Страница:
В последующие дни ухудшающаяся политическая ситуация, требовавшая
дополнительных затрат времени и сил от всех, присутствовавших при дворе,
заставила Келсона отодвинуть его беспокойство о Дугале на второй план. Он
все еще беспокоился о нем, но решение вопросов, вызванных его королевским
положением, не оставляло ему возможности посоветоваться с Морганом и
Дунканом, как он поступил бы в менее занятые времена -- и это, казалось,
вполне устраивало Дугала. Юный лорд из Приграничья тщательно избегал любых
упоминаний о том, что случилось в соборе, и его поведение ясно показывало,
что он не готов рискнуть на повторение своего опыта. Келсон несколько раз
пытался заговорить об этом, говоря, что помощь Дерини может помочь
выздоровлению Дугала, но Дугал всякий раз уходил от этой темы, даже не
затрагивая этот вопрос напрямую.
Это было, пожалуй, к лучшему, поскольку и Келсон, и Морган проводили
почти все свое время на разных советах, сначала обсуждая формулировки
королевского ответа Кайтрине и Лорису, а затем уединясь с Найджелом и
другими военачальниками, готовя приказ о сборе войск, который должен быть
разослан всем вассалам Келсона в случае, если Меару не удастся склонить к
подчинению мирными средствами. Дункан, как и ожидалось, был занят
приготовлениями к своему посвящению, внезапно ставшему неизбежным. Даже
Морган почти не видел его в течение двух дней.
Однако, утром третьего военные приготовления были временно
приостановлены в связи с посвящением Дункана, которое должно было состояться
в полдень. По этому поводу архиепископ Кардиель объявил о приостановлении
Рождественского поста, на что Келсон ответил назначением на вечер того же
дня торжества. Возможность расслабиться после напряжения последних дней
создала при дворе атмосферу праздника, на которую отреагировал даже Морган,
сменив практичную но простую одежду из кожи и грубой материи, которую он
носил в последние дни, на богатую придворную одежду и плащ из тонкой шерсти
сапфирового цвета. Он не ожидал приглашения встретиться с Дунканом до
посвящения и поэтому, когда за ним пришел слуга, чтобы позвать к Дункану, он
в удивлении поспешил к жилищу своего кузена.
"Дункан?"-- позвал он, отпустив дьякона, который выпустил его, и
оглядел комнату.
"Я здесь,"--пришел глухой ответ.
Руки Дункана дрожали, когда Дункан появился из-за тяжелой портьеры,
отгораживающей молельню, как, впрочем, и голос. Свежеподстриженный и
выбритый, он был одет в стихарь, амофор, пурпурную сутану пересекал орарь, и
ему оставалось одеть только белую ризу, ожидавшую его на вешалке, чтобы быть
полностью одетым к церемонии, до которой оставалось меньше часа; но лицо его
выражало все что угодно, только не безмятежность и спокойствие, как должно
было бы быть в ожидании его посвящения в епископы. Приоткрыв портьеру, он
отвел взгляд и вздрогнул, когда Морган задел его, проходя внутрь.
"Что случилось?"--прошептал ошеломленный Морган.
Дункан покачал головой, его ответ был еле различимым.
"Извини, что побеспокоил тебя, Аларик. Я... боюсь, что взял на себя
слишком много. Я думал, что смогу сам справиться с этим, но ошибся. Я... не
могу даже молиться."
"Что ты такое говоришь?"--спросил Морган. Он положил руки на плечи
Дункана и попытался заставить его поднять глаза.-- "Посмотри на меня! Разве
не этого ты хотел? Ты вот-вот станешь епископом, первым епископом, про
которого известно, что -- Дерини, за последние -- сколько? -- двести лет?
Что случилось?"
Дункан не поднимал головы и полуотвернулся.-- "Я не думаю, что могу
платить такую цену, Аларик,"--прошептал он.-- "Именно то, что я --Дерини,
все и осложняет, разве ты не понимаешь? Когда мне наденут на палец это
кольцо, разве я смогу равняться ему?"
Только когда он, не глядя, показал в сторону алтаря у него за спиной,
Морган заметил маленькую деревянную коробочку, лежащую у подножия распятия.
Внезапно Морган понял, что ужасало Дункана.
"Боже, только не говори мне, что у тебя до сих пор палец Истелина!"--
бормотал он, поднимаясь по нескольким невысоким ступенькам, чтобы взять
коробочку, прежде чем Дункан смог остановить его.-- "Что за глупости? Он бы
хорошенько отлупил тебя, если бы узнал, что ты так поведешь себя."
"Если он еще жив."-- Дункан скрестил руки на груди и угрюмо
рассматривал пальцы своих ног, обутых в сандалии.-- "Может, я не должен
становиться епископом, Аларик. Теперь, каждый раз, когда ко двору прибывает
гонец, я задаюсь вопросом что Лорис пошлет нам в следующий раз. Руку? Глаз?
А может быть, голову."
"А твой отказ от посвящения оставит его в живых?"--возразил Морган.--
"Ты же знаешь, что это не так. Что же касается гонцов, то я боюсь, что я бы
хотел, чтобы нам привезли голову."
"Что?"
"По крайней мере, это означало бы, что Лорис больше не сможет мучить
его. Ты в самом деле думаешь, что Лорис оставит его в живых? Нет, он зашел
слишком далеко."
Дункан закусил губу и тяжело вздохнул.-- "Ты прав. Я знаю, что ты прав.
Мне кажется, что именно это заставило меня просить кольцо Истелина. Я знал,
что он никогда не сможет надеть его снова. Но это было целых три дня назад.
А сейчас принятие кольца с руки мученика кажется мне... ну... мягко говоря,
бесцеремонностью."
"Это не бесцеремонность. Это дань уважения храброму человеку, который
не поддался врагу."
Когда Дункан не ответил, Морган открыл коробочку и извлек кольцо,
тщательно избегая контакта со ссохшимся пальцем Истелина. Когда он сжал
кольцо в своей ладони, золото, казалось, затрепетало. Это подтвердило его
догадку о том, чего опасался Дункан -- и с этими опасениями нужно было
справиться прежде, чем Дункан отправится в собор. Поджав губы, Морган закрыл
коробочку и осторожно положил ее обратно на алтарь.
"Я знаю что беспокоит тебя." -- сказал он после небольшой паузы.
"Нет, не знаешь."
"Дункан, я не могу не знать, как и ты. Мы -- Дерини. Мне было
достаточно только подержать его, чтобы почувствовать, что это -- не просто
кольцо."
"Конечно нет. Это -- кольцо епископа."
"И это -- кольцо Истелина, которое у него забрали самым варварским
способом,"--возразил Морган.-- "Часть из происшедшего осталась на нем. И
тебе придется столкнуться с этим, если не сейчас, то позже, перед народом в
соборе, когда ты будешь куда более уязвим чем сейчас."
