Кертис (I) Джек. Банджо

   Когда Гэс подошел к грузовику, который вез бензин и другие припасы, из дверей одного из домов вышел человек. Им оказался деревенский констебль, сутулый, щуплый, с большими седыми усами; на бедре у него болтался в кобуре старый “кольт” с костяной ручкой.
   Гэс остановился, ожидая, что скажет констебль.
   — Далеко едете? — спросил старик, засунув большие пальцы рук в карманы древнего жилета.
   — Да, довольно далеко, — сказал Гэс. — У вас тут такой уютным городок, что хотелось бы даже остаться. Но мы только перекусим и поедем дальше.
   — Да, вы прямо осчастливили Реда Уолфорда. За последние семнадцать лет, с тех пор как он открыл свою забегаловку, ему еще не приходилось обслуживать столько людей сразу, да еще на ужин.
   — Я уверен, что наши ребята хорошо заплатят вашему Реду, и кое-что прибавят сверху.
   — Однако забавно вы тут поставили свои машины.
   — Забавно?
   — Ну, вы их так поставили, что нарушили закон. У нас в Овербруке, как и во всех других городах штата, кстати, мы ставим машины и все остальное, что ездит, под углом к тротуару. А что вы везете в этих своих грузовиках?
   — Особое посевное зерно. На запад штата. Им будут засевать поля для нового урожая.
   — А, это такое, что хорошо растет в засушливых районах, да? — Старый констебль слегка улыбнулся. — Но может, я все-таки взгляну, что у вас там в грузовиках, а?
   — Знаете, слишком много времени уйдет на то, чтобы развязать все эти веревки и снять брезент, — сказал Гэс.
   — Ну... вот вы все-таки поставили машины не так, как нужно. Нарушили закон. Похоже, придется вам платить штраф.
   — Хорошо. У нас шесть грузовиков, пикап и легковая машина. Сколько с нас?
   — Ну, два доллара за каждое транспортное средство, — сказал старик. — Ну, это, понимаете ли, за то, что нарушили закон. Поставили машины неправильно.
   — А не многовато? Мы никого не беспокоим, к тому же ваш Ред Уолфорд хорошо заработает.
   — Реду Уолфорду не нужны деньги, потому что он их не тратит. Я был когда-то ковбоем в Техасе, перегонял скот в Абилен. Денежки не солил — всю получку тут же тратил. Если деньги не тратить, они заваниваются в кармане.
   Гэс улыбнулся и вытащил из кармана сто долларов одной купюрой.
   — Я тоже так считаю, шериф, и мне кажется, что вам может пригодиться небольшое пожертвование на нужды вашего города от человека, который здесь мирно проезжал.
   — Да, наверное, пригодится. — Констебль принял деньги. — Очень даже прекрасное пожертвование. А теперь вот, мне, наверное, следует спросить вас, не имел ли к вам отношения такой большой синий автомобиль, “пиерс-эрроу”. В нем сидело пять человек. Один такой рыжий, с большим носом. С ними было еще две машины, тоже большие, но они не сделали таких пожертвований, как вы.
   — Да, я кое-что о них слышал, — сказал Гэс, — и очень благодарен, что вы мне о них рассказали.
   — Дело вот в чем — я бы хотел, чтобы ничего плохого у меня в городе не произошло. А ежели вам захочется порезвиться, то делайте это за пределами моей юрисдикции, ладно?
   — Да, сэр, конечно, — заверил его Гэс. — Мы постараемся, чтобы все было тут у вас в порядке. И я бы очень хотел, чтобы все обошлось совершенно мирно.
   — Жаль, что я уже не могу играть в эти игры, — сказал старик. Кончики его больших висячих усов дрогнули, слезящиеся глаза слегка затуманились — он вспоминал свою молодость. — Эх, быть бы снова молодым!
   — Тогда я бы хотел, чтобы в случае какой-нибудь заварушки вы были на моей стороне.
