Кертис (I) Джек. Вороний парламент

   – Иди проверь, – сказал ей Герни.
   Через минуту она вернулась и утвердительно кивнула. Он взглядом подозвал Рейчел, которая боком приблизилась к нему, по-прежнему держа под прицелом всю троицу. Они с Герни должны были поменяться ролями: она – переключиться на Паскини, а он – развернуться, чтобы прикрыть стол, но в тот момент, когда оба начали менять диспозицию, Паскини рухнул на пол, как подстреленный бизон.
   Его подручные только того и ждали. Ирландец быстро вскочил, рука соскользнула за пояс, он стремительно выставил ее вперед, после чего раздался щелчок и сверкнуло лезвие. Он метнул нож в Герни. Двое других тоже не бездействовали.
   Герни отшатнулся и выстрелил, сделав из щеки ирландца кровавое месиво. Второй пулей он попал в грудь. Затем он развернулся и выстрелил во второго. Третьему наконец удалось вытащить пистолет из кобуры, но Герни не дал ему им воспользоваться, ранив в левое бедро. Охранник повалился вперед, но, хватаясь за спинку стула, попытался прицелиться. Герни выстрелил три раза подряд, попав дважды в грудь и один раз в шею. Мужчина попятился назад, к стене, волоча за собой стул, потом кувыркнулся лицом вниз, зацепив ногами за спинку стула и замерев в позе прыгуна в воду.
   Паскини сидел на полу под прицелом Рейчел. Из руки Герни между локтем и плечом торчал нож.
   – Пойди посмотри, все ли в порядке, – сказал он ей, кивая на дверь.
   Паскини спокойно сидел, уставившись на пистолет Герни.
   – Все тихо, – сказала Рейчел, вернувшись. – Редкие прохожие да несколько машин.
   За спиной Герни открывалась картина страшной бойни: все вокруг было забрызгано кровью. Рейчел зашлась в кашле, который все больше походил на рыдания.
   – Она возле машины. Убежала, когда началась стрельба. Стоит как пришибленная, но я забрала у нее ключи.
   – Возле двери шкаф. – Герни не спускал глаз с Паскини. – Поищи там плащ или еще что-нибудь.
   Рейчел принесла широкий дождевик.
   – Набрось мне на плечи.
   Рейчел накинула на него плащ, аккуратно расправив его с левой стороны.
   – Идешь первым, – предупредил он Паскини. – Один неверный шаг – и я убью тебя.
   – Знаю, – ответил Паскини, поднимаясь.
   Герни и Паскини сели на заднее сиденье, Рейчел – за руль. Ей стоило огромного труда втолкнуть Стеллу в машину и усадить ее рядом с собой. Когда Герни сказал, что Стелла поедет с ними, она никак не отреагировала на его слова. На нее нашел столбняк: руки-ноги не гнулись, шея не поворачивалась, поэтому Рейчел и пришлось повозиться с ней.
   Рейчел показалось странным, что она впала в ступор именно теперь, когда все кончилось. Стелла играла роль гостеприимной хозяйки перед ней и Герни, когда они фактически были уже смертниками, потом трахалась с этой отвратительной гориллой и спокойно наблюдала, как Герни сломал ему шею. Умело отвлекала охранников, выманила из комнаты в коридор Паскини, а вот когда началась стрельба, впала в шок. Рейчел поняла, чего ей стоило держаться все это время: страх понемногу копился в ней, и с первыми выстрелами он прорвался.
   Стелла смотрела прямо перед собой, не в силах унять дрожь, руки подпрыгивали у нее на коленях.

