Кейн Андреа. Обольститель

   Но герцог проигнорировал это замечание и обратился к Николь.
   — Я, — сказал он, — даю вам разрешение наказать маркиза в Эпсоме. Можете обойти его не на шесть корпусов, а на все двенадцать.
   — Я постараюсь, ваша светлость, — поклонилась Николь.
   — Трентон, — поправил ее герцог.
   — Николь, вы обрели очень надежного союзника, — заметила Ариана. — Точнее, двух союзников.
   — Благодарю, ваша светлость, — пробормотала Николь, тронутая до глубины души. — Пожалуйста, простите меня за обман.
   — У вас были на то веские причины. И потом, меня зовут Ариана, — сказала герцогиня.
 
   Саксон вернулся в Тайрхем около полудня и был сразу же приглашен в спальню маркиза.
   — Наконец-то! Входите, Саксон, — нетерпеливо произнес Дастин, слегка приподнимаясь в кресле.
   — Дядюшка сказал мне, что вам уже лучше, милорд, — сказал Саксон.
   — Напротив, я с ума схожу от беспокойства. Ну, рассказывайте, что вам удалось сделать.
   — Милорд, благодаря указаниям Стоддарда я без труда нашел нападавших. Как мы и предполагали, они направлялись к главной дороге, где их ждали лошади. Должен сказать, ваша светлость, вы их славно отделали, и им пришлось потратить немало усилий, чтобы забраться в седла. Я следовал за ними, пока они не добрались до места.
   — Где это?
   — Конюшни при въезде в Лондон, милорд. Там было грязно и темно, и я видел только их фигуры. Но я слышал, о чем они говорили с человеком, который, очевидно, у них за главного. Так по крайней мере можно предположить по его поведению. Разговор был коротким. Они сказали, что работа сделана, а тот, третий, передал бандитам деньги. По его словам, хозяин очень доволен работой, но не заплатит больше ни пенса, пока они не найдут Ника Олдриджа. После этого те двое удалились. — Саксон раскрыл тонкую папку, которую держал в руках. — Я же со своей стороны задержался, чтобы повнимательнее присмотреться к этому третьему.
   — Вот как!
   — Да. Он вышел на свет, не подозревая о моем присутствии, и я как следует разглядел его. — Саксон бросил взгляд в свои записи. — Рост примерно пять футов десять дюймов, среднего телосложения, небрит, нечесан, волосы светлые. Глаза бледно-голубые, холодные и проницательные. Самая яркая примета — огромный шрам на левой руке. Внешность отвратительная, как и говорил ваш бывший жокей. Те двое называли его Куп.
   — Куп! — встрепенулся Дастин. — Наконец-то мы знаем его имя. Вы говорите, что конюшни находятся при въезде в Лондон?
   — В Ист-Энде, если быть точным, сэр.
   — Черт возьми! — Дастин принялся расхаживать по кабинету. — Надо проследить за этим Купом и выяснить, кто его хозяин. Это, несомненно, человек влиятельный.
   — Вполне с вами согласен, сэр. Изощренность махинаций говорит о том, что хозяин этого Купа хитер, не стеснен в средствах и наверняка известен в обществе.
   — Но пока неизвестен нам, — возразил Дастин. — Сейчас единственная ниточка к нему — это Куп.
   — Верно, милорд. Значит, надо следить за конюшней Купа.
   — Но кому мне это поручить? — спросил Дастин. — Я обещал Тренту, что вы будете присматривать за Александром. Но Стоддард тоже в опасности и нуждается в нашей защите. Особенно сейчас.
   — Сейчас, сэр?
   — Да. Перриш, пиная меня ногами, обронил фразу, чтобы я прекратил разговоры с братом на опасные темы.
   — Он так сказал? — удивился Саксон. — Значит, у них в Тайрхеме имеется пара чутких ушей.
   — Поэтому я и хочу, чтобы вы нашли обладателя этих ушей, продолжая присматривать за Стоддардом и Александром. Но кого же мы пошлем наблюдать за конюшней Купа?
