— Чем могу слузить, мадама? — вытирая с губ слюни, Туфань подскочил к покупательнице сбоку и заискивающе заглянул в гипнотезирующие его глаза.
— Это, это и это, — Терминатор ткнул пальцем в приглянувшееся ему оружие. — Хочу иметь. Быстро!
— Холоцо, холоцо, мадама, — засуетился китаец-полукровка. Забежав за стойку, он снял с петель наборы, покрытые прозрачным пластиком. — Сейчас, мадама. Вот, позалуйца, — и он выложил их на прилавок.
Сняв с первого набора футляр, киборг взял в руки пистолет. Он был маленьким и удобно располагался на ладони. Пистолет был из пластмассы, но Терминатор принял его за настоящий.
Ту-фань широко улыбался и кивал головой, прикидывая в уме, сколько заработает, если удастся всучить покупательнице все три набора.
— Эти стучки для полиции, — радостно пояснял китаец. — Наручники, свисток, рация и пистолета. Очень холоцо.
— Как стреляет? — спросил Терминатор, вертя в руках пистолет и пять коротких штырьков с присосками на конце. Этот образец оружия отсутствовал в его памяти.
— О! — сказал Ту-фань. — Очень проста. Эта присоцка вставляца в дуло. Прузина сзимаца. Назать курок — прузина распрямляца. Пуля лететь, человек падать.
— Очень холоцо, — сказал Терминатор, засунув пистолет в один из отсеков бюстгальтера.
Наручники со свистком и запасными штырьками он положил в наружный карман шубы. А рацию не взял: все равно по ней нельзя было связаться с Гением Кибернетики.
Два доллара, двадцать пять центов, прикинул в уме Туфань.
Терминатор распаковал следующий набор, который состоял из револьвера, солнцезащитных очков, ножа и звезды шерифа. Ему не было нужды спрашивать, как стрелять из револьвера и резать ножом. Терминатор быстро зарядил барабан красными продолговатыми пульками и убрал револьвер во внутренний карман. Нацепил очки, а звезду шерифа спрятал за отворот рукава. Потом он приподнял край шубы и засунул нож сбоку, за чулочный пояс.
Китаец смущенно отвел глаза. Итого, пять семьдесят, подумал он. Плюс бесплатный стриптиз.
Терминатор сорвал футляр с третьего набора и взял в руки карабин. Это было то, что нужно. Терминатор спрятал в карман запасные патроны, а последний вогнал в ствол.
Ту-фань не очень удивился, когда торчавшая из дула карабина присоска уставилась ему прямо в лоб. От этой женщины-громилы можно было ожидать всего, что угодно.
— Деньги, — коротко обронил Терминатор. — Быстро!
Так и есть, сдвинутая, подумал китаец, печально вздохнув. Настоящая хунвейбинка. Он знал, что в год Свиньи ему предстоит встреча с Бешенной Крысой. И вот — поцалуйца! Она заявилась. Не соврал ему древний Гороскоп. Не соврал. А все-таки жаль…
Что, если эта сумасшедшая мадама выстрелит? Не убьет, конечно, но будет больно… А если в глаз попадет?
— Холоцо, холоцо, мадама, — забормотал Ту-фань, прищурив свои и без того узкие глаза, отчего стал еще больше похож на китайца. — Вот сюда, позалуйца. Берите, мадама, все берите… Очень холоцо, позалуйца. Я не задный.
Он подвел налетчицу к кассе и передал ей всю свою прибыль, с таким трудом накопленную за день. Все девяносто три доллара и сорок центов. Про себе он уже решил, что ни в коем случае не будет заявлять об этом происшествии в полицию. А то, не ровен час, он снова встретится с этой дамочкой в своем магазине: когда-нибудь ее ведь выпустят из психушки. И кто даст гарантию, что в очередной раз она не наведается к нему с самым настоящим карабином?
Неуловимым движением пальцев Терминатор сложил купюры пополам и запихнул их в бюстгальтер на место правой груди. Мелочь он брать не стал.
Киборг уставился на владельца магазина долгим немигающим взглядом. Терминатор не любил оставлять свидетелей. В этом была его слабость.
И его сила.
Терминатор плавно опустил карабин на уровень головы объекта, то есть на высоту своего живота. Его скулы равнодушно напряглись. Палец спокойно лег на курок.
— Что с вами, мадама?! — вскричал Ту-фань.
— Я так рада, так рада, — сказал Терминатор воркующим женским меццо и спустил пружину.
Присоска впилась китайцу точно между бровей. В первый момент он вздрогнул от неожиданности и машинально свел зрачки, испуганно уставившись на торчащий над переносицей штырек. В следующее мгновение Ту-фань понял, что притвориться убитым гораздо лучше, чем стать таковым на самым деле, и, издав жалобный стон, грохнулся под прилавок.
— Очень холоцо, — сказал Терминатор, подхватив с пола отвалившийся ото лба китайца штырек.
Терминатор был неглупый малый. Он сразу понял, что стал обладателем какого-то нового сверхсекретного оружия с патронами многоразового использования.
Переступив торчавшие из-под прилавка ноги, он быстро покинул помещение и углубился в ночь.
Глава 6
Глава 7
Глава 8
— Это, это и это, — Терминатор ткнул пальцем в приглянувшееся ему оружие. — Хочу иметь. Быстро!
— Холоцо, холоцо, мадама, — засуетился китаец-полукровка. Забежав за стойку, он снял с петель наборы, покрытые прозрачным пластиком. — Сейчас, мадама. Вот, позалуйца, — и он выложил их на прилавок.
Сняв с первого набора футляр, киборг взял в руки пистолет. Он был маленьким и удобно располагался на ладони. Пистолет был из пластмассы, но Терминатор принял его за настоящий.
Ту-фань широко улыбался и кивал головой, прикидывая в уме, сколько заработает, если удастся всучить покупательнице все три набора.
— Эти стучки для полиции, — радостно пояснял китаец. — Наручники, свисток, рация и пистолета. Очень холоцо.
— Как стреляет? — спросил Терминатор, вертя в руках пистолет и пять коротких штырьков с присосками на конце. Этот образец оружия отсутствовал в его памяти.
— О! — сказал Ту-фань. — Очень проста. Эта присоцка вставляца в дуло. Прузина сзимаца. Назать курок — прузина распрямляца. Пуля лететь, человек падать.
— Очень холоцо, — сказал Терминатор, засунув пистолет в один из отсеков бюстгальтера.
Наручники со свистком и запасными штырьками он положил в наружный карман шубы. А рацию не взял: все равно по ней нельзя было связаться с Гением Кибернетики.
Два доллара, двадцать пять центов, прикинул в уме Туфань.