"Я буду держать свои экраны закрытыми,"--прошептал Дункан.
"Ты хочешь пройти так через посвящение в епископы?"--спокойно спросил
Морган.-- "Вспомни свое рукоположение в сан -- видит Бог, я никогда не
забуду это. Дункан, ты на самом деле хочешь спрятаться от этого вида магии?"
Он заметил, как голова священника дернулась, и покрытые белым плечи
напряглись, но Дункан не обернулся.
"Ты должен это сделать, и ты это знаешь,"--продолжал Морган.-- "И я не
думаю, что ты на самом деле этого хочешь. Дай мне руку, и давай покончим с
этим."
Медленно, неуклюже, Дункан обернулся, его лицо, почти такое же белое
как его одежды, не выражало никаких эмоций, кроме светло-голубых глаз, в
которых боролись страх и разум. Когда разум, наконец, одержал верх, Дункан
шумно перевел дух. Внезапно, глаза, глядящие на Моргана, стали зеркалом
души, которую Дункан распахнул перед человеком, который был для него ближе,
чем любое живое существо.
"Ты прав,"--прошептал он.-- "Если я не пройду через это, то я не
епископ и не настоящий Дерини. Но я бы хотел, чтобы ты остался со мной."
"Я думаю, что тебе не придется просить меня об этом,"-- мягко ответил
Морган, улыбаясь.
Взяв ослабшую правую руку Дункана в свою, он поднес кольцо Истелина к
кончику безымянного пальца Дункана, не убрав руки, когда Дункан, не желая
больше медлить, одним толчком вогнал свой палец внутрь кольца. По телу
Дункана прошла дрожь, когда холодный металл скользнул по коже, но, услышав
вопросительный возглас Моргана, он только покачал головой и закрыл глаза,
поднося сжатый кулак к губам, чтобы коснуться ими холодного аметиста в знак
подтверждения своей решимости. Когда он снова задрожал, Морган опять положил
руки ему на плечи и вошел в транс, устанавливая связь с Дунканом. Он
присоединился к Дункану в тот же самый момент, когда металл и камень на руке
Дункана запульсировали, передавая ему то, что они помнили.
Огонь и огонь, золото и фиолет -- воспоминания о кузнице, где кольцу
придали форму и установили камень в знак его священного предназначения. Оно
было сделано специально для Истелина и никто не носил его до него.
Воспоминания о его освящении водой и молитвами в момент посвящения Истелина
-- слова благословения, произнесенные над кольцом, лежащим на серебряном
подносе; священный ритуал, обязывающий кольцо служить слуге слуг, а самого
слугу служить Господу.
И за все годы, пока слуга носил кольцо на своей руке, он не опозорил
кольца. Губы знатных и простых касались кольца в приветствии, большинство из
них -- в искреннем уважении, некоторые -- небрежно, двусмысленно, но человек
и его действия продолжали служить Господу. Только в конце пришло
воспоминание о чем-то, помимо уважения, проявленного к слуге слуг.
Искренний человеческий страх, смирение -- а затем эхо острой, жгучей
боли, когда острое лезвие сверкнуло, отделяя кольцо от его владельца.
Несмотря на то, что Морган был готов к этому, он шокированно ахнул, изо всех
сил стараясь поддержать Дункана, когда новый обладатель кольца задрожал от
свежих переживаний, и даже слегка вскрикнул от передавшейся ему боли.
Но затем, Дункан, дрожа, провалился в транс глубже, следуя зову кольца,
Морган нерешительно последовал за ним, воспринимая образы, воспринятые
золотом до того, как из него сковали кольцо. Прежде чем кольцо стало
кольцом, оно было чем-то еще, что было сделано непосредственно из золотого
самородка, очищенного огнем, об этом недвусмысленно говорили воспоминания о
неземном сиянии и теплоте, которая не имела ничего общего с физическим
теплом. Освященные руки подняли это -- две пары рук, одна -- принадлежащая
простому священнику, во второй было что-то еще. На мгновение возникло
ощущение присутствия чего-то старого, знакомого -- а затем ничего.
Когда контакт прервался, Морган, пошатнувшись, когда Дункан на какое-то
мгновение обмяк в его руках, заставил себя придти в сознание. Но прежде, чем
он смог отреагировать, Дункан, слабо улыбаясь и покачивая рукой с кольцом,
пошевелился и встал на ноги, уменьшая беспокойство Моргана.
"Что за...?"--начал было Морган.
Дункан покачал головой и успокоенно улыбнулся, опершись на край алтаря,
пока он снимал с пальца кольцо и почтительно клал его возле коробочки.
"Это из другого мира,"--смог прошептать он, оглядываясь на Моргана.--
"Мне кажется, или ты действительно почувствовал кое-что, говорящее, что оно
было сделано специально для Истелина?"
Морган кивнул.-- "И как он потерял его."
"Я думаю, что это наименее важная часть того, что мы видели,"-- Дункан
еще раз внимательно и почтительно посмотрел на кольцо.-- "Ты понял, что
прежде чем это стало кольцом, оно было чем-то еще?"
"Что-то было расплавлено, чтобы сделать кольцо,"--предположил Морган.--
"Ты знаешь, чем оно было?"
Дункан задумчиво кивнул.-- "Я думаю, что-то из церковной утвари. Может,
дискос или потир,"--Он вздрогнул.-- "Не думаю, что хочу произнести вслух
кому они могли принадлежать."
"Ладно, если ты не скажешь, то это скажу я,"--осторожно сказал
Морган.-- "Я заметил два разных лица. Одно из них -- какой-то священник, а
второй... ну, кто еще это может быть, если не Святой Камбер?"
Дункан кивнул, опираясь на алтарь обеими руками, чтобы еще раз
взглянуть на кольцо.-- "Но в этот раз он не появился -- просто
воспоминание."-- Он улыбнулся.-- "Может быть, это все, что досталось нам от
Святого Камбера -- что-то, чего он касался. Интересно, что это было."
"Ну, если кольцо Истелина на самом деле было сделано из расплавленной
церковной утвари, может быть, мы сможем это узнать,"--сказал Морган.--
"Говорят, что сын Камбера был священником. Может быть, дискос или потир
принадлежали ему. Может, Камбер подарил ему их -- в знак расположения или
что-то вроде того. В любом случае, я думаю, можно выяснить, откуда взялось
золото, из которого сделали кольцо."
"Возможно,"--Дункан снова улыбнулся.-- "кстати, я не рассказывал тебе,
что Келсон хочет восстановить поклонение Святому Камберу?"
"Да? Он никогда не говорил мне про это."
"Мне тоже. Я случайно подслушал. Может, он только начинает подумывать
об этом. Он сказал об этом Дугалу, когда я встретил их в соборе незадолго до
того, как ты нашел нас. И, кстати, Дугал... Келсон рассказывал тебе про
него?"