   — Не беспокойтесь, я уже принял меры, поэтому и задержался. Я знал, что нужен вам здесь, и взял на себя смелость привлечь к расследованию некоего Уильяма Блейкера, с которым мы вместе начинали в агентстве мистера Хэкберта. Блейкер человек надежный и дотошный. Мы частенько помогаем друг другу. Я, разумеется, не стал посвящать Блейкера во все подробности. Его задача — наблюдать за конюшней Купа, следить за всеми его перемещениями и за каждым посетителем. Блейкер уже занял пост. Вы одобряете мои действия, милорд?
   — Саксон, — просияв, ответил Дастин, — вы бесценный человек, и я увеличиваю ваше вознаграждение.
   — Благодарю вас, сэр, я не забуду вашего обещания, — усмехнулся Саксон. — У меня есть просьба, милорд.
   — Говорите?
   — Я хотел бы порасспросить Стоддарда.
 
   Трентон решительно постучал в дверь коттеджа. Он подождал ровно минуту, как велел Дастин, еще раз постучал и тихо произнес:
   — Это Броддингтон. Мне нужно с вами поговорить. — И снова молчание: из коттеджа не донеслось ни звука.
   — Стоддард, откройте дверь, — сказал Трентон. — Меня прислал Тайрхем.
   В замке щелкнул ключ, дверь приоткрылась.
   — Входите, милорд, — сказала Николь, открыв дверь ровно настолько, чтобы в нее мог протиснуться Трентон.
   — Я понимаю, вы меня не ждали, но… — начал было герцог, но тут же изумленно замолчал, увидев Николь Олдридж с распущенными волосами, волнами спускавшимися на плечи. — Вот это да! — пробормотал он.
   На губах Николь промелькнула едва заметная улыбка.
   — Могу ли я считать ваше восклицание комплиментом?
   — Можете считать, что я полный глупец.
   — О, не будьте к себе слишком строги. Ведь что-то от Стоддарда во мне осталось. — Николь указала на рубашку и бриджи.
   — Да, но… — пробормотал Трентон. — Неудивительно, что Ариана до сих пор смеется, вспоминая выражение моего лица, когда Дастин объявил, кто вы. И я ее не осуждаю. До сих пор я считал себя проницательным человеком.
   — Проницательность здесь ни при чем, — мягко заметила Николь. — Дело в том, что единственная женщина, на которую вы действительно обращаете внимание, — ваша жена. Так оно и должно быть.
   Трентон внимательно посмотрел на Николь.
   — Ариана была права. Теперь и я понимаю, почему Дастин испытывает к вам такие чувства. Когда этот кошмар останется позади, я надеюсь, вы дадите нам шанс узнать вас получше.
   — С удовольствием, Трентон, — отозвалась Николь. — И в тот же момент я позволю Александру стянуть с меня кепку.
   — Он будет в восторге, уверяю вас, — ответил герцог. — Это будет его реванш за усы Дастина, которые Александру так и не удалось оборвать.
   — С Дастином все в порядке?
   Трентон энергично кивнул.
   — О да. Он чувствует себя лучше, но по-прежнему проявляет упрямство. Он предпринял три безуспешные попытки прийти сюда, но добрался только до вестибюля. Поэтому вместо него явился я.
   — Слушаю вас, милорд.
   — Саксон просит разрешения поговорить с вами, вернее, со Стоддардом. Дастин хочет, чтобы вы сами выбрали время, если, конечно, вообще согласитесь.
   Николь задумчиво покусывала губы.
   — Почему он не сделал этого раньше? Ведь Саксон знал, что я протеже Ника Олдриджа. — Николь помрачнела. — Вопрос не в том, буду я с ним говорить или нет, а в том, должна ли я рассказать ему все? С другой стороны, я могу оказать вам плохую услугу, если о чем-то умолчу. К тому же я вряд ли смогу убедить Саксона в том, что я парень. Ведь речь идет об опытном детективе. Как же мне быть?
   — Ты расскажешь ему правду, Ники, — раздался голос Ника Олдриджа. — Мы зашли слишком далеко, чтобы отступать. Утаивать что-либо от Саксона — значит тормозить расследование, а стало быть, сын герцога по-прежнему будет в опасности. — Повернувшись к Трентону, Ник поклонился: — Милорд, мне нет нужды спрашивать, брат ли вы маркиза Тайрхема. Вы очень похожи. А я — Ник Олдридж.