   Из столовой стали вываливаться люди Гэса, наевшиеся и напившиеся кофе, отдохнувшие и готовые отправляться дальше. В ночь, по дороге, на которой, возможно, большие опасности.
   — А может быть, — начал вдруг констебль очень тихо и просительно, — а может, все-таки, я бы с вами... Нет, нет, мне нужно оставаться здесь. Толком я не знаю, что мне тут, собственно, делать. Но когда старый рысак сходит с беговых дорожек и отправляется мирно себе пастись, назад к бегам ему уже нечего возвращаться.
   — Как не знаете, что делать? У вас тут есть работа, вы делаете нужное дело, — сказал Гэс мягко, утешительным тоном. — Вы еще когда-нибудь понюхаете пороху.
   — Нет, такого уж здесь никогда не будет. Эти фермеры — что с них взять! Тупые как бараны, или даже еще глупее.
   Гэс вместе с констеблем вернулся к своему автомобилю; возле него уже стоял Соленый — в руках он держал большой бумажный кулек.
   — Как только вы уедете, мистер, пойду и я выпить чашечку кофе и стаканчик молочка, — сказал констебль.
   — Еще раз спасибо вам!
   Взяв кулек у Солтца, Гэс наклонился к нему поближе и прошептал:
   — Передай всем: Мики Зирп поджидает нас где-то впереди.
   Довольное выражение человека, который только что насытился, словно ветром сдуло с лица Соленого; в его глазах мелькнул страх, но он быстро совладал с собой.
   — Понятно, — сказал он и отправился к группе водителей и охранников, стоявших у грузовиков, ковыряющих в зубах зубочистками, достающих сигареты.
   Гэс пока не мог придумать, как защититься ночью от неожиданного нападения. В темноте, да еще с такими тяжелыми и неповоротливыми грузовиками, не приходилось и думать о стремительных действиях.
   Вытащив из кулька бутерброд с мясом, Гэс откусил большой сочный кусок и пошел к двери столовой; она была открыта, и свет, падающий изнутри, освещал старого вислоусого ковбоя; из-под низко опущенной на лоб старой шляпы он смотрел на приближающегося Гэса.
   — К вам иногда приезжает бродячий цирк? — спросил Гэс.
   — Да. А что?
   — А где они обычно останавливаются?
   — С западной стороны кладбища есть такое ровное местечко. Там они и разбивают свой шатер, — сказал констебль очень серьезно.
   — А вы не могли бы мне показать, где именно? Мы бы там встали на ночь. Но для этого, наверное, нужно ваше разрешение?
   — Никакого разрешения не нужно. То место принадлежит уже не городу, а графству. Поедете прямо, никуда не сворачивая. Проедете милю, не больше. Слева увидите холм, похожий на ботинок. Ровная площадка будет как раз справа. Никаких там нет заборов, никаких ям или канав. Можете заезжать туда и размещаться, как нравится.
   Гэс вложил в скрюченную артритом руку старика, на которой не хватало безымянного пальца, еще одну купюру.
   Вернувшись к автомобилю, он сказал Соленому:
   — Садись за руль. А я буду глядеть по сторонам.
   — Все уже готовы. — Солтц сел за руль.
   Улица наполнилась ревом мощных двигателей, и караван грузовиков медленно тронулся.
   Гэс помахал рукой констеблю, и лицо старика, задубевшее под ветрами прерий, на мгновение осветилось внутренним огнем, словно снова пришло время кому-то выхватывать из кобуры шестизарядные револьверы и умирать в пыли улицы. Но старые кости тут же дали знать о себе, разрушив видение юности и напомнив, что он реликт другой эпохи, когда все было иначе. Когда энергия и страсти били через край, когда мужчины были воплощением мужества, когда техасский погонщик скота, после многих стаканов выпитого виски, громко оповещал о себе мир: “Я наполовину конь, наполовину аллигатор! Воспитан средь зарослей тростника, вскормлен медведицей, взращен у свиного корыта! А колыбельную мне пели шестизарядники! Я фиалка гор Гингэм! Где сын грома, отвечающий на мой призыв и склоняющий передо мной свои рога?..”