Глава 27

   Жители Эш-роуд давно перестали ходить на митинги и принимать участие в компаниях протеста. Это относилось к тем, кто жил и на Элм-роуд, и Бич-роуд, Готорн-роуд, Хорнбим-авеню и на Лайм-Креснт. Они поняли, что маленькому человеку никогда не добиться правды и справедливости, а все они были маленькими людьми. Те, кто мог себе это позволить, перебирались в другое место, выставляя свои дома на продажу и давая возможность агентам по недвижимости заниматься своим делом. Те, кому некуда было переезжать, терпели. Иногда пустующие дома самовольно захватывались бездомными, но и новым обитателям жить на Эш-роуд скоро становилось невмоготу. Беда заключалась в том, что над Эш-роуд пролегала траектория полета самолетов, поднимавшихся из Хитроу, да и сам аэропорт находился практически рядом. Точнее, Эш-роуд располагалась в конце его взлетной полосы. Когда над улицей пролетал самолет, дома содрогались так, словно наступал конец света, а взлетали самолеты каждые две минуты.
   Но так было не всегда. Пока аэропорт Хитроу не оказался среди крупнейших и самых загруженных в мире, самолеты взлетали значительно реже. Конечно, это и создавало определенные неудобства, но не более того. Теперь на Эш-роуд пустовало семь домов, и таблички «Продается», развешанные агентами по недвижимости, выглядели злой шуткой.
   Герни выбрал средний дом. Вчетвером они подошли к черному ходу, и Герни разбил окошко в двери: положив на него полу плаща, чтобы заглушить звук удара, он стукнул по стеклу пистолетом. Изнутри в замочной скважине торчал ключ.
   Они вошли в пустую комнату, выходившую окнами в сад. От фонарей с соседней улицы, примыкавшей к саду, на половицы падал слабый оранжевый свет.
   – Сядьте там, – Герни показал Паскини на угол, после чего наклонил плечо и сбросил плащ на пол.
   – Возьми это, – сказал он Рейчел.
   Она взяла у него пистолет и села у стены в десяти футах от Паскини, обеими руками сжимая оружие и положив кисти на колени.
   – Подойди к окну, – сказал Герни Стелле.
   Девушка увидела, как сверкнула отделанная перламутром и металлом рукоятка ножа, торчавшего из руки Герни. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но не смогла произнести ни звука и только покачала головой.
   Герни подошел к ней и наотмашь ударил по щеке, потом быстро обнял ее, крепко прижав к себе, и стал что-то нашептывать ей, как будто приручал строптивое животное.
   Она разрыдалась, и он крепко держал ее, пока она не успокоилась.
   – Подойдем к окну, – повторил он свою просьбу.
   У окна он встал так, чтобы ей было удобно ухватиться за нож.
   – Осторожно тяни вверх. Не дергай и не останавливайся. Она сделала то, что он велел. Когда лезвие выходило из раны, его лицо напряглось от боли. Она помогла ему снять куртку, но рубашка присохла к ране, и он одним рывком отодрал ее.
   Нож вошел на глубину около двух дюймов между бицепсом и трицепсом, и форма раны сохранила контуры угла, под которым он вонзился. Теперь, когда вытащили нож и завернули рукав рубашки, кровь засочилась снова, тонкой струйкой стекая к запястью. Герни велел Паскини снять рубашку, которую Стелла разорвала на длинные лоскута, чтобы перевязать руку.
   – Я наложу шину, – сказала она Герни.
   Он согласно кивнул, не спуская глаз с Паскини. Пролетел самолет, рев которого, казалось, разнесет дом в щепки. Четверо в комнате ждали, когда это кончится, с видом оркестрантов, следящих за взмахом дирижерской палочки, чтобы слаженно исполнить первые такты.
   – Верни мне оружие, – сказал Герни Рейчел, – а сама со Стеллой выйди в другую комнату.
   Рейчел протянула ему пистолет и взяла блондинку за руку. Та не хотела уходить, и Рейчел пришлось слегка подтолкнуть ее.

* * *

   Время от времени Стелла посматривала на стену, разделявшую две комнаты.
   – Что будет дальше? – спросила она.
   Из соседней комнаты доносились голоса: один спокойный и настойчивый, другой – жалобный, невнятный.
   Рейчел покачала головой, давая понять, что не знает. Пролетел самолет.