Терминатор распаковал следующий набор, который состоял из револьвера, солнцезащитных очков, ножа и звезды шерифа. Ему не было нужды спрашивать, как стрелять из револьвера и резать ножом. Терминатор быстро зарядил барабан красными продолговатыми пульками и убрал револьвер во внутренний карман. Нацепил очки, а звезду шерифа спрятал за отворот рукава. Потом он приподнял край шубы и засунул нож сбоку, за чулочный пояс.
Китаец смущенно отвел глаза. Итого, пять семьдесят, подумал он. Плюс бесплатный стриптиз.
Терминатор сорвал футляр с третьего набора и взял в руки карабин. Это было то, что нужно. Терминатор спрятал в карман запасные патроны, а последний вогнал в ствол.
Ту-фань не очень удивился, когда торчавшая из дула карабина присоска уставилась ему прямо в лоб. От этой женщины-громилы можно было ожидать всего, что угодно.
— Деньги, — коротко обронил Терминатор. — Быстро!
Так и есть, сдвинутая, подумал китаец, печально вздохнув. Настоящая хунвейбинка. Он знал, что в год Свиньи ему предстоит встреча с Бешенной Крысой. И вот — поцалуйца! Она заявилась. Не соврал ему древний Гороскоп. Не соврал. А все-таки жаль…
Что, если эта сумасшедшая мадама выстрелит? Не убьет, конечно, но будет больно… А если в глаз попадет?
— Холоцо, холоцо, мадама, — забормотал Ту-фань, прищурив свои и без того узкие глаза, отчего стал еще больше похож на китайца. — Вот сюда, позалуйца. Берите, мадама, все берите… Очень холоцо, позалуйца. Я не задный.
Он подвел налетчицу к кассе и передал ей всю свою прибыль, с таким трудом накопленную за день. Все девяносто три доллара и сорок центов. Про себе он уже решил, что ни в коем случае не будет заявлять об этом происшествии в полицию. А то, не ровен час, он снова встретится с этой дамочкой в своем магазине: когда-нибудь ее ведь выпустят из психушки. И кто даст гарантию, что в очередной раз она не наведается к нему с самым настоящим карабином?
Неуловимым движением пальцев Терминатор сложил купюры пополам и запихнул их в бюстгальтер на место правой груди. Мелочь он брать не стал.
Киборг уставился на владельца магазина долгим немигающим взглядом. Терминатор не любил оставлять свидетелей. В этом была его слабость.
И его сила.
Терминатор плавно опустил карабин на уровень головы объекта, то есть на высоту своего живота. Его скулы равнодушно напряглись. Палец спокойно лег на курок.
— Что с вами, мадама?! — вскричал Ту-фань.
— Я так рада, так рада, — сказал Терминатор воркующим женским меццо и спустил пружину.
Присоска впилась китайцу точно между бровей. В первый момент он вздрогнул от неожиданности и машинально свел зрачки, испуганно уставившись на торчащий над переносицей штырек. В следующее мгновение Ту-фань понял, что притвориться убитым гораздо лучше, чем стать таковым на самым деле, и, издав жалобный стон, грохнулся под прилавок.
— Очень холоцо, — сказал Терминатор, подхватив с пола отвалившийся ото лба китайца штырек.
Терминатор был неглупый малый. Он сразу понял, что стал обладателем какого-то нового сверхсекретного оружия с патронами многоразового использования.
Переступив торчавшие из-под прилавка ноги, он быстро покинул помещение и углубился в ночь.
Глава 6
Окурок в стакане виски
Покончив с вынужденным нудизмом и раздобыв необходимое оружие, Терминатор должен был теперь найти себе временное пристанище.
Гостиница, которую он приглядел для своих целей, издали смахивала на заброшенную ночлежку для бездомных собак. Неказистый трехэтажный дом, вокруг — вонь, мухи; прямо на тротуаре — огрызки от яблок, апельсиновые корки вперемешку с почерневшей банановой кожурой; под окнами — залежи использованных презервативов и упаковки из-под противозачаточных пилюль.
Ветер таскал туда-сюда обрывки газет и фантики от шоколадок и жвачек.
Терминатор искал именно такую дыру, и он ее нашел. По соображениям безопасности это смрадное местечко подходило как нельзя лучше.
Он толкнул дверь ногой, оказавшись в прокуренном, пропахшем лошадиным потом и винными парами холле.
Портье Боб Конрад — грузный небритый тип в помятой шляпе и дырявых носках — сразу усек, кто к ним пожаловал. «Под бабу косит, — усмехнулся он про себя. — Глаза забыл подвести, дурила».
Отставив в сторону стакан с недопитым виски, он сунул в широкую расщелину, где еще недавно торчало два зуба, сигарету и прикурил.
«А парик ему идет, ничего не скажешь», — подумал портье, выпуская из ушей дым. Это был его любимый фокус. Для особо впечатлительных дам.
Терминатор уверенно пересек на каблуках заплеванный холл, остановившись у стойки. Бросил в опухшее лицо портье несколько купюр.
— Номер на одного. Быстро!
Что Боб Конрад умел делать быстро, так это раздевать продажных женщин и пересчитывать деньги.
— Здесь на двое суток, — сказал он, пробежавшись пальцами по зеленым бумажкам.
— Половину отдай, — сказал Терминатор: он был настроен покончить с разыскиваемым объектом за сутки. — Быстро!
Боб пожал плечами, протянув назад несколько купюр.
— Обождите, сейчас я вас запишу, так-так, та-а-ак…
Он раскрыл регистрационную книгу. Тараканы давно превратили ее желтые страницы в свое отхожее место, разбросав кое-где впопыхах свои конечности.
Тараканий сортир были густо расписан человеческими именами и фамилиями.
Стряхнув засаленным рукавом с книги пыль и останки насекомых, портье поскреб в незаполненной графе сломанным ногтем большого пальца, пытаясь по возможности отодрать от бумаги тараканью какашку. Ему удалось это ровно наполовину, но он успокоился и на этом.
Потом он поднял голову на стоявшего перед ним переодетого мужчину и, делая над собой усилие, чтобы не прыснуть со смеху, спросил:
— Ваше имя, мадам?
Терминатор понял, что в этом мире его принимают за женщину. Причину этого он установить не мог, но как самообучающаяся система высокого порядка решил принять навязываемые ему правила игры. Протянув через стойку руку, он выдернул у портье изо рта сигарету и капризным голосом женщины с набережной заявил:
— Меня зовут Бэмби, милый. И я не выношу табачного дыма. — Он разжал пальцы, и окурок плюхнулся в стакан с виски.
Портье исподлобья бросил на него свирепый взгляд: какой-то педик будет им командовать! У Боба моментально испортилось настроение.