"Про его экраны? О, да. Я был на связи, когда он разорвал соединение с
Келсоном в тот вечер, когда тебя чуть не убили. Но когда мы вернулись, у
меня не было времени заняться этим."
"Зато я поработал с ним, правда, недолго,"--сказал Дункан.-- "Весьма
странно, но он не отталкивал мой разум, как это было с Келсоном, я просто не
могу пройти через экраны. Не могу понять, откуда у него могли взяться такие
экраны. К сожалению, через несколько секунд ко мне присоединился Келсон, и
последствия для бедного Дугала были ужасными. Если тебе показалось, что в
последние два дня он пытался избегать тебя, то, я не сомневаюсь, именно
поэтому."
Морган кивнул.-- "Не могу сказать, что виню его в этом. Но вечером я
попробую поговорить об этом с Келсоном. Мне думается, что ты несколько дней
будешь слишком занят, чтобы заняться этим вопросом."
"Если будет надо, мы как-нибудь сможем найти время,"--Улыбнувшись,
Дункан подобрал кольцо и взвесил его на руке.-- "Однако, я, кажется,
припоминаю, что мне назначена встреча с несколькими епископами, и я думаю,
что ты и король тоже будете там."
"Когда я увижу тебя в следующий раз, ты будешь епископом,"--усмехнулся
Морган.-- "Я же никогда не стану королем."-- Широко улыбнувшись, он взял
Дункана за правую руку и опустился на одно колено.-- "Тем не менее, я хочу
быть первым поздравившим тебя с посвящением в епископы, несмотря на то, что
до этого еще осталось несколько часов. В полдень мы повторим это официально,
Ваше Преосвященство."
Невзирая на сердитые протесты улыбающегося Дункана, Морган поцеловал
его руку и ушел, чтобы присоединиться к королевской свите для поездки в
собор. После происшедшего ему было о чем подумать.
Когда чуть позже они прибыли в собор и опустились на колени, Морган,
как и три дня назад, находился справа от короля. Они находились на том же
месте, что во время ритуала отлучения Лориса, разве что чуть ближе к алтарю.
На сей раз у них за спиной находился Найджел с женой и тремя сыновьями, а
Дугалу опять отвели место слева от Келсона. Остальные придворные заполняли
северные хоры вместе с прочей знатью. По мере того как шло время, и собор
заполнялся народом, Морган молился за человека, который вскоре будет
возведен в куда более высокий ранг и которому будет предназначена куда
большая работа, моля Господа простить и направить его и Дункана в
предстоящих им делам. Слева от себя, за бушующим пламенем ментальной силы и
власти, принадлежащим Келсону, он чувствовал полностью блокированный разум
Дугала. Когда в проходе появилась процессия, Морган решил поговорить о
Дугале с Келсоном этим же вечером.
Насколько мог судить Морган, церемония продолжалась без каких-либо
заминок, хотя он признавал свое полное невежество в отношении нюансов
литургии. Казалось, что все были в нужном месте в нужное время, знали все
нужные ответы, никто ничего не ронял, и Дункан казался по-настоящему
растроганным, когда пришло время отвечать на ритуальные вопросы архиепископа
Брейдена.
"Любимый брат наш, действительно ли ты веришь, что призван Святым Духом
служить до конца твоих дней в должности, доверенной нам святыми апостолами,
которая может быть дана тебе наложением наших рук?"
"Да."
"Намерен ли ты хранить веру нашей Святой Матери Церкви, охранять и
воспитывать ее детей как своих собственных?"
"Да."
Пока продолжался этот диалог, Морган перестал обращать внимание на
слова и попытался дотянуться до разума Келсона, стоявшего рядом с ним. Они
вряд ли смогут напрямую разделить то, что предстоит испытать Дункану, но он
подумал, что Келсону стоит узнать о том, что случилось, когда Дункан одел
кольцо Истелина, на случай, если произойдет что-то непредвиденное, когда он
оденет его снова. Келсон почувствовал контакт и вопросительно посмотрел на
него, но Морган только слегка кивнул и, когда все опустились на колени на
время литании, усилил мысленный контакт. То, что он собирался сообщить,
нельзя было произнести в церкви даже шепотом.
"Kyrie eleison."
"Kyrie eleison."
"Christe eleison...."
Что не так? -- проникла в его разум мысль Келсона.
Морган оперся локтями на молитвенный столик перед ним и склонил голову,
опершись лбом на запястья и усиливая связь.
Насколько я понимаю, все в порядке,-- ответил он.-- Но я подумал, что
Вам стоит узнать о кое-чем, случившемся некоторое время назад. Похоже, что
кольцо Истелина является чем-то большим чем кажется.
Кольцо Истелина?
Морган передал видение ковки и всего остального, испытанного Дунканом,
когда тот одел кольцо на палец. Закончив, он почувствовал, как Келсон слегка
вздрогнул.
Камбер, да? -- послал Келсон.
Может быть. Несомненно, что было ощущение великой силы. Откуда Истелин
получил свое кольцо?
Я не знаю. Может быть, Дункан сможет узнать.
Может быть.
Пока они совещались, литания закончилась, и когда они подняли головы,
то, что они видели глазами, взяло верх над тем, что они видели своим
ментальным зрением, несмотря на то, что оба все еще оставались в контакте
друг с другом. Дункан стоял на коленях перед престолом архиепископа, склонив
голову и молитвенно сложив руки, а Брейден, Кардиель и остальные епископы
возложили руки ему на голову, желая ему стать священником полностью, как и
подобает епископу. Когда Кардиель встал и принял от подошедшего дьякона
открытое Евангелие, церемонно держа его над головой Дункана подобно крыше и
начиная читать молитву о посвящении, Морган почувствовал, как вокруг
начинает пульсировать энергия.
"Господи милосердный Боже, пролей на этого избранного частицу
истекающей от Тебя силы, совершенный дух какой ты даровал Твоему
возлюбленному Сыну, Христу, Дух, который он даровал апостолам. Вдохнови
сердце раба Твоего, избранного Тобой стать епископом. Позволь ему руководить
Твоей паствой и выполнять свой долг священника, служа Тебе днем и ночью,
чтобы мы смирились пред Тобой и чтобы дать нам дары Святой Церкви. Позволь
ему в силу его священничества отпускать грехи. Позволь ему в соответствии с
твоей волей налагать обязанности на паству и освобождать ее от оных Твоим
именем. Пусть его доброта и целеустремленность служат тебе как Ты послужил
нам, пожертвовав Твоим Сыном Христом. Пусть его власть, слава и честь станут
твоими, сейчас и навсегда."
"Аминь".