   Гэс держал автомат обеими руками, а когда Соленый вывел машину из города, поднялся с сиденья и стал на подножке. Машина медленно двигалась вперед; Гэс готов был в любую секунду открыть огонь.
   Ему все время казалось, что спину ему сверлит чей-то взгляд, что из темноты на него вот-вот кто-то бросится. Но странные ночные силуэты оказывались деревьями и сараями. И тут, вдалеке, он увидел желтые пятна фар машины, взбирающейся по дороге на невысокий холм. Кто это едет: фермер, возвращающийся с поля домой, или длинноносый головорез?
   Мимо машины Гэса протарахтел маленький грузовичок; фермер, сидевший за рулем, и не подозревал, как близко он был от смерти.
   В ночи раздавался лай собак, ухали совы, шелестела колеблемая теплым ветерком кукуруза.
   Слева от дороги Гэс увидел забор кладбища, покосившийся столб с прибитой к нему доской, на которой было написано: “Оливковая Гора”.
   — Сворачивай где-то здесь направо! — крикнул Гэс.
   Выбрав место поудобнее, Солтц свернул на ровную площадку, заросшую травой; никаких следов жилья нигде не было видно. Через дорогу, с одной стороны, возвышался холм, который действительно, как говорил констебль, напоминал своими очертаниями ботинок.
   — Развернись, — сказал Гэс. — Тут и остановимся.
   Гэс спрыгнул с подножки и побежал к подъезжающим грузовикам. Каждому водителю он объяснил, как надо поставить машины — по кругу, впритык друг к другу, буфер в буфер. Водители поняли, что от них требуют, и поставили грузовики именно так.
   — Можете пока отдыхать. Оружие держать в руках, — выкрикнул Гэс. — Ты, Потрох, и ты, Малютка, — вы заступаете в караул первые.
   Люди уже достаточно хорошо знали Гэса и понимали, что он делает все не ради пустой предосторожности.
   На земле расстелили одеяла, и люди попытались заснуть. Но обстановка для этих городских жителей была слишком необычная: непривычно свежий воздух, яркие звезды, усеивающие небесный свод над головой, пение цикад, уханье сов, слишком твердая земля под боком. Некоторые, испытывая врожденный страх перед змеями, остались в кабинах.
   Гэс ходил вокруг грузовиков по внешнему периметру, всматриваясь в ночь, но ничего подозрительного не видел. Неподалеку белела куча наваленных друг на друга столбов из известняка, которым так и не нашли применения; кое-где на земле валялся мусор, оставленный теми, кто время от времени останавливался на этом месте; в небе мирно мигали звезды.
   В полночь Гэс поднял Левшу и Фида — они должны были сменить Потроха и Малютку, которым он приказал отправляться к куче столбов, не позволив вернуться внутрь круга грузовиков.
   Гэс был почти уверен в том, что Мики Зирп нападет незадолго до рассвета. Зирп наверняка считает, что обладает преимуществом неожиданного нападения, и скорее всего бросит в бой все свои силы сразу. И действовать будет очень жестко — никто и никогда еще не мог обнаружить в Зирпе каких-либо признаков добродушия или жалости.
   В четыре часа ночи Гэс разбудил Змея и Зака, но не позволил Левше и Фиду отправится отдыхать:
   — Не спускайте глаз с кладбища, что на той стороне дороги. Если они сунутся, то именно оттуда.
   — Сколько, ты думаешь, у него людей? — спросил Фид шепотом.
   — Констебль сказал, что видел три большие машины. Значит, их не меньше пятнадцати, а может, и все двадцать.
   — Интересно, как он нас вычислил? — спросил Соленый.
   — Это я тоже очень хотел бы знать. — Гэс был мрачен.
   — Странно, что они прикладывают столько усилий, чтобы отбить не так уж много ящиков бухла, — сказал Солтц.
