном профессор. – Я понимаю, что это неподходящее время для звонка, но мне показалось, что эта дата безумно важна для него. Он выглядел совершенно одержимым ею. Мне станет легче, если я смогу сообщить ему о своей недавней находке.
Боб Рэкли не стал признаваться в том, что сам был одержим желанием передать Роуэну эту информацию. Он не упомянул о том, что уже несчетное количество раз звонил Роуэну.
– Даже не знаю, чем можно вам помочь, – произнес Крэндалл. Мы с доктором Джейкобом мало знакомы.
– Ясно. Ладно, попытаюсь дозвониться. Извините, что разбудил вас.
– Нет проблем.
– Спокойной ночи. Эй, подождите минутку! – неожиданно для себя самого окликнул профессора Крэндалл. – А какую новую дату вы установили?
– Первое июля. Крэндалл усмехнулся:
– Разве не забавное совпадение? Я имею в виду, первое июля наступит через… – он глянул на часы, – десять минут.
– Да, странное совпадение, – согласился Боб Рэкли.
Никто из них не был до конца уверен в том, что это действительно совпадение. Однако они не знали, что это такое. Опустив трубку на рычаг, Крэндалл некоторое время тупо глядел в пространство. Его посетило странное чувство, которому он никак не мог подыскать определения. Это ощущение было сродни тому, которое он испытал, узнав, что его родственник был священником в соборе. Когда он узнал, что этот родственник таинственным образом покончил с собой, чувство усилилось. С самого начала Крэндалл знал, что его работа в Новом Орлеане являлась… единственным словом, что приходило ему в голову в качестве характеристики, было предопределение. Да, все было предопределено, в том числе и то, что он нашел своего родственника. И теперь еще это… Крэндалл глянул на телефон. Черт побери, опять это чувство. Но что ему делать с этой информацией? Как он может связаться с доктором Джейкобом, если Бобу Рэкли это не удалось? Черт возьми, он даже не знает, где живет этот человек!
Неправда, знает! Вскочив с кровати, Крэндалл принялся искать свой бумажник. Роуэн Джейкоб, давая ему карточку с телефоном, написал на обороте свой адрес. Порывшись в бумажнике, Крэндалл нашел карточку. Да, вот она! Не зная, зачем он это делает, Крэндалл протянул руку к телефону и набрал номер. Никто не отвечал, и после дюжины гудков Крэндалл повесил трубку. После секундного замешательства он натянул джинсы.
– Куда ты собрался? – в комнату вошла завернутая в полотенце Джулия.
– Это бессмысленно, но я еду к Роуэну Джейкобу, – Крэндалл взглянул на карточку, – в особняк Ламартин.
– Зачем? Крэндалл засмеялся:
– Сам не знаю. Почему-то мне кажется, что я должен это сделать. – Увидев замешательство Джулии, он добавил: – Поехали со мной, я все объясню по дороге.
Она отправилась с ним.
Крэндалл, как мог, объяснил свое решение.
После этого они оба умолкли. Им почему-то казалось, что время на исходе…
Энджелина почувствовала приближение Галена, словно дуновение раскаленного адского ветра. Прекратив мерить шагами гостиную и тревожно размышлять о том, куда могли подеваться Роуэн и Люки, она обернулась, и ее взгляд встретился с глазами Галена. Первым делом Энджелина подумала, что не ожидала столь скорого возвращения. Ей не верилось, что пленниц перевезут так быстро. Потом ей показалось, что серые, как туманное утро, глаза Галена еще никогда не блестели столь неестественно ярко.
– Ты всегда так удивляешься, когда видишь меня, моя красавица, – он вошел в комнату так, словно владел всем миром и лишь позволял прочим смертным пользоваться его владениями. Подойдя к шкафчику с напитками, Гален налил себе солидную порцию бренди.
– Я… я думала, что тебя нет дома, – выдавила Энджелина. Как всегда, его присутствие вызывало страх. Она старалась не показывать этого.
– Разумеется, меня не было дома.
– Я думала, что ты вернешься позже.
– Неужели? И как ты думала, чем я занимаюсь? – Увидев, что Энджелина молчит, он подбодрил ее: – Ну, давай, верная жена, попробуй отгадать.
Энджелина потеряла способность контролировать свой страх. Ей пришло в голову, что он играет с ней, как кот играет с мышкой прежде, чем убить. Женщина пыталась убедить себя, что он не может знать о том, что она подслушала его беседу с приятелями. Он не может знать, что она была у отца Джона.
