Кертис Джек. Слава

   Хендерсон откинулся назад и положил ноги на стол.
   – Чертовски умно, правда? – сказал он.
   – Но ведь погибли люди, – возразила ему Лаура и встала. – Мне нужен на некоторое время компьютер, оснащенный современными средствами связи. Вы можете это устроить?
   – Конечно.
   – И пишущую машинку, – сказал Дикон.
   Хендерсон спустил ноги и подошел к столу.
   – Вы умеете печатать? – Он нажал кнопку интеркома.
   – Достаточно для моих целей.
   – Каких?
   Данциг понял, что имеется в виду.
   – Я продиктую, – сказал он. – По слогам.
   Малыш был зол и возбужден. Скорее возбужден, чем зол, – ди Вито видел это. Он сорвал фольгу со жвачки и протянул ему:
   – На, пожуй это, Джоуи.
   – О'кей. – Джоуи засунул жвачку до половины в рот, а потом сжал ее в комок, усиленно работая нижней челюстью. Он пытался заставить всех людей называть его Джоу: ему уже исполнилось двадцать и детское прозвище смущало его. – Ты знаешь этого парня? – спросил он, вглядываясь сквозь ветровое стекло «шевроле» в неверные сумерки подземного гаража.
   – Я видел его фото, – ответил ди Вито. – Не волнуйся.
   Джоуи пропел себе под нос фразу из фривольной песенки, покачивая в такт плечами.
   – Мадонна, – сказал он. – Знаешь ее? – Он спел еще один куплет.
   – Только по пластинкам. – Ди Вито смотрел на сигналы лифта.
   – Классные сиськи.
   – Никогда не замечал.
   – Н-да, – сказал Джоуи. – Обалденные. И задница тоже. Все обалденное.
   – Не трепись. – Двери лифта открылись. – А вот и мы, – сказал ди Вито. – Жди меня здесь.
   Он бесшумно распахнул дверцу, полуприкрыл ее за собой и пошел по бетонному полу, направляясь к автомобилю в другом конце гаража. Вышедший из лифта человек шарил в кармане в поисках ключей от машины, когда ди Вито поравнялся с ним. На секунду они скрылись за колонной. Ди Вито засунул руку под куртку и достал пистолет тридцать восьмого калибра с глушителем. Он похлопал человека по плечу и, когда тот обернулся, показал ему «пушку»:
   – Закричишь – ты мертвец, побежишь – тоже мертвец. Понял?
   Стейнер испуганно отшатнулся, едва не свалившись на свою машину. Он открыл и закрыл рот, потом облизнул языком губы и произнес:
   – В заднем кармане... – Пачка кредиток оттопыривала его брюки, и он изогнулся, чтобы легче было ее достать.
   – Мне не нужны твои вонючие деньги, парень. – Ди Вито схватил Стейнера за плечи и поднял с капота, потом провел мимо колонны. – Видишь тот черный «шевроле»? Иди к нему не слишком быстро и не слишком медленно.
   Стейнер пошел, озираясь по сторонам, бросая беспомощные взгляды на лифт. В гараже больше никого не было. Когда они подходили к «шевроле», Джоуи завел мотор.
   – Садись! – приказал ди Вито.
   Стейнер залез на заднее сиденье. Ди Вито сел рядом, держа пистолет у Стейнера под мышкой.
   Джоуи поглядел на него через плечо.
   – Привет, парень! Я рад, что тебе это удалось, – сказал он и засмеялся собственной шутке.
   – Веди машину, кретин, – ответил ди Вито, невольно улыбаясь.
   Юмор Малыша был заразителен.
   – Что это значит? – с трудом выдавил из себя Стейнер. Улыбка на лице ди Вито потухла.
   – Заткнись! – буркнул он.
   – Это похищение? У меня есть деньги. Есть люди, которые внесут за меня выкуп. Все, что хотите. Хорошо?
   Ди Вито не отвечал.
   – Хорошо? – снова повторил Стейнер.