Он уже собирался встать, чтобы двинуть наглецу по челюсти, но тут их глаза встретились, и портье похолодел. Никто и никогда раньше не смотрел на него с таким жутким выражением, в котором недвусмысленно угадывалось желание изнасиловать его в самой извращенной форме. Явись сейчас за ним сама Смерть — и та глядела бы ласковей.
«Привет вам с кисточкой, — подумал портье, — да ведь он активный. К тому же не иначе как с садистским уклоном!»
У Боба Конрада пересохло в горле. Он поспешно опустил глаза. Взялся было за стакан с виски, но его отпугнул плавающий там окурок.
— П-простите, мэм, — дрожащим голосом промямлил Боб. — Я и сам-то не очень люблю, знаете ли… это самое…э-э… курить, вообщем. Давно собирался бросить. Сегодня же брошу. Клянусь коренным з-зубом. Нет, двумя зубами. Вот, убедитесь.
Он зацепил указательным пальцем за щеку и, завернув десну, показал на крайний зуб слева. А потом на тот, который справа.
— Сеодняжебошу, — промычал он.
— Я рада, — сказал Терминатор, кокетливо поправляя прическу.
В действиях переодетого мужчины было что-то от робота. Несмотря на фривольный тон, каким была произнесена фраза, Боб не смог заметить у него на губах даже намека на улыбку.
Портье трясущейся рукой протянул ему ключ от комнаты, пожелав спокойной ночи.
Когда новый постоялец прошел наверх, Боб тут же свернул из куска газеты самокрутку, сыпанул из спичечного коробка на ладонь щепотку белого порошка и, приставив бумажную трубочку к ноздре, медленно и с наслаждением втянул в себя кокаин.
— Ей-богу, брошу курить. Зачем мне это нужно? — пробормотал он, с надрывом захихикав.
Не прошло и получаса, как Боб вновь увидел в холле этого странного мужчину в шубе. Теперь он был в темных очках, что в еще большей степени делало его похожим на женщину.
Человек, назвавший себя Бэмби, виртуозно вышагивал в дамских туфлях, в меру покачивая бедрами.
Портье едва не разобрал смех. Он хотел похвастать, что окончательно завязал с курением, и заодно поинтересоваться, куда это направляется мадам на ночь глядя. Но тут Терминатор обратил к нему свой анфас и приспустил очки.
Язык у Боба онемел. Хоть он и был сейчас под кокаином, но его бравада мигом улетучилась от одного взгляда этого громилы с холодным, словно вырубленным из куска айсберга лицом.
Запечатлев физиономию портье на видеопленку для всемирной истории, Терминатор ни слова ни говоря поправил очки, бросил на стойку ключ и вышел на улицу.
С облегчением вздохнув, Боб заворчал себе под нос, раскачиваясь на стуле:
— Подумаешь, куклу Барби из себя строит. Придурок! Напялил на себя бабье тряпье и рад до смерти. Тоже мне красотка! Видали мы таких. Они тут косяками ходят. Такой, главное, мордоворот — и никакой косметики. Тьфу! А глянет — хоть под стол лезь…
— Чего бубнишь, Боб? — раздался рядом тоненький голосок.
Портье в испуге поднял глаза.
— А-а, это ты Тони, — протянул он, с облегчением вздохнув. При виде этого низкорослого паренька с бледным женственным лицом и длинными волосами, завязанными за спиной в косичку, в прококаиненной голове Боба родилась ехидная мыслишка. — А у меня для тебя подарочек припасен, малыш.
— В самом деле?
— Представь, в нашей конюшне новая лошадка объявилась. Закачаешься.
— Да ну? — недоверчиво сощурил глаза парень. — Надеюсь, двухметрового роста и с волосатыми ногами?
— Вот именно, с волосатыми. И двухметрового роста. Не упусти свой шанс, малыш.
— Разыгрываешь?
— Да зачем мне в самом деле?
Поняв, что Боб не шутит, Тони вдруг заволновался.
— И где она, твоя красотка?
— Пошла прогуляться. Не переживай, думаю, скоро вернется. На таких каблуках далеко не уйдешь.
— Она сняла здесь номер?
— Угу.
— Опиши мне ее по-подробнее, — взмолился Тони.
Когда он ушел, Боб прыснул в кулак. То-то будет представление! Вряд ли этот хмурый постоялец в шубе придется Тони по вкусу. Ну, ничего, в темноте они как-нибудь да найдут общий язык.
Представив себе эту пикантную картину, портье захохотал в голос. Потом не глядя глотнул из стакана виски и чуть было не подавился окурком.
Гостиница, которую он приглядел для своих целей, издали смахивала на заброшенную ночлежку для бездомных собак. Неказистый трехэтажный дом, вокруг — вонь, мухи; прямо на тротуаре — огрызки от яблок, апельсиновые корки вперемешку с почерневшей банановой кожурой; под окнами — залежи использованных презервативов и упаковки из-под противозачаточных пилюль.
Ветер таскал туда-сюда обрывки газет и фантики от шоколадок и жвачек.
Терминатор искал именно такую дыру, и он ее нашел. По соображениям безопасности это смрадное местечко подходило как нельзя лучше.
Он толкнул дверь ногой, оказавшись в прокуренном, пропахшем лошадиным потом и винными парами холле.
Портье Боб Конрад — грузный небритый тип в помятой шляпе и дырявых носках — сразу усек, кто к ним пожаловал. «Под бабу косит, — усмехнулся он про себя. — Глаза забыл подвести, дурила».
Отставив в сторону стакан с недопитым виски, он сунул в широкую расщелину, где еще недавно торчало два зуба, сигарету и прикурил.
«А парик ему идет, ничего не скажешь», — подумал портье, выпуская из ушей дым. Это был его любимый фокус. Для особо впечатлительных дам.
Терминатор уверенно пересек на каблуках заплеванный холл, остановившись у стойки. Бросил в опухшее лицо портье несколько купюр.
— Номер на одного. Быстро!
Что Боб Конрад умел делать быстро, так это раздевать продажных женщин и пересчитывать деньги.
— Здесь на двое суток, — сказал он, пробежавшись пальцами по зеленым бумажкам.
— Половину отдай, — сказал Терминатор: он был настроен покончить с разыскиваемым объектом за сутки. — Быстро!
Боб пожал плечами, протянув назад несколько купюр.
— Обождите, сейчас я вас запишу, так-так, та-а-ак…
Он раскрыл регистрационную книгу. Тараканы давно превратили ее желтые страницы в свое отхожее место, разбросав кое-где впопыхах свои конечности.
Тараканий сортир были густо расписан человеческими именами и фамилиями.