* * *

   Герни было важно узнать, почему убили Дэвида Паскини и почему Пола заменила его, почему она согласилась выполнить задание, от которого отказался Дэвид; где и когда это произойдет. Все тело Герни ныло от перенапряжения, ужасно донимала пульсирующая боль раны.

* * *

   – Он отверг меня, – сказала Стелла.
   – Как это?
   – Отказался от десятиминутного удовольствия за счет публичного дома. Все обратил в шутку. С тех пор я не перестаю думать об этом. Меня еще никто и никогда не отвергал. Я совершенно не заинтересовала его как женщина, представляешь? – Она была крайне подавлена и нуждалась в хоть каких-нибудь ободряющих словах. – Какой он?
   – Я не знаю, – ответила Рейчел, думая, что Стелла говорит о Паскини.

* * *

   Положение становилось тягостно-невыносимым, время тянулось бесконечно долго, и ему не было конца. Такое ощущение возникает, когда рассматриваешь необъятных размеров пальто, сшитое без единого шва, или слушаешь заунывную мелодию, исполняемую йогом на флейте, когда он непрерывно вдыхает воздух через нос, а выдыхает через рот; так мучается змея, заглотавшая собственный хвост и пускающаяся в бесконечное преследование самой себя; или человек, поднимающийся вверх по веревке, которая с той же скоростью опускается вниз, и он фактически висит в одном и том же месте. Ощущение монотонности можно было сравнить с непрерывным процессом потери солнцем его энергии, или с постоянной сменой времен года, или с беспредельностью числового ряда.
   Сквозь холодный мрак до Паскини доносился голос Герни, который спрашивал, спрашивал, спрашивал...

* * *

   Женщины молчали. Они сидели, подобрав под себя ноги, сгорбившись, и ждали, когда все кончится.
   Неожиданно Рейчел вспомнила что-то. Она с любопытством взглянула на Стеллу и спросила:
   – Как ты могла заниматься этим, когда мы наблюдали за вами? Как вообще такое возможно?
   Стелла безучастно посмотрела на нее.
   – Ты же знала, что мы наблюдаем за вами. Сколько же всего мужчин было у тебя?
   – С которыми я спала?
   – Да.
   – Даже не знаю. – Раньше ей не приходилось думать об этом.
   – Сотни?
   Стелла призадумалась.
   – Должно быть, – ответила она. – Обычно мужчины задают подобные вопросы.
   – Но ты объясни, как такое возможно? – не отступала Рейчел.
   – Надо очень любить плоть, – после короткого молчания ответила Стелла и тут же нахмурилась, словно сразу же позабыла, что она имела в виду.
   Пролетел самолет.

* * *

   Герни прислонился к стене. Он выглядел усталым, как после изматывающего кросса или в момент резкого спада, наступающего после приступа ярости.
   Лежащего на полу Паскини бил самый настоящий колотун: руки его дрожали, ноги ходили ходуном. Он с трудом говорил, так как откусил себе кончик языка, и слова получались смазанными и неразборчивыми.
   В одну из стен был встроен камин, над его простым чугунным обрамлением выделялся более светлый, чем остальная стена, прямоугольник, где висела картина. На каминной полке так и остались лежать отвертка и шурупы. Комната освещалась лишь светом уличных фонарей, и было трудно сказать, какого она цвета. Из окна виднелись кусты и высокая трава, а на подоконнике осталась забытая кем-то грязная стеклянная вазочка.
   Пролетел самолет.