– Ну, что ж, тогда я попробую догадаться сам, – предложил Гален, поигрывая стаканом с бренди. Его серые глаза сверкали, словно бриллианты. – Готов спорить, ты полагала, что я занят делами клуба «Адское пламя». Может, развлекаюсь с пленницами, прежде чем мы продадим их в рабство.
Энджелина побледнела, ее лицо стало мертвенно-белым.
Гален усмехнулся.
– Я вижу, что оказался прав. Должен тебе сообщить, что отец Джон не пошел в полицию. Может, тебя утешит то, что они бы все равно не поверили в эту историю. В конце концов, я – почтенный гражданин, хорошо известный в этом милом городке. Так же, как и Дефорж, Гарнетт и остальные члены клуба. А наши деньги подействуют еще сильнее, чем наши репутации. Известно, что люди со средствами, как правило, пользуются неограниченным доверием.
У Энджелины подкосились ноги, и, чтобы не упасть, она схватилась за спинку дивана. Она не верила своим ушам.
– Откуда ты знаешь про отца Джона?
– Все очень просто, моя прелесть. Он сам рассказал мне обо всем.
– Я не верю, – еле слышно прошептала Энджелина. Женщина была уверена, что отец Джон не мог предать ее. Разве не так?
– Не хочешь – не верь, – сделав несколько маленьких глотков, Гален залпом допил остаток бренди. – Я и в самом деле, как ты поняла, улаживал проблемы клуба. Но потом у меня появились дела поважнее. Я не говорил тебе, что к нам попала Люки? – с садистским удовольствием сообщил он.
– Что ты имеешь в виду? – внезапно Энджелина утратила чувство реальности. Пол под ногами, свет керосиновой лампы – все превратилось в иллюзию. Не может же то, о чем он говорит, быть правдой? Отец Джон… Неужели он действительно предал ее? А Люки… Неужели она в руках этих варваров?
Гален выглядел так, словно сам сожалел о случившемся, но его вид ни на секунду не обманул Энджелину.
Непонятно, кто больше удивился – Дефорж или Гарнетт, но оба они не произнесли ни слова, а просто уставились на новоприбывших.
В отличие от них Роуэн, Кипперд и Мари безо всякого удивления осмотрели открывшуюся перед ними картину. Мари величественно и спокойно сделала шаг вперед и опустилась на колени перед Люки. Увидев свою тетку, девушка заплакала.
– Ну-ну, не надо, – заворковала Мари, утирая ей слезы. – Все будет хорошо. Гален расхохотался.
– Восхищаюсь вашим оптимизмом, мисс Камбре!
Мари молча пронзила Галена взглядом, давшим понять, что, если она и в самом деле обладает сверхъестественными способностями, ему не поздоровится. Но Гален ни на секунду не утратил своей самоуверенности, и откровенно наслаждался яростью Мари. Неожиданно он потерял терпение и начал громко отдавать приказы:
– Девкам придется подождать, – смерив взглядом скованных пленниц, обратился Гален к своим товарищам. – Сперва надо доставить в доки эту троицу.
– А дальше? – полюбопытствовал Гарнетт.
– Используй свое воображение, – саркастически ответил Гален. – Как ты думаешь, что лучше всего сделать с тремя людьми, которые могут отправить нас на виселицу?
– Трупы мы можем сбросить в море, – предложил Дефорж. – Там их никто не найдет, а если и выловят, то никто не опознает этих троих после того, как ими пообедают рыбы.
Вздохнув, Гален пристально посмотрел на Мари, стоявшую на коленях подле своей племянницы. Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.
– Неподходящая смерть для такой красавицы, – заметил Гален. – За вас можно было бы получить кругленькую сумму. Хотя вы уже не девочка, нашлись бы желающие много заплатить, чтобы насладиться вашей опытностью.
Кипперд, по примеру Роуэна и Мари до сих пор сохранявший спокойствие, шагнул к Галену. Тот лениво оторвал взгляд от Мари и поднял пистолет. Кипперд застыл на месте.
– Я тебя переоценил, – тихо обратился Гален к ирландцу. – Мне казалось, что тебе можно доверять.
– Да, – согласился Кипперд. – Ты был слишком хорошего мнения обо мне.
– Зато относительно вас, – взгляд Галена упал на Роуэна, – я не питал никаких иллюзий. Как только я вас увидел, то сразу понял, что ничего, кроме неприятностей, ждать не придется.