   — Они, конечно, хотят завладеть нашим грузом, но это для них не главное, — объяснил Гэс. — Прежде всего они хотят не пропустить нас. Если при этом им удастся разжиться парой тысяч ящиков виски — они будут только рады. Но все-таки главное для них — не позволить нам освоить новую территорию...
   Гэс не договорил — в темноте что-то звякнуло, донеслось приглушенное ругательство. Они бросились под укрытие грузовиков — ив то же мгновение ночную тишину разорвал грохот выстрелов; в темноте вспыхнули новые звезды — вспышки оружейного огня.
   По их количеству и расположению Гэс попытался определить число нападавших. Не менее двенадцати-пятнадцати. Количественное преимущество было на их стороне, но зато у Гэса была крепкая оборонная позиция, и одолеть ее будет очень не просто — для этого Зирпу придется задействовать всех своих людей. Как только Гэс определил, где приблизительно, в каких местах находятся нападающие, он расположил своих людей на самых выгодных позициях. Они теперь лежали за огромными колесами или прятались за массивными моторами и вели огонь, который наверняка должен был остановить любую отчаянную вылазку. По приказу Гэса Малютка и Левша оставались за кучей столбов, но стрельбу не вели, ничем не выдавая своей засады. Гэс пытался отгадать, где бы мог размещаться сам Зирп. Скорее всего, он прячется за одним из бронированных автомобилей, и почти наверняка за тем из них, что стоит в центре, оттуда было легче всего руководить нападением.
   Гэс выжидал, высматривая, откуда ведется по ним огонь. Определив место, где вспышки выстрелов были самыми частыми, он, положив автомат на капот грузовика, дал очередь. Трассирующие пули прочертили огненные следы. Он поливал врага горячим свинцом, и результат стрельбы был весьма впечатляющим — раздались крики и стоны. Гэс соскользнул на землю — рой пуль пронесся над тем местом, где он только что стоял.
   — Ты в кого-то из них попал, — крикнул Фид.
   — Но вряд ли это Зирп, — сердито проворчал Гэс, прекрасно понимавший, что если бы удалось поразить Зирпа, сражение бы тут же закончилось.
   Он, плотно прижимаясь к земле, переполз на другое место, и дал очередь по тому участку, откуда велся особо интенсивный огонь.
   Не уловка ли это? Может быть, кто-то высунул ствол пистолета над машиной и стреляет куда попало, а он, Гэс, стрельбой по этому месту лишь раскрывает противнику свое расположение? Это было бы вполне в духе Зирпа. И дав очередь влево от источника стрельбы, он откатился в сторону и спрятался за колесами. В шину вонзились пули но резина остановила их.
   — Сдавайся, Гилпин! — выкрикнул кто-то из темноты. — Сдавайся, и мы отпустим тебя с миром.
   Гэс в это время уже перебегал в другое место; он проверял, отстреливаются ли его люди, находятся ли они под надежным прикрытием, не ранен ли кто-нибудь. Оказалось, что даже водители, которым выдали запасное оружие, вели ответный огонь.
   — Хрю-хрю! — закричал Гэс в темноту так громко, что его должны были услышать все. — Иди, хрюша, сюда, мы тебя на колбасу пустим!
   Его люди рассмеялись, но со стороны противника огонь усилился. Стреляли уже явно из ружей и винтовок, не только из пистолетов. Пули гулко ударяли в грузовики; в воздухе запахло виски, который выливался из разбитых бутылок; над полем висел острый запах пороха.
   Из темноты донесся какой-то новый шум. Бронированный лимузин “пиерс-эрроу” ринулся на их оборонительный рубеж; его прикрывали залпом из нескольких точек.