* * *

   Рейчел снова охватил страх, она почувствовала себя совершенно незащищенной, как будто Герни находился за тысячи миль отсюда.
   Она не знала, сколько было времени, так как в темноте не видела циферблата своих часов, а к окну подходить боялась.
   – Что будет дальше? – снова спросила Стелла. Она то и дело задавала этот вопрос, как будто у Рейчел вдруг мог появиться на него ответ.
   – Ради Бога! – взмолилась Рейчел. – Я не могу тебе ничего сказать, потому что я не знаю.
   – Он убил четверых. – Стелла наматывала свои волосы на пальцы.
   – Да, убил.
   – То, что он рассказал мне о похищении мальчика, – это правда?
   – Правда.
   Они замолчали, потому что вновь заревели двигатели взлетающего самолета.
   – Мы уезжаем.
   Когда Герни появился в дверях, обе женщины встали. Втроем они направились к черному ходу, не взглянув на дверь, откуда только что вышел Герни.
   Он попросил у Рейчел ключи от машины, которые она на всякий случай держала в руке. Не глядя на нее, он протянул руку, и она уронила их в его ладонь.
   Он посадил Стеллу на заднее сиденье, а Рейчел рядом с собой. Со стороны они выглядели ничем не примечательной троицей, решившей просто покататься.
   Герни достал из кармана деньги, повернулся к Стелле и протянул их ей. Это было больше половины того, что у него осталось.
   Она недоуменно посмотрела на него.
   – Нет, – сказала она. – Пожалуйста, не надо.
   – Другого выхода нет.
   – Не надо. – Она попыталась вернуть ему деньги.
   – Как ты думаешь, что будет дальше?
   – Я не знаю. – Стелла разрыдалась. – Не знаю.
   – Сейчас мы поедем в Хитроу. Купишь себе билет на чартерный рейс в Глазго. Оттуда поезжай на север. Останавливайся в пансионах. Туда они не догадаются сунуть свой нос. Во всяком случае, ты для них интереса не представляешь, да они и не знают, что тебе все известно.
   – Сколько мне там оставаться?
   – Неделю, – ответил Герни.
   – А после этого?
   – Не знаю. Сама решишь.
   Она повернулась к Рейчел, держа на ладони деньги, словно хотела показать их ей.
   – Те четверо, – объяснила она, – с Чейни-Уок... они иностранцы. Я никого не знала. Их специально прислали из-за вас. Обычно там был Тони... Тони и Франко, были и другие, но они заправляли делами в борделе. Понимаете? Они следили за мной и другими девочками.
   – Да, понимаю, – кивнула Рейчел.
   – Там всегда кто-нибудь был...
   Когда Герни завел машину, снова пролетел самолет, рев которого поглотил шум автомобильного двигателя. Они доехали до конца Эш-роуд и свернули на Бич-роуд.
   Стелла тупо смотрела на зажатые в кулаке банкноты.

* * *

   Никто из них не обратил внимания на номер дома, в котором они находились. Вряд ли для них было важно, что на доме значился номер сорок восемь. Дом трижды выставляли на продажу и трижды снимали. Вот уже длительное время никто не обращался к агенту по недвижимости в связи с этим домом.
   Чезаре Паскини лежал на полу лицом вверх, аккуратно вытянув руки по швам. Одна его нога была согнута в колене, вывернутом вовнутрь. Герни глубоко всадил ему в горло нож, перерезав сонную артерию.
   Пролетел самолет, от грохота которого зазвенели стекла.