– Вы даже не представляете, насколько крупными могут оказаться эти неприятности, – заметил Роуэн, не сводя глаз с Галена.
Гален засмеялся. Так могла бы смеяться сама Смерть…
– Оставьте его мне, – приказал он своим прихвостням. – Я хочу получить удовольствие, убив его собственноручно.
Гален помрачнел, как будто ему надоела эта игра.
– Везите их на верфь. Там встретимся. – Он передал Дефоржу пистолет и добавил: – Я возьму лошадь Гарнетта.
– Куда это ты собрался? – недовольно пробурчал Гарнетт.
Гален снова взглянул на Роуэна и с видимым удовольствием произнес:
– У меня есть кое-какие дела дома. Я намерен научить свою жену впредь не раскрывать рта и не раздвигать ног перед кем попало.
Роуэн почувствовал во рту вкус желчи. Он с трудом заставил себя проглотить горькую слюну:
– Если ты еще хоть раз притронешься к ней, я убью тебя.
Лицо Галена расплылось в улыбке. Затем он расхохотался. По мере того, как Гален уходил по туннелю, смех звучал все глуше и глуше.
Когда стихли последние ноты, Роуэн осознал, что сию секунду ему был преподан ценный урок. Только теперь он узнал истинное значение слова «ненависть».
Когда они вышли наружу, их приняла в свои объятия ночь. На Гарнетта была возложена обязанность привести карету, в то время как Дефорж вывел троих пленников на землю через подземный ход. Не замеченные никем, кроме любопытной луны, они ждали карету.
Никто, ни Дефорж, ни пленники, не произнес ни слова. Мари даже не попрощалась с Люки. Она лишь молча посмотрела на девушку спокойным, ободряющим взглядом, который не оставил равнодушным даже Роуэна. Он понимал, почему эту красивую женщину считают жрицей вуду. Казалось, что она и в самом деле обладает магическими способностями. Кроме того, теперь он не сомневался, что Микаэла – ее правнучка.
Стоя в темноте и ожидая решения своей судьбы, Роуэн почувствовал, что от Мари исходят волны покоя. Он заметил, что Кипперд тайком переглядывается с ней, словно любовники обладают даром переговариваться молча. Роуэн готов был заложить свою душу, лишь бы стать вполовину таким спокойным, как Мари. Ни разу в жизни он так не нервничал. При мысли о том, что Гален вскоре сделает с Энджелиной, он содрогался от страха. Он не может оставаться в стороне! Он должен что-нибудь предпринять, должен попытаться бежать. Надо спешить к Энджелине!
Словно читая его мысли. Мари дотронулась ладонью до его руки. В ее взгляде читалась просьба немного потерпеть.
Наконец прибыла карета. Лошади нервно фыркали, словно не желая принимать участия в столь омерзительном деле. Одна из них поднялась на дыбы, молотя копытами по воздуху.
– Придержи лошадей! – хрипло крикнул Дефорж.
– Сажай пленников! – приказал ему Гарнетт.
Дефорж открыл дверцу и, угрожая револьвером, заставил Мари сесть в карету. Бросив взгляд на Кипперда, она поставила ногу на первую ступеньку и уронила сумочку. Роуэн готов был поклясться, что это было сделано нарочно. С присущим ей спокойным изяществом женщина спустилась обратно и наклонилась, чтобы поднять сумку.
– В карету! – прикрикнул Дефорж. – Живо!
– Дама никуда не отправится без своей сумочки, – спокойно возразила Мари. Ее рука незаметно скользнула в сумку, и, держа ее там, она повернулась к Дефоржу. – Даже на смерть, – добавила она.
– Теперь эти амулеты вам ни к чему, – фыркнул Дефорж.
– Может, да, а может, и нет, – улыбнулась Мари.
Раздался выстрел, разорвавший тишину так, словно булавка протыкает воздушный шарик. Из элегантной сумочки Мари показалась струйка дыма. Дефорж, не успев произнести ни слова, повалился с пулей в сердце. Он умер прежде, чем коснулся земли. На его лице застыло удивленное выражение.
– Эй… – вырвалось у Гарнетта. Осталось неясным, чем было вызвано это восклицание – звуком выстрела или же тем, что коренастый ирландец в гневе сорвал Гарнетта с его места и расправился с ним, резко свернув ему шею, с той же решимостью, с которой Мари секунду назад застрелила Дефоржа.