Стряхнув засаленным рукавом с книги пыль и останки насекомых, портье поскреб в незаполненной графе сломанным ногтем большого пальца, пытаясь по возможности отодрать от бумаги тараканью какашку. Ему удалось это ровно наполовину, но он успокоился и на этом.
Потом он поднял голову на стоявшего перед ним переодетого мужчину и, делая над собой усилие, чтобы не прыснуть со смеху, спросил:
— Ваше имя, мадам?
Терминатор понял, что в этом мире его принимают за женщину. Причину этого он установить не мог, но как самообучающаяся система высокого порядка решил принять навязываемые ему правила игры. Протянув через стойку руку, он выдернул у портье изо рта сигарету и капризным голосом женщины с набережной заявил:
— Меня зовут Бэмби, милый. И я не выношу табачного дыма. — Он разжал пальцы, и окурок плюхнулся в стакан с виски.
Портье исподлобья бросил на него свирепый взгляд: какой-то педик будет им командовать! У Боба моментально испортилось настроение.
Он уже собирался встать, чтобы двинуть наглецу по челюсти, но тут их глаза встретились, и портье похолодел. Никто и никогда раньше не смотрел на него с таким жутким выражением, в котором недвусмысленно угадывалось желание изнасиловать его в самой извращенной форме. Явись сейчас за ним сама Смерть — и та глядела бы ласковей.
«Привет вам с кисточкой, — подумал портье, — да ведь он активный. К тому же не иначе как с садистским уклоном!»
У Боба Конрада пересохло в горле. Он поспешно опустил глаза. Взялся было за стакан с виски, но его отпугнул плавающий там окурок.
— П-простите, мэм, — дрожащим голосом промямлил Боб. — Я и сам-то не очень люблю, знаете ли… это самое…э-э… курить, вообщем. Давно собирался бросить. Сегодня же брошу. Клянусь коренным з-зубом. Нет, двумя зубами. Вот, убедитесь.
Он зацепил указательным пальцем за щеку и, завернув десну, показал на крайний зуб слева. А потом на тот, который справа.
— Сеодняжебошу, — промычал он.
— Я рада, — сказал Терминатор, кокетливо поправляя прическу.
В действиях переодетого мужчины было что-то от робота. Несмотря на фривольный тон, каким была произнесена фраза, Боб не смог заметить у него на губах даже намека на улыбку.
Портье трясущейся рукой протянул ему ключ от комнаты, пожелав спокойной ночи.
Когда новый постоялец прошел наверх, Боб тут же свернул из куска газеты самокрутку, сыпанул из спичечного коробка на ладонь щепотку белого порошка и, приставив бумажную трубочку к ноздре, медленно и с наслаждением втянул в себя кокаин.
— Ей-богу, брошу курить. Зачем мне это нужно? — пробормотал он, с надрывом захихикав.
Не прошло и получаса, как Боб вновь увидел в холле этого странного мужчину в шубе. Теперь он был в темных очках, что в еще большей степени делало его похожим на женщину.
Человек, назвавший себя Бэмби, виртуозно вышагивал в дамских туфлях, в меру покачивая бедрами.
Портье едва не разобрал смех. Он хотел похвастать, что окончательно завязал с курением, и заодно поинтересоваться, куда это направляется мадам на ночь глядя. Но тут Терминатор обратил к нему свой анфас и приспустил очки.
Язык у Боба онемел. Хоть он и был сейчас под кокаином, но его бравада мигом улетучилась от одного взгляда этого громилы с холодным, словно вырубленным из куска айсберга лицом.
Запечатлев физиономию портье на видеопленку для всемирной истории, Терминатор ни слова ни говоря поправил очки, бросил на стойку ключ и вышел на улицу.
С облегчением вздохнув, Боб заворчал себе под нос, раскачиваясь на стуле:
— Подумаешь, куклу Барби из себя строит. Придурок! Напялил на себя бабье тряпье и рад до смерти. Тоже мне красотка! Видали мы таких. Они тут косяками ходят. Такой, главное, мордоворот — и никакой косметики. Тьфу! А глянет — хоть под стол лезь…
— Чего бубнишь, Боб? — раздался рядом тоненький голосок.
Портье в испуге поднял глаза.
— А-а, это ты Тони, — протянул он, с облегчением вздохнув. При виде этого низкорослого паренька с бледным женственным лицом и длинными волосами, завязанными за спиной в косичку, в прококаиненной голове Боба родилась ехидная мыслишка. — А у меня для тебя подарочек припасен, малыш.
— В самом деле?
— Представь, в нашей конюшне новая лошадка объявилась. Закачаешься.
— Да ну? — недоверчиво сощурил глаза парень. — Надеюсь, двухметрового роста и с волосатыми ногами?
— Вот именно, с волосатыми. И двухметрового роста. Не упусти свой шанс, малыш.
— Разыгрываешь?
— Да зачем мне в самом деле?
Поняв, что Боб не шутит, Тони вдруг заволновался.
— И где она, твоя красотка?
— Пошла прогуляться. Не переживай, думаю, скоро вернется. На таких каблуках далеко не уйдешь.
— Она сняла здесь номер?
— Угу.
— Опиши мне ее по-подробнее, — взмолился Тони.
Когда он ушел, Боб прыснул в кулак. То-то будет представление! Вряд ли этот хмурый постоялец в шубе придется Тони по вкусу. Ну, ничего, в темноте они как-нибудь да найдут общий язык.
Представив себе эту пикантную картину, портье захохотал в голос. Потом не глядя глотнул из стакана виски и чуть было не подавился окурком.
Глава 7
Вещий сон Фредди Крюгера
В заброшенном парке на краю пустынной аллеи по холодным каменным плитам ползает девочка лет пяти. У нее ангельское личико и глаза цвета крем-брюле. Эти глаза очень идут к ослепительно белому платью, что свисает с хрупкого детского тела.
В руках у девочки разноцветные мелки. Она рисует дом. Двухэтажный дом с покосившимися стенами и перекошенной крышей. Его окна наглухо забиты досками.
Девочка так увлечена своим рисунком, что не замечает ничего вокруг. Ни каркающих в вышине ворон, ни пробегающих по плитам пауков.
И кажется, ей нет никакого дела до человека, что притаился в соседних кустах. Он сидит на корточках, украдкой поглядывая на девочку. На нем красно-зеленый свитер и черная шляпа. Правую руку украшает перчатка с ногтями-лезвиями. Человек задумчиво шевелит пальцами, машинально срезая с веток кустарника головки увядших цветов. Его душат воспоминания.