Даже находясь в двух десятках метров, Морган чувствовал напряжение
Дункана, возросшее когда Кардиель убрал Евангелие, и Брейден приготовился
помазать голову Дункана освященным елеем. В одно мгновение, сам не желая
того, он оказался в разуме Дункана, чувствуя то же, что чувствовал Дункан, и
видя то, что он видел. Его восприятие было размыто из-за того, что Келсон
оставался в контакте с ним, также как и Дункан.
"Господь приобщил тебя к духовенству Христову,"-- сказал Брейден,
выливая священный елей на корону на голове Дункана.-- "Да прольется это
масло Его помазанием тебя и благословит тебя."
Пока Брейден очищал свои руки, сначала кусочком белого хлеба, а затем
льняной салфеткой, Морган наслаждался радостью, излучаемой Дунканом, и ему
казалось, что он чувствует ее тепло даже физически.
"Получи Евангелие и проповедуй слово Божье,"-- сказал Кардиель, на
мгновение кладя большую книгу в руки Дункана,.-- "которое учит нас с
величайшим из терпений."
Книгу забрали, чтобы заменить ее серебряным подносом, на котором лежало
кольцо. Когда Брейден перекрестил кольцо, Моргану показалось, что оно
сверкнуло, и не только от света свечей. А когда архиепископ на мгновение
задержал его перед вытянутой рукой Дункана, оно засветилось само по себе.
"Возьми это кольцо как печать веры, и храня веру, защищай и охраняй
Святую Церковь, ибо она есть невеста Господа,"--сказал Брейден.
Морган не был удивлен тем, что, когда Брейден одел кольцо на палец
Дункана, он снова увидел образы, уже воспринятые им и Дунканом чуть раньше:
кольцо на другой руке, в другие, давно минувшие дни -- и смутное впечатление
призрачного Другого, одетого в одеяния священника глубоко-синего,
королевского, цвета, вздымающего кольцо -- нет, чашу -- в ритуальном
жертвоприношении мессы.
Но было и кое-что еще -- возникший на мгновение вокруг головы Дункана
ореол из серебристого тумана, который, казалось, находился между призрачными
руками, прикосновение которых Морган уже не однажды чувствовал, как и
Дункан. Когда Брейден и Кардиель возложили на голову Дункана митру, ореол
исчез, заставив Моргана моргнуть и вопросительно посмотреть на Келсона,
задаваясь вопросом, было ли это видение кому-нибудь еще.
Но это видение было не только у него, и даже не только у него и
Келсона. С другой стороны короля пришло ощущение безудержной паники и шока:
лицо Дугала побледнело, плечи напряглись от слепого страха. В то же
мгновение Келсон почувствовал, что с Дугалом что-то не так и немедленно
скользнул по другую сторону от Дугала, поддерживая его между собой и
Морганом. Найджел, находившийся позади них, приподнялся в беспокойстве, но
Келсон покачал головой.
"Все в порядке, дядюшка,"--неуверенно прошептал он.-- "Ему просто
немного нездоровится. С ним все будет хорошо."
Когда Найджел опустился, шикая на Коналла и любопытствующих Пейна и
Рори, явно подозревая, что за этим кроется что-то еще, Морган обнял Дугала
за плечи и постарался прикрыть его от любопытных глаз.
"Тебе больно, Дугал?"--прошептал он.
Вздрогнув, Дугал оторвал взгляд от зрелища, все еще продолжавшегося
перед алтарем и тряхнул головой.
"Что со мной случилось?"--смог вымолвить он.-- "Мне кажется, что моя
голова сейчас взорвется."
"Глубоко вдохни и попробуй избавиться от того, что тебя напугало,"--
негромко посоветовал Келсон.-- "Плыви по течению."
"О Боже, я не могу! Разве Вы не видели?"
Аларик, он видел то же, что и мы!--раздался в мозгу Моргана шепот
Келсона.-- Нам надо увести его отсюда, но я не могу уйти, пока все не
закончится.
В его мысли звучал и страх, и осторожность, и даже небольшая радость,
но тут Найджел толкнул Моргана в спину, указывая на алтарь. Поскольку само
посвящение уже закончилось, и епископы переоделись, чтобы служить мессу -- и
Моргану была отведена определенная роль в ней.
Сейчас -- время для принесения даров, -- ответил мысленно Морган,
косясь на Келсона и все еще дрожащего Дугала и вставая, поскольку хор
монахов запел гимн, который служил ему сигналом.-- Если я сейчас не выйду,
все будет выглядеть еще хуже. Придержи его, пока я не вернусь.
Потупив взор и сложив руки приличествующим образом, Морган пошел по
проходу, остановившись перед маленьким столом, задрапированным белой тканью.
Изящно поклонившись, он принял от поджидавшего его дьякона хрустальный
графин с вином и золотую чашу, накрытую крышкой. Хрусталь был холодным и
скользким, а чаша с неосвященными гостиями -- неожиданно легкой. Дойдя до
конца проходя и у ступеней алтаря опустившись на колени перед двумя
епископами, которые начали догадываться, что что-то происходит, Морган
почувствовал, что Дункан наблюдает за ним. Когда Морган протянул дары, и его
руки коснулись рук Дункана, между ними, подобно искре, проскочил смысл того,
что предлагал Морган.
Дугал Видел что-то. Я веду его в твой старый кабинет. Приходи туда с
Келсоном как только сможете выбраться,--послал Морган.
Поднявшись и развернувшись, чтобы вернуться на свое место, он
почувствовал испуганное согласие Дункана. Когда Морган снова опустился на
колени, чтобы подхватить Дугала под руку, он почувствовал как на него
нахлынула исходящая от Дугала волна страдания.
"Скажите, что Дугалу стало плохо,"-- прошептал он Келсону,-- "и
приходите к нам старый кабинет Дункана. Я постараюсь тем временем сделать,
что смогу. Дункану я уже сказал."
Уводя спотыкающегося Дугала с хоров, он не оглядывался. Слова молитвы
архиепископа Брейдена, гулким эхом преследовали его, но никто не обратил
внимания на их многозначительность.
"Господь, прими эти дары, которые мы предлагаем Твоему избранному
служителю, Дункану, Твоему избранному священнику. Во имя твоего народа,
надели его этими дарами и истинными апостольскими достоинствами. Аминь."
...в Долине Видения...
-- Исайя 22:5
Несмотря на то, что Дугал, бледный настолько, что веснушки на его лице
казались нарисованными кровью, вцепился ему в руку, Морган сумел пройти по
проходу, огибавшему апсиду собора, не привлекая излишнего внимания.
Несколько монахов, не занятых в церемонии, глядели на них с любопытством,
но, заметив мрачное выражение Моргана, не осмелились предложить какую-либо
помощь. После трех лет активной и приметной службы молодому королю Моргана
знало и, по меньшей мере, неохотно, но уважало большинство духовенства, хотя
многие все еще опасались его.