   — Огонь по машине! Все! — прокричал Гэс, вскочив на ноги и открывая огонь из “банджо” по приближающемуся автомобилю. Вдруг бронированная дверь автомобиля открылась, мелькнула чья-то рука, и в один из грузовиков полетел пылающий факел. Лимузин притормозил, сделал крутой разворот и устремился назад к своей первоначальной позиции. Гэс всаживал в удаляющуюся машину очередь за очередью, не обращая внимания ни на пули, которые разрывали воздух вокруг него, ни на горящий факел. Не мог же быть этот лимузин совершенно неуязвимым! Гэс вогнал в него еще одну полную обойму, в которой на каждые четыре патрона с пулей с особо твердым наконечником приходился один патрон с зажигательной пулей. И Гэс видел результаты своей стрельбы. Солтц бросился к грузовику, чтобы загасить огонь, упал, раненый; но вместо него у грузовика тут же оказался Лейф.
   Именно в тот момент, когда Гэс уже отчаялся нанести серьезный вред бронированному автомобилю, раздался взрыв.
   Взметнулся фонтаном вверх столб пламени горящего бензина. Машина была объята огнем. Сидевшие в ней люди страшно кричали. Прогремел второй взрыв. Машина подскочила в воздух и превратилась в огненную гробницу для всех, кто в ней находился. Никто не спасся. Гэс стоял и, опустив автомат, потрясенный, смотрел на пылающий остов машины. И тут его щеку оцарапала пуля, которая ударила в дверь грузовика прямо перед ним. Пуля прилетела сзади.Гэс прыгнул в сторону, упал на землю, успев при этом вытащить свой пистолет, перевернулся и выстрелил.
   Человек, который лежал в нескольких шагах от него, конвульсивно приподнялся, встал на колени, а потом завалился вперед. Гэс бросился к нему и перевернул на спину. Змей Миллер! Продался! Но и поплатился за свою измену!
   Однако тратить время на размышления о превратностях человеческой судьбы не было. Зирп наверняка попробует устроить еще одно представление, и сделает это скорее всего прямо сейчас, пока не стало светать — вид обуглившихся тел в машине вряд ли придаст боевого духа его людям.
   И они бросились в атаку на своем уязвимом участке в обороне Гэса — там, где располагались раненый Солтц и уже мертвый Змей. Человек десять-двенадцать с криками бежало к грузовикам, стреляя на ходу. “Господи, сколько же им Зирп платит?” — подумал Гэс, открывая по ним огонь.
   Нападавшие уже почти добежали до грузовиков, когда несколько других человек из команды Зирпа начали атаку, но уже с другой бороны. Гэс, ведя стрельбу уже из обоих пистолетов, крикнул во всю мощь своих легких:
   — Малютка!
   И Малютка и Левша сделали то, чего так терпеливо ожидали: из своего укрытия они открыли огонь по нападавшим, стреляя им во фланг. Это внесло полное замешательство в ряды людей Зирпа; они растерялись и в темноте начали стрелять по своим же. Ночь огласилась криками, стонами и ругательствами.
   Гэс, увидев, что атака второй группы захлебнулась и нападавшие отступают и бегут, направил свой огонь на первую группу, которая тоже остановилась и теперь пыталась спастись в темноте. Но лишь немногим это удалось сделать.
   Гэс и его люди выстояли.
   Стало неожиданно тихо. Занимался серый рассвет. Взревели восьмицилиндровые моторы — два бронированных автомобиля Зирпа покидали поле битвы. Еще мгновение — и они умчались на запад.
   Гэс подошел к раненому Солтцу и увидел, что плечо у него уже аккуратно перебинтовано.
   — Не беспокойся, со мной все в порядке, — сказал Соленый. — А сейчас я хочу посмотреть, крепко ли им досталось.
   Гэс взглянул на лежащего на земле Змея и сказал:
   — Этот был одним из них. Стрелял в спину. При нем должно быть много денег. Поделите их между собой.
   В сожженном лимузине, который все еще догорал, Гэс и его люди увидели обугленные тела.
   — Так, тут четверо, — сказал Гэс.