   Ди Вито очень хотелось выбить ему зубы своей «пушкой», но, согласно инструкции, следов оставлять было нельзя. Он просто сказал:
   – Заткнись или ты умрешь. – Потом, передразнивая интонацию Стейнера, добавил: – Хорошо?
   –Когда они выезжали на Шестую авеню, Стейнер посмотрел в окно. По улицам ходили люди. Ему сделалось дурно.

* * *

   Когда они проезжали по мосту Трайборо, ди Вито заставил Стейнера лечь на пол. В этом не было никакой необходимости, но ди Вито хотел, чтобы Стейнер думал, что его действительно похищают. Как и все жертвы похищения, Стейнер замерял время поездки и старался запомнить звуки, которые впоследствии могли иметь значение. Ему не удалось услышать ничего существенного, но его часы были при нем, и он точно знал, что поездка заняла один час десять минут. Но куда же они привезли его? Может быть, округ Вестчестер или Бедфорд? Нет, скорее уж Армонк. Он тщетно пытался определить это. Джоуи остановил Машину в аллее, и они бегом провели его через черный ход и две пустые комнаты к подвальной лестнице.
   В подвале они ненадолго остановились, как если бы достигли места назначения, и решили передохнуть перед началом дела. Ди Вито принес из машины спортивную сумку. Он кинул ее на пол и перевел дух, оглядываясь вокруг, словно никогда раньше не видел этого места.
   – Послушайте... – начал Стейнер.
   – Заткнись! – оборвал его ди Вито. – Снимай одежду.
   – Этого не потребуется, я не буду пытаться...
   Ди Вито досадливо отвернулся.
   – Помоги ему, Джоуи.
   Одежды было немного: рубашка, брюки, трусы, носки и ботинки. Джоуи веселился, мешая Стейнеру расстегивать пуговицы.
   – Не стесняйся, парень: я не буду смеяться над твоим членом. – Он похлопал ногой по лодыжкам Стейнера, и тот медленно стянул с себя трусы.
   – Ну вот и все, – сказал Джоуи. – Знаешь, парень, тебе стоило бы сбросить килограммчика два, как считаешь? – Он отошел на пару шагов и, критически оглядев Стейнера, рассмеялся: – Извини, парень, я обещал, что не буду, но... – Он хмыкнул, хлопнул в ладоши и засмеялся громче. – Твоя старушка не много находит у тебя между ног, правда?
   Ди Вито расстегнул спортивную сумку и достал оттуда какие-то приборы, не в силах удержаться от смеха. Конечно, Малыш был тот еще фрукт, но он мог рассмешить даже мертвого. Одного взгляда на лицо Малыша хватило, чтобы плечи ди Вито затряслись от смеха. Он отвернулся и попытался взять себя в руки. Наконец ему удалось выговорить:
   – Принеси сюда тот стул, Джоуи, и заткнись.
   Это было деревянное кресло с изогнутой спинкой. Они посадили в него Стейнера и привязали собачьими ошейниками его руки и ноги. Ди Вито разложил на полу оборудование. Из другого конца подвала он принес небольшой ящик и поставил его рядом со стулом, потом достал из сумки диктофон и водрузил его поверх ящика. Стейнеру он сказал:
   – Это диктофон, хорошо?
   Стейнер подумал, что у него, возможно, шок. Одновременно ему в голову пришла мысль, что ощущаемая им дрожь, вероятно, вызвана промозглостью подвала. Голый и привязанный к креслу, он чувствовал себя как нельзя более уязвимым и беззащитным. Редкий кустик волос на груди пропитался потом, а половые органы свесились на бедро. Он вздрогнул, и капля соленой воды упала с кончика его носа.
   – Ну что, небось мурашки по коже бегают, а? – поинтересовался Джоуи.
   Стейнер подумал, что надо бы как-то договориться с ними, но ничего не приходило ему в голову.
   – Почему... – Он замолчал и начал снова: – Что... – Фраза не строилась.
   – Ну, спроси! Спросил еще разок! – Джоуи комично наморщил лоб, будто желая помочь Стейнеру найти нужные слова.