– Скорее берите карету и отправляйтесь в особняк Ламартин, – приказал Кипперд Роуэну. Роуэн повиновался. Он не имел ни малейшего понятия, как управлять лошадьми, но в данной ситуации выбирать не приходилось. – Мы отправимся следом после того, как известим обо всем полицию и освободим Люки.
– А как вы доберетесь туда?
– Карета Ламартина наверняка стоит там, где мы ее оставили. Вот, возьмите, – Кипперд протянул Роуэну пистолет, который Гален незадолго до этого дал Дефоржу. С последними словами он шлепнул по крупу одну из лошадей.
Карета рванулась с места так, что Роуэн едва не свалился. На протяжении всей этой кошмарной скачки Роуэна поддерживала только мысль о том, что пожар состоится лишь на следующий день.
Телефонный звонок, словно выстрел, разорвал сонную тишину мотельной комнаты. Крэндалл застонал. Джулия, спавшая в его объятиях, вскочила. Ей снова снились Библия и кроваво-красная свеча. Малиновая коротенькая маечка весьма сексуального фасона намокла от пота.
– Какого черта! – проворчал Крэндалл, когда раздался следующий звонок. Он на ощупь нашел выключатель и включил лампу. Дождавшись третьего звонка, он схватил трубку.
– Алло! – буркнул он и посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать. Кому это взбрело в голову позвонить в такое время?
– Мистер Морган?
– Я слушаю.
– Говорит Боб Рэкли. Простите за столь поздний звонок, но я весь вечер пытался дозвониться до доктора Джейкоба. Вы случайно не в курсе, где он может находиться?
Крэндалл приложил трубку к другому уху.
Джулия встала с кровати.
– Не знаю, – ответил он, глядя, как она стащила через голову мокрую от пота майку и бесцеремонно сбросила высоко вырезанные на бедрах трусики. Он любовался полной грудью и красивыми бедрами Джулии, когда она направилась в ванную. Через несколько секунд Крэндалл услышал шум льющейся из душа воды. – А вам срочно нужно разыскать его?
– Нет. Да. Честно говоря, я даже не знаю. Видите ли, он просил меня провести для него небольшое исследование. Говоря точнее, установить дату пожара, погубившего в 1880 году особняк Ламартин. Ну, я узнал, что это произошло 2 июля, но сейчас… Понимаете, я наткнулся на книгу, в которой указана другая дата. Не знаю, которая из них верна, и верна ли вообще, – признался извиняющимся тоном профессор. – Я понимаю, что это неподходящее время для звонка, но мне показалось, что эта дата безумно важна для него. Он выглядел совершенно одержимым ею. Мне станет легче, если я смогу сообщить ему о своей недавней находке.
Боб Рэкли не стал признаваться в том, что сам был одержим желанием передать Роуэну эту информацию. Он не упомянул о том, что уже несчетное количество раз звонил Роуэну.
– Даже не знаю, чем можно вам помочь, – произнес Крэндалл. Мы с доктором Джейкобом мало знакомы.
– Ясно. Ладно, попытаюсь дозвониться. Извините, что разбудил вас.
– Нет проблем.
– Спокойной ночи. Эй, подождите минутку! – неожиданно для себя самого окликнул профессора Крэндалл. – А какую новую дату вы установили?
– Первое июля. Крэндалл усмехнулся:
– Разве не забавное совпадение? Я имею в виду, первое июля наступит через… – он глянул на часы, – десять минут.
– Да, странное совпадение, – согласился Боб Рэкли.
Никто из них не был до конца уверен в том, что это действительно совпадение. Однако они не знали, что это такое. Опустив трубку на рычаг, Крэндалл некоторое время тупо глядел в пространство. Его посетило странное чувство, которому он никак не мог подыскать определения. Это ощущение было сродни тому, которое он испытал, узнав, что его родственник был священником в соборе. Когда он узнал, что этот родственник таинственным образом покончил с собой, чувство усилилось. С самого начала Крэндалл знал, что его работа в Новом Орлеане являлась… единственным словом, что приходило ему в голову в качестве характеристики, было предопределение. Да, все было предопределено, в том числе и то, что он нашел своего родственника. И теперь еще это… Крэндалл глянул на телефон. Черт побери, опять это чувство. Но что ему делать с этой информацией? Как он может связаться с доктором Джейкобом, если Бобу Рэкли это не удалось? Черт возьми, он даже не знает, где живет этот человек!