Глава 28

   Выехав из аэропорта, Герни направился на восток, к центру Лондона, затем повернул на юг. Рейчел вспомнила, как они со Стеллой сидели и ждали, догадываясь о том, что происходило в соседней комнате. Когда пролетал самолет, они старались не смотреть друг на друга, как родственники в приемном покое больницы.
   Стелла, зажавшая в кулаке деньги, которые дал ей Герни, очень походила на ребенка. Дорогая одежда, безупречный макияж, гоночные машины и экстравагантность – все это приобреталось в обмен на любовь или деньги. Теперь в этой цепочке что-то оборвалось. Она шла к зданию терминала неуклюжей, суетливой походкой, то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть туда, где стояла их машина, пока не скрылась за раздвижными дверями. Рейчел сочувственно проводила ее взглядом, думая о ремесле, которое считала ужасно бессмысленным занятием.
   – Она ничего не знала, – сказала Рейчел.
   – Все равно другого выхода не было.
   – Так что теперь нам известно? – бросила она как бы невзначай, словно задала вопрос скорее из вежливости, чем из любопытства.
   – Этот Паскини хотел казаться генералом, а на самом деле был всего лишь интендантом. Думаю, его политические взгляды и деньги мало интересовали их. Им нужен был его сын и его притон в Лондоне. Несколько раз они использовали его, давая мелкие поручения. В этом смысле он был их союзником. Для отвода глаз они польстили ему, посвятив в кое-какие планы. Думаю, он не брезговал подслушиванием, что наверняка щекотало ему нервы и доставляло удовольствие. Уверен, что это дело соответствовало интересам его личной войны против умеренных либералов, потому он в него и ввязался.
   – Так какое дело?
   – Он почти ничего не сказал об этом.
   – Но хоть что-то сказал?
   – Он подтвердил, что Дэвиду нашли замену, и она оказалась более сговорчивой, чем Дэвид.
   – Та девушка в ресторане?
   – Да.
   – Ты сказал, что видел ее раньше. – Герни не ответил. – Как это? Где ты ее видел? – Молчание. – Почему ты был так уверен, что именно она заменит парня? – Молчание Герни затянулось, но Рейчел не отступала: – Об этом говорил Медоуз? Попытка вывести из строя прямую правительственную связь?
   – Да, похоже. Но Паскини знал и того меньше. Его рассказ не во всем совпадает с информацией Медоуза. Он не мог сказать ничего определенного, одни догадки.
   – Ты хочешь сказать, что он врал?
   – Нет. Он выложил все, что знал, но его слова мало походят на правду.
   – Почему?
   – Он сообщил мне, что существует предельный срок операции.
   – Он так и сказал?
   – Да.
   – Это как-то связано с условиями ее проведения? Возможно, они действительно ограничены временными рамками? Ведь это очень чувствительная система, там полно аппаратуры для автоматического устранения повреждений. Их ведь могут засечь?
   – Могут.
   – И когда этот крайний срок?
   – Через три дня. – Герни взглянул на часы. – Через два.
   – Боже милостивый. Поэтому ты и велел Стелле потеряться на неделю.
   – Он слышал еще кое-что о выборах.
   – О чем? – недоуменно спросила Рейчел.
   – Осенью в Англии состоятся парламентские выборы.
   – Это я знаю, но какое отношение имеют выборы к Дэвиду Паскини или этой девушке?
   – Ее зовут Пола Коул.
   – Это он тебе сказал?
   Герни кивнул:
   – Он слышал, как упоминали это имя.
   – Но выборы состоятся через несколько месяцев, а ты сказал, что у них осталось всего два дня.
   – Это все, что мне удалось выяснить.
   После пережитого на нее навалилась сонливая усталость. Минут десять она клевала носом, то проваливаясь куда-то, то пробуждаясь и вздрагивая.
   – Мы заедем в какую-нибудь больницу?
   – Нет. Утром заедем в аптеку. – Герни решил, что они купят антисептик, бинт, несколько зажимов на тот случай, если рана сама не затянется, и Рейчел ее обработает.
   Она опять задремала, когда вдруг услышала:
   – Джордж Бакройд мертв.
   – Это Паскини сказал тебе?
   – Да.
   Она посмотрела на его лицо, на его руки, уверенно управляющие машиной, и не заметила в нем ни печали, ни сожаления, ни угрызений совести. Его лицо по-прежнему сохраняло бесстрастное выражение.