Но страхи Дугала волновали Моргана гораздо больше, чем какие-то монахи,
дополнительных затрат времени и сил от всех, присутствовавших при дворе,
заставила Келсона отодвинуть его беспокойство о Дугале на второй план. Он
все еще беспокоился о нем, но решение вопросов, вызванных его королевским
положением, не оставляло ему возможности посоветоваться с Морганом и
Дунканом, как он поступил бы в менее занятые времена -- и это, казалось,
вполне устраивало Дугала. Юный лорд из Приграничья тщательно избегал любых
упоминаний о том, что случилось в соборе, и его поведение ясно показывало,
что он не готов рискнуть на повторение своего опыта. Келсон несколько раз
пытался заговорить об этом, говоря, что помощь Дерини может помочь
выздоровлению Дугала, но Дугал всякий раз уходил от этой темы, даже не
затрагивая этот вопрос напрямую.
Это было, пожалуй, к лучшему, поскольку и Келсон, и Морган проводили
почти все свое время на разных советах, сначала обсуждая формулировки
королевского ответа Кайтрине и Лорису, а затем уединясь с Найджелом и
другими военачальниками, готовя приказ о сборе войск, который должен быть
разослан всем вассалам Келсона в случае, если Меару не удастся склонить к
подчинению мирными средствами. Дункан, как и ожидалось, был занят
приготовлениями к своему посвящению, внезапно ставшему неизбежным. Даже
Морган почти не видел его в течение двух дней.
Однако, утром третьего военные приготовления были временно
приостановлены в связи с посвящением Дункана, которое должно было состояться
в полдень. По этому поводу архиепископ Кардиель объявил о приостановлении
Рождественского поста, на что Келсон ответил назначением на вечер того же
дня торжества. Возможность расслабиться после напряжения последних дней
создала при дворе атмосферу праздника, на которую отреагировал даже Морган,
сменив практичную но простую одежду из кожи и грубой материи, которую он
носил в последние дни, на богатую придворную одежду и плащ из тонкой шерсти
сапфирового цвета. Он не ожидал приглашения встретиться с Дунканом до
посвящения и поэтому, когда за ним пришел слуга, чтобы позвать к Дункану, он
в удивлении поспешил к жилищу своего кузена.
"Дункан?"-- позвал он, отпустив дьякона, который выпустил его, и
оглядел комнату.
"Я здесь,"--пришел глухой ответ.
Руки Дункана дрожали, когда Дункан появился из-за тяжелой портьеры,
отгораживающей молельню, как, впрочем, и голос. Свежеподстриженный и
выбритый, он был одет в стихарь, амофор, пурпурную сутану пересекал орарь, и
ему оставалось одеть только белую ризу, ожидавшую его на вешалке, чтобы быть
полностью одетым к церемонии, до которой оставалось меньше часа; но лицо его
выражало все что угодно, только не безмятежность и спокойствие, как должно
было бы быть в ожидании его посвящения в епископы. Приоткрыв портьеру, он
отвел взгляд и вздрогнул, когда Морган задел его, проходя внутрь.
"Что случилось?"--прошептал ошеломленный Морган.
Дункан покачал головой, его ответ был еле различимым.
"Извини, что побеспокоил тебя, Аларик. Я... боюсь, что взял на себя
слишком много. Я думал, что смогу сам справиться с этим, но ошибся. Я... не
могу даже молиться."
"Что ты такое говоришь?"--спросил Морган. Он положил руки на плечи
Дункана и попытался заставить его поднять глаза.-- "Посмотри на меня! Разве
не этого ты хотел? Ты вот-вот станешь епископом, первым епископом, про
которого известно, что -- Дерини, за последние -- сколько? -- двести лет?
Что случилось?"
Дункан не поднимал головы и полуотвернулся.-- "Я не думаю, что могу
платить такую цену, Аларик,"--прошептал он.-- "Именно то, что я --Дерини,
все и осложняет, разве ты не понимаешь? Когда мне наденут на палец это
кольцо, разве я смогу равняться ему?"
Только когда он, не глядя, показал в сторону алтаря у него за спиной,
Морган заметил маленькую деревянную коробочку, лежащую у подножия распятия.
Внезапно Морган понял, что ужасало Дункана.
"Боже, только не говори мне, что у тебя до сих пор палец Истелина!"--
бормотал он, поднимаясь по нескольким невысоким ступенькам, чтобы взять
коробочку, прежде чем Дункан смог остановить его.-- "Что за глупости? Он бы
хорошенько отлупил тебя, если бы узнал, что ты так поведешь себя."
"Если он еще жив."-- Дункан скрестил руки на груди и угрюмо
рассматривал пальцы своих ног, обутых в сандалии.-- "Может, я не должен
становиться епископом, Аларик. Теперь, каждый раз, когда ко двору прибывает
гонец, я задаюсь вопросом что Лорис пошлет нам в следующий раз. Руку? Глаз?
А может быть, голову."
"А твой отказ от посвящения оставит его в живых?"--возразил Морган.--
"Ты же знаешь, что это не так. Что же касается гонцов, то я боюсь, что я бы
хотел, чтобы нам привезли голову."
"Что?"
"По крайней мере, это означало бы, что Лорис больше не сможет мучить
его. Ты в самом деле думаешь, что Лорис оставит его в живых? Нет, он зашел
слишком далеко."
Дункан закусил губу и тяжело вздохнул.-- "Ты прав. Я знаю, что ты прав.
Мне кажется, что именно это заставило меня просить кольцо Истелина. Я знал,
что он никогда не сможет надеть его снова. Но это было целых три дня назад.
А сейчас принятие кольца с руки мученика кажется мне... ну... мягко говоря,
бесцеремонностью."
"Это не бесцеремонность. Это дань уважения храброму человеку, который
не поддался врагу."
Когда Дункан не ответил, Морган открыл коробочку и извлек кольцо,
тщательно избегая контакта со ссохшимся пальцем Истелина. Когда он сжал
кольцо в своей ладони, золото, казалось, затрепетало. Это подтвердило его
догадку о том, чего опасался Дункан -- и с этими опасениями нужно было
справиться прежде, чем Дункан отправится в собор. Поджав губы, Морган закрыл
коробочку и осторожно положил ее обратно на алтарь.
"Я знаю что беспокоит тебя." -- сказал он после небольшой паузы.
"Нет, не знаешь."
"Дункан, я не могу не знать, как и ты. Мы -- Дерини. Мне было
достаточно только подержать его, чтобы почувствовать, что это -- не просто
кольцо."
"Конечно нет. Это -- кольцо епископа."
"И это -- кольцо Истелина, которое у него забрали самым варварским
способом,"--возразил Морган.-- "Часть из происшедшего осталась на нем. И
тебе придется столкнуться с этим, если не сейчас, то позже, перед народом в
соборе, когда ты будешь куда более уязвим чем сейчас."