Неправда, знает! Вскочив с кровати, Крэндалл принялся искать свой бумажник. Роуэн Джейкоб, давая ему карточку с телефоном, написал на обороте свой адрес. Порывшись в бумажнике, Крэндалл нашел карточку. Да, вот она! Не зная, зачем он это делает, Крэндалл протянул руку к телефону и набрал номер. Никто не отвечал, и после дюжины гудков Крэндалл повесил трубку. После секундного замешательства он натянул джинсы.
– Куда ты собрался? – в комнату вошла завернутая в полотенце Джулия.
– Это бессмысленно, но я еду к Роуэну Джейкобу, – Крэндалл взглянул на карточку, – в особняк Ламартин.
– Зачем? Крэндалл засмеялся:
– Сам не знаю. Почему-то мне кажется, что я должен это сделать. – Увидев замешательство Джулии, он добавил: – Поехали со мной, я все объясню по дороге.
Она отправилась с ним.
Крэндалл, как мог, объяснил свое решение.
После этого они оба умолкли. Им почему-то казалось, что время на исходе…
Энджелина почувствовала приближение Галена, словно дуновение раскаленного адского ветра. Прекратив мерить шагами гостиную и тревожно размышлять о том, куда могли подеваться Роуэн и Люки, она обернулась, и ее взгляд встретился с глазами Галена. Первым делом Энджелина подумала, что не ожидала столь скорого возвращения. Ей не верилось, что пленниц перевезут так быстро. Потом ей показалось, что серые, как туманное утро, глаза Галена еще никогда не блестели столь неестественно ярко.
– Ты всегда так удивляешься, когда видишь меня, моя красавица, – он вошел в комнату так, словно владел всем миром и лишь позволял прочим смертным пользоваться его владениями. Подойдя к шкафчику с напитками, Гален налил себе солидную порцию бренди.
– Я… я думала, что тебя нет дома, – выдавила Энджелина. Как всегда, его присутствие вызывало страх. Она старалась не показывать этого.
– Разумеется, меня не было дома.
– Я думала, что ты вернешься позже.
– Неужели? И как ты думала, чем я занимаюсь? – Увидев, что Энджелина молчит, он подбодрил ее: – Ну, давай, верная жена, попробуй отгадать.
Энджелина потеряла способность контролировать свой страх. Ей пришло в голову, что он играет с ней, как кот играет с мышкой прежде, чем убить. Женщина пыталась убедить себя, что он не может знать о том, что она подслушала его беседу с приятелями. Он не может знать, что она была у отца Джона.
– Ну, что ж, тогда я попробую догадаться сам, – предложил Гален, поигрывая стаканом с бренди. Его серые глаза сверкали, словно бриллианты. – Готов спорить, ты полагала, что я занят делами клуба «Адское пламя». Может, развлекаюсь с пленницами, прежде чем мы продадим их в рабство.
Энджелина побледнела, ее лицо стало мертвенно-белым.
Гален усмехнулся.
– Я вижу, что оказался прав. Должен тебе сообщить, что отец Джон не пошел в полицию. Может, тебя утешит то, что они бы все равно не поверили в эту историю. В конце концов, я – почтенный гражданин, хорошо известный в этом милом городке. Так же, как и Дефорж, Гарнетт и остальные члены клуба. А наши деньги подействуют еще сильнее, чем наши репутации. Известно, что люди со средствами, как правило, пользуются неограниченным доверием.
У Энджелины подкосились ноги, и, чтобы не упасть, она схватилась за спинку дивана. Она не верила своим ушам.
– Откуда ты знаешь про отца Джона?
– Все очень просто, моя прелесть. Он сам рассказал мне обо всем.
– Я не верю, – еле слышно прошептала Энджелина. Женщина была уверена, что отец Джон не мог предать ее. Разве не так?
– Не хочешь – не верь, – сделав несколько маленьких глотков, Гален залпом допил остаток бренди. – Я и в самом деле, как ты поняла, улаживал проблемы клуба. Но потом у меня появились дела поважнее. Я не говорил тебе, что к нам попала Люки? – с садистским удовольствием сообщил он.
– Что ты имеешь в виду? – внезапно Энджелина утратила чувство реальности. Пол под ногами, свет керосиновой лампы – все превратилось в иллюзию. Не может же то, о чем он говорит, быть правдой? Отец Джон… Неужели он действительно предал ее? А Люки… Неужели она в руках этих варваров?
Гален выглядел так, словно сам сожалел о случившемся, но его вид ни на секунду не обманул Энджелину.