   Ди Вито воткнул штепсельную вилку в розетку на стене и поднял с пола маленькую коробочку, подключенную к кабелю.
   – Это трансформатор, – сказал он. – Хорошо?
   Джоуи хихикнул, увидев, как лицо Стейнера дернулось от ужаса.
   – Ты угадал, парень. – Его смех то лился ручейком, то потоком, иногда пересыхал до улыбки, но никогда не прекращался совсем.
   Ди Вито передал ему какой-то предмет, с которым он подошел к стулу Стейнера.
   – О'кей, давай подключать. – Ди Вито обращался к Джоуи, хотя смотрел прямо на Стейнера. Стейнер отвернул голову назад, боясь остановить взгляд на предмете в руке Джоуи. – Поджарь его как следует.
   Это замечание снова вызвало у Джоуи смех. Он взял в руку мошонку Стейнера.
   Теперь ди Вито переключился на разговор с тем человеком, на которого смотрел.
   – Сейчас произойдет вот что: Джоуи слегка смажет тебя гелем – для контакта – и наложит на тебя электроды, понимаешь? Потом мы поговорим. Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать. Я не хочу, чтобы ты задерживался с ответом, и потому заранее скажу тебе тему нашей беседы. Ты встречался с парнем по имени Хендерсон. Расскажи мне все, о чем ты с ним говорил, абсолютно все, понимаешь? Когда я спрошу тебя, сделай это быстро, и тогда твои яйца, может быть, не превратятся в шашлык. – Он кивнул, удовлетворенный тем, что дал Стейнеру самое полное описание того, что от него требуется, потом отвернулся и подрегулировал коробочку.
   Стейнер дрожал как в лихорадке. Ему было холодно даже от геля, которым Джоуи смазывал его интимные части. Руки у Малыша были как у врача: такие же мягкие и уверенные.
   – В шашлык!.. – хихикнул Джоуи, и его лицо задрожало от сдерживаемого веселья. Он наклонился к Стейнеру, чтобы закончить свою работу, и тот услышал около своего уха тихое непрекращающееся хихиканье.
   Ди Вито терпеливо ждал, когда Джоуи закончит и отойдет в сторону, критически оглядывая свою работу.
   – Я думаю, пора, – сказал он и включил диктофон.
   Теперь ди Вито положил палец на переключатель коробочки.
   – Ты готов? – Он кивнул Стейнеру, как если бы они все вместе выполняли задание, требовавшее исключительно точной координации действий. Стейнер воззрился на него, будто в ожидании решающей подсказки. – О'кей, – сказал ди Вито. – Послушай, для начала мы дадим тебе лишь небольшую встряску, чтобы ты понял, с чем имеешь дело.

* * *

   Успеть... только бы успеть... Слова лились из Стейнера непрерывным потоком. Ди Вито щелкал переключателем всего полдюжины раз и под конец пользовался им лишь для того, чтобы не дать Стейнеру остановиться – он будто пришпоривал лошадь. Через десять минут Стейнер начал повторяться, бормотать одни и те же предложения снова и снова, как причетник в церкви. Он рассказывал им даже о том, чего они вовсе не хотели знать. Он выдавал все, что приходило ему в голову: информация, деньги, недвижимость, жена. Ди Вито подтолкнул его еще пару раз для вящей уверенности, но было очевидно, что он уже выдохся. Ди Вито убрал коробочку.
   – Дай ее мне, парень, – сказал Джоуи. – Ну что тебе, жалко?
   Ди Вито окинул Малыша строгим взглядом и покачал головой.
   – Я получил то, что хотел, – сказал он. – Ты получишь то, что хочешь, где-нибудь в другом месте.
   Стейнер дышал тяжело и отрывисто, точно рыба на берегу. Он сидел в застывшей позе, будто позируя портретисту. Его широко раскрытые глаза, казалось, смотрели в никуда. Ди Вито что-то достал из спортивной сумки и подошел к стулу. Понизив голос, он коротко бросил Малышу:
   – Подержи ему голову.