   Трентон крепко пожал жокею руку.
   — Я видел вас на скачках, Олдридж, — сказал герцог. — Что же до фамильного сходства, то еще сегодня утром и я сказал бы то же самое о вас с дочерью. Но не сейчас.
   — Ах, просто вы видите Николь, а не Стоддарда, — отозвался Ник. — Но, если не считать любви к лошадям, она больше похожа на свою мать, чем на меня.
   — Саксон узнал что-нибудь новое? — спросила Николь.
   — Ничего существенного, — ответил герцог, отводя взгляд.
   — Другими словами, Дастин запретил вам что-либо мне говорить.
   — Другими словами, Дастин сказал мне, что обсудит это с вами позже. А сейчас он хочет, чтобы вы снова надели жокейский костюм и прошли со мной в замок.
   — Вы, кажется, сказали, что он позволил мне самой решать, говорить с Саксоном или нет.
   — Так и есть, — отозвался Трентон. — Но вас зовет маркиз, а не Саксон. Очевидно, вы с ним договорились на сегодняшний вечер. Он также настаивал на том, чтобы кто-то сопровождал вас до замка. Выбор пал на меня.
   — Ступай, Ники, — вмешался Олдридж. — Поговори с Саксоном, ответь на все его вопросы. Потом переговори с маркизом. И последнее, Проказница. Если Саксон вдруг пожелает поговорить со мной, скажи ему, я к его услугам.
   — Папа, ты…
   — Пусть приходит сюда, и я отвечу на все вопросы, которые он посчитает нужным задать.
   — Ну хорошо. — Оглядев себя, Николь обнаружила, что у нее под рубашкой нет перевязи. — Простите меня, — сказала она и направилась к лестнице. — Через минуту Олден Стоддард спустится к вам.
   — Не знаю, как благодарить вас, милорд, — сказал Ник, оставшись вдвоем с Трентоном. — Ники и не подозревает, как она беззащитна именно сейчас.
   — Можете спать спокойно, — ответил Трентон. — Я знаю своего брата. Он не допустит, чтобы с Николь что-то случилось. Более того, это мне следует вас благодарить. Доверяя нам, вы подвергаете себя риску. Но вам не придется раскаиваться.
   — Полагаюсь на ваше слово, милорд.
   — И последнее. Вам что-нибудь говорит имя Куп?
   — Куп? — задумчиво протянул Ник. — Нет. А кто это?
   — Это человек со шрамом на руке. Дастин подумал, что, может быть, его имя вам что-нибудь напомнит.
   Ник потер подбородок.
   — Этот тип не идет у меня из головы с того момента, как маркиз впервые упомянул его. Клянусь жизнью, не могу вспомнить, где я его видел. Но я обязательно вспомню.
   — Не сомневаюсь. — Трентон взглянул на Николь, спускавшуюся по лестнице. На ее голове прочно сидела жокейская кепочка. — Приветствуем лучшего жокея Тайрхема. Вы готовы?
   — Да, — вздохнула Николь. — Идемте, милорд, пока я не потеряла самообладания.
 
   — Что вы так нервничаете, Стоддард? — спросил Саксон, постукивая пальцами по папке. — Я просто собираюсь задать вам несколько обычных вопросов.
   — Я это понимаю. — Николь резко остановилась. — Но мои ответы вряд ли будут обычными.
   На лбу Саксона пролегла глубокая складка.
   — О чем это вы?
   Николь подошла к двери и, приоткрыв ее, увидела в коридоре Трентона. Герцог ободряюще кивнул ей, и девушка вернулась в библиотеку, плотно закрыв за собой дверь.
   — Вам, наверное, сказали, — начала Николь, — что в Тайрхеме есть предатель. А наш разговор никто не должен слышать. О том, что я намерен сказать, знают только маркиз и его родные.
   — Меня уже посвятили во все детали этого…
   — Нет, не во все, — перебила Николь, присаживаясь рядом с Саксоном на кожаный диванчик. — И не потому, что лорд Тайрхем не доверяет вам, но он защищал меня.