   Подойдя к Малютке и Фиду, которые стояли там, где захлебнулась вторая атака, он увидел еще четыре трупа, распростертых на земле, залитых кровью; на них были одинаковые серые костюмы. Живыми они наводили на людей ужас, а сейчас валялись на примятой зеленой траве как жалкие куклы в изодранной окровавленной одежде.
   Поискав еще немного, обнаружили еще два трупа. Один из них чуть ли не буквально был раскрошен автоматной очередью на куски.
   — Да, это твое “банджо” — зверь! — Солтц мрачно улыбнулся.
   К горлу Гэса подкатила тошнота.
   — Возьмите лопаты и закопайте их. Это все не для чужих глаз!
   Взяв лопаты, люди Гэса принялись за работу — им самим хотелось поскорее захоронить изуродованные пулями тела.
   — Лейф, — позвал Гэс. — Посмотри, какой из грузовиков на ходу и столкни им этот металлолом в тот овраг. Его, конечно, рано или поздно найдут, но определить, что это была за машина и кто в ней находился, никто не сможет. А когда-нибудь в ней будут играть местные пацаны.
   Лейф вывел наименее пострадавший грузовик из круга, подъехал к дымящейся, раскаленной стальной руине автомобиля и, толкая ее буфером, сбросил в небольшую лощину, заросшую кустами. На земле остались выжженное пятно и длинный взрытый след.
   Трупы были зарыты у кучи каменных столбов; землю выровняли, а сверху положили несколько, по числу убитых, столбов, напоминавших поваленные менгиры.
   (С течением времени это поле приобрело мрачную славу места, где появляются привидения. О них рассказывали все более и более невероятные истории; потом сюда приходили искатели сокровищ, но выкопали они лишь кости, черепа и пряжки).
   Теперь Гэсу не терпелось как можно скорее двинуться дальше. Но часть людей копала могилы, а водители занялись починкой грузовиков. К тому же, надо было как-то закамуфлировать пулевые пробоины на них.
   Наконец, поменяли простреленные шины, заделали кое-как пробоины, отремонтировали моторы, в которых, к счастью, не обнаружили серьезных повреждений, и грузовики были готовы отправляться в дорогу.
   — Все готово, — доложил Гэсу Лейф.
   — Хорошо, — ответил Гэс. — Я хочу прочитать небольшую молитву по погибшим. А потом сразу поедем.
   Водители поставили грузовики на выжженном месте и вдоль следа, оставленного на земле сгоревшей машиной. Потом все водители и охранники, сняв свои шляпы с загнутыми краями, собрались в группу у того места, где были захоронены трупы.
   — Господи Боже, — сказал Гэс, — мы верим, что Ты печешься о всех, и о хороших и о плохих, за что мы возносим благодарность Тебе и просим помиловать души этих людей, которые лежат здесь, и тех, что сгорели в машине. Они были смелыми и верными людьми, и если они сражались за неправое дело, у них, наверное, и выбора не было. Поэтому, Боже, если у Тебя найдется где-нибудь там местечко для них, мы молим Тебя — открой свои небесные врата для этих людей, которые храбро сражались, но которым немного не повезло. Аминь.
   Подняв голову Гэс увидел старого, щуплого, сутулого констебля, который направлялся к ним, ведя под уздцы такого же старого пони.
   — Добрый день, — сказал он, медленно обводя все вокруг пристальным взглядом. — Я правильно услышал? Вы вроде бы сказали “аминь”.
   — Да, сэр, правильно, — ответил Гэс. — Мы всегда творим молитву перед тем, как отправиться в путь.
   — Да? Ну, наверное, это еще никому не повредило. — Констебль кивнул. — Как спалось?
   — Как честным людям, уставшим от дневных трудов, — ответил Гэс.
   — Мне послышалось, что здесь какой-то шум стоял.
   — Да-да, мои ребята очень сильнохрапели, — сказал Гэс, улыбаясь. Морщинистое, обветренное лицо констебля расплылось в улыбке, а в глазах вспыхнули озорные огоньки.