Он узнал этот дом. Когда-то в этом доме злая девочка по имени Нэнси Томпсон разбила об его голову кофейник. И если бы все этим ограничилось! Так нет же, она переломала ему ребра тяжелым молотом, подвешенным за дверью; взорвала под потолком лампочку, усыпав его картечью; и, вдобавок ко всему прочему, облила с головы до ног бензином. Он тогда хотел было ей сказать, что детям лучше не шалить со спичками, но не успел. И вспыхнул как рождественская елка.
Трудно забыть такое. Простить, конечно, можно. Но забыть… Едва ли.
Между тем девочка с глазами цвета крем-брюле продолжает рисовать и выводит над домом кривой диск солнца. Закрашивая его в кроваво-красный цвет, она тоненьким голоском напевает:
Заслышав странный звук, девочка проворно вскакивает с колен и озирается по сторонам.
— Фредди, Фредди, — ласково зовет она. — Иди сюда, Крюгер. Я нарисовала тебе домик. Тебе там будет хорошо.
Ее глаза пронзают насквозь редкий кустарник, ловят взгляд человека в шляпе и смотрят на него в упор.
Поняв, что он обнаружен, Фредди Крюгер с диким воплем выпрыгивает из своего укрытия на дорожку и бросается бежать вверх по аллее. Скорее прочь от дома с поехавшей крышей и девочки с глазами цвета крем-брюле.
— Фредди, лапочка! — слышит он за спиной звонкий детский голосок. — Куда же ты, Крюгер?!
Бежать трудно. Тяжелые ботинки глухо стучат по каменным плитам. Скинуть бы их — и босяком. Но эти ботинки давно с ним сроднились, стали частью его имиджа, подобно черной изломанной шляпе, грязному полосатому свитеру и перчатке с лезвиями. Без всего этого он был бы уже не Фредди Крюгер — повелитель снов с улицы Вязов, а просто какой-то жалкий погорелец из приюта для нищих оборванцев.
Девочка нагоняет. Она швыряет в него мелками. Они бьют Крюгера по спине, попадают в шею, голову, руки, ноги. Он повизгивает от боли и бежит из последних сил.
— Поиграй со мной, Фредди! — жалостливо кричит девочка.
Но Крюгера не обманешь. Он знает, чем обычно заканчиваются такие игры с маленькими девочками. Голос преследующего ребенка только прибавляет ему прыти.
Внезапно деревья расступаются и за ними словно из-под земли вырастает дом. Входная дверь приветливо открыта. Крюгер задыхается. Только бы успеть!
Дом выглядит слишком знакомым, чтобы принять его за бесхитростный подарок судьбы, но Крюгер так запыхался, что даже не думает об этом.
— Стой, Фредди! Стой! — кричит девочка.
Он оборачивается и видит, как прямо на бегу она начинает задирать свое белоснежное платьице.
— О, дьявол, только не это! — ужасается Крюгер, выделывая коленца.
Дом совсем рядом, остается только взбежать вверх по лестнице, но девочка уже достала из трусиков скакалку и швыряет ее вслед Крюгеру.
Гремучей змеей обвивается скакалка вокруг его колен, и он со всего размаху падает, ударяясь лбом о нижнюю ступеньку лестницы.
Крюгер пытается встать, но ноги не слушаются.
И тогда он ползет. Он ползет на животе, еле перебирая ногами, царапая перчаткой по деревянному настилу. Пот льет с него градом. Глаза подергивает мутно-зеленая пелена.
Крюгер почти дома. Остается сделать последнее усилие, но ступеньки под ним вдруг начинают плавиться, превращаясь в шипящее желе.
— Ты попался, Фредди! — ликует девочка.
Крюгер делает отчаянный рывок. Он выпрыгивает из увязших в ступеньках ботинок и наконец оказывается по ту сторону порога.
Едва он успевает захлопнуть за собой дверь и задвинуть засов, как сзади раздается оглушительный грохот.
— Открой, Фредди! — кричит девочка, сотрясая дверь. — Дай мне!… Дай мне посмотреть тебе в глаза!
В доме дрожат стены, с потолка сыплется штукатурка. С пола поднимается пыль, забивая Крюгеру уши, глаза, ноздри.
И он чихает. Чихает так, что стены раскачиваются, словно они сделаны из картона.
Продолжая чихать и кашлять, Крюгер наощупь пробирается вперед, выставив перед собой руки. Он похож на слепого щенка.
— Крюгер! Крюгер! — зовет девочка, ломая дверь. — Я знаю, что ты здесь. Открой, лапочка!
Дверь вот-вот сорвется с петель. И тогда все. Конец!
Крюгер натыкается на окно, дергает за ручку. Рама не поддается. Он бросается к другому. Бесполезно: все окна заколочены досками.
Шатаясь, Крюгер поворачивает в противоположную сторону. Он уже без шляпы. Она затерялась где-то среди мусора и пыли.
Только теперь до Крюгера доходит: это дом Нэнси Томпсон. А значит, спасения нет!
Он спотыкается. Падает. Лезвия перчатки вонзаются в деревянный пол. Пытаясь ее выдернуть, он напрягается так, что кожа на голове лопается и сползает лохмотьями к подбородку.
В этот момент входная дверь срывается с петель и по дому разносится веселый детский смех.
Крюгер в панике. Он вертится на месте, как юла. Он не знает, куда бежать.
Дом сотрясается от хохота девочки с глазами цвета крем-брюле. Смех звучит со всех сторон.
Крюгер зажимает ладонями уши. Вдыхая пыль, с надрывом в очередной раз чихает, и тут ему на голову падает люстра.
Звон хрусталя смешивается с детским смехом. Стены рушатся, потолок обваливается. На полу образуются огромные трещины.
Обреченно взмахнув руками, Крюгер низвергается в преисподнюю.
В руках у девочки разноцветные мелки. Она рисует дом. Двухэтажный дом с покосившимися стенами и перекошенной крышей. Его окна наглухо забиты досками.
Девочка так увлечена своим рисунком, что не замечает ничего вокруг. Ни каркающих в вышине ворон, ни пробегающих по плитам пауков.
И кажется, ей нет никакого дела до человека, что притаился в соседних кустах. Он сидит на корточках, украдкой поглядывая на девочку. На нем красно-зеленый свитер и черная шляпа. Правую руку украшает перчатка с ногтями-лезвиями. Человек задумчиво шевелит пальцами, машинально срезая с веток кустарника головки увядших цветов. Его душат воспоминания.
Он узнал этот дом. Когда-то в этом доме злая девочка по имени Нэнси Томпсон разбила об его голову кофейник. И если бы все этим ограничилось! Так нет же, она переломала ему ребра тяжелым молотом, подвешенным за дверью; взорвала под потолком лампочку, усыпав его картечью; и, вдобавок ко всему прочему, облила с головы до ног бензином. Он тогда хотел было ей сказать, что детям лучше не шалить со спичками, но не успел. И вспыхнул как рождественская елка.