   — Вы ведь протеже Ника Олдриджа.
   — Я дочь Ника Олдриджа!
   Саксон с грохотом уронил папку.
   — Простите, я, кажется, плохо понял…
   Сделав это признание, Николь теперь уже спокойно рассказала Саксону все.
   — Лорд Тайрхем предоставил нам убежище, дал мне работу и заверил, что сохранит нашу тайну. Теперь вы в курсе дела, и я надеюсь, что это вам поможет.
   — Что ж, — сказал Саксон, — в таком случае все мои вопросы отпадают.
   — Папа дал согласие побеседовать с вами. В коттедже.
   — Отлично. Завтра утром я к нему явлюсь.
   — Только прошу вас, приходите пораньше. Я не разрешаю отцу открывать дверь.
   — Хорошо. Я буду у вас завтра в половине шестого.
   — Благодарю вас, — сказала Николь, украдкой вытирая вспотевшие ладони о бриджи. — Еще одно…
   — Да?
   — Не знаю, как на это посмотрит маркиз, но, думаю, вам следует знать. Дело в том, что с этой недели в Тайрхеме работает новый тренер.
   — Раггерт?
   — Да. У него хорошие рекомендации, и он очень опытный тренер…
   — Но? — подсказал Саксон.
   — Но, честно говоря, я ему не доверяю. Раггерт все время следит за мной, постоянно расспрашивает о личной жизни, о прошлом, о моих отношениях с Ником Олдриджем. Он гораздо больше времени уделяет мне, чем лошадям.
   — Хотите, чтобы я к нему присмотрелся?
   — Хочу убедиться, что я не права.
   — Считайте, что сделано, — сказал Саксон. — Спасибо за откровенность, мистер Стоддард. Эти сведения, несомненно, помогут мне обеспечить безопасность обитателей Тайрхема и ускорить расследование.
   — Удачи, сэр!
 
   Дверь в спальню Дастина распахнулась.
   — Как ты себя чувствуешь? — первым делом спросила Николь.
   — Наконец-то! — Дастин впустил Николь в комнату и закрыл за ней дверь. — Я распорядился, чтобы нас не беспокоили.
   — Что? — Николь растерянно посмотрела на Дастина — его шелковый халат чуть распахнулся, и стала видна повязка на груди. — Пул сказал, ты еще слишком слаб, чтобы спуститься вниз, и попросил, чтобы я поднялась к тебе.
   Вместо ответа Дастин привлек Николь к себе и принялся гладить ее плечи.
   — Дастин, мне кажется…
   — Да, дорогая, — ответил маркиз, самодовольно ухмыляясь. — Мне пришлось слегка приврать насчет своей слабости. Я хотел, чтобы ты пришла сюда. — И он потерся губами о щеку Николь, от чего по ее телу пробежала сладкая дрожь.
   — Не хочешь узнать, о чем я говорила с Саксоном? — спросила Николь. — И рассказать мне, что он обнаружил, проследив за Арчером и Перришем?
   — Потом. — Указательным пальцем Дастин приподнял подбородок Николь. — Поцелуй меня.
   — Дастин…
   — Поцелуй меня!
   — Ты разбередишь свои раны, — сказала Николь, нежно погладив Дастина по щеке. — Нам нужно поговорить.
   — Да, но не о Саксоне. — Дастин обнял Николь и увлек ее к мягкому креслу, в которое и опустился, усадив Николь на колени. — Вот так.
   — Что — так? — удивилась Николь.
   — Ты не встанешь с моих колен, пока мы не закончим разговор. А речь пойдет о нашем будущем, — сказал Дастин, заглядывая в глаза Николь. — Я задремал после твоего ухода, и знаешь, что мне приснилось? Что ты беременна.
   — О Господи! — Плечи Николь бессильно опустились. — Я даже не предполагала… — Она запнулась. — Я никогда и мысли не допускала, что могу…
   — Такая возможность тебя расстраивает?
   — Нет, — прошептала Николь, но глаза ее увлажнились.
   — Не могу передать, какое счастье я ощутил. Скажи мне, чего ты желаешь. Я все исполню.