   — Да уж, сэр, ваши ребята здорово храпят! Храпят не хуже, чем эти Йерпы храпели в “Добром Коррале” сколько-то там годочков тому назад.
   — Сэр, нам пора отправляться. Мы едем на запад. Меня зовут Гэс Гилпин. Если вдруг вам когда-нибудь понадобится помощь, приезжайте в Канзас-Сити, поспрашивайте, где найти Гэса Гилпина. И я, чем могу, — помогу.
   — Спасибо, мистер Гилпин. — Констебль снова рассмеялся. — Да, доложу я вам, ваши ребята храпят вовсю! Так когда-то храпел Джонни Хардин в Абилене!
   — До свиданья, констебль. Сегодня нам нужно проехать еще много миль.
   — Ладно. Но вам, наверное, нужно было бы эту царапину на щеке намазать йодом, — сказал констебль как бы между прочим. И, коснувшись края своей большой шляпы кончиками пальцев в знак приветствия, взобрался на своего пони серо-стального цвета и пустил его в уверенную, быструю рысь; он проскакал по высокой траве к дороге и повернул в сторону своего тихого, маленького городишки — одинокий всадник, свидетель другой эпохи.
   Гэс подумал о том, что, наверное, многое повидал на своем веку этот голубоглазый человек.
   — Ладно, пора отправляться! — крикнул Гэс. — Заводите моторы — и поедем.
   Он сел за руль своей машины, Соленый с ружьем в руках сел рядом. Проехав по траве, на которой еще оставались следы от машин Зирпа, спешно покинувших место сражения, они выехали на дорогу.
   — Как ты думаешь, он вернется? — спросил Солтц.
   — Ну, ему понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя. К тому же, ему придется послать за подкреплением. Но он, конечно, не успокоится. Может быть, он даже наймет кого-нибудь, чтобы за него сделали грязную работу.
   — Кого?
   — Местных полицейских, например.
   Караван грузовиков неспешно двигался на запад. Гэс почувствовал, цто его одолевают усталость и сонливость. Ночь выдалась очень долгой и бессонной.
   — Может, давай я поведу машину? — спросил Соленый. — А ты бы поспал немного.
   — Спать буду ночью, — сказал Гэс.
   — Мы поедем через Вичиту?
   — Нет, — сказал Гэс. — Я знаю, что так было бы ближе, но поедем через Грейт-Бенд и там переправимся через реку.
   — Да Грейт-Бенд дыра дырой!
   — Именно поэтому мы туда и поедем. В Вичите слишком много тех, кто связан с Зирпом.
   Они остановились недалеко от какой-то фермы и заправили баки грузовиков бензином, который вез пикап; жена фермера угостила их кофе. Ферма находилась недалеко от небольшого городка Макферсон; в полях, засаженных пшеницей, были видны деревянные буровые вышки.
   — Наверное, на нефти разбогатеете, а? — спросил Гэс женщину.
   — Нет, от нефти мы ничего не получим, — ответила та устало. — Мы продали свои права на добычу нефти Рокфеллеру. Когда продавали, то и не подозревали, что эта нефть вообще на что-то годна и имеет такую ценность.
   — Жаль, что так получилось.
   — Похоже, что все эти машины, которые сейчас делают, будут жрать очень много нефти, — сказал Лейф. — Придумывают все новые и новые, без конца. Тракторы всякие, грузовики, комбайны. Бог весть что — и всем нужен бензин. А бензин откуда? Из нефти. Так что те, кто сообразил прикупать участки, на которых обнаружили нефть — толковые ребята!
   — Все равно, это грязное дело, — не согласился Гэс. — Вот этот самый Джон Рокфеллер — он будет королем Соединенных Штатов, прицепит на башку золотую корону, а что там с простыми людьми будет — ему и другим таким же начхать! Почему такие фермы, вроде вас, должны страдать от жадности тех, кто и так много нахватал?
   — Но этот Рокфеллер заработал себе кучу денег, — сказал Соленый.