Трудно забыть такое. Простить, конечно, можно. Но забыть… Едва ли.
Между тем девочка с глазами цвета крем-брюле продолжает рисовать и выводит над домом кривой диск солнца. Закрашивая его в кроваво-красный цвет, она тоненьким голоском напевает:
— Распятий не нужно, черт побери, — невольно бормочет человек в кустах, залязгав зубами.
Раз, два, Фредди Крюгер идет,
Три, четыре, ножи достает,
Пять, шесть, в оба гляди,
Семь, восемь, с ним не шути,
Девять, десять, распятье возьми…
Заслышав странный звук, девочка проворно вскакивает с колен и озирается по сторонам.
— Фредди, Фредди, — ласково зовет она. — Иди сюда, Крюгер. Я нарисовала тебе домик. Тебе там будет хорошо.
Ее глаза пронзают насквозь редкий кустарник, ловят взгляд человека в шляпе и смотрят на него в упор.
Поняв, что он обнаружен, Фредди Крюгер с диким воплем выпрыгивает из своего укрытия на дорожку и бросается бежать вверх по аллее. Скорее прочь от дома с поехавшей крышей и девочки с глазами цвета крем-брюле.
— Фредди, лапочка! — слышит он за спиной звонкий детский голосок. — Куда же ты, Крюгер?!
Бежать трудно. Тяжелые ботинки глухо стучат по каменным плитам. Скинуть бы их — и босяком. Но эти ботинки давно с ним сроднились, стали частью его имиджа, подобно черной изломанной шляпе, грязному полосатому свитеру и перчатке с лезвиями. Без всего этого он был бы уже не Фредди Крюгер — повелитель снов с улицы Вязов, а просто какой-то жалкий погорелец из приюта для нищих оборванцев.
Девочка нагоняет. Она швыряет в него мелками. Они бьют Крюгера по спине, попадают в шею, голову, руки, ноги. Он повизгивает от боли и бежит из последних сил.
— Поиграй со мной, Фредди! — жалостливо кричит девочка.
Но Крюгера не обманешь. Он знает, чем обычно заканчиваются такие игры с маленькими девочками. Голос преследующего ребенка только прибавляет ему прыти.
Внезапно деревья расступаются и за ними словно из-под земли вырастает дом. Входная дверь приветливо открыта. Крюгер задыхается. Только бы успеть!
Дом выглядит слишком знакомым, чтобы принять его за бесхитростный подарок судьбы, но Крюгер так запыхался, что даже не думает об этом.
— Стой, Фредди! Стой! — кричит девочка.
Он оборачивается и видит, как прямо на бегу она начинает задирать свое белоснежное платьице.
— О, дьявол, только не это! — ужасается Крюгер, выделывая коленца.
Дом совсем рядом, остается только взбежать вверх по лестнице, но девочка уже достала из трусиков скакалку и швыряет ее вслед Крюгеру.
Гремучей змеей обвивается скакалка вокруг его колен, и он со всего размаху падает, ударяясь лбом о нижнюю ступеньку лестницы.
Крюгер пытается встать, но ноги не слушаются.
И тогда он ползет. Он ползет на животе, еле перебирая ногами, царапая перчаткой по деревянному настилу. Пот льет с него градом. Глаза подергивает мутно-зеленая пелена.
Крюгер почти дома. Остается сделать последнее усилие, но ступеньки под ним вдруг начинают плавиться, превращаясь в шипящее желе.
— Ты попался, Фредди! — ликует девочка.
Крюгер делает отчаянный рывок. Он выпрыгивает из увязших в ступеньках ботинок и наконец оказывается по ту сторону порога.
Едва он успевает захлопнуть за собой дверь и задвинуть засов, как сзади раздается оглушительный грохот.
— Открой, Фредди! — кричит девочка, сотрясая дверь. — Дай мне!… Дай мне посмотреть тебе в глаза!
В доме дрожат стены, с потолка сыплется штукатурка. С пола поднимается пыль, забивая Крюгеру уши, глаза, ноздри.
И он чихает. Чихает так, что стены раскачиваются, словно они сделаны из картона.
Продолжая чихать и кашлять, Крюгер наощупь пробирается вперед, выставив перед собой руки. Он похож на слепого щенка.
— Крюгер! Крюгер! — зовет девочка, ломая дверь. — Я знаю, что ты здесь. Открой, лапочка!
Дверь вот-вот сорвется с петель. И тогда все. Конец!
Крюгер натыкается на окно, дергает за ручку. Рама не поддается. Он бросается к другому. Бесполезно: все окна заколочены досками.
Шатаясь, Крюгер поворачивает в противоположную сторону. Он уже без шляпы. Она затерялась где-то среди мусора и пыли.
Только теперь до Крюгера доходит: это дом Нэнси Томпсон. А значит, спасения нет!
Он спотыкается. Падает. Лезвия перчатки вонзаются в деревянный пол. Пытаясь ее выдернуть, он напрягается так, что кожа на голове лопается и сползает лохмотьями к подбородку.
В этот момент входная дверь срывается с петель и по дому разносится веселый детский смех.
Крюгер в панике. Он вертится на месте, как юла. Он не знает, куда бежать.
Дом сотрясается от хохота девочки с глазами цвета крем-брюле. Смех звучит со всех сторон.
Крюгер зажимает ладонями уши. Вдыхая пыль, с надрывом в очередной раз чихает, и тут ему на голову падает люстра.
Звон хрусталя смешивается с детским смехом. Стены рушатся, потолок обваливается. На полу образуются огромные трещины.
Обреченно взмахнув руками, Крюгер низвергается в преисподнюю.
Глава 8
Первое свидание
Крюгер проснулся от собственного крика. Но кошмар продолжался и наяву. Откуда-то сверху на него сыпались ящики, обломки труб, какой-то мусор. Должно быть, во сне он размахался руками, пытаясь отбиться от смешливой девочки с глазами цвета крем-брюле. Ножи его перчатки проткнули в нескольких местах трубу с горячей водой, и теперь кипящие струи, сбив с Крюгера шляпу, заливали его раскрытый в ужасном крике рот.
Наглотавшись кипятка, Крюгер несколько протрезвел. Подобрав с пола грязную ветошь, он заткнул ею дыры, и пахнущая плесенью вода наконец перестала затапливать его убогую обитель.
Потом Крюгер поймал свою шляпу, плавающую в луже подобно подбитому эсминцу, и нацепил ее на ошпаренный, продолжающий дымить череп. Только после этого он немного перевел дух.
Все в порядке. Он у себя дома. В бойлерной. Среди труб и паровых котлов. Детский смех остался где-то далеко. Интересно, как ему все-таки удалось удрать от этой девчонки? Конец казался неминуем.