   Джоуи встал позади кресла, обхватил голову Стейнера, закрыл ладонью его глаза и уперся локтем ему в ребра. Другую руку он положил поверх черепа, крепко взявшись за свое запястье и надежно уперев второй локоть себе в грудь.
   Ди Вито подтолкнул локтем бицепс Джоуи и слегка приподнял его, чтобы открыть ухо Стейнера. В руке у него была стальная вязальная спица. Немного пригнувшись, он встал поудобнее, засунул спицу в ушную раковину, отвел назад свободную руку и что было сил ударил ладонью по головке спицы. Стейнер остался сидеть, но было такое впечатление, что его тело рухнуло вследствие внезапного потрясения.
   – Ого! – вырвалось у Джоуи. Продолжая держать голову и ощущая, как сползает с кресла безжизненное тело, он искоса посмотрел на спицу.
   Ди Вито убрал руку и похлопал Малыша по плечу.
   – Пора начинать уборку, – сказал он.
   Они отключили электроды и сложили оборудование обратно в спортивную сумку. Ди Вито взял полотенце и вытер кровь с подбородка и плеча Стейнера, потом, повернув полотенце другим концом, убрал струйку, стекавшую по подбородку на живот. Совместными усилиями они одели мертвеца и посадили обратно в кресло.
   – Ты заметил, – спросил Джоуи, завязывая шнурки на туфлях Стейнера, – как дергались его мускулы, когда ты нажимал на кнопку?
   – Конечно, – ответил ди Вито, застегивая сумку.
   – Да-а! – выдохнул Джоуи и засмеялся. – Здорово!
   Ди Вито фыркнул. Вызванный Малышом смех поднимался в груди и распирал его.
   – Давай отвезем этого парня назад в Манхэттен, – сказал он. – Там есть доктор, который назовет это сердечным приступом.

Глава 45

   Стейнер умер в половине восьмого. В десять часов Дикон собрался уходить из квартиры. За огромными окнами шумела улица, заполненная веселящимися людьми. Как в Лондоне, подумал он. Уличная жизнь в жару. Ласточек здесь не было.
   – Какое он назначил время?
   Лаура посмотрела на часы.
   – Он скоро будет здесь. – Она кружила по просторной комнате, потягивая джин с тоником и прислушиваясь к звуку собственных шагов. – Мне не хотелось бы, чтобы ты это делал.
   Он кивнул, но не ответил: они уже обсуждали этот вопрос. Лаура ходила, скрестив руки на груди и небрежно держа стакан под углом к полу. Дикон посмотрел на линию ее спины под огненно-красной шелковой блузкой, на обтянутую поясом голубых джинсов талию; на слегка покачивающиеся при ходьбе бедра. Знакомое ощущение. Чуть слышный голос, к которому Дикон до сих пор не находил времени прислушаться, спрашивал, не слишком ли поздно пришло к нему это чувство.
   То, что они были постоянно заняты со времени приезда в Нью-Йорк, то, что они неожиданно приобрели союзников в лице Хендерсона и Данцига, или, может быть, сознание того, что теперь они далеко от чего-то или от кого-то, угрожавшего Лауре, – все это сделало их отношения теплыми и непринужденными, не в пример тем, что были раньше. Они пережили признание Лауры, касающееся неверности Мэгги, и ту страшную ночь, которую Дикон провел в городе. Теперь они лучше понимали друг друга. Но то, что связывало их, не было таким уж простым и непринужденным. Они оба ощущали обременительную тяжесть, словно волочили за собой запутавшуюся сеть.
   Лаура наконец остановилась и многозначительно взглянула на Дикона.
   – Это не похоже на... – Звонок в дверь прервал ее. Дикон поднял трубку домофона, потом нажал на кнопку наружной двери, чтобы впустить Данцига. Лаура пожала плечами и пососала кубик льда. Она уже высказалась.
   Данциг принес с собой список имен и соответствующих им адресов. Он отдал листок Дикону, который надписал двадцать конвертов, оставив незаполненным только один. Потом он вложил в каждый конверт по листку и передал все, кроме последнего, Данцигу.