"Я буду держать свои экраны закрытыми,"--прошептал Дункан.
"Ты хочешь пройти так через посвящение в епископы?"--спокойно спросил
Морган.-- "Вспомни свое рукоположение в сан -- видит Бог, я никогда не
забуду это. Дункан, ты на самом деле хочешь спрятаться от этого вида магии?"
Он заметил, как голова священника дернулась, и покрытые белым плечи
напряглись, но Дункан не обернулся.
"Ты должен это сделать, и ты это знаешь,"--продолжал Морган.-- "И я не
думаю, что ты на самом деле этого хочешь. Дай мне руку, и давай покончим с
этим."
Медленно, неуклюже, Дункан обернулся, его лицо, почти такое же белое
как его одежды, не выражало никаких эмоций, кроме светло-голубых глаз, в
которых боролись страх и разум. Когда разум, наконец, одержал верх, Дункан
шумно перевел дух. Внезапно, глаза, глядящие на Моргана, стали зеркалом
души, которую Дункан распахнул перед человеком, который был для него ближе,
чем любое живое существо.
"Ты прав,"--прошептал он.-- "Если я не пройду через это, то я не
епископ и не настоящий Дерини. Но я бы хотел, чтобы ты остался со мной."
"Я думаю, что тебе не придется просить меня об этом,"-- мягко ответил
Морган, улыбаясь.
Взяв ослабшую правую руку Дункана в свою, он поднес кольцо Истелина к
кончику безымянного пальца Дункана, не убрав руки, когда Дункан, не желая
больше медлить, одним толчком вогнал свой палец внутрь кольца. По телу
Дункана прошла дрожь, когда холодный металл скользнул по коже, но, услышав
вопросительный возглас Моргана, он только покачал головой и закрыл глаза,
поднося сжатый кулак к губам, чтобы коснуться ими холодного аметиста в знак
подтверждения своей решимости. Когда он снова задрожал, Морган опять положил
руки ему на плечи и вошел в транс, устанавливая связь с Дунканом. Он
присоединился к Дункану в тот же самый момент, когда металл и камень на руке
Дункана запульсировали, передавая ему то, что они помнили.
Огонь и огонь, золото и фиолет -- воспоминания о кузнице, где кольцу
придали форму и установили камень в знак его священного предназначения. Оно
было сделано специально для Истелина и никто не носил его до него.
Воспоминания о его освящении водой и молитвами в момент посвящения Истелина
-- слова благословения, произнесенные над кольцом, лежащим на серебряном
подносе; священный ритуал, обязывающий кольцо служить слуге слуг, а самого
слугу служить Господу.
И за все годы, пока слуга носил кольцо на своей руке, он не опозорил
кольца. Губы знатных и простых касались кольца в приветствии, большинство из
них -- в искреннем уважении, некоторые -- небрежно, двусмысленно, но человек
и его действия продолжали служить Господу. Только в конце пришло
воспоминание о чем-то, помимо уважения, проявленного к слуге слуг.
Искренний человеческий страх, смирение -- а затем эхо острой, жгучей
боли, когда острое лезвие сверкнуло, отделяя кольцо от его владельца.
Несмотря на то, что Морган был готов к этому, он шокированно ахнул, изо всех
сил стараясь поддержать Дункана, когда новый обладатель кольца задрожал от
свежих переживаний, и даже слегка вскрикнул от передавшейся ему боли.
Но затем, Дункан, дрожа, провалился в транс глубже, следуя зову кольца,
Морган нерешительно последовал за ним, воспринимая образы, воспринятые
золотом до того, как из него сковали кольцо. Прежде чем кольцо стало
кольцом, оно было чем-то еще, что было сделано непосредственно из золотого
самородка, очищенного огнем, об этом недвусмысленно говорили воспоминания о
неземном сиянии и теплоте, которая не имела ничего общего с физическим
теплом. Освященные руки подняли это -- две пары рук, одна -- принадлежащая
простому священнику, во второй было что-то еще. На мгновение возникло
ощущение присутствия чего-то старого, знакомого -- а затем ничего.
Когда контакт прервался, Морган, пошатнувшись, когда Дункан на какое-то
мгновение обмяк в его руках, заставил себя придти в сознание. Но прежде, чем
он смог отреагировать, Дункан, слабо улыбаясь и покачивая рукой с кольцом,
пошевелился и встал на ноги, уменьшая беспокойство Моргана.
"Что за...?"--начал было Морган.
Дункан покачал головой и успокоенно улыбнулся, опершись на край алтаря,
пока он снимал с пальца кольцо и почтительно клал его возле коробочки.
"Это из другого мира,"--смог прошептать он, оглядываясь на Моргана.--
"Мне кажется, или ты действительно почувствовал кое-что, говорящее, что оно
было сделано специально для Истелина?"
Морган кивнул.-- "И как он потерял его."
"Я думаю, что это наименее важная часть того, что мы видели,"-- Дункан
еще раз внимательно и почтительно посмотрел на кольцо.-- "Ты понял, что
прежде чем это стало кольцом, оно было чем-то еще?"
"Что-то было расплавлено, чтобы сделать кольцо,"--предположил Морган.--
"Ты знаешь, чем оно было?"
Дункан задумчиво кивнул.-- "Я думаю, что-то из церковной утвари. Может,
дискос или потир,"--Он вздрогнул.-- "Не думаю, что хочу произнести вслух
кому они могли принадлежать."
"Ладно, если ты не скажешь, то это скажу я,"--осторожно сказал
Морган.-- "Я заметил два разных лица. Одно из них -- какой-то священник, а
второй... ну, кто еще это может быть, если не Святой Камбер?"
Дункан кивнул, опираясь на алтарь обеими руками, чтобы еще раз
взглянуть на кольцо.-- "Но в этот раз он не появился -- просто
воспоминание."-- Он улыбнулся.-- "Может быть, это все, что досталось нам от
Святого Камбера -- что-то, чего он касался. Интересно, что это было."
"Ну, если кольцо Истелина на самом деле было сделано из расплавленной
церковной утвари, может быть, мы сможем это узнать,"--сказал Морган.--
"Говорят, что сын Камбера был священником. Может быть, дискос или потир
принадлежали ему. Может, Камбер подарил ему их -- в знак расположения или
что-то вроде того. В любом случае, я думаю, можно выяснить, откуда взялось
золото, из которого сделали кольцо."
"Возможно,"--Дункан снова улыбнулся.-- "кстати, я не рассказывал тебе,
что Келсон хочет восстановить поклонение Святому Камберу?"
"Да? Он никогда не говорил мне про это."
"Мне тоже. Я случайно подслушал. Может, он только начинает подумывать
об этом. Он сказал об этом Дугалу, когда я встретил их в соборе незадолго до
того, как ты нашел нас. И, кстати, Дугал... Келсон рассказывал тебе про
него?"