И вдруг до Крюгера дошло. Ему же все это приснилось! Ничего этого на самом деле не было.
Но как такое с ним могло случиться?
Крюгер снял шляпу и почесал в затылке. Все свою загробную жизнь он только и занимался тем, что проникал в чужие сны. Однако сам их никогда не видел. Что же произошло? Может, он заболел? Придется обратиться к доктору Фаустофелю. Уж он-то вылечит его от этой напасти. Видеть сны — какой кошмар!
Внезапно до него донесся протяжный металлический срежет. Он успел еще о чем-то подумать, прежде чем сверху свалилась ржавая балка и, треснув его по обнаженной голове, ткнула носом в лужу. Подняв веер брызг, Крюгер лишился чувств.
Кто-то засмеялся у него над ухом. Крюгер резко вскинул голову. Никого! Пригрезилось. Он поднапрягся и сбросил со спины придавившую его балку. Глотнул из лужи воды. Встал. Его качало. В глазах двоилось.
Крюгер зарычал от злости на самого себя. Возьми себя в руки, Фредди. Ну же! Сволочь! Подонок! Дерьмо!
Грязно выругавшись, он взмахнул ножами и отрезал себе на левой руке два пальца. Этого показалось мало. Задрав до самого горла свитер, Крюгер, как заправский самурай, сделал себе харакири. Из распоротого живота на брюки хлынула зеленая кровь вперемешку с зелеными кишками.
Крюгер не знал, что, по последним данным науки, зеленый цвет действует успокаивающе, но как бы то ни было он и в самом деле быстро угомонился.
Он запихнул все вывалившиеся кишки обратно и провел несколько раз ладонью по животу. Страшная рана затянулась, как будто ее и не было. Нашарив в луже свои отрезанные пальцы, он поплевал на них, обсосал и приставил на место. Они тут же приросли.
Крюгер размечтался. Эх, если б он сейчас кому-нибудь приснился! Он тогда свое возьмет. Отыграется на чужих страхах. Отведет душу на какой-нибудь соплячке. Вот, как это будет. Сначала он поскребет ножами над изголовьем ее кровати и разрежет на куски ее ночную рубашку. Потом вспорет подушку и усеет всю спальню пухом и перьями. И, наконец, окропит постель теплой детской кровью, сам измажется в ней и вываляется в перьях.
Крюгеру так захотелось немедленно перенестись в страну чужих грез, что он заскрежетал зубами и принялся царапать ножами по трубам.
Но что это?
Крюгер замер, прислушиваясь. Чьи-то шаги. Кто-то спускается сюда по ржавой железной лестнице… Достиг нижней перекладины, ступил на бетонный пол. Идет медленно, осторожно…
На каблуках! Крюгер едва не подпрыгнул от охватившей его бешенной радости. В его сторону движется девочка! Нет, пожалуй что, девушка: шаги не такие легкие, как у девочек.
На обожженном лице Крюгера расплылась свирепая ухмылка. Он считал себе истинным знатоком этих лунатичек. Он прекрасно разбирался в их боязливой, изнеженной походке. Крюгер даже мог предсказать, где, в зависимости от возраста, он может им привидеться — дома в ванне или за партой в школе.
Крюгер возликовал. Наконец-то свершилось! Он кому-то снится. Правда, он по-прежнему в бойлерной, а хотелось бы перенести эту встречу в более романтическое место, к примеру, на кладбище. Но это уже не в его власти. Здесь, кстати, тоже неплохо. Можно, оттягивая развязку, поскрести лезвиями по арматуре; приоткрыв вентили котлов, напустить горячего пара; наконец, вырубить свет, повергая жертву в ужас и делая ее беззащитной перед своим могуществом.
Странно, что шаги на этот раз как будто очень уверенные. Но это же не парень? Ведь явно слышатся каблучки. Да ладно, ждать осталось не долго.
Крюгер не собирался ломать себе голову по пустякам. Он был счастлив. Он раскрутил пару вентилей и по-обыкновению стал призывно царапать ножами по железу. Еще один поворот, — и девушка окажется с ним с глазу на глаз.
Терминатор шел на звук, глядя перед собой как всегда холодным, цепким взглядом. Здесь было жарко и влажно, но в допустимых пределах. Тускло горели редкие лампочки. Но если бы они и были погашены, Терминатор все равно бы видел все, что только может видеть киборг, наделенный способностью воспринимать инфракрасное, ультрафиолетовое и еще бог знает какое излучение.
Механическое сердце билось ровно. Терминатор был готов выполнить свою миссию. Найти цель и уничтожить. Чтобы не портить качество предстоящей видеозаписи, Терминатор предусмотрительно снял с носа темные очки. Он был готов к встрече.
Металлический скрип раздавался все ближе. Терминатор завернул за угол и в клубящемся пару увидел цель. Она была в красно-зеленом свитере и черной шляпе. Лицо в шрамах, нос крючком. Такой он и ожидал ее увидеть. Теперь следовало произнести три запрограммированные фразы и разрядить оружие.
Терминатора и Крюгера разделяло несколько шагов. Терминатору не было нужды сокращать это расстояние: за него это должна было проделать пуля. Он невозмутимо сунул руку за пазуху и обхватил пальцами карабин.
Крюгер был разочарован, но старался не подать виду, хотя настроение упало так, что в пору было завыть. Вместо желанной девушки в ночной сорочке перед ним стояла лохматая женщина в белой шубе!
Ему вдруг захотелось завинтить обратно вентили и тихо на цыпочках растаять среди проржавевших труб и мокрых стен.
Он не хотел эту скуластую женщину. Не хотел жутко. До тошноты.
— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — бесцветным голосом произнесла женщина в шубе. — Привет тебе от Симоны.
Настала заложенная в программу Терминатора пятисекундная пауза. Объекту, прежде чем в лоб ему полетит пуля, предоставлялась возможность произнести последнее слово.
Вмонтированная в глаз Терминатора видеокамера работала на полную катушку, снимая исторический момент возмездия.
Фредди Крюгер растерялся. Кто такая Симона? Так зовут эту женщину в шубе? Постойте-ка… А не та ли это Симона, что в свое время не давала ему проходу и буквально заставила в конце концов ее изнасиловать?
Точно — она! Ничего удивительного, что он ей приснился. Кажется, она и в самом деле его любила. Но как же она изменилась! Располнела и даже как будто подросла.
Наглотавшись кипятка, Крюгер несколько протрезвел. Подобрав с пола грязную ветошь, он заткнул ею дыры, и пахнущая плесенью вода наконец перестала затапливать его убогую обитель.