   – Вы позаботитесь об этом?
   – Конечно, прямо сейчас. – Карлик переводил взгляд с Дикона на Лауру и обратно. – Послушайте, а почему бы вам не отослать все конверты по почте?
   На Диконе был легкий хлопковый пиджак. Он положил ненадписанный конверт в карман.
   – Хорошо, – сказал Данциг. – Это ваш выбор. – Он протянул Дикону свернутый листок бумаги. – Вот номер его телефона, он не засекречен. – После этого карлик обратился к Лауре: – Можно мне выпить?
   – Разумеется. – Она направилась к угловому столику, служившему баром.
   – Я сам. – Данциг ходил быстро, моряцкой походочкой вразвалку. Поставив стакан в ведерко с колотым льдом, он потянулся за бутылкой водки, стараясь нашарить ее ощупью. – Будь по-вашему, – сказал он Дикону, – но вы лезете на рожон. – Его потрясающие глаза, казалось, были темнее сгустившихся сумерек.
   В Виллэдже тротуары были увешаны по сторонам рекламой, неоновый свет заливал бульвары. Люди были одеты соответственно их настроению – нарядно и ярко. На улицах не смолкала музыка. Каждый веселился как мог.
   Такси пересекло этот район и доставило Дикона к подъезду отеля «Хилтон». Швейцар открыл дверцу машины и помог ему выйти. Дикон прошел в холл к платным таксофонам и набрал номер, который не был засекречен. На третий звонок ему ответили, и он поговорил секунд десять, не больше.
   Остин Чедвик положил трубку, снял другую и нажал на ней большим пальцем кнопку со словами:
   – Человек по имени Дикон, Джон Дикон, будет у входа на мой этаж через несколько минут. Проверьте у него документы и проводите к лифту. Устройте так, чтобы, когда он уйдет, за ним проследили. – Голос на другом конце линии задал вопрос. Чедвик секунду подумал и ответил: – Это возможно. – Потом добавил: – Если это будет возможно. Вы меня поняли? Но подождите, пока я вам это не скажу. Я позвоню вам, когда он будет уходить. – Выслушав еще один вопрос, он сказал: – Не думаю, что вы должны беспокоиться об этом. Если вы мне понадобитесь, я воспользуюсь кнопкой тревоги в полу.
   Он отсоединился и прошел в маленький лифтовой холл. На кофейном столике в гостиной осталась лежать пленка, которую он сейчас собирался прослушать.
   На стенах холла висели две небольшие картины Дюфи и этюд Ренуара. На резной подставке, вделанной в стену, стоял бюст. Узкий шкаф был забит книгами в сафьяновых переплетах. Каждая мелочь скромно, но настойчиво наводила на мысль об огромных, хранящихся здесь богатствах – похожее чувство возникает в коридоре, ведущем к гробнице фараона. Чедвик жил среди ничтожных крупиц его владений, ощущая любопытство и непривычное возбуждение.

* * *

   Когда Дикон вышел из лифта, босс встретил его на площадке. Два человека молча разглядывали друг друга, пока Чедвик не произнес:
   – Говорят, вы были алкоголиком. Вас можно не опасаться?
   – Разве? – сказал Дикон.
   Чедвик повернулся к нему спиной и направился в гостиную с зеркальными стенами. С северной и западной стороны ставни были закрыты. На востоке в мутной городской мгле сияли огни небоскребов «Пан-Ам» и Крайслера.
   – Вы и теперь пьете? – спросил Чедвик.
   – Нет.
   – Может быть, апельсиновый сок, минеральную воду?
   – Ничего.
   Чедвик в нерешительности постоял над столом с напитками, неуверенно водя рукой от одной бутылки к другой, как если бы он был внезапно и приятно удивлен столь богатым выбором.