Глава 29

   Человек, сидевший напротив Говарда Прентисса, напоминал президента солидного банка. Он восседал на стуле с прямой спинкой, предусмотрительно отодвинутом от орехового бюро. Он был одет в темно-серый костюм, хрустящую голубую рубашку с неброским темно-бордовым галстуком, на ногах – начищенные до блеска темно-синие ботинки. Его темно-русые волосы были тщательно подстрижены. Сложив руки на коленях, он невозмутимо смотрел на Прентисса. Их встреча проходила в «Хилтоне», в небольшом номере, где остановился этот человек.
   Он уже получил все инструкции и вечером того же дня должен был уехать, но неожиданно Прентиссу позвонил Пит Гинсберг.
   – Я не верю ни единому слову. Расскажите поподробнее. – Прентисс говорил с трудом от душившей его ярости.
   – Мы отправили туда четверых. Трое из них застрелены. У одного сломана шея. Паскини исчез. Вы знаете, этот Герни оказался настоящим профессионалом. Мы его недооценили.
   – Мне некогда выслушивать всякую чушь. Объясните мне, как подобное могло произойти? Это дело рук Паскини?
   – Исключено.
   – Скорее всего, вы правы, – вздохнул Прентисс.
   – Того, со сломанной шеей, нашли голым в спальне. Занимался любовью. Исчезла одна из проституток, которой в первый раз поручили отвлечь Герни. Типичная «поди-подай». Есть предположение, что Ирвинг с Герни рассказали ей обо всем, перед тем как она решила им помочь.
   – А раньше она ничего не знала?
   – Нет. Она должна была передать свой разговор с ними Паскини, чтобы выяснить, насколько хорошо они осведомлены. Ну, вы знаете нашу методу.
   – Конечно. Чтобы потом было с чем сравнивать показания, полученные во время допроса.
   – В общем, она сбежала, эта Стелла, или как ее там. Это не настоящее ее имя.
   – По собственной воле?
   – Кто его знает? Она решила угостить наших подопечных. Потом Герни воспользовался моментом, когда она занималась любовью с этим идиотом. Он еще не успел слезть с этой шлюхи, как получил по зубам, после чего Герни без всяких хлопот сломал ему шею.
   – Похоже, все было подстроено.
   – Да.
   – Что вы думаете по этому поводу?
   – Как Герни будет действовать дальше? – Прентисс представил себе Гинсберга, который при этих словах пожал плечами. – Девицу отправит куда-нибудь, а из Паскини вытрясет душу.
   – Господи! Он не расколется?
   – Трудно сказать. Вы же знаете, что он нацист. Но мне кажется, что он все выложит. Я хочу сказать, что Герни знает, как беседовать в подобных случаях.
   – Боже, – проговорил Прентисс устало. – Им следовало прикончить его сразу, на месте. И Ирвинг тоже.
   – Мы получаем указания от ваших людей.
   Прентисс понял, что он имел в виду Джеффриза.
   – Как обстоят дела сейчас?
   – Ищем – и мы, и англичане, но, думаю, рассчитывать на удачу не приходится. Этот Герни знает свое дело.
   – Я это уже слышал.
   – Вы спросили мое мнение.
   – Ладно, ладно.
   После продолжительного молчания оба заговорили одновременно.
   – Что? – переспросил Прентисс.
   – Все остается в силе?
   – А что Коул?
   – Она готова. Чувствует себя прекрасно. Вообще все хорошо. – Гинсберг старался говорить спокойно.
   – Будьте у телефона, – сказал ему Прентисс. – Все остается в силе.