Потом Крюгер поймал свою шляпу, плавающую в луже подобно подбитому эсминцу, и нацепил ее на ошпаренный, продолжающий дымить череп. Только после этого он немного перевел дух.
Все в порядке. Он у себя дома. В бойлерной. Среди труб и паровых котлов. Детский смех остался где-то далеко. Интересно, как ему все-таки удалось удрать от этой девчонки? Конец казался неминуем.
И вдруг до Крюгера дошло. Ему же все это приснилось! Ничего этого на самом деле не было.
Но как такое с ним могло случиться?
Крюгер снял шляпу и почесал в затылке. Все свою загробную жизнь он только и занимался тем, что проникал в чужие сны. Однако сам их никогда не видел. Что же произошло? Может, он заболел? Придется обратиться к доктору Фаустофелю. Уж он-то вылечит его от этой напасти. Видеть сны — какой кошмар!
Внезапно до него донесся протяжный металлический срежет. Он успел еще о чем-то подумать, прежде чем сверху свалилась ржавая балка и, треснув его по обнаженной голове, ткнула носом в лужу. Подняв веер брызг, Крюгер лишился чувств.
Кто-то засмеялся у него над ухом. Крюгер резко вскинул голову. Никого! Пригрезилось. Он поднапрягся и сбросил со спины придавившую его балку. Глотнул из лужи воды. Встал. Его качало. В глазах двоилось.
Крюгер зарычал от злости на самого себя. Возьми себя в руки, Фредди. Ну же! Сволочь! Подонок! Дерьмо!
Грязно выругавшись, он взмахнул ножами и отрезал себе на левой руке два пальца. Этого показалось мало. Задрав до самого горла свитер, Крюгер, как заправский самурай, сделал себе харакири. Из распоротого живота на брюки хлынула зеленая кровь вперемешку с зелеными кишками.
Крюгер не знал, что, по последним данным науки, зеленый цвет действует успокаивающе, но как бы то ни было он и в самом деле быстро угомонился.
Он запихнул все вывалившиеся кишки обратно и провел несколько раз ладонью по животу. Страшная рана затянулась, как будто ее и не было. Нашарив в луже свои отрезанные пальцы, он поплевал на них, обсосал и приставил на место. Они тут же приросли.
Крюгер размечтался. Эх, если б он сейчас кому-нибудь приснился! Он тогда свое возьмет. Отыграется на чужих страхах. Отведет душу на какой-нибудь соплячке. Вот, как это будет. Сначала он поскребет ножами над изголовьем ее кровати и разрежет на куски ее ночную рубашку. Потом вспорет подушку и усеет всю спальню пухом и перьями. И, наконец, окропит постель теплой детской кровью, сам измажется в ней и вываляется в перьях.
Крюгеру так захотелось немедленно перенестись в страну чужих грез, что он заскрежетал зубами и принялся царапать ножами по трубам.
Но что это?
Крюгер замер, прислушиваясь. Чьи-то шаги. Кто-то спускается сюда по ржавой железной лестнице… Достиг нижней перекладины, ступил на бетонный пол. Идет медленно, осторожно…
На каблуках! Крюгер едва не подпрыгнул от охватившей его бешенной радости. В его сторону движется девочка! Нет, пожалуй что, девушка: шаги не такие легкие, как у девочек.
На обожженном лице Крюгера расплылась свирепая ухмылка. Он считал себе истинным знатоком этих лунатичек. Он прекрасно разбирался в их боязливой, изнеженной походке. Крюгер даже мог предсказать, где, в зависимости от возраста, он может им привидеться — дома в ванне или за партой в школе.
Крюгер возликовал. Наконец-то свершилось! Он кому-то снится. Правда, он по-прежнему в бойлерной, а хотелось бы перенести эту встречу в более романтическое место, к примеру, на кладбище. Но это уже не в его власти. Здесь, кстати, тоже неплохо. Можно, оттягивая развязку, поскрести лезвиями по арматуре; приоткрыв вентили котлов, напустить горячего пара; наконец, вырубить свет, повергая жертву в ужас и делая ее беззащитной перед своим могуществом.
Странно, что шаги на этот раз как будто очень уверенные. Но это же не парень? Ведь явно слышатся каблучки. Да ладно, ждать осталось не долго.
Крюгер не собирался ломать себе голову по пустякам. Он был счастлив. Он раскрутил пару вентилей и по-обыкновению стал призывно царапать ножами по железу. Еще один поворот, — и девушка окажется с ним с глазу на глаз.
Терминатор шел на звук, глядя перед собой как всегда холодным, цепким взглядом. Здесь было жарко и влажно, но в допустимых пределах. Тускло горели редкие лампочки. Но если бы они и были погашены, Терминатор все равно бы видел все, что только может видеть киборг, наделенный способностью воспринимать инфракрасное, ультрафиолетовое и еще бог знает какое излучение.
Механическое сердце билось ровно. Терминатор был готов выполнить свою миссию. Найти цель и уничтожить. Чтобы не портить качество предстоящей видеозаписи, Терминатор предусмотрительно снял с носа темные очки. Он был готов к встрече.
Металлический скрип раздавался все ближе. Терминатор завернул за угол и в клубящемся пару увидел цель. Она была в красно-зеленом свитере и черной шляпе. Лицо в шрамах, нос крючком. Такой он и ожидал ее увидеть. Теперь следовало произнести три запрограммированные фразы и разрядить оружие.
Терминатора и Крюгера разделяло несколько шагов. Терминатору не было нужды сокращать это расстояние: за него это должна было проделать пуля. Он невозмутимо сунул руку за пазуху и обхватил пальцами карабин.
Крюгер был разочарован, но старался не подать виду, хотя настроение упало так, что в пору было завыть. Вместо желанной девушки в ночной сорочке перед ним стояла лохматая женщина в белой шубе!
Ему вдруг захотелось завинтить обратно вентили и тихо на цыпочках растаять среди проржавевших труб и мокрых стен.
Он не хотел эту скуластую женщину. Не хотел жутко. До тошноты.
— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — бесцветным голосом произнесла женщина в шубе. — Привет тебе от Симоны.
Настала заложенная в программу Терминатора пятисекундная пауза. Объекту, прежде чем в лоб ему полетит пуля, предоставлялась возможность произнести последнее слово.
Вмонтированная в глаз Терминатора видеокамера работала на полную катушку, снимая исторический момент возмездия.
Фредди Крюгер растерялся. Кто такая Симона? Так зовут эту женщину в шубе? Постойте-ка… А не та ли это Симона, что в свое время не давала ему проходу и буквально заставила в конце концов ее изнасиловать?
Точно — она! Ничего удивительного, что он ей приснился. Кажется, она и в самом деле его любила. Но как же она изменилась! Располнела и даже как будто подросла.