   «Хочу, чтобы мы были вечно вместе!» — хотелось крикнуть Николь. Ее охватил восторженный трепет при мысли, что она может носить в себе ребенка Дастина. И это только укрепило Николь в принятом решении: она принадлежит Дастину, какие бы условия он ни выдвинул. Николь крепче сжала руки.
   — Прежде чем я расскажу тебе о своих мечтах, желаниях, ты должен кое-что узнать. Возможно, это упростит для тебя принятие решений.
   — Продолжай, — сказал Дастин, приподняв бровь.
   — Помнишь, я говорила, что никогда не буду твоей любовницей? Что никогда не соглашусь с такой ролью?
   — Помню.
   — Так вот, я передумала. — Николь без тени смущения посмотрела на Дастина. — Гордость, идеалы, мечты — все это ушло, когда я поняла, что люблю тебя. Я не могу жить без тебя. И потому я буду для тебя кем ты пожелаешь. Буду также молить Бога, чтобы твоя любовь ко мне длилась как можно дольше.
   — Спасибо, Дерби, — дрогнувшим от волнения голосом произнес Дастин. — Это драгоценный подарок, но мне этого мало.
   Николь в недоумении замерла.
   — Я, может быть, чересчур самонадеян, — продолжал Дастин, — но меня, как и тебя, не устраивают полумеры. Я хочу надеть на твой палец обручальное кольцо и возвестить всему миру, что ты моя! Я хочу спать с тобой в одной постели, хочу детей и внуков. Хочу жить и состариться с тобой. Короче говоря, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Выходи за меня замуж.
   — Брак — это очень серьезно, Дастин, — судорожно выдохнула Николь.
   — Я вполне серьезен, дорогая.
   — Брак — это надолго, Дастин.
   — Нет, Николь, это навсегда.
   — Учти, я не собираюсь тебя ни с кем делить, — прошептала она.
   — Я не дам тебе повода даже думать об этом. Так было с той минуты, когда мы встретились, и так будет всю жизнь.
   — А что, если я не смогу приспособиться к жизни в замках? Вот ты говоришь, что титул для тебя ничего не значит, и я верю тебе. Но, Дастин, я — и вдруг маркиза…
   — Прекрасно. Я откажусь от титула.
   — Что?
   — Хотя, по-моему, из тебя выйдет бесподобная маркиза. Но… если тебя мучает эта проблема, считай, что она решена.
   — Вот так просто?
   — Да просто! Надеюсь, ее величество благосклонно отнесется к моему поступку. Так какие еще преграды тебя смущают? Балы? Высший свет? Николь, мы купим ферму и будем разводить лошадей. Мы будем только вдвоем. Ты сможешь днем ходить в бриджах, а ночью спать обнаженной в моих объятиях…
   — Прекрати. — Николь приложила пальцы к губам Дастина. Да, он любит ее. Он готов полностью изменить свою жизнь, лишь бы быть с нею. У Николь голова пошла кругом. Господи, да она счастливейшая из женщин!
   — Я не приму от тебя таких жертв, — сказала она. — Я ведь полюбила тебя таким, какой ты есть.
   В глазах Дастина вспыхнули озорные огоньки:
   — А как насчет того, что ты каждую ночь будешь спать обнаженной в моих объятиях?
   — Ну-у, этот пункт мы, пожалуй, включим в договор, — покраснев, ответила Николь.
   — Николь, — Дастин поцеловал ее руку, — скажи «Да», и в конце месяца ты станешь миссис Кингсли.
   — В конце месяца? — обомлела Николь. — Дастин, это же всего через пять дней после дерби!
   — Ну хорошо, — неохотно уступил Дастин. — Буду благоразумен. Даю тебе две недели, чтобы прийти в себя после дерби или же после того, как мы поймаем преступников… в зависимости от того, что случится раньше.
   — И это ты называешь благоразумием? — рассмеялась Николь.
   — Но ведь ты уже знаешь, что мужчины в нашем роду, когда чего-то очень хотят, становятся одержимыми, а я хочу тебя больше всего на свете. Я намерен жениться на тебе, пока ты не изменила своего решения или не возвела между нами новых преград, способных помешать нашему счастью.