   – А я, пожалуй, выпью... – задумчиво и тихо произнес он. Наконец он остановился на бренди, сел и жестом указал Дикону на стул по другую сторону кофейного столика. – Я рад, что вы пришли сюда, – сказал он, – хотя и не уверен, что понимаю, зачем вы это сделали.
   – По той же самой причине, по которой вы рады.
   Чедвик улыбнулся.
   – Ну, разумеется. Честно говоря, я так и предполагал. Вполне вероятно, что мы двигались некоторым образом в одном и том же направлении. Я прав?
   Принято считать, что противоположности сходятся, но Дикон этого не ощутил. Он презирал те лицемерные соглашения, с какой бы целью они ни заключались, где все интригуют против всех. Он знал, что их участники превыше всего почитают деньги и славу и в конечном счете превращают этот союз в заговор самолюбии. Все они питают благие намерения лишь до тех пор, пока не затронута материальная выгода.
   Дикон посмотрел на Чедвика и увидел человека, для которого добродетель – расхожий товар.
   – Мне очень хотелось бы знать, почему вы так упорно преследовали меня? И понимаете ли вы, во что ввязались?
   Дикон предпочел оставить последний вопрос без ответа.
   – Дело не в вас, – сказал он. – Сначала вы были ни при чем. Сперва "я доискивался, почему девушку утопили в ванной. Одно звено цепи тянет за собой другое, и одним из звеньев оказались вы.
   Чедвик сделал испуганную мину.
   – Господь с вами! – сказал он. – Я вот все никак не могу понять, какой вы на самом деле: смелый и умный или упрямый и везучий. – Он взял стоявший перед ним хрустальный бокал и отхлебнул бренди. – Знаете, я много о вас думал. И даже позволил себе поверить в то, что время от времени вы, может быть, думаете обо мне. – Он сделал еще глоток. – Я отдал приказ убить вас. Вы знали об этом?
   – Вы очень влиятельный человек, – ответил Дикон, – если смогли расшевелить этих парней из МИ-5.
   – Ну что вы... – Чедвик скромно склонил голову набок. – Послушать вас, так это невозможно. Хотя я допускаю, что так думают многие. Это упрощенный взгляд на мир. – Он замолчал. – Может быть, вы храбры и удачливы, похоже, что так. Хотя, – он продолжал развивать свою мысль, – миром управляют деньги и сила. Богатство и влиятельность всегда связаны, и у них, по сути дела, общие интересы. Что хорошо для «Дженерал моторс»... знаете эту поговорку? Мы все работаем рука об руку: правительства, финансисты, компании, просто состоятельные люди. Мы поддерживаем друг друга, обмениваемся информацией и связями. Наше преимущество состоит в том, что мы знаем,тогда как другие получают информацию о том, что происходит в мире, из газет или телевизионных программ и полагаются на нее. Мы знаем, потому что это происходит по нашей воле. Конечно... – Он снова отпил бренди и поболтал вино в стакане, чтобы показать все разнообразие жизни. – Бывает, что мы выступаем друг против друга. В мире есть много источников наживы, но все они удручающе ограниченны. В такие периоды вся штука в том, чтобы удержаться наверху, не важно как. Иногда, – размышлял вслух Чедвик, – все соглашения отменяются. Кто-то должен проиграть.
   – Иногда гибнут люди...
   – Да, вы правы. О ком вы сейчас подумали? Об этой девушке? – Он потер пальцем висок, припоминая имя. – О Кэйт? Конечно же о ней. И совершенно напрасно.
   – Почему?
   Чедвик посмотрел на Дикона с оттенком удивления.
   – Но ведь это было так давно.
   – Кто ее убил?
   – Важно помнить, что конфликт не должен быть слишком расточительным. Усеянное трупами поле битвы и разоренная страна – не стоит мыслить такими категориями. Лучше поглощатьсвоих врагов. Я всегда находил идею преемственности весьма любопытной. Есть жаргонное словечко – убирать:убрать кого-нибудь – значит убить его. Но не кажется ли вам, что гораздо полезнее проглатыватьврага. Делать его сильные стороны своими. Ничего не убирая. Папуасы в Новой Гвинее – охотники за черепами – раньше верили, что съеденные мозг и сердце врага наделяют их его храбростью и хитростью, а съеденные яички улучшают потенцию. По-видимому, человеческое мясо похоже по вкусу на свинину, поэтому они называли врагов «длинные свиньи». Вот кем я считаю своих противников, Дикон. Длинными свиньями.