* * *

   Человек, похожий на банкира, сказал:
   – У меня была встреча с Джеффризом. Эдом Джеффризом. После разговора с Гинсбергом Прентисс сделал два телефонных звонка, в том числе и этому человеку, предварительно просмотрев досье. Его звали Колдуэлл, во всяком случае, он значился под этим именем. Говорил он с едва уловимым акцентом. Как явствовало из досье, Колдуэлл был гражданином Бельгии, в Штатах постоянно не проживал, связаться с ним можно было, позвонив по швейцарскому номеру. К его услугам они уже прибегали несколько раз.
   – Об этом потом. Сейчас вы встречаетесь со мной.
   Колдуэлл сидел совершенно неподвижно и только кивнул.
   – Возникла проблема?
   – Нет. Никаких проблем. – Прентисс достал из кармана фотографию и подошел к бюро. – Возможно, вы встретитесь там с этим человеком. – Он достал еще одну фотографию. – Он может быть вместе с этой женщиной.
   Колдуэлл слегка повернул голову, чтобы взглянуть на фотографии.
   – Что мало вероятно, – продолжал Прентисс. – Все факты говорят против этого. Он не знает, как разворачиваются события, а на вас никак не сможет выйти. О вас вообще никто не знает.
   – Несколько человек знают. – Колдуэлл дождался, когда Прентисс сядет на место. – Вы. Джеффриз. И еще два человека.
   – Трое, – уточнил Прентисс. – Джеффриз, я и еще один.
   – Как зовут вот этого? – Колдуэлл показал на бюро.
   – Саймон Герни.
   – Как можно выйти на него? Деталей не надо.
   – Возможно, он будет следить за Коул, – с сомнением предположил Прентисс, полагаясь на теории Бена Аскера. – Просто считайте его своим противником, понятно? Чем меньше вы знаете... – Прентисс запнулся. – Он был у нас в руках, но мы упустили его. Поэтому теперь, скорее всего, он ляжет на дно. И все-таки...
   – Понятно. – Колдуэлл вскинул брови. – Это было неосмотрительно с вашей стороны потерять его, – сказал он, не ожидая ответа. – А девушка?
   – Она наша.
   – Была.
   – Да, была наша.
   – С этим тоже все ясно. – Колдуэлл, не глядя, протянул руку и взял фотографии. Он пристально посмотрел на них и отложил в сторону. – Он профессионал?
   – Да, – подтвердил Прентисс. – Понятно?
   – Значит, если они появятся... – Колдуэлл остановился, чтобы Прентисс закончил его мысль.
   – Желательно их убрать, только без лишнего шума. Все должно пройти гладко. Не хватало еще, чтобы потом нас замучили вопросами. Но если представится случай...
   – Я понял, – сказал Колдуэлл.
   – Главная задача прежняя – убить Полу Коул. Это все, что вы Должны знать. Все может остаться без изменений, но Пола Коул должна умереть.
   – Разумеется, – повторил Колдуэлл. – Я все понял.

Глава 30

   Наконец Рейчел заснула, а проснулась, когда мотор перестал урчать и они остановились. Она увидела редкие огни фонарей, невысокое здание.
   – Где мы?
   – На полпути в Брайтон. – Герни извлек раненую руку из рукава дождевика, расстегнув куртку и рубашку. – Это специально оборудованное место для стоянки. Им обычно пользуются водители грузовиков. – Он повернулся к ней, приблизив руку к свету: – Кровь идет?
   – Несильно, но идет, – ответила Рейчел. – Сочится.
   – Посмотри рукав куртки и плаща. Она выглядела заботливой женой.
   – Ничего нет.
   – Хорошо, – сказал он, застегивая рубашку.
   – Зачем мы здесь?
   – Почему бы нам здесь и не быть? Я не знаю, как скоро они спохватятся, узнав, что мы скрылись. Это зависит от того, как часто Паскини должен был отзваниваться. Вероятно, первый раз он позвонил, когда нас привезли на Чейни-Уок. Возможно, в следующий раз он должен звонить на рассвете. Сейчас три часа. Вернуться в город на машине мы не можем, поэтому отсюда поедем на попутке.
   – В Брайтон?
   – Да, и в Лондон вернемся поездом. Такой ход вряд ли придет им в голову. И все же они начеку, они нас ждут, поэтому мы поедем не только на поезде. Хочешь кофе?
   Пока она допивала вторую чашку кофе, Герни нашел попутную машину.
   Водитель оказался на редкость разговорчивым. Он усадил Рейчел рядом с собой и всю дорогу рассказывал ей о девушках, которых ему случалось подсаживать по пути, и о том, как они расплачивались с ним за поездку. Герни не спал, но в разговор не вступал. Водитель крутил руль, выжимал сцепление, но время от времени успевал наклониться к Рейчел, чтобы схватить ее за колено, якобы для большей убедительности своих слов.