   — Нет, я не стану этого делать, — заверила его Николь, размышляя, может ли человек умереть от счастья. — Ты уничтожил все препятствия, как и обещал.
   — Вот видишь! — самодовольно усмехнулся Дастин. — Но продолжим. На рассвете я приду к твоему отцу просить твоей руки, а ты продумай тем временем, как тебе хотелось бы отпраздновать наше бракосочетание: пир на весь мир, официальный прием, маленькое торжество в семейном кругу. Как ты решишь, так я и поступлю. Главное, что после всего этого ты станешь моей.
   — Мне хотелось бы, — тихо промолвила Николь, приникая к груди Дастина, — отпраздновать свадьбу здесь, в Тайрхеме. Но не в замке.
   — В конюшнях? — предположил Дастин.
   — Нет, в саду. Со всеми, кого мы любим: родными и друзьями. И со звездами, что свели нас с тобой.
   Улыбнувшись, Дастин так крепко обнял Николь, точно намеревался больше никогда не выпускать ее из своих объятий.
   — Значит, сюда явится дюжина грозных жокеев, любящих тебя так же, как Салливан?
   — Они увидят, что я счастлива, и примут тебя в свою семью с распростертыми объятиями.
   — Почту за честь. — Дастин положил подбородок на макушку Николь. — Кого еще ты хотела бы видеть на свадьбе?
   — Маму, — срывающимся голосом произнесла Николь. — Она будет с нами, как и твои родители, — добавила она, поворачивая голову и заглядывая Дастину в глаза.
   — Я люблю тебя, — выдохнул Дастин, ловя губы Николь. — Я всегда буду исполнять твои желания.
   — Я тоже тебя люблю. — Николь обняла Дастина за шею. — И это — навек. Так что после дерби Олден Стоддард намерен подать в отставку. — Ей вдруг неожиданно страшно захотелось стать маркизой Тайрхемской.

Глава 16

   Граф Ленстон, войдя в конюшню, поморщился от запаха, ударившего ему в нос. Графа привело сюда неотложное дело.
   — Купер, где вы? — позвал Ленстон.
   — Я здесь. Подождите минуту. — Вытирая мокрые руки о штаны, Куп вышел из загона и смерил своего посетителя недобрым взглядом холодных голубых глаз. — А я-то думал, когда это вы наконец заявитесь. До дерби осталось три дня. Раггерта я не видел с тех пор, как он ночью ломился в мою дверь. Что, черт возьми, происходит?
   — Раггерт был недоволен вашим приемом и явился с докладом ко мне.
   — Моим приемом? Надо же, Ленстон, он ведь поднял меня с постели! Чего он еще ожидал?
   — Он выполнял свою работу, Купер. Он работает на меня, так же как и вы.
   Глаза Купера злобно сверкнули.
   — Ну и что же Раггерт вам рассказал?
   — То, что Тайрхем зализывает свои раны и готовит своего претендента к дерби. Больше, я надеюсь, он не будет интересоваться положением дел на ипподроме, — сказал граф, пытаясь вытащить из грязи правый сапог. — Вы что, никогда не убираете здесь?
   — Это конюшня, Ленстон, а не танцевальный зал, — ответил Купер, потирая руку. — Итак, мы на время избавились от Тайрхема. А как насчет его жокея?
   — Очевидно, этот Стоддард действительно хороший наездник, хотя Раггерт его ненавидит.
   — Раггерт ненавидит всякого, кто управляется с лошадьми лучше, чем он.
   — Как бы то ни было, — сказал Ленстон, — Раггерт пристально наблюдал за Стоддардом, пытаясь выявить слабые стороны в его технике, но чертов юнец ни в чем не дал промашки.
   — То есть вы сами хотите заполучить его?
   — Именно. В дерби должна победить моя лошадь. От этого зависит толщина наших кошельков.
   — Вы уверены, что ваш жеребец достаточно хорош?
   — О да! Демон — очень резвый жеребец. Да и Бейкер хороший наездник. Если бы не этот Стоддард, мы могли бы не сомневаться в победе.
   — Значит, мы должны приручить Стоддарда.