"Про его экраны? О, да. Я был на связи, когда он разорвал соединение с
Келсоном в тот вечер, когда тебя чуть не убили. Но когда мы вернулись, у
меня не было времени заняться этим."
"Зато я поработал с ним, правда, недолго,"--сказал Дункан.-- "Весьма
странно, но он не отталкивал мой разум, как это было с Келсоном, я просто не
могу пройти через экраны. Не могу понять, откуда у него могли взяться такие
экраны. К сожалению, через несколько секунд ко мне присоединился Келсон, и
последствия для бедного Дугала были ужасными. Если тебе показалось, что в
последние два дня он пытался избегать тебя, то, я не сомневаюсь, именно
поэтому."
Морган кивнул.-- "Не могу сказать, что виню его в этом. Но вечером я
попробую поговорить об этом с Келсоном. Мне думается, что ты несколько дней
будешь слишком занят, чтобы заняться этим вопросом."
"Если будет надо, мы как-нибудь сможем найти время,"--Улыбнувшись,
Дункан подобрал кольцо и взвесил его на руке.-- "Однако, я, кажется,
припоминаю, что мне назначена встреча с несколькими епископами, и я думаю,
что ты и король тоже будете там."
"Когда я увижу тебя в следующий раз, ты будешь епископом,"--усмехнулся
Морган.-- "Я же никогда не стану королем."-- Широко улыбнувшись, он взял
Дункана за правую руку и опустился на одно колено.-- "Тем не менее, я хочу
быть первым поздравившим тебя с посвящением в епископы, несмотря на то, что
до этого еще осталось несколько часов. В полдень мы повторим это официально,
Ваше Преосвященство."
Невзирая на сердитые протесты улыбающегося Дункана, Морган поцеловал
его руку и ушел, чтобы присоединиться к королевской свите для поездки в
собор. После происшедшего ему было о чем подумать.
Когда чуть позже они прибыли в собор и опустились на колени, Морган,
как и три дня назад, находился справа от короля. Они находились на том же
месте, что во время ритуала отлучения Лориса, разве что чуть ближе к алтарю.
На сей раз у них за спиной находился Найджел с женой и тремя сыновьями, а
Дугалу опять отвели место слева от Келсона. Остальные придворные заполняли
северные хоры вместе с прочей знатью. По мере того как шло время, и собор
заполнялся народом, Морган молился за человека, который вскоре будет
возведен в куда более высокий ранг и которому будет предназначена куда
большая работа, моля Господа простить и направить его и Дункана в
предстоящих им делам. Слева от себя, за бушующим пламенем ментальной силы и
власти, принадлежащим Келсону, он чувствовал полностью блокированный разум
Дугала. Когда в проходе появилась процессия, Морган решил поговорить о
Дугале с Келсоном этим же вечером.
Насколько мог судить Морган, церемония продолжалась без каких-либо
заминок, хотя он признавал свое полное невежество в отношении нюансов
литургии. Казалось, что все были в нужном месте в нужное время, знали все
нужные ответы, никто ничего не ронял, и Дункан казался по-настоящему
растроганным, когда пришло время отвечать на ритуальные вопросы архиепископа
Брейдена.
"Любимый брат наш, действительно ли ты веришь, что призван Святым Духом
служить до конца твоих дней в должности, доверенной нам святыми апостолами,
которая может быть дана тебе наложением наших рук?"
"Да."
"Намерен ли ты хранить веру нашей Святой Матери Церкви, охранять и
воспитывать ее детей как своих собственных?"
"Да."
Пока продолжался этот диалог, Морган перестал обращать внимание на
слова и попытался дотянуться до разума Келсона, стоявшего рядом с ним. Они
вряд ли смогут напрямую разделить то, что предстоит испытать Дункану, но он
подумал, что Келсону стоит узнать о том, что случилось, когда Дункан одел
кольцо Истелина, на случай, если произойдет что-то непредвиденное, когда он
оденет его снова. Келсон почувствовал контакт и вопросительно посмотрел на
него, но Морган только слегка кивнул и, когда все опустились на колени на
время литании, усилил мысленный контакт. То, что он собирался сообщить,
нельзя было произнести в церкви даже шепотом.
"Kyrie eleison."
"Kyrie eleison."
"Christe eleison...."
Что не так? -- проникла в его разум мысль Келсона.
Морган оперся локтями на молитвенный столик перед ним и склонил голову,
опершись лбом на запястья и усиливая связь.
Насколько я понимаю, все в порядке,-- ответил он.-- Но я подумал, что
Вам стоит узнать о кое-чем, случившемся некоторое время назад. Похоже, что
кольцо Истелина является чем-то большим чем кажется.
Кольцо Истелина?
Морган передал видение ковки и всего остального, испытанного Дунканом,
когда тот одел кольцо на палец. Закончив, он почувствовал, как Келсон слегка
вздрогнул.
Камбер, да? -- послал Келсон.
Может быть. Несомненно, что было ощущение великой силы. Откуда Истелин
получил свое кольцо?
Я не знаю. Может быть, Дункан сможет узнать.
Может быть.
Пока они совещались, литания закончилась, и когда они подняли головы,
то, что они видели глазами, взяло верх над тем, что они видели своим
ментальным зрением, несмотря на то, что оба все еще оставались в контакте
друг с другом. Дункан стоял на коленях перед престолом архиепископа, склонив
голову и молитвенно сложив руки, а Брейден, Кардиель и остальные епископы
возложили руки ему на голову, желая ему стать священником полностью, как и
подобает епископу. Когда Кардиель встал и принял от подошедшего дьякона
открытое Евангелие, церемонно держа его над головой Дункана подобно крыше и
начиная читать молитву о посвящении, Морган почувствовал, как вокруг
начинает пульсировать энергия.
"Господи милосердный Боже, пролей на этого избранного частицу
истекающей от Тебя силы, совершенный дух какой ты даровал Твоему
возлюбленному Сыну, Христу, Дух, который он даровал апостолам. Вдохнови
сердце раба Твоего, избранного Тобой стать епископом. Позволь ему руководить
Твоей паствой и выполнять свой долг священника, служа Тебе днем и ночью,
чтобы мы смирились пред Тобой и чтобы дать нам дары Святой Церкви. Позволь
ему в силу его священничества отпускать грехи. Позволь ему в соответствии с
твоей волей налагать обязанности на паству и освобождать ее от оных Твоим
именем. Пусть его доброта и целеустремленность служат тебе как Ты послужил
нам, пожертвовав Твоим Сыном Христом. Пусть его власть, слава и честь станут
твоими, сейчас и навсегда."
"Аминь".