   Дикон кивнул:
   – Охотно верю.
   Взгляд Чедвика ненадолго остановился на огнях города.
   – Теперь расскажите, зачем вы пришли. «И что вы знаете», – мысленно продолжил за него Дикон. Что вызнаете. Вслух он произнес:
   – Я пришел выслушать вас. Я пришел узнать о длинных свиньях. – Чедвик улыбнулся и на секунду закрыл глаза. – Я пришел выяснить, кто убил Кэйт Лоример и двух других женщин.
   – Ах, Дикон, Дикон... – Чедвик вздохнул и встал, чтобы наполнить стакан. – Кажется, я вас переоценил. Я снова считаю вас упрямым и удачливым. А я задавался вопросом, можете ли вы быть в чем-то похожи на меня.
   – И все-таки я хочу знать.
   Чедвик грустно покачал головой и, словно вдруг заскучав, обвел комнату глазами.
   – Разве я знаю, кто моет мою машину? – Он говорил убедительно, и Дикон поверил ему. – Взгляните сюда.
   Чедвик встал, подошел к южной стене и, не оборачиваясь, подождал, пока Дикон не присоединится к нему. Они стояли рядом и смотрели на яркие огни города, на сияние освещенных витрин, на всплески неона.
   – Что вы видите? – спросил Чедвик.
   – Свинарники.
   – Да, – рассмеялся Чедвик. – Я об этом не подумал. Иногда свинарники. Но гораздо чаще я вижу генератор. Огромный генератор. Также и весь мир, Дикон, – сделки, соглашения, переход власти из рук в руки, изготовление фальшивых денег. Люди в конторах, люди в комнатах для совещаний, в государственных департаментах, в банках, в магазинах, в винных забегаловках и ресторанах быстрого обслуживания. Уолл-стрит и китайский квартал. Здание Объединенных Наций и Малая Италия. Там, снаружи, заключаются мелкие и крупные сделки: одни изменяют судьбу семьи, другие – судьбу нации. И так по всей стране, по всему миру. И что же приводит все это в движение? Гигантская энергия, гигантские состояния, гигантская власть.
   Он захватил с собой бокал и теперь медленно отпивал из него, глядя на город застывшим взглядом – так игрок в рулетку следит за бегущими цифрами, перед тем как сделать большую ставку.
   – Впрочем, все слишком хаотично, – продолжал он. – Будь моя воля, я бы ограничил контроль над миром одним единственным компьютером. Ничего не скоординировано, события происходят не тогда или не так, как нужно. Управление убого. Вы когда-нибудь задумывались над этим? Главное – организовать как можно лучше, как можно больше и на возможно более длительный срок. Завладеть властью. Превратить лабиринт в прямые линии, вывести из хаоса порядок.
   – Но ведь там, снаружи, существуют еще и люди, – сказал Дикон.
   – Н-да, люди, – процедил Чедвик, будто это имело для него наименьшее значение. – Триста китайцев гибнут в авиакатастрофе – вас это волнует? В Эфиопии голод – разве вы теряете от этого сон? Разумеется, люди, они были всегда. Но они – постоянно возобновляемый ресурс. Свидетели истории. Был голод, были войны, а что появилось нового?
   – Революции, – сказал Дикон.
   Чедвик повернулся к нему и сделал шаг в его сторону.
   – Да, – сказал он и подошел еще ближе, будто это могло породить доверительность. Дикон ощущал разгоряченное от бренди дыхание на своем лице. Чедвик пододвинулся еще на дюйм и встал вплотную к нему, навязывая себя физически, так же как пытался навязать ему свою волю. Они стояли так близко, что могли бы поцеловаться. – Зачем вы пришли, Дикон?