   — Не думаю, что это очень сложная задача. Начать с того, что Арчер и Перриш могут встретиться с ним для небольшой беседы. Этот парень каждодневно тренируется в Эпсоме в компании Тайрхема и Брекли. Завтра к ним присоединится и Раггерт, якобы с тем, чтобы внести последние коррективы.
   — Но ведь вы посылаете его туда совсем по другой причине?
   — Разумеется. Состязания в Эпсоме начинаются двадцать пятого, и послезавтра все тренировки на дистанции будут запрещены. Значит, не позже чем завтра Арчер и Перриш должны все уладить со Стоддардом. И пусть Раггерт немедленно доложит мне о результате беседы.
   — А если результат окажется не в нашу пользу?
   — Сомневаюсь, но на этот случай я предпринял кое-какие меры. Так что мы все равно выиграем скачки.
   — А что же это за меры, позвольте узнать?
   — Это не ваше дело, Купер.
   — Мое дело — получить деньги, — ответил тот, поджав губы.
   — Вы их получите, — заверил Ленстон. — Мы все получим свои долгожданные денежки. — Он с мечтательным видом поправил узел галстука. — Ладно, продолжим. Я намереваюсь завтра утром тоже быть в Эпсоме и отвлечь Тайрхема. Арчер и Перриш в это время должны поговорить со Стоддардом. Скажите им, чтобы не скупились на посулы, а если не поможет — то на угрозы. Я полагаю, они договорятся. Этот парень беден, наивен и одинок. При правильном подходе у нас проблем не будет.
   — То же самое вы говорили об Олдридже.
   — Олдридж — совершенно другой случай, — ощетинился Ленстон. — Он — известный жокей, достаточно твердый, независимый и, что особенно неприятно, чересчур порядочный. С ним нужно было действовать умом, а не силой. Мне самому следовало заняться Олдриджем.
   — В самом деле? — вырвалось у Купера. — Каким же образом? Явиться на ипподром и объявить, что вы заправляете всей этой системой? И что вы давно были бы банкротом, если бы не компенсировали свои траты этими незаконными операциями? О-о, не сомневаюсь, вы бы заслужили высокую оценку в Жокейском клубе.
   — Замолчите, Купер! — прошипел Ленстон, мгновенно покрываясь потом. — По крайней мере, я не убийца.
   — Нет? — язвительно прошипел Куп. — Забавно! А я-то считал, что именно вы собирались убрать Олдриджа, когда он не захотел участвовать в ваших махинациях.
   — Идите к черту! — Граф вытащил носовой платок и отер им вспотевший лоб. — Если бы вы не убили Редли, мне никогда не пришлось бы…
   — Если бы я не убил Редли, он бы выудил из нас все до последнего фута или приволок бы прямиком в магистрат, — прорычал Купер. — Так что лучше помалкивайте. Я сделал то, что должен был сделать, и позаботился, чтобы вы не запачкали свои аристократические ручки. Вся процедура повторится вновь, как только мы найдем Олдриджа, поэтому давайте прекратим эти игры, Ленстон. Занимайтесь тем, что у вас лучше всего получается: отдавайте приказы и платите за работу.
   — Если все так просто, почему же ваши люди до сих пор не разнюхали, где скрывается Олдридж?
   — Потому что вы все хотите провернуть на дармовщинку. Потому что, как вам известно, Арчер и Перриш — безмозглые болваны, годные лишь на то, чтобы махать кулаками. Поручите это мне. Я стою гораздо дороже, но сделаю это быстро.
   Ленстон внимательно посмотрел на него:
   — Сколько и какой срок?
   — Вдвое больше, чем этим недоумкам, плюс половину того, что я имею за посредничество. Дайте мне неделю срока после эпсомских состязаний. Я не только Олдриджа найду — я его уничтожу, — рассмеялся Купер зловещим смехом. — А вы не будете испытывать никаких угрызений совести.
   — Хорошо, — согласился Ленстон после недолгого раздумья. — Но я никак не могу избавиться от вопроса: что, если Олдридж не слышал нашего разговора в Ньюмаркете и понятия не имеет, что это вы убили Редли? Что, если мы убьем человека ни за что ни про что?