Даже находясь в двух десятках метров, Морган чувствовал напряжение
Дункана, возросшее когда Кардиель убрал Евангелие, и Брейден приготовился
помазать голову Дункана освященным елеем. В одно мгновение, сам не желая
того, он оказался в разуме Дункана, чувствуя то же, что чувствовал Дункан, и
видя то, что он видел. Его восприятие было размыто из-за того, что Келсон
оставался в контакте с ним, также как и Дункан.
"Господь приобщил тебя к духовенству Христову,"-- сказал Брейден,
выливая священный елей на корону на голове Дункана.-- "Да прольется это
масло Его помазанием тебя и благословит тебя."
Пока Брейден очищал свои руки, сначала кусочком белого хлеба, а затем
льняной салфеткой, Морган наслаждался радостью, излучаемой Дунканом, и ему
казалось, что он чувствует ее тепло даже физически.
"Получи Евангелие и проповедуй слово Божье,"-- сказал Кардиель, на
мгновение кладя большую книгу в руки Дункана,.-- "которое учит нас с
величайшим из терпений."
Книгу забрали, чтобы заменить ее серебряным подносом, на котором лежало
кольцо. Когда Брейден перекрестил кольцо, Моргану показалось, что оно
сверкнуло, и не только от света свечей. А когда архиепископ на мгновение
задержал его перед вытянутой рукой Дункана, оно засветилось само по себе.
"Возьми это кольцо как печать веры, и храня веру, защищай и охраняй
Святую Церковь, ибо она есть невеста Господа,"--сказал Брейден.
Морган не был удивлен тем, что, когда Брейден одел кольцо на палец
Дункана, он снова увидел образы, уже воспринятые им и Дунканом чуть раньше:
кольцо на другой руке, в другие, давно минувшие дни -- и смутное впечатление
призрачного Другого, одетого в одеяния священника глубоко-синего,
королевского, цвета, вздымающего кольцо -- нет, чашу -- в ритуальном
жертвоприношении мессы.
Но было и кое-что еще -- возникший на мгновение вокруг головы Дункана
ореол из серебристого тумана, который, казалось, находился между призрачными
руками, прикосновение которых Морган уже не однажды чувствовал, как и
Дункан. Когда Брейден и Кардиель возложили на голову Дункана митру, ореол
исчез, заставив Моргана моргнуть и вопросительно посмотреть на Келсона,
задаваясь вопросом, было ли это видение кому-нибудь еще.
Но это видение было не только у него, и даже не только у него и
Келсона. С другой стороны короля пришло ощущение безудержной паники и шока:
лицо Дугала побледнело, плечи напряглись от слепого страха. В то же
мгновение Келсон почувствовал, что с Дугалом что-то не так и немедленно
скользнул по другую сторону от Дугала, поддерживая его между собой и
Морганом. Найджел, находившийся позади них, приподнялся в беспокойстве, но
Келсон покачал головой.
"Все в порядке, дядюшка,"--неуверенно прошептал он.-- "Ему просто
немного нездоровится. С ним все будет хорошо."
Когда Найджел опустился, шикая на Коналла и любопытствующих Пейна и
Рори, явно подозревая, что за этим кроется что-то еще, Морган обнял Дугала
за плечи и постарался прикрыть его от любопытных глаз.
"Тебе больно, Дугал?"--прошептал он.
Вздрогнув, Дугал оторвал взгляд от зрелища, все еще продолжавшегося
перед алтарем и тряхнул головой.
"Что со мной случилось?"--смог вымолвить он.-- "Мне кажется, что моя
голова сейчас взорвется."
"Глубоко вдохни и попробуй избавиться от того, что тебя напугало,"--
негромко посоветовал Келсон.-- "Плыви по течению."
"О Боже, я не могу! Разве Вы не видели?"
Аларик, он видел то же, что и мы!--раздался в мозгу Моргана шепот
Келсона.-- Нам надо увести его отсюда, но я не могу уйти, пока все не
закончится.
В его мысли звучал и страх, и осторожность, и даже небольшая радость,
но тут Найджел толкнул Моргана в спину, указывая на алтарь. Поскольку само
посвящение уже закончилось, и епископы переоделись, чтобы служить мессу -- и
Моргану была отведена определенная роль в ней.
Сейчас -- время для принесения даров, -- ответил мысленно Морган,
косясь на Келсона и все еще дрожащего Дугала и вставая, поскольку хор
монахов запел гимн, который служил ему сигналом.-- Если я сейчас не выйду,
все будет выглядеть еще хуже. Придержи его, пока я не вернусь.
Потупив взор и сложив руки приличествующим образом, Морган пошел по
проходу, остановившись перед маленьким столом, задрапированным белой тканью.
Изящно поклонившись, он принял от поджидавшего его дьякона хрустальный
графин с вином и золотую чашу, накрытую крышкой. Хрусталь был холодным и
скользким, а чаша с неосвященными гостиями -- неожиданно легкой. Дойдя до
конца проходя и у ступеней алтаря опустившись на колени перед двумя
епископами, которые начали догадываться, что что-то происходит, Морган
почувствовал, что Дункан наблюдает за ним. Когда Морган протянул дары, и его
руки коснулись рук Дункана, между ними, подобно искре, проскочил смысл того,
что предлагал Морган.
Дугал Видел что-то. Я веду его в твой старый кабинет. Приходи туда с
Келсоном как только сможете выбраться,--послал Морган.
Поднявшись и развернувшись, чтобы вернуться на свое место, он
почувствовал испуганное согласие Дункана. Когда Морган снова опустился на
колени, чтобы подхватить Дугала под руку, он почувствовал как на него
нахлынула исходящая от Дугала волна страдания.
"Скажите, что Дугалу стало плохо,"-- прошептал он Келсону,-- "и
приходите к нам старый кабинет Дункана. Я постараюсь тем временем сделать,
что смогу. Дункану я уже сказал."
Уводя спотыкающегося Дугала с хоров, он не оглядывался. Слова молитвы
архиепископа Брейдена, гулким эхом преследовали его, но никто не обратил
внимания на их многозначительность.
"Господь, прими эти дары, которые мы предлагаем Твоему избранному
служителю, Дункану, Твоему избранному священнику. Во имя твоего народа,
надели его этими дарами и истинными апостольскими достоинствами. Аминь."
...в Долине Видения...
-- Исайя 22:5
Несмотря на то, что Дугал, бледный настолько, что веснушки на его лице
казались нарисованными кровью, вцепился ему в руку, Морган сумел пройти по
проходу, огибавшему апсиду собора, не привлекая излишнего внимания.
Несколько монахов, не занятых в церемонии, глядели на них с любопытством,
но, заметив мрачное выражение Моргана, не осмелились предложить какую-либо
помощь. После трех лет активной и приметной службы молодому королю Моргана
знало и, по меньшей мере, неохотно, но уважало большинство духовенства, хотя
многие все еще опасались его.
Но страхи Дугала волновали Моргана гораздо больше, чем какие